Помоги проекту - поделись книгой:
— Срочно рву в область. Крепкие орешки, тертые калачи. Профессионалы. Стеречь в оба и не давать сговариваться.
К началу работы начугро вновь предстал пред очами заместителя редактора областной газеты. Невыспавшийся, небритый, с глазами, сверкающими сыскным огнем.
— Задержали? От души поздравляю. И кем же они оказались?
— Профессиональные убийцы, — утомленно сказал капитан. — Я сел на хвост разветвленной преступной организации, построенной по классическому примеру американских мафиозных синдикатов. Естественно, я дожму хвост, но нас могут опередить. Как только Москве станет известно, сюда ринутся сотни борзописцев, и вы останетесь с носом. Вкопайте заявочный столб, а то столица все приберет к рукам.
— Но ведь еще не было не только суда, но и следствия, — осторожно заметил зам.
— Преступление было? Было. Непосредственные исполнители обезврежены? Обезврежены. Уличены в потоплении девушки, которую они на своем жаргоне обозначают «сеть»? В основе — да. Что вам еще нужно для заявочного столба?
— Так-то оно так…
— Москва стесняться не будет, — дожимал Холмов. — Знаете, какие там хваты? Примчатся Ваксберг, Щекочихин, братья Вайнеры, Ольга Чайковская…
— Так-то оно так…
Поймите, это же в интересах области. Кто знает, к чему приведет раскрутка преступных цепочек в эпоху сенсационных коррумпированных разоблачений? Хотите оказаться в числе теневых заслонов? Да я сейчас в обком…
—Не надо! — встрепенулся зам. — Вот в обком не надо, сами разберемся. Идемте к редактору: если даст «добро», напишем вместе.
— Мне пока не следует фигурировать, — капитан отрекся от славы, но зарделся от удовольствия.
— А что, вовремя заявить тему — значит проявить понимание момента и журналистскую хватку, — сказал редактор, когда они ему рассказали о предполагаемых наметках. — Оперативно, откровенно, в духе гласности и плюрализма.
Сенсационную статью сварганили за два часа. Шеф читал, одобрительно кивая.
Три дня капитан с начальником мотались по району, тралили совхозными силами озеро Темное, допрашивали вдвоем и поодиночке леспромхозовских сучкорезов. Тела обнаружить не удалось, но зато бригадир, на которого ссылались подозреваемые, категорически отверг само существование браконьерской сети:
— Да чтобы я, советский человек…
Отсутствие сети служило веским доказательством неискренности сучкорезов-пожогщиков, а тут приспела областная газета с громким подвалом «ТАК ЛИ УЖ НАДЕЖНО СПРЯТАЛИ КОНЦЫ В ВОДУ?», и никто во всем районе более не сомневался, что двое таких тихих с виду допризывников утопили в Темном озере неизвестную девушку. Розыски девушки взяла на себя прокуратура, ее тела — лично майор, а начугро неутомимо допрашивал подозреваемых оптом и в розницу. Поскольку на работе поймать его было невозможно, заместитель редактора доверительно переслал запись телефонного разговора между обкомом и редактором:
ДОКУМЕНТ №5
«— Зачем вы подняли волну?
— Сознательно. Теперь Москва собственными задами прочувствует состояние наших дорог.
— Хе-хе. Остроумный ход. Остроумный!..»
Начальник отдела майор Пронин не успел порадоваться такому резонансу, как и в его адрес поступила срочная телеграмма:
ДОКУМЕНТ №6
«Просим считать материал убийства юной Джульетты собственностью киностудии имени Горького. В условиях новой модели советского кинематографа…»
— Утроим усилия! — воскликнул капитан.
Утроили. Район лихорадило, все спали урывками, а совхоз окончательно прекратил уборочную, бросив все силы на ежедневный борботаж озера Темного. А тут еще майору Пронину вздумалось устроить очную ставку преступников со Стеллой Трофимовной. Естественно, она не видела их, но — слышала, и очная ставка была организована как следственный эксперимент: учительница литературы и зоологии заперлась в том же номере гостиницы в присутствии понятых, а сучкорезов Антиповых заставили несколько десятков раз произнести зловещую фразу: «Нет проблем, Пах Пахыч». И к концу следственного эксперимента Стелла Трофимовна безошибочно узнала оба голоса.
А на следующий день Холмов получил по почте увесистый пакет. Сопроводительная гласила:
ДОКУМЕНТ №7
«Ув. Тов. Холмов! Препровождаем Вам многочисленные письма трудящихся, со всею душой откликнувшихся на статью. Никогда доселе наша газета не получала столько сердечных граждански зрелых и плюралистически гневных писем читателей. «Сорную траву — с поля вон!» — единогласно требуют наши перестроившиеся люди. Наконец-то народ перестал безмолвствовать, и редакция областной газеты со всей душой присоединяется к этому чистому порыву.
С глубокой благодарностью в адрес нашей родной милиции.
Редактор
(подпись неразборчива)»
От нетерпения капитан прочел сопроводительную на почте, огласив ее работникам последнюю строчку. Но писем читать там не стал, решив насладиться совместно с начальником.
Однако майора в Отделе не оказалось: то ли искал тело, то ли уже нашел. Начугро слегка расстроился, но все же решил почитать граждански зрелые послания сержанту Муховозу.
— Потрясающие отклики простых советских, — начал он, высыпая на стол груду писем из толстенного пакета. — Глас народа, а народ, как известно, никогда не ошибается. Сейчас я тебе зачту…
— Классовый враг не дремлет, — замогильным голосом сказал сержант. — Необходимо беспощадно уничтожать. Всех.
— Всех?.. — растерянно переспросил Холмов.
—Всех! — глаза Муховоза странно сверкнули. — Кулаков и подкулачников. Гнилую интеллигенцию и оппортунистов. Шпионов и наймитов.
— Коля, — начугро торопливо налил стакан воды, на всякий случай отнес тяжелый графин в дальний угол, а уж потом подошел к Муховозу. — Коля, попей водички. Глотни, Коля.
Сержант жадно осушил стакан, Холмов подождал, пока он не проглотил остатки, и шепотом осведомился:
— Что, уже поступили указания?
— Восемь томов вопят о бдительности, — Коля нежно погладил книги. — Не будем терпеть врагов народа…
— Не будем, Коля, не будем, — начугро бережно уложил сержанта на диван. — Ты только поспи сперва. Сил подкопи.
Муховоз мгновенно провалился в горячий сон. Холмов дождался храпа, остервенело пнул ногой подвернувшийся том, сел к столу и развернул первое письмо.
Нет смысла пересказывать все послания. Надо экономить время и бумагу, а потому сведем отдельные выдержки в
ДОКУМЕНТ №8
«Мы, труженики районного отделения по учету, до глубины души возмущены отдельными коррумпированными элементами, перешедшими в атаку в период, когда вся наша страна от мала до велика…»
«Земля должна гореть под ногами убийц!
Общество «ТРЕЗВОСТЬ»
«Вот яркий пример, куда заводит преклонение перед сатанинской музыкой растелнного Запада…
Ветераны»
«Доколе?!.
Жильцы»
«Вот вам реальность оголтелой травли великого вождя. Так вам, перестройщикам, и надо!
Без подписи»
«Нет сомнений, что к этому зверскому убийству русской девушки приложили свою грязную лапу жидо-масоны. Расстрелять таких инородцев без суда и следствия, как бешеных собак!
ПАМЯТЬ»
«Во всем виновато кино. Требуем категорического запрета разлагающего фильма «Маленькая Вера» и сурового наказания для актрисы!
Неформальное объединение «СИНИЙ ЧУЛОЧЕК»
«…а в магазинах хоть шаром покати…
Подпись неразборчива»
«Дальше так жить нельзя!
Многодетные матери»
«Меня в третий раз выпихнули из очереди на квартиру.
Водитель автобуса Пеле Карлушкин»
«Призываю вспомнить ныне забытый глагол «бдеть»!
Персональный пенсионер»
«Требуем закрыть все гостиницы, а заодно и рестораны, как рассадники…
Группа «ЗДОРОВЬЕ ДЛЯ ЖЕНЩИН В ВОЗРАСТЕ»
Всех писем капитан просмотреть не успел, поскольку открылась дверь и возник гуталиновый аромат. Вид у владельца его был суров.
— Читаешь?
— Письма трудящих…
— Москва запросила «Дело» и преступников, а незавершенку отправлять — сам понимаешь.
— Дожму, — сурово обронил начугро.
Новость была столь ошеломляющей, что капитан сразу же запихал письма в пакет, даже не предложив ознакомиться с ними своему непосредственному. Москва запросила, а что ей могла предложить сыщики районного звена? Догадки? Домыслы? Версии? На худой конец — показания двух женщин? Мало, мало и мало! Это для них — достаточно, а для САМОЙ столицы? Грош цена всей работе, если… Если она не будет подкреплена хотя бы личными признаниями сучкорезов.
И Холмов, взгромоздившись на мотоцикл, резанул в рыбоохрану, где содержались потенциальные убийцы без всякого оформления бумажек, чтобы не привлекать прокурорского глаза. Не в следственном изоляторе, не в отделении — так что, товарищ прокурор, в чем собственно дело? А?..
Инспектор рыбнадзора вел себя вызывающе. Сперва учинил скандал, что, мол, не позволит превращать погреб рыбоохраны в камеру предварительного заключения, а потом вообще взял отпуск и укатил в неизвестные края. Но остался моторист — человек, понимающий тонкости, и главное — крепыга-рабочий, запросто рвущий цепи голыми руками, если светила поллитра. Вот на них-то, на их гражданскую сознательность и полагался сейчас капитан Холмов.
Сделаем, — сказал работяга.
Моторист был осторожнее. Подумал, поулыбался, подмигнул:
— А насчет законности как осмыслим?
— А как хочешь?
— А бумажку. Есть бумажка — есть допрос, нет бумажки — есть вопрос. Новое мышление, капитан.
Страсть, как не хотелось Холмову оставлять следы, но моториста уже просквозило новыми веяниями. И, подумав, намучавшись и навздыхавшись, капитан сочинил
ДОКУМЕНТ №9
«Сердечно прошу провести с задержанными для проверки гражданами Антиповыми работу о пользе признания в духе тех установок, когда человек человеку был друг, товарищ и брат»
— Работу — письменно, — строго сказал он, передавая бумагу. — Я — письменно, и вы — письменно. И вполне добровольно, чтоб, значит, без этого… Без следов, но искренне.
— А куды денутся? — с ленцой спросил амбал. — Хочь со следами, хочь нет.
— Хочь нет, — еще раз уточнил капитан.
Погано было на капитанской душе, когда она возвращалась домой. Так погано, что капитан, заглушив лживые доводы рассудка, решил выпасть. Аккуратно этак вывалиться из всей этой истории с госпитализацией на неделю, как минимум, а там видно будет. И вывалился, как только вырулил на шоссе и приметил вдали целое стадо КамАЗов.
—Помогите!..
Помогли. Доставили в больницу, где переломов не обнаружили (удачно выпал!), но зато обнаружили легкое сотрясение мозга и приказали лежать. « Теперь Москва повертится!» — злорадно подумал начугро сотрясенным мозгом, засыпая здоровым сном на больничной койке.
На следующий день ближе к вечеру его посети непосредственный начальник. Спросил о самочувствии, но как-то мельком, словно бы отбывая повинность. А спросив, покивал головой и перешел на микшированные тона:
— Рыбнадзор вчера посещал?
— Сложно сказать, — капитан прикидывал с ходу. — С одной стороны, вроде бы — да, а с другой вроде бы — нет.
— Что значит, с одной да с другой! Ты не финти, а докладывай, я тебя по службе спрашиваю!
— Вот я и докладываю по службе, — вздохнул Холмов. — По службе-то я был, но во внеслужебном состоянии. С сотрясением мозга. Все — как в тумане: что говорил, кому говорил… Кажется, упрашивал сознаться для их же блага. И это… даже плакал.
—Вот в чем причина! — с облегчение воскликнул майор. — Слезы их достали, Холмов. Когда милиция — и слезы горькие, редко, какой убийца устоит. Редко. И вот доказательство.
И подал сотрясенному капитану
ДОКУМЕНТ №10
«Сознаемся, что нанялись в убийцы с окладом в 120 рэ.»
Строчки прыгали перед глазами, читать было трудно. Кроме того, начугро упорно казалось, что мир населен людьми с исключительно сотрясенными мозгами. И вернул он «Искренне признание» молча.
— Молодец! — с чувством сказал майор. — Покупай погоны с двумя просветами.
Через два дня капитана Холмова выписал лично главврач. Выписывал сердито, называя кого-то круглыми идиотами, и на осторожные намеки начугро, что с невылеченным дефектом он не может, как должно, исполнять служебные обязанности, буркнул:
— От дефектов вас теперь начальство лечит. Во всесоюзном штабе.
Расстроенный таким образом капитан, помыкавшись до позднего времени, прокрался в родной Отдел. Расчет был тонок: в такое время начальник обычно уже пребывал в семейном гнездышке, а всякие подробности можно было выяснить у бессменного Муховоза.
— Здорово, серж… — бодро начал Холмов с порога, но осекся.
На диване не было ничего, кроме груды книг. А за столом сидел сам майор Пронин.
— Подлечили?
— Добровольно. Решил выйти для несения…
— Молодец! — начальник от души пожал руку капитану. — Сержанта Муховоза на «Скорой» в психиатричку отправили. Нервное потрясение с синдромом классовой нетерпимости. Теперь, видишь, сам дежурю: вот-вот Москва должна позвонить. Отправили ей голубчиков под усиленным конвоем.
— А не?.. — осторожно спросил Холмов.
Что-то его тревожило. Может быть незалеченное сотрясение мозга.
— Не, — бодро улыбнулся майор. — Эпоха требует энергии. Будем ждать вместе или тебе постельный режим прописан? Аккурат и полночь.
— Полночь, — начугро включил местную трансляцию и сел к столу напротив майора.
Он хотел заглушить голос начальника (уж слишком бодро звучал) и собственную тревогу. И жаждал легкой полуночной музыки, но динамик загадочно молчал.
— Непременно консультантом в кино пойду на нашу съемку, — мечтательно сказал начальник. — Может, за границей снимать будут.
— Это про нас-то — за границей?
— Ну и что, что про нас? Ведь «Мать» Горького снимают?
— Ее потому снимают, что у нас нигде трущоб не нашли, — пояснил капитан. — А наше жуткое дело надо снимать на месте преступления с максимальным фактическим материалом.
— Не скажи, — упорствовал Пронин. — Там, понимаешь, мафия. Есть где развернуться.
Тут в динамике что-то закашляло, забулькало, заклокотало. А потом задушевный женский голос сообщил:
— Добрый вечер, дорогие друзья-радиослушатели! Начинаем передачу для тружеников третьей смены. По многочисленным просьбам трудящихся повторяем радиоспектакль «Убийство на десерт». Роли исполняют артисты народного театра.
Опять хрюкнуло что-то в динамике, опять квакнуло. И наконец хриплый баритон угрожающе спросил:
ДОКУМЕНТ №11
«— Ты сдала Пернатого мусорам? Молчать, девочка, твоя песня спета! Облом, сделай так, чтобы она исчезла без следа. Ты меня понял, Облом?
— Нет проблем, Пах Пахыч…»
Районные детективы сидели, боясь шевельнуться, точно надеялись наконец-то узнать, кто и кого убил. Потом майор сказал неодобрительно:
— Вот психи, а? Да у нас во всем районе вообще третьей смены нет, а они энергию тратят и спать не дают.
И, привстав, рванул шнур динамика на самом интересном месте…
Поделиться книгой: