Жуткое дело

Жуткое дело

Начальник райотдела милиции майор Пронин чистил сапоги на служебном крыльце. Раньше он чистил их дома, но с той поры, как его жена начала выписывать журнал «Здоровье», ее измучила аллергия. И майор теперь драил обувь исключительно на службе.

Светило солнце. Город осторожно начинал трудиться. А только что заступивший на дежурство сержант милиции Николай Муховоз вслух читал свежие газеты:

«…но старший лейтенант мгновенно понял коварный замысел преступника. Прием, и матерый бандит взвыл от боли, лежа на земле…»

— Кто взвыл? — весело спросил зам по угро капитан Холмов.

— В Костроме старший лейтенант голыми руками рецидивиста повязал, — вздохнул сержант. — Везет же людям.

Он был молод и мечтал о подвигах. А майор был в средних летах и мечтал, чтобы не было осложнений. Никаких, никогда, ни на службе, ни дома. И начал в этом смысле воспитывать подчиненного, когда в воротах появилась очень взволнованная дама средних лет и средней упитанности в кудряшках времен покорения целины.

— Здесь милиция?

С этого все началось. И потом майор часто ловил себя на мысли, что тогда, в то солнечное утро не сделал элементарного упреждающего выпада: не сказал солидной гражданке, что никакая это ни милиция…

Не сказал. С того все и началось. И через три минуты майор сурово слушал, капитан слушал жадно, а сержант протоколировал показания и потому слушал вполуха. Возникал —

ДОКУМЕНТ №1

«Я, Короноухова Стелла Трофимовна, учительница литературы и зоологии, прибыла вчера из совхоза «Подсолнечный» для товарищеского обмена опытом, после которого опоздала на автобус и была доставлена сослуживцами в местную гостиницу для переночевания. И уже находясь в постели в процессе засыпания, совершенно ясно услышала разговор в соседнем номере:

— Ты сдала Пернатого мусорам? Молчать, девочка, твоя песня спета! Облом, сделай так, чтобы она исчезла без следа. Ты меня понял, Облом?

— Нет проблем, Пах Пахыч.

— Волоки ее в мою машину…»

Протокол не зафиксировал, что в этом месте со свидетельницей произошла легкая истерика. Однако, выпив воды и будучи дружески охлопанной майором Прониным лично, дама сумела взять себя в руки.

— Исчезай, говорит. А я, говорит, жду гостей.

Она вновь задохнулась, но майор вовремя охлопал ее.

— Ну, а дальше? Дальше?

— Дальше? Дальше отчетливо помню глухой стон, волочение тела. Подчеркиваю, женского.

— Его что, по-другому волокут? — спросил начугро Хохлов.

— Разный звук. Абсолютно разный, прошу зафиксировать. Значит, волочение женского тела… Потом дверь хлопнула, потом… Потом я сидела, не шевелясь: знаете, какие замки в номерах? И если бы они услыхали мое дыхание, они бы… — Она вновь отерла слезы и завсхлипывала. — Это просто ужас, что я пережила, ужас.

— Дальше, — сурово разомкнул губы майор и опять хотел охлопать.

— Дальше машина отъехала. Дальше… Дальше тих так стало, а я м вся внимание, вся внимание! И слышу за стеной — знаете, какие стены в номерах? — слышу приглушенные голоса, ничего не разберешь. А потом мужчина сказал: «С делом покончено». И опять хлопнула дверь и все стихло, а я до утра не спала, думала: вернутся — прикончат, только к утру задремала, а потом бегом к вам.

— Подпишите показания, — майор решительно скрипнул начищенными сапогами. — Сержант Муховоз, проводите гражданку на автобус и доставьте сюда ночную дежурную Дома колхозника… То есть ныне гостиницы «Ивушка плакучая».

— Да она поди спит.

— Разбудить!

Сержант и заплаканная дама вышли. Майор поскрипел сапогами и горестно вздохнул:

— Вот и влипли. Радуйся, угро!

— Банда может быть проездом, — задумчиво сказал капитан. — Но девушка несомненно местная. Приезжали мстить. Закон мафии. Лев прыгнул. Считаю необходимым проверить, кто из девушек не ночевал дома.

— Сегодня, что ли? М недовольно переспросил начальник: ему не хотелось никаких расследований.

— На проверку уйдет дня три. Будем просить сообщать, кто находится в отсутствии. Вычислив девушку, установим ее связи, круг друзей и знакомых, и захлопнем капкан. Дело обещает быть весьма…

И вошла немолодая дежурная под конвоем сержанта.

—На вокзале взял, — пояснил сержант не без гордости.

— Не спала я, не спала! — с порога почти с натуральным возмущением закричала дежурная. — Я никогда на работе не сплю, разве что глаза закрываю.

— Спокойно, гражданка Бессонова, — сказал майор. — Отвечать будете только на вопросы. Сержант, веди протокол.

Так появился —

ДОКУМЕНТ №2

«В о п р о с. Кто ночевал в гостинице в эту ночь?

О т в е т. Мужчина. И женщина. Но в разных номерах, как положено.

В о п р о с. Имена?

О т в е т. Да что они, знакомились со мной, что ли?

В о п р о с. Как записаны в регистрации: ФИО, паспортные данные, откуда, куда, зачем, почему?

О т в е т. Это… Не записывала я. На одну ночь, чего записывать-то? Вон, газеты критикуют.

Р е п л и к а  к а п и т а н а  т о в.  Х о л м о в а. А денежки, небось, взяла.

О т в е т. Не докажите.

В о п р о с. Опишите наружность.

О т в е т. Женщины, что ли? Полная, солидная, учительница из совхоза Стелла Трофимовна. Так спешила, что хозяйственную сумку в номере оставила, и я ей ту сумку отнесла на автостанцию, а этот ваш…

В о п р о с. Спокойно. Опишите мужчину.

О т в е т. Не наш.

В о п р о с. Почему так думаете?

О т в е т. Одет во все заграничное.

Р е п л и к а  к а п и т а н а  т о в.  Х о л м о в а. Вот!..

В о п р о с. Словесный портрет.

О т в е т. У нас в коридоре  портрета не видно. Мы электричество экономим.

Р е п л и к а  к а п и т а н а  т о в.  Х о л м о в а. Ну, роста, роста он какого?

О т в е т. Снизу они все высокие.

В о п р о с. Что значит снизу?

О т в е т. Так ведь я сижу, а они стоят.

В о п р о с. Один был мужчина?

О т в е т. Один. Или два? Вроде за ним заходил кто-то.

Р е п л и к а  к а п и т а н а  т о в.  Х о л м о в а. Спала!

О т в е т. Не докажите. Я только сижу с закрытыми глазами, а так не сплю.

В о п р о с. Ну, ладно, ладно. Когда мужчина ушел?

О т в е т. Не знаю. Ночью, видать. Или заехали за ним. Я глаза открыла, а передо мной — ключ от номера.

Р е п л и к а  к а п и т а н а  т о в.  Х о л м о в а. Сбежал? Ха! Вот работнички.

В о п р о с. Прекрати.

О т в е т. Глаза только прикрыла. А все слышала.

В о п р о с. Что именно?

О т в е т. Значит, так. Перья какие-то сдавали. В мусор, что ли.

Р е п л и к а  к а п и т а н а  т о в.  Х о л м о в а. Так-так-так! Дальше что?

О т в е т. Песня, говорит, спета. Твоя. Обком, говорит, ты этакий.

В о п р о с. Откуда шел голос?

О т в е т. Из номера. Из него. Который мужчина. А потом глаза открыла — батюшки, а ключ-то на столе!

Р е п л и к а  к а п и т а н а  т о в.  Х о л м о в а. Трудовая дисциплина называется!

О т в е т. Не докажите.

В о п р о с. Хватит! Сколько времени было, когда слышали голоса, и сколько, когда увидели ключ?

О т в е т. У меня часов нету. А те, которые висят, те стоят.

В о п р о с. Ясно. Подпиши и распишись. Тайну не разглашать, из города не отлучаться. Пока свободна.

О т в е т. Пока?!.»

Подписав протокол, дежурная ушла. Все были в нервно приподнятом настроении. Хромовые сапоги майора источали аллергический дух.

—Значит, что получается, — сказал майор Пронин. — Дело открываем на основании двух идентичных показаний — это раз. Немедленно всеми наличными силами осуществляем наличие отсутствия молодых женщин — это два. Докладываем прокурору, райкому и наверх, поскольку дело жуткое — это три.

— Запрос! — воскликнул капитан. — Пернатый — кличка редкая, может, в прошлом летчик. Надо запросить, не проходил ли когда по мокрым делам.

— За работу, товарищи! Руководство операцией беру на себя. Капитану Холмову — поиски исчезнувшей жертвы и запрос о Пернатом. Две ниточки — это две наших вожжи! Сержанту Муховозу дежурить в отделении, покуда лично не отменю приказ. Вечером — совещание. Все.

И в спокойном районном центре, где отродясь никто никого… разве что колом по башке… завертелась бурная сыскная жизнь. Майор лично посетил прокурора, райком партии, школу и совхоз «Подсолнечный», из которого вернулся с особым скрипом сапог и иным запахом гуталина. Капитан Холмов тщательно осмотрел все четыре номера гостиницы «Ивушка плакучая» (быв. Дом колхозника), отправил найденный окурок на экспертизу в Центр вместе с запросом о Пернатом и договорился с райкомом комсомола о помощи в поисках исчезнувшей жертвы. А бессменный дежурный сержант Муховоз пошел в городскую библиотеку, откуда на мотоцикле с коляской привез неполное Собрание Сочинений Героя Социалистического Труда и начал изучать его с первого тома, часто прикрывая глаза по рецепту дежурной Бессоновой.

— Идея! — вскричал капитан Холмов на вечернем заседании. — Где в нашей конкретной местности можно быстро и без труда спрятать убитый труп девушки? В озере Темном: глубокое, вокруг пустынно, а шоссе рядом. Прошу разрешения опросить работников рыбнадзора.

—Это версия, — поддержал начальник. — Отрабатывать будем все версии, не считаясь со временем и затратой сил.

На другой день начугро Холмов умчался в рыбнадзор на единственном служебном мотоцикле. Правда, рыбоохрана не заметила ничего подозрительного, но, введенная в курс дела, обещала бдеть. Сержант Муховоз перешел ко второму тому, а майор вновь укатил в совхоз «Подсолнечный». На райкомовской «Волге» вместе с прокурором и двумя березовыми вениками.

К вечеру следующего дня поступило официальное сообщение Центра. Там работали четко, и появился —

ДОКУМЕНТ №3

«На ваш иск. №… отвечаем, что кличка Пернатый в наших картотеках, а также в памяти ЭВМ не значится.

Для ориентировки сообщаем, что десять дней назад органами задержан известный рецидивист по кличке Патлатый. Ведется следствие».

— Вот кого сдала нам несчастная, — майор Пронин горестно покачал головой. — Пернатый и Патлатый — одно лицо, это и ежу ясно. Просто бабы нечетко расслышали со сна.

— Свидетельница Корноухова не спала, — подчеркнул капитан.

— Она обмирает. Иногда, — загадочным голосом сказал начальник.

Наступило молчание, изредка прерываемое невразумительным бормотанием. На диване спал бессменно дежурящий третьи сутки сержант Коля Муховоз, положив под голову тома сочинений.

— Не пришла ли пора задействовать прессу? — осторожно спросил начугро.

— И я постоянно думаю о гласности, — сказал майор. — Только не о нашей, районной: делать — так по-большому. Свяжись с областью. Но аккуратно, чтобы местные товарищине сделали неправильных выводов.

Капитан связался. Майор опять уехал в совхоз «Подсолнечный» («для отработки версии»). Сержант Муховоз, которому теперь жена регулярно носила передачи, приступил к третьему тому.

А «дело» застопорилось. Никаких новых данных не поступало, но и старых никто не опровергал. Начугро осторожно намекнул, что дело обещает быть жутким, но областная пресса отнеслась к этому намеку скептически:

—  Вы сперва преступников поймайте.

В этом был резон и, трясясь из области на выделенном персонально ему КамАЗе , капитан детально рассматривал свои козыри. Их было не так-то много: два идентичных заявления, явно сданный милиции Патлатый, никому неизвестный Облом и еще менее известный главарь по кличке (или имени?) Пах Пахыч. «Пахом Пахомыч? — размышлял Холмов, подскакивая на ухабах. — А, может, Пал Палыч, переделанный для конспирации? Или уменьшительное от Пахан Паханович? Крепкий орешек…»

Так думалось начальнику угрозыска капитану Холмову после разговора с заместителем редактора областной газеты, на которую бумаги в стране всегда хватало. Заместитель проявил разумную осторожность, предложив сначала поймать бандитов. И трясущаяся от путешествия в пустом КамАЗе по районным дорогам голова капитана была целиком занята дедуктивным и индуктивным анализом обстановки.

Дома, то бишь, в родном Отделе, ждала нечаянная радость.

— Дружинники принесли, — расслабленно пояснил сержант Муховоз. — Достал меня классик…

Взгляд у него был мутноватый, голова плохо держалась на шее, язык с трудом оформлял мысли в некое подобие знакомых звуков. Но начугро презрел страдания подчиненного, сразу же цапнув бумагу.

ДОКУМЕНТ №4

«Докладываю, что согласно донесениям в городе не ночевали дома последние четыре дня по не выясненным причинам сто восемнадцать (118) гражданок в возрасте от 14 до 32-х лет.

Начштаба Народной Дружины

(подпись неразборчива)

Комиссар штаба

(подпись неразборчива)

«Подтверждаю»

Участковый инспектор младший лейтенант

БЕРНАДОТТ»

— Сто восемнадцать, — с отчаянием прошептал капитан Холмов, тяжко опускаясь на стул. — В возрасте от четырнадцати. Какое растление Западом…

—А у меня с Востоком, — с усилием произнес сержант, прорабатывающий пятый том собрания сочинений (неполного).

Наступило отчаянное молчание, в котором беззвучно трещали две головы. Но тут распахнулась дверь, запахло гуталином, и знакомый голос оптимистично пропел:

— Ночевала тучка золотая на груди… — Начальник помолчал, обвел взглядом подчиненных и запел иное: — Что ж вы, нули, все заснули? Шевелись, гляди! Вороные, удалые, гривачи мои! И-эх!..

Он сел за стол и с победным видом уставился на зама по угро. Капитан угнетенно молчал, а сержанта как раз в этот момент свалил приступ целительного сна.

— Бездельники, — констатировал начальник. — Один читает третьи сутки, другой катается на казенных машинах. А я тем временем разработал версию, проверил цепочку, вышел на свидетелей, с их помощью опознал преступников и лично повязал после яростного сопротивления начальника рыбнадзора.

— Где?!  — капитан вскочил, опрокинув стул.

Сержант Муховоз, проснувшись от грохота, схватился за книгу. Майор глядел на подчиненных победоносно и покровительственно.

— Не мог же я их без охраны везти? Оставил в рыбнадзоре, вопреки капризам рыбинспектора. Он ведь…

— Сколько их? — нетерпеливо перебил Холмов.

— Двое. Работники леспромхоза. Характеризуются пока положительно и — не привлекались.

— А труп?

— Вот с него-то я и начал, — с удовольствием отметил майор. — Твоя догадка, что труп —  в озере, послужила отправной точкой. Раз озеро, так кто мог видеть момент утопления?

— Рыбнадзор, — капитан опять скис. — А они не видели.

— Они — нет, так другие — да. Что такое озеро? Вода с берегами, так? А какие берега у Темного озера? Земли совхоза «Подсолнечный». Значит, кто мог заметить? Правильно, парочки, поскольку совхоз сдал клуб под общежитие ученым из области, которые у них второй месяц косят сено.

— Ну? — начугро не терпел отвлечений, когда вопрос касался профессии. — При чем ученые косари?

— Парочки. А раз парочки, то следует действовать через женщин, — майор почему-то закашлялся и сам себя постукал по спине. — Женщины наблюдательны, а учительницы литературы и зоологии хорошо знают бывших воспитанниц. Дальнейшее — дело техники. Стеллоч… кхм… Стелла Трофимовна собрала четырнадцать возможных свидетельниц, объяснила им, что и почему мы ищем, и тут же девять человек припомнили все обстоятельства.

— Видели? — с замиранием сердца спросил капитан.

— Кто говорит, что троих, кто — двоих, но двое реальнее. Значит, двое. Ночью. Выгребли на лодке из кустов. Постояли. А затем тихо опустили в воду тяжелый предмет.

— Чесать! — заорал капитан. — Прощупать все озеро с целью обнаружения!

— Уже, — ухмыльнулся начальник. — Договорился с совхозным руководством, что завтра вместо уборки снега начнут чесать озеро. А ты, капитан, бери мотоцикл и шпарь в рыбнадзор. И начинай допрашивать преступников, пока они еще тепленькие. Расколешь — покупай себе погоны с двумя просветами!

Капитан Холмов оседлал мотоцикл и с ревом умчался в густеющие сумерки. Сержант Коля Муховоз закончил очередной том и плаксиво запросился домой.

— Читай, читай, — майор вздохнул, и победоносная легкость покинула его. — Домой придется идти мне.

Задержанные оказались не столько тепленькими, сколько перепуганными. Рядом с богатырем мотористом и громилой рабочим рыбнадзора они выглядели неказисто. Сам инспектор рыбоохраны принципиально ушел домой.

— Фамилия? — грозно спросил капитан, входя.

— Антиповы, — тихо сказал тот, что выглядел чуть поплотнее.

— Оба — два?

— Вся деревня.

— Деревня… А числитесь в леспромхозе.

— Сучкорезы мы и пожогщики. Нам в армию осенью, подработать хотелось.

— Подработать?.. — глаза начугро блеснули поисковым огнем. — Так-так. Увести этого.

Рыбнадзорные амбалы увели разговорчивого, капитан и мелковатый кандидат в убийцы остались тет-а-тет. Начугро посадил кандидата точно под лампой (жаль, настольконой не было на тысячу свечей!), а сам оседлал стул напротив в глубокой тени. И наступило молчание.

— В молчанку играть будем? — спросил Холмов через сорок семь минут.

— Как скажете, — шепотом ответствовал Антипов-два.

— Где тело спрятали? — вдруг заорал капитан, подавшись вперед и чудом не опрокинув стул, на котором сидел верхом. — Смотреть мне в глаза!

Хоть он и дослужился до чина и должности, но допрашивать до сего случая ему приходилось только мелкую сошку. Скандальных баб, хулиганов районного звена да пьяных забулдыг. Но он много лет выписывал журнал «Советская милиция» с приложением и очень вдумчиво их читал.

— Ты мне горбатого не лепи! — кричал он на онемевшего от ужаса паренька. — Живую топили или мертвую? Отвечать!

— Чего? — еле слышно спросил преступник и всхлипнул, рукавом утерев слезы. — Нам бригадир рыбы велел наловить. И сеть дал. Чтоб тихо, говорит. А тут — моторка, и мы ту сеть утопили со страху.

— Утопили, значит? И не знаешь, мертвой она была или еще живой? Смотреть мне в глаза! Где душили — в машине Пах Пахыча или на берегу? Нам все известно! Исключительной захотел? Смотреть мне в глаза, я сказал!

Через час, не ответив ни на один из вопросов, преступник зарыдал в голос. Капитан вытер обильный пот и позвал моториста.