Полдень, XXI век (июль 2010)

– Капитан Соколов. Здравствуйте, Анастасия. У меня к вам ряд вопросов. Ответить на них в ваших же интересах.

Видимо, до тех пор, пока не подсела на Чуму, девушка была достаточно миловидной, а то и красивой. А скорее всего, просто красивой, без всяких «достаточно». Сейчас, однако, ни красивой, ни миловидной её не назовёшь. Спутанные, неровно и невесть когда последний раз стриженные каштановые волосы. Потухшие, неживые глаза, бледная, словно выгоревшая кожа на лице, тощие, чуть ли не прозрачные руки, обкусанные ногти с остатками древнего маникюра.

– Как вы себя чувствуете? – мягко спрашиваю я.

– Сколько меня здесь продержат? – вместо ответа задаёт вопрос девушка. У меня достаточно опыта, чтобы уловить в её голосе с трудом сдерживаемое отчаяние.

– Не знаю, это определит лечащий врач. Но чем дольше вы здесь пробудете, тем лучше для вас.

– Лучше… Для меня. Как вы можете это говорить, капитан. Вы ведь наверняка знаете многих. Таких… Таких, как… Как я.

– Чумовых, – уточняю я. – Да, через меня прошли многие. Именно поэтому я знаю, о чём говорю.

– Что будет с моим аккаунтом?

Я мысленно собираюсь, сосредоточиваюсь. Обычно к этому вопросу будущего крестника приходится подводить. Девица же задаёт его сама – это, несомненно, удача.

– Ты знаешь это лучше меня, Настя, – я перехожу на «ты» и стараюсь, чтобы голос звучал доверительно. – Всё зависит от того, какой он у тебя, этот аккаунт.

Девушка опускает голову и молчит. Святая святых Чумы – тайна аккаунта, фактически, тайна личности.

– У меня продвинутый акк, – говорит, наконец, девушка очень тихо, мне приходится напрягаться, чтобы расслышать. – К нему необходим ежедневный доступ. Иначе…

Она замолкает. Я заставляю себя мобилизоваться. Продвинутый аккаунт, завязанный на сотни, а может, и на тысячи чумовых, с доступом к тайнам и дипломатии высших ступеней, – девица даже не представляет себе, насколько то, что она сказала, для меня важно. Думает лишь о том, что будет, если акк не поддерживать.

Сейчас всё зависит от моего профессионализма, от того, насколько я сумею быть с ней тактичен и деликатен. Ошибка может обернуться фатально, а значит, стоить жизни десяткам, а то и сотням чумовых. Девица готова к сотрудничеству. Если удастся её вербануть…

– Настя, – говорю я и беру её за руку. – Насколько продвинут твой аккаунт? Нет-нет, я не спрашиваю тебя об идентификации. Никаких тайных сведений, ничего такого. Просто скажи мне: насколько? От этого зависит многое, очень многое. Для тебя, в первую очередь. Доверься мне. Пожалуйста. Я здесь для того, чтобы оказывать помощь таким, как ты. Я не причиню тебе вреда, клянусь, даю слово чести офицера.

Я замолкаю. Она не отнимает руки, но голова по-прежнему опущена, потом на щеках появляются слёзы. Их становится всё больше, через полминуты она уже плачет навзрыд. Чёрт возьми, иногда я ненавижу свою работу.

– Как вас зовут? – она, наконец, поднимает глаза. Слёзы ещё текут, но уже не так обильно. Я по-прежнему держу её за руку. Ловлю себя на том, что мне её жалко. Не хватало только расчувствоваться, профессионал хренов.

– Валентин. Можно Валя. А можно так, как называют друзья и близкие люди, – приём испытанный, я как бы невзначай включаю её в список близких. – Они зовут меня Валенком.

– Валенком, – девушка улыбается, едва заметно, уголками губ, в глазах появляется интерес. – Надо же, – тихо говорит она. – Такое уютное, домашнее прозвище.

Верно. Уютное и домашнее. А ещё располагающее к тому, кто его носит, неплохой козырь в игре на доверие. Второй козырь – внешность. Шеф говорит, что с моей простецкой мордой не в «Антивирте» работать, а позировать для сельских пасторалей или иллюстраций к сказкам про недотёпистого Иванушку-дурачка.

– Ты хотела мне кое-что сказать, Настя, – развиваю успех я. – Про свой аккаунт. Насколько он продвинут?

Интерес исчезает из глаз, девушка смежает веки. Настырный, неуклюжий болван, кляну я себя, неужели я всё испортил?.. Внезапно она вновь поднимает взгляд. Теперь в нём решительность.

– Очень продвинутый. Третья ступень. Клан Россия. Статус Герцогиня. Вы ведь это хотели знать, капитан Валенок?

Я не обращаю внимания на сарказм и едва сдерживаю готовый вырваться возглас изумления. Третья ступень – невероятно, такого я не мог предположить даже в самых смелых ожиданиях. Сколько же их, чумовых третьей ступени… Десяток. От силы полтора. Выше них лишь три мерзавца-советника и эта гадина, император. Впрочем, возможно, она попросту врёт.

– Я не вру, – устало говорит девушка, словно просканировав мои мысли. – Герцогиня де Шале – это я. Пароли не дам. Впрочем, вам они не помогут, у меня стоит дактилоскоп, без отпечатков пальцев войти невозможно.

– Сколько же ты в игре, девочка? – говорю я сочувственно. И удивлённо ловлю себя на том, что сочувствие – искреннее.

– Девять лет. В последние годы – ежедневно, едва не ежечасно. Вы должны это понимать, такой аккаунт. В него вложено всё. Всё, что у меня есть. И было.

Я понимаю. Не в деталях, конечно, как она, но понимаю. Чудовищная, сумасшедшая власть. Над тысячами несчастных. Да какое там, над десятками тысяч. Постоянное напряжение. Интриги, комплоты, предательства, войны. Виртуальные. Миллионам людей заменившие реал.

– Вы поможете мне?

– Да, – говорю я твёрдо, – помогу. Я должен сейчас уехать. Через три часа вернусь, максимум через четыре. На своей машине, сейчас я на служебной. Готовься, я заберу тебя. Ты можешь мне доверять.

– Кстати, почему? – спрашивает она медленно и как-то очень серьёзно. – На каком основании я должна довериться вам?

– Ты ничего мне не должна, – я достаю из бумажника фотографию. – Так же, как я ничего тебе не должен. На, взгляни. Её звали Верой, на фотке ей двадцать три. В этом возрасте её не стало. Пять лет назад. Её сожрала Чума, так же, как и многих.

– Ваша девушка?

– Невеста. Мы знали друг друга с пелёнок. Должны были пожениться. Она не дожила до свадьбы неделю. Тебе придётся мне поверить. Для меня Чума значит не меньше, чем для тебя. Только интерес у меня другой. Я помогу тебе сохранить аккаунт. Потом ты поможешь мне. И – я тебя не сдам. Захочешь, останешься в игре.

На обратном пути я сажусь за руль, Андрюхин расслабляется на пассажирском сидении.

– У меня по нулям, – лениво говорит он. – Этот, как его, Мыкрты, Тыкырмы, считай, покойник. Последняя стадия, хуже, чем у старухи. А как у тебя?

– Девушка, возможно, пойдёт на сотрудничество. Сейчас доложу о ней шефу, – осторожно говорю я. – Если получу санкции, будем её раскручивать.

– Тухлый номер, – авторитетно заявляет Андрюхин. – Таких, как она, я видывал – тягач с прицепом. Типичная истеричка и стерва.

Не знаю почему, но эта фраза отбивает у меня охоту продолжать разговор.

Вот что мне не нравится в Андрюхине – так это его категоричность. В остальном он – отличный парень, прекрасный друг и надёжный соратник. Его можно поднять среди ночи и попросить о помощи – ни за что не откажет, в лепёшку расшибётся, но сделает. Не говоря уже о таких мелочах, как перехватить до зарплаты, – у нас половина группы Андрюхину должна, со сроком отдачи до «когда будут». Работает он как вол, а скорее, как стадо волов, и Чуму ненавидит так, как мы все вместе взятые. Я дружу с ним с первого курса юридического, и в «Антивирт» меня привёл он. Вернее, затащил чуть ли не силой, фактически, вырвал из лап Чумы, когда после Вериной смерти я стал стремительно в неё погружаться. Рекомендацию мне тоже дал он, и он же упросил шефа принять на апробацию.

Шефа нет на месте, ребята говорят, что обещал быть через час Я вхожу в сеть и подключаюсь к Чуме. Монитор выплёвывает на экран накачанного молодчика в лиловом камзоле, залихватски скошенной на левый глаз беретке с пером и при шпаге. На башке у молодчика буйная растительность цвета жухлой соломы. На морде – придурковатые лупошарые глаза, отчаянно курносый шнобель и массивный подбородок, как у гориллы. Ещё имеются внушительные мосластые кулачищи, обтягивающие панталоны под цвет камзола и снабжённые шпорами говнодавы размера так сорок восьмого. Этот красавец, разумеется, мой персонаж. Идентификатор – Валенок, одиннадцатая ступень, клан – Россия, статус – Рыцарь. Чем-то он похож на меня, точнее, на писанную с меня карикатуру.

За пять лет игры персонажу удалось одолеть четыре ступени. Это – предел, дальше он не пойдёт, даже если я буду зависать в Чуме двадцать четыре часа в сутки и накоплю тонны виртуального золота. Коэффициент лояльности сэра Валенка, определённый деятелями высших ступеней, увы, близок к нулю. А значит, карьерный рост и допуск к тайнам империи ему не светит. Низкий коэффициент неудивителен – сдать меня имели прекрасные шансы десятки крестников, и часть их наверняка этими шансами воспользовалась. Доказать в Чуме нельзя ничего: козни, заговоры и предательство – элемент игры, заложенный разработчиками и активно пользуемый. Однако вверх продвигаются лишь «надёжные», сумевшие проявить верность и продемонстрировать лояльность тому, кто на ступень выше.

Одиннадцатая же ступень, та, что четвёртая снизу, делает сэра Валенка владельцем дюжины виртуальных деревень, а также номинальным командиром сотни виртуальных вояк. Большинство из которых, впрочем, класть на него хотели ввиду бесперспективности.

Я прилаживаю на голову потёртый служебный шлем и ухожу в виртуал. Что ж, разработчикам надо отдать должное, мир вокруг меня вполне реален, объёмен и цветаст. Требуется даже некое умственное усилие, чтобы осознать его виртуальность. Прежде всего, к услугам дорогого сэра – виртуальная лавка. Здесь ему ненавязчиво предлагают приобрести страшенного вида меч, пару-тройку магических жезлов и дюжину артефактов. Также можно купить золото, виртуальное, разумеется, за недорого. А можно и не покупать: для того чтобы стать счастливым владельцем меча, например, нужно пройти квест. Обладатель определённого опыта потратит на него пару часов, при отсутствии такового квест может занять сутки. Мне, впрочем, меч ни к чему, так же как ни к чему и золото. И то, и другое – атрибутика, необходимая для достижения следующей ступени, которая для моего персонажа – увы, увы, недоступна.

За полдня отсутствия у доблестного сэра Валенка накопилось немало личных сообщений. Игнорирую предложение заняться сексом от персонажа Баба Неяга, пятнадцатая ступень, статус Простолюдинка. Туда же, в мусор, уходят: вызов на дуэль от сэра Эдмона Д., одиннадцатая ступень, статус Рыцарь; пожелание как можно скорее сдохнуть от Абрама Царевича, двенадцатая ступень, статус Арендатор; и приказ немедленно явиться пред очи от его милости Нечипоренко, десятая ступень, статус Барон. Остальные сообщения – от крестников, тех, которые числятся за мной и которых «Антивирт» худо-бедно блюдёт и подкармливает. Большей частью сплетни и домыслы. Информация, иногда заслуживающая внимания. Иногда – проверки. И иногда – требующая немедленных действий. Ради этой, последней, мы и работаем, просиживая час за часом в ненавистной Чуме. Дерёмся на шпагах и саблях, накладываем заклятья и проклятья, пускаемся в замысловатые квесты, вступаем в коалиции и любовные связи… Сводничаем, предаём, изменяем, двурушничаем. И во всей этой суете, в бессмысленном мельтешении и бесконечных дрязгах, иногда чумового удаётся вытащить. Кнутом ли, пряником – неважно. Вытащить, выдрать из Чумы, иногда вынуть из петли и в фигуральном, и в буквальном смыслах.

Предложение заняться сексом поступает вновь. На этот раз госпожа Неяга является личной персоной. Виртуальной, разумеется. Ну да, красотка хоть куда. Фигурка, сиськи, задница – по лучшим канонам. И, кстати, чудный голос – если её собственный, а не преобразованный универсальной приставкой «Excellent Voice», то вполне-вполне. Мне предлагаются регулярные сеансы интима в обмен на протекцию.

– Оральный, анальный, вагинальный, – чудным девичьим голосом перечисляет визитёрша.

Меня корёжит. Наверное, больше, чем от чего-либо другого в Чуме, хотя есть в ней вещи гораздо страшнее и отвратительнее. Виртуальная продажная любовь. Нет, даже не продажная – сдельная. Многие, впрочем, находят в этом отдушину. Говорят, что ощущения максимально близки к реальным. Ко всему, безопасно, стерильно и без последствий. Интересно, бывает ли стерильная грязь.

– Только не упусти, Валюха, – говорит шеф, выслушав мой отчёт. – И вот что – не рассказывай никому, даже ребятам. Помнишь, что знают двое, знает и свинья. А нас и так уже двое, так что давай по возможности свинью исключим.

– Мне нужна санкция, чтобы забрать Маркову из диспансера.

– Знаешь, езжай прямиком туда, – говорит шеф решительно. – Я позвоню замминистра, к твоему приезду должен уже быть приказ. А если не успею – хочешь, кради её, хочешь, забирай силой. Будут эксцессы – вали на меня как на мёртвого. Всё понял? Ступай.

В середине двадцать первого века компания «Virtual Life; Incorporated*) ураганом ворвалась на рынок компьютерных игр и смерчем прошлась по нему, вытесняя одних конкурентов и поглощая других. Разработанная компанией игра «Full Virtual» распространилась мгновенно и вскоре перетянула на себя большую часть потребителей. Заложенные в «Full Virtual» возможности впечатляли. Да что там, они были попросту грандиозны. Фактически, «Full Virtual» объединила в себе то, что годами нарабатывали занимающиеся компьютерными играми фирмы.

Игра предоставляла пользователям возможность прожить вторую жизнь. И не просто прожить, а так, как никогда не удалось бы в первой.

Виртуальный мир был разбит на империи-кланы, по клану на страну. Каждый клан управлялся пирамидальной структурой, на пике которой восседал император. Власть его была абсолютной, до тех пор, пока удавалось удержаться на троне. Император был волен казнить и миловать подданных, объявлять и прекращать межклановые войны, вступать в союзы и расторгать их. Ему принадлежали виртуальные города и провинции, неограниченный запас золота, арсеналы со средневековым оружием и склады с магическими амулетами.

Дворянские заговоры против короны, равно как сопутствующие восстания и бунты, были в империях делом обычным и происходили регулярно. Иногда предводителям удавалось договориться с властью, и тогда они пополняли собой ряды приближённых. Чаще восстания подавлялись, а бунтовщиков и заговорщиков брали к ногтю. Их виртуальные владения отходили в казну или распределялись между царедворцами.

К концу шестидесятых «Virtual Life» стала практически монополией, полностью поглотив игровой рынок. Появились пособия и руководства по игре, а вслед за ними и энциклопедии – многотомные труды, посвященные игровым нюансам, стратегиям и тактикам. А также появились первые жертвы.

Поначалу число их было невелико. Затем, однако, по мере вовлечения новых и новых игроков, по мере стабилизации и усиления власти в империях, по мере накопления властями опыта, количество неудачников, неугодных и не выдержавших, стало увеличиваться лавинообразно. Для всё большего и большего числа людей вторая жизнь, яркая, авантюрная и насыщенная, оказывалась важнее первой, детерминированной, куцей и бесперспективной. А для многих эту, первую, вытеснила, перечеркнула и заменила собой. Подавленные восстания в виртуальной империи стали завершаться десятками смертей и суицидов в реале. Раскрытые заговоры, усмирённые бунты, провалившиеся интриги, проигранные войны оборачивались сотнями жертв. Вскорости к ним добавились жертвы несчастной виртуальной любви. А за ними – жертвы многочисленных обстоятельств, неудач и фиаско, возможностей для которых виртуальный мир предоставлял в избытке и изобилии.

Корпорация «Virtual Life» накрыла мир исполинской паучьей сетью, поглощая, порабощая и захватывая всё, до чего могла дотянуться. Монстр вырвался на свободу, водворился на планете и принялся с наслаждением её калечить и высасывать из неё соки. Он постоянно совершенствовался и выплёвывал в мир новую и новую заразу. Шлемы, максимально приближающие виртуальные ощущения к реальным. Приставки, позволяющие осязать предметы и обонять запахи. Устройства и программы, наблюдающие, систематизирующие и осуществляющие контроль.

Чумой двадцатого столетия стал СПИД. Чумой двадцать первого – компьютерная игра «Full Virtual». В результате её стали называть попросту Чумой. Повсеместно.

С Чумой пытались бороться. Пытались преследовать её в судебном порядке, ограничивать, запрещать. Попытки закончились крахом. Адвокаты Чумы один за другим выигрывали судебные процессы. Влияние и могущество корпорации с каждым годом увеличивались, капитал рос и вскоре стал баснословным.

Единственной организацией, оказывающей реальное сопротивление, стал «Антивирт». В него стекались те, кому было не безразлично. Такие, как я, которых Чума ужалила бубонной язвой, умертвив родных и близких. И такие, как Андрюхин, которые попросту ненавидели Чуму оттого, что она есть.

Сначала отделения «Антивирта» создавались при районных прокуратурах. Центры – при городских. Потом особым приказом президента «Антивирт» был отделён от судебных и исполнительных органов и превращён в самостоятельную организацию. Военную или, скорее, полувоенную, подчинённую министру внутренних дел. Практически одновременно организации с аналогичными функциями были созданы и в других странах.

Конечно, мы не могли бороться на равных. Нас было мало, и финансирование «Антивирта» не шло ни в какое сравнение с капиталами корпорации. Но что могли – мы делали. Как умели – боролись. Кого удавалось – спасали. И до кого дотягивались – карали. Правда, это случалось редко. Иногда мы умудрялись сковырнуть Барона, эдакого локального царька, упивающегося безнаказанностью и властью. Реже – Графа или Виконта, ещё реже – Князя или Маркиза. И так ни разу и не добрались до высших ступеней.

А вот коллегам из Франции это удалось. И британцам. И аргентинцам. И ещё в десятке стран ребятам удалось добраться до самой верхушки. Скинуть местного Гитлера или Аттилу и, воспользовавшись образовавшейся неразберихой, протащить наверх «своего» и установить некое подобие конституционной монархии.

– Ничего, – частенько говорит Андрюхин. – Достанем их, гадов. Они боятся нас и правильно делают. Жаль только, всех достать не удастся. Их, сволочей, там паровоз с прицепом.

Дежурный врач в реабилитационном центре сменился.

– Мне звонили, что ты приедешь, – бурчит новый дежурный. – Я велел медсёстрам – Маркову сейчас собирают. А пока что тебя хочет видеть один пациент.

– Тот, анонимный?

– Хрононимный. Поговоришь с ним?

Мистер икс сидит на койке в той же позе, в которой я его оставил. Я вхожу и присаживаюсь на табурет. С минуту мы играем в молчанку.

– Ты был прав, капитан, – наконец говорит он и протягивает руку. – Извини. Я – Артём. Можно Артюха.

– Валенок, – я жму ему руку.

– Прямо таки Валенок? – он улыбается.

– Прямо таки.

– Ладно. Понимаешь, ты был прав тогда, – улыбка сходит у него с лица. – Я не жилец. Мне не соскочить, никогда, да и смысла нет.

– Есть смысл, – говорю я. – Клянусь, есть. Доверься мне, я тебя вытащу. Я вытаскивал таких, как ты.

Он смотрит на меня исподлобья, долго. Потом спрашивает:

– Надо будет стучать?

Проклятье. Сколько раз я слышал этот вопрос.

– Сотрудничать, – говорю я. – Послушай, Артём, я не стану обещать тебе золотые горы. Я вообще обещать не стану. Собственно, не ты, так другой. Другие. Не в этом дело. Мы помогаем людям, понимаешь? Помогаем реально. Иногда деньгами. Не бог весть что, но всё же. Но главное – мы даём поддержку.

Если тебе станет плохо, ты можешь позвонить мне. Оставить сообщение в Чуме. Не мне, так другому. Мы не бросаем своих. Он сглатывает слюну.

– Как ты их называешь? Ну, этих. Которые соглашаются.

– Крестниками.

– Сколько крестников тебя кинули? Я чувствую, что начинаю краснеть.

– Много, – произношу я глухо. – Очень много. Наверное, каждый второй.

– В том-то и дело, – говорит он. – Я не кидаю. Никогда не кидал и не стану. Но если я соглашусь на… – он запинается, – на сотрудничество, мне придётся тебя кинуть. Мне не выбраться оттуда, понимаешь. Не соскочить. У меня ничего не осталось, только Чума. Я подсел на неё и думал: поиграю и брошу. Не вышло, меня затянуло, как и других. А потом меня подставили. Я дорос до десятой ступени, а один подонок на девятой, он обещал…

– Подожди, – прерываю я его. – Не рассказывай мне сейчас. Вот мой телефон. Выйдешь отсюда – позвони. В любом случае позвони, ладно? Я покажу тебе, как мы работаем. Покажу, что мы делаем. Что можно сделать. Потом решишь. Позвонишь?

– Хорошо, – говорит он. – Обещаю.

– Мне сказали, что сёстры тебя собирают, – говорю я Насте. – А они, по всему, отвели тебя в салон красоты.

Настя преобразилась. Она совсем не похожа на себя утреннюю. Передо мной стройная, уверенно держащаяся миловидная девушка.

– Я всего лишь одолжила немного косметики, – говорит она. – Я тебе нравлюсь?

– Да, – говорю я искренне и вновь краснею, как недавно с Артёмом. – Пойдём, машина во дворе.