Помоги проекту - поделись книгой:
Корнелий задумался. Потом, спохватившись, поблагодарил послов и отпустил их, пообещав дать ответ в ближайшее время. Когда послы папы ушли, князь вкратце пересказал членам Совета содержание письма и попросил соратников высказываться. Но соратники высказываться не спешили, уж больно странной показалась им, православным и политеистам, просьба главы Римской католической церкви. Великий князь все понял и, наказав подготовиться к обсуждению, отпустил всех до следующего дня. Уже вслед уходящим он пригласил митрополита и Верховного волхва после ужина прибыть к нему в рабочий кабинет.
Глава 2
Они сидели у большого стрельчатого окна и любовались видом Киева. Два молодых человека и седовласый старец с окладистой бородой. Про одного из них, митрополита Киевского и Всея Руси Борислава, нужно рассказать отдельно. Святейший Борислав был первым русичем на этом посту. Великому князю в свое время пришлось приложить немало усилий, чтобы его, избранного Епископским Синодом Всея Руси, утвердил Вселенский патриарх Феодосий І. В ход шли и обещания, и откровенные взятки приближенным патриарха. Но Корнелию был нужен именно Борислав – молодой, образованный, с гибким мышлением человек. И самое главное, соотечественник, понимающий и принимающий ситуацию на Руси душой, а не по канонам. Другим собеседником Великого князя был Верховный волхв Рода и Всех Богов Святогор. Как произошла смена Верховного волхва с Силы на Святогора, князь даже не заметил. Просто в один прекрасный день Святогор попросился на аудиенцию и представился в своем посвящении. На вопрос о судьбе волхва Силы Святогор уклончиво ответил, что, мол, Силу призвал Род для служения в более высокой степени посвящения.
Наконец митрополит прервал молчание:
– Скажи честно, экселенц, от Бога или от Диавола твоя вечная молодость и сила? – Он смело посмотрел прямо в глаза Корнелию и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Все, что ты делаешь для Руси и русичей, – от Бога. Но ведь тебе должно быть уже больше шестидесяти лет, – здесь Корнелий не удержался и хмыкнул, – а выглядишь ты тридцатилетним. Не от нечистого ли это?
Князь скосил глаза на Святогора и увидел его прячущуюся в усах улыбку. Волхв наверняка знал историю появления Корнелия в этой Ветви Времени!
– Видишь ли, Святейший, – проникновенно проговорил князь, – мне, конечно, придется рассказать тебе правду, но предупреждаю: то, что ты услышишь, может свести тебя с ума. Готов выслушать меня? Рассказ будет долгим…
Но у молодого митрополита уже загорелись любопытством глаза, и он закивал, соглашаясь. Святогор тоже одобрительно кивнул, и князь начал свой рассказ…
За окном стемнело, свечи в подсвечниках менялись дважды, когда, наконец, Великий князь окончил повествование. Глаза у митрополита напоминали блюдца, он то краснел, то бледнел, но не мог пока вымолвить ни слова. Князь и Святогор молча ждали, пока Борислав придет в себя.
– Но как такое могло стать? – не спросил, возопил ошарашенный митрополит. – Ни в Библии, ни в Святом Евангелии об этом нет ни слова!
– Знаешь ли, юноша, – по-отечески обратился к митрополиту старый волхв, – не Библией единой нужно руководствоваться в жизни. Библия – это лишь часть знаний. Но есть еще очень много и других, не менее священных книг, раскрывающих огромные знания, доставшиеся нам от древних. Если хочешь, я дам тебе возможность ознакомиться с ними.
Дав возможность Бориславу прийти в себя, Великий князь напомнил присутствующим о главной цели их встречи.
– Мы собрались, чтобы решить два вопроса: о нашем участии в Крестовом походе и, если наш поход состоится, о преемственности власти. Мое мнение – в поход идти нужно для поддержания высокого престижа Руси среди европейских и азиатских монархов. Командовать нашей армией буду я сам. Вместо меня останется князь вышгородский Владимир. Сначала как заместитель, а со временем, ввиду моего долгого отсутствия, и коронуется на Великого князя Всея Руси.
Князь недолго помолчал и добавил:
– Теперь что касается лично меня. Я иду в этот поход для того, чтобы исчезнуть на время. Не хочу возбуждать в людях лишние сомнения, такие, как у нашего уважаемого митрополита. Но… Мне придется вернуться лет через тридцать. Тогда Русь ждет очень страшное испытание. И ваша задача, и задача ваших преемников – если понадобится, подготовить людей своими проповедями к моему возвращению. Назовите это вторым пришествием, – митрополит поморщился, но промолчал, – перевоплощением, – волхв одобрительно кивнул, – как угодно, но сделайте так, чтобы это не вызвало паники или ажиотажа. А сейчас благодарю вас за понимание, и до завтра.
Оставшись один, Корнелий стал готовиться к завтрашнему заседанию Государственного совета. Закончил он подсчеты и предложения уже под утро. День предстоял тяжелый.
Глава 3
Начало похода Великий князь назначил на начало месяца Вэйлет 6697 года от Сотворения Мира. Войска разбили временный лагерь на большой равнине под Киевом. В состав армии русичей входили два полных легиона, получившие названия в память о легендарных предшественниках – «Медведи» и «Волки», и пять когорт конницы, объединенных под одним командованием в кавалерийский корпус под названием «Соколы». Провожать Великого князя собрались все удельные князья. На их лицах Корнелий четко просматривал некую растерянность и явное сожаление. А потом мимо холма, на котором собрались провожающие, во всей красе под барабанный бой промаршировали легионы с развернутыми знаменами и на рысях проскакала конница с вымпелами на длинных пиках. После торжественного марша князь тепло попрощался с соратниками, вскочил на коня и пустился галопом, догонять ушедшие вперед войска. Ему очень хотелось оглянуться и еще раз помахать на прощанье рукой, но…
В районе крепости Триполье князь – или уже не князь? – пересел в штабной фургон и остался в одиночестве. Спазм душил его, на глаза наворачивались слезы – ведь он может больше никогда не увидеть своих детей, внуков, друзей! Да и свой родной Киев он если и увидит, то очень-очень нескоро. Снова нужно начинать все с чистого листа.
Путь предстоял неблизкий и тяжелый. Предстояло пройти ни много ни мало около трех с половиной тысяч верст, причем большую часть пути по бездорожью. По плану Корнелия войска первую остановку должны были сделать в столице Тиверского княжества Белограде, расположенном в устье Тираса на берегу Эвксинского понта. Там легионы должны погрузиться на корабли и отплыть в Трапезунд. Шах-ин-шах Торгун ІІІ, тесть его сына Владимира, обещал обеспечить встречу и размещение войск. Конный корпус должен продвигаться к устью Дуная, переправиться и выдвигаться на Адрианополь через территорию Болгарского царства. С болгарами проблем возникнуть не должно – сестра нынешнего царя Асеня І была замужем за его сыном Святославом Тиверским и сейчас живет в Белограде с сыном Игорем. В Адрианополе русичам предстояла встреча с германскими войсками под командованием императора Священной Германской империи Фридрихом І Барбароссой и австрийскими под командованием короля Леопольда V. Дальнейший путь зависел от результатов переговоров между государями. На всякий случай Корнелий заручился согласием султана Иконийского, естественно при поддержке Шах-ин-шаха, на проход всех его войск – и легионов из Трапезунда, и конников из Константинополя – к Эдессе через территорию султаната. Кстати, султан Осман был ярым противником Салах-ад-Дина, претендующего на господство над всей Анатолией!
Все это Корнелий отрабатывал на картах и просчитывал в течение десяти дней, пока войска двигались к Белограду. Наконец на горизонте появились высокие башни Белограда. У городских ворот собрались «лучшие» люди княжества, княгиня-мать сидела в кресле на специально построенном возвышении, а сам юный князь Игорь впереди всех гарцевал на горячащемся коне. Завидев внука, Корнелий не выдержал и дал шпоры своему коню. Внук тоже рванулся навстречу. Спрыгнув с коней, они обнялись и замерли на несколько секунд. Отстранившись, Корнелий с удивлением увидел слезы в глазах Игоря. Но молодой князь уже отвернулся и глуховатым голосом произнес:
– Добро пожаловать, экселенц! Тиверь рада приветствовать Великого князя Киевского и Всея Руси!
Князь улыбнулся, хлопнул внука по плечу и направился к невестке. Княгиня Милица с трудом встала навстречу и поклонилась. Корнелий поцеловал ее по-отечески и после этого поприветствовал остальных присутствующих. Тем временем армия, приблизившись на расстояние стадия, остановилась в ожидании. Навстречу уже мчались вестовые, готовые проводить подразделения в приготовленный лагерь.
Дед с внуком засиделись допоздна. В разговорах о том о сем они старательно пытались обойти тему трагической гибели князя Святослава. Но, естественно, избежать этого так и не удалось. Не сговариваясь, они молча вспоминали события десятилетней давности.
Дружина Тиверского князя в составе изрядно потрепанной когорты конницы и двух центурий легионеров, сопровождавших обоз, возвращалась из очередного набега на Крым. Не доезжая ста верст до устья Днепра, отряд попал в засаду многочисленной банды половцев. Разбойники напали на обоз, воспользовавшись растянутостью походного порядка русичей. Услышав зов трубы, князь Святослав развернул конницу и бросился на подмогу легионерам, построившимся в каре вокруг фургонов обоза. Так вспоминал этот бой один из центурионов:
– Нам показалось, что в нашего князя вселился дух Святослава Воителя. Глаза загорелись каким-то незнакомым огнем, даже тембр голоса изменился. Привстав на стременах, он буквально прогромыхал: «Мертвые сраму не имут!» – и рванул с места в галоп. Нужно ли говорить, что от банды не осталось ни одного человека? Но, видимо, от судьбы не уйдешь, и наш князь повторил судьбу своего великого тезки – непонятно откуда прилетела шальная стрела и вонзилась в шею между бармицей и воротом доспехов…
Тело князя Святослава доставили в Белоград и послали гонца в Киев. Но Великий князь в это время был в Рязани, поэтому на похороны не успел.
После двухдневного отдыха началась погрузка на корабли. Руководили погрузкой командующий корпусом Первый легат Олег и командиры легионов легаты Михаил и Георгий. Громадные пентеры могли взять на борт до тысячи солдат. Для обозов были предназначены другие, специальные суда. Корабли по очереди подходили к пирсу и ставали под погрузку. Легионеры организованно, колоннами по два, грузились в трюмы. Уже к заходу солнца погрузку закончили, легионеры располагались поудобнее. В пути им предстояло быть не менее четырех суток. Плавание началось на следующий день с первыми лучами солнца. Тогда же отправился в далекий путь и кавалерийский корпус во главе с князем Корнелием и Первым легатом Воиславом, болгарином по происхождению.
К середине третьего дня пути князь с войсками достигли устья Дуная. На противоположном берегу широкой реки стояла небольшая крепость Дунаевец, основанная, по легенде, киевским князем Святославом Воителем более двухсот лет назад. Болгарский гарнизон крепости был предупрежден о приходе русичей. От пристани Дунаевца отделилась лодка и направилась к пришельцам. Корнелий спустился к воде, держа в руках письмо княгини Милицы, адресованное брату-царю. Вышедший из лодки человек представился болярином Петром, с поклоном принял письмо и подал знак в сторону крепости. В ожидании наведения переправы конники спешились, стали обтирать лошадей и приводить в порядок сбрую и собственное обмундирование. К вечеру переправа началась.
Корпус русичей продвигался по прибрежной долине вдоль гор. Дорога была достаточно ровной, оставшейся еще со времен Римской империи, и конники, и обоз проходили до ста верст за световой день. На третий день пути дорогу войску преградил патруль болгар. Командир патруля направился прямо к Корнелию и с поклоном передал на словах приглашение от царя Асеня І посетить его в столице Болгарии городе-крепости Тырново. Отказываться было бы неприлично, поэтому Корнелий и Первый легат Воислав с эскортом отправились по извилистой горной дороге в сопровождении болгарских вояк. Легионеры расположились на отдых.
Мрачное зрелище предстало перед русичами. Им, привыкшим к степным просторам или светлым красивым лесам, тяжело было двигаться по темному ущелью вдоль бурной реки Янтра. Наконец впереди показалась невысокая гора (Трапезница, пояснил сопровождающий), на вершине и склонах которой располагалась крепость. Это и была столица Болгарского царства Тырново. Город тоже не производил радостного впечатления – узкие, вымощенные диким камнем улочки, зажатые каменными же домами. Царский дворец, также выстроенный из дикого камня, мало отличался от домов горожан. Правда, внутри большие залы с арочными потолками производили уже более благоприятное впечатление. Гостей проводили в тронный зал.
Царь Асень І встал с трона и сделал несколько шагов навстречу Великому князю. Обменявшись церемонными поклонами, государи дружески пожали друг другу руки – как-никак они были родственниками. После традиционного обмена подарками царь повел русичей к уже накрытому столу. Разговаривали без переводчика, только иногда князь обращался к Воиславу за разъяснением специфических болгарских слов. Официальные переговоры перенесли на утро следующего дня, а пока Корнелий и Воислав с благоговением любовались горными пейзажами с балконов дворца.
Переговоры не заняли много времени. Болгары, вспомнив времена совместной борьбы царя Бориса и князя Святослава с Византией, просили о заключении договора о взаимопомощи с Русью. Прежде чем дать ответ, Корнелий попросил царя обрисовать политическую обстановку на Балканах. То, что Византия трещит по швам, он знал, а вот в обстановке за Дунаем ориентировался плохо. Оказалось, что соседние с Болгарией Сербия, Хорватия и Венгрия, желая вырваться из-под влияния Византии, больше тяготеют к Священной Германской империи. Болгария и Валахия склонны больше опираться на дружбу с единоверцами-русичами. Итогом переговоров стало письмо для князя киевского и председателя Государственного совета Владимира с рекомендациями прислушаться к просьбе болгар, подписанное Великим князем Корнелием. После переговоров последовал обязательный в таких случаях пир, поэтому отъезд перенесли на утро следующего дня.
Еще три дня понадобилось корпусу русичей для достижения Адрианополя. Но германцев там еще не было. Император Фридрих так увлекся антивизантийскими интригами в Сербии и Хорватии, что явно опаздывал в точку рандеву. Тогда Корнелий решил дать отдых своим войскам и послать гонцов к императору. Гонцы вернулись через три седмицы с предложением императора Фридриха встретиться в Скопье через две седмицы. До Скопье от Адрианополя расстояние почти триста верст по горным дорогам, значит, на подготовку к переговорам оставалась еще седмица.
Встреча двух коронованных особ состоялась в Скопье в начале осени. И закончилась ничем… Император в своей гордыне посматривал на Великого князя свысока и даже пытался покомандовать. Корнелий, который не терпел такого отношения к людям, скомкал переговоры, но предупредил Фридриха и о своих планах на Крестовый поход, и о планах Руси в отношении Болгарии. Причем о Болгарии было сказано таким тоном, что император чуть не поперхнулся от неожиданности. Хотел было вспылить, но, увидев побелевшие глаза Корнелия, спорить почему-то не стал.
Еще один марш-бросок – и армия Корнелия в Филиппополе. Гонец в Константинополь, разрешение на переправу через Босфор, переправа, и вот они уже расквартированы в старых казармах на окраине столицы Восточной Римской империи. Теперь Великий князь отправил официального посла к императору Исааку II Ангелу с просьбой об аудиенции. Собственно говоря, ни аудиенции, ни разрешения на проход через территорию империи Корнелию не требовалось – его корпус прошел бы до границы с Иконийским султанатом как нож сквозь масло. Но оставалась, так сказать, корпоративная солидарность венценосных особ. Поэтому на следующий день он, в сопровождении декурии гвардейцев в парадной форме, отправился в императорский дворец. Заканчивался первый этап похода.
Глава 4
Кони шли шагом. Рядом с Великим князем ехал гонец от Первого легата Олега, встретивший корпус русичей в Константинополе. Он привез письмо от Олега и пропуск для прохода через земли Иконийского султаната, скрепленный печатью самого султана Османа. Олег докладывал, что его корпус принимает участие в осаде Эдессы, но не в штурмах, а несет патрульную службу и прикрывает тыл армии крестоносцев графа Жослена III от попыток деблокирования крепости сарацинами. Потери корпус несет небольшие – погибших не более сотни, раненых несколько сотен. И еще писал Первый легат, что ему чертовски надоела эта странная война и он ждет не дождется соединения с основными силами русичей.
А путь маленькой армии русичей лежал через сухие и каменистые степи Персидского нагорья. Был уже конец октября по христианскому календарю, поэтому продвижению не мешала палящая жара. Небольшая остановка в городке Анкира была связана со встречей султана Османа и князя Корнелия. Двухдневная передышка – и снова в путь.
В середине ноября войска Великого князя вышли к Эдессе. Корнелий с Георгием, ставшим командующим после гибели Первого легата Олега от шальной стрелы, и Воиславом нанесли визит вежливости графу Жослену III, осмотрели позиции осаждающих и уединились в штабном фургоне Великого князя.
– Уходить отсюда надо, экселенц, – взмолился Георгий, – не война, а сплошное разложение личного состава. Если бы не постоянные патрулирования и мелкие стычки, не знаю, что было бы с войсками.
– Но куда уходить, воевода? – возразил Воислав. – Осень, дожди начнутся, холод. Погубим и людей, и лошадей. А до Акры почти пятьсот верст. А по пути далеко не мелкая река Евфрат, и голая степь сирийская, и сарацины просто так не пропустят.
Оба воеводы повернулись к Корнелию, который слушал молча, уткнувшись в карты.
– Слушайте приказ, воеводы, – князь поднял глаза от карт. – Выдвигаемся к Евфрату, ставим лагерь на правом высоком берегу и пережидаем основную непогоду. Это максимум месяца два–два с половиной. Так что завтра же отправляйте квартирьеров и обоз, маршрут на карте я проложил. Войскам переформирование, раненых в госпиталь, легионерам выдать теплую форму, выступаем через седмицу. Свободны…
Весна в Анатолии наступает рано. Уже в середине февраля степь зазеленела, и русичи стали собираться в поход. Оставшиеся четыреста верст до Акры войска Корнелия прошли за две седмицы и в конце апреля 1190 года от Р. Х. присоединились к войскам Ги де Лузиньяна. Представившись обрадованному королю Иерусалимскому, Великий князь попросил того изложить ситуацию с осадой и определить боевое задание войскам русичей. И вот что узнал Корнелий.
После взятия Иерусалима Салах ад-Дин (или, на европейский манер, Саладин), султан Каирский и Сирийский, решил развить успех и атаковал еще один стратегический центр крестоносцев – город-порт Акру. Неожиданным ударом в середине августа 1187 года от Р. Х. сарацины захватили город практически без боя. Крестоносцы накапливали силы в течение двух лет и летом 1189 года от Р. Х. осадили Акру. Воевать приходилось на два фронта – отбивать вылазки осажденных и попытки деблокирования со стороны Саладина. Несмотря на подход в начале осени 1189 года от Р. Х. войск из Европы – французов, германцев и итальянцев, – сил на решительный штурм не хватало. Более того, в октябре Саладин предпринял попытку деблокирования Акры, но, хоть и сильно проредил войска крестоносцев, цели так и не достиг. Вот так и продолжалось равное противостояние до весны 1190 года от Р. Х. Поэтому король Ги так обрадовался подходу сил русичей.
Пока Первые легаты устанавливали лагерь и размещали войска, Корнелий в сопровождении нескольких знатных рыцарей-крестоносцев объехал позиции осаждавших. Отметив несколько слабых, на его взгляд, мест в обороне крепости, он вернулся в свой штабной фургон и углубился в карты. Еще и еще князь объезжал укрепления Акры, пока наконец не составил подробный план местности и укреплений и не разработал план штурма. План этот он намеревался доложить на ближайшем Военном совете. Вот этот день настал. Князь попросил слова и повесил карту на заранее приготовленную раму, чем вызвал заинтересованный гул присутствующих:
– Господа, – Корнелий взял тонкий длинный кинжал и подошел к карте. – Здесь обозначены слабые места обороны сарацинов, и я предлагаю следующее…
Поначалу слушали его не очень внимательно, переговаривались вполголоса, но после окриков короля Ги наконец замолчали и заинтересовались. Обсуждался доклад русича бурно, но по-деловому. Только к вечеру решение было принято и записано в виде приказа по войскам.
Таким образом, к стенам Акры тремя колоннами пойдут французы, фландрийцы и итальянцы, как большие специалисты управления стенобитными машинами. Русичам и германцам отведена роль арьергарда, прикрывающего атакующие войска с тыла от войск Саладина. Атака началась в полной тишине еще до рассвета. Стенобитные машины незаметно успели подтащить практически под стены, пока осажденные спросонок метались по верхним площадкам. Крестоносцы так же молча, что было оговорено заранее, пошли на приступ. На стенах зажглись тревожные огни, адресованные Саладину. В лагере сарацинов началась суета. Воины Аллаха торопливо седлали лошадей, обвешивались оружием… и не видели, как почти вплотную к лагерю с четырех сторон подползают, как змеи, воины Христовы! Два легиона русичей и два дивизиона германцев по команде вскочили с земли и, громыхая мечами о щиты, ринулись на растерянных сарацин. В кровавое кольцо попало более десяти тысяч мусульман. Нападавших было не намного больше, но эффект неожиданности увеличил их силы втрое. Тех же, кому удалось чудом вырваться из окружения, и тех, кто оказался вне кольца, добивала кавалерия русичей. Победа была безоговорочной, но не полной. Самого султана Саладина ни среди мертвых, ни среди живых не нашлось! Оставив германцев заниматься трофеями и пленными, русичи повернули в сторону крепости, откуда долетал шум ожесточенной схватки. Но когда Корнелий со своими кавалеристами приблизился к стенам, ворота города распахнулись, а на вершине надвратной башни развевался флаг с крестом. «Соколы» с налета промчались сквозь ворота и заняли ключевые позиции на улицах и площадях города, чтобы предотвратить мародерство и бессмысленную резню. Несколько позже в город вошли и «медведи» с «волками». Они быстро очистили город от развоевавшихся европейцев, организовали горожан для уборки домов и улиц, для переноса мертвых и раненых. Не обошлось без стычек между русичами и рейтарами, но отменное владение легионерами рукопашным боем не оставляло шансов никому.
Войска разошлись по лагерям подсчитывать потери и залечивать раны, а их командиры собрались на Военный совет. Трудный день 19 мая 1190 года от Р. Х. подходил к концу, а история в этой Ветви Времени сделала очередной поворот.
Глава 5
В штабном фургоне Великого князя, или, как его стали называть здесь, герцога Корнелия, было тесно. Кроме него вдоль стола разместились Первые легаты Воислав и Георгий, помощник Корнелия воевода Михаил и командир дивизиона германцев граф Зигфрид фон Нойбург. Войска стояли на каменистой возвышенности в ста верстах от Акры. Поход на Иерусалим пришлось остановить из-за налетевшего ливня и штормового ветра, сделавшего невозможным дальнейшее продвижение. Возвращаться в Акру не стали, решив переждать непогоду и обсудить дальнейшие действия в срочно поставленном лагере. Следующие впереди армии герцога фландрийцы и местные крестоносцы во главе с королем Ги де Лузиньяном тоже стали лагерем.
В Акре остались раненые, а так же подразделения французов и итальянцев под общим командованием новоизбранного короля Жюля де Шатильона, сына герцога Антиохийского Рене, погибшего в 1187 году. В задачу короля Рене I входило встречать прибывающие в Палестину войска и направлять их в нужном крестоносцам направлении. В частности, со дня на день ожидалось прибытие основных сил германской армии под командованием самого императора Фридриха Барбароссы.
Буря закончилась, но войскам пришлось ждать ещё три дня, чтобы подсохла дорога. Поход продолжился. Русичи и германцы добросовестно исполняли обязанности арьергарда, отбивая периодические наскоки лёгкой конницы сарацинов. Три дня спустя передовые отряды короля Ги де Лузиньяна вышли на возвышенности ввиду Иерусалима. Ещё через день подтянулись войска Герцога Корнелия. Всего силы крестоносцев насчитывали около тридцати пяти тысяч человек. Для штурма "в лоб" таких сил могло оказаться недостаточно, поэтому, после тщательной рекогносцировки местности и изучения фортификационных сооружений самого города, собрался военный совет.
- Нужно торопиться со штурмом - горячился король Ги да Лузиньян, ему не терпелось вновь надеть корону Королевства Иерусалимского - Пока Саладин набирает новые войска, он не сможет нам помешать! А гарнизон в Иерусалиме не более пятнадцати тысяч.
- Не забывай, монсеньор, - спокойно возразил Герцог Корнелий - что атакующие всегда теряют втрое больше людей, чем защищающиеся. Даже если мы возьмём город с такими потерями, то защитить его от подоспевшего Саладина будет некому.
Граф Зигфрид и воеводы русичей согласно закивали головами, а флегматичный командир фландрийских стрелков Жан дю Лоэль просто многозначительно промолчал. Поддержали своего короля только крестоносцы-палестинцы, жаждущие реванша за позор трёхлетней давности.
- Сделаем так - продолжил Герцог - моя конница и пехотинцы графа Зигфрида выдвинутся в степь для ведения дозора и разведки, а фландрийцы пусть хоть землю носом роют, но найдут слабые места в крепостных стенах. И ещё, - обратился Корнелий к Королю - вспомни, монсеньор, систему водоснабжения города. Если лишим гарнизон воды, победим. Времени у нас действительно мало. На императора Фридриха надеяться некогда, а король Ричард Английский застрял на острове Крит. Если мы не возьмём Иерусалим в ближайший месяц, можно снимать осаду и убираться с позором назад в Акру! А, главное, наши жертвы окажутся напрасными...
Штурм назначили на ночь с 21 на 22 июня, самую короткую ночь в году.
* * *
Иерусалим в плане напоминает ромб, сориентированный с юго-запада на северо-восток, со стороной около двух тысяч локтей. Войска расположились четырьмя группировками против каждой из стен, точнее против соответствующих городских ворот. Вообще-то, всех ворот было десять, но в каждой из стен были одни, главные. Наблюдательный пункт командующего короля Ги да Лузиньяна расположился на горе Синай у юго-западного угла крепостных стен.
У осаждённых должно было сложиться впечатление, что крестоносцы будут прорываться в город через ворота, но это была лишь имитация. На самом деле ударная группировка из германцев и русичей втайне сосредоточилась против восточного угла "ромба", где за стеной располагались королевский дворец и замок тамплиеров. Из замка за пределы города шел подземный ход, который и был найден разведчиками, расчищен и подготовлен к вторжению.
За время, оставшееся до штурма, произошли ещё два события. Первое - к крестоносцам присоединился кавалерийский корпус германских рыцарей под командованием сына и наследника императора Фридриха Барбароссы маркграфа Фридриха Швабского. Молодой и амбициозный маркграф, узнав о взятии Акры, оторвался от основных сил германцев и стремительным марш-броском направился под Иерусалим. Ему очень хотелось подвигов! Второе - разведка, выдвинутая далеко на северо-восток в направлении Дамаска, донесла о движении двадцатитысячной армии Саладина. Армия шла двумя колоннами и должна была подойти к Иерусалиму не позднее 20 июня.
На срочно собравшемся военном совете было решено встречать неприятеля ещё на подходе.
- План такой - развернув карту, подытожил Корнелий - Атакуем на марше рано утром. Подойти ночью к лагерю нам уже не позволят, помнят, наверняка, о разгроме под Акрой. Маркграф Фридрих атакует арьергардную колонну, я со своими "Соколами" - авангард. Рейтары графа Зигфрида займут позицию на высоком крае оврага, в который я намереваюсь заманить сарацинов. А легион "Волки" подстрахует конницу маркграфа Фридриха. На случай прорыва сарацинов к нашему лагерю, ты, монсеньор, выдвинешь войска к шанцам и волчьим ямам. Но думаю, что этого не понадобится!
Выступили сразу же, на рассвете следующего дня. Разведчики умчались в степь контролировать передвижение сарацинов. К вечеру дивизион графа Зигфрида занял отведенную ему позицию у глубокого оврага и начал окапываться. После недолгого отдыха войска продолжили свой путь, пользуясь светом полной луны. Под утро войска снова разделились - "Волки" и германские рыцари продолжили скрытное движение на восток, навстречу армии Саладина, а Герцог с "Соколами" затаились в обширной ложбине неподалёку от дороги. Разведка донесла, что авангард сарацинов будет с минуты на минуту. Но Корнелий и сам уже слышал гул земли от копыт приближающейся конницы.
Ну, вот на горизонте показалось облако пыли. Корнелий поднял руку, всадники коням зажали морды и приготовили оружие. Голова колонны сарацинов поравнялась с невидимыми для противника русичами. Рука Герцога резко опустилась и русичи с громовым "барра!" бросились в атаку на полусонных ещё сирийцев. Корнелий летел во главе атакующих. Его отличал от остальных огромный белый султан на золотом шлеме и алый плащ, развевающийся на ветру. Ошарашенные от неожиданности сирийцы смешали походный строй, пытаясь перестроиться в лаву, но русичи не давали им такой возможности. Преимущество европейцев обнаружилось сразу за счёт длинных тяжелых мечей и прочной, хоть и тяжелой, брони, которую не брали лёгкие арабские сабли. Они несколькими клиньями рассекли походную колонну на островки сопротивления и рубя направо и налево, постепенно отходили в сторону от тракта. Сеча была ужасной, но наибольшие опустошения в рядах противника производил сам Герцог. Его сверкающий, как молния, меч Перуна разрубал всадников до седла. Сарацины в ужасе расступались. И вдруг, по сигналу трубы, русичи развернули коней и помчались в строну, как показалось разгорячённым боем мусульманам, Иерусалима. С гиком и свистом сарацины кинулись вдогонку...
А в это же время в версте от русичей германские рыцари насмерть рубились с неверными. Особенное рвение проявлял их юный командир, появлявшийся то тут, то там в самой гуще боя. Он чуть было не провалил всю операцию, когда, услышав пронзительный сигнал трубы, не скомандовал отступление. Правда, опомнившись, команду подал и дисциплинированные германцы, сделав "поворот на пятке", помчались в сторону оврага. И в этом случае сарацины проглотили наживку...
Русичи и германцы во весь опор неслись к оврагу, за ними, горяча коней и себя, гнались сарацины. Они, естественно, не замечали, как "убегающие" колонны их противников совершенно организованно и так же совершенно неожиданно для преследующих разлетелись вправо и влево, а перед разогнавшимися конниками открылась линия арбалетчиков... и обрыв! Передние ряды конников с криками ужаса полетели в овраг, задние пытались придержать коней, но были смяты и сброшены напирающими сзади! А тут ещё и арбалетчики делали залп за залпом, сея смерть в, и без того перепуганных, рядах сарацинов. А тут ещё, только что улепётывающие, крестоносцы непостижимым образом оказались в тылу и принялись крушить арьергард. Попытки сарацинов прорваться назад в Дамаск пресекались на корню легионом "Волк". Когда овраг наполнился трупами, а дорогу в Дамаск перегородил вал из трупов людей и лошадей, сирийцы побросали оружие и, спрыгнув с лошадей, садились на землю, сдаваясь на милость победителей. Султана Салах-ад-Дина среди них опять не было. Оказывается, он должен был прибыть под Иерусалим только завтра!
Знойное летнее солнце поднялось в зенит. Нужно было срочно отыскивать раненых, забирать своих убитых и уходить в Иерусалим. Кроме того, предстояло конвоировать ещё и несколько тысяч пленников. Кое-как разместив раненых и убитых в фургонах обоза отряда графа Зигфрида, победители как могли быстро направились в свой лагерь. К счастью, на середине пути их повстречали пустые фургоны, высланные Королём, и когорта конников для конвоирования пленных.
Измученных, но счастливых победителей в лагере встречали с триумфом. Юный маркграф Фридрих сиял от счастья, граф Зигфрид, герцог Корнелий и командир "Волков" Первый легат Георгий были довольны, но спокойны. Теперь уже ничто не могло помешать штурму.
А со стен города на происходящее в лагере крестоносцев и за его пределами с ужасом и безысходностью наблюдали осаждённые.
* * *
В ночь на 22 июня 1190 года от Р.Х. войска крестоносцев скрытно выдвинулись на исходные позиции. Крестоносцы-палестинцы заняли позицию напротив Сионских ворот в южной стене, фландрийцы под командованием Жана дю Лоэля - напротив ворот Давида в западной стене, оба германских дивизиона под общим командованием Фридриха Швабского - напротив северных ворот Святого Стефана, а легион "Волки" и корпус "Соколы" под общим командованием Первого легата Георгия - Золотые ворота в восточной стене. Как уже говорилось выше, возле входа в подземный ход сосредоточились ударные силы легиона "Медведь" и когорта специально подготовленных русичами рейтаров-германцев.
Накануне, на военном совете, куда были приглашены не только командующие, а и командиры подразделений, были уточнены действия наступающих. Так командирам войск, имитирующим атаки городских ворот, было строго-настрого приказано не лезть на рожон и не допускать ненужные потери в личном составе. Кроме того, командиров предупредили о категорическом запрете мародёрства и ненужного кровопролития. За нарушение последнего приказа пригрозили смертью.
С первыми лучами солнца со всех четырёх сторон на город пошли штурмовые колонны. Они то накатывались, то отступали. То забрасывали стены стрелами и снарядами из катапульт, то вдруг прекращали стрельбу и высылали парламентёров с предложением о капитуляции. Видя такие "беспомощные" атаки крестоносцев, обороняющиеся приободрились и на предложения сдаться, отвечали отказом. Крестоносцы опять и опять имитировали штурм, притупляя внимание сарацинов.
Ближе к середине дня, когда и те, и другие изрядно устали и старательно пытались спрятаться от палящей жары, первые отряды штурмовиков из легиона "Медведь" бесшумно двинулись по подземному ходу в замок тамплиеров. Во главе отряда шел Герцог, которому, после боя с кавалерией сарацинов, явно не сиделось на месте. Первая сотня штурмовиков молнией пронеслась по туннелю и, выскочив из подвала во двор замка, так же бесшумно перерезала немногочисленную охрану. Пока подтягивались основные силы легиона, штурмовики и Корнелий осмотрели все помещения замка, наметили точки обороны и вернулись в патио. Там уже выстроилась первая ударная когорта с оружием наготове. Открылись ворота замка, и легионеры бесшумно рванулись в направлении Сионских ворот через тесные улочки Иерусалима. Вторая тысяча ушла вправо, к Храму Соломона и Золотым воротам, а третья когорта осталась для охраны замка и королевского дворца, находящегося в соседнем здании. Наконец из тоннеля показались первая группа рейтаров, в переднем Герцог доже под закрытым забралом шлема узнал веснущатую физиономию графа Зигфрида. Наконец когорта построилась в патио. Германцам досталась нелёгкая задача - пройти через весь город к воротам Святого Стефана, впустить через них своих соотечественников и захватить храм Гроба Господнего. С улицы донёсся шум боя - это русичи ввязались в бой с охраной Сионских ворот. Германцы открыли ворота замка и рванулись напролом в заданном направлении.
Король Ги де Лузиньян наблюдал за происходящим с высоты горы Сион. Он не находил себе места от нетерпения, но Сионские ворота всё еще были заперты. Но вот послышался шум боя и ворота медленно распахнулись. Король дал шпоры коню и помчался в сторону города. За ним устремились его верные крестоносцы-палестинцы. Ещё через некоторое время распахнулись и Золотые ворота, впуская легион русичей. Завязались уличные бои. Сарацины держались за каждый дом, но силы уже были неравны. Над высоченной башней замка тамплиеров уже взвился победный стяг с золотым крестом на белом полотнище.
Король во главе отряда крестоносцев, прорывался к Дворцу Давида, в котором по его сведениям располагались командир гарнизона и наместник Саладина. Он почитал делом чести арестовать их лично. Вот уже открылись ворота Давида и в город ринулись засидевшиеся фландрийцы, вот уже перед ним сам Дворец, но тут что-то ударило в грудь Короля... и он потерял сознание.
К закату дня всё было кончено. Измученные войска вернулись в лагерь, оставив в городе лишь две когорты конных германских рыцарей, наименее пострадавших при штурме. Горожан выгнали на улицы заниматься приведением города в порядок. Раненого Короля по его просьбе внесли на носилках в королевский дворец. Там над ним колдовали медики.
Герцог Корнелий в одиночестве сидел в своём штабном фургоне. Луна в три четверти давала достаточно света, чтобы не зажигать свечи. "Вот завершился ещё один поворот Истории - крутилось у него в голове - Теперь, похоже, вся история Европы и Азии пойдёт в другом направлении. И это, кажется, полностью зависит от меня"
Король Иерусалимский умирал. Рана оказалась смертельной и, хоть лекари ежедневно промывали и обрабатывали её, не заживала. Усиливалась лихорадка. Умирать было обидно - ведь только-только сбылась его мечта. Но, с другой стороны, мечта ведь сбылась! Иерусалим вновь христианский! И эти мысли помогали справиться с осознанием неизбежности. Король всё ещё пытался участвовать в государственных делах - так он подписал Указ о назначении герцога Корнелия королевским сенешалем, распорядился об амнистии для защитников города, отменил рабство, вызвал из Рима священников для восстановления храмов и возобновления богослужения... Но к середине июля Королю стало совсем плохо и он вызвал к себе герцога Корнелия.
- Прежде, чем я расскажу тебе о своих планах, mon ami, - с трудом проговорил Король - ты честно расскажешь о себе. Я давно наблюдаю за тобой, но так и смог понять, что ты за человек. Ты участвуешь в Крестовом походе, но не веришь в Святое писание. Ты рискуешь жизнью - во имя чего? Чего добиваешься ты, герцог Корнелий?
Король утомлённо откинулся на подушки и вопросительно смотрел на Корнелия. А Корнелий молчал, размышляя. Что делать? Сюзерен умрёт не сегодня-завтра, вопрос с преемником не решен. Если рассказать о себе правду, то или Король испугается и проклянёт, или поверит и поймет правильно. И, значит, назначит преемником, и ему, Корнелию, не придётся интриговать для достижения поставленной цели - стать королём Иерусалимским. Корнелий решился:
- Ты прав, монсеньор, я не совсем обычный человек. И история моя такова....
В комнате стемнело, когда Корнелий закончил своё повествование. Несмотря на слабость, Король внимательно дослушал до конца и тяжко задумался. Странная история герцога поставила перед ним ряд очень важных вопросов. Он почему-то сразу поверил сенешалю и теперь должен был принять важнейшее для Святой Католической церкви решение и для Истории всего мира. Наконец Король проговорил глухим голосом:
- Non credo quia scio...не верю потому, что знаю.... - и, промолчав, с трудом продолжил - Я принимаю твою исповедь и принимаю твою эпитимью. Да, сенешаль, это страшное, но очень ответственное задание. Настоящая эпитимья, хоть ты и безбожник. И хоть ты и безбожник, но деятельность твоя на пользу Святой Церкви и всех истинно верующих. Теперь слушай меня, герцог Корнелий, завтра я собираю Государственный совет и назначаю тебя своим преемником. Действуй, человек из будущего, на благо...
Хоронили короля Ги де Лузиньяна в склепе дворцовой церкви. В этот же день, приехавший из Рима назначенный Папой епископ Иерусалимский Евфимий, торжественно провозгласил Корнелия, Великого Герцога Сарматского, королём Иерусалимским Корнелием І.
* * *
Деятельность свою новоиспеченный король начал традиционно - со смотра войск и королевской казны. Так вот войск было немного - семь тысяч фландрийцев, пять тысяч крестоносцев-палестинцев, шесть тысяч германских рейтаров и четыре тысячи германской рыцарской конницы, изрядно потрёпанные легионы русичей общей численностью восемь тысяч клинков. Сил было бы больше, если бы не смерть императора Фридриха Барбароссы в начале июля, из-за которой Фридрих Швабский увёл часть свои рыцарей назад в Германию. Казна тоже была изрядно опустошена. Даже с учётом трофеев, денег было в обрез. А ещё нужно было приводить в порядок город, восстановить торговые пути из Дамаска и из Басры через Иерусалим в город-порт Яффу. Да и опасность со стороны Саладина никто не отменял.
Правду говорят: не буди лихо, пока оно тихо! В конце августа разведка доложила о крупном воинском подразделении сарацинов, направляющееся в сторону Иерусалима, и, судя по султанскому штандарту, Саладин был во главе этого отряда. Корнелий только-только успел закончить переформирование своей маленькой армии. Теперь армия насчитывала около двадцати тысяч пехоты и семи тысяч кавалерии. Ещё около трёх тысяч составляли вспомогательные войска. Для открытого боя этого было крайне недостаточно. Успокаивало то, что Корнелий, ещё будучи сенешалем, успел максимально восстановить все фортификационные сооружения и водоснабжение, подготовить замаскированные рвы и волчьи ямы, запастись оружием и продовольствием. Оставалось только ждать.
Ещё десять дней прошли в напряженном ожидании. Всё это время Король проводил с войсками, лично готовя их к отражению штурма и возможным уличным боям. Донесения разведки ежедневно изучались на штабных совещаниях. И вот этот день настал. К Золотым воротам подскакал парламентёр и передал письмо от султана Каирского Салах ад-Дина к королю Иерусалимскому Корнелию І. Письмо было написано по-арабски и начиналось обращением, повергшим короля в состояние, близкое к истерике: "... Лакмат аль-Сабах...", что дословно означало "утренний удар"! Далее в письме, после витиеватых заверений в уважении, желании дружить и наилучших пожеланий, следовало приглашение на мирные переговоры с целью прекращения военного противостояния. Место для переговоров предлагалось выбрать самому королю, что ещё больше подчёркивало заинтересованность в мире именно Саладина. Корнелий вздохнул с облегчением...
Солнце всходило над левым пологим берегом. Первые его лучи осветили пустые пока зелёные луга, потом засеребрились в верхушках берёз и, наконец, отразились в водах седого Днепра-Славуты. В открытое окно влетел лёгкий ветерок, принесший с собой ароматы утра и пение птиц...
Корнелий открыл глаза. Над ним тяжело нависал тёмный сводчатый потолок, в узкие стрельчатые окна едва пробивались лучи солнца, утренняя зоря Настя. Настя, Владимир, внуки... Как вы там? Что твориться в Киеве, на Руси? Как-то пару лет назад в Иерусалим заехал арабский купец проездом из Киева в Басру. Король долго расспрашивал его об увиденном и услышанном, но, к сожалению, купец знал что-либо понаслышке и внятно рассказать ничего не смог. Сколько же раз за прошедшие десять лет снился ему этот сон? Сколько раз за прошедшие годы Корнелий порывался написать письмо сыну - рассказать о себе, расспросить о них, таких родных и таких далёких? Но нет, нельзя! Он умер для них и пусть не ждут, пусть живут своей жизнью! И король снова прикрыл глаза.
Поделиться книгой: