Финансовый рычаг добра: Новые горизонты благотворительности и социального инвестирования

Однако какой бы ни была стратегия, форма, цель или рыночная ниша ориентированных на социальные преобразования агрегаторов капитала, кажется очевидным, что за последнее десятилетие они росли как грибы – и в количестве, и в масштабе, и в разнообразии. Одним из доказательств является тот факт, что на сайте ImpactBase, созданном Глобальной сетью преобразующего инвестирования (Global Impact Investment Network – GIIN), организованной фондом Rockefeller Foundation и несколькими его партнерами, уже зарегистрировано 190 фондов. Кроме того, сайт привлек 730 аккредитованных инвесторов-подписчиков{43}.

В целом же, как уже было сказано, по оценкам Лизы Рихтер, приведенным в главе 2 дополнительного тома, количество агрегаторов капитала в международном масштабе может достигать 3000, а объем средств у них в управлении – $300 млрд{44}. Более того, этот объем средств стремительно растет. Глобальные инвестиции в производство чистой энергии выросли с $36 млрд в 2004 г. до $155 млрд в 2008 г. и, несмотря на финансовый кризис, остались на уровне $145 млрд в 2009 г.{45} По данным Рихтер, в 2004–2008 гг. ежегодно совокупные темпы роста инвестиций институтов регионального развития CDFI в США составляли в среднем 10 %, глобальных инвестиций в микрофинансирование – 20 %, глобальных инвестиций в чистые технологии – 30–40 %.

И не похоже, что этот тренд слабеет. В авторитетном докладе, подготовленном J. P. Morgan Social Finance в 2009 г., глобальный спрос на социально преобразующие инвестиции в следующем десятилетии только в пяти областях (предоставление жилья, водоснабжение сельских районов, охрана материнства, начальное образование и финансовые услуги) оценивается в диапазоне от $400,6 млрд до почти $1 трлн{46}.

Агрегаторы капитала планируют – и пока обеспечивают – доходность социально преобразующих инвестиций… на уровне высокодоходных долевых и долговых индексов.

Более того, имеющиеся данные о социально преобразующих инвестициях говорят о том, что у инвесторов есть стимулы, чтобы удовлетворить этот спрос. Скажем, опираясь на результаты, полученные CDFI Data Project и Microfinance Information Exchange, Рихтер сообщает о том, что коэффициент чистых убытков американских CDFI в 2000–2008 гг. был ниже 1 %, к концу 2009 г. временно вырос до 1,78 %, но даже тогда оставался меньше коэффициента (равного 2,49 %) списанных ипотечных кредитов в обычных, застрахованных правительством банках. У микрофинансовых институтов коэффициент чистых убытков по кредитам тоже ниже 1 %. Да и в целом имеющиеся свидетельства говорят о том, что агрегаторы капитала планируют – и пока что обеспечивают – норму рентабельности социально преобразующих инвестиций, осуществленных в форме как долгового, так и долевого финансирования, на уровне ключевых высокодоходных индексов долевых и долговых индексов, таких как S&P 500, Russel 2000 Growth, PIMCO Total Return и J.P. Morgan Emerging Markets Bond{47}.

Операторы вторичного рынка появились и в области социально преобразующих инвестиций.

Вторичные рынки

Агрегаторы капитала являются важной, но, разумеется, не единственной группой финансовых акторов, появившихся на новых горизонтах благотворительности. Вторая группа состоит из институтов вторичных рынков социально преобразующих инвестиций – институтов, которые скупают займы, выданные агрегаторами капитала, и таким образом рефинансируют последних, а те получают возможность предоставлять дополнительные займы. Институты вторичного рынка применяют для этого процесс под названием «секьюритизация» – объединение займов в пакеты и использование их в качестве залога при выпуске облигаций на рынках капитала{48}.

Вторичные рынки сравнительно давно функционируют на традиционных рынках капитала, особенно в области ипотечного кредитования. Читатели, знакомые с американскими рынками капитала, знают, что эту функцию выполняет в стране Федеральная национальная ипотечная ассоциация (Federal National Mortgage Association), ласково называемая «Фанни Мэй». Первоначально она была создана как госкорпорация, призванная выкупать гарантированные государством ипотечные кредиты у выдававших их коммерческих банков и ссудо-сберегательных ассоциаций.

Однако эта функция распространилась на область социально преобразующих инвестиций лишь в конце 1980-х гг., когда был создан американский Фонд реинвестирования местных сообществ (Community Reinvestment Fund – CRF) с целью поддержки растущего рынка жилищного строительства и развития местной инфраструктуры в районах с малоимущим населением. Как подробно объясняет Дэвид Эриксон в главе 3 дополнительного тома к этой монографии, поначалу CRF приходилось привлекать капитал за счет частного размещения облигаций развития местных сообществ{49}. Однако в 2004 г. он наконец смог выпустить облигации с «рейтингом», присвоенным ему Standard & Poor's, одним из полуофициальных рейтинговых агентств, что позволило привлечь восемь новых институциональных инвесторов, которые прежде не могли инвестировать в облигации CRF вследствие инвестиционных директив, ограничивающих вложения в ценные бумаги без рейтинга. К настоящему моменту CRF выкупил у более чем 150 кредитных организаций, расположенных в 46 из 50 штатов страны, займы на развитие местных сообществ на сумму свыше $1,4 млрд{50}.

Показав на своем примере возможности секьюритизации и приобретений вторичного рынка для рефинансирования рынков социально преобразующих инвестиций, CRF стимулировал появление других аналогичных институтов в различных областях. Для некоторых из них, как и в случае CRF, сделки на вторичном рынке являются единственной функцией, а для других это всего лишь ответвление от изначальной и уже устоявшейся кредитной деятельности. Последнее справедливо, например, для широко известной международной некоммерческой организации «Среда обитания для человечества» (Habitat for Humanity International – HFHI), которая привлекает волонтеров для оказания помощи семьям с низкими доходами в строительстве домов. Чтобы профинансировать приобретение строительных материалов и оборудования для таких домов, филиалы HFHI выдают их новым владельцам ипотечные кредиты, чей совокупный объем на сегодня составляет примерно $1,4 млрд. А чтобы филиалы HFHI могли продолжать свою строительную деятельность, организация создала вторичный рынок под названием Flex-Cap Program, где приобретает у филиалов часть этих кредитов за счет выручки от продажи инвесторам семи– и десятилетних векселей, обеспеченных закладными. Затем HFHI гасит эти векселя из платежей в погашение основного долга и из выплат процентов домовладельцами. У этой программы 100 %-ный коэффициент погашения, что позволило HFHI привлечь $107 млн{51}.

И это не единичный пример. В 1989 г. был создан CDFI под названием «Партнеры ради общего блага» (Partners for the Common Good – PCG) с целью поддержки католических институтов, и недавно он привлек $25,3 млн для приобретения у своих филиалов ипотечных кредитов на дома; швейцарский микрофинансовый инвестиционный фонд Blue Orchard привлек почти $200 млн для выкупа микрофинансовых кредитов у 21 микрофинансовой инвестиционной организации по всему миру; крупная некоммерческая организация развития Бангладеш BRAC также недавно привлекла капитал в размере $180 млн для приобретения микрофинансовых кредитов, выданных ее филиалами{52}.

Социальные биржи – это третий класс организаций, оформившихся в новых областях благотворительности.

Социальные биржи

Третий класс организаций, появившихся на новых горизонтах благотворительности, применяет концепцию фондовой биржи к области социально и экологически преобразующих инвестиций. Социальные биржи предоставляют социально преобразующим инвесторам более эффективный способ взаимодействия с социальными предприятиями, нуждающимися в финансировании. В отличие от социально преобразующих агрегаторов капитала и операторов вторичного рынка, которым бывает непросто отыскать инвесторов с такими же представлениями о соотношении социального воздействия и доходности с учетом риска, а потом продать им свои инвестиционные продукты, социальные биржи просто предоставляют платформу, позволяющую разрозненным инвесторам определить наиболее подходящие им возможности для социальных инвестиций. Более того, биржи гарантируют инвесторам, что они когда угодно смогут выйти из своих инвестиций при необходимости или при желании. Конечно, чтобы это стало возможно, как подчеркивают Шаназ, Крэйбилл и Саламон в главе 4 дополнительного тома, биржи должны разработать правила листинга, стандартные требования к раскрытию информации для включенных в листинг организаций и эффективные, точные и защищенные от мошенничества механизмы торговли{53}.

Один из первых случаев использования этого механизма для социальных преобразований был отмечен в экологической области. Чикагская климатическая биржа, созданная в 2003 г. в надежде на одобрение системы выдачи разрешений по принципу «ограничение и торговля» для «квот на выбросы углекислого газа», позволяла компаниям, способным сократить выбросы, по низкой цене секьюритизировать квоты, чтобы через биржу продавать их компаниям, для которых сокращение выбросов могло бы обойтись намного дороже.

Хотя отказ Конгресса США ратифицировать в 2010 г. Киотский протокол оказался серьезным ударом по бирже, его вступление в силу в 2005 г. в других странах дало толчок к появлению бирж по торговле квотами на эмиссию парниковых газов по всему миру. Скажем, на Европейской климатической бирже объем торгов в 2005–2010 гг. вырос с 94 млн тонн в эквиваленте углекислого газа до 5,3 млрд тонн, а это лишь одна из 10 бирж, пусть и крупнейшая в мире. По данным Всемирного банка, совокупный оборот торговли квотами составил в 2010 г. $142 млрд, хотя глобальный экономический кризис в сочетании с чрезмерно щедрой выдачей бесплатных квот в Европе вызвал как минимум временный спад в торговле{54}.

Первая «биржа» социальных инвестиций за пределами экологического сектора появилась в 2003 г. в Бразилии – это была Bolsa de Valorous Socioambientais (BVSA), что означает «биржа социальных и экологических инвестиций», хотя, по сути, она действует скорее как онлайн-платформа для внесения пожертвований, чем как реальный механизм инвестирования. BVSA проверяет проекты на их соответствие «Целям развития тысячелетия» ООН, но жертвователи, «инвестирующие» в эти проекты, имеют права только на социальное, но не на финансовое возмещение{55}.

Появляются также более амбициозные и формализованные рынки частного размещения акций. К ним относятся Mission Markets в США, Impact Partners в Сингапуре и Artha в Индии. Еще больше амбиций у нескольких, уже вполне развитых социальных бирж, которые близки к запуску в ряде мест по всему миру. К ним относятся Social Stock Exchange Ltd (SSE) в Великобритании, Impact Exchange (iX) на Маврикии и Impact Investment Exchange (IIX) в Сингапуре. Наиболее работоспособной пока выглядит iX, получившая формальное одобрение со стороны Фондовой биржи Маврикия (Stock Exchange of Mauritius – SEM) в отношении правил листинга и торговли акциями правомочных социально и экологически ориентированных предприятий и социально преобразующих инвестиционных фондов внутри структуры SEM, но с отдельной дирекцией SEM. Кроме того, iX объединила усилия с сингапурской Impact Investment Exchange, с тем чтобы осуществить успешный запуск iX до конца 2013 г.

Государственные организации тоже присоединились к движению за создание специализированных программ социально преобразующих инвестиций.

Квазигосударственные инвестиционные фонды

Государственные организации тоже присоединились к движению за создание специализированных программ и возможностей для социально преобразующих инвестиций. В том числе заметным оказалось вступление на арену нескольких международных банков развития, включая Всемирный банк и Межамериканский банк развития (Inter-American Development Bank). В отличие от агрегаторов капитала, описанных выше, эти институты с целью социальных преобразований аккумулируют в основном ресурсы государственного сектора.

Например, Международная финансовая корпорация (International Finance Corporation – IFC), организация Всемирного банка, созданная для стимулирования частного бизнеса в развивающихся странах, недавно добавила в свой портфель проект социально преобразующих инвестиций. В качестве всего лишь одного примера можно привести $481 млн, переведенных IFC63 частным школам в развивающихся странах на проекты, призванные дополнить совершенно неадекватные системы муниципальных школ возможностью выбора частного образования по низким ценам. В Кении, например, 23 частные школы получили в виде займов в среднем по $300 000, еще 113 была оказана консультационная поддержка{56}.

Сходным образом Межамериканский банк развития учредил Многосторонний инвестиционный фонд (Multilateral Investment Fund – MIF), через который также активно вошел в сферу социально преобразующих инвестиций. Например, недавно мексиканскому фонду IGNIA Fund было предоставлено $25 млн в виде займа и $5 млн в виде акций, что позволило ему привлечь в общей сложности $102 млн для инвестиций в малые и средние предприятия, обслуживающие тех, кто обитает у «основания пирамиды»{57}.

Международные банки развития – не единственные институты государственного сектора, развивающие организации для осуществления социально преобразующих инвестиций. Особенно активно и изобретательно действует правительство Великобритании, направляя в сферу социально преобразующих инвестиций государственные или квазигосударственные ресурсы. В частности, используются доходы от национальной лотереи, создан «фонд социальных инноваций» под названием NESTA, а средства с неактивных и невостребованных банковских счетов направляются для организации крупного квазигосударственного фонда социально преобразующих инвестиций Big Society Capital, активы которого, как ожидается, достигнут £400 млн / $600 млн{58}.

Многие благотворительные фонды начали действовать фактически как виртуальные «благотворительные банки»… привлекая свои основные инвестиционные активы и далеко отойдя от традиционной опоры на гранты.

Фонды как «благотворительные банки»

И наконец, некоторые благотворительные фонды стали отходить от традиционной опоры на гранты как на главную или единственную форму финансовой поддержки и начали действовать фактически в качестве «благотворительных банков» или фондов социальных инвестиций. Некоторые из них просто применяют экологические, социальные и корпоративные управленческие (environmental, social and corporate governance – ESG) фильтры к возросшей доле привычных инвестиционных решений. Другие сочетают этот тип инвестиционного фильтрования с более активным участием на рынке социально преобразующих инвестиций{59}. Это повлекло за собой дальнейший отход от традиционной опоры фондов на гранты и использование гораздо более широкого спектра финансовых инструментов, например займов, гарантий по займам, долевого финансирования, облигаций и гарантий по облигациям, и привлечение не только бюджета, выделяемого на гранты, но и основных инвестиционных активов, что пошатнуло устоявшуюся традицию фондов раздельно вести два основных вида их «бизнеса»: «инвестиционный бизнес», который исторически ориентировался исключительно на разумную максимизацию дохода от инвестиций для поддержки благотворительной деятельности, и «грантовый бизнес», который исторически предполагал распределение некоей доли полученных доходов в форме благотворительных грантов{60}.

В этом направлении движутся фонды, от средних по размеру организаций вроде KL Felicitas Foundation, Babcock Foundation, Wallace Global Fund и Educational Foundation of America до крупнейших фондов страны – Annie E. Casey Foundation, Kellogg Foundation, Kresge Foundation, Robert Wood Johnson Foundation и других. Скажем, по данным Саламона и Буркарта, приведенным в главе 5 дополнительного тома, 78 % основных активов KL Felicitas Foundation, созданного интернет-предпринимателем Чарли Клейсснером и его женой Лизой, представляют собой социально преобразующие инвестиции{61}. У нью-йоркского фонда H.B. Heron Foundation, пионера в данной области, к ним относятся 42 % активов. И это не только американский феномен. В том же ряду находятся британский фонд Esmee Fairbarn Foundation и итальянский Fondazione CRT, причем последний создал отдельную дочернюю компанию Fodazione Sviluppo e Crescita (Фонд развития и роста), чтобы обойти итальянский закон, ограничивающий возможности фондов использовать их активы для поддержки коммерческих предприятий{62}.

Конечно, эти расширенные эксперименты фондов с нетрадиционными формами финансирования не так уж и новы. В том же законе США 1969 г. о налоговой реформе, где было установлено требование о «выплатах» фондов, им предоставлялась возможность использовать расширенный спектр финансовых инструментов посредством так называемых программных инвестиций (program-related investments – PRI). Однако PRI считались формой грантов, финансируемых из 5 %-го грантового бюджета фонда. Более того, вследствие административных ограничений, наложенных на этот инструмент, и общего консерватизма финансового управления фондами из более чем 75 000 американских фондов лишь 133 в 2004 г. использовали PRI, причем к 2007 г. их число сократилось до 120, а в следующем году начался финансовый кризис. К тому же, хотя это были, как правило, довольно крупные институты, но совокупная доля активов фондов, инвестированных в форме PRI, никогда не превышала 1 %{63}.

Новое поколение – фонды, действующие как благотворительные банки, – изменяют представление о сфере филантропии, выводя концепцию PRI на новый уровень и разрушая «китайскую стену» между программной и инвестиционной деятельностью; применяют гораздо более широкий спектр финансовых инструментов и сознательно увеличивают воздействие инвестиций тем, что используют свои ресурсы для стимулирования притока частного инвестиционного капитала в социально ориентированную деятельность.

Разнообразные типы сервис-провайдеров появились в последнее время для содействия агрегаторам капитала.

Институты поддержки социально преобразующих инвестиций

Агрегаторам капитала, вторичным рынкам, фондам, действующим как благотворительные банки, и квазигосударственным инвестиционным фондам, возникшим на новом рынке социально преобразующего капитала, содействуют разнообразные типы сервис-провайдеров, также появившиеся в последнее время. Особого внимания заслуживают три из них: посредники, консультанты по развитию компетенций и новые инфраструктурные организации.

Инвестиционные посредники

Среди организаций, оказывающих поддержку социально преобразующим финансовым институтам, одну из самых значительных ролей играют те, кого можно назвать инвестиционными посредниками. Это частные лица или компании, которые выполняют ключевую посредническую функцию, помогая агрегаторам капитала выявить перспективные проекты, способные обеспечить желательную комбинацию финансового и социального результатов, а проектам – получить доступ к инвесторам, чьи материальные и финансовые интересы сочетаются со сферой деятельности и потребностями проектов.

Как видно из анализа Хагермана и Вуда, приведенного в дополнительном томе, потребность в этой функции возникла из-за высоких операционных издержек всех участников рынка социально преобразующих инвестиций, на котором инвесторы и социальные предприниматели стремятся найти партнеров, подходящих им с точки зрения сферы деятельности, желательных форм инвестиций и соотношения риска и доходности в сильно фрагментированном пространстве социально преобразующих инвестиций{64}.Также играют свою роль специфические для области социальных преобразований трудности с оценкой рисков из-за неопределенности новых продуктов, которые сравнительно малоизвестные предприниматели предлагают потребителям «основания пирамиды», чье рыночное поведение остается не до конца изученным.

Появились новые консультанты по развитию компетенций, занимающиеся устойчивым развитием и масштабированием проектов.

Консультанты по развитию компетенций

Еще одна функция, которая расширилась и приняла новые формы на фоне роста социальных предприятий и социально преобразующих инвестиций, – это консультирование по развитию компетенций. Как уже было отмечено, такие консультанты и провайдеры, оказывающие техническую помощь, работают на некоммерческой или социально ориентированной арене уже десятки лет. И действительно, в США у некоммерческих консультантов по развитию компетенций есть своя инфраструктурная организация «Ассоциация некоммерческого управления» (Alliance for Nonprofit Management), специализированная организация BoardSource по консультированию менеджмента советов директоров и сплоченная группа приверженцев фондов, известная как «Грантодатели для эффективных организаций» (Grantmakers for Effective Organizations – GEO).

Однако все эти организации и консультанты фокусируются по большей части на стандартных управленческих темах, таких как фандрайзинг, специальные мероприятия, развитие органов управления, системы бухгалтерского учета и работа с персоналом. У новых же консультантов по развитию компетенций совершенно иные цели – устойчивый рост организации и масштабирование ее деятельности. Они помогают развивать стратегии зарабатывания доходов, получать доступ к появившимся новым негрантовым формам капитала и измерять социальные результаты{65}.

Эти новые консультанты делятся на две обширные группы, впрочем, активно взаимодействующие между собой. Толчком к появлению одной из них стала знаменитая статья, вышедшая в 1997 г. в Harvard Business Review и призывавшая фонды действовать скорее как венчурные капиталисты, играя более активную роль в улучшении качества управления и операционной деятельности организаций, которые они поддерживают{66}. В итоге возник сектор «венчурной благотворительности или венчурной филантропии». Его представители сочетают с финансированием интенсивную техническую помощь по принципу «высокой вовлеченности» и помощь в организационном развитии – своими силами или с привлечением внешних консультантов. Некоторые из таких институтов представляют собой традиционные фонды вроде Edna McConnell Clark Foundation, который решил осуществлять свою миссию – помогать молодым людям из малообеспеченных семей становиться финансово независимыми путем выделения очень крупных грантов ограниченному числу перспективных организаций, работающих с этой целевой аудиторией, с одновременным предоставлением им широких возможностей по развитию компетенций, чтобы обеспечить их долговременное устойчивое развитие (см. врезку 2.2){67}.

К этой же группе относятся обычные благотворительные организации, которые иными способами привлекают средства и схожим образом используют их для комбинированного финансирования и консультирования по развитию компетенций избранных предприятий. К таким организациям относятся, например, New Profit, Roberts Enterprise Development Fund (REDF), Social Venture Partners (SVP) и Venture Philanthropy Partners (VPP). Скажем, New Profit, фирма с персоналом в 47 человек, основанная в 1998 г., привлекла средства почти 50 филантропов – как отдельных благотворителей, так и семейств – для предоставления широкой технической и финансовой помощи 27 перспективным социальным проектам, которые, в свою очередь, обслуживают более чем 1,4 млн человек по всей территории США{68}.

Врезка 2.2

Edna McConnell Clark Foundation: как мы работаем

Мы убеждены, что действенным и рациональным способом решения насущных проблем молодых людей является крупное долгосрочное инвестирование в некоммерческие организации, чьи программы доказали свою способность обеспечивать положительный результат и при этом имеют потенциал для роста. Наше финансирование идет в основном на поддержку бизнес-планирования, развитие компетенций и оценку программ, с тем чтобы получатели грантов могли расширять свою деятельность без потери качества и активнее влиять на жизненные траектории все большего числа молодых людей, постепенно приобретая устойчивость в организационном, программном и финансовом отношении. Наша цель – помочь развиться растущему пулу организаций, способных ежегодно вовлекать новые тысячи молодых людей в проверенные временем программы поддержки.

Источник: «How We Work», Edna McConnell Clark Foundation, http://www.emcf.org/how-we-work/, по состоянию на 11 мая 2013 г.

Вторую группу консультантов по развитию компетенций составляют классические консалтинговые компании, которые специализируются на содействии устойчивому развитию организаций, но не предоставляют им финансовой помощи. Некоторых из них нанимают венчурные благотворители, для того чтобы предоставить необходимую техническую помощь, других приглашают вновь образованные социальные предприятия и традиционные некоммерческие организации, стремящиеся повысить поступления от заработанного дохода. К таким консультантам относятся Bridgespan Group, специализированная социально ориентированная консалтинговая фирма, выросшая из коммерческой Bain Consulting; Community Wealth Ventures, дочерняя структура борющейся с голодом организации «Поделимся нашей силой» (Share our Strength), – эта фирма помогает организациям развивать стратегии зарабатывания доходов; и фонд Nonprofit Finance Fund, помогающий клиентам наладить бухгалтерский учет и балансовую отчетность.

Хотя изначально венчурные благотворители и консультанты по развитию социальных венчурных компетенций появились в США, позже они распространились далеко за пределы страны. Например, в Европейскую ассоциацию венчурной филантропии (European Venture Philanthropy Association – EVPA) входят 127 индивидуальных и корпоративных членов, у которых есть четыре общие черты: они располагают капиталом для инвестирования; фокусируются на предоставлении долгосрочного финансирования социально ориентированным организациям, как некоммерческим, так и коммерческим; стремятся получить в первую очередь социальную отдачу, а не финансовый результат; активно содействуют «устойчивому развитию» поддерживаемых ими организаций{69}. (См. врезку 2.3 с операционными характеристиками венчурной филантропии, практикуемой членами EVPA.)

Врезка 2.3

Семь ключевых характеристик Европейской ассоциации венчурной филантропии

1. Высокая вовлеченность: прямые контакты между руководством социального предприятия или некоммерческой организации и венчурными филантропами.

2. Консультации по развитию организационных компетенций: развитие операционных компетенций портфельных организаций за счет финансирования не столько индивидуальных проектов, сколько основных операционных издержек.

3. Долгосрочная поддержка: поддержка ограниченного количества организаций в течение трех – пяти лет с прекращением ее после того, как они обретут финансовую или операционную устойчивость.

4. Нефинансовая поддержка: предоставление дополнительных услуг, таких как стратегическое планирование, для повышения качества управления.

5. Привлечение сетей: предоставление получателям инвестиций доступа к сетям позволяет им приобрести разнообразные и часто взаимодополняющие наборы навыков и ресурсы.

6. Индивидуализированное финансирование: использование спектра финансовых механизмов, приспособленных под нужды поддерживаемых организаций.

7. Измерение результативности: упор на качественное бизнес-планирование, измеримые результаты, достижение контрольных точек, финансовую подотчетность и прозрачность.

Источник: Европейская ассоциация венчурной филантропии, http://www.evpa.eu.com

Еще одну модель консультирования по развитию компетенций в формирующемся пространстве социальных венчурных и социально преобразующих инвестиций предлагает «Хаб» (The Hub). Этот проект, запущенный в Лондоне в 2005 г., представляет собой сеть из 4000 начинающих социальных предпринимателей со всего мира, распределенных примерно по 31 филиалу. Они встречаются для обмена опытом, контактами, идеями и совместно используют рабочие места для тестирования рискованных начинаний на ранних стадиях. Каждый филиал Hub свободен в выборе подхода к консультированию по развитию компетенций. Так, Hub в Йоханнесбурге управляет Hub Business Clinic, где дважды в месяц проводит практические занятия для социальных предпринимателей, а Hub в районе залива Сан-Франциско недавно запустил структурированную программу Hub Ventures, которая помогает отобранной группе предпринимателей развивать их идеи, предлагая им наставничество, семинары и другие виды технической помощи. Авторы наиболее перспективных проектов вознаграждаются в размере $75 000 в качестве начального капитала{70}.

Появилась и широкая сеть социально преобразующих инфраструктурных организаций.

Инфраструктурные организации

В дополнение к описанным выше структурам, которые предоставляют в основном «розничную» помощь и поддержку социально преобразующим инвесторам, социальным предпринимателям или традиционным некоммерческим организациям, но нетрадиционным способом, появилась и широкая сеть социально преобразующих инфраструктурных организаций. Они оказывают поддержку на макроуровне, так сказать, «оптом». Выполняют ряд крайне важных функций: связывают между собой акторов в своих областях деятельности; популяризируют и рекламируют эти области, тем самым привлекая в них новичков и поддержку извне; легитимируют и укрепляют деятельность.

Пространство социально преобразующих инвестиций предоставило самую благодатную почву для роста таких инфраструктурных организаций, готовых работать буквально с любым клиентом в любом месте этой быстроразвивающейся сферы. Например, одной из первых приступила к работе финансовая сеть Opportunity Finance Network, созданная в США в 1985 г. для поддержки финансовых институтов развития местных сообществ (CDFI) в их миссии, призванной помочь «включиться в экономическую деятельность людям с низкими доходами, бедным и обездоленным слоям населения»{71}. Сейчас CDFI располагают также ассоциацией венчурного капитала Community Development Venture Capital Alliance и национальной федерацией кредитных союзов National Federation of Community Development Credit Unions. «Инвесторам в устойчивое развитие» содействует сеть Aspen Network of Development Entrepreneurs (ANDE), социально заинтересованные банки участвуют в ассоциации Global Alliance for Banking Values. Сторонники «ответственного инвестирования» объединились в национальном форуме Social Investment Forum (SIF), ратуя за соблюдение «Принципов ответственного инвестирования ООН» (United Nations Principles for Responsible Investment – UNPRI), которые призывают компании придерживаться стандартов ответственного экологического, социального и корпоративного управления (ESG){72}. «Консультативная группа содействия бедным» (Consultative Group to Assist the Poor – CGAP) представляет собой консорциум из 33 доноров, объединенных общей целью – облегчить бедным слоям населения доступ к финансовым услугам{73}. Руководители американских фондов, активно использующие программные инвестиции (PRI), сформировали сеть PRI Makers Network, чтобы делиться своим опытом, лучшими наработками и привлекать в свой круг новые фонды. По мере роста интереса к другим способам расширения деятельности фондов по реализации их миссии (например, за счет контролируемых пожертвований или стратегически голосующих акций) появилась организация «Больше для миссии» (More for Mission), чья штаб-квартира первоначально находилась в Бостонском колледже. Сейчас эти две группы фондов объединились под эгидой сети Mission Investors Exchange{74}. У европейских фондов, занимающихся социально преобразующими инвестициями и активно выделяющих гранты, возникла аналогичная потребность в инфраструктурной организации, и, как уже было сказано, 130 из них объединились в Европейскую ассоциацию венчурной филантропии. Инвесторы в сфере микрофинансирования тоже сочли нужным создать инфраструктурные организации, которые отвечали бы их специфическим нуждам, что дало толчок к появлению Microfinance Investment Exchange и International Association of Microfinance Investors (IAMFI).

Несмотря на это изобилие инфраструктурных организаций, группа фондов, агентств по вопросам развития и частных финансовых институтов, возглавляемая фондом Rockefeller Foundation, провела в 2007–2008 гг. серию совещаний и пришла к заключению о том, что необходимо и дальше наращивать усилия по преобразованию поля деятельности, с тем чтобы собрать все разрозненные инициативы под одной крышей и вывести отрасль из состояния «нескоординированных инноваций», по определению некоторых экспертов{75}. Результатом этого стал запуск в 2009 г. еще одной инфраструктурной организации под названием «Глобальная сеть преобразующего инвестирования» (GIIN), солидно финансируемой Rockefeller Foundation, J. P. Morgan и Агентством США по международному развитию. На GIIN возложена задача по ускорению развития отрасли социально преобразующего инвестирования за счет создания крайне необходимой инфраструктуры, совершенствования деятельности, выработки общей терминологии и стимулирования исследований. Для этого в ее структуре образован «Совет инвесторов» с участием ведущих преобразующих инвесторов со всего мира; созданы так называемые Стандарты преобразующих инвестиций и отчетности (Impact Reporting and Investment Standards – IRIS) – широкий набор показателей, с помощью которых социально преобразующие инвесторы могут измерять социальную отдачу от своих инвестиций; онлайн открыта база данных фондов преобразующих инвестиций под названием «ImpactBase», с тем чтобы облегчить сотрудничество между фондами, работающими в сходных сферах и регионах; осуществлен ряд пропагандистских мероприятий по повышению узнаваемости отрасли и стимулированию ее расширения, в том числе исследование, призванное утвердить социально преобразующее инвестирование в качестве «класса активов» со своими требованиями к навыкам, организационными структурами, системами показателей, отраслевыми группами и образовательными программами{76}.

Новые типы грантодателей

Хотя все рассмотренные ранее новые акторы в сфере благотворительности были вовлечены в тот или иной аспект социально преобразующего инвестирования, включая безгрантовое финансирование, появились и организации, которые находят оригинальные подходы к применению менее экзотических форм благотворительности посредством таких механизмов, как онлайн-порталы, финансирующие сообщества и созданные корпорациями благотворительные фонды.

Онлайн-порталы и биржи творчески используют новые коммуникационные технологии, напрямую соединяя доноров и инвесторов с получателями помощи.

Онлайн-порталы и биржи

К числу наиболее инновационных типов таких организаций относятся онлайн-порталы или биржи, которые творчески подходят к использованию новых коммуникационных технологий, напрямую и с немыслимой прежде скоростью соединяя доноров и инвесторов с получателями помощи. Причем речь идет не только об интернет-провайдерах, позволяющих переводить денежные средства, покупать товары и осуществлять волонтерскую деятельность, но и об организациях, специально структурированных для того, чтобы служить промежуточным звеном между донорами и получателями помощи, зачастую благодаря тщательно разработанным базам данных и системам безопасности. Более того, они развились настолько, что управляют как минимум тремя типами ценных ресурсов: (а) финансовыми инструментами, включая краткосрочные выплаты и долгосрочный инвестиционный капитал; (б) товарами, такими как компьютерное оборудование и программное обеспечение, лекарственные препараты и продукты; и (в) услугами, как платными, так и добровольными{77}.

В условиях повышенной активности в новых областях благотворительности эти онлайн-порталы растут как грибы после дождя – и числом, и в масштабе. В одном недавнем исследовании было выявлено свыше 170 подобных субъектов в одном лишь секторе сбора пожертвований{78}. Только одна «Сеть для добра»» (Network for Good) в 2001–2011 гг. собрала, по оценкам, полмиллиарда долларов для примерно 60 000 организаций. Иначе действует Kiva, позволяющая получать займы небольшим социальным предприятиям в дальних странах благодаря пожертвованиям социально преобразующих инвесторов из США, Западной Европы и других регионов. С момента основания в 2005 г. и за период до 2012 г. Kiva способствовала выдаче займов на сумму более $360 млн от 835 000 человек для почти 885 000 социальных предпринимателей (82 % из них женщины), достигнув коэффициента погашения на уровне почти 99 %{79}.

Еще один онлайн-портал TechSoup Global предоставляет некоммерческим организациям доступ не к денежным ресурсам, а к технологическому оборудованию и программному обеспечению за умеренную плату. По состоянию на конец 2010 г. он распределил 133 000 организациям по всему миру технологическую продукцию на сумму $6,6 млрд{80}. Подобную же функцию выполняет для волонтеров портал VolunteerMatch. Он осуществляет огромную посредническую операцию, помогая частным лицам и компаниям волонтерских программ связывать потенциальных волонтеров с организациями, нуждающимися в их услугах. По оценкам VolunteerMatch, только в 2010 г. направленные им волонтеры создали социальных ценностей на сумму свыше $600 млн – такую сумму пришлось бы заплатить организациям за полученную помощь, не будь труд волонтеров бесплатным{81}.

Естественно, что эти онлайн-порталы еще не достигли масштабов деятельности, сопоставимых с традиционными механизмами распределения пожертвований. Более того, есть основания задаться вопросом: обеспечивают ли они прибавочную стоимость к ресурсам, мобилизуемым на цели благотворительности? Тем не менее по мере того, как эти игроки набирали популярность и узнаваемость, они вызвали волну инновационных последователей и теперь вместе с ними придают традиционным пожертвованиям и волонтерству энергию и обеспечивают мгновенность операций. К таким последователям относятся Care2.com, мобилизующий защитников социальных перемен; Idealist.com, на котором размещаются объявления о вакансиях в социальной сфере; Americares.com, поставляющий медицинские товары; DonorsChoose, оказывающий помощь школьным учителям.

Еще один новый круг участников новых областей благотворительности – мощные благотворительные фонды, созданные крупнейшими коммерческими инвестиционными компаниями…

Созданные корпорациями благотворительные фонды

Параллельно с возникновением стремящихся к получению прибыли социально ориентированных фондов появился еще один новый круг действующих лиц сектора – мощные благотворительные фонды, созданные крупнейшими коммерческими инвестиционными компаниями страны, такими как Fidelity Investments, Charles Schwab and Sons и Vanguard. Они были учреждены для управления направляемыми на благотворительность средствами и клиентов этих корпораций, и посторонних лиц. Только в США сейчас действует 32 таких благотворительных фонда с активами, равными $12 млрд и по большей части размещенными примерно в 88 000 «фондах донорского финансирования». Так называются пулы благотворительных ресурсов, аналогичные мини-фондам и позволяющие донорам получать налоговые вычеты на всю сумму их взносов при создании фонда, а затем направлять из него средства в течение всей своей жизни{82}.

Первый из таких фондов был создан только в 1991 г., но за 21 год он уже превзошел по масштабу фонды донорского финансирования, управляемые крупнейшим в стране фондом местного сообщества, существующим уже почти 100 лет. Оптимизировав свои вспомогательные и инвестиционные функции за счет контрактов на обслуживание, заключенных с материнскими компаниями, новые фонды не только составили заметную конкуренцию фондам местных сообществ, но и могут помешать продолжающемуся росту фондов в целом. В совокупности эти 32 созданных корпорациями фонда уже управляют активами фондов донорского финансирования, примерно равными активам всей сети из более чем 600 фондов местных сообществ, которые прежде фактически обладали монополией на управление данными средствами{83}. Тем временем новые фонды способствовали широкому внедрению технологий управления информацией и инвестициями в отрасль благотворительности в целом{84}. По-прежнему фокусируясь в основном на выделении грантов, они начинают экспериментировать с более универсальными финансовыми инструментами, проникающими сейчас повсеместно в сферу социального инвестирования.

Конверсионные фонды, еще один тип благотворительных институтов, формируются в процессе приватизации активов, находившихся в собственности или под управлением государства.

Конверсионные фонды

Еще один тип благотворительных институтов, возникший на новых горизонтах благотворительности, – это так называемый конверсионный фонд. В отличие от классических независимых фондов, обычно создаваемых на базе состояний частных предпринимателей, конверсионные фонды формируются в процессе приватизации государственных или квазигосударственных активов, который я называю «благотворительность через приватизацию», или «БчП». Такими активами могут быть находящиеся в собственности государства предприятие, здание или иное имущество, обособленный поток доходов, под контролем государства (например, выручка от государственных лотерей или продажи лицензий на добычу полезных ископаемых), долговые свопы или квазигосударственные организации, преобразованные из некоммерческих в коммерческие организационно-правовые формы{85}.

Возникновение фондов этого типа во многом стало следствием недавних неолиберальных инициатив по приватизации государственных или квазигосударственных институтов. Хотя обычно доходы от таких сделок оказываются в государственном бюджете или, при оказии, в карманах политиков, но в ряде случаев они размещаются в существующих или вновь образованных фондах, формируя их активы – полностью или частично.

Одним из первых примеров этого явления стало создание фонда Volkswagen после приватизации государственной компании Volkswagen, возникшей по решению нацистских властей. Так в 1960 г. появился фонд, ставший одним из крупнейших в Европе с активами $3,5 млрд, предназначенных для стимулирования немецкой науки. Со временем Volkswagen Foundation послужил образцом при проведении в Германии еще нескольких приватизационных операций{86}.

Но Volkswagen не исключение: такое альтернативное использование доходов от приватизации случалось гораздо чаще, чем признавалось раньше, приводя к появлению крупных благотворительных эндаументов (целевых фондов), в том числе и огромных. Фактически в мире насчитывается свыше 500 подобных «конверсионных фондов» с совокупным объемом активов как минимум $135 млрд. Среди них представлены все типы исходных активов, упомянутые выше{87}. Так, La Scala, знаменитый миланский оперный театр, служит примером передачи принадлежавшего государству объекта недвижимости фонду, созданному для управления им и оказания ему дополнительной поддержки. Бельгийский King Baudouin Foundation представляет собой пример фонда, формируемого за счет регулярных поступлений доходов от государственной лотереи. Долговые свопы, позволяющие стране-должнику списывать внешний долг в обмен на размещение эквивалентной суммы в национальной валюте в благотворительный эндаумент, часто встречаются в Латинской Америке, а в Европе так был создан польско-немецкий фонд Polish-German Cooperation Foundation. Трансформация некоммерческих организаций в коммерческие компании, когда некоммерческие активы полностью или частично вкладываются в благотворительный фонд, произошла со многими некоммерческими больницами и медицинскими страховыми организациями в США, а также с некоммерческими или кооперативными банками в Италии, Австрии и Новой Зеландии{88}.

Феномен благотворительности через приватизацию важен не только сам по себе, но и тем, что указывает на возможный путь формирования фондов во многих менее развитых странах.

Этот феномен важен не только сам по себе, но и тем, что указывает на возможный путь формирования эффективных благотворительных эндаументов во многих менее развитых странах, где может отсутствовать частный капитал, необходимый для создания крупных фондов, но при этом государство владеет крупными предприятиями или лицензиями на добычу ценных полезных ископаемых, доход от продажи которых можно частично направить на организацию благотворительных эндаументов по образцу фондов с целью улучшения здоровья и повышения благосостояния населения.

Еще одно интригующее явление на новых горизонтах благотворительности – распространение форм и организаций совместного финансирования.

Формы и организации совместного финансирования

Еще одно интригующее явление на новых горизонтах благотворительности – распространение форм и организаций совместного финансирования, предоставляющих частным лицам и организациям механизм для коллективной выдачи грантов и социально преобразующего инвестирования. И хотя они сильно отличаются типами привлекаемых участников (например, частных лиц или институтов), типами ресурсов, которые они собирают или на которые воздействуют (например, гранты, займы, долевое финансирование), и типами поддерживаемых ими получателей помощи (например, частные лица, некоммерческие организации, социальные предприниматели, другие организации), но всех их объединяет идея соединения знаний с ресурсами, проведения совместных операций и, как следствие, снижения затрат и повышения отдачи. Они же выполняют важную социальную функцию сплочения единомышленников вокруг общей цели.

Одним из самых распространенных типов организаций совместного финансирования являются благотворительные клубы. Это группы людей, которые объединяют ресурсы, выделяемые ими на благотворительные нужды, и совместно решают, какие организации поддерживать путем выделения грантов, оказания волонтерской помощи или тем и другим. В США задокументировано по меньшей мере 500 таких кружков, но в действительности их, вероятно, еще больше{89}. Некоторые из них универсальны, другие сосредоточены на «своеобразии» или «разнообразии». Помимо важной благотворительной роли они играют также и социальную роль, поскольку способствуют в данном регионе сплочению людей с похожими взглядами на благотворительность и налаживанию прочных контактов между ними.

Такие же группы появляются в растущей области социально преобразующих инвестиций. Одна из них под названием TONIC сформировала глобальное сообщество из 42 преобразующих инвесторов, намеренных вложить $100 млн в социальные предприятия по всему миру. Сеть распространяет среди своих членов информацию о перспективных проектах, коллективно проводит их юридическую экспертизу и вдохновляет участников на скоординированное инвестирование в лучшие из таких проектов{90}.

Страсть к совместным пожертвованиям и инвестициям захватила не только частных лиц. Она овладела и организациями, которые осознали потребности в коллективных действиях для решения крупных проблем. Одним из первых проявлений этого стало создание сообщества, известного сейчас под названием «Живые города» (Living Cities) и выросшего из сотрудничества шести фондов, решившихся остановить деградацию американских городов. Спустя 20 лет эта организация совместного финансирования превратилась в сеть из 22 фондов и финансовых институтов, совместно инвестировавших почти $1 млрд в проекты редевелопмента в 22 городах США{91}. Другой пример – Investors Circle, возникшая 20 лет назад сеть ангелов-инвесторов, благотворительных и семейных фондов, направивших инвестиции в размере $152 млн в 250 социальных организаций и фондов, работающих ради улучшения окружающей среды, образования, здоровья и местных сообществ{92}.

Многолюдный субконтинент: подведем итоги

Итак, в новых областях благотворительности произошел «большой взрыв», который породил множество новых участников, жаждущих приложить свои таланты и энергию к поиску новых решений старых как мир проблем и находящих новые ресурсы для финансирования этих усилий. Некоторые из них работают над увеличением предложения на развивающемся рынке социальных инвестиций. Другие предоставляют разнообразную поддержку – и тем, кто финансирует, и тем, кто получает финансирование. Третьи применяют новые технологии или подходы к традиционной деятельности, основанной на грантах. Однако какой бы ни была форма, результатом стал выброс энергии и инноваций, невиданных в сфере благотворительности как минимум со времен Эндрю Карнеги и Джона Рокфеллера, если не Иисуса, Магомета и Маймонида.

Глава 3

Открываем новые горизонты благотворительности II: новые инструменты

Взрывное появление новых участников в сфере благотворительности конечно же произошло не в вакууме. Оно сопровождается и в некотором смысле вызывается созданием огромного количества инструментов, при помощи которых можно достигать социальные и экологические цели. Эти два процесса идут параллельно. Таким образом, революционные изменения происходят не только в институтах, функционирующих на «территории благотворительности» в широком понимании, но и в инструментах, используемых институтами для осуществления своих задач, добавляя к традиционным грантам и пожертвованиям широкий спектр новых финансовых и нефинансовых инструментов.

В социально ориентированной сфере сейчас применяется широкий спектр новых инструментов, многие из них используются впервые и в разных масштабах.

Многие из этих «новых» инструментов, конечно, как уже говорилось, не являются новыми. Займы, долевое финансирование, облигации и секьюритизация давно возникли в мире частных финансов и все чаще используются и государственными органами{93}. Новым является их применение в сфере благотворительности и социальных инвестиций.

Все более привлекательными для этой новой области их делает возможность использования финансового и кредитного рычага, что позволяет направлять в социальные проекты дополнительные ресурсы такого же типа и масштаба, которые характерны для банков, инвестиционных и страховых компаний, пенсионных фондов и ВИП-клиентов. К примеру, фонд или частное лицо, выдавая грант или делая пожертвование, обычно создают социальную ценность, эквивалентную только этому гранту или пожертвованию. Но если тот же фонд или частное лицо используют свои средства для выдачи гарантий по займу, предоставляемому коммерческим банком или пенсионным фондом, то они могут пустить в дело гораздо большую сумму по сравнению с той, которой рискуют.

Хотя многие новые инструменты, внедренные в социально ориентированную деятельность, отнюдь не новы, но их применение в этой новой области обусловило ряд корректировок и модификаций, причем некоторые из них представляют собой серьезные инновации, пусть еще не до конца легитимизированные и осознанные. В итоге выдачу займов потребовалось сопровождать различными «дополнительными обеспечениями кредита», чтобы убедить осторожных частных инвесторов держать процентную ставку на таком низком уровне, который могут позволить себе социально ориентированные организации. Долевое финансирование пришлось модифицировать таким образом, чтобы обойти ограничение закона на распределение прибыли некоммерческими организациями. Пришлось также изобретать новые виды облигаций, чтобы обойти обременительные «рейтинговые» ограничения и обеспечить приток долгосрочного «терпеливого» капитала в перспективные социальные предприятия.

Хотя подробное описание формирования этих новых инструментов служит темой нашего дополнительного тома «Новые горизонты благотворительности», но краткое изложение основных характеристик самых главных инструментов позволит подготовить читателей к их дальнейшему более глубокому изучению. Как и прежде, мы проводим различие между сравнительно новыми инструментами финансового инвестирования, такими как займы и прямые инвестиции в долевой или акционерный капитал, и нефинансовыми инструментами, позволяющими по-новому использовать посредничество, например в виде краудсорсинга и социально ответственных инвестиций и закупок.

Финансовые инструменты социально преобразующего инвестирования

Займы, вне всяких сомнений, остаются самым распространенным социально преобразующим инвестиционным инструментом.

Займы

Рассмотрение финансовых инвестиционных инструментов полезно начать с займов, или долговых инструментов, и тесно связанных с ними «механизмов повышения качества кредитов». Займы, вне всяких сомнений, остаются самым распространенным социально преобразующим инвестиционным инструментом. Когда, приняв в 1969 г. закон «О налоговой реформе», Конгресс США дал возможность американским фондам делать так называемые программные инвестиции (PRI) и считать их частью обязательных для фондов «требований к выплатам», речь шла в основном о займах. Неудивительно поэтому, что займы оставались доминирующей формой PRI: в 2006–2007 гг. – последнем периоде, за который есть данные, – на долю займов приходилось почти 80 % PRI в количественном выражении и свыше 85 % – в денежном{94}. Куч и Крамер обнаружили сходную картину, когда расширили круг исследований с PRI до «инвестирования, обусловленного реализацией миссии» американских фондов в целом: из 520 идентифицированных инвестиций 63 % были сделаны в виде займов, а еще 19 % – в виде какого-то иного долгового инструмента{95}. Такая же картина сложилась в ходе еще более глобального исследования 2213 социально преобразующих инвестиций, сделанных пулом из 52 инвесторов. Как показано в таблице 3.1, по состоянию на 2011 г. эти инвесторы имели в остатке займа $4,4 млрд из которых 75 % сделок и 62 % активов (в общей сложности $2,7 млрд приходилось на различные типы долгового финансирования{96}.

Займы – это одна из форм долгового финансирования. Базовая концепция займа довольно проста: кредитор предоставляет заемщику денежные средства (основную сумму долга), а заемщик берет на себя обязательства вернуть их, обычно с процентами, либо в течение продолжительного периода, либо в согласованный момент времени в будущем (дата погашения). По сравнению с другими формами долгового финансирования, скажем облигациями (мы рассмотрим их ниже), займы обычно меньше по объему и короче по срокам погашения. Но все формы долгового финансирования отличаются от другого главного типа инвестиционного капитала – долевого финансирования, которое подразумевает владение долей в собственности и не предполагает обязательств по выплатам до тех пор, пока финансируемая организация не получит прибыль. Таким образом, займы обычно влекут за собой меньше риска, но и соответственно меньше дохода.

Однако, когда займы начали использоваться в социально преобразующей сфере, они усложнились{97}. Займы стали «обеспеченными», т. е. подкрепленными неким активом, который кредитор мог забрать в случае, если заем не погашается или «не обеспечивается». Традиционно наименее рискованными считались ипотечные займы, обеспеченные реальным имуществом. Но у социальных предприятий такого имущества обычно немного, поэтому они редко могут предложить обеспечение. По данным уже упоминавшегося исследования 2213 социально преобразующих инвестиций, проведенного J.P. Morgan в 2011 г., 60 % сделок долгового финансирования были необеспеченными. Заем может быть также «первоочередным» и «субординированным». В случае займа первой очереди, если заемщик не способен выполнять свои обязательства, то у кредитора возникает первоочередное право на компенсацию за счет любых выплат или активов должника, а субординированный заем погашается только после удовлетворения требований других кредиторов и инвесторов. Коммерческие кредитодатели социальных предприятий склонны требовать первую очередь, чтобы снизить свои риски. И наконец, кредиты бывают льготными и рыночными. Льготные кредиты подразумевают гибкие и нестрогие условия погашения, а процентные ставки у них обычно ниже рыночных. Такие мягкие условия бывают необходимы стартапам и даже оформившимся социальным предприятиям, которым часто недостает реальных активов для обеспечения займов и перспективы развития которых неопределенны.

Механизмы повышения кредитного качества разрабатываются для того, чтобы сделать соотношение риска и доходности приемлемым для привлечения частных инвесторов.

Механизмы повышения кредитного качества

Из-за относительной рискованности многих социальных предприятий приходится использовать различные механизмы повышения кредитного качества займов, чтобы привлечь кредиторов и убедить их использовать процентные ставки ниже рыночного уровня, которые обычно требуются для социальных предприятий на ранней стадии. Именно так было в случае с фондом African Agricultural Capital Fund (AACP) – эта сделка была описана в начале книги. Для того чтобы побудить Social Finance Unit, социальное подразделение J.P. Morgan, вложить в этот фонд $8 млн, Агентству США по международному развитию пришлось гарантировать заем, защитив таким образом J.P. Morgan от возможных убытков{98}. Такие гарантии являются разновидностью стимулов, известных как «средства снижения кредитного риска» или «повышения кредитного качества». Они разрабатываются для того, чтобы сделать соотношение риска и доходности приемлемым для соблюдения частными инвесторами требований закона о максимизации дохода акционеров и достаточным для участия в социально ориентированных проектах. В других случаях фонды или иные социально преобразующие инвесторы, ориентированные прежде всего на достижение позитивного социального воздействия, предоставляют гранты, субординированные кредиты или долевое финансирование в качестве основы сложного инструмента финансирования, что позволяет покрыть первоначальные убытки в случае их возникновения. Это защищает частных инвесторов, занимающих более высокие позиции в инвестиционном консорциуме, что поощряет их к участию в проекте и снижает их требования к доходности. Именно так в ходе одной из недавних сделок британская микрофинансовая организация Fair Finance привлекла £2 млн от Société Générale и BNP Paribas. Заем был гарантирован грантом на £750 000 и льготным кредитом на £350 000, предоставленными британским государственным фондом социального инвестирования Big Society Capital{99}.

Ценные бумаги с фиксированным доходом

Еще одним классом долговых инструментов, все чаще используемым в сфере социально преобразующего инвестирования, являются ценные бумаги с фиксированным доходом. По сути, они представляют собой крупные займы со значительными сроками погашения и обычно выпускаются андеррайтерами или инвестиционными банками, которые предлагают их различным инвесторам, включая пенсионные фонды, страховые компании и состоятельных частных лиц. Ввиду их объема и весьма непрямого маркетинга ценные бумаги с фиксированным доходом обычно проходят сложный рейтинговый процесс и только после этого предлагаются инвесторам. Финансирование через ценные бумаги с фиксированной доходностью – огромная составляющая глобальных рынков капитала: в конце 2010 г., несмотря на недавний финансовый кризис, объем непогашенной задолженности достигал $95 трлн. Поэтому такие бумаги способны привлекать весомый капитал для серьезных начинаний{100}.