Бросок акулы

– Наверное, не слишком мудро спорить сейчас с вашим братом, милорд, – заметил Ринглин, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Особенно пока ваши ночные прогулки не нашли точного объяснения.

«Глупец, – подумал Гектор. – Он не понимает, что Винсент видит и слышит все, что я делаю. Он может сейчас сидеть молча, но от него не ускользнет даже ни одна промелькнувшая у меня в голове мысль. Не так ли, братец?»

Бес продолжал молчать, и ничего хорошего от этого молчания ждать не приходилось. Гектор поежился от холода, несмотря на накинутый на плечи коричневый плащ Ринглина.

– Подробнее о моем брате мы поговорим с тобой потом, – сказал борлорд, сжимая в кулак свою почерневшую руку. Кожа плотно натянулась на костяных, как у скелета, пальцах. Затем Гектор еще раз окинул взглядом раскинувшуюся за городскими стенами землю.

Внизу был виден осажденный лагерь лордов – медведей, ставший временным пристанищем для двух герцогов, Генрика и Бергана, а за ним, чуть дальше, мерцали огни костров в походном лагере лордов-котов. Когда-то Гектор был другом Бергана, лорда из Брекенхольма, но те дни давным-давно прошли. Магистр-кабан на короткое время переметнулся в стан Льва, но затем до него дошли слухи о предательстве Котов. Оникс, лорд-пантера, командовавший армией короля, захотел убить Гектора, и для этого подослал к нему лорда-ворона Флинта. Оникс своими глазами убедился в могуществе Гектора, в его умении оживлять мертвых, и с той поры стал сильно бояться юного лорда-кабана.

После этого неудавшегося покушения Гектор избрал свой собственный путь.

Флинт и его сородичи-вороны неожиданно стали союзниками Гектора, потому что Коты предали и их, лордов из Райвена. Вороны считали, что слишком долгое время при дворе правителей Лиссии их использовали как мальчиков для битья. В союзе с Гектором, величайшим некромантом во всем Семиземелье, они надеялись обрести для себя блистательное будущее, построить новый мир, в котором Кабан и Вороны станут править всеми людьми и оборотнями, всеми горами и землями, лесами и морями.

Гектор прищурился, заметив в небе точку, кружившую над лагерем лордов-Котов. В лунном свете мелькнули чьи-то бледные крылья. Ринглин тоже заметил эту точку.

– Еще один из кошачьих союзников, – настороженно сказал телохранитель Кабана. – Какой-то верлорд-птица, это точно. Может быть, Журавль? Армия Котов увеличивается с каждым днем, Оникс призвал на помощь новых приятелей-верлордов со своей родины. Страшно подумать, сколько и кого он здесь собрал. Как вы думаете, какие твари к нему съехались и слетелись? И когда он начнет генеральное наступление и раздавит лордов-медведей?

– Весна на носу, – ответил Гектор. – Возможно, Оникс все еще опасается преимущества, которое имеют Генрик и Берган, находясь на возвышенности. Стурмландцы знают горы Уайтпикс лучше чем кто-либо, особенно если говорить о захватчиках, которые явились с континента, где вообще нет никаких гор, одни джунгли. С приходом весны погода для южан станет более приемлемой, но даже имея огромное преимущество в численности, бастийцы сваляют дурака, если поспешат начать наступление. Впрочем, они не дураки, они выжидают, когда в лагере лордов-медведей начнется голод и заставит стурмландцев уйти с горных склонов.

– А вы помните, милорд, что Зверь из Баста по-прежнему желает вашей смерти? Захватив Айсгарден, вы нарушили клятву, которую дали Лукасу. А теперь еще и объединились с Воронами. Можно сказать, что тем самым вы подписали себе смертный приговор. Как только Оникс со своей армией сокрушит Медведей, он примется за вас.

– Значит, мы – следующие на очереди? – рассмеялся Гектор. – А я думал, что ты азартный игрок, Ринглин, и сделаешь ставку на нас.

– Я бы поставил, но силы уж больно неравны. Вы только посмотрите, какая у них армия!

Гектор покачал головой, оценивая доводы своего телохранителя, затем ответил:

– Нет, не согласен я с тобой, Ринглин. Пускай Оникс и Лукас собрали внушительную армию, но ты недооцениваешь наши силы. Мы находимся за неприступными стенами Айсгардена, это раз. На нашей стороне не только отчаянные головорезы-угры из Таскана, но и добавившиеся к ним Черные плащи из Райвена, это два. Суша, считай, наша. Все небо тоже под нашим контролем, об этом позаботятся лорды-вороны. Так что нужно быть самоубийцей и идиотом, чтобы начать наступление на мой город. На самом деле у нас все тузы на руках.

Несмотря на холод и пережитый во время ужасной ночной прогулки шок, настроение у Гектора было отличное. Судьба долго испытывала Гектора, но теперь наконец повернулась к нему лицом. У него есть состоящая из бесстрашных воинов армия и есть могущественные союзники-вороны, которые, похоже, уважают и в то же время его боятся. А где-то в глубине шахт горы Стракенберг остается спрятанным древний артефакт, известный как Посох Змея. Одному Бренну известно, в какие глубины магии сможет проникнуть Гектор, завладев этим посохом. Какими силами сможет управлять и распоряжаться. В подвалах дворца, в тюремных камерах сидели заключенные, которым было известно, где находится посох. Вытянуть из них эти сведения для Гектора – лишь вопрос времени. Так что враги могут спокойно предлагать за его голову любую цену – пока он в Айсгардене, ему ничто не грозит.

– А что, если слова лорда-ворона подтвердятся, милорд? Это как-то повлияет на ваши планы?

Лицо Гектора перекосилось, слова Ринглина ударили его словно ножом в спину. Он прекрасно понимал, что имеет в виду его телохранитель. На своих черных крыльях Флинт принес в Айсгарден весть, которая до сих пор не вмещалась в голову Гектора. Говорят, что Дрю Ферран, последний из Серых Волков Вестланда и первый настоящий друг, который когда-либо был у Гектора, жив. Когда бастийцы захватили город лордов-коней, Кейп Гала, во дворце, где скрывался Волк, была найдена лишь его оторванная рука, другие части тела Дрю так и не обнаружили. Многие решили, что тело Дрю было съедено восставшими мертвецами, орды которых буквально заполонили весь дворец. Правда, кое-кто уже тогда поговаривал о том, что Дрю удалось сбежать. Эти слухи особенно усилились в последние недели, их подкрепляли участившиеся известия о том, что в разных местах Лиссии люди видели Волка.

– Это всего лишь слухи, тайные надежды отчаявшихся и бред сумасшедших, и больше ничего, – сказал Гектор, стараясь закончить этот разговор на беззаботной, небрежной ноте.

– Вы так не думаете, – возразил Ринглин. – Информация получена от людей из Райвена, которые столкнулись с Волком лицом к лицу в Стормдейле. А эти солдаты, как известно, преданы вам. Больше того, брат лорда Флинта сам сражался с Волком на крепостной стене.

– Они обознались, это был не он.

– Разве можно обознаться, имея дело с Серым Волком? Напомните мне, пожалуйста, сколько живых вервольфов осталось на нашей планете?

В другое время за свои вольные слова телохранитель получил бы от своего хозяина только лишь уничтожающий взгляд, но сейчас, когда речь зашла о возвращении Дрю, Гектор не мог скрыть противоречивых чувств, охвативших его. Пока Гектор верил в то, что Дрю мертв, принимать свои решения ему было намного легче.

Когда его друг исчез и Совет Волка распался, Гектор выбрал для себя, как он полагал, самый верный и правильный путь, который должен был привести его к власти не только над Дейлилендом, но и над другими землями, над всей Лиссией. Но если Дрю в самом деле жив, как он отреагирует на это? Юный лорд-кабан отвел взгляд в сторону, чтобы не встречаться глазами с Ринглином, и направился к лестнице, осторожно ступая босыми ногами по холодному каменному полу.

– Однако кроме серых волков немало и других представителей этого вида, Ринглин, – сказал Гектор на ходу, не поворачивая головы к своему телохранителю. – Не так давно по северным землям кочевали Белые Волки из Шэдоухэвена. Возможно, Вороны и Крысы столкнулись в Сторм – дейле с одним из дальних родственников королевы Амелии.

Ринглин немного помолчал, обдумывая слова своего хозяина, затем ответил:

– Насколько мне известно, милорд, Флинт достаточно подробно описал существо, сражавшееся в рядах армии лордов-оленей. И если Дрю жив – хотя это еще не подтверждено со всей достоверностью, – что тогда будете делать вы? Как ваши действия будут сочетаться с появлением вашего старого друга?

Гектор наконец обернулся и сказал, с презрительной усмешкой глядя на своего телохранителя:

– У тебя слишком правильная речь для бывшего разбойника. Где ты научился так разговаривать?

– По большей части на улицах, ваша светлость, – стараясь выглядеть простодушным, ответил Ринглин и тут же прибавил: – Ну и на вашей службе, разумеется. Однако вы не ответили на вопрос, милорд. Что, если Дрю жив? Вы не боитесь того, что он не одобрит ту дорожку, которую вы выбрали для себя в жизни?

– Что бы ни случилось с моим другом, хотя бы он даже восстал из мертвых, я не сомневаюсь, что смогу объяснить ему причины своих поступков и он меня поймет. Ты полагаешь, что мне есть чего стыдиться, Ринглин? Не бойся, говори как есть.

Такие свободные беседы между ними в последнее время происходили все чаще, особенно после прибытия в Айсгарден. Гектор полностью доверял мнению своего высокорослого телохранителя, он был одним из немногих, способных честно и прямо ответить на любой вопрос своего хозяина.

– Вы убивали, милорд, причем и людей, и оборотней. Вы расправились с Вегой, убили Слоту, чтобы произвести впечатление на Льва, за вами тянется длинный кровавый след.

– Ну уж, совсем не длинный. Несколько мертвых стрелков из сброда, который собрал Оникс, да и все, пожалуй.

– Но это вы отдали уграм приказ убивать стурмландцев, когда захватывали этот город. Вы посылали убивать и меня, и Айбела. А когда человек умирает по чьему-то приказу, его кровь не только на том, кто убил его, но и на том, кто отдал этот приказ.

Гектор понял, что если смотреть на вещи именно так, то количество лежащих на его совести мертвецов увеличивается в разы. Стремительный штурм Айсгардена обернулся настоящей кровавой резней.

– Вега по-любому должен был умереть, – сказал Гектор. – Много лет назад он предал Вергара, поэтому можно было ожидать, что он снова предаст своих друзей. Ему нельзя было доверять.

– Вы, возможно, ему не доверяли, но разве сам он не был предан Дрю и Совету Волка?

– Ты порой бываешь хуже даже, чем мой проклятый братец-бес! – взорвался Гектор. – К чему эти настойчивые расспросы, Ринглин? Ты нарочно пытаешься заморочить мне голову? Заставить меня во всем сомневаться?

– Вы спросили меня о том, что я думаю, и я честно ответил, – миролюбиво поднял руки вверх Ринглин. – Если вы намерены убедить Волка в том, что действовали из лучших побуждений, тогда не должно быть места никаким сомнениям, вам просто нужно самому верить в то, что вы правы. Вы верите?

– Конечно верю, – не раздумывая, заявил Гектор. – Как только Дрю исчез, Совет Волка тут же развалился. Манфред отвернулся от меня, даже не дав мне что-нибудь сказать в свою защиту. Берган утратил силу, превратился в бледную тень того берлорда, которого я когда-то знал и уважал, и если слухи не врут, его собственный город Брекенхольм разграблен и дотла сожжен лесными дикарями. – Гектор указал рукой за городские стены и добавил: – Разве пришли гордые воины из Лесной Стражи на помощь своему лорду, когда он из последних сил цепляется за жизнь на склонах гор Уайтпикс? Что-то я их не вижу.

Ринглин кивнул, а Гектор продолжил свою пылкую речь:

– Если Дрю возвратится ко мне, он обнаружит, что я собрал армию, достаточно сильную, чтобы разгромить наших врагов из Баста и изгнать наконец всех лордов-котов из Лиссии. Ему не удалось этого сделать с помощью вечно споривших друг с другом Медведей, Акул и Оленей. Между нами говоря, я, и только я, могу вернуть всем Семи Землям их былой блеск и славу! И это я стану источником счастья и благополучия для всех и каждого.

– А если Волк не одобрит ваши методы достижения этого счастья?

Гектор замялся, сдулся, замолчал. Неожиданно налетел новый сильный порыв ветра, завыл над вершиной башни, заставил Гектора и Ринглина крепко вцепиться друг в друга, чтобы переждать его.

– Меня не обрадует, если Дрю выступит против меня, Ринглин. Но если так случится… – Гектор прокашлялся и закончил, повысив свой голос: – Тогда… Тогда Волку не будет места в том прекрасном будущем, которое нас ожидает.

Ринглин одобрительно ухмыльнулся, а Гектор удивился своим собственным словам.

– Ну вот, вы все сказали сами, – кивнул телохранитель. – Если даже Дрю Ферран вернется, ему не будет места в новом мире. Вам стало легче, после того как вы сказали это вслух?

В ухе Гектора внезапно ожил, забулькал голос Винсента-беса и почти сразу вновь стих, словно унесенный ветром шепот. Магистр через силу выдавил на своем лице улыбку и начал спускаться по винтовой лестнице с долговязым телохранителем за спиной. «Если мне должно было стать легче после этих сказанных слов, – размышлял Гектор, сжимая в руке веревочные перила и осторожно шагая в темноте, – то почему тогда у меня так тяжело на сердце?»

Глава 3

Вознагражденный

Постепенно сужая в воздухе свои круги, оборотень-птица снижался над походным лагерем, приближаясь к палатке командующего. Шум крыльев насторожил стоявших внизу элитных бастийских гвардейцев. Воины с золотистой кожей подняли головы к небу, подняли копья, натянули луки, направив их в сторону приближающегося верлорда. Когда трансформировавшийся верлорд опустился совсем низко над землей, огни костров и зажженных факелов высветили темное густое оперение и большой «воротник» из белоснежных перьев вокруг свернутой набок шеи воздушного гостя. Мощные когти вцепились в землю, и бастийские солдаты опустили свое оружие. Высоченный верлорд широкими шагами прошел сквозь охрану в палатку лорда Оникса. Свернутая набок шея позволила ему вписаться в дверной проем палатки, почти не наклоняя головы.

Пока лорд-гриф подходил по застланному коврами полу палатки к своим коллегам, его когти с каждым шагом укорачивались, уменьшалось и огромное, покрытое перьями тело.

С брезентового потолка палатки свисали набитые травой головы животных и черепа – трофеи Оникса следили за лордом-грифом своими стеклянными глазами или пустыми глазницами. На отдельной деревянной подставке стояла большая запаянная стеклянная колба с плавающей внутри ее заспиртованной серой когтистой рукой. Это был самый главный, самый ценный трофей лорда-пантеры: рука самого Волка.

В центре палатки располагался открытый очаг, внутри выложенного из камней круга потрескивали горящие поленья, от которых к отверстию в потолке палатки поднимались клубы дыма. Рядом с очагом спали два огромных черных ягуара. В палатке стоял большой овальный стол, возле которого сидело человек десять-двенадцать. На столе были развернуты карты, придавленные по углам костями. Собравшиеся за столом негромко переговаривались, прихлебывая из своих бокалов. Когда в палатку вошел лорд-гриф, они дружно обернулись в его сторону и успели заметить, как с тела верлорда исчезают последние черные перья, а его серповидный клюв превращается в большой крючковатый нос.

Сидевший во главе стола в своем большом деревянном кресле лорд Оникс, Зверь из Баста, поднялся навстречу лорду-грифу и указал ему на свободный стул напротив себя.

– Очень рад, что вы наконец присоединились к нам, граф Коста. А я уж начал опасаться, что вас мог задержать какой-нибудь валяющийся в горах аппетитный труп. И честно говоря, мне хотелось надеяться, что это окажется дохлый медведь…

Граф сухо поклонился лорду-пантере своей плешивой головой, затем сел на предложенный ему стул и сам налил себе бокал вина.

– Если вы хотели, чтобы я провел разведку в Уайтпикс, милорд, напрасно было ожидать, что я первым окажусь возле вашего стола. Моя работа необычна по своей природе, хитрость и ловкость для нее не менее важны, чем острый глаз и слух. Разумеется, я могу проводить при вас столько же времени, сколько остальные ваши так называемые военачальники, если вы того желаете… – с улыбкой ответил граф Коста, обводя своих соседей по столу насмешливым взглядом.

«Военачальники» принялись надувать щеки, наперебой заговорили что-то в свою защиту. Один из офицеров говорил громче остальных, это был громила с бочкообразной грудью и огромной дрожащей нижней челюстью. Он восклицал, тыча в сторону Грифа своим толстым пальцем:

– Прекратите клеветать на наш Совет, Коста! Каждый из нас занимает свое место в армии короля Лукаса, и наши обязанности привязывают нас к этому лагерю и к нашим солдатам. Или вы думаете, что я сам не отправился бы на разведку в эти дурацкие горы, будь у меня крылья?

При этих словах Коста чуть не поперхнулся, отхлебывая из своего бокала.

– Гиппопотам с крыльями? Прелестно! Заплатил бы золотом, чтобы полюбоваться на эту картину. Браво, генерал Джорджо!

Лорд-гиппопотам стиснул зубы, его кожа потемнела, по углам широкого рта показались кончики огромных клыков, похожие на кинжалы из слоновой кости.

Оникс протянул руку, схватил Джорджо за один клык.

– Уберите это, – грозно приказал он и сильно тряхнул генерала, прежде чем его отпустить.

Джорджо поднес к лицу свои ладони, клыки по приказу лорда-пантеры поползли назад, в десны. Понимая смущение генерала, его товарищи – командиры армии Льва деликатно отвели взгляды в сторону.

– Как я уже говорил, – сказал Коста, – разведку мне лучше всего проводить по ночам. А при дневном свете в небе очень опасно, это вам может подтвердить генерал Скин, он тоже лорд-птица.

Элегантный пожилой верлорд понимающе кивнул, провел по карте своими длинными пальцами, задержал их на том месте, где был изображен Айсгарден.

– Коста прав, – сказал лорд-журавль. – При свете дня Вороны контролируют все небо, многие из моих воинов уже погибли от Флинта и его собратьев в черном оперении. Иное дело ночь, когда Вороны возвращаются на свой насест в Айсгарден и в небе остается лишь пара дозорных. Если вам нужно хорошенько рассмотреть, что происходит в лагере наших врагов – Берлордов и прочего их сброда, – лучшего времени, чем ночь, для этого не найти.

– Что вам удалось обнаружить? – прервал его Оникс, сверля взглядом лорда-грифа.

– Медведи по-прежнему в ловушке. Их осталось тысячи две, наверное, и они выстроили свои баррикады вдоль границы снегов. Мы заблокировали им путь к отступлению по подножию гор, в то время как воины-угры Гектора патрулируют территорию за стенами Айсгардена и уничтожают всех стурмландцев, которые оказываются настолько глупыми, чтобы попытаться вернуться в свой город. Но если даже кому-нибудь удастся проникнуть туда, он столкнется с солдатами из Райвена, которые пополнили ряды лорда-кабана.

– В каком состоянии сейчас люди Генрика? – спросил Джорджо. – Думаю, они должны быть на пороге смерти. Чем они питаются? Своими погибшими товарищами?

– Они сильно отощали, генерал, однако далеки от того, чтобы становиться каннибалами, генерал. Стурмландцы – народ стойкий. Они как никто знают эти горы, и если кто-то сможет выжить здесь, будучи отрезанным от линий снабжения, так это они.

– А что насчет герцога Бергана? – спросил шериф Мюллер, единственный член военного совета Оникса, который не был верлордом. – Слышно что-нибудь об этом Медведе из Брекенхольма?

Коста презрительно покосился на него и ответил:

– Вы думаете, у меня было время шастать по всему их лагерю и заглядывать в каждую палатку, Мюллер? Я понятия не имею ни о состоянии Бергана, ни о его местонахождении. Мы можем быть уверены только в одном: если Берган там, ему из лагеря не выбраться. Это западня.

– В последние пару месяцев самым главным союзником Генрика была погода, – сказал Джорджо, обращаясь к Ониксу и шлепая при этом своими широкими отвисшими губами. – Но теперь, когда эта проклятая лиссийская зима подошла к концу и с каждым днем становится теплее, их конец близок. Солнце согревает кровь наших отважных бойцов из Баста, воспрянувшая духом армия рвется в бой. Мои части и части генерала Скина приведены в боевую готовность. Мы готовы начать наступление под вашим командованием, милорд.

– Наступление, которое приведет нас к барону Гектору, – сказал Оникс. – На сторону Черной Руки переметнулись Вороны из Райвена, которые явно опасаются за свое будущее в Семиземелье. И правильно делают, потому что штурм Сторм – дейла сорвался по большей части из-за их перебранок и подозрительности. В тот день погиб лорд-крыса, маршал Ворьявик, и я не сомневаюсь, что на его трупе остались следы от когтей лордов-воронов.

– Похоже, данная Кабаном клятва в верности ничего для него не значит, – фыркнул Джорджо. – Он легко и не раз нарушил ее, повернувшись и против Волка, и против Льва, не говоря уже о кратковременном союзе с королевой-моржом. Так что эти птицы-предатели из Бейрбоунса – вполне подходящая компания для Черной Руки.

– И Кабан, и Вороны изжили себя, им пора исчезнуть, – сказал Оникс. – Для меня всегда было ясно, что наш лорд-магистр – весьма опасная личность. Увлечение черной магией до добра не доводит, общение с мертвецами и контроль над ними – недопустимые в нашем обществе вещи. Флинт должен был покончить с борлордом, но я недооценил склонность Ворона к предательству.

– Это просто позор, что они смогли захватить Айсгарден в свои руки раньше, чем мы сами завладели ключами от его городских ворот, – сказал Коста, допивая свой бокал.

– Не важно, – проворчал Джорджо, сжимая свой громадный кулак. – Мы разгромим стурмландцев. А затем расправимся и с предателями. – Он грохнул своим кулаком по столу. В ответ Коста лишь слабо покачал головой.

– Только на словах все выглядит так просто, – сказал Гриф. – Да, погода меняется в нашу пользу, однако патовая ситуация сохраняется. Наши воины считают эти горы очень опасным местом, они видели, как много их собратьев полегло на этих белых склонах. Не думаю, что многие из них охотно пойдут сражаться к горе Стракенберг, даже если у них за спиной будет половина Баста.

Где-то рядом с лагерем прозвучал горн, и все двенадцать членов военного совета настороженно подняли головы.

– На наш лагерь напали? – спросил Джорджо, вставая со своего стула. – Или какому-то идиоту пришло в голову трубить в рожок посреди ночи?

Один за другим офицеры встали и вслед за Ониксом направились к выходу из палатки.

– Это не сигнал тревоги, – прорычал лорд-пантера, скрываясь за пологом.

По раскисшей тропе, пересекавшей лагерь, колонной шагала группа людей в красных плащах, они направлялись прямиком к командирской палатке. Лиссийские и бастийские солдаты в позолоченных шлемах высовывались из своих палаток посмотреть, кто это прибыл, выстраивались вдоль грязной дороги, по которой проходила колонна.

Возглавляла колонну дюжина всадников в алых плащах, их кони осторожно перебирали ногами, ступая в грязь. За ними следовали шеренгой по четыре в ряд около полусотни гвардейцев Льва, вышагивали, как на параде, плечом к плечу. Подойдя почти до лорда Оникса, колонна разделилась, выстроилась в шеренги по обе стороны командирской палатки.

Оникс и столпившиеся у него за спиной члены военного совета сердито хмурились, недовольные тем, что гвардейская колонна без предупреждения вошла в лагерь, все солдаты в красных плащах отводили глаза в сторону, не желая встречаться взглядом со своим командиром.

– Ну, где ваш командир? – проревел Зверь из Баста. – И кто это посмел среди ночи без предупреждения вломиться в мой лагерь? Кому там не терпится отправиться поскорей к своим праотцам?

На грязной дороге появились новые лица – двое всадников на великолепных лошадях в окружении восьми кавалеристов-охранников. На высоком черном жеребце сидел человек в низко надвинутом на лицо капюшоне – его Оникс узнал сразу, это был Ванмортен, лорд-канцлер Вестланда, оборотень-крыса из Вермайра, один из самых влиятельных членов семейства Крысиного Короля. Рядом с ним на огромном сером жеребце ехал еще более нежданный гость.

Все солдаты низко кланялись, когда он проезжал мимо них, даже члены военного совета преклонили колени, только Оникс продолжал стоять подбоченившись, ошеломленно глядя на приближающегося к нему Лукаса. Юный Лев смотрел из седла сверху вниз на лорда-пантеру и остановил своего коня в паре шагов от Оникса.

– Какая нежданная радость видеть вас в нашей компании, ваше высочество, – с плохо скрываемым раздражением приветствовал короля Оникс.

Даже если такое поведение лорда-пантеры и задело Льва, внешне Лукас этого не показал, но тут же решил напомнить, кто есть кто.

– С каких это пор, дядя, прибывший король Вестланда не приветствуется всеми так, как того требует этикет? – спросил он.

Глаза Оникса расширились, его губы презрительно поджались, когда он перевел взгляд на Ванмортена. Лорд-крыса отвернул свою укрытую капюшоном голову в сторону, не желая встречаться глазами со Зверем из Баста. Лорд-пантера посмотрел на членов своего военного совета, продолжавших стоять на коленях в грязи.

– Он, должно быть, шутит, – прошептал Оникс, обращаясь к стоящему рядом с ним Косте, но лорд-гриф продолжал стоять на коленях, низко опустив голову.

Лукас тронул шпорами бока своего жеребца, тот приблизился вплотную к Ониксу и угрожающе опустил свою голову, остановив ее в паре сантиметров от головы лорда-пантеры. Оникс заворчал, когда жеребец Лукаса фыркнул и ударил по земле передним копытом. «Кто такой этот мальчишка, чтобы демонстрировать такое неуважение ко мне, Зверю из Баста? – думал Оникс. – Ведь это я сделал его королем, это я собрал для него армию, сделал то, на что не был способен его собственный отец! Вот так он платит мне за все это?»

В рядах собравшихся у дороги гвардейцев Льва началось шевеление, напряжение росло с каждой секундой, пока Оникс отказывался поклониться королю. Возможно, слух обманывал лорда-пантеру, но он был убежден, что слышит тихий шелест осторожно вынимаемых из ножен мечей.