Приключение детектива на смертном одре

– Грустно слышать это, – сказал он. – Мое знакомство с мистером Холмсом было чисто деловым и кратким, но я глубоко уважаю его таланты и репутацию. Он дилетант, изучающий преступления, как я болезни. Он ищет преступника, я – микроба. Вот и мои тюрьмы, – продолжал он, кивнув на ряд флаконов и баночек, занимавших боковой столик. – На этих желатиновых подстилках сейчас отбывают срок некоторые из самых опасных злодеев в мире.

– Именно из-за ваших особых познаний мистер Холмс и желал бы вас увидеть. Он крайне высокого мнения о вас и полагает, что вы единственный человек в Лондоне, кто способен ему помочь.

Плюгавчик вздрогнул, и кокетливая шапочка соскользнула на пол.

– Почему? – спросил он. – Почему мистер Холмс полагает, что я смогу помочь ему в его несчастье?

– Потому что вы знаток восточных болезней.

– Но почему он считает, что болезнь, которой он заразился, восточная?

– Потому что в связи с профессиональным расследованием он имел дело с китайскими матросами в доках.

Мистер Калвертон приятно улыбнулся и подобрал свою шапочку.

– Ах вот как? – сказал он. – Уповаю, положение не так серьезно, как вам кажется. Давно ли он болен?

– Около трех дней.

– Бредит?

– Иногда.

– Гм-гм! Выглядит серьезно. Было бы бесчеловечным не отозваться на его призыв. Я весьма не люблю, чтобы меня отрывали от моей работы, доктор Ватсон, но это, бесспорно, исключительный случай. Я без промедления поеду с вами к нему.

Я вспомнил настойчивое требование Холмса.

– Мне еще надо навестить пациента, – сказал я.

– Хорошо. Я отправлюсь один. Адрес мистера Холмса у меня записан. Можете положиться, что я буду у него не долее чем через полчаса.

Снова в спальню Холмса я вошел со щемящим сердцем. Вдруг худшее произошло в мое отсутствие? К моему неизмеримому облегчению, ему за этот промежуток времени очень полегчало. Выглядел он столь же ужасно, но ни намека на горячечный бред: заговорил он, правда, слабым голосом, но даже более чем с обычной своей четкой логичностью.

– Ну, вы его видели, Ватсон?

– Да, он сейчас приедет.

– Чудесно, Ватсон! Чудесно! Вы лучший из гонцов.

– Он хотел поехать со мной.

– Об этом и речи быть не могло, Ватсон. Ни в коем случае. Он спросил, что со мной?

– Я сказал ему про китайцев в Ист-Энде.

– Превосходно! Ну, Ватсон, вы сделали все, чего можно требовать от друга. И вам теперь пора исчезнуть со сцены.

– Я должен дождаться его заключения, Холмс.

– Разумеется. Но у меня есть причины полагать, что заключение это будет куда более откровенным и ценным, если он будет думать, будто мы с ним одни. За изголовьем моей кровати места как раз хватит.

– Мой дорогой Холмс!

– Боюсь, альтернативы не существует, Ватсон. В этой комнате укрыться практически негде, что и к лучшему – меньше шансов вызвать подозрение. Но вот тут, думаю, местечко найдется. – Внезапно он сел прямо с неколебимой решимостью на изможденном лице. – Стук колес, Ватсон. Поторопитесь, если любите меня! И не шевелитесь. Что бы ни происходило, слышите? Ни единого звука! Ни единого движения! Только слушайте во все уши.

Затем мгновенно вспышка энергии угасла, его властные, целеустремленные фразы перешли в бессвязное бормотание бредящего больного. Из тайника, куда меня с такой поспешностью водворили, я услышал поднимающиеся по лестнице шаги, скрип открывшейся и закрывшейся двери. Затем, к моему удивлению, наступила долгая тишина, нарушавшаяся только тяжелым дыханием и хрипом больного. Я представлял себе, как наш посетитель стоит у кровати и смотрит сверху вниз на страдальца. Наконец это непонятное безмолвие было нарушено.

– Холмс! – воскликнул он. – Холмс! – настойчивым тоном, каким будят спящих. – Вы способны меня слышать, Холмс? – Раздалось шуршание, будто он грубо потряс больного за плечо.

– Это вы, мистер Смит? – прошептал Холмс. – Я не решался надеяться, что вы придете.

Тот засмеялся.

– Легко могу понять, – сказал он. – И все же, как видите, я здесь. Плачу добром за зло, Холмс, добром за зло.

– Это так достойно с вашей стороны, так благородно. Я знаю цену вашим особым познаниям.

Наш посетитель хихикнул.

– Несомненно. К счастью, вы единственный человек в Лондоне, кто осведомлен о них. Вы знаете, что вас скрутило?

– То же самое, – сказал Холмс.

– А! Узнаете симптомы?

– Более чем.

– Ну, не удивлюсь, Холмс, я совершенно не удивлюсь, если это и правда то же самое. Ничего хорошего вас не ждет, если так. Бедняга Виктор умер на четвертый день – крепкий, пышущий здоровьем молодой человек. Безусловно, как вы и говорили, было крайне удивительно, что он подхватил никому не известную азиатскую болезнь в самом сердце Лондона – к тому же болезнь, изучению которой я посвятил столько времени и сил. Редкостное совпадение, Холмс. Так проницательно с вашей стороны уловить его, но не слишком добросердечно выдвинуть идею причины и следствия.

– Я знал, что это ваших рук дело.

– Ах, так вы знали, э? Но доказать-то никак не могли. Но что вы себе думаете? Сначала распускаете обо мне такие слухи, а затем ползете ко мне за помощью, едва попались? Какую игру вы ведете, э?

Я услышал прерывистое судорожное дыхание больного.

– Дайте мне воды! – еле выдохнул он.

– Вы на самом краю могилы, друг мой, но я не хочу, чтобы вы испустили дух прежде, чем я с вами поговорю. Вот почему я даю вам воды. Э-эй, не расплескивайте ее. Так-то лучше. Вы понимаете, что я говорю?

Холмс застонал.

– Сделайте для меня, что можете, – прошептал он. – Забудем прошлое. Я выкину эту мысль из головы, клянусь. Только излечите меня, и я все забуду.

– Что забудете?

– Ну, про смерть Виктора Сэвиджа. Вы же сейчас чуть ли не прямо сказали, что ее причина – вы. Но я забуду.

– Можете забыть или помнить, как вам угодно. Я что-то не представляю вас на скамье свидетелей. Нет-нет, не на ней, а в совсем ином вместилище, мой милый Холмс, уверяю вас. И меня нисколько не трогает, что вы знаете, как умер мой племянник. И говорим мы не о нем, а о вас.

– Да-да.

– Субъект, приехавший за мной – забыл его фамилию, – сказал, что заразились вы в доках Ист-Энда от матросов.

– Только так я могу объяснить…

– Вы гордитесь вашим умом, Холмс, так? Считаете себя невесть каким проницательным, э? И встали на этот раз поперек дороги тому, кто поумнее. Пошевелите-ка своими хвалеными мозгами, Холмс. Вы не представляете иного способа, как вы могли заразиться?

– Я не способен думать. Мой рассудок угас. Во имя всего святого, помогите мне!

– Да, я вам помогу. Я помогу вам понять ваше положение и как вы в нем оказались. Мне бы хотелось, чтобы вы это узнали перед смертью.

– Дайте мне что-нибудь облегчить боль.

– Больно, э? Да, кули к концу сильно визжали. Спазмы, я полагаю?

– Да-да, спазмы.

– Ну, в любом случае вы способны слышать, что я говорю. Так слушайте! Не вспомните ли вы что-либо необычное, приключившееся с вами до начала симптомов?

– Нет-нет, ничего.

– А вы подумайте.

– Мне слишком плохо, чтобы думать.

– Ну, так я вам помогу. Что-нибудь пришло по почте?

– По почте?

– Может быть, коробочка?

– Я слабею… Мне конец.

– Слушайте, Холмс! – Судя по звукам, он встряхнул умирающего, и мне стоило невероятных усилий не выскочить из моего тайника. – Вы должны слышать меня. И вы услышите! Вспомните коробочку… коробочку из слоновой кости. Ее доставили в среду. Вы ее открыли… Ну, вспомнили?

– Да-да, я ее открыл. Внутри была пружинка с острием. Глупая шутка…

– Это была не шутка, как вы скоро окончательно убедитесь. Глупец: вы напрашивались и напросились. Кто вас заставлял встать у меня на дороге? Оставь вы меня в покое, я бы не причинил вам вреда.

– Я вспомнил, – ахнул Холмс. – Пружинка! Уколола до крови. Эта коробочка… вон та, на столе.

– Та самая, черт возьми! И лучше будет, если она покинет комнату в моем кармане. Прощайтесь с последней своей уликой. Но теперь вы знаете правду, Холмс, и можете умереть, сознавая, что убил вас я. Вы знали слишком много об участи Виктора Сэвиджа, и я помог вам разделить ее. Ваш конец очень близок, Холмс. Я посижу здесь и понаблюдаю, как вы умираете.

Голос Холмса затих до почти неслышного шепота.

– Что-что? – спросил Смит. – Включить газовый рожок в полную силу? А, тени начинают сгущаться, э? Да, я прибавлю света, чтобы лучше вас видеть. – Он прошел через комнату, и внезапно стало светло. – Не могу ли я оказать вам какую-нибудь еще маленькую услугу, друг мой?

– Пожалуйста, спичку и сигарету.

Я чуть не завопил от радости и потрясенного изумления. Он заговорил своим естественным голосом, может быть, чуть слабым, но голосом, так хорошо мне знакомым. Наступила долгая пауза, и я почувствовал, что Калвертон Смит стоит и в безмолвном потрясении смотрит сверху вниз на лежащего Холмса.

– Что это значит? – услышал я наконец, как он спросил осипшим голосом.

– Лучший способ успешно сыграть роль – это вжиться в нее, – сказал Холмс. – Даю вам слово, что три дня я не ел и не пил, пока вы столь любезно не налили мне стакан воды. Однако особенно мне досаждал отказ от табака. А! Вот сигареты. – Я услышал чирканье спички. – Так-то лучше… Эгегей! Я, кажется, слышу шаги друга.

Шаги замерли у двери, она отворилась, и вошел инспектор Мортон.

– Все в полном порядке, и вот ваш преступник, – сказал Холмс.

Инспектор произнес обычное предупреждение.

– Я арестую вас по обвинению в убийстве Виктора Сэвиджа, – докончил он.

– И можете добавить: за покушение на убийство Шерлока Холмса, – заметил с усмешкой мой друг. – Чтобы избавить больного от лишних движений, мистер Калвертон любезно подал наш условленный сигнал, прибавив света в комнате. Кстати, у арестованного в правом кармане пальто лежит коробочка, которую лучше оттуда забрать. Благодарю вас. На вашем месте я обращался бы с ней очень бережно. Положите ее сюда. Она может сыграть немалую роль в суде.

Раздались топот бегущих ног, шум схватки, лязг железа и вопль боли.

– Вы только себе сделаете хуже, – сказал инспектор. – Стойте спокойно, вам говорят.

Щелкнули наручники.

– Отличная ловушка! – вскричал пронзительный, полный злобы голос. – И на скамью подсудимых она приведет вас, Холмс, а не меня. Он упросил меня приехать сюда вылечить его. Мне было его жаль, и я приехал. А теперь, без сомнения, он будет утверждать, будто слышал от меня всякие собственные измышления в поддержку своих сумасшедших подозрений. Можете лгать как хотите, Холмс. Мое слово не менее весомо, чем ваше.

– Боже великий! – воскликнул Холмс. – Я совершенно про него забыл. Мой дорогой Ватсон, приношу вам тысячу извинений. Только подумать, что я не сразу о вас вспомнил! Мне незачем представлять вас мистеру Калвертону Смиту, так как, насколько я понимаю, вы уже познакомились с ним сегодня вечером, только несколько раньше. Инспектор, у вас есть внизу кеб? Я последую за вами, как только оденусь. Я ведь могу понадобиться вам в участке.

– В жизни не нуждался в этом больше, – сказал Холмс, подкрепляясь в процессе одевания стаканом кларета и сухариками. – Однако, как вам известно, я веду нерегулярный образ жизни, и подобное воздержание мне перенести легче, чем большинству людей. Было исключительно важно внушить миссис Хадсон, будто я действительно очень плох, так как она должна была передать это убеждение вам, а вы, в свою очередь, ему. Вы не обидитесь, Ватсон? Согласитесь, умение притворяться не входит в число ваших многих талантов, и, разделяй вы мой секрет, вам никогда не удалось бы убедить Смита безотлагательно приехать сюда, а это было ключевым моментом всего плана. Зная его мстительность, я не сомневался, что он явится посмотреть на дело рук своих.

– Но ваша внешность, Холмс? Ваше жуткое лицо?

– Три дня абсолютного поста – не лучшее средство стать красавцем, Ватсон. А что до прочего, то мокрая губка принесет полное исцеление. Намазанный вазелином лоб, капля белладонны в глазах, румяна на скулах и корочки воска на губах дают весьма эффектный результат. Симуляция – это тема, которую я не раз подумывал избрать для монографии. Дополнительные беспорядочные и неуместные упоминания о полукронах, устрицах или каких-либо других взятых с потолка слов создают желанный эффект бреда.

– Но почему вы не подпускали меня к себе, раз никакой инфекции не было и в помине?

– Неужели вам нужно спрашивать, дорогой Ватсон? Или вы воображаете, будто я не уважаю ваши медицинские таланты? Мог ли я подумать, что вы, столь искусный в диагнозах, примете за умирающего пусть и ослабевшего человека, но у которого и пульс и температура нормальные? На расстоянии четырех ярдов я мог вас обмануть. Если бы мне это не удалось, кто бы доставил Смита в мои когти? Нет, Ватсон, я не стал бы трогать эту коробочку. Если вы поглядите на нее сбоку, то разглядите, откуда заостренная пружинка выскочит, будто зуб гадюки, чуть вы ее откроете. Полагаю, именно так был убит бедный Сэвидж, стоявший между этим чудовищем и правами на семейное имущество. Впрочем, почту я, как вам известно, получаю самую разнообразную и всегда остерегаюсь приходящих по моему адресу пакетов. Однако мне стало ясно, что, создав у него впечатление, будто его план удался, я сумею спровоцировать его на признание. И этот спектакль я разыграл с убедительностью истинного артиста. Благодарю вас, Ватсон. Вам придется помочь мне надеть пальто. Когда мы закончим дела в полицейском участке, какой-нибудь питательный ужин «У Симпсона» не будет излишним.