Помоги проекту - поделись книгой:
Эпилог
Через четыре дня после расправы над Сарой доксингу подверглась другая веб-модель, выложившая фотографии в раздел /b/. Ее фото отправили родственникам, работодателю и парню с сообщением: «Вы знаете, что ваша девушка выкладывает фотки своих сисек в Интернет? Посмотрите здесь _____».
«Новый день, новая жестокость», – написал один.
«Она вернется», – ответил другой.
Глава 2
Одинокий волк
С Полом я впервые встретился холодным осенним вечером в рабочем клубе в маленьком городке на севере Англии. Внешне это оказался молодой человек с приятным лицом, короткими темными волосами и татуировками на шее. С ним было приятно общаться: он был вежлив, внимателен и остроумен. Вскоре мы с Полом уже были на короткой ноге. Все было хорошо, пока, как обычно, разговор не зашел о политике. «Только подумай о том, что вся эта красота умрет, Джейми, – сказал он. – Каким, по твоему мнению, будет мир под властью черных, пакистанцев или азиатов? Можешь себе представить? Когда останется всего тысяча белых, надеюсь, кто-нибудь из них спалит эту чертову планету и все на ней».
Пол – политическая партия одного человека, пропагандистская машина. Каждый день он проводит в попытках разжечь искру национализма среди белых британцев. Он ведет популярный блог, посвященный этноцентризму и белой гордости, а также снимает и выкладывает видео с нападками на меньшинства. Он открывает ноутбук и показывает мне свою новую работу: жаркий спор с либералистами, сообщения в поддержку греческой партии «Золотая заря», переписку с защитниками белой расы из США. Он открывает свои страницы на ресурсах Фейсбук и Твиттер. Тысячи людей по всему миру следят за активной деятельностью Пола в социальных сетях. Он организовал в сети сообщество, которое разделяет его взгляды и лайкает его публикации. Кроме того, собралась не менее активная группа его противников, которые хотят подкараулить его в реале. Он живет в черно-белом мире, где есть друзья и враги, правильное и неправильное, и где он тратит все больше и больше времени. Цифровой Пол – энергичный, агрессивный и убежденный сторонник движения «Белая гордость». Настоящий Пол – безработный мужчина тридцати с лишним лет, который живет один в маленьком домике.
По дороге домой после одного из наших интервью я написал ему сообщение с благодарностью. Он, как обычно, ответил незамедлительно: «Всегда пожалуйста, Джейми:-) Хорошего пути. PS. Мне было приятно пообщаться». Но, в отличие от предыдущих встреч, вскоре после этого наша переписка угасла. Всегда активный Пол вдруг утих. Его деятельность в социальных сетях прекратилась. Я позволил себе предположить, что на него так повлияли наши встречи. Или, может быть, его, наконец, вычислила полиция? Или что-то хуже этого?
Новая платформа
Пол не одинок в своем стремлении использовать Интернет в качестве платформы для распространения своих идей. Сеть превратилась в важнейшую площадку для политических групп по всему миру. От предвыборной агитации Барака Обамы на сайте Фейсбук до флешмобов «Захвати Уолл-стрит» и онлайновой деятельности итальянского комика и политика Беппе Грилло, Интернет давно превратился в поле битвы за идеи, влияние и воздействие. За последнее десятилетие Пол и тысячи подобных ему людей отказались от традиционного для националистов плацдарма в пользу ресурсов типа Фейсбук, Твиттер и Ютуб. Они были одной из первых политических групп, совершивших этот переход. Экстремистские организации, лишенные возможности действовать через основные средства массовой информации и открыто продвигать свои убеждения, особенно обрадовались возможностям, которые предоставили им новые платформы и площадки. Например, в восьмидесятых и девяностых американские организации белых расистов “Stormfront” и Арийское братство создали популярные до сих пор группы в сети
Ник Лоулз, лидер организации Hope Not Hate, занимается антифашистской деятельностью с середины девяностых. Ник рассказал мне, что Интернет «сделал ультраправые группы очень доступными для обычных людей, что было невозможно десятилетием ранее». Также, по словам Ника, меняется портрет типичного националиста. Это больше не бритоголовый человек в высоких ботинках, как было раньше. Современный националист – это молодой, технически грамотный человек с избытком свободного времени, который может быстро подключиться к виртуальному миру единомышленников со всего света. Такой, как Пол.
Самый известный экстремист нового типа – Андерс Брейвик, радикальный националист, который убил семьдесят семь человек в июле 2011 года в Норвегии. После окончания школы он начал работать в сфере обслуживания клиентов, но его талант к программированию подтолкнул его к созданию собственного компьютерного бизнеса. В возрасте двадцати с лишним лет молодой Брейвик каждый день тратил несколько часов на чтение в Интернете блогов и статей о неминуемом исчезновении белой расы и о нависшей над Европой угрозе «культурного марксизма». Он уверился в том, что ислам захватывает Европу, и единственный способ его остановить – яростное сопротивление.
За несколько лет до совершения террористического акта он, под псевдонимом Эндрю Бервик, написал 1516-страничный манифест под названием «2083: Декларация независимости Европы». Отчасти это мемуары, отчасти – практическое руководство по ведению надвигающейся (по его мнению) расовой войны. Большие куски текста он просто скопировал[50] из Интернета (позже он признался, что многое взял, в частности, из Википедии), из таких эклектических источников, как труды философа XVII века Томаса Гоббса и слова британского телеведущего Джереми Кларксона (его статью о мультикультурализме, опубликованную в газете «Таймс», Брейвик процитировал почти полностью).
Службы безопасности Норвегии отмечают нетипичную особенность для теракта такого масштаба: Брейвик действовал в одиночку – «одинокий волк» без сообщников и соучастников. Это название[51] в 1990-х годах ввел в активное употребление американский защитник белой расы Том Мецгер, когда он рекомендовал своим соратникам-неонацистам совершать все акты насилия в одиночку, чтобы не быть вычисленными. Согласно Джеффри Д. Саймону, автору книги «Терроризм одиночек: нарастающая угроза» (“Lone Wolf Terrorism: Understanding the Growing Threat”), волк-одиночка – это «самый новый, самый изобретательный и самый опасный» тип террориста. Волки-одиночки не ограничены ни идеологией, ни иерархией, они не боятся отделиться от своей группы или организации. Что еще важнее, отсутствие связей с другими приводит к тому, что их трудно вычислить. С точки зрения Саймона, изобилие доступной информации стало предпосылкой для расцвета волков-одиночек. Количество терактов, совершенных одиночками, постоянно растет на протяжении более десяти лет. Вспомним, хотя бы тот случай, когда майор Нидал Малик Хасан, мусульманин по вероисповеданию, застрелил тринадцать сослуживцев на военной базе Форт-Худ в Техасе в ноябре 2009 года. Считается, что он сделал это в знак протеста войны в Ираке и Афганистане.
Брейвик тоже был одиночкой, но у него все же были соратники. По его мнению, социальные сети (в особенности Фейсбук) помогут белому «движению сопротивления» в борьбе с ненавистным ему мультикультурализмом, поскольку они предоставляют новые возможности пропаганды и поиска единомышленников по всему миру. Он хотел распространить свой манифест среди своих сторонников, которые, как он надеялся, используют его для распространения националистической идеологии и, возможно, даже станут подражать самому Брейвику. Поэтому на протяжении двух лет он усердно создавал и расширял виртуальное сообщество. У него было два аккаунта на Фейсбуке, с помощью которых он общался с тысячами радикалов по всей Европе. В манифесте «2083» Брейвик описывает, как тратил много часов на монотонную, но важную задачу – поиск этих людей:
Через Фейсбук я ищу разные националистические группы и приглашаю каждого члена [в друзья на Фейсбуке]… ааааагггггрррррр:/ Это сводит меня с ума, ахах… Я занимаюсь этим уже целых 60 дней, по 3–4 часа в день… Боже, я не мог и представить себе, что это будет так адски… скучно: (
Брейвик собирал адреса электронной почты, для этого он добавлялся в друзья к пользователям Фейсбука.
К началу 2011 года у Брейвика было несколько тысяч друзей на Фейсбуке и он писал для ряда блогов, включая правый норвежский сайт document.no, где он комментировал ряд статей, критикующих ислам. Согласно данным организации Southern Poverty Law Center (SPLC; Южный центр правовой защиты бедноты), Брейвик с октября 2008 года был зарегистрирован на сайте “Stormfront” под пользовательским именем year2183. К июню 2011 года [52] он собрал 8000 «качественных» электронных адресов, признавшись: «Конечно, это довольно монотонная работа, но опять же я не знаю более эффективного способа напрямую связаться с националистами во всех европейских странах».
Брейвик везде в Интернете видел возможности. По его мнению, Википедия – это отличный инструмент корректировать мнение общественности путем аккуратного редактирования статей. Чтобы отточить свои навыки стрельбы, он играл в онлайновую игру “Call of Duty” (ему нравились и другие онлайновые игр, например, “World of Warcraft”). Он советовал своим соратникам пользоваться анонимным браузером
Внезапно в июле 2011 года обычно активный Брейвик затих. Его деятельность в социальных медиа прекратилась. Утром 22 июля он выложил на Ютубе видеоролик, призывающий товарищей встать под знамена борьбы. Несколько часов спустя он отправил свой манифест на 1000 электронных адресов, собранных через Фейсбук. В 15:25 он взорвал самодельную бомбу у здания администрации в центре Осло, убив восемь человек, а затем отправился на остров Утоя, где застрелил еще шестьдесят девять членов Норвежcкой рабочей партии на территории молодежного лагеря.
Кто именно получил манифест «2083», остается загадкой. В Британии его получили около 250 человек. Некоторые из них были подписаны [53] на очень популярную английскую страницу на Фейсбуке, на которую подписался и Брейвик в начале 2010 года, и которую он нахваливает в своем манифесте. Именно здесь начинается история Пола.
Лига английской обороны
Лига английской обороны (English Defence League) – это объединение распространяющихся по Европе разрозненных националистических движений нового типа. Их идеология довольно размытая, но она строится на беспокойстве о том, что масштабная иммиграция (особенно из мусульманских стран) разрушает национальную идентичность, и на убеждении, что правящая либеральная элита оторвана от реальной жизни и не знает или не хочет знать, как эти события влияют на простых людей. Обычно делается вид, что расизм тут ни при чем, а речь ведется исключительно о равенстве, демократии, свободе и традициях британской (в некоторых случаях христианской) культуры. Кроме того, считается, что исламские и британские ценности несовместимы друг с другом.
Со времен Второй мировой войны количество людей, являющихся членами официальных политических партий в Великобритании, сократилось с трех миллионов в 1950-х годах до полумиллиона в 2013 году. В отличие от традиционных политических партий, членство в ЛАО доступно для всех: не нужно ни денег, ни сил, ни времени. К 2012 году ЛАО превратилась в одно из наиболее известных неофициальных движений в Великобритании. Сторонники ЛАО проводят сотни демонстраций по всех странах и тысячами добавляются в сообщество на Фейсбуке. Это первая националистическая группа, которая сумела так быстро достичь успеха. На подъеме националистического движения в 1973 году, когда Великобританию раздирали страхи по поводу иммиграции, ультраправая партия «Национальный фронт» насчитывала порядка 14 тысяч членов. Примерно таким же было максимальное число членов Британской национальной партии в 2009 году. Этим партиям потребовались годы [54] целенаправленной агитации, чтобы достичь таких результатов. У ЛАО на это ушло несколько месяцев. К апрелю 2014 года страница ЛАО на Фейсбуке набрала более 160 тысяч лайков – столько же лайков у Лейбористской партии Великобритании. У ЛАО есть местные представительства в каждом регионе страны, а демонстрации, акции протеста и другие мероприятия происходят каждый месяц, потому что сторонники без труда перемещаются между виртуальным и реальным мирами. Ее масштаб и размах не соответствуют скромному происхождению – простая страница на Фейсбуке.
В марте 2009 года небольшая группа радикальных исламистов из Лутона заявила, что собирается провести акцию протеста против британского военного присутствия в Ираке и Афганистане во время парада в честь возвращения Королевского английского полка. Стивен Яксли-Леннон [55], известный под именем Томми Робинсон, узнал об акции протеста из листовок, которые регулярно раздавала группа людей рядом с принадлежащим ему солярием в центре Лутона. Хотя Томми не был ярым сторонником Британской националистической партии, поскольку не сильно интересовался политикой, его возмутил готовящийся протест. Вместе с парой друзей Томми [56] решил воспрепятствовать группе и поддержать солдат, чтобы показать всему миру, «что Лутон не находится во власти исламских экстремистов».
На той первой демонстрации, на которую вышло несколько десятков человек, началась потасовка, и история попала в местные газеты. Томми и его друзья решили создать свою группу, чтобы срывать собрания исламистских организаций Лутона и препятствовать вербовке их сторонников. Он позвонил паре своих знакомых, состоявших в небольших патриотических и националистических организациях, например, «Объединенный британский альянс» (“United British Alliance”). Они назвали свою группу «Народное объединение Лутона» (“United People of Luton”) и устроили вторую, более крупную, демонстрацию в июне 2009 года. На нее пришли сотни людей [57], в результате произошли стычки с полицией, девять человек были арестованы{13}.
Томми за 450 британских фунтов нанял оператора, чтобы снять короткий видеоролик о том дне, который он выложил на Ютубе. «На этот раз, – говорит он мне, сидя в пабе через дорогу от Скотленд-Ярда, – я зашел на каждый футбольный форум, в каждый чат и выложил видео». Он тут же стал получать одобрительные сообщения из разных уголков Великобритании. Вскоре после этого в пабе встретилось около десяти членов зарождающегося движения, чтобы обсудить планы на будущее. Они решили создать онлайновую организацию, чтобы ее деятельность достигла международного масштаба. Томми и его друг [58] зарегистрировались на Фейсбуке и создали новое сообщество, назвав его Лигой английской обороны.
Лайки
У Фейсбука нет равных, когда речь идет о нем, как об инструменте вербовки и организационной площадке для набирающего силу националистического движения, у которого нет денег и мало поддержки. Фейсбук открывает абсолютно новый мир. В течение нескольких часов после создания группы в ней состояли уже сотни человек. Томми вспоминает: «Это было какое-то безумие. В группу вступали люди со всей страны». Это дешевый и эффективный способ вербовать новых людей, сообщать информацию о предстоящих мероприятиях и делиться рассказами и фотографиями предыдущих акций. Девушка двадцати с лишним лет под псевдонимом Queen Lareefer, сторонница ЛАО, впервые зашла на страницу Лиги на Фейсбуке, когда увидела, что кто-то из ее друзей сделал репост одной из записей. Она вспоминает: «Люди говорили о том, что такого много на Фейсбуке, и я увидела, что кто-то лайкнул страницу ЛАО, поэтому я зашла на нее, мне она понравилась, я что-то прокомментировала, кто-то ответил, и я включилась в беседу». В следующем месяце она пошла на свою первую демонстрацию.
К концу 2010 года Лига английской обороны организовала через Фейсбук около пятидесяти уличных акций протеста по всей стране, на некоторые из них пришло целых 2000 участников. Хотя на сайте Лиги говорится, что ее члены выступают за мирные демонстрации, нередко эти встречи проходят в атмосфере алкогольного опьянения, жестокости, асоциального поведения, исламофобских лозунгов и арестов, часто случаются стычки с антифашистским движением Объединение против фашизма (UAF). Но Лига становилась все более известной [59], часто появлялась в СМИ, что, в свою очередь, привлекало еще больше людей на ее страницу на Фейсбуке и ее сайт.
Пока Томми колесил по стране, посещая ежемесячные демонстрации, Пол плыл по течению: в основном принимал наркотики и кутил. Однажды в 2010 году, летом, он увидел в ленте новостей на Фейсбуке, что один из его друзей «лайкнул» страницу Лиги английской обороны. Он рассказывает: «Я никогда прежде не слышал о них. Но название организации меня зацепило». Ему захотелось узнать подробности, поэтому он тоже нажал «нравится» и подписался на ежедневные обновления от этой организации.
Любой человек мог так же, как и Пол, одним щелчком мышки вступить в группу на Фейсбуке и выйти из нее тоже можно было просто в один клик. Но в группу вступало больше людей, чем выходило, и многие хотели сделать нечто большее, чем просто поставить лайк. Вскоре энтузиасты начали создавать собственные страницы и группы под именем ЛАО, стремясь организовать местные ответвления Лиги и собрать собственные демонстрации. Хотя руководство в 2010 году решило создать более формальную структуру быстро разрастающейся организации и учредить управляющие органы для местных и тематических подразделений, Лига осталась на удивление бесконтрольным, децентрализованным и свободным движением.
Но такая структура себя дискредитировала. К концу 2012 года первоначальный энтузиазм рядовых членов Лиги угас, поскольку они поняли, что для настоящих политических изменений необходимо нечто большее, чем болтовня в Интернете и демонстрации по выходным. А благодаря такой нечеткой иерархии, группа быстро распалась на несколько враждующих подгрупп и фракций. В начале 2013 года ЛАО была на грани исчезновения. Томми (который к этому моменту успел отсидеть в тюрьме за нарушение условий освобождения под залог, которые запрещали ему участвовать в демонстрациях) был изможден, завален угрозами убийства и готов все бросить. Потом, утром 22 мая 2013 года, два радикальных исламиста убили британского солдата по имени Ли Ригби, средь бела дня, прямо посреди многолюдного Южного Лондона. В течение нескольких недель после этого количество сторонников группы в Интернете очень выросло, а Томми оказался в центре внимания прессы. Он не мог все бросить.
Админы и модеры
Вскоре после того, как Пол вступил в группу ЛАО на Фейсбуке, он стал общаться с другими участниками и комментировать посты{14}. Его постоянное, четкое и агрессивное участие не осталось незамеченным со стороны старших по рангу участников, которые руководили страницей. Несколько недель спустя его пригласили в приватную группу на Фейсбуке, в которой состояли рьяные члены ЛАО, скрывающиеся под псевдонимами. Вскоре после этого ему предложили стать модератором, или «модером» страницы, посвященной устранению исламских экстремистов. Для Пола это был важный шаг. Он стал частью чего-то важного еще до того, как сам это осознал.
Будь то закрытый или открытый форум, кому-то нужно контролировать весь этот хаос и управлять характером беседы. Это очень важная роль, поскольку у вас появляются полномочия банить пользователей, удалять или редактировать сообщения других людей. К началу 2012 года в группе, которую администрировал Пол, число участников достигло 1000. У Пола появилась не только возможность выражать свое мнение и платформа для этого, но и растущее влияние и ответственность. «Мне это очень нравилось, – говорит он. – Я часами сидел там – писал, следил, редактировал».
Управление группами на Фейсбуке и аккаунтами в Твиттере – это очень ответственное занятие в националистической группе. Когда убили Ли Ригби, Томми немедленно связался с людьми, которые вели страницы Лиги в социальных сетях. Он попросил администратора аккаунта ЛАО в Твиттере, чтобы тот опубликовал призыв к вооруженной борьбе. Примерно в 18:30 появилось объявление:
Лидер ЛАО Томми Робинсон сейчас на пути в Вулидж. Друзья, выходите на улицы. С НАС ХВАТИТ.
Сотни пользователей ретвитнули это сообщение, чтобы его увидели тысячи других людей. Сторонники ЛАО быстро начали собираться на юго-востоке Лондона.
Администратор аккаунта ЛАО в Твиттере – это вежливая шестнадцатилетняя девушка по имени Бекки. На момент написания этой книги ее регулярные сообщения с информацией о важных событиях и демонстрациях читали около 35 тысяч человек, подписанных на официальный микроблог ЛАО. Как и Полу, Бекки предложили выполнять эту функцию, когда предыдущий администратор аккаунта ЛАО в Твиттере заметил, что она регулярно публикует актуальные сообщения и ссылки на своей личной странице, и пригласил ее помочь ему. После «испытательного срока», в течение которого за ней наблюдал другой администратор, ее сделали постоянным администратором. Это важная и напряженная работа, она говорит: «Иногда я работаю с того момента, как проснулась, до того момента, когда иду спать». Она пишет в Твиттере, даже когда встречается с друзьями: «Их это не раздражает. Они знают, чем я занимаюсь, и понимают меня». Она серьезно относится к своим обязанностям, тщательно обдумывая каждое сообщение, чтобы задать верный тон. «Я не могу представить, что буду заниматься чем-нибудь еще – мне нравится то, что я делаю».
У страницы ЛАО на Фейсбуке восемь администраторов, каждый из которых отвечает за поиск и публикацию актуальных статей, информационную поддержку предстоящих демонстраций, удаление неуместных комментариев, ответы на личные сообщения, выражение благодарности сторонникам организации и обезвреживание троллей. «У нас их много», – говорит один из администраторов. По словам Хел Гоуэр [60], ассистентки Тома Робинсона (хотя точнее было бы называть ее «устранительницей проблем»), больше всего времени администраторы страницы ЛАО на Фейсбуке тратят на то, чтобы убрать расистские комментарии. Эту задачу усложняет тот факт, что на страницу подписано множество противников лиги, которые маскируются под фанатов, но их единственная цель – создавать проблемы. У каждого администратора борьба с ними занимает около часа в день.
Руководители организации тщательно следят за тем, как администраторы и модераторы выполняют свои обязанности, поскольку это очень важно. В первую очередь, приходится беречь пароли, как зеницу ока. В 2010 году член одной из фракционных групп смог убедить администратора местной страницы ЛАО на Фейсбуке дать ему пароль. Новичок быстро изменил пароль, заблокировал предыдущего админа и захватил страницу. Томми Робинсон целых две недели не мог вернуть себе контроль над страницей, но в конце концов он сумел узнать новый пароль. Я спросил его, как ему это удалось.
«Несколько наших ребят взялись за это и узнали пароль», – рассказывает он.
«Как именно им удалось это сделать?»
«Мы просто сделали все возможное, чтобы вернуть себе страницу», – отвечает он.
Пол, как человек, которому доверили пароль, стал проводить в группе все больше и больше времени, рассказывая о событиях и создавая виртуальную сеть друзей. В этом общении было столько же политики, сколько личного. В группе возникло чувство солидарности. «Мы все выступали против одних и тех же вещей, мы чувствовали себя командой, которая может что-то изменить», – говорит он. Но виртуальное сообщество тоже может сильно повлиять на человека. Чем больше времени он проводил в сети, тем более радикальными становились его взгляды. Его начали очень беспокоить исламисты и та угроза, которую они создавали: «Я узнал, насколько хитроумная у них тактика, как они пытаются постепенно лишить нас собственной идентичности, захватить контроль над нашей политикой». Именно здесь, на этих насыщенных спорами и агрессией страницах Фейсбука, он впервые начал напрямую общаться с мусульманами. Они показались ему такими же озлобленными, каким был он сам. Каждое столкновение с ними, казалось, подталкивает его к еще большей агрессии и нападкам. А его соперники еще сильнее хотели дать ему отпор. «Гады! Ущербные твари», – выплескивает он свой гнев, вспоминая «сражения», в которых участвовал. Эти онлайновые перепалки были важной частью повседневной жизни Пола, они занимали все больше и больше его времени. «Сколько времени в день ты, в среднем, проводил в Интернете?» – я задал ему этот вопрос. На что он ответил: «Если бы я подсчитал, меня бы, вероятно, шокировала эта цифра». (Позже он пришел к выводу, что проводил в Интернете 90 % времени.) «У меня практически не оставалось времени ни на что и ни на кого другого», – говорит он, признаваясь, что в то время превратился в «какой-то степени в социофоба». Он все меньше и меньше разговаривал с родителями, потому что общение с ними казалось ему «таким нудным», по сравнению с беседами в Интернете. По мере того, как развивался его интернет-профиль, его реальная жизнь приходила в упадок.
Мы с Полом немного побродили по его городку. Там не так-то много занятий. Пол рассказал мне, что хотел бы заняться политикой или чем-нибудь в этом роде и переехать в город побольше, но у него практически нет опыта работы, навыков и денег, поэтому он понимает, что у него очень мало шансов. Он сказал, что не так давно он прошел мимо группы сторонников ЛАО. Он не стал к ним подходить и разговаривать. В Интернете он был уважаемым членом националистического сообщества, у которого множество друзей и знакомых по всему миру. В реальной жизни он был никем.
Битва за киберпространство
В начале 2012 года Пол решил сражаться сам по себе. Ему стало казаться, что объединение традиционных националистических партий – это скучно и старомодно. Он не стал довольствоваться таким положением дел и, уверенный в собственном искусстве убеждения, основал новое движение. Он несколько недель учился, как делать видео, и создавал собственный блог и учетные записи в Твиттере и на Фейсбуке. Пол потратил какое-то время, чтобы убедиться, что его фото и видео работали, как надо. «Я пытался создать символ, который бы сразу бросался в глаза – что-нибудь однотонное». Его опыт администрирования страницы на Фейсбуке подсказал ему создать конспиративный, анонимный профиль, где он мог вести себя более открыто и не бояться расправы.
Пол оказался втянутым в интернет-борьбу между националистами и антифашистами (антифа). Ультраправые и антифашисты раньше сталкивались на улице, они и сейчас время от времени так делают, но теперь в основном стычки происходят в Интернете. Группы антифашистов следят за каждым шагом Лиги английской обороны и других людей, таких как Пол, постоянно наблюдают за их ключевыми учетными записями, пытаются проникнуть в их сообщества и делают снимки экрана (скриншоты) всего, что им кажется противоречивым, оскорбительным или противозаконным, чтобы тут же опубликовать их или даже отправить полицейским.
Дольше всего существует группа “Expose” (сокр.
В антифа много активистов нового типа. Майки Свейлс был в группе с самого начала. Я связался с ним через Фейсбук. «Мы просто обычные люди, – сказал он, – матери, отцы, сыновья и дочери. Мы ищем проявления расизма, ненависти и ксенофобии и вместе с другими антифашистами пытаемся показать остальным, кто и что стоит за ЛАО и всеми отколовшимися от нее группами». Антифашисты проводят в сети столько же времени, сколько Пол. Один народный дружинник зарегистрирован на сервисе Твиттер под ником @Norsefired. Он следит за деятельностью ЛАО и публикует около сотни твитов в день, «создавая трудности, выявляя и высмеивая радикальные группы». Как и Пол, он попал в ряды антифашистов случайно, когда поймал одного пользователя в Твиттере на том, что тот является членом оппозиционной группы, и обнаружил, что у одного из агрессоров была ссылка на ЛАО. И, как и Пол, он считает, что проводит слишком много времени в Интернете: «Моя девушка постоянно капает мне на уши, что я должен по-другому проводить свободное время, более рентабельно». @Norsefired считает, что псевдоним позволяет ему более напористо бороться со своими противниками. Он уверен, что в реальном мире он «вряд ли стал бы противостоять Лиге английской обороны. Но под маской Norsefired можно быть довольно прямолинейным, решительным, язвительным». Один из его любимых приемов заключается в том, чтобы «занимать» время сторонников ЛАО, пользующихся сервисом: у него несколько подставных аккаунтов в Твиттере, чтобы охватить как можно больше представителей ЛАО, и он публикует провокационные сообщения и новости во всех них одновременно. Один из членов сообщества “Expose”, Алекс, объясняет, что юмор – это очень важная часть их деятельности: «В основном я стебусь. У меня большой архив фотографий и видео, чтобы издеваться над правыми». Их разнообразные стратегии бывают довольно эффективными. Когда пошел слух, что модель Кэти Прайс поддерживает ЛАО, Алекс сумел связаться с ней и убедил ее публично опровергнуть это утверждение.
Если вы антифашист, то настоящая удача для вас – проникнуть в «закрытую» группу (в которой требуется приглашение или пароль). Для этого антифашисты часто создают подставные аккаунты (или «клоны») и притворяются, что разделяют идеалы ЛАО. Иногда у одного человека десятки разных аккаунтов, зарегистрированных от имени разных людей, у которых разные друзья. Я разговаривал с активистом, который провел два года, тщательно создавая свою сеть «клонов», делая репосты нужных записей, выкладывая соответствующие комментарии, добавляя друзей. Большинство форумов и страниц, как принадлежащие ЛАО, так и антифашистские, утопают в подставных аккаунтах. По словам Томми Робинсона [62], почти в каждую группу ЛАО проникли «и отколовшиеся от лиги ультраправые, и ультралевые активисты». Я спросил его: «А ваши люди тоже проникают в чужие группы?» Кажется, он немного смутился: «Ну, может быть кто-то и делает что-то подобное, хотят разузнать, что они говорят о нас, но я не прошу их об этом».
В действительности, этим занимаются и те и другие. Недавно в одном из сообществ “Expose” выявили сторонницу ультраправого движения, который вступил в 650 групп на Фейсбуке, включая сотни левых и антифашистских групп. Сначала она, чтобы заслужить доверие антифашистов, выкладывала соответствующие комментарии, а затем стала вести себя неброско и тихо наблюдала за происходящим, чтобы собрать информацию о тактике и мишенях антифа. С другой стороны, шпионаж – это вечная проблема для ультраправой организации “Casuals”, которая начиналась с футбольных хулиганств. В прошлом году антифашисты организовали группу-ловушку «Свободу Брайфилд-5» (в поддержку заключенных в тюрьму членов ЛАО), в которую вступило несколько энтузиастов из “Casuals”, делясь ценной информацией. «Некоторые из нас ничего не узнали за три года слежки, которую ведут эти интернет-фрики», – в бешенстве написал Джон Stabby Марш остальным членам “Casuals” в блоге.
Некоторые из подобных групп поражают сложностью своей структуры. Например, группа “Cheerleaders” представляет собой необычную смесь мусульман, атеистов, моделей и бывших солдат: в основном все они женщины и преимущественно опытные программисты. Ближе всех к позиции лидера в этом коллективе без руководителей, вероятно, Чарли Флауэрс, бывший панк-рок-музыкант слегка за сорок, который сначала поддерживал ЛАО, но ушел из лиги, когда ее деятельность перетекла в более радикальное русло. Группа “Cheerleaders” нацелена на выявление любого экстремизма в Интернете. Несколько десятков участников со всего мира часто встречаются в закрытой группе на Фейсбуке, чтобы составить план действий. Оппозиционеры часто называют их «кибер-бандитами». Это довольно несправедливо: хотя они время от времени часто за деньги действуют в соответствии со своими убеждениями, они пользуются законными методами, пусть и слегка коварными. Чарли сумел добиться закрытия нескольких интернет-сайтов, разместив на своей странице уведомление о необходимости соблюдения Закона об авторском праве в цифровую эпоху, а затем дожидался, пока враги не сделают скриншот и не используют его без разрешения, и тут же отправлял жалобу. Конечно, они могли подать апелляцию, но для этого необходимо было подать публичное заявление, содержащее реальные имена и адреса, чего многие блогеры пытаются избежать. «Мощное оружие, если грамотно им пользоваться», – усмехается Чарли. Самой странной хитростью, которую я наблюдал на Фейсбуке, была страница, которую создал кто-то, назвавшийся антифашистом, вскоре после убийства Ли Ригби. Она называлась «Ли Ригби заслужил это». Администратор, выложивший свою фотографию, заявил: «Я работаю на “Hope not Hate” [антифашистская группа] и коммунистическую партию». Он продолжил: «Я считаю, что Ли Ригби превратился в ультраправого мученика, а его смерть служит оправданием жестокости и насилию ЛАО. Я хочу возглавить коммунистическую революцию, захватить улицы Великобритании и объявить эту страну Советским Союзом Британии». Настоящий владелец этой страницы был вовсе не антифашистом, а радикальным ультраправым, который (по моему мнению) рассчитывал натравить членов ЛАО на антифашистские группы. Хотя намерение было довольно прозрачным, это сработало: страница часами бурлила от ненависти. Пользователь Дейв грозился «закопать долбаный череп этого мерзкого выродка», а некий Кевин заявил, что найдет домашний адрес владельца страницы: «Попробуй пережить следующую неделю, сука».
Все эти ухищрения приводят к тому, что выяснить, кто есть кто, практически невозможно. Фияз Мугал, глава организации “Tell Mama”, которая ищет и фиксирует случаи проявления ненависти к мусульманам, теперь нанимает интернет-детективов, черпающих информацию из открытых источников, чтобы найти реальных людей и их круг контактов. И даже после этого, по его словам [63], они уверены в своей правоте только на 60 %. Попытка выявить чью-то личность и привязать к ней деятельность в Интернете – задоксить кого-то – это распространенная, но довольно спорная тактика, применяемая обеими сторонами, она нарушает этику поведения в Интернете и может очень повредить человеку, которого раскрыли. Две главные группы антифашистов SLATEDL и “Expose” поссорились на тему того, насколько допустимо публиковать домашие и рабочие адреса и преследовать людей в реальной жизни. Майки из “Expose” сказал мне, что доксинг – это «абсолютно запретная территория, и он никогда не будет разрешен в группе». Хел Гоуэр, напротив, поведала мне, что кто-то из “Expose” выложил на странице в Фейсбуке ее личные данные, которые были взяты из реестра юридических лиц. (Я думаю, что это был Майки: он сказал мне, что они публикуют только ту информацию, которая уже находится в открытом доступе, а реестр юридических лиц вполне подпадает под это описание.)
Самый скандальный доксинговый сайт называется “RedWatch”, он был создан в 2001 году. Заявленная цель [64] – поиск и установление личности деятелей левого крыла. Там публикуются адреса, места работы, имена детей и другая добытая информация о тех, кто, по мнению правых радикалов, виновен в оскорблениях и угрозах в адрес «британских националистов и их семей». Там нечасто появляются обновления [65], но он хорошо известен в сети. В 2003 году в машины двух людей, информация о которых была опубликована на этом сайте, кинули бутылки с зажигательной смесью. Пол и @Norsefired боятся доксинга, но у них разные поводы для беспокойства. Пол бы никогда не стал пользоваться настоящим именем в Интернете (хотя, по его словам, ему хотелось бы) из-за того, что ему часто угрожают убийством. @Norsefired опасается, что его имя появится на сайте “RedWatch”. Он подчеркивает, что я не должен выдать никаких данных, которые могли бы указать на его личность. У тех, кто занимается доксингом, нет тормозов [66], но часто полиция практически ничего не может сделать, если нет прямых и конкретных угроз в адрес жертвы. Люди идут на невероятные ухищрения [67], чтобы добыть информацию. В 2010 году две группы хакеров, “ZCompany Hacking Crew” и “TeaM P0isoN”, сумели взломать профиль ЛАО на Фейсбуке и захватили контроль над главной страницей. В следующем году команда “TeaM P0isoN” снова взломала страницу ЛАО и опубликовала данные о руководителях группы: номера телефонов, адреса электронной почты, домашний адрес и даже логины с паролями от административных аккаунтов (включая довольно забавные пароли, некоторые из которых: Cameron, Winston1066, Anglosaxon1 и allah666).
Пока я общался с Полом, он показал мне, как антифашист попытался (и почти преуспел в этом) задоксить его. Ему стало казаться, что он в осаде. «Думаю, что мои взгляды могут стать еще более радикальными из-за того, что эти люди делают со мной», – говорит он. «Я не жестокий человек. Но я мог бы спокойно и с удовольствием наблюдать, как эти подонки страдают».
Подведение итогов
Многие националисты испытывают полное отторжение, разочарование и злость по отношению к традиционной политике, и иногда у них есть на то веские основания. Когда сидишь с Полом в старом пабе, кажется, что Вестминстер где-то далеко-далеко отсюда. Queen Lareefer ни разу не голосовала, пока не стала членом ЛАО: «Мне стыдно, что я принимала демократию как должное». Томми Робинсон ушел из ЛАО в конце 2013 года, чтобы попытаться воплотить свои идеи в менее агрессивной форме. Он начинал свой путь [68] с футбольного хулиганства, а теперь планирует создать свою группу политических исследований для трудящихся. Во что бы ни верили эти люди, Интернет и социальные сети сделали политику доступной и привлекательной для бесчисленного множества граждан, и это хорошо.
С другой стороны, та же движущая сила позволяет сотням небольших, часто закрытых, сообществ и личностей окружить себя информацией и людьми, подтверждающими их взгляды на мир, а также предоставляет ярым расистам и ксенофобам платформу для быстрого и эффективного распространения своих идей. Создание собственной реальности – это не новшество [69], но сейчас гораздо легче, чем когда бы то ни было, попасть в собственноручно созданный капкан. Националисты и антифашисты окружают себя информацией, которая подтверждает их собственные мысли. Это может направить людей на опасный путь. Брейвик убедил себя, что Норвегия на грани разрушения. Эхо-камера Пола убедила его в том, что белые – «это красивое, умное, артистичное, творческое, великодушное», но в настоящее время «крошечное меньшинство», поскольку миллионы мигрантов («глумливых, жестоких наркоторговцев») захватывают Англию. Во вселенной Пола (существующей на мониторе) такова жизнь. Я напоминаю ему, что в Британии 85 % населения – белое, но он не верит. Пол искренне убежден, что он стоит на страже страны и культуры, которая столкнулась с угрозой радикального ислама. Антифашисты убеждены, что по всей стране маршируют фашисты, что каждый член ЛАО – скрытый расист и жестокий отморозок, и что мы столкнулись с угрозой возрождения фашизма в стране. Реальность гораздо более многогранная, но в своих изолированных вселенных обе стороны правы. В своих личных эхо-камерах они превратили друг друга во врагов и демонов. Никто из них не является настолько плохим, каким его считает другая сторона.
За месяцы общения я постарался понять, какая из этих сил – эхо-камера или общественное мнение – сильнее всего повлияла на Пола. В Интернете он всегда вел себя жестко и агрессивно, хотя он был явно горд тем, что у него была возможность высказаться в публичных дебатах. Хотя Пол сказал мне, что считает Брейвика «героем», он, несмотря на все свои экстремистские высказывания, также однозначно отверг возможность самому причинить кому-то боль. Но меня обеспокоил вопрос, к чему все это могло его привести. Множество людей извергают ненависть в Интернете. Хотя лишь небольшой процент из них когда-либо совершит преступление, практически невозможно предсказать, кто это будет. И все же при первой личной встрече я немного успокоился. Резким высказываниям Пола обычно предшествовали извинения. Для него Интернет и реальный мир были абсолютно не взаимосвязаны.
Но когда Пол внезапно исчез, я начал беспокоиться. Я испугался, что оба его мира разрушены: возможно, его вычислила полиция. Или произошло что-то еще хуже. Два месяца спустя я получил электронное письмо с незнакомого ящика. Пол никуда не делся, ему просто нужна была передышка. «Я слишком переполнился ненавистью, стал превращаться в параноика, это все проникало в мою кровь, мои кости», – говорит он. Он чувствовал, что не справляется с напряжением, и беспокоился о том, как на него подействуют нападки оппонентов. Он решил уничтожить созданного цифрового Пола: «Это было трудно, потому что я хочу иметь возможность высказаться».
Последней вестью от Пола было то, что он создал новую интернет-личность, женщину, и активно развивает ее профиль, публикуя комментарии в соответствующих разделах политических веб-сайтов. Постепенно, ненавязчиво, но очень осмотрительно он пытался привлечь на свою сторону новых людей по ту сторону экрана.
Глава 3
«Ущелье Голта»
Мы, шифропанки, стремимся к созданию анонимных систем.
Большой, заброшенный ресторан «Пицца Экспресс» на севере Лондона – это необычное место для начала революции. Но семьдесят из нас пришли послушать Амира Таки, который выступал с лекцией о том, как криптовалюта биткоин изменит мир. Мы соседствовали с дюжиной немного смущенных обитателей, недавно поселившихся в этом помещении. По залу передавались банки лагера, а в воздухе висела завеса сигаретного дыма, которая придавала всему мероприятию дух бунтарства, особенно для некурящих обывателей, типа меня. Воцарилась тишина, и перед нами появился небритый мужчина с короткими темными волосами и жидким хвостиком. Амиру около двадцати пяти лет, но его уже считают одним из самых одаренных программистов в этой компании. В 2014 году журнал Forbes назвал его одним из тридцати лучших предпринимателей, которые моложе тридцати лет, в мире. Ему часто предлагают высокооплачиваемую работу в сфере технологий, но он предпочитает жить в «техно-индустриальной колонии» “Calafou” в Испании. Он уже более четырех лет денно и нощно занимается программным обеспечением для биткоинов и, вероятно, знает об этой странной новой валюте больше, чем кто бы то ни было. Он собрался поведать нам о своем новейшем проекте для биткоинов – о неком кошельке “Dark Wallet”.
Причина, по которой Амир и так много ему подобных восторгаются биткоинами, заключается в том, что у этой интернет-валюты огромный потенциал. Биткоин – это всего лишь уникальная последовательность цифр. Она не обладает собственной ценностью, не привязана к какой-либо реальной валюте. Ее сила и ценность строится на том, что люди верят в нее и пользуются ею. Любой человек может скачать биткоин-кошелек на свой компьютер, купить биткоины за реальные деньги и покупать/продавать с их помощью товары и услуги (ассортимент которых постоянно растет). Это так же просто, как отправить электронное письмо. Транзакции безопасны, быстры и бесплатны, никакие инстанции не отслеживают поток средств, нет посредников, отрезающих себе кусочек. Вам даже не нужно называть свое настоящее имя, чтобы открыть счет. За биткоины никто не отвечает и отвечают все.
Биткоины были представлены миру в 2009 году в открытом сообщении, разосланном по эксклюзивному списку рассылки для криптографов. Валюта стала быстро развиваться, и вскоре превратилась в метод оплаты на интернет-рынке наркотиков “Silk Road”. Все больше людей меняло биткоины на доллары, что привело к росту обменного курса примерно с 0,001 долларов в октябре 2009 до 100 долларов в апреле 2013. В октябре того же года официальный представитель Федерального резерва США обмолвился, что биткоин может когда-нибудь превратиться в «полноценную валюту», и в течение следующего месяца стоимость одного биткоина подскочила до 1000 долларов. Каждый день через биткоины [70] проходят миллионы долларов. В некоторых частях мира можно жить, пользуясь только биткоинами.
Невероятная популярность биткоинов привела к инвестициям, появлению обменников и даже банкоматов. Многие члены биткоин-сообщества включились в сложные переговоры с правительством и руководящими структурами по поводу возможности пользоваться новой цифровой валютой наравне с традиционной. Полуофициальный орган “Bitcoin Foundation”, представляющий интересы новой валюты, был основан в 2012 году. Его создавали для стандартизации развития, необходимого для поддержания безопасности и эффективности системы. Хотя фактически никто не руководит биткоинами, организация “Bitcoin Foundation”, вероятно, ближе всех к тому, чтобы считаться руководящей инстанцией. В 2013 году ежегодная конференция, организованная “Bitcoin Foundation”, прошла под названием «Платежи будущего», что отражает точку зрения множества пользователей, считающих, что биткоин может стать частью системы. Но почему не все того же мнения?
Амир начинает рассказывать о кошельке “Dark Wallet”, описывая некоторые технические сложности, с которыми ему пришлось столкнуться, но вскоре он оказывается втянутым в полемику. «Биткоины – это не сраная платежная инновация, – кричит он, – биткоины – это политический проект».
«Может быть, нам следует сотрудничать с правительством? – предлагает кто-то из зала. – Разве это не поспособствует распространению биткоинов?»
«Нет! – отвечает Амир. – Правительство – это просто большая шайка бандитов! Нельзя помогать гангстерам! Сейчас именно мы должны проявлять инициативу. И мы никому не отдадим руль».
Для таких, как Амир, биткоины – это сражение в более масштабной битве за право на анонимность и свободу в Интернете. Амир считает, что у человека должна быть свобода быть в Интернете, кем угодно, говорить, что угодно, и делать, что хочется, без цензуры или контроля. И подобная свобода приведет к политической революции. Он шифропанк.
Список рассылки
Однажды в конце 1992 года [71] вышедший на пенсию бизнесмен Тим Мэй, математик Эрик Хьюз и программист Джон Гилмор (создатель Alt-иерархии
При первой встрече Мэй поделился [73] своей точкой зрения с восхищенной командой бунтарей, длинноволосых мужчин двадцати-тридцати с лишним лет. «Если правительство не сможет следить за вами, – говорил он, – оно не сможет вас контролировать». К счастью, по словам Мэя, возможности современных вычислительных систем могут лучше обеспечить свободу личности, чем созданные человеком законы: жесткие правила математики и физики, действующие на программное обеспечение, невозможно отменить. «Политика никогда никому не предоставляла свободу на длительный срок и никогда не предоставит», – написал он в 1993 году. Но компьютерные системы могут[74]. Необходимо лишь разработать новое програмное обеспечение, которое помогло бы обычным людям избавиться от слежки правительства. Для поиска решения была создана специальная группа.
Вскоре члены группы стали каждый месяц встречаться в офисе компании Cygnus Solutions, которую незадолго до этого основал Гилмор. На одной из первых встреч в 1992 году Джуд Милхон, писавшая статьи для журнала Mondo 2000 под псевдонимом St Jude, назвала набирающее силы движение «шифропанками» с отсылкой к поджанру фантастики – киберпанку, популярному среди таких писателей-фантастов, как Уильям Гибсон. Название закрепилось. «Честно говоря, это был своего рода маркетинговый ход, – рассказал мне Мэй по телефону, – из той же серии, что маска Гая Фокса, которую носят хактивисты Анонимус».
Группа начала разрастаться. Эрик Хьюз решил составить список рассылки, чтобы доносить информацию до других заинтересованных сторон за пределами области залива Сан-Франциско. Список разместили на сервере[75], который обслуживал личный интернет-сайт Гилмора toad.com. Первое сообщение, появившееся там даже до вступительной речи Хьюза, было цитатой выступления математика Чака Хэммилла в 1987 году под названием «От арбалетов до криптографии: разрушение государства с помощью технологии». Это выступление задало тон дальнейших событий: «Потратив некоторое время, деньги и усилия, я мог бы постараться убедить государство отказаться от слежки и всех видов цензуры. Я могу научить каждого заинтересованного либертарианца, как с помощью криптографии избавиться от всего вышеперечисленного самостоятельно», – написал Хэммилл. К рассылке быстро присоединились сотни подписчиков, которые вскоре стали писать каждый день: они обменивались идеями, обсуждали планы, предлагали и тестировали шифры. Этот удивительный список рассылки предвосхитил, разработал или изобрел практически каждый прием, который теперь применяют пользователи, чтобы избежать правительственного контроля. Тим Мэй, помимо всего прочего, предложил[76] создать безопасную криптовалюту, средство анонимного пользования сетью, нерегулируемый рынок (который он назвал
Шифропанки были бунтарями: противоречивые, радикальные, неуступчивые, но при этом прагматичные. Они действовали. Кто-то писал часть программного кода, добавлял его в рассылку, а другие тестировали и дорабатывали его. Когда Хьюз создал анонимный ремейлер [77], который позволял обмениваться электронными письмами без возможности отслеживания, другая влиятельная персона в списке, Хэл Финни, устранил обнаруженный изъян, а затем поделился своей доработанной версией. Как пишет Энди Гринберг, описывая историю доносительства, шифропанки больше почитают креативность, чем теоретизирование. Именно Хьюзу принадлежит[78] изречение, которое стало характеристикой всей группы: «Шифропанки пишут код».
Более того, код, который они хотят написать, должен быть зашифрованным. Шифрование – это наука и искусство хранить секреты от посторонних и открывать их нужным людям. Со времен Римской империи и до 1970-х годов шифрование строилось на принципе «единого ключа», когда один и тот же ключ использовался и для зашифрования, и для расшифрования сообщения. В современных вычислительных системах шифрование было гораздо более искусным, но в его основе был тот же принцип: если вам нужно общаться с кем-то по закрытому каналу, вам по-прежнему необходимо было сообщить собеседнику код, что возвращало вас к той же проблеме, с которой вы начали. Два математика из Массачусетского технологического института, Уитфилд Диффи и Мартин Хеллман, в 1976 году решили эту проблему, создав систему, которая получила название «шифрование с открытым ключом». У каждого пользователя есть свой персональный шифр, состоящий из двух «ключей», которые отличаются друг от друга, но математически связаны друг с другом через общее простое число. Эта система сложна с математической точки зрения, но суть ее проста. Она предполагает, что вы можете делиться своим «открытым» ключом с кем угодно, и человек сможет расшифровать сообщение, но у него получится бессмыслица, которую можно разобрать только с помощью вашего секретного «персонального» ключа. Шифрование с открытым ключом расширило [79] потенциальные границы применения шифрования, поскольку внезапно у людей появилась возможность отправлять друг другу зашифрованные послания без необходимости передавать секретный код для дешифровки, а также без необходимости встречаться когда-либо. Вплоть до начала девяностых эффективная система шифрования была исключительной прерогативой правительства. В США в 1976 году ее даже объявили «военной тайной» и запретили без разрешения выдавать ее кому-либо.
По мере того как все большее число людей проникало в киберпространство, правительство США проявляло все больше интереса к тому, чем они там занимаются. В 1990 году ФБР организовало жесткую охоту на хакеров, известную как операция «Солнечный дьявол». Вскоре после этого, в начале 1991 года, в Сенате был предложен законопроект, согласно которому поставщики услуг электронных средств связи были обязаны передавать личные данные пользователей. (Ключевое положение, S. 266, было выдвинуто тогдашним председателем Юридического комитета Сената США сенатором Джо Байденом.) Что еще хуже, в 1993 году правительство США анонсировало “Clipper Chip” – систему кодирования сообщений в Интернете, все ключи к которой были бы у Агентства национальной безопасности.
Многие из первых пользователей сети сочли это попыткой правительства США контролировать киберпространство, которое до того момента находилось за пределами государственного контроля. Фил Циммерман, активный противник ядерной энергетики и программист, опасался, что цифровые технологии могут уничтожить личное пространство человека, вместо того чтобы освободить его. Много лет Циммерман мечтал создать основанную на открытом коде систему шифрования для широких масс, чтобы политические активисты могли выступать без бдительного надзора со стороны властей. Однако, совмещая внештатную работу и воспитание двоих детей, он так и не нашел времени на осуществление своего замысла. Узнав о готовящихся изменениях в законодательстве, он судорожно поспешил закончить свой проект, в процессе чуть не лишился дома. Когда Циммерман создал свое программное обеспечение в 1991 году, он выложил его в сеть, – в одну из групп в
Нет нужды говорить, что правительство США не было этому радо. Власти полагали, что если очень многие люди будут пользоваться эффективной системой шифрования, такой как PGP, службам безопасности придется очень трудно. Британское правительство также с беспокойством наблюдала за ситуацией. Сэр Дэвид Оманд, который в то время работал на Центр правительственной связи Великобритании, очень хорошо помнит то время: «Нас очень волновало распространение эффективных систем шифрования, таких как PGP». Британские власти даже хотели последовать примеру Франции и взять контроль над шифрованием в свои руки. В конце концов, они решили этого не делать [81]: когда Циммерман выложил исходный код в сеть, убрать его из открытого доступа уже не представлялось возможным. Кроме того, становилось очевидным, что технология шифрования была необходимым условием для здорового развития и расширения Интернета, особенно в сфере электронной торговли и коммерции. Чем выше безопасность соединения, тем больше людей будут ему доверять. Правительство США решило иначе. Циммермана, выложившего код программы PGP в сеть, власти обвинили в экспорте военной технологии. Таможенная служба США инициировала расследование, пытаясь привлечь Циммермана к ответственности за нарушение Закона о контроле над экспортом вооружений.
Борьба, развязавшаяся вокруг шифрования, вошла в историю как Криптовойна. В ней участвовали те, кто считал, что у граждан должно быть право на эффективное шифрование, и правительство, которое было с этим несогласно. Для Мэя, Гилмора и Хьюза доступная система шифрования была средством достижения конечной цели. Шифропанки надеялись и верили, что их усилия в конечном итоге приведут к экономической, политической и социальной революции. Их рассылка была напичкана политическим радикализмом. В 1994 году Мэй сделал рассылку [82] своего «Шифрономикона», манифеста шифропанковского мировоззрения. В нем он объяснял, что «многие из нас явно выступают против демократии и надеются, что шифрование поможет избавиться от так называемого демократического правительства по всему миру». В целом шифропанки были ярыми либертарианцами, убежденными в том, что слишком много решений, которые привели к ограничению свободы человека, было принято выбранным демократическим правительством. Шифропанкам рекомендовалось читать [83] культовые научно-фантастические романы 1984 года «Наездники шоковой волны» и «Истинные имена», работу Дэвида Чома «Безопасность без идентификации: системы обработки запросов, которые могут превратить Большого брата в атавизм» и, прежде всего, «Атлант расправил плечи». В шедевре Айн Рэнд самые успешные граждане антиутопического американского общества отказываются платить налоги и уходят в «Ущелье Голта», тайное сообщество, жители которого стремятся достичь величия. Мэй надеялся увидеть похожие «виртуальные районы», где люди могли бы договариваться друг с другом и построить экономику без участия государства.
Список рассылки стал любимым средством общения сотен талантливых программистов и хакеров по всему миру, многие из которых с его помощью узнали о шифровании, а затем переиначили мировоззрение Мэя на свой лад. Один из них – программист под псевдонимом Proff, который присоединился к списку рассылки в конце 1993 или начале 1994 года. Его тут же затянула бурная и агрессивная манера общения, свойственная шифропанкам: оскорбление новичков, беспощадная критика в адрес технических знаний остальных и создание сценариев падения правительства. Когда глава Фонда электронных рубежей (
Proff, как стало известно, был одаренным молодым австралийским программистом по имени Джулиан Ассанж. Хотя Ассанж был либертарианцем, он не разделял бессовестный элитизм Мэя: в «Шифрономиконе» Мэй пренебрежительно отзывался о «непродуктивных» гражданах, «обывателях городских кварталов» и, наиболее запоминающееся, «невежественных 95 %». В одном из своих последних сообщений в рассылке Ассанж написал (вероятно, в знак несогласия с Мэем): «95 % населения, которые ведут себя как стадо, никогда не были моей мишенью и не должны быть вашей. Меня волнуют те 2,5 %, которые находятся по ту сторону нормального». (Когда я спросил Мэя, считает ли он Ассанжа «настоящим» шифропанком, тот ответил: «Да, абсолютно. Я считаю его одним из нас [85]. Он что-то делает, что-то исправляет, что-то создает».)
Нелюбовь Мэя к правительству – это, вероятно, продукт мыслительной деятельности и жадного чтения. Для Ассанжа основным стимулом были эмоции. В 1991 году его арестовали за взлом австралийской телекоммуникационной компании Nortel, тогда у него был псевдоним Mendax. Хотя он избежал тюремного заключения, угроза уголовного преследования висела над ним более двух лет, пока он в 1994 году не признал себя виновным в двадцати пяти фактах хакерства. Позже он писал[86], что эта ситуация позволила ему: «Увидеть, что скрывается под оболочкой, в которую образованные люди обещают себе не верить, но все равно слепо верят в нее всем своим сердцем!»
Ассанж увидел, что шифрование может использоваться как для защиты, так и для нападения. Он решил, что анонимность, обеспечиваемая шифрованием, поможет и побудит борцов за правду раскрывать государственные тайны. Для Ассанжа криптография была инструментом, который помог бы сделать органы власти более открытыми, прозрачными («посмотреть, что скрывается под оболочкой»), ответственными и, возможно, в процессе свергнуть парочку правительств. Его вдохновляли [87] идеи другого шифропанка, также включенного в рассылку, некого Джона Янга, который в 1996 году создал интернет-сайт cryptome.org. На этом сайте должны были публиковаться секретные документы, особенно конфиденциальные правительственные доклады и отчеты. Ассанж написал Янгу в 2006 году: «Ты знаешь меня под другим именем, еще с шифропанковских времен». Он рассказал Янгу о своих планах создать новую организацию, для которой он придумал название “WikiLeaks”, и которая, по его убеждению, должна была изменить мир: «Новые технологии и способы шифрования позволяют нам не только способствовать утечке документов, но и использовать ее в своих целях в массовом масштабе. Мы хотим добавить новую звезду [88] на политический небосвод».
Список рассылки шифропанков был центром криптомира на протяжении практически десяти лет. Сотни людей с ее помощью публиковали и узнавали шифры, маневры уклонения от обнаружения, обсуждали радикальную политику. Рассылке все же пришел конец [89], когда в 2001 году Джон Гилмор удалил ее со своего хостинга, toad.com, по не вполне ясным причинам: Гилмор заявил, что она «деградировала». Но у нее был потрясающий выхлоп: анонимные ремейлеры стали повсеместными, на стадии разработки находился анонимный браузер, с помощью которого пользователи могли бы пользоваться сетью без риска быть вычисленными, сайт “Cryptome”, на котором публиковались секретные данные, становился центром пристального внимания спецслужб. Более того, правительство США прекратило расследование в отношении Фила Циммермана, и программой PGP пользовались по всему миру.
Не хватало только одного. Несмотря на то что шифропанки пытались разработать систему анонимных цифровых платежей, им это так и не удалось сделать. Когда Гилмор закрыл исходный список рассылки, его место заняли другие, некоторые из которых были посвящены доработке системы шифрования. Самым примечательным был криптографический список рассылки Перри Метцгера, к которому присоединились многие шифропанки из первого списка. Но он также привлекал и новое поколение шифропанков, которые с точно таким же энтузиазмом выкладывали свои работы и делились идеями о том, как избежать правительственной слежки, и как усилить конфиденциальность в Интернете. В начале 2008 года таинственный член списка рассылки под псевдонимом Сатоси Накамото опубликовал сообщение, которое изменило все.
Поселение “Calafou”
Через шесть недель после выступления Амира я спускался по пыльному склону, чтобы по бетонному мосту перейти к огромному зданию текстильной фабрики XIX века. На внешней стороне стены большими черно-зелеными буквами написано: «Calafou: экоиндустриальная посткапиталистическая колония». Середина дня. Я обращаюсь к бородатому, длинноволосому мужчине, слоняющемуся у входа, и спрашиваю, где Амир. Он отвечает: «Он в комнате для хакеров. Или спит». Я захожу внутрь.
“Calafou” – это эксперимент коллективного сосуществования. Сейчас в нем участвуют[90] около тридцати постоянных жителей при поддержке организации под названием «Каталонский интегральный кооператив» (КИК). КИК стремится найти новые пути [91] достижения жизненного равновесия за пределами капиталистической системы, построеннйо на принципе экономического и политического самоопределения.
Все, что связано с “Calafou”, огромно. Территория не меньше 800 000 квадратных метров, хотя нельзя сказать наверняка, потому что на ней множество построек. Там около тридцати квартир, состоящих из четырех маленьких комнат, и более 10 000 квадратных метров бывших производственных помещений, включая общую обеденную зону и старую заброшенную церковь, которая служила духовным потребностям работников фабрики. Место пребывает практически в перманентном состоянии творческой разрухи: там полно мотоциклетных двигателей, наполовину собранных велосипедов, куча гипсокартона, пустые пивные бутылки, тракторная шина, груда кирпичей, два 3D-принтера. Я, в конце концов, нашел зону для хакеров в задней части комплекса. Чтобы в нее попасть, нужно пройти через большой зал без крыши, а затем подняться вверх на несколько бетонных лестничных пролетов. Зона размером практически с теннисный корт набита старыми компьютерами, коробками с модемами, проводами, кабелями и телефонами (позже я узнал, что каждый из компьютеров был в употреблении). Вдоль дальней стены стоят несколько протершихся диванов, а на большом столе посередине стоят еще компьютеры, еда и проводной телефон. Большой, нарисованные баллончиком портреты Капитана Кранча, известного телефонного хакера 1970-х годов, и Алана Тьюринга, гениального британского криптографа, не оставляет повода сомневаться в пристрастиях группы.
Несколько человек заняты написанием кода – двое молодых мужчин в одном углу и мужчина в толстовке, чуть постарше, сидящий перед тремя компьютерными мониторами и курящий сигарету. Он очень сконцентрирован. Должно быть, это Пабло, главный помощник Амира. Пабло отвечает за «интерфейсную часть» кошелька “Dark Wallet”, ту его часть, которую вы видите на компьютере. Я вхожу. Никто не отрывает глаз от компьютера. Я представляю себя Пабло и спрашиваю, есть ли у него время поговорить. Он отвечает, что нет, потому что он столкнулся с проблемой программирования, но, возможно, скоро освободится. Я сажусь на один из диванов. Именно так работают большинство программистов и хакеров. Сложное программирование – это творческий процесс, как сказал мне Амир еще в Лондоне. Когда вы поймали волну, вы не останавливаетесь. Пабло, очевидно, поймал волну{16}.
И вот он перестает печатать, со знанием дела скручивает следующую сигарету и садится рядом со мной на диван. Мы начинаем говорить о фабрике. Пабло постоянно живет в колонии “Calafou”. Он рассказал мне, что сейчас для КИК наступил прекрасный момент, поскольку жители поселения собираются купить весь фабричный комплекс, каждый человек заплатит 25 000 евро за квартиру. Пока что жители арендуют пространство. Всего за 100 с небольшим евро в месяц можно снять комнату и рабочее помещение. А если скинуться на общественное питание[92], можно жить очень экономно и развивать свои собственные проекты (когда вы не задействованы в бесплатной общественной работе). Кошелек “Dark Wallet” – это один из десятков проектов в “Calafou”. Незадолго до моего приезда проводился сеанс 3D-печати. В соседней комнате проходит научный эксперимент по выращиванию колонии амеб, которые могут сохранять энергию. В долгосрочной перспективе – создание органического компьютера. Другие жители создают биотуалеты, производят солнечные панели, продают глиняные печи и конструируют общедоступные системы связи. Все квартиры заполнены, но всегда есть гости, особенно когда проходят общественные мероприятия, что случается часто.
“Calafou” – это не просто место для жизни. Это философия, созданная и частично профинансированная человеком по имени Энрик Дюран. «Он потрясающий человек», – восторженно говорит Пабло. Это действительно так. В конце 2008 года Дюран, получивший прозвище «банковский Робин Гуд», разослал 200 000 экземпляров бесплатной газеты «Кризис», в которой рассказывал, как за предыдущие два года он обманул тридцать девять банков, выдавших ему в кредит почти полмиллиона евро. Он вернул первые займы, чтобы создать себе хорошую кредитную историю, взял еще кредитов, прекратил платить и раздал все деньги социальным активистам (в том числе, как мне рассказали, колонии “Calafou”), а также распечатал последующие выпуски «Кризиса». В 2009 году Дюран стал продвигать [93] КИК как реальный пример воплощения идеалов, описанных в его второй газете «Мы можем! Жить без капитализма». Его арестовали в 2009 году по обвинениям, выдвинутым против него шестью обманутыми банками, он провел два месяца в тюрьме и был выпущен под залог. Когда в 2011 году государственный обвинитель попросил для него восемь лет лишения свободы, Дюран ударился в бега.
Через час или около того в комнату лениво зашел Амир с двумя приятелями из антикапиталистического движения «Оккупай Лондон», которые приехали погостить. Он не заметил меня и не обратил никакого внимания на Пабло. «Амир, – закричал Пабло, – Я получил первый перевод биткоинов с ложного адреса!» Амир какое-то время напряженно смотрит на монитор Пабло, медленно кивает головой, а его глаза быстро шныряют из стороны в сторону. Он кажется довольно безразличным. «Круто», – говорит он.
Поделиться книгой: