Таблетки

Она снова спала. Наши реальности по-прежнему не соприкасались. Была поздняя ночь, которая близилась сущностью своей к раннему утру. Далеко не первый раз, когда я видел приход нового дня в мерном тиканье часов, в первых проблесках света на почерневшем за ночь и совершенно безоблачном небе. Я видел, как звезды медленно пропадают с неба, как магия ночи испаряется и настает новый день. Она не видела того, что видел я. То был ее выбор, ее реальность.

Подперев здоровым плечом дверной косяк, я смотрел на Лилю. Меня отвлек еле слышный звук, доносившийся из кухни. Нахмурившись, я направился навстречу звуку. Я знал, кого там увижу.

Макс сидел за кухонным столом. Перед ним стояла кружка кофе, показавшаяся мне чрезвычайно одинокой. Он размешивал ложкой сахар.

– Не рановато для кофе? – спросил я.

Он окинул меня взглядом. Ответил не сразу. Мне показалось, что он решил придумать нечто остроумное, но не справился и, плюнув на эту затею, ответил сухо:

– Просто хочется.

– Пожалуй, и я себе сделаю.

Разведенный кофе порой бывает не хуже, чем обычный гранулированный. Быть может, я просто не знаю в нем толк. Да и что с того? Многие ведь не знают, но стараются при этом выглядеть тонкими ценителями. Эта мысль не давала мне покоя каждый раз, когда я откупоривал крышку и чувствовал запах обычного растворимого кофе, который можно купить в любом магазине.

Я сел напротив Макса и отхлебнул немного горячего напитка. Легкое похмелье как рукой сняло, и я почувствовал, что линии стали четкими. А вот лицо Макса казалось размытым. Виной тому, вероятно, была грусть, пробравшаяся в самую глубину пор его кожи.

– Что с тобой? – спросил я.

– Все нормально, – ответил он так, как я и ожидал.

Будто бы прочитал мои мысли. Сукин сын спал с моей женой, но я не ругал его за это, да и в обиде на него не был. А теперь он вдруг взгрустнул. Чертов ублюдок, – подумал я тогда. Что тебя не устраивает в этой жизни?

– Я устал от твоего лица, – сказал он, выдержав длинную паузу. – Устал от твоих рук, от твоих глаз, которыми я вижу. Просто устал…

– Все, что ты делаешь – это приходишь по вечерам и занимаешься сексом с моей женой, пока меня нет дома! Если бы это было целью моей жизни, я бы вообще не напрягался.

– А ты уверен, что это все, что заполняет мою жизнь? Да и что за цель у тебя? Ну же, ответь мне.

– Неважно. Это совершенно неважно, – ответил я, хлебнув еще немного кофе.

Я знал, что Макс должен был уйти совсем скоро. Он не любил засиживаться до самого утра. Не прощаясь, он надевал пальто и спускался вниз, выходил на улицу и растворялся на стыке ночи и дня. Он приходил из неоткуда и уходил в никуда. Да и мне, собственно говоря, не было особо важно, что делает он в другое время дня. Для меня он был лишь символом ночи, молчаливым, загадочным, отчасти даже сексуальным.

Он хорошо смотрелся, лежа голышом в постели с Лилей. Ее тонкие пальцы лежали на его груди, золотистые локоны касались уха и порой щекотали его. Они хорошо смотрелись вместе. И мне было приятно наблюдать за ними.

Мне нравилось наблюдать за тем, как Лиля извивается в его объятьях. Словно околдованная черной магией, она повторяла его движения, отчего все выглядело очень гармонично и порой настолько нереально, что я выпадал из самого себя. Мое сердце начинало биться чаще, а дыхание сбивалось, будто я был на месте Макса. Будто это я касался пальцами твердых сосков своей жены, ласкал их своим языком, отчего она сладко прикусывала нижнюю губу. Но я сидел в кресле напротив кровати, и на меня падал свет слепой луны. Я просто наблюдал, как они занимаются сексом.

Ее глаза были открыты, взгляд устремлен вверх, на безмолвный потолок. Порой мне казалось, что она впадала в состояние транса, но то был лишь легкий прилив удовольствия, которое она хотела ощущать как можно дольше. Макс опустился ниже, провел языком по ее чуть дрожащему животику. Она вцепилась пальцами в его волосы. Чуть задрала голову, когда он коснулся ее нежного места своими губами. Лиля была мокрой, но легкая дрожь не проходила. Он знал, как доставить ей удовольствие. Временами я завидовал ему. Временами представлял, как присоединяюсь к их нежному соитию. Мне хотелось быть грубым, жестоким, но я продолжал сидеть в кресле, а мои ладони потели так же, как потела спина Макса.

Он медленно входил в нее, ласкал руками ее упругую грудь, ее гладкие плечи. Эти два человека казались мне единым целым, неразделимым организмом. Тяжело было понимать один простой факт: насколько бы люди не были близки, они никогда не станут единым целым. Я сталкивался с пониманием этого факта тогда, когда Макс, громко выдохнув, ложился рядом с Лилей и, обняв ее, засыпал. Магия исчезала, оставляя лишь невнятный запах, коим была наполнена комната, и свет слепой луны.

Я еще долго мог сидеть в кресле, раз за разом прокручивая увиденное в своей голове. Я дорисовывал то, что хотел увидеть, но не увидел. Блуждая по тонкой грани между реальностью и вымыслом, я создавал свой, особенный мир, в котором мне было так комфортно жить. И я не замечал, как Макс покидает комнату ближе к утру. Я продолжал сидеть в своем кресле.

***

– Как же это могло случиться, да еще и в наших стенах?! – Геральдина с негодованием задала вопрос присутствующим в зале подчиненным. – Неужели среди нас есть умник, который решил, что это все легко сойдет ему с рук?

В конференц-зале находился я, Дина, еще несколько ведущих менеджеров и, разумеется, сама Геральдина. Атмосфера там царила, мягко скажем, не самая приятная. С тех пор, как видео с мэром попало в интернет, все сотрудники копали друг под друга. Мне казалось, что даже мимолетом сказанное слово могло стать роковым. Потому я и молчал.

Дина придерживалась той же точки зрения. Время от времени она поглядывала в мою сторону, чуть улыбаясь. Смотрела она и на Геральдину, но совершенно иным взглядом, более цепким, более тяжелым. Мне даже на какое-то мгновение показалось, что между ними что-то есть.

– Вот что я вам скажу: если существуют какие-либо подозрения, незамедлительно сообщайте мне. Не нужно покрывать этого человека. Мы должны дорожить репутацией нашей компании.

Сказав это, Геральдина уселась на стол и скрестила руки на груди. Порой она вела себя более чем развязно, хотя такое поведение со стороны остальных сотрудников компании не особо поощряла. Корпоративный дух, мать его. Стандарты.

– Что-то вам кажется смешным? – обратилась она к Дине, заметив на ее лице легкий налет улыбки. Дина не растерялась.

– Старый извращенец получил по заслугам…

Своими словами она вызвала тишину в зале. Я посмотрел на нее, чуть приподняв бровь. Признаюсь, не особо понимал тогда, что заставило ее сказать подобное.

Геральдина, вопреки моим ожиданиям, лишь улыбнулась в ответ.

– Да, пожалуй. Но все равно, такие истории нам не нужны. И еще. Появление этой истории в СМИ – не повод для того, чтобы все стали ссылаться на ухудшение продаж. Нам нужно работать в полную мощь. Все свободны.

Покинув зал, мы с Диной пошли на кухню. Изначально наш поход был обусловлен желанием выпить по чашечке кофе, но в конечном итоге она схватила меня за пах, а я в ответ крепко схватил ее за шею и поцеловал в губы. Щелкнул дверной замок. Мы остались одни.

– Что это у тебя с Геральдиной? – спросил я будто бы между делом.

– Ничего, – ответила она и поцеловала меня в шею.

– Я видел, как ты смотрела на нее…

– Слушай, давай не развивать эту тему, – она провела рукой по моим волосам, но в движении ее не было нежности. – Да и вообще, нам ни к чему заводить такие разговоры. Это не та история.

Я кивнул. Все же, в моей голове хранилось достаточно много вопросов, на которые я не решался услышать ответы.

– А что ты думаешь по поводу компромата на мэра? Ведь мы с тобой были тогда в той комнате…

Дина замерла. Она отстранилась от меня, посмотрела оценивающе в мои глаза. Кто знает, какие мысли тогда были у нее в голове. Кто знает…

– Не хочешь ли ты спросить меня о том, связана я с этим делом или нет? Неужели ты действительно думаешь, что это могла сделать я?

– Не знаю…

Неожиданно для меня последовала дикой силы пощечина, после которой в моих ушах зазвенело. С открытым от удивления ртом я продолжал смотреть на Дину, а она лишь улыбалась мне, будто ничего не случилось.

– Очнись, мой хороший. Очнись…

Почтовые ящики. Темные дыры, навешанные на стены коридоров. Каждый раз, просовывая свою руку в темноту, я ощущал легкое чувство тревоги. Откуда оно появилось у меня? Быть может, в другой жизни с моей душой произошло что-то плохое, что-то темное? Об этом мне не суждено узнать никогда.

Век современных технологий превратил почтовые ящики в кучу ненужного никому металлолома, который кому-то напоминал о лучших годах жизни, а кому-то – лишь об отрывках из учебников истории, где рассказывалось о времени, когда в письмах описывались целые жизни, а заветный конверт с парой очень важных строк люди порой дожидались годами. Тогда мало кому приходило на ум, что общение на расстоянии станет обыденностью и потеряет свою былую романтичность. Мы стали изливать свою душу цифрами, создавать коды. Сложность стала создавать простоту.

В тот вечер я решил проверить почтовый ящик. Месяцами он был пуст, и тот факт, что я внезапно вспомнил о его существовании, уже наводит меня на некоторые сомнения. Почему именно в тот день? Будто бы остаточные воспоминания проснулись в самой глубине моего сознания. Чужие воспоминания.

Я подошел к ящикам. Они смотрели на меня своими пустыми щелями, подобно неприветливым жителям маленького города. Я, в свою очередь, был одиноким странником, которому суждено было раскрыть тайну, хранящуюся в самом сердце этого города. Я просунул руку в темноту и нащупал конверт.

Обыкновенный конверт, без указания адресов. Нахмурившись, я сложил его пополам и засунул в карман. Помню, как тогда меня посетил странный, немного тревожный интерес. Я поспешил к лифту.

Уже дома, скинув с себя верхнюю одежду и обувь, я прошел на кухню и сел за стол. Кровать была пуста – Лили не было дома. За окном смеркалось. Обычный день, когда каждый спешит в своем направлении.

Перед тем, как открыть конверт, я достал из холодильника бутылку виски и налил немного в стакан. Добавил льда. Взял в руки нож. Помню, как мне понравилась сама процедура и все, что с ней было связано – и нож, и таинственный конверт, и одинокая кухня, и алкоголь в стакане, и темнеющее небо. Как будто оказался по ту сторону телеэкрана.

Аккуратным движением я вскрыл конверт. Что могло там находиться, я и представить себе не мог. Все мое общение сводилось к перепискам через приложения на смартфоне или по электронной почте. Но конверт, да еще и без указания адресов… Одним словом, странность. Я затаил дыхание.

В конверте была фотография. Видом своим она напоминала те старые фотографии, которые распечатывались моментально, прямо из фотоаппарата марки «Polaroid». То, что было изображено на ней, заставило меня ужаснуться. Я вскочил из-за стола, не поверив своим глазам. Сердце стало биться учащенно. Подступила тошнота.

На фотографии я увидел себя, лежащего в луже крови, с широко открытыми глазами, полными смертельного испуга. Я увидел собственную смерть, но не знал, когда и как она случилась.

Протерев глаза, я еще раз посмотрел на изображение. Совершенно схожие черты лица, да и одежда, в которой я ходил буквально вчера по улицам, живой и невредимый. Мокрый асфальт подо мной был мне чертовски знаком, но вот только понять, что это за место, я не мог. И снова мне казалось, что я уловил чужие воспоминания.

Я почувствовал, как по телу пробежалась волна болезненного жара. Стали неметь пальцы рук. Я понял, что начинается приступ, и тут же кинул в рот таблетку. Шелест пластины не помог мне справиться с паникой, внезапно накинувшейся на меня. Мой лоб мгновенно взмок, а онемение пошло дальше. Теперь я уже не чувствовал своих ладоней, а пальцы беспомощно сжались. Онемел язык, и если бы я попытался что-то сказать, то получилось бы лишь невнятное мычание.

В таком состоянии я провел минут пятнадцать. Сидя на полу, истекая потом, я ловил воздух ртом и пытался отогнать от себя мысли о внезапной смерти. Сердце билось в истерике, глаза слезились, но я ничего не мог с собой поделать. Рецидив. Вот как это назвал бы мой лечащий врач.

Пугала не столько фотография, сколько внезапность приступа. К тому времени я думал, что окончательно излечился от них. Увы, мне пришлось жестоко разочароваться. Оттого я и проглотил все содержимое нетронутого мною стакана одним махом.

Добравшись до кровати, я плюхнулся лицом вниз. Тело, еще не до конца отошедшее от панической атаки, плохо подчинялось мне, оттого все мои движения казались крайне неуклюжими. Мысли сбились в кучу, но я хотя бы начинал понимать, что мне ничто не угрожает, что я не умру просто так, без причины. Шелест пластины в кармане заставил меня улыбнуться.

Вспомнив о фотографии, я тут же достал из кармана телефон и позвонил Артему.

– Сукин сын, такие шутки тебе с рук не сойдут! – заорал я в трубку.

– Воу, что с тобой? – не слишком расторопно ответил Артем. – Что случилось-то? Ты накурился?

– Где ты раздобыл этот чертов фотоаппарат?! – я не мог угомониться. – Любитель раритетов, мать твою! Это была самая паршивая шутка в твоей жизни!

– Да стой ты! Что случилось? – продолжал повторять Артем. – О какой шутке ты говоришь, эй?

Я хотел было выкрикнуть пару крепких словечек, но ослаб настолько, что просто положил голову на подушку и закрыл глаза.

– Это не ты? – удивленно спросил я.

– Не я что? – Артем начинал негодовать. – Послушай, я не в норме, так что если тебе нечего сказать, мы можем прекратить этот разговор…

– Нет, нет… давай лучше встретимся. Мне нужно тебе кое-что рассказать…

Мы с Артемом встретились через час около той самой забегаловки, в которой встречались и ранее. Я припарковал свой седан небесного цвета прямо напротив входа. Свет фар ослепил моего приятеля. Он сощурился и выставил вперед руку.

Присев за стол, как и полагается, около окна, я огляделся по сторонам. Ничто не казалось мне подозрительным. Тем не менее, чувство тревоги не покидало. Артем долго смотрел на меня своими уставшими, сонными глазами, под которыми скопилась вся синева вечернего неба.

– Так что случилось?

Не успел он задать вопрос, как к нам подбежала официантка. Я чуть дернулся от неожиданности, чем вызвал ее вопросительный взгляд.

– Что желаете? – спросила она тонким голоском. На вид ей было не больше двадцати. Собранные в хвост светлые волосы, наивная улыбка. Вид ее меня немного успокоил.

Я заказал себе стейк из свинины с картофелем и чашку чая с мятой. Артем заказал кофе и колу. Тогда я подумал, что это довольно странный выбор.

– Мне угрожают, – начал я, когда официантка удалилась от нас на приличное расстояние. – Не знаю, что это за люди, но у них явно недобрые намерения.

Я достал из кармана фотографию и протянул ее Артему. Тот долго и озадаченно разглядывал ее. Он почесал нос, скривил лицо.

– Странно все это…

– Странно?! – я чуть было не завопил. – Это чертовски страшно, мать твою! Ты посмотри внимательно. Посмотри! Как они умудрились сделать это фото? Я бы смог понять, если бы это была распечатанная на принтере фотография. С помощью компьютера можно многое сделать. Но это же чертов Полароид! Как можно подделать такое?

– В теории можно, – ответил Артем. Он выглядел крайне задумчивым. – Но… не знаю. Довольно оригинальный способ.

– Да уж.

– А ты уверен, что это ты?

Подобно огромной глыбе, разрушающей стену старого здания, этот вопрос разрушил все мое параноидальное состояние на мелкие кусочки. Я оторопел, потому что никак не ожидал подобного вопроса.

– Что ты этим хочешь сказать? Да ты посмотри внимательно! Никого не напоминает? Ну, посмотри…

– Ты знаешь, что я имею ввиду. Это, быть может, я.

– Не говори глупости! – отрезал я, хлопнув по столу рукой.

В этот момент нам принесли напитки. Официантка снова подозрительно посмотрела на меня, а вот на Артема она будто бы и не обращала никакого внимания, хотя он выглядел намного подозрительней меня. Его выдавала старая одежда и потухшее, лишенное живости лицо. Мне вдруг захотелось накричать на нее из-за такого отношения ко мне, но я сжал кулак покрепче и промолчал.

– Стейк будет готов минут через десять, – сказала она и удалилась.

Я отвернулся к окну и увидел огни самолета, заходящего на посадку. Я долго следил за этими огнями, пока они не скрылись из поля моего зрения. Вот бы сейчас взять билет на самолет и улететь подальше, подумал я тогда. Что останавливало меня?

– У тебя есть догадки по этому поводу? Кто мог сделать такое? Может, кто-то из твоего прошлого? – спросил меня Артем.

– Не знаю, – я качнул головой. – Но есть одна странность, одна чертова мысль, которая не выходит у меня из головы.

– И что это за мысль?

– Не так давно на работе произошло кое-что. Щекотливый случай, – я отпил немного чая. – Ты, наверное, слышал про видео с мэром? Сейчас весь интернет только об этом и трубит.

– Конечно, слышал! Да там этого старого извращенца ублажала какая-то голограмма… уморительная история! – Артем расплылся в улыбке и достал из кармана маленький пакетик с белым порошком.

– Ты что делаешь, мать твою?!

– Да я так, для расслабления. Хочешь?