Таблетки

Картонные люди шли по тротуарам. Они как будто бы не замечали, что стали нереальными; делали все так, как и раньше. Слишком правильные движения, слишком правильные мысли. Как в кино, где у актеров все получается идеально. За этим приятно наблюдать, но тебя не покидает мысль, что это всего лишь копия реальной жизни. Мне становилось жалко этих картонных жителей моего мира, но, в то же время, я ненавидел их за чрезмерную глупость. Ну и пусть! – кричал я во все горло. Ну и пусть!

Я остановил машину около тротуара. Старый кинотеатр в центре города, как напоминание о том, что когда-то была грань между вымыслом и реальностью. Красота старинной архитектуры, не сломленной новыми веяниями. Не застегнув пальто, я шел по направлению к входу, и ветер дул мне в лицо, а я лишь наслаждался. Я чувствовал себя реальным. Я был частью природы.

Крутили старый фильм. Не помню, какой именно. Помню лишь налет старомодности, который покрывал все, включая огромный экран, на котором целых два часа разворачивались события чужой жизни.

Легкая дрожь, берущая свое начало где-то в области живота, поразила мое тело. Я откинулся назад, прислонился затылком к подголовнику и закрыл глаза. Я слышал голоса актеров и рисовал в своем воображении новый, отличный от оригинала сюжет, в котором все события разворачивались по моим правилам.

Там был Артем, и Дина. Там был тот парень, Макс, который так часто заходил в гости к моей жене. Лиля там тоже была, только спящая. Такой я и видел ее в последнее время. Спящей. Мне казалось, что мы с ней живем в разных временных промежутках, в разных плоскостях времени. Я не знал, как попасть в ее время. Но я старался. То была завязка сюжета.

Я сжимал в руке оружие, с помощью которого мог открывать временные порталы. Беда была лишь в том, что оружие было неисправно. Оно досталось мне от Артема, который приторговывал экспериментальными видами оружия время от времени и был застрелен в момент нашей с ним сделки агрессивно настроенными детишками в бронежилетах, вид которых напоминал мне о подгузниках. Я хохотал как бешеный, убегая от недружелюбных детишек.

Я не знал, где окажусь в следующий момент времени, оттого, нажимая на спусковой крючок, закрывал глаза. Открывая их, я оказывался в абсолютно разных временных промежутках. То был и конец 19-го века, и начало 20-го, и Средневековье с его грязными трущобами. Меня клеймили и возносили.

Сон мой был ярким, красочным. Совершенно иным был тот мир, в который мне пришлось вернуться, когда тяжелая рука охранника коснулась моего плеча.

– Сеанс окончен, молодой человек, – сказал он грубоватым голосом, пристально посмотрев на меня.

– Э… – протянул я, пытаясь выбраться из объятий удобного кресла. – Начните заново… это все так нереально…

– Что? – переспросил меня охранник. Он повел пышной бровью.

– Начните все заново… вы все неправдоподобны…

Помню, как он под руку вел меня к выходу. Я не сопротивлялся. Оказавшись на улице, я сделал несколько глубоких вдохов, огляделся по сторонам. Улица казалась пустынной. Дверь позади меня с грохотом закрылась, и мне не осталось ничего другого, кроме как сесть в машину и поехать домой. Так я и сделал.

Лиля спала глубоким, нежным сном. Я наслаждался ее спокойствием, стоя рядом. Ее красивая грудь то поднималась, то опускалась, и это напоминало мне о море: его утренних приливах, высоких волнах и внезапном ночном спокойствии. Я наблюдал за этим прекрасным действом, признаком жизни, стоя в полутьме комнаты, как призрак, не знающий покоя вне плоти. Но кто сказал, что душа человека, его мысли, его чувства живут только лишь внутри тела? Не пронизаны ли и воздух, и земля, и небо ощущениями миллиардов людей, живущих на планете Земля? Я думал об этом и смотрел на красивую грудь своей жены, но не мог протянуть руку и прикоснуться к ней.

Мои мысли тянулись над городскими улицами, подобно линиям электропередач. Моими чувствами и ощущениями были полны места, в которых я бывал хотя бы один раз в своей жизни. Недаром многие люди чувствуют заряд энергии, находясь в определенных, знакомых им не понаслышке частях этого города, да и любого места во всем огромном мире. Они спешат туда, зная, что там их не поглотит тоска, но будет ласкать состояние сладостного беспокойства. Хорошо, когда таким местом становится твой дом.

Я лежал рядом с Лилей. Одежду я не снимал, зная, что не сомкну глаз рядом с ней. Я знал, что буду смотреть на нее всю ночь, видом своим напоминая слепца, вечно смотрящего в даль, которую ему не суждено больше увидеть. Просто решил немного передохнуть, а после сходить на кухню и сделать себе пару сэндвичей, выпить стакан апельсинового сока и включить телевизор. Я лежал рядом с ней и думал о том месте, куда были протянуты мои высоковольтные линии электропередач.

***

Я сидел в своем кабинете, отложив в сторону все дела, и смотрел в окно. Весенний дождь, бывший еще вчера снегопадом, хлестал каплями по окну. С высоты пятидесятого этажа открывался замечательный вид на город. Глядя вниз, я представлял, что смотрю на огромный макет, который видел еще ребенком в одном из торговых центров. Вид этого макета хорошо запомнился мне. Он рос вместе со мной, менялся.

Вдалеке, за громадами высоток, несли свою службу трубы заводов, и черный дым разливался по небу, будто бы упираясь во что-то. Мир перевернулся вверх дном, подумал я. В тот момент, когда я уже готов был погрузиться в сон, мой взгляд упал на экран ноутбука. Меня привлекла крайне интересная новость. Я открыл информационную ленту одного очень известного интернет портала и прочитал эту новость. Не поверив своим глазам, я прочитал снова, а вскоре сделал это еще раз.

В ней говорилось о том, что некий анонимный источник выложил в сеть видеоматериал, на котором был запечатлен мэр города в крайне интересной ситуации. Обстановка была мне очень знакома. Это была та самая VIP-комната, в которой уважаемого мэра время от времени ублажала голограмма огромного темнокожего парня. Раскрыв рот в недоумении, я отъехал на стуле назад и схватился за голову.

Меня передернуло, когда я услышал телефонный звонок. Испуганно взглянув на дисплей, я взял в руки трубку и, сглотнув накопившуюся во рту слюну, ответил:

– Да?

– К вам посетитель, – привычным голосом оповестила меня моя ассистентка. А я и забыл, что ко мне еще полчаса назад должен был прийти один очень заинтересованный услугами нашей компании клиент.

Он выглядел так, как выглядит самый рядовой сотрудник самого рядового офиса. Невысокого роста, с небольшим животом и крупными залысинами, мужчина лет сорока или около того. В классическом костюме, с черным портфелем в руках. Взгляд, спрятанный за толстыми линзами очков, я так и не успел словить. Он блуждал по кабинету, а после вырвался за окно и устремился на трубы.

– Добрый день, – сказал я с улыбкой и, оторвавшись от кресла, протянул ему свою руку. Последовало вялое рукопожатие, после которого мой клиент сел на стул напротив стола.

– Простите за опоздание, – мягким голосом начал он, так и не посмотрев на меня. – Были обстоятельства.

– В этом нет ничего плохого, – ответил я, поддерживая дружеский тон разговора. – Как раз успел доработать с тем, что откладывал в долгий ящик, – на ходу придумывал я. – Так что могу лишь сказать вам спасибо.

– У меня будет довольно странная просьба, – говорил он так, будто совершенно не обращал внимания ни на мои слова, ни на мою интонацию. – И, услышав ее, вы подумаете, что я сошел с ума. Я хочу… умереть.

Улыбка, которой я так успешно управлял, вдруг стала похожа на подобие оскала. Я попытался сохранить нейтральное выражение лица.

– Хотите умереть?

– Да. То есть… как бы объяснить. У вас ведь, насколько я знаю, можно воссоздать любую ситуацию, не так ли?

– Практически любую. Но умереть… знаете, это в моей практике впервые.

Повисла недолгая пауза, на протяжении которой я пытался установить со своим собеседником зрительный контакт. Что-то шло не так. Я засомневался.

– Но ведь это возможно? Чисто теоретически.

– Знаете, у нас есть стандартный пакет программ, который мы предлагаем свои клиентам. Достаточно сильные эмоции, если вы гонитесь именно за ними, – я указал на стену, где спустя секунду отобразилась первая страница презентации, которую я изо дня в день предлагал просмотреть своим клиентам. Я дополнял показ информацией в свободной форме, чем еще больше наводил стандартного клиента на позитивный лад. Но случай тот оказался не совсем стандартным.

– Нет, нет, послушайте, – продолжал мой собеседник. Теперь его взгляд был направлен строго на меня. – Я хочу пережить смерть. У меня даже есть предложения по поводу того, как лучше это сделать.

– И как?

– Поместите меня в аквариум с акулой. Большой такой акулой. Тигровой. Аквариум… нет… лучше море. И чтобы вокруг были кораллы и маленькие рыбки, такие, цветные. Когда я был на море со своей семьей в последний раз, я видел таких. Знаете, это было на побережье Средиземного моря. Было лето. Да… важно, чтобы было лето…

– Но вы же будете под водой, не так ли?

– Да… но все же лето должно быть. И еще рыбки… пускай они смотрят на то, как меня терзает акула…

От его слов меня чуть было не стошнило. То ли говорил он так навязчиво, что ли у меня самого разыгралась фантазия, то ли я не отошел от шока трехминутной давности. Я хватанул воздух, как рыба, выброшенная на сушу, и тихо выдохнул. В глазах зарябило. Я нащупал в кармане пластину с таблетками и, услышав ее шелест, немного успокоился.

– Вы уверены, что хотите именно такое развлечение? – спросил я. – Знаете, чаще к нам приходят клиенты для того, чтобы убить кого-то. Ну, это так, между нами. Шефа, например, или болтливого коллегу. А вот убить себя, да еще и таким способом… вы меня удивили!

Я зря начал извергать свои мысли, потому что тем самым обидел клиента. Это было заметно по тому, как он снова отвел взгляд в сторону и стал нервно поправлять галстук. Он хотел что-то возразить, но сдержался. Я и представить себе не мог, что творилось в его голове.

– Я думал, мы сможем договориться. Видимо, этому не суждено случиться, – протянул он, чем вызвал у меня прилив жалости.

– Нет, что вы, не судите так строго. Я думаю, мы сможем решить ваш вопрос в самые короткие сроки. Я обращусь к руководителю нашего отдела и обсужу с ним этот вопрос.

Я протянул клиенту свою визитку. Он оценивающим взглядом посмотрел на меня, провел ладонью по подлокотнику, а после этого взял визитку в руки.

– А что насчет информации о клиентах? Она же строго конфиденциальна?

– Безусловно. Это будет прописано в договоре, с которым вам необходимо будет ознакомиться перед тем, как начать. Наша компания уже много лет на рынке и никогда не подводила своих клиентов.

Говоря это, я снова вспомнил про мэра и ту чернокожую голограмму. Вспомнил про Дину. Почувствовал прилив эмоций в области паха. Мне хотелось встать из-за стола, зайти к ней в кабинет и поиметь ее прямо на столе. А потом и на полу. Я хотел, чтобы ее колени были содраны до крови…

– Вы меня несказанно порадуете, – клиент засиял неярким светом. Увлеченный своими мыслями, я с удивлением посмотрел на него. – И о деньгах можете не беспокоиться, у меня они есть, – он достал из кармана свою визитку, выполненную на бумаге хорошего качества. – А это мои контакты. Звоните в любое время.

Я взял визитку, внимательно посмотрел на нее. Самое обыкновенное имя самого обыкновенного сотрудника, работающего в самом обыкновенном офисе. Иван Капустин. Юридические консультации.

– Всего вам доброго. Буду держать вас в курсе.

Мы пожали руки, а после он покинул мой кабинет. Я стоял в дверях и смотрел ему вслед, представляя, как акула своими огромными зубами разрывает его плоть. Но почему акула? Этот вопрос прочно засел в моей голове.

Но не успел я отойти от двух потрясений сразу, как подоспело третье. Моя ассистентка позвонила мне и сказала, что меня приглашает к себе руководитель отделения. Что ж, подумал я, самое время.

Честно признаюсь, в своих мыслях я не раз и даже не два убивал своего шефа (оговорюсь сразу: имею ввиду женщину) самыми изощренными способами. Какая вариация нравилась мне больше всего? Пожалуй, история с огромным фиолетовым вибратором, которым я хлестал ее по лицу до тех пор, пока оно не превратилось в гадкого вида месиво бледно-красного цвета. Об остальных вариациях я, пожалуй, промолчу.

Она не была красавицей, но внешность ее казалась мне весьма и весьма привлекательной. Строгие, нордические черты лица хорошо сочетались с остротой прически «пикси». Тонкие губы были накрашены ярко-красной помадой, тело облачено в строгий деловой костюм. Черный в полоску, как у итало-американских мафиози времен «сухого закона». Ее звали Геральдина.

– Проходите, – сказала она мне, стоя около своего стола.

Я закрыл за собой дверь и подошел ближе. Остановился прямо около стола. На таком расстоянии я мог чувствовать запах ее парфюмерной воды. Терпкий, достаточно мужской запах. Голос ее тоже был не по-женски груб.

– Мы теряем в продажах в этом месяце. Я говорю о сегменте дорогостоящих услуг. И мне хочется понять, почему так происходит.

Она могла не продолжать. Я знал, что будет дальше. Знал, что она начнет ставить в пример работу офисов в других городах, кидаться показателями качества обслуживания и прочей статистической ересью, которая мало чем помогает в реальных продажах фантазий. Знал, что будет давить на то, что должность моя достаточно высока, чтобы не дорожить ею, а лишиться ее в условиях нынешнего спроса на работу не составит никакого труда. Акулы кружат вокруг, чуют запах крови. Что тут еще сказать…

– Сказать, что я недовольна – это не сказать ничего. У меня порой возникает такое ощущение, будто весь отдел только и делает, что сидит и ждет, что кто-нибудь свыше пошлет клиентов, которые будут согласны на самые дорогостоящие приобретения. Но это никак не относится к продажам. Это все чушь собачья!

Я смотрел на своего руководителя, совершенно не зная, что ответить. Геральдина… Мои ладони нещадно потели, хоть я и не ощущал присутствия тревоги. Такие трепки стали обыденностью, как для меня, так и для остальных сотрудников. И для Дины тоже.

– Я просто хочу знать, когда вы начнете работать. И все. Хочу знать, что сотрудник заинтересован в получении хорошей премии. Эта работа не для тех, кто хочет просиживать зад в ожидании чуда. Тогда вам в бухгалтерию, бумажки перебирать. Лет так через двадцать сможете рассчитывать на приличный оклад. Такая перспектива вам по душе?

– Нет.

– Тогда почему я не вижу результатов вашей работы?

– Я только что работал с клиентом. У нас есть договоренность, он готов на очень дорогую покупку.

– Вот как? – Геральдина свирепо посмотрела на меня. – А почему отчет я до сих пор не видела?

– Я не успел его отправить. Вы же сами вызвали меня только что. Как освободился, так и пришел.

– Работать нужно быстрее, – отрезала она. В этот момент раздался телефонный звонок. – Вот и все. Жду отчет. Вы свободны.

Получив заряд «позитивной» энергии, я покинул кабинет руководителя и пошел длинным коридором. В тот момент я почему-то думал о ее имени. Геральдина… кому, мать твою, пришло в голову так назвать своего ребенка? Я думал о том, какие прозвища придумывали ей в школе одноклассники. Я представлял ее еще маленькой, лишенной строгости лица пухлой девчонкой, над которой так любили издеваться сверстники. Мне казалось, что гнев сидел в ней так глубоко, что и сама она не видела разницу между обыкновенным человеческим общением и жестким прессингом. Привычный стиль разговора, ничего более.

Искусственный свет лампы напрягал мои нервы. Я хотел сжать кулак и разбить ее, но удержался. Некоторые половицы под моими ногами скрипели, и это нисколько не приносило мне спокойствия. Хотелось бежать. Но я шел спокойно. Шелест пластины успокаивал меня.

Закинув в рот таблетку и запив водой из-под крана, я посмотрел на свое отражение в зеркале. С каждым днем оно менялось. Не могу сказать, что именно претерпевало изменения, но я чувствовал эти самые изменения. Они росли, как цветы, на моей голове, прорывались из-под кожи. Может, я смотрел слишком глубоко? Или я уже тогда знал о чем-то, что меня ожидает? Я просто смотрел на свое отражение в зеркале и думал о том, что я думаю о своем отражении в зеркале. Мысли закольцовывались. Сходил ли я с ума, или же просто начинал видеть реальность такой, какой она является на самом деле?

Дождь сменился снегопадом, столь легким, что снежинки будто бы зависали в воздухе, не решаясь опуститься на асфальт и растаять. Автомобили, дороги, мосты, крыши домов – тяжелые макеты привычных вещей из реального мира. Они проплывали передо мной, будто бы подхваченные плавными волнами реки в самом сердце долины. Долины моего сознания.

Я шел по набережной в сторону залива, и в лицо мне дул ветер. Он нес с собой легкий, еле заметный запах моря, скованного тонкой коркой весеннего льда. Он нес с собой прохладу, а я потирал руки и поправлял ворот пальто, чуть морщась. Ветер всегда казался мне особенной силой природы. Я покрывался мурашками, понимая, что ветер может физически влиять на предметы окружающего мира и быть пустым одновременно. Я хотел быть похожим на ветер, но, как и любой человек, боялся потерять ощущение самого себя.

Мы выпили с Диной по бокалу пива и разошлись в разные стороны, оттого я и гулял один по вечерней набережной, сталкиваясь взглядом своим со случайными прохожими. Я будто бы старался быть похожим на персонажей из книг Ремарка, но выглядел, пожалуй, лишь жалким подобием. В моем мире разворачивалась война совершенно иного характера, а любовь была похожа на товар по скидке с прилавка какого-нибудь малоизвестного супермаркета.

Она сказала, что устала, да и я был не в лучшей форме. Такое случается. Иногда.

Я все чаще и чаще замечал за ней одну странность – она слишком хорошо чувствовала мое настроение. Как будто бы на мне был специальный датчик, наподобие термометра, который показывал уровень моего настроения, и она, глядя на него, понимала, что нужно быть веселой/невеселой, говорливой/молчаливой и т.д. Уж слишком хорошо она ощущала меня. Быть может, это я подстраивался под ее настроение, под ее манеры. Недолго было запутаться, понимая, что правильного ответа на эту загадку человеческих отношений нет.

Вот и тогда, подхватив волну легкой меланхолии, которую я без труда покорил чуть раньше, Дина стала скучной. Ее взгляд блуждал по стенам бара, которые были увешаны фотографиями известных музыкантов. Мы сидели на высоких стульях у стойки бара. Играла легкая британская мелодия, не помню, какая именно. Стеклянный звон гитары, чуть изломанный ритм. Баритон.

– Хочется потеряться, – говорила Дина, проводя пальцем по краю моего бокала. – Так, чтобы насовсем.

– Зачем тебе это нужно? – спрашивал я, глядя ей в глаза. Ее длинные ресницы и красота глаз привлекали меня.

– Просто так. Хочется принять другую форму существования. Быть как ветер.

– Ты пьяна.

– Нет, я просто слишком трезвая.

Сказав это, она встала со стула и, поцеловав меня в губы на прощание, медленной походкой направилась к выходу. Грациозная, сексуальная. Мне казалось, что лишь я один вижу ее. Зачастую мне хотелось думать именно так.

Я думал о том, что реальными события и вещи делает не форма и не содержание этих вещей и событий, но возможность видеть их миллионами взглядов. Я думал о том, что человек не способен доверять себе, и своим чувственным органам в особенности, на все сто процентов. Все в теле – химические и физические реакции, и последствия этих реакций порой тяжело предсказать. Об этом мне когда-то говорил один знакомый врач. Не помню, как его звали и как нас связала судьба. Да и судьба ли то была?

Погруженный в мысли подобного рода, я прошагал приличное расстояние, а когда оглянулся назад, внезапно осознал, что остался совершенно один. Исчезли картонные жители моего вымышленного города. Остались только набережная, свет фонарей и я.

Внезапное одиночество мое оказалось явлением кратковременным. Навстречу мне выдвинулась фигура человека. Черты его лица были размыты расстоянием между нами и непрекращающимся снегопадом. Одет он был в теплый тренировочный костюм. Пробежка перед сном. Неплохое средство борьбы с бессонницей. Уж лучше, чем онанизм. Хотя против онанизма я ничего не имею.

Шел я, не сбавляя ход, изредка отрывая взгляд от засыпанного снегом асфальта, хоть мне и было действительно интересно увидеть лицо человека, которого, как и меня, занесло на самый край города в столь поздний час. Я думал, что, вероятно, мы с ним должны быть чем-то похожи. Какой-то непреодолимо сильной чертой характера, которая лишь подчеркивала бы нашу общую индивидуальность. Не это ли мы ищем день ото дня в других людях, а потом страшно разочаровываемся, понимая, что эта самая схожесть является лишь поводом для столкновения характеров?

Разглядев лицо бегуна, я немало удивился. Нет, скорее, я удивился крайне сильно, да вот только лицо мое застыло, будто пораженное внезапным недугом. Те же брови, те же глаза. Нос, рот, подбородок. Легкая щетина, покрывающая щеки. Я видел свое отражение в зеркале, да вот только существовало оно в отдельности от меня.

– Эй, – махнул я рукой, но бегун никак не отреагировал и пробежал мимо меня. В ушах его я заметил наушники, но это не заставило меня замолчать. – Эй, стойте…

Я устремился вслед за ним. Странно было наблюдать за собой, находясь позади себя. Чувствуя, как снег летит мне на джинсы из-под моих же ног, я попытался обогнать бегуна. Тщетно. Его темп, его скорость, его сила – все это превосходило мои возможности, казалось, в десяток раз. Я был слишком слаб, чтобы гнаться за самим собой, но продолжал движение вперед.

– Да стойте же вы! – тщетно кричал я, размахивая руками. Мне хотелось как следует разозлиться, но в долю секунды я будто бы обмяк. Невыносимо было передвигать ногами и дальше. Но вот моя рука уже практически дотянулась до плеча бегуна. Я был настолько близок, что уже поверил в то, что нагнал его. Но не удержался на ногах.

Заскользив, моя нога взлетела так высоко, что я почувствовал легкий хруст в области бедра. Затем мое тело, оторвавшись от земли, ощутило силу притяжения и с грохотом упало на асфальт, покрытый тонким слоем льда. Снег разлетелся в стороны, подобно земле после попадания в нее боевого снаряда, а я, широко открыв рот, хватанул воздух полной грудью.

Бегун был уже далеко, когда я, наконец, поднялся на ноги и отряхнулся. В моей голове одна за другой проносились мысли, но я не мог ухватиться ни за одну из них. Выругавшись как следует, я потер ушибленное плечо и зашагал вперед, осторожно передвигая ногами. Мне хотелось вернуться домой.

Сидя в вагоне метро и покачиваясь в одном ритме с другими пассажирами, коих, надо заметить, было мало, я все думал о случайной встрече. Кто это был и почему он оказался так похож на меня? Почему никак не отреагировал на меня? Ведь я так привык к лицам Дины и Артема, к смазливой внешности Макса, который часто наведывался к моей жене, что уже совершенно не понимал, что между нами общего было довольного много. Их лица казались мне совершенно другими, но тот бегун…

Было и в нем, и в его выражении лица что-то особенное. Возможно, какая-то морщинка на его лбу, которая изгибалась в точности так же, как и морщинка на моем лбу. Мне хотелось вернуться обратно и снова пройтись по набережной, но я чувствовал себя слишком уставшим. Я хотел к Лиле.