Согрей мое сердце

– Что, если правда не такая, как ты представляешь, Тео?

Он вздохнул:

– Мне все равно. Главное, чтобы ты была правдива – хотя бы для разнообразия. Это то, чего я хочу. На чем настаиваю. Иначе ты будешь привязана ко мне, как собака к поводку, до тех пор, пока не превратишься в рухлядь, и твоя внешность наконец будет соответствовать твоей жалкой, убогой душе. – В его глазах сверкнуло торжество. – Это я тебе обещаю.

Холли все еще чувствовала прикосновение его пальцев к ее руке, к кольцу, которое он надел четыре года назад.

– Да, я солгала, – спокойно подтвердила Холли, не понимая, почему эта речь дается ей с таким трудом. Она мысленно произносила ее тысячи раз. Откуда ощущение, что рука Тео сжимает ей горло, не позволяя вдохнуть воздух? – Но не в том, о чем ты думаешь.

– Прекрасно, – с сарказмом отозвался Тео. – Ты готовишься сообщить мне, что переспала не с одним британским туристом, а со всем островом? Я уже упомянул, что подозрения на этот счет у меня были. И уж точно, мне не нужны подробности сейчас. Только признание в официальных документах.

– Я ни с кем не спала. – Холли вдруг стало плохо, словно она говорила слишком долго, а не выдавила короткую фразу. Сейчас Тео наконец узнает, что она натворила. Он узнает, как далеко она была готова зайти – и зашла, – чтобы сбежать от него. – Ложью было то, что я сказала раньше.

Четыре года у нее ушло на то, чтобы подготовиться к этому признанию. Четыре года ее мысли метались от воспоминаний о детстве без матери и практически без отца, так и не оправившегося от этой потери, к тому хаосу, в который она превратила и свою жизнь, и жизнь Тео.

Она ожидала, что мир замедлит свое вращение, когда до Тео дойдет смысл ее признания. Что-нибудь обязательно должно случиться, что-нибудь, выделившее этот момент истины среди всех этих лет пустоты, холода и унылого существования.

Но в ресторане по-прежнему было оживленно и шумно, а у Тео лишь округлились глаза.

– По-моему, нужно заказать еще вина, – не громко произнес он и сделал знак официанту.

Потрясенная женщина поняла: Тео ей не поверил.

Она предположить не могла, что он не поверит. Ведь он безоговорочно поверил в ту давнюю ложь. И ни разу не засомневался в ее словах.

Холли не поняла, смех или сдавленное рыдание вырвалось из ее горла.

– Ты мне не веришь?

В ответном смешке Тео прозвучало неприкрытое презрение.

– А я должен? – Он провел ладонью по лицу, задержавшись на темной щетине, которая всегда проступала на подбородке к концу дня, и Холи невольно вспомнила, как его щетина слегка покалывала внутреннюю сторону ее бедер. Одно это покалывание было способно довести ее до экстаза. – Меня больше не интересуют дешевые театральные сцены, Холли. Просто скажи, чего ты хочешь, и мы продолжим. Повторяю, ты можешь получить развод. По-моему, я очень покладист.

Холли не могла вздохнуть. У нее было чувство, что она оказалась прикованной к нему.

– И я предлагаю тебе этим воспользоваться, – предложил Тео голосом, которым можно было бить, как хлыстом.

– Я не могу заявить в суде, что была тебе неверна, – с усилием выговорила Холли. Его темные глаза сощурились, он неопределенно повел плечами. – Потому что этого не было.

В глазах Тео полыхнуло пламя, а затем в них появилось что-то запредельно опасное.

– Тогда почему ты утверждала обратное? Насколько я помню, ты уверенно говорила об этом.

– Я была настойчива, – поправила его Холли с большим жаром, чем ей хотелось бы. – Зато ты был уверен. Это разница.

– Ну и путаница, – пробормотал Тео, взял бутылку вина у официанта, поблагодарил и отпустил его кивком, после чего налил себе бокал. Даже намек на насмешку исчез из его жесткого голоса, когда он продолжил: – А теперь скажи мне, agapi mou, зачем тебе понадобилась такая кошмарная ложь? Зачем сочинять страшную историю для обожающего тебя мужа и очернять себя?

– Это было необходимо, – ответила Холли, не понимая, почему ее пульс так громко и беспорядочно бьется, а дышать вдруг стало тяжело. Разве она должна пребывать в таком ужасе от перспективы сказать правду? – Я знала, что иначе ты меня не отпустишь.

Глава 4

Мужчина расхохотался. Он заметил, как отпрянула Холли. Ему почудилось, что он коснулся ее, хотя в этом прикосновении не было и намека на нежность. Ощущение напоминало скорее порыв дикого зверя. Тео это понравилось. Словно он в самом деле был – как она выразилась? – головорезом.

Таким же неприятным и отталкивающим, как его отец.

Тео встал, глядя на нее с прежней яростью, к которой примешивалось что-то похожее на жалость, только он не знал, кто вызвал эту жалость, – Холи или он сам. Он не понимал, почему приехал сюда. Почему, когда речь идет об этой женщине, он сначала действует и только потом думает?

– Но не стоит пугаться, Холли. Я привык к твоему отсутствию. Более того, я предпочитаю, чтобы все так и оставалось. Позволь мне это продемонстрировать.

Тео рассчитывал, что Холли последует за ним, когда направился к выходу из ресторана, и, конечно, она догнала его в лобби отеля «Чатсфилд». Он слышал стук ее каблучков по мраморному полу. Тео повернулся и изогнул губы так, что даже сам ощутил в этом оскале жестокость.

– Как времена-то изменились, – обронил он. На лице Холли потрясение боролось с настороженностью. – Теперь ты меня преследуешь. Жизнь – непредсказуемая штука, верно? Она всегда щедра на сюрпризы.

Тео видел, как она с усилием сглотнула, но в следующую секунду уже ничего не мог прочитать по ее лицу. Он сказал себе, что так лучше. Что все было только в его воображении. Возможно, это всего лишь часть игры, которую она затеяла и которую он проиграл с разгромным счетом. Вступать в новые игры у него не было ни малейшего желания. Не после сегодняшней ее попытки надуть его, хотя он терялся в догадках, какую цель Холли преследовала.

– Я понятия не имела, что у тебя появился философский подход к жизни, – помолчав, ответила она спокойным, почти равнодушным голосом. Тео решил, что ненавидит его, и не желал разбираться в причинах своей ненависти. – Но вряд ли это означает, что ты стал философом.

Он склонил голову:

– Будь уверена, я уделю для размышлений о твоем замечании столько времени, сколько оно того заслуживает.

Они смотрели друг на друга, не замечая больше ничего. Ярость, приведшая Тео из Греции, гнев, направивший его в ресторан, преобразовались в нечто другое. Что-то трудно поддающееся определению сплелось в нем в тугой узел.

– Это все? – спросил он, поскольку Холли молча смотрела на него и пауза затягивалась. – По этой причине ты настаивала на встрече? Хотела накормить меня сказками?

– Это правда. – Голос ее звучал ровно, но Тео уловил в нем легкую скрипучую нотку, как скрежет по стеклу. Как намек на тщательно скрываемые болезненные вещи, которые не высказать словами. – Я много времени потратила на то, чтобы освободиться от тебя, Тео. Я пробовала все, что приходило в голову, и в конце концов использовала единственный способ, который обязательно должен был сработать.

Тео захотелось схватить ее за плечи и затрясти, но он возненавидел себя за это. Он не пещерный человек. Впрочем, рядом с Холли в нем всегда пробуждалось нечто первобытное.

– Могу я посоветовать тебе на будущее выражаться проще? «Я хочу расстаться, Тео» – этого было бы вполне достаточно. Поразительно, как несколько слов способны все донельзя усложнить и иметь необратимые последствия.

– С тобой не так-то просто было говорить, – прохрипела Холли, словно ей было тяжело говорить. – Ни тогда, ни сейчас.

– Ну конечно, я мог бы и сам догадаться, что виноват во всем. – Тео осклабился. – И уж конечно я виноват в том, что ты была мне неверна. Я сам толкнул тебя в объятия другого мужчины.

Холли сделала прерывистый вдох – жадно, словно глотнула воздух, вынырнув из воды.

– Я солгала.

– Дай-ка я скажу, что ради продолжения спора поверю тебе, – кивнул Тео и подался к ней. Что было некстати. Свою ошибку он понял сразу, как только вдохнул запах ее кожи – намек на ваниль. Его тело сразу же предсказуемо отреагировало, что причинило Тео боль. Он заставил себя не обращать внимания. – Но что это меняет?

Холли вздрогнула, запрокинула голову, чтобы взглянуть на него, и на мгновение вид у нее стал потерянный. Она стала похожа на ту Холли, которая была жива в памяти Тео, Холли, которую он выдумал.

«Это все игра! – мысленно рявкнул на себя Тео. – Вот чем она занята».

– Прошло четыре года, Холли. Ты думала, твое заявление что-то изменит?

На ее лице отразилась озадаченность, и проделано это было по-настоящему мастерски, вынужден был признать он. В Тео не только проснулся прежний чувственный голод. У него появилось желание обнять ее и защитить от всего мира. Ей так легко это удавалось, что впору было испугаться.

Она сглотнула.

– Просто… Просто я решила, что ты должен знать.

– Понятно. Интересно, как ты рассчитывала разыграть эту карту? – Тео надвигался на нее до тех пор, пока ей не пришлось попятиться, но он уже держал ее за плечи. Ощущение, которое вызвало в нем прикосновение к Холли, он постарался проигнорировать. Существовавшая между ними химия была совсем не к месту. А искры потрясения и узнавания в ее глазах, скорее всего, тоже искусно сыграны. – Предполагалось, что я должен упасть на колени? Восторженно славословить? Прыгать от радости?

– Или, как вариант, не язвить и умерить агрессивность, – парировала Холли. Ее голубые глаза блестели, хотя Тео допускал, что это может быть от его прикосновения. – Для начала.

Лучше не вспоминать о том, чем она занималась четыре года!

– Я не верю ни одному твоему слову, – ласково проворковал Тео. – Ты показала свое истинное лицо, бросив меня, Холли. Ты четыре года доказывала это своими счетами. Ничто на свете не способно переубедить меня.

– Но это не делает менее правдивыми мои слова.

Тео рассмеялся и разжал пальцы, без всякой жалости наблюдая за тем, как она, споткнувшись, сделала шаг назад и ухватилась за колонну. Он также заметил, что рука у нее дрожит, но Холли сразу ее спрятала.

Его подбородок был тверже камня.

– Ради тебя же самой я надеюсь, что это не так.

Холли тряхнула головой, словно это помогало прояснить мысли.

– Не понимаю, – произнесла она, но голос ее звучал глухо. Она прокашлялась. Если бы она была настоящей, Тео приписал бы это отчаянию. Но такое невозможно. – Разве ты не предпочел бы, чтобы я все это придумала?

В намерения Тео не входило двигаться с места, но неожиданно он оказался так близко от нее, что Холли не успела спрятать выражение паники и желания. Ее лицо залил румянец, сказавший ему о многом, но он не собирался относить это на свой счет. Тео засунул руки глубоко в карманы, чтобы не позволить себе прикоснуться к Холли, но не отступил. Приятно было сознавать, что у нее нет ни малейшего представления о его дальнейших шагах.

Пусть Холли талантливая притворщица, но ей не по силам сделать так, чтобы воздух не искрил между ними. И он мог бы использовать это. Четыре года назад она заставила его ощутить собственное бессилие. Больше это ей не удастся. Никому не удастся.

– Нет никакого сомнения в том, что ты соткана изо лжи, – мягким и бесконечно опасным тоном произнес Тео. – Вопрос лишь в том, солгала ли ты тогда, когда клялась хранить мне верность, или лгала с самого начала. В первом случае ты – мошенница. Во втором – ты безумна. – Он наклонил голову и прижался губами к ее уху, с наслаждением впитывая в себя дрожь, прокатившуюся по телу женщины, убеждая себя в том, что манипулирует сейчас именно он, и его не тянет к ней, как прежде. – И я позволю себе испытывать большие сомнения в том, что какой-то сумасшедшей удастся прибрать к рукам контрольный пакет акций нашей семейной компании. К тому же греческий суд будет заранее настроен негативно. На твоем месте, Холли, я бы настаивал на версии измены и предоставил бы другим, кому по силам с этим справиться, предложить вариант с припадком честности.

Но находиться так близко к ней было опасно, и он это явно недооценил, понял Тео, попытавшись отстраниться от Холли. Сделать это оказалось гораздо сложнее, чем он думал. Похоже, он не до конца справился со своей слабостью.

Тео решил использовать слабость в своих интересах. Положив руку на колонну рядом с Холли, он наклонил голову и вдохнул ее запах, позволив разбудить давно похороненные сладостные воспоминания и воскресить жажду обладать ею, такую же сильную, как прежде, и в то же время совершенно новую.

Холли подняла руки. Чтобы оттолкнуть его? Но не смогла сделать это. Она просто держала их перед собой наподобие щита, словно боялась себя, а не его.

«Хорошо, – подумал Тео. – Так и должно быть».

– Efharisto, – прошептал он ей на ухо, волевым усилием удерживая себя от того, чтобы лизнуть его, почувствовать ее вкус. – В самом деле, Холли, я тебе очень благодарен.

Тео выпрямился и испытал чувство глубокого удовлетворения при виде того, как начала подниматься и опускаться ее грудь, словно она только что пробежала марафон. Это лучше всяких слов сказало все, что ему нужно было знать. Влечение между ними по-прежнему существовало. Хорошо, что он удержал контроль над собой и не поддался пульсирующему в нем болезненному желанию.

– За что? – выдохнула Холли глухим дрогнувшим голосом, и это тоже была победа Тео.

– За все это. – Он снова засунул руки в карманы. – За твою ложь – что тогда, что сейчас. За махинации с номером для новобрачных и припадки предполагаемой совестливости.

Тео повернулся и направился к входной двери, а не к лифтам.

– Ты куда?

Он никогда не брался играть роль хорошего человека, поэтому не стал бранить себя за мрачное удовлетворение, охватившее его в этот момент. Голос Холли – даже она не смогла бы изобразить это так искусно – выдал, что она озадачена и встревожена. Тео остановился, оглянулся. Вид у Холли был потерянный. Совсем как у ребенка. Ему это понравилось.

Черт, да он ликовал!

– Я пошел.

– Куда? – снова спросила она.

– Я не хочу с тобой ужинать, Холли, – стальным голосом ответил он, дополняя его жестким взглядом и ничуть не заботясь о том, что его может кто-то услышать. – Я не стал бы с тобой и пить. Ты хороша лишь в одном, но ведь я не имею понятия, где тебя носило, верно? Так что прошвырнусь-ка я по клубам.

У Холли все плыло перед глазами.

– Но…

– Если хочешь сделать то же самое, я посоветовал бы тебе переодеться. Подбери что-нибудь, подходящее для вечеринки с коктейлем на Манхэттене и для гулянки на Ибице, – сладким голосом протянул он. – Сомневаюсь, что в таком виде, как сейчас, тебе удастся завлечь какого-нибудь туриста. А ведь ты предпочитаешь именно их.

– Позволь мне убедиться, что я правильно тебя поняла. – Холли была бледна, и это Тео тоже нравилось. Он хотел причинить ей боль. И ей было больно. Ситуация вроде бы выровнялась – после стольких-то лет. – Я только что сказала, что нашу разлуку спровоцировала моя кошмарная ложь, и даже объяснила, почему я это сделала, а ты собираешься в ночной клуб, чтобы подцепить кого-нибудь?

Тео улыбнулся с искренним удовольствием, в первый раз с тех пор, как к нему в кабинет вторглась секретарша и сообщила, что Холли хочет говорить с ним по видеосвязи. Это швырнуло его обратно в их запутанное прошлое, к которому он избегал возвращаться даже мысленно.

Холли заслужила и не такое. Он наконец-то покончил с ней.

– Ты совершенно правильно все поняла, – кивнул Тео. – Но не стоит хмуриться. Мне абсолютно все равно, чем ты занимаешься. Можешь даже пойти со мной и посмотреть, как я буду развлекаться.

Холли стояла в лобби еще долго. Ее спина была прижата к мраморной колонне, холода которой она не чувствовала. Сердце с каждым ударом все глубже падало в какую-то бездонную пропасть, и она никак не могла выровнять дыхание, будто бежала целый день.

Тео не вернулся. Как и четыре года назад, он за ней не пришел. Наверное, не стоило удивляться, тем не менее Холли не могла в это поверить и вспоминала, как закончился их разговор.

Тео ждал ее ответа, а она продолжала молча смотреть на него, без единой мысли в голове, чувствуя, что сама превращается в камень. Его улыбка стала шире, и это задело Холли нестерпимо больно.

– Как тебе будет угодно, – низким голосом учтиво произнес он. Это прозвучало как насмешка.

Тео снова рассмеялся, после чего повернулся и зашагал прочь от нее, в теплую испанскую ночь.

Холли понадобилась масса времени, чтобы признать тот факт, что Тео в самом деле ее оставил. Когда это произошло, и ей стало тяжело дышать, она сказала себе, что душившее ее чувство – это гнев. Праведное возмущение. Четыре года ей было плохо от того, как она обошлась с Тео, хотя на самом деле он был тем еще негодяем. Так о нем отзывались конкуренты, когда он расправлялся с ними.

К тому времени, когда она вернулась в свой отель, в уютный «Харрингтон», расположенный в Готическом районе Барселоны, Холли исчерпала все средства, пытаясь убедить себя, что она злится из-за Тео. На самом деле она была зла на себя.

– А что ты ожидала? – с горечью спросила она себя, направляясь к входной двери отеля и не отдавая себе отчета в том, что говорит достаточно громко.

Швейцар удивленно поднял бровь, глядя на нее. Холли сдержанно улыбнулась и зашла внутрь.

«Харрингтон» был меньше, чем «Чатсфилд» и походил скорее на небольшую, по-домашнему милую церквушку, нежели на строгий величественный собор. Ей сразу же стало комфортно в «Харрингтоне», когда она въехала сюда прошлым вечером, чего не было в роскошном «Чатсфилде» даже с Тео. Однако выкинуть из головы чертов номер для новобрачных Холли не могла. Она-то думала, это умный поступок. Способ продемонстрировать, что она держит Тео на крючке. Хотя, если честно, молодая женщина надеялась, что какое-нибудь отдаленное эхо проведенного вместе времени смягчит его.

Но все стало только хуже.

Мысли о Тео всколыхнули воспоминания о проведенном там вместе с ним месяце. Они захлестнули Холли, как волны во время шторма, мощные, несущие смерть и разрушение. Они разбередили раны, принесли боль, заставили ее снова желать Тео и напомнили об одиночестве. Она четыре года искала способ добиться встречи с ним, наконец сказала ему правду, однако все еще оставалась одна.