Тени судьбы

Олег Рой

Тени судьбы (новелла)

Часть 1. Славик

Пролог

Она, как верная подруга, шла за ним по пятам. Когда ему было грустно, склоняла голову над бедой, когда весело, размахивая руками в порыве радости, вместе с ним провозглашала счастливый период жизни. Когда он влюблялся, она знакомилась с его избранницей и без ревности предлагала ей свою дружбу. Сопровождала каждое его объятие, каждый наклон, каждое движение. Она была спутницей его жизни. Молчаливой и покорной. В темноте ему казалось, что она покидает его, боится мрака и прячется от страха в угол. Но стоило свету коснуться его тела, как она сразу же оказывалась рядом, как бы говоря: «Не переживай, я с тобой…» Его неизменная подруга… Его близнец… Его тень.

Тень первая

Утро февраля было морозным. Холод не на шутку сковывал снежными объятиями не только дрожащие от ужаса деревья, но и тела людей. Выйти из нагретой машины означало оказаться в пространстве огромного холодильника. Вернее — морозильной камеры с включенным вентилятором. Сложно представить столь запутанную картину. Но ветер был настолько порывистым и сильным, что без стеснения прорывался к телу через полушубки, перчатки и меховые сапоги.

Молодой человек с букетом нежных роз, по цвету похожих на снег, вышел из машины. «Голубое небо зимой — к ясной и устойчивой погоде», — взглянув вверх, вспомнил он слова любимой бабушки, которая жить не могла без примет, поговорок и великих премудростей. И это чудесно, ведь вот-вот в его жизни произойдет самое главное событие…

Молодой человек радостно бежал навстречу новому чувству. Он жадно глотал холодный воздух, улыбался всему миру и, словно пытаясь обогнать свою тень, перепрыгивал через небольшие лужицы, в которых игриво купались лучи солнца. Почти восемь с половиной месяцев он готовился к этой счастливой встрече. Он жил в ожидании и волнении, в радости и сомнении, в мыслях о будущем. И вот сегодня, в черном парадном костюме под зимним пуховиком, он готов увидеть свое счастье, взять его на руки, заглянуть ему в глаза и прошептать на ушко: «Люблю тебя!» Волнение, конечно, присутствовало. «А справлюсь ли я? Смогу ли вырастить свое счастье, окутать его вниманием и заботой?» Ряд бессмысленных вопросов приобретал масштабы огромного кома, похожего на голову снежной бабы, которая с морковкой в носу поглядывала на него «глазами» в виде двух зеленых пуговиц. «Интересно, а какого цвета глаза у счастья? Карие, как у любимой, или голубые, как у меня?..» — подумал он и тут же задрожал от мысли, что через каких-то пару минут будет держать в руках зернышко Вселенной.

Когда в середине июня прошлого года он услышал, что любимая девушка ждет от него ребенка, то даже не знал, радоваться этому или принять как факт, дар молодости. Ведь ему всего 22 года! 22! До сих пор он был всего лишь тенью своих родителей, людей обеспеченных и состоятельных. За собственными плечами не было ни опыта, ни финансов. А девушка так и вовсе была девчонкой, которая пару дней назад справила 20-летие. Юная и очаровательная… Ну как можно не влюбиться в отражение молодости и доверия миру? В ее глазах не было и тени расчета. Любовь в районе двадцати лет… Это фейерверк эмоций и чувств, которые накаляются и либо с разрушительной силой падают в пропасть разочарований, либо взмывают к небесам и становятся нереальной радостью в формате 3D. Так вот, когда однажды, ранним летним утром, он услышал перезвон фразы «Дорогой, у нас будет малыш», то подумал, что все это не иначе, как красивый сон. Но, открыв глаза и увидев опущенные ресницы той, которая была рядом, понял, что теперь любовь не витает в облаках, а гуляет по земле. Поступать легкомысленно он не собирался. Конечно, родители не пришли в восторг от предложения сменить роли — с мамы на бабушку, с папы на дедушку. Но, что поделать? Мать ворчала, мол, о чем ты думал, закончил бы институт, влюбился бы осознанно… Осознанно? Это слово зацепило его за душу больнее всего. Он не понимал, как можно влюбиться осознанно? Это ведь не партнера для партии игры в шахматы выбрать! Отец только хлопнул его по плечу и выполнил родительский долг — принял положение сына, вернее, его девушки: «Сынок, если ты поступишь легкомысленно, мир опутает тебя сетями и превратит твою жизнь в тень, — философствовал он. — А все потому, что в тебе не будет ни стойкости, ни постоянства. Учись принимать ответственность за свою жизнь и за поступки, которые ее наполняют».

Мать с отцом вечерами вели бессмысленные споры о судьбе сына. Все эти разговоры «выводили его из себя», он не мог понять, как мама может выступать против его выбора. Да и вообще, почему она, женщина, не понимает другую женщину, более молодую?! Почему не войдет в ее положение? Вернее, в ее положении она оказалась еще раньше, а именно в 17 лет, когда беременная выскочила замуж за его отца, молодого офицера. Отец неоднократно об этом напоминал, но в ответ звучала потертая временем фраза «Другие времена, другие нравы…» Наконец, все эти пересуды остались далеко в прошлом. Тень сомнений, конечно, преследовала его, но не «переходила дорогу», не мешала устроиться на хорошую работу, снять квартиру и переехать туда вместе с избранницей. В общем, жизнь не ставила ему подножки. И вот сегодня он идет навстречу новой роли — молодого отца. Он увидел, как возле роддома остановилась черная машина, из которой сначала вышел отец, а затем мать. Не заметив сына, они направились к парадным дверям совершенно непарадного заведения. И вот опять это жуткое состояние… Когда так хочется свернуть все события в белый конверт и, как посылку, отправить его обратно, к анонимному «дарителю». Он почувствовал где-то внутри, под кожей, страх. Он настойчиво шептал: «А вдруг мама была права? Ведь ты сам еще ребенок! Ты еще со своей жизнью не определился, а уже берешь на руки другую…» Возле дверей роддома его охватило новое чувство смущения, которое в народе называют «тенью страха». Да, он почувствовал себя чужаком, потому что остальные мужчины, поглядывающие на окна, оказались значительно старше его, да и выглядели они более солидно. На него же смотрели как на брата, приехавшего к сестре, или как на сына, встречающего мать. Но тень обладает уникальным свойством — растворяться в небольших лужицах, путешествовать по стенам домов, вести ночной диалог со свечкой или ночником. У нее существует масса интересных, не видимых человеку дел. Видимо, и в этот раз она витала в своих пространствах, так как отражение страха мигом прошло, когда в окне появился любимый силуэт, держащий в руках белый лист бумаги с какими-то нарисованными цифрами. Только потом он догадался, что 3 кг 800 г — это вес малыша, а 49 см — его рост. Наконец открылась дверь, и в февральский стылый день вышла изрядно похудевшая, но такая родная и желанная Она, его Любовь, а вместе с ней девушка в белом халате, держащая сверток. Нянечка окинула взором дрожащего от волнения папашу и тут же погрузилась в свои мысли: «Господи, какие они молодые! Отец, наверное, еще даже не бреется. Три года я здесь работаю, вижу счастливые лица мужчин, которые благодарят судьбу за счастье, которые готовы носить женщин на руках. Три года я передаю эти свертки, принимаю взамен цветы и думаю только об одном… Будет ли у меня когда-нибудь подобное в жизни? Наверняка эти люди сейчас придут в теплый уютный дом, сядут за накрытый стол и станут осыпать друг друга приятными словами… Эх, а мой… Мой, должно быть, уже пьяный, лежит под столом. И почему я все время следую за ним как за тенью? Родить от него для себя? А стоит ли? Вернее, стоит и сколько стоит… денег. Нет, не потяну. Надо отдать ребенка, а то папа уже покрылся красными пятнами от волнения». Передав сверток счастья, нянечка взяла в правую руку букет белоснежных роз и скрылась за металлическими дверьми родильного дома. А на улице, вокруг малыша, уже начала разворачиваться приятная кутерьма — все норовили поцеловать молодую маму и ее малыша. Это было похоже на обряд прикосновения к святому, избавляющему от всех грехов. Да, быть может, так оно и есть. Ведь даже луч солнца поспешил увидеться с новой жизнью. С его приходом на заснеженном асфальте тут же заиграла тень маленького комочка в юных, но не дрогнувших руках отца.

* * *

«Куда я попал? Ужас какой-то… Как было хорошо там, в тепле, когда мама меня гладила и разговаривала со мной. Тогда я чувствовал себя хорошо. Мне было не страшно жить. А сейчас до меня все пытаются дотронуться. Фу, как противно! Надо заплакать. Громко-громко, так, чтобы они испугались. Ой, что-то ослепило меня. Что это? Головка пока не держится, падает. Но я вдруг увидел что-то очень интересное. Там, внизу, кто-то стоял и держал на руках сверток. Причем покачивал его из стороны в сторону точно так же, как делал это мой папа! Вот это да! Я даже плакать перестал…»

Тень вторая

Я уже взрослый! Вчера мне исполнилось целых четыре года. Когда задувал свечки на торте, то на стене увидел тебя. Наверное, ты наблюдаешь за мной, я не раз замечал, как ты крадешься то сзади меня, то спереди. Причем от тебя не убежишь! Сколько раз я пробовал! Ничего не получается. Мама говорит, что к тебе надо привыкнуть, что ты тень, которая будет преследовать меня всю жизнь. Сначала мне это очень не понравилось. Ведь теперь я не смогу украдкой брать с полки шоколадные конфеты. Вдруг ты кому-нибудь это расскажешь, и тогда меня накажут. В общем, я понял, что с тобой лучше подружиться. А еще мне очень нравится играть с солнечными зайчиками. Правда, папа не верит, что это ты их создаешь. Он говорит мне, что тебе в этом помогает зеркало, которое отражает свет, и что солнечный луч, попадая в зеркало, живет другой жизнью, чем остальные лучи солнца. Но мне проще поверить в то, что это ты играешь со мной. Ведь я тебе верю! А все потому, что вчера загадал желание и кивнул тебе, а ты ответила мне точно таким же приветствием. Значит, исполнится моя мечта, Светка обратит на меня внимание! Если бы не она, то в детский садик ни за что бы не ходил и не ел бы эту жуткую манную кашу. А так у меня все прекрасно! Гуляю на свежем воздухе и, как говорит мама, расту не по дням, а по часам. Правда, что такое время, не могу понять. Для меня это просто игрушка с двумя стрелками, которые я поворачиваю во все стороны. Хотя сегодня я не хотел играть с часами. Обиделся. На Светку. Дура она! Притащила в садик две конфеты и не дала мне ни одной! Ладно бы спрятала и съела в туалете, никому не показывая. Так нет же, при мне развернула сначала один фантик, потом другой и проглотила шоколадные конфеты. А ведь вчера я поделился с ней коржиком, который испекла моя мама… Пашка тоже хорош. Надоел, жуть как! Мало того, что сам не спит в тихий час, так он еще и меня будит! А воспитательнице, тете Нине, все равно, кто виноват, ей главное кого-нибудь наказать. Вот и кричит она на меня, а потом жалуется маме, которая тут же начинает ругаться и тянуть за ухо. Что за несправедливость? Только папа меня понимает. Вечером я забираюсь к нему на коленки, и мы читаем сказки. Наверное, когда я вырасту и стану таким большим, как отец, обязательно буду сочинять различные истории. Папа говорит, что я стану писателем. Мне очень нравится придумывать то, чего не существует. Это же так интересно — создавать свой мир! И в нем обязательно будешь ты, моя подруга, тень. Эх, все хорошо, вот только Светка дура. Все-таки зря я поделился с ней коржиком. Вкусный был. Молодец, мамочка. Когда она возится на кухне, я всегда стараюсь ей помочь — то картошку почистить, то тарелку вымыть. Все потому, что я обожаю запах еды. Боже мой, какая у меня мама! Вон за Витькой мама через раз приходит, а отца у него вообще нет. Как это может быть? Я не понимаю. Как-то раз, когда мы сидели на утреннике и Витька опять принялся гримасничать, тетя Нина начала на него кричать: «У всех дети как дети, с мамами и с папами, а ты, беспризорник, никому не нужен». От ее слов мне почему-то стало очень грустно. А потом и вовсе жутко, когда я услышал разговор воспитательницы с незнакомой женщиной: «Маме Витька особо не нужен, она своей жизнью занимается. Отец ушел от них давно. Спился, говорят. А потом женился на другой, которая оказалась лучше. Пить перестал, а к этим вообще не заходит. Вот и бегает ребенок, как оборванец, шалопай из него вырастет». На что тетя в черной шляпе ответила: «Да уж, тюрьма по таким плачет. Живой выкидыш». Неприятные тети с огромными и толстыми тенями на стене. Нет уж, ты, моя тень с ведерком в руках, никогда такой не станешь. Я не понимал значение новых слов, но почему-то мне стало страшно. Непонятно. Почему не всем детям раздают по паре родителей? Почему у меня есть красивый и сильный папа, а у Витьки только грузовичок да куклы, которым он постоянно отрывает головы. Светка свою маму называет по имени — Таня. А кто-то сказал, что Таня вовсе и не ее мама. Но это уже сложно. Вот мне с папой повезло. Когда я залезаю к нему на шею, как он говорит «на закукры», и мы идем домой, то все тети улыбаются отцу. И мне заодно. А ты, моя тень, наверное от гордости, увеличиваешься почти на всю улицу! Правда, иногда ты куда-то исчезаешь. Однажды, когда шел дождь, я не увидел тебя рядом. Искал, звал, плакал, но так и не нашел. Думал, что ты бросила меня, ушла к другому мальчику. Но как же я мог в тебе сомневаться? Ведь уже на следующее утро, когда в коридоре мама обувала меня в кроссовки, ты «сидела на стене» и ждала вместе со мной. Все, хватит думать, пора идти гулять, тетя Нина уже пересчитывает всех по головам. Где же Светка? Какая бы она ни была дура, надо взять ее за руку и проверить, исполняются желания или нет, ведь вчера ты кивнула мне в ответ! Ура! Она согласилась! Какой же я счастливый! Мы весело шагаем со Светкой по дороге, держимся за руки, и… я вижу тебя! Но ты почему-то не одна… Ты тоже идешь с кем-то за руку и так же весело и беззаботно размахиваешь руками. И еще ты так же, как и я, держишь в руке ведерко, из которого торчит лопатка для песка. Как же здорово, что мы нашли друг друга!

Тень третья

Мама купила мне черный портфель. Какой он все-таки большой и вместительный. Папа говорит, что если я положу туда все свои учебники, а их у меня уже много — три штуки, и еще четыре тетрадки и дневник, то смогу его поднять. Я ведь теперь взрослый и сильный! На днях папа подарил мне гантели. Правда, он каждое утро поднимает металлические, а мне почему-то купил резиновые. Ну, да ладно, начну с этих, так как те слишком тяжелые, я пробовал их как-то поднять с пола, но не смог. Ничего страшного, совсем скоро я вырасту и стану таким же красивым и сильным, как отец. Сижу в коридоре с ранцем за плечами и жду маму, которая сказала мне давным-давно, что через пять минут мы выходим. Теперь я кое-что знаю о времени. По словам мамы, оно быстро летает, а по словам папы, еще и протекает сквозь пальцы! А еще лечит раны, калечит сердца и куда-то уносит в прошлое или будущее… Лично для меня время — это 16 часов вечера. Тетя Нина выводила нас в четыре часа парами на площадку, на которой все дружно катались на качелях, возились с игрушками, прыгали через скакалку и играли в классики. Хотя все это было не так важно, как то, что в этот час я держал за руку Светку. И сейчас я с грустью думаю о том, что все счастливые часы остались в прошлом… Зато я теперь взрослый. Сижу в школьной форме, которую мне купил папа, правда, пуговицы, застегнутые под самое горло, почему-то очень давят на шею, да и башмаки жмут. Ну ничего, потерплю. Наконец из ванной вышла мама. Красивая, с другим лицом. Не таким, с каким ходила утром. Как ей удается менять лица, я не понимаю. По дороге в школу мы зашли на рынок и купили букет. Пять красных роз. Мама сказала, чтобы я подарил их своей первой учительнице. На мой вопрос «Как я ее узнаю?» она, расплачиваясь с продавцом, ответила: «Я тебя к ней подведу». Интересно, какая она, моя первая учительница? Почему мама сдает меня в чужие руки и еще велит мне подружиться с какими-то ребятами? Хотя… я теперь взрослый! Как говорит папа, надо налаживать связи. Несмотря на то что школа находится через дорогу, мы с мамой чуть ли не бежим на линейку. Никак не могу понять, почему она говорит, что время летит так быстро, когда, кроме нее самой, никто никуда не летит?! Разве что моя подруга, тень, которая так же, как и я, несется с ранцем за плечами и большим букетом цветов на линейку. Смешная такая! Когда я перепрыгнул через лужицу, она поступила точно так же. Теперь надо посмотреть направо и налево, ведь переход дороги — дело серьезное. Мама не раз говорила, чтобы я внимательно смотрел по сторонам и на большой столб, мигающий тремя цветами. Я запомнил, что самый хороший цвет — это зеленый. Он разрешает переходить через дорогу. У меня в руках букет, а за спиной ранец с тремя учебниками, тетрадками, дневником и пеналом с авторучками, и самое главное: мама положила мне в рюкзак красивый и вкусный бутерброд с колбасой. Ну вот, начинается взрослая жизнь! Ура! Мама поправляет на мне школьную форму и повторяет, что мне надо подружиться с одноклассниками, ведь впереди 11 лет школьной жизни. 11 лет! Много это или мало? Наверное, много, судя по тому, как мама расширила свои карие глаза.

Моя первая учительница мне не понравилась. Какая-то старая и злая тетка в очках. Лучше бы я подарил букет Светке. Хотя Светка дура… Сказала мне «привет», а потом подошла к какому-то мальчику и стала с ним разговаривать. Мне грустно. Но вдруг появилась ты, такая большущая, прям на весь асфальт! Рядом с тобой кто-то стоял… Я обернулся и увидел, что со мной, в пару, поставили какую-то девочку с огромными бантами. Эх, жаль, что это была не Светка. Нас повели на спортивную площадку, где гремела музыка. После выступления танцевального ансамбля и слов какой-то важной тети, которую зовут Директор, о том, что все мы вступаем во взрослую жизнь, прозвенел звонок, и тут я увидел, как стайки ребят направились к дверям школы, и за каждым из них следовала ты…

Тень четвертая

Хороший, зеленый цвет светофора не работал. Я присоединился к толпе и уставился на красный фонарь, который всем пешеходам откровенно бросил вызов. Не люблю я красный цвет. Не замазать его, не стереть, не соскоблить бритвой. Как пятно, которое мама называет трудновыводимым. Но мне все равно. Лучше вообще не переходить эту дорогу! Первая двойка… Тяжело идти домой со знанием того, что придется показать ее родителям. Конечно, она не первая… Просто до этого мне удавалось прятать плохие оценки от мамы с папой — иногда исправлял, иногда договаривался с учителями, чтобы не вырисовывали в моем дневнике страшных загогулин, похожих на змей, а теперь… Пришло время отвечать за свои проступки, как говорит папа. Конечно, я мог бы выдрать страничку, если бы эта грымза в очках не приписала внизу красным, чтобы родители обязательно явились в школу. Ой, как мама расстроится… Кричать, наверное, будет… Три года приносил домой только четверки и пятерки. А папа так и вообще возьмет ремень да отлупит меня или не разрешит мне идти в секцию, и ребята без меня будут играть в футбол. Ужас. А ведь все это случилось из-за Светки! Из-за нее я прослушал, куда впадает Волга. Эх, Светка, Светка… Сколько же от тебя проблем. И сидишь ты, как назло, прямо передо мной и так поправляешь свои волосы, что я готов всю Волгу и то, куда она впадает, преподнести тебе на день рождения. Да и тень твоя все чаще стала приставать к моей. Когда я шепчу тебе что-то на ухо, она тут же наклоняется ко второму силуэту на белой стене, который то и дело поправляет волосы и красиво кивает головой. Ну, наконец машины решили пропустить пешеходов. Можно идти. Эх, пошел бы сейчас дождь! Тогда бы я намочил ноги, промок до нитки и заболел бы ангиной. И мама, накладывая на спину горчичники со всхлипываниями «Господи, как же это случилось?», с папой, который будет готов сделать все, только чтобы я выздоровел, узнают, в чем причина. А причина-то в двойке. И они простят меня. А может быть, и нет… Ладно, пойдем, подруга дней моих суровых… Вот по литературе у меня никогда не бывает плохих оценок, а все потому, что у меня есть ты, ведь в книжках я знакомлюсь с невидимыми героями, которые становятся моими друзьями.

Маленький человечек шагал по дороге, залитой солнцем, с опущенной головой, волоча за собой ранец, в котором лежали уже пять учебников, шесть тетрадей и один тяжелый, ненавистный дневник. Тень не бежала впереди него, а плелась позади, и ей было так же страшно, как и ребенку, который впервые в жизни смотрит в глаза проблеме. Он оглянулся и, увидев ее рядом, почувствовал себя намного лучше. Трудности цепляются к одиноким. Они заполняют пустоту. Он был не один, за ним следовала тень, а значит, где-то поблизости светило солнце.

Тень пятая

Впервые в жизни я оказался на перекрестке дорог. Сижу сейчас на лавочке возле школы, в тени, ветерок дует, а на сердце как-то грустно. Одиноко. Странно, мне 16 лет, а такое ощущение, что я уже дед. Да и взрослые подмечают, что мои мысли не соответствуют годам — меня не тянет заглядывать под девичьи юбки, я лишь любуюсь красотой ног, не хожу в ночные клубы, а лишь включаю по вечерам Acid Cool и до дыр заслушиваю альбом. Мне нравится мечтать. Может, это и звучит глупо, по-девичьи, но я постоянно рисую в воображении собственную жизнь лет через семь. Тогда, когда я сам буду выбирать знания, которые хочу раскрыть для себя, а не из года в год пересказывать то, что написано века назад. Да, мне нравится создавать что-то новое, непохожее на бесконечные пересказы, которые по сути своей являются обычной тенью былых времен. В это мгновение порыв ветра раздвинул ветви яблони и дал возможность солнечным лучам осветить школьную скамью, исписанную глупыми фразами. Лучи заиграли с полосками теней. Когда-то от папы я услышал, что тень — это чернила, которыми пишет солнце… И с тех пор не просто заглядывался на асфальт, рассматривая свои движения, а сделал тень главной героиней своих рассказов. Она стала моей музой, моим вдохновением и собеседником, готовым часами выслушивать мои монологи.

Девятый класс вот-вот останется упакованным в потертый рюкзак, а я… я или присоединюсь к толпе, покидающей стены этой «казармы», и пойду в какое-нибудь речное училище, либо останусь «протирать штаны» еще на два года. Родителям меня не понять, да и самому мне сложно разобраться в вопросе «Кем стать?». Маме главное, чтобы я получил диплом. Она то и дело говорит, что без аттестата — я никто, только тень. И что звание хорошего человека нужно заслужить непосильным трудом. Я готов! Но почему мне никто не может дать ясный ответ, в какое дело требуется вложить свой труд? Почему вокруг меня столпились одни тени — от людей, деревьев, лавок, проезжающих машин?.. Они облепили меня со всех сторон! Как будто нашли того, кто понимает их жизнь и пытается научиться говорить на их языке, недоступном для множества людей. Хороший человек… Кто он? Богатый дядя, который занимает пост директора крупной компании, или одинокая соседка по этажу, которая сутки напролет проводит в поликлинике, принимая психически больных людей? Или тот, про которого говорят — богатый внутренний мир? Но знать бы, где ж этот мир находится внутри меня и какие «валюты» принимает на свой счет.

Тяжело на душе. Единственное, что спасает меня от грусти, это листы бумаги, карандаши и собственные мысли. Да и рассказы мои, как выяснилось, не такие уж и плохие, то ли из-за того, что пишу их слишком эмоционально, как бы проводя переговоры с бумагой, то ли у многих, как у меня, нет на душе покоя. На олимпиаде по литературе моя история про тень завоевал золотую медаль. А медаль, в свою очередь, бросила тень на свет, вернее, на Светку, которая тут же бросила Пашку и стала бросать в мою сторону нешуточные, порой даже провоцирующие взгляды. Странная она! Я ведь с пятого класса проявлял к ней внимание — и записки писал, и в анкетах отвечал, что она мне нравится, и валентинки на 14 февраля дарил. А ведь никакого толку от этого не было! Выбрала она Пашку! Ох уж эта Светка… Красива — не то слово! Как озеро отражает красоту природы в своих прозрачных водах, так и ее глаза отзеркаливают лучи солнца. Была бы она сейчас рядом… Но нет, я один, со своей тенью. И все чаще я стал приходить к выводу, что люди боятся только себя, боятся оставаться наедине со своими мыслями, бегут, спотыкаясь о собственную тень, и только ночью переводят дыхание и погружаются в сон. А моя тень становилась все больше и больше, росла и приближалась к свету. Вернее, к Светке, которая в начале нашей дружбы, когда я ходил за ней по пятам, убегала от меня, а когда моя жизнь забила ключом и я решил посвятить все время творчеству, сама стала бегать за мной, как тень. Смешная, но до чего же красивая… Слава богу, что она еще два года будет сидеть за партой. Да и я, наверное, тоже. А потом поступлю в университет. Мама хочет, чтобы я стал юристом, следил за порядком, но мне тошно становится от этой мысли, ведь став юристом, я так или иначе окажусь союзником нарушений, буду тихо стоять в тени и ждать, пока кто-то переступит за грань дозволенного. Какой ужас — питаться за счет правонарушителей. Нет уж, извольте. Папа на моей стороне, называет меня тенью Пушкина и пророчит славу писателя, что, несомненно, будоражит мое воображение. А пишу я ночью. Тогда, когда моя комната наполняется свежестью воздуха, когда лампа борется с мраком и образует на стене светлый полукруг, когда тишина внимательно наблюдает за моим творческим процессом и оберегает меня от внешних звуков. Это мое пространство, моя игра теней. А вот и звонок на урок, надо бежать, да и солнце уже вовсю прогоняет «второе я» с любимой лавочки.

На уроке алгебры мне по-прежнему душно, так, как будто я сижу в рубашке с затянутым воротником, а пуговицы давят на шею, оставляя отпечатки. Ненавижу теоремы, задачи и квадратные уравнения и все их тени — химические и физические смеси. Решебник под партой — таблетка от головной боли. Механически переписывая ряд пустых цифр, я задумываюсь о том, что люди выдумывают трудности точно так же, как эти задачи. Поэтому я подглядываю в ответы без тени страха за свое незнание, ведь мое призвание уже ждет меня… И моя тень меня не осуждает, она на моей стороне. Последняя контрольная работа. Уже завтра мы, девятый класс под буквой А, рассыплемся как осколки когда-то красивой чашки. Жалко прощаться с ребятами. Особенно с Лехой и Пашкой, который хоть и дуется на меня за Светку, но все-таки проголосовал за мое сочинение на викторине. Да и сколько лет мы, трое друзей, провели вместе, как лучшие братья. Это сейчас я сижу и смотрю на все со стороны, превращаясь в романтика. А ведь год назад мы с Лехой гоняли на роликах, прыгали с гаражей и мухлевали во время игры в бутылочку, когда он отвлекал красивую девчонку, а я тем временем якобы силой мысли направлял бутылку в ее сторону… А сколько историй у нас с Пашкой… Только он слушал по телефону мои рассказы в одиннадцать ночи, угукая в ответ, мол, красиво пишешь. Только он рассказывал мне о том, что любит Светка и что приводит ее в бешенство. Ведь именно от Павла я узнал, что она обожает психоделические мультфильмы, верит в инопланетян, до полуночи сидит «ВКонтакте», от волнения начинает грызть ногти и что на правом плече у нее татуировка в виде морской ракушки. Познание ее «черточек» стало моим хобби. Но сейчас я понимал, что теряю друзей, которые выбрали колледжи… Не представлял, как буду жить без них, как будут проходить мои дни без угрюмого Пашки и веселого Лехи? Хотя отец как-то раз сказал мне, что школьные годы — лучшее время для раздачи клятв верности и дружбы. И он был прав, сколько же лозунгов мы произнесли во имя дружбы… не счесть! Но папа предрек и будущее этим бескорыстным отношениям… Проходит лето, и все друзья, которые месяц назад были теми, про которых говорят «не разлей вода», растворяются во взрослой жизни. И былая дружба становится лишь призраком, пугающим память.

Спортивный зал превратился в ночной клуб, наполненный множеством разноцветных бликов. На стенах танцевали лазерные лучи, под потолком кружили воздушные шары, на полу неистово двигались тени… Их было множество! Они наступали друг на друга, переплетались, сливались в единую фигуру. Под звуки надрывающего сердце своей искренностью и грустью хита «Я к нему поднимусь в небо» твоя тень приблизилась к моей… Они шли навстречу друг другу так, как будто ничто, даже буря, шторм и кораблекрушение не смогут их разлучить. Когда ты оплела мою шею дрожащими и холодными руками, я почувствовал, как тысячи мурашек разбежались по телу, передавая дрожь моей тени, которая сливалась с твоей… Вот бы сделать закладку в этом моменте жизни и навсегда сохранить в памяти прикосновение твоих губ, слегка влажных и безумно нежных. Светка, Светка… теряю голову, даже тень не вижу… Только твои глаза. От счастья я залпом опрокинул бокал шампанского. Правда, домой возвращался как во сне. Слава богу, что Светка ушла раньше, а то стыдно было бы… Вроде и немного выпил, подумаешь, всего-навсего пару бокальчиков, ах да, еще я попробовал водку… Ну и гадость же! Как же ее пьют? Даже лекарства по сравнению с ней проигрывают. До дома осталось дойти всего-то ничего, несколько шагов, но они давались мне с трудом. Пара фонарей, наклонив голову, «смотрели под ноги», а я наконец-таки был счастлив увидеть тебя, моя тень, бредущей по желтой стене многоэтажки. В то мгновение ты была похожа на жалкого актера, пародирующего роль. Тебя качало из стороны в сторону, как парус на ветру. Ты бесцеремонно заглядывала в окна, то растворяясь в свете, то исчезая в темноте. Голова кружилась так, будто я только что прилетел из космоса. Ужас! Что теперь скажут отец с матерью?! Как мне посмотреть им в глаза?! О чем я думал, когда пил эту гадость… Мне хотелось найти конец себя. Нашел. Дурак, еще испугался, что папа унюхает, и сжевал лавровый лист по совету пацанов, которые называли себя ветеранами выпивки. Наконец подъезд родного дома. В окне горит свет. Не спят. Ждут. Меня. Открыв дверь, мама заахала, заохала и отошла в сторону. Папа вышел из кухни с ножом в руках и неочищенным яблоком. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Секунды недоумения сменились криком. Влетело по полной. Мама хотела поставить меня в угол, папа — дать ремня. Лучше бы они всыпали мне и выполнили свои обещания, вместо того, что совершили на самом деле. А именно, они покинули кухню со слезами на глазах. Хоть бы свет погасили… Так нет, оставили. Я опустился на табуретку и долго смотрел на белую стену. Даже тень уткнулась в угол и притаилась, не шевелясь. Сидит себе спокойно, наверное, ей там хорошо, не то что мне… Как же я завтра буду смотреть в глаза родителям? Да уж, тени везет, у нее нет глаз… Она всего лишь отражение, без мыслей и чувств. Впервые в жизни я разозлился на тебя, моя тень, и, ринувшись к письменному столу, схватил тетрадку с повестями о тебе и разорвал несколько страниц «твоей жизни». Мне надоело то, что ты постоянно меня преследуешь! Что молчишь, когда надо сказать, что потакаешь всем моим прихотям, когда надо остановиться, да просто меня бесит, что ты в самых трудных моментах опускаешь голову. Да, я злился на собственную тень…

Тень шестая

18 лет… 11 класс…1 год любви… Теперь я начинаю кое-что понимать о времени и вспоминать слова матери о том, что оно утекает, уплывает, испаряется… Я часто думаю о том, что делаю, о том, что говорю, об интонации и манере поведения, о построении речи в общении, о том, что я надеваю и как чувствую себя в том или ином наряде. Кто-то может оценить меня лишь по внешности и иным чертам, но мало кто интересуется тем, что я представляю из себя там, под кожей, там, где находится самое сокровенное и откровенное. А вообще, я осознал, что для каждого человека в этом мире я всего-навсего тень своего настоящего Я. Ведь каждый наделяет меня своими взглядами, по-своему воспринимает мои слова и поступки. Но меня мало волнуют чужие мысли. Гораздо интереснее проникнуть в голову и сердце Светки. Наша первая ночь была самой шикарной из всех в мире ночей. Когда родители уехали на дачу и бросили на прощание ничего не значащую фразу «будь молодцом», я тут же набрал заветный номер. Мое приглашение выпить чашку кофе, только что привезенного из Египта, Светка приняла не сразу. Сначала она притворилась, что слишком занята, но, почувствовав, что я не особо настаиваю на встрече (ловкий ход!), тут же принялась делать «ход конем», мол, полчасика в личном графике она все-таки сможет мне уделить. Когда через шесть часов после телефонного разговора раздался звонок в дверь, я увидел как ты, моя тень, рванулась к входной двери рысью, как будто я тебе безумно надоел, и ты жаждала новой встречи, способной развлечь тебя или… увлечь? Увидев Светку, даже ты, моя тень, не шелохнулась, застыла на месте. Вот это да! Вместо школьной формы — облегающее фигуру платье, вместо привычного пучка — золотистые кудри, свисающие до талии, которая подчеркнута ремнем. О Боже, Светка! А лицо… да любая звезда померкнет на твоем фоне! Длинные ресницы, чувственные глаза, сексуальные губы… Я утонул в ней. Едва дотронувшись рукой до пряди волос, как будто ожидающей прикосновения, я понял, что значит удар тока прямо в область сердца. О кофе не было и речи. Светлана ответила мне на поцелуй, и я, взяв ее на руки, бережно понес в спальню родителей. Поцелуи становились все сильнее и проникновеннее. Свечи, которые я зажег до ее прихода, освещали всю комнату, отчетливо вырисовывая два силуэта. Пламя разрасталось с такой же страстью, что и наши желания. А обои транслировали прямой эфир первой любви. На белоснежных стенах тени сливались друг с другом и невозможно было различить, где находится моя тень, а где ее… Мы растворились друг в друге так, как мороженое плавится в горячем кофе. Светке досталась роль кофе… Терпкий, ароматный, бодрящий, он проникал в каждый атом моего тела. Ночь обожгла нас обоих — меня и мою тень, которая неистово, страстно училась искусству любви. Как нам показалось, рассвет забрезжил раньше обычного. Спешить на уроки не было особой необходимости, школьное собрание назначено на полдень. Наконец-таки нам выдадут дипломы! Как я рад, что за плечами остались эти три невыносимые буквы — ЕГЭ. Не сказать, что мои баллы оправдали ожидания родителей, но все же позволили мне поступить в университет. Причем, не в какой-нибудь безымянный, а в самый что ни на есть престижный — МГИМО, факультет международной журналистики. Когда увидел свою фамилию в списке зачисленных на первый курс, подпрыгнул до самого потолка от радости! А мама с папой так и вовсе чуть не задушили меня в объятиях. Хотя за день до этого я изрядно потрепал им нервы, сообщив, что намерен снять квартиру и жить со Светкой. Почти год как мы вместе спим. Хорошая она девочка, хотя и наивная. До сих пор верит в какие-то сказочные истории, мифических героев и жаждет встретиться с неопознанными летающими объектами. Дурочка, но красивая… Не то слово! Иногда проснуться страшно, вдруг ее нет рядом… А сегодня ее действительно не было. Смятое одеяло было прижато к стенке, на подушке остался лишь темно-русый волос. Светкин! Нет, больше так нельзя… Она стесняется, убегает из дома ни свет ни заря, а я мучаюсь догадками — где она, что делает, с кем встречается. Надо устроиться на работу и снять квартиру. Вон Пашка, на год младше меня, а уже вовсю деньги зарабатывает — и мать кормит, и сам, хоть и выглядит неряшливо, не сидит на шее у родителей. Хороший парень. Еще в детский садик вместе ходили, я даже помню, как дразнил его малым. А сейчас, кто из нас мал, сложно понять… Он? Который работает, учится, встречается с девушками, по вечерам гоняет в футбол, или я — безработный студент, который не может ни девушке сделать подарок, ни отстать от кошелька родителей. Ну ничего, как говорит отец, время все расставит на свои места. Вчера пришла повестка явиться в военкомат. Для матери это извещение стало поводом принять 20 капель валокордина. Для отца — провести со мной мужской разговор. Когда мы сели на кухне друг напротив друга, я посмотрел на папу другими глазами. В прежних он был молодым, веселым оптимистом, от одного его взгляда женщины «таяли на глазах», сейчас же я увидел следы усталости, которые были ясно отражены в глубоких складках на лице. В этом году отцу стукнуло сорок. Видимо, эта дата означает какую-то важную веху в жизни мужчины. Папа выглядел значительно старше своих лет. Возможно, причина была в сердечной недостаточности — такой диагноз установил врач после многочисленных обследований. Чего же не доставало его сердцу? Может быть, любви? Папа стал все больше уходить в себя, будто бы медленно погружался на дно жизни. А мама, по-моему, делала вид, что ничего не видит. Она все так же продолжала трещать с подругами по телефону, неестественно хвататься за сердце в случае каких-то неприятных новостей и постоянно обвинять отца в его несостоятельности. Не знаю, то ли я раньше не замечал, что родители попросту не любят друг друга, то ли срок их отношений истек недавно. Самое главное, мне не хотелось, чтобы у нас со Светкой все вышло вот так… Без концовки. Но сейчас не об этом… Отец, как всегда, не давил на меня своими взглядами на жизнь, не твердил «послушай мудрого человека», а позволял просмотреть варианты событий. Сначала он предложил мне получить отсрочку от армии, затем — поступить на военную кафедру в университете или же… проявить характер и принять вызов народа. Всю ночь я ворочался с одного бока на другой, путаясь в собственных мыслях. С одной стороны, мне было страшно стать реальным участником этой жестокой мужской игры. С другой, я понимал, что этот этап нужно пройти, чтобы потом не прятаться ни от кого, а смотреть в глаза честно и говорить: «Да, я прошел через это, да, я видел сражения, да, была дедовщина». Дедовщина… Что с ней поделать? Да ничего! Кто только не брался вырвать ее «корень»… Хотя, если честно, как бы я ни пытался казаться самому себе храбрым, это давалось мне с трудом. Да, я боялся. Как вспоминал рассказы бывалых пацанов, которые по возвращении из армии превращались в искалеченных жизнью людей, так дрожь пробегала по всему телу. Под утро я принял решение. Надо идти. Чтобы потом, через пару лет, можно было посмотреть в глаза сыну и сказать — твой отец служил родине! Да и многого за год я не упущу. Главное, чтобы Светка не ускользнула из моей жизни. Это стало бы самой большой потерей. Да нет, такого быть не может. Она любит меня и следует за мной, как и прежде, тенью… Кстати, о тенях… Я все реже обращаю внимание на собственное отражение. Я больше не придумываю жизнь какому-то непонятному отпечатку на стене или на асфальте. И, перечитывая рассказы о твоих скитаниях, улыбаюсь своей наивности. Ведь тебя нет. Ты всего лишь перевертыш. Простой, бессмысленный перевертыш…

Тень седьмая

Кроме тебя, не вижу ничего… Ты вернулась, и я воспринимаю тебя с прежней силой и ясностью. Опять я посвящаю тебе все свои мысли, диалоги, буквы, от написания которых внутри меня разлетаются искры гневы и злости, и опять я нахожу в каждом твоем движении глубокий смысл. Больше всего на свете мне хочется, чтобы ты двигалась в этом дыме, тумане, под этими выстрелами и ничтожными ударами. Полгода достаточно, чтобы понять всю жестокость войны. Если война — это тень мира, то я выхожу из игры, в начале которой ощущал то же самое чувство, что и в детстве: будто бы пуговицы впечатывают свои следы в мое тело. Шинель на размер меньше, от постоянного ношения кирзовых сапог кожа ног превратилась в лохмотья с кровавыми мозолями. Снять сапоги разрешают только ночью, на время сна. Зачем? Ведь это единственное время, когда глубоко наплевать, что на тебе надето. Потому что в сон не то что проваливаешься, а впиваешься всеми клетками тела. Я уже даже не плачу по ночам, сил нет на эмоции и чувства. Да какие тут могут быть разговоры о чувствах? Они превратились в кровавое месиво, смешались с грязью. Да и все эти разговоры про воспитание духа в армии — пустой гон. Ну вот скажите мне, как может человек развивать в себе какие-то ценности, пожимая каждый божий день руку смерти? Внутренний мир от таких кошмаров не то что обогатится, а сто раз поперхнется при виде жестоких теней дьявольских промыслов. Вместе со мной только боевая подруга, которая так же, как и я, маршируя по плацу, напоминает мне неудавшегося робота. Неужели я так выгляжу? Шинель, автомат через плечо, сапоги, шапка… Смешно! Просто смешно… Вот уж армия закрутила-завертела мою жизнь. И это несмотря на то, что я не был солдатом-срочником, который тут же становился хребтом армии. Нет! Я служил по контракту, но это не спасло меня от тяжелого груза безжалостно рвущих сердце мыслей. Как запах табачного дыма въедался в волосы, так и запах армии въедался в подкорку сознания. В казарме пахло перловой кашей, тушенкой, дешевыми сигаретами, а также построениями, разводами, караулами, полигонами, техникой, оружием, мордобоем и смертельными боями. Ужасен был запах боли раненых товарищей и запах смерти. Единственное, что не оправдало худших ожиданий, так это дедовщина. Она не особенно была популярна в нашей казарме. Все как-то старались войти в положение друг друга. Но все же многие ребята потеряли себя, стали собственной тенью, которая, покорно склонив голову, следовала за командным голосом гражданина начальника. Страшно. Я оказался в рядах батальона ОРБ — отдельного разведывательного батальона. Завтра опять идти в горы. Тяжело. Тяжело осознавать, что потихоньку из твоей жизни исчезают друзья, а вместе с ними и вера во что-то лучшее. А уж когда пуля разорвала жизнь Пашки, я рыдал так, что ребята насильно открывали мне рот и заливали в него горькую водку. Пашка… сколько же лет я наблюдал за тобой! С детского садика мы дружили, и даже соперничество из-за Светки не смогло нас разлучить. А теперь… В тот день все мы прекрасно знали, что идем в засаду. Знали! Но что теперь дадут эти огрызки терзаний и можно ли было избежать этой жуткой участи? И, самое главное, я не мог понять, зачем родине нужны мертвые тела? Вчера провожал Пашку в иной мир. Цинковый гроб катил на тележке. В этом мне помогала только ты, моя тень, которая всячески пыталась успокоить свою подругу — тень, падающую от гроба. Да и тележка то и дело скрипела, присоединяясь к вам. Она тоже отбрасывала на пол аэродрома свое корявое отражение. В этот день все казалось мне бессмысленным и ненужным. Взлетно-посадочные полосы превратились в сплошные длинные тени, провожающие мою юность, мой открытый взгляд на мир, мои рассуждения о красоте жизни в далекий путь. В иной мир. Как будто вместе с гробом Пашки я отправил в небо весь свой багаж прежних мыслей. Похоронив надежды, вдохнул воздух реальности. Холодной, прознающей насквозь. Лютая зима злорадствовала пуще прежнего. Метель неистово швыряла в лицо вихрь колющих белых частиц. Но мне не хотелось укрыться от зимы. Она почему-то напоминала мне что-то знакомое… Будто именно такой характер был у тени, рожденной вместе со мной, 20 лет назад.

Тень восьмая

Рождение — это боль, перерождение — боль в квадрате. Как же иногда хотелось, чтобы рядом оказался спасательный решебник жизни. Шпаргалка…

Год вне дома сослужил для меня хорошую службу. Армия меняет людей, и это не просто очередная фраза прошедшего через казарму. Через боль не перешагнешь так же, как не перепрыгнешь через собственную тень. Дом теперь казался мне пристанью для души. Родители были по-прежнему далеки друг от друга… Нет-нет, жили они под одной крышей, но это не мешало им находиться на расстоянии. К счастью, мое возвращение заметно сократило эту дистанцию. Их объединила забота обо мне, который в глазах матери был героем. На самом же деле, после службы в горячих точках, дома я чувствовал себя ребенком. Наверное, действительно случилось перерождение не только мыслей, но и чувств. Когда я увидел Светку, то понял, что ни на шаг не отпущу ее от себя. Она станет моей тенью. Да, наверное, армия все-таки научила меня и хорошим вещам. Например, беречь близких, быть ответственным за свои поступки, жить самостоятельно, не в смысле превратиться в одинокого волка, а иметь свои взгляды на жизнь. Но за все приобретения я заплатил. Потерями. Ребята, с которыми мы служили, после армии разделились на два лагеря. Кто-то подсел на спиртные напитки и заливал ими внутренние раны так же, как водкой обрабатывали внешние. Кто-то вкладывал деньги, приобретенные за время службы, в бизнес-предприятия. А кто-то захотел все свои силы, мысли и деньги вложить в банк семьи. Как я. И ты… заметно набравшая объем тень, которая шагала по земле уверенно, с поднятой головой. Армия изменила меня, я набрал 10 кг в мышечной массе. Ты вместе со мной отжималась от пола, карабкалась на горы, спускалась в овраги. Мы все делали вместе, и я благодарю Бога, что не потерял тебя, а значит, и сам остался жить и двигаться с тобой в одном ритме. Но теперь я хочу, чтобы ты перестала гоняться за мной в гордом одиночестве и сгибаться по ночам, нашептывая мне свои мысли. Тень… Как часто мы тебя не замечаем! Как безжалостно наступаем на тебя, слепо гоняясь за другими тенями — за бумажками с цифрами, за никому не видимой славой, за отвергнутыми сердцами. А ты без упреков всегда следуешь за нами. Иногда мне казалось, что у тебя есть своя жизнь. Когда поздно ночью в казарме кто-то закричал во сне от увиденного кошмара и эхо его невнятных слов разнеслось по всему помещению, я встал с кровати, побрел налить себе в кружку черный чай и увидел, как свет луны, забравшейся в наше окно, осветил твой печальный силуэт. Тень и эхо… Кто вы друг для друга? Влюбленные? Брат и сестра? Муж и жена? Или же вы передаете кому-то там, наверху, истории наших жизней? Мне стало страшно от этой мысли, холодно. Вдруг ты действительно следишь за мной? Но разве мне есть что скрывать? Есть. Я все время боюсь ошибиться. Опасаюсь не то сказать, не то сделать, не туда повернуть. Во мне постоянно ведут борьбу тени бога и дьявола. Особо остро я ощущаю это вечером, когда прокручиваю в голове ушедший день. Тень бога внутри моего мира начинает читать молитву и надеяться на будущее. Тень дьявола протестует и молчаливым криком пытается ее заглушить. Черные мысли о смерти и нищете человека безжалостно «втыкают нож» в хрупкие и беззащитные ожидания чего-то лучшего. Страшно. Я как будто становлюсь свидетелем столкновения двух неведомых сил. Черно-белые тени на стене кажутся мне бесконечными трассами, не нашедшими путников, способных подчинить их себе. Чем ближе мысли к закату, тем длиннее становится тень воспоминаний. Кадры из жизни в армии постоянно всплывают в моем сознании. Но сегодня я готовлюсь к завтрашнему дню. А завтра я предложу Светке стать моей женой. Рассвет на цыпочках прокрался в нашу комнату и тут же превратился в тень ожидания. Светка, уткнувшись в стену, спала. Я смотрел на нее и думал о том, что эта девушка с пяти лет получила прописку в моем сердце. Я любил все ее нюансы, по которым скучал в армии, — то, как она шаркает по утрам своими тапочками в виде плюшевых зайцев, то, как утренний кофе сначала утоляет жажду чистой плиты и только потом попадает в мою чашку, да и то не всегда. А как уж Светка по воскресеньям принимает меня за модельера и начинает демонстрировать свои наряды… До армии мне хотелось сбежать от этого кошмара. Но на службе я понял, что нет ничего лучше этих воскресений, когда твоя любимая женщина с искрящимися глазами вдохновляет тебя своей красотой. Когда она становится твоей тенью, которая следует за тобой в горе и радости. Сказав друг другу заветное «да», мы обвенчались. Конечно, Светка — дура. Устроила пир на весь мир. Столько денег потратили на свадьбу, что даже финансист сбился бы со счету. Но зато пригласили всех «новых» родственников, которые не ели и не пили с самого рождения, судя по тому, что набросились на еду, как на манную крупу, свалившуюся голодным путникам в пустыне с неба. Но все это мелочи. В самый счастливый день нашей жизни ты была рядом… Воробьевы горы. Солнце то пряталось за облаками, то скользило бликами по задумчивой реке. Весна начинала писать свой кодекс правил. Я нес Светку на руках. Какая же она легкая, воздушная! Ее фата развевалась, то и дело закрывая мне лицо. Но даже сквозь нее я видел, как на асфальте праздновали начало совместной жизни две тени, сплетаясь друг с другом в одну фигуру. Как же я рад! И как мне хочется, чтобы и они, и мы никогда не расставались! В стороне стояли мои мама с папой, и я вдруг заметил одну странность — их тени находились вдали друг от друга. Где-то я читал, что с химической точки зрения после 25 месяцев отношений любовь становится привычкой. Нелепой привычкой жить вместе. Причем у отца с матерью никогда не было диких сцен ревности, сопровождаемых криками: «Я отдала тебе свою молодость» или. «Уходи и дверь закрой, у меня теперь другой». Нет. Просто в какой-то момент я увидел, что тени родителей ходят раздельно. Каждая сама по себе. Видимо, они настолько узнали друг друга, что потеряли интерес к телу и душе другого человека. Они перестали удивляться и совершать друг для друга непредсказуемые поступки. А от Светки я не знаю, чего ожидать. Она то на курсы массажа пойдет и в тот же вечер такой сеанс мне проведет, что сама любовь захлебнется от страсти. То собаку в дом приведет, то путевку на выходные по дешевке достанет, то интерьер в квартире поменяет, а то и вовсе сделает из дома выставочный зал наших семейных фотографий. Светке не скучно жить и творить нашу любовь. И мы оба чувствуем, что готовы представить всему свету главное свое произведение. Я очень хочу, чтобы Светка стала матерью. Я очень жду ребенка, наследника. Назову его в честь отца, пускай батя знает, как сильно я его люблю. Он никогда не переходил дорогу моим мыслям, всегда поддерживал меня. Даже когда я вернулся из армии и пуще прежнего стал писать по ночам о тебе, моей тени, наделяя тебя дыханием, чувствами и переживаниями, он не смеялся надо мной и не принимал меня за сумасшедшего или взрослого ребенка, затерявшегося в детстве. Нет. Отец часто говорил, что тени помогают мне видеть свет творчества. И он был прав. Благодаря своей фантазии и страстному желанию во что бы то ни стало доказать людям, что жизнь — это не только человек с его бесконечными потребностями и запросами, а что жизнь — это окружающий мир, в котором даже тень родилась для того, чтобы ходить по земле, я стал почетным членом Союза писателей. Мои книги читают в метро, поезде, самолете, на лавочке, в кресле-качалке или на пляже… Мои мысли стали тенью для многих людей. Критики прозвали меня писателем-фантастом. Но разве может фантазия иметь столь реальные черты?

Тень девятая

Вот и нет отца… В комнате тихо, шторы плотно задвинуты, но тень все равно решила не покидать меня в день траура и сидела сейчас рядом, скорбя и внимая моему горю. Когда месяц назад мы хоронили Светкину тетю, которая заменила ей мать, то я не особо впал в депрессию. Да, плакал. Да, было грустно. Да, точно так же, как и все, ходил с опущенной головой и носовым платком в правой руке. Но все-таки я прощался не с родным человеком. А тут как ножом по сердцу резанули. Отобрали, забрали, украли. За что? Почему? Да, мне уже не 10 лет, чтобы задавать подобные вопросы. Но я, словно пацан, чувствую себя совершенно беспомощным. Как же мне хотелось в школьные годы стать взрослым и выбирать знания, а не глотать лекции учителей. И что? Взрослым я стал, а знаний так и не нашел. Стою сейчас возле гроба и не понимаю, что такое смерть… Воздух на кладбище прохладный и успокаивающий. Лишь тени сгустились над разрытой ямой, могилой, безмолвно принимающей тело, да черные вороны закружили над голубым небом, создавая траурную атмосферу.

Сорок дней, пролетевших после смерти отца, так и не смогли заглушить боль потери. Время, конечно, лечит, но как и всякий процесс, оно имеет свой срок… Мать поседела и, кроме просмотра семейного альбома, сна и каких-то бытовых обязанностей, ничем не занималась. А ведь она его любила… Сначала страстно, затем спокойно. Мне же казалось, что они находятся на расстоянии друг от друга. На самом деле у нас со Светкой давно прошел испытательный срок в размере 25 месяцев… И теперь, прожив этот временной отрезок, я могу сказать, что любовь не может превратиться в привычку, потому что тень никогда не изменяет телу, которое она выбрала охранять. Вот и любовь, даже мимолетная, навсегда останется с человеком, как счастливая тень воспоминания. Но и любовь боится остаться в одиночестве, поэтому договаривается с высшими силами о новой жизни, рожденной под ее чутким присмотром. И сейчас я хочу сказать ей огромное спасибо за сына. Ему уже семь лет… Семь лет! Трудно вспомнить себя в этом возрасте, когда все так интересно и необычно. Я часто думаю о том, почему радость превращается в тень? Почему в детстве трава кажется зеленее, солнце ярче, а двор превращается в остров сокровищ, по которому путешествуют группы ребят. Я стал вспоминать себя в этом возрасте… Как я бегал вместе со своей тенью, лазил по деревьям, строил песочные замки, пускал по воде блинчики. Я взрослел, и постепенно меня окружали некие приставы, следящие за моей жизнью. Учителя стали обрушивать на меня поток бесконечных фраз, начинающихся со слов «надо» и «нельзя»: нельзя громко кричать, нельзя мальчикам плакать, нельзя купаться голышом — ведь ты уже большой, надо уважать старших. Когда я не слушал все эти доводы, взрослые приступали ко второму пункту воспитания — манипуляции, от прямого обмана до угроз, запугиваний и телесных наказаний. Сейчас, воспитывая сына, я искал иные пути его развития. Я понял, что криком и угрозами ничего добиться нельзя. Ведь, стремясь избежать гнева взрослых людей, малыш начинает контролировать бурную энергию, ограничивая свою физическую и эмоциональную активность. Мы можем многого не помнить из того, что происходило в детстве, так как сознательная память не особо развита, но тело помнит все. И оно постепенно превращается в мышечный панцирь, «бронь» которого, блокируя естественный поток энергии в теле, вызывает застойные процессы, приводящие к стрессам и болезням. Но самое главное, что у человека постепенно атрофируются чувства к миру. Пустоту жизни он начинает заполнять трудоголизмом, алкоголизмом, перееданием и просмотром глупых сериалов. Я очень старался быть хорошим отцом, хотел научить сына видеть и чувствовать мир. Но, когда ему исполнилось 10 лет, в моей жизни появился выгодный проект: издательский дом предложил мне создать серию романов про тени. И я согласился, так как мечтал об этом всю свою жизнь. Из-за того, что я с головой ушел в творчество, сын все больше времени стал проводить «под крылом» Светки. Иногда я брал его с собой на кладбище, и мы, держась за руки, под крики голодных черных птиц, брели к могиле отца. Протирали памятник, поливали цветы у оградки и думали о жизни. Вернее, думал я и рассказывал ему о том, каким был его дед… Как он никогда не навязывал никому свое мнение, а рассматривал жизнь с разных сторон. Да, он не сидел в бочке и не выглядывал из нее через узкое отверстие, видя только маленькую щелку света. Он плыл в лодке и оглядывал окрестности… Сыну нравилась моя сказка. А мне нет. И, смахнув со щеки очередную слезу, я увидел, как тень от обелиска как будто превратилась в часы с двумя стрелками, показывающими два часа дня. Время… Оно уже не летит и не растворяется, не лечит и не калечит, а четко выстукивает ритм безвозвратно ушедших мгновений. Перед сном я думаю о тебе. Тень… Наверное, ты сидишь у моего изголовья и уже приготовилась разгадывать мои сны, поглаживать волосы и укрывать меня от холодных мыслей.

Тень десятая

Смотрю на сына и думаю, что жизнь — это действительно театр. Сначала взрослые относятся к нам как к детям, без агрессии рассказывают, что да как, передают знания, затем мы готовимся к главной роли, в школе разучиваем ее тексты, потом выполняем импровизации и… Находим себе достойного партнера, дело жизни, приводим на сцену свое маленькое творение и… передаем ему листки с исписанным сценарием. Мол, пусть почитает, может, и сделает какие выводы. Но что их читать? Гораздо интереснее взять чистый лист бумаги и нанести на него свое произведение. Со своими неправильно расставленными запятыми, грамматическими ошибками и стилистическими неточностями. Со своими красными полями, новыми абзацами и многоточиями… В твоем произведении, сын, слишком много событий взято в скобки. В армию идти ты не хочешь… Косишь от нее, как говорят в народе. И мои глаза смотрят на тебя теперь совсем иначе. Без понимания. Но ты меня не слышишь… Даже через наушники барабанная дробь разносится по всей квартире. Я всегда прислушивался к советам отца, а теперь у меня никак не получается войти в столь сложную роль и занять его место. На мои попытки заговорить о жизни сын только отмахивается и отвечает, что опаздывает на свидание с какой-то Юлькой. А вчера случился ужас — он привел домой эту совершенно странную особу, которую девушкой я бы никогда не назвал. Это только в рекламе сока все разрешается мирным путем. Эту же сцену мне пришлось запивать куда более крепким напитком. Ярко-рыжая бестия, закинув ногу на ногу, оглядела нас со Светкой так, как будто мы не люди, а мебель — диван и шкаф в современном бутике. И она решала — в какое место нас поставить — на кухню или в комнату, а быть может, и вовсе забросить на антресоли. Мне стало тошно даже от ее тени, которая растеклась по всему полу. А сын смотрел на эту девушку, как на шедевр Пикассо. Боже мой, Светка, ну что ты городишь? Ну почему же ты говоришь этой… оторве, что очень рада с ней познакомиться? Дура! Потакаешь взрослому парню во всем! То и дело слышу невнятные речи — «вспомни нас, вспомни нас…» А что вспоминать-то? Тогда мы жили по-другому. Я точно знал, чего хочу добиться, я отслужил, набрался опыта, мои рассказы завоевали популярность. Единственное, что я упустил из виду, так это собственного сына, которого доверил тебе. Безусловно, я старался развивать его талант — играть на саксофоне, вкладывал свои деньги в обучение, концертные костюмы, на день рождения подарил музыкальный инструмент навороченной модели. И что теперь? Саксофон валяется в углу комнаты, заживо захороненный в черный чехол, а сын вместо музыки слушает не иначе, как кашель дьявола. Да и планы на жизнь у него сводятся к одному простому лозунгу: «Живи без правил». И следует он своему девизу, как вагон за паровозом. Пропадает каждый день на дискотеках, в ночных клубах, подворотнях. Приходит под утро, даже не пряча пьяных глаз. Ему не стыдно за свое поведение. Но парню уже 17, и нет смысла искать виноватых, пытаться начать все с нуля. Как вырос, так и вырос. А быть может, это всего-навсего переходный период? Может, все еще образуется? Господи, помоги, чтобы родной сын не стал сорняком! Пускай живет собственной жизнью, думает своей головой, пускай хлебнет горюшка и узнает все о черно-белых полосах. А Светка… ну что Светка? Она — женщина, мать со слепой любовью. Да и отчитывать ее жалко. Сдала она за последнее время. Выглядит плохо, глаза с каждым днем все печальнее и печальнее. Ее тень тоже не справляется с возрастом, уменьшается на глазах. Да уж, красивые женщины умирают дважды. Да и я постарел, из зеркала на меня смотрит незнакомый мне человек лет пятидесяти пяти. Его живот, завоевав приставку «пивной», сразу же привлекает к себе внимание. Мне хочется говорить об отражении так, словно я не знаю этого человека… А ведь я прекрасно понимаю, что веду разговор не с зеркальным персонажем, а сам с собой! И от этого убегает, забивается в угол моя собственная тень. Я чувствую, как страшно ей умирать, прощаться со светом, со Светкой… Но нет, еще рано думать о смерти. Сначала нужно встретить старость и понять, что это такое. К чему ведет жизнь?

Только прежде надо оставить завещание. Так, на всякий случай. Дом перепишу на сына. Пускай будет! Сын должен знать, что у него есть своя территория. Я уже не прошу у него преклонить колени перед родителями. Да и вправе ли я это делать? Наверное, нет… Все дети вылетают из гнезд. У всех есть два крыла и тень, которая следует по пятам.

Тень двенадцатая

Двенадцать часов дня — объявил диктор по радио. В дверь позвонили… Светка засуетилась, попросила меня открыть дверь, а сама, опираясь на костыль, поспешно покинула кухню. Видимо, пошла переодеваться. Что уж и говорить, она и в пожилом возрасте не теряла желания быть ухоженной и красивой. Она всячески старалась договориться со старостью, которая питается только годами. Обе женщины, и они нашли общий язык. Договорились. Светка предоставляла старости свои воспоминания, которые записывала в дневник, а та, будто изучая характер молодости и зрелости, их слабые стороны, позволяла ей общаться с радостью. На самом деле, их сделка была подарком судьбы. Несмотря на размен восьмого десятка, Светка довольно часто пребывала в хорошем настроении. Она смотрела фильмы, приглашала в гости подруг, готовила вкуснейшие ужины и читала современные романы. А я смотрел на нее со стороны и понимал, что эта женщина — моя вторая половинка. И что без нее в моей жизни не было бы самого главного чувства, ради которого каждый из нас ступает на эту землю. Она осветила мою жизнь, создав в ней тень смысла, который я так долго искал. Я открыл дверь и едва успел отойти в сторону от надвигающейся «бури» — двое маленьких сорванцов вбежали в квартиру с воздушными шарами в руках так, будто за ними кто-то гнался! «Дедушка, бабушка! Мы вам подарки привезли!» — заголосили они, перебивая друг друга. Спустя пару секунд на пороге появились сын с молодой супругой. В руках — празднично упакованный торт. «Ну же, проходите, гости дорогие…» — улыбнулась Светка. Повод для радости был — две семьи собирались за одним столом нечасто. Сын, после бунтарского периода, все-таки смог вырулить на правильный путь. Окончив университет и получив диплом дизайнера, он уехал на стажировку в Лондон. Две недели, которые он провел в туманном городе, получили продолжение. И вот уже как 12 лет мой родной сын возглавляет в самом центре роскошного Лондона собственное агентство «Туманный Альбион». Конечно, нелегко было нам со Светкой отпустить его за тридевять земель. Долгое время мы привыкали к общению по эсэмэскам, электронным почтам, скайпам и банальным телефонным звонкам. Но оба прекрасно понимали, что каждая жизнь выбирает себе город, страну, партнеров, да и просто окружающую реальность. И что мы по праву можем гордиться сыном и нисколько не винить себя за то, что так боялись провалить роли отца и матери. Когда на ночь я зачитывал ему свои рассказы про тени, то видел, как он о чем-то размышляет… И эти думы не прошли даром. Пару лет назад, представив на мировом конкурсе свою авторскую коллекцию одежды под названием «Свет и Тень», он завоевал золотую медаль, а вместе с ней и тысячи заказов по всему миру. На самом деле, еще в тот вечер, когда я был дико расстроен из-за его поведения, на глаза мне случайно попался скомканный лист в клеточку, на котором почерком сына были написаны следующие строки: «Пусть ангел, взгляд не отводя, присмотрит за тобою, пускай всю жизнь хранит тебя, прикрыв от бед собою…» И тогда я понял, что ошибался насчет того, что мой мальчик растет без души. Просто она была в тени от взгляда взрослых. И сейчас, когда все мы сидели за накрытым праздничным столом, я почувствовал красоту старости. Ее величие и силу. Не то чтобы мне захотелось тут же взяться за карандаш и на белом листе бумаги по пунктам записать все важные события своей жизни. Нет. Меньше всего мне хотелось подводить итоги. «Папа, а что такое время?» — звонко спросил у моего сына голубоглазый блондин. «Сынок, это то, из чего состоит жизнь. Видишь на стене часы? Они показывают половину первого. Значит, пришло время обеда». Кивнув головкой, малыш стал играть с… кошкой, которую Светка две недели назад привела домой? Или с машинкой, которую мы подарили ему на первый, пятилетний юбилей? Но нет! Вокруг не было ни машинки, ни кошки, которая запряталась под стол. Он играл с собственной тенью, то убегающей от него на стенку, то вновь спускающейся на пол. Мы с сыном улыбнулись увиденному и посмотрели друг другу в глаза.

Тень тринадцатая

Мне семьдесят пять, Светке исполнится столько же через неделю. Взявшись за руки, мы, шаркая ногами, бредем по осенней аллее парка, в котором когда-то, давным-давно, прятались под деревьями от одноклассников и родителей и целовались под прикрытием роскошной зелени. Под ногами шуршат желтые сухие листья, похрустывающие, как больные суставы. Тени, не желая расставаться, задумчиво идут впереди. В парке ни души. Да и знамо дело — сегодня вторник, 13 часов дня… мамаши с детьми отправились по домам — на обед и сон, молодые люди еще сидят за партами, а зрелые — подписывают в офисах выгодные контракты. Все идет своим чередом. У каждого из нас собственный сценарий. Несмотря на то что мое зрение день ото дня теряло свою силу, я еще все-таки мог разглядеть красоту природы. Наблюдая за суетящимися муравьями, я подумал, что они, как и люди, считают себя целью мира… Центром Вселенной.

Мы со Светкой останавливаемся возле мощного дуба. Того самого, у которого встречались после школы. Тени, видимо, тоже вспомнили о чем-то своем. Тишину прорвал крик черного ворона. Совершив пару кругов, он приземлился на асфальт, неподалеку от нас. Нет, только не это… Он уверенно и нагло стал ходить по Светкиной тени, как будто отсоединял ее от Светы. Я топнул ногой, пытаясь спугнуть черную птицу, но ворон лишь переместился с головы тени в область сердца…

Тень четырнадцатая

Она назначила свидание Светке дома, вечером, после просмотра фильма «Любовь побеждает все». В это время я читал книгу и снова отвлекся, рассматривая тень своей любви. Светка неподвижно сидела в кресле-качалке часа два. Ее тень лежала на полу как-то неестественно. Голова упала на грудь. Может, Светка задремала? Я встал из-за стола, отложил книгу и подошел к ней. Аккуратно, боясь разбудить, дотронулся до левой руки, свисающей с кресла… Если бы можно было ее разбудить! Наверное, я бы отдал свою жизнь за то, чтобы снова увидеть ее глаза. Моргающие, а не устремленные на пол. Я взял Светку на руки и, как в молодости, отнес в спальню. Она лежала неподвижно. Ее черты лица не были обезображены временем. Лишь слегка запылились минутами горя, которые оставили свои следы в виде морщин. На лице Светки был намек на улыбку… Господи, я держал ее руку и чувствовал, как бьется сердце… Не мое… Чье-то… Тень? Ты еще жива? В это мгновение ко мне подошла кошка и стала жалобно тереться о мои ноги, будто бы на своем языке говоря «прими соболезнования». Я не мог принять только одного… почему смерть так поторопилась со своим визитом? Ведь через два дня Светке исполнится семьдесят пять. Как она готовилась к этому дню… съездила с подругой на рынок и купила новое платье… А теперь, в день своего рождения, лежит в гробу. Народу на кладбище немного. Сын не смог прилететь на похороны. В Лондоне в этот день проводился важный конгресс, который он возглавлял… Что ж, у каждого свой сценарий. После похорон я брел со своей тенью меж могил и не понимал, как нам жить дальше… Да и стоит ли вообще? Кладбище скрывает, пожалуй, главный клад Вселенной — Жизнь и ее Тени…

Тень пятнадцатая

Последний год я общаюсь только с собственной тенью. Мы вместе с ней поливаем цветы на огороде, читаем книги по вечерам, ходим на кладбище к Светке, матери, отцу, к Пашке… Список можно продолжать довольно долго. А Светка все же дура… Так влюбила меня в себя, что до сих пор не могу оправиться от мысли, что ее нет больше рядом со мной. Бросила меня. Ушла в другой мир, не попрощавшись. Да и тень одиноко бродит по земле. Скучает по подруге. Тоскует. Плачет. Устал я. Устал жить, ходить, думать, ждать… Устал. Хочется лечь на землю и уснуть крепким сном. Вечным. Но нет, так просто никого еще не отпускали из этого непонятного мира. Моя тень тоже теряет силы. Бывает, сижу дома, рассказываю ей о своей жизни и вдруг смотрю на стену и понимаю, что она испарилась. Ее нет. А может быть, никогда и не было? Хотя сейчас она шагает рядом со мной, опустив голову.

Тень шестнадцатая

Шесть мужчин, отбрасывая свои тени на землю, идут тихим мирным шагом, неся большой гроб. Точно так же и я когда-то вез на тележке тело своего лучшего друга, точно так же я нес гроб отца, матери, Светки… А теперь и сам отбрасываю последнюю тень. Ухожу из этой жизни, оставляя память в сердцах близких людей. Сын, его семья, во всем черном, склонились надо мной… Священник отпевает тело. Белые снежинки невинно падают на холодную землю, засыпая мою тень. Засыпаю… Вечным сном. При свидетеле — моей покорной и безмолвной тени, которая никогда не оставляла меня в самом страшном для любого человека состоянии, называемом Одиночество.

Быть может, это всего лишь антракт? Да нет, не похоже. Финальная глава уже дописана. На прощание, на последней странице, перед самой смертью, я написал заключительную строку… «Смерть — это всего лишь тень жизни…»

Часть 2. Светлана

Пролог

…Пламя жадно охватило белый лист бумаги, оставив по себе лишь немного серого пепла. А порыв холодного осеннего ветра довершил дело, развеяв и пепел. Я долго смотрела на пепел своих желаний, список которых с каждым годом становился все реалистичнее и короче. Густой туман спрятал утро, предвещая что-то неизвестное и дурманящее. Поржавевшие листья смиренно подчинялись времени и прощально вальсировали по ветру, птицы улетали в теплые края, а я все стояла у распахнутого окна и перебирала воспоминания, как никогда ясно понимая, что не за горами и мой перелет… В страну, в которой никто не боится перепада температур и холода несбывшихся надежд. Бояться можно, только обладая чем-либо, если у тебя нет ничего, страх проходит, становится пугливой тенью и исчезает. Что же, быть может, я окажусь хорошим туристом, раз уж не смогла стать достойным жителем в родном златоглавом городе.

Когда учительница географии монотонно рассказывала нам, одиннадцатилетним детям, воспринимающим приключения как естественное состояние жизни, о странах мира и все грезили о путешествии в Париж, Вену, Амстердам, Вьетнам, Индию… я стремилась в Арктику, на Северный Ледовитый океан. Я закрывала глаза и видела себя стоящей посередине огромной льдины. Мне казалось, что счастье находится там, «где-то на белом свете, там, где всегда мороз». Как продукты сохраняются дольше в холодильнике, так и счастье требует заморозки, думала я в ту пору. От наивных мыслей не осталось и следа, правда, на склоне лет пришло понимание, что истина была где-то рядом. Только оказавшись на вершине холодного айсберга жизни, можно увидеть всех и вся, найти оправдание Снежной королеве и осудить «бесхребетного» Кая. Как часто за злобой и холодностью скрывается одна-единственная причина — разочарование в любви. Тот, кто находит истину в чувстве и хранит его бережно, как реликвию, любой опасный поворот событий перенесет без травм, потому что невидимый ремень безопасности (вера) всегда его выручит. Да, иногда такие люди слышат тишину, тиканье часов и поскрипывание старинной мебели, но все это происходит под бой сердца. Тот, кто проклинает любовь, никогда не услышит тишину, потому что вся жизнь оказывается в ловушке пустоты. Я — женщина. И этим все сказано. За мной всегда следовала тень, о которой я ничего толком не знала, но лишь догадывалась, что такой должна быть настоящая женщина — верная своему мужчине, обнажающая свою душу под светом, падающим на нее свысока, умеющая выслушивать, кивать головой в знак согласия и тихо говорить «нет» окружающим соблазнам.

Пламя свечи затрепетало, может быть, вспоминая недавнюю жертву. На сожженном листке значилось одно единственное оставшееся у меня желание: «Встретиться с тобой на небесах».

Через два дня мне исполнится семьдесят пять лет. В семь лет я впервые в жизни совершила магический обряд. По телевизору какой-то очень важный дядя рассказал о том, как сбываются мечты. Нужно записать список своих желаний на листке бумаги. Затем прочитать три раза, сжечь и развеять пепел по ветру. Поверила. Я каждый год нещадно сжигала свои мечты, надеясь на чудо. Память предательски стерла воспоминания о чертах твоего лица, голосе и прощальном слове. Моя любовь превратилась в тень, а мысли уже давно похожи на эхо из другого мира. Я часто разговариваю с тобой на рассвете, когда день — очередная серийная короткометражка — еще находится в монтажном отделении Судьбы, режиссера всех времен и народов. Ранним утром, распахивая окно, я смотрю в небо, откидывающее черное махровое одеяло, и наблюдаю за тем, как дыхание превращается в пар. Мне кажется, что только в это время я могу быть наедине со своей душой и белыми листами бумаги, которые заполняются историей моей жизни…

P.S. В этот день она умерла, дождавшись заката и теплого, испеченного собственными руками яблочного пирога со вкусом корицы.

Тень первая

Дикий, необузданный страх сковал ее мысли. Она растерянно смотрела на отражение в зеркале, как будто ожидала от него ответа на вопрос: «За что?» В ее жизни было много мужчин, совершенно разных и по социальному положению, и по манере ухаживания, и по умению грамотно разойтись в стороны. Ни с одним из них она не испытывала каких-то глубоких, будоражащих чувств. То ли потому, что не могла залечить рану от первой любви, то ли просто не верила в любовь между мужчиной и женщиной. И вдруг… такой поворот событий — «два красные полоски». Догадаться о том, кто отец будущего ребенка, для нее было все равно что разгадать тайну мироздания. Мужчины сменялись в ее жизни, как подгузники у новорожденных. Первая мысль была однозначной: аборт. Она наскребла последние деньги, пересчитала их и пожалела тратить столь внушительную сумму на убийство неопознанного «объекта». Следом подумалось: «А что если выносить и продать ребенка какой-нибудь отчаявшейся бездетной семье?» Но без знания отца это было весьма большой проблемой. Третья мысль — пустить все на самотек, следуя поговорке «чему быть, того не миновать»… Ничто не изменилось в ее образе жизни с осознанием того, что маленький человечек уже дышит в ней и готовится к выходу на свет. Она так же получала копейки на складе, где работала посудомойщицей, так же тратила их по вечерам в барах, поднимая с забулдыгами тосты за хорошую жизнь и запивая водкой собственное горе, так же ненавидела себя и все вокруг за то, что у нее никогда не было условий для создания семьи. И вдруг на тебе — ребенок! «Наказание какое-то», — думала она о «подарке Судьбы». А когда на УЗИ врач сказал, что у нее девочка, то и вовсе стала лить крокодильи слезы и стягивать живот белыми простынями.

«Ах ты, негодница, родишься и сядешь мне на шею! С мальчиком намного меньше проблем, чем с тобой! Устроился бы грузчиком да приносил бы деньги в семью, а ты кем станешь, заноза такая? Одна дорога — ночная трасса. Белая горячка часто накрывала ее в душной ночной тишине, превращая пьяные мысли в двухголосие. Не родившийся ребенок уже начинал прощупывать суровый климат здешнего мира. Его ругали и били просто за то, что маленькое сердце совершает 60 ударов в минуту. Когда несчастная мать сидела в очереди на осмотр к врачу и прислушивалась к пиликаньям молодых мамаш о том, что они вместе с малышом проводят вечера под музыкальное сопровождение произведений Моцарта, смотрят классические добрые комедии и читают Андерсена, поглаживая живот, она сразу же бежала в туалет и там, со слезами и рвотой, проклинала свою жизнь.

За жестокостью всегда скрывается страх. Она боялась признаться себе, что возможно все исправить — жилье есть, на работе, если захочет, может добиться повышения, что касается внешнего вида, то все данные для того, чтобы стать привлекательной женщиной, у нее имеются! Но не было самого главного — желания все изменить в лучшую сторону.

Ее судьба надломилась в тот день, когда она узнала о многочисленных изменах мужа. Правда не приходит одна: раскрыв одну истину, вторая тут же обнажает себя. Теперь уже бывший супруг вместе со своими вещами забрал все совместно нажитые финансы и скрылся в неизвестном направлении. Муж как будто являлся частью ее самой. Единственная, первая любовь, в которой она души не чаяла, за которую была готова сражаться «на смерть»! Но ее «смерть» ему не требовалась, как, впрочем, и ее жизнь. Молодая и хваткая возлюбленная — блондинка, словно светлое пятно его жизни, занимала все мысли, и на страдания прежней жены ему попросту оказалось наплевать.

Через месяц умерла ее мать, не вынеся переживаний за дочь, которая пристрастилась к алкоголю. Так успешная, молодая и прежде любимая девушка превратилась в жалкую пародию на женщину. Не смогла она выдержать испытание, которое, как говорят, каждому человеку дается по его силам. Родители тряслись над ней, как над шедевром Пикассо, и не приучили справляться с трудностями. Когда ребенок живет в тепличных условиях, он вряд ли сможет вырасти полноценной личностью. Он становится либо изнеженным, капризным и требующим от всех подчинения человеком, либо замкнутым и отстраненным от нормальных человеческих отношений и абсолютно ничего не ведающим о настоящих чувствах. Конечно, бывают и исключения, когда малыш окружен настоящей любовью, способной воспитать его и научить ценить само понятие Жизнь.

Женщина не понимала, что мужчина — это не воздух, которым нужно дышать, и не земля, по которой нужно ступать. Ей так хотелось найти вторую половинку и отомстить мужу, что на поиски партнера она отправлялась каждую ночь и в конце концов уже и забыла, что ищет. А когда истинное женское счастье — ребенок, — способное перевернуть ее жизнь с ног на голову, само пришло к ней, она полностью потеряла здравый смысл и превратилась в раскачивающуюся тень.

«Скорее, на помощь! Тут женщина без сознания!» — закричала беременная, зашедшая в туалет подпудрить носик. Врачи успели вовремя. Воды уже отошли, женщина пришла в чувство и начала бредить, а потом провалилась в сон.

Семимесячная малышка появилась на свет при помощи кесарева сечения. Она была ростом с ладошку врача. Под полупрозрачной кожей, покрытой пушком, стучало сердечко. «Не выживет…» — тихо произнесла медсестра.

* * *

«Ничего не вижу кроме яркого света. Неужели мир — это один свет? Ну, так совсем не интересно! Хотя я чувствую, как ко мне кто-то бережно прикасается, заворачивает меня в белую простыню и качает на ручках. Правда, как я ни стараюсь, но пока не могу разглядеть лицо доброй тети, зато слышу ее голос — такой тихий и красивый. Так здорово! Необычно. Ведь до того, как я попала на свет, меня постоянно кто-то бил и кричал на меня так громко, что я больше не могла выносить такое обращение и вырвалась на свободу. А тетя с каждым днем все больше и больше уделяет мне внимания, наверное, я красивая, раз ей понравилась. От света мне тепло и хорошо.

Сегодня первый раз оглянулась по сторонам и увидела множество свертков, из которых доносился плач. Интересно, а почему они плачут, ведь все так хорошо! Постепенно я начинаю видеть лица. Тетя берет меня на руки, поет что-то, и я засыпаю.

Вот уже несколько раз она повторяет одно и то же слово «Светлана». Что бы это значило? Не понимаю. Но зато… я, кажется, влюбилась. Когда проснулась и открыла глаза, то разглядела рядом еще кого-то. Тетя, склонившаяся над нами, сказала: «Это мальчик». А я увидела огромные глаза голубого цвета. Такие красивые, теплые и светланные, ой, светлые. Мальчик смотрел на меня так, как будто увидел что-то особенное…

Но тетя подхватила его и унесла куда-то, сопровождаемая длинной черной фигурой, скользившей за ними по полу. Я вырасту, стану большой и обязательно разберусь, что это. «Не уходите, пожалуйста! Ну куда же вы?…» — Тетя с мальчиком на руках направились к выходу. Надо заплакать! Неужели помогает? Они вернулись, еще раз на меня посмотрели и наговорили кучу приятных слов: «Малышка, баю-бай, красавица, засыпай…» Я сдалась, закрыла глаза и полетела в другую страну — Сономанию. О ней мне рассказала добрая тетя. Правда, она, по-моему, не воспринимает меня всерьез и читает в пустоту. Но все равно, она очень хорошая. Иной раз подойдет к моей кроватке, посмотрит на меня и повторяет за мной то, что я делаю, когда хочу привлечь ее внимание — плачу. Вот и у нее катятся по щекам слезы. Смешная такая! Почему-то говорит, что я несчастная. С чего бы это вдруг? Я не частная, я — целая!»

Тень вторая

Раньше я спала столько, сколько хотела, а сегодня утром Таня разбудила меня и сказала, что с этого дня начинается новый период жизни — детский сад. Неужели она хочет отдать меня другой тете? Когда я начала капризничать, Таня стала меня успокаивать, пообещала, что вечером придет за мной, и мы будем гулять в парке. Интересно, а моя подружка, которую Таня называет тенью, тоже пойдет со мной в этот сад или останется дома? Ведь до этого мы с ней только гуляли, играли и спали, а теперь… захочет ли она пойти в детский садик? На улице светло, но прохладно. Навстречу нам идут люди с потертыми лицами, как будто им неинтересно жить в этом мире. Мне, конечно, тоже очень хочется обнять свою дочку, куклу Машу, лечь с ней в теплую кроватку и смотреть мультики, но я прекрасно понимаю, что надо становиться взрослой — сначала детский садик, затем школа, а потом я выйду замуж. Вот я вырасту, стану большой и влюблюсь в самого лучшего мужчину планеты! И он полюбит меня. Клянусь своей тенью!

Когда мы проходили мимо поликлиники, на белой стене я увидела тебя и очень обрадовалась! Ты самый настоящий, верный друг! Теперь мне нечего бояться, что ждет впереди, потому что я не одна! «Здравствуй, детка, я твоя воспитательница — Елена Владимировна», — прошипела какая-то страшная блондинка, похожая на сестру самого Лешего. Все, закончилось мое детство. Нет, только не это! У противной тети тоже есть тень! Но она не такая красивая, как моя… очень большая, прям на весь асфальт, и что же она делает? Наступает на мою тень! Надо срочно отойти от этой Елены… Забыла отчество, но уж точно не Прекрасная. Не вышло. Она взяла меня за руку и куда-то повела, а Таня помахала мне и закрыла за собой калитку. «Ребята, познакомьтесь, это Светлана — новенькая».

На меня смотрели незнакомые мальчики и девочки так, словно увидели динозавра из мультика. После того как меня представили, незнакомая рыжая девчонка подошла ко мне и сказала: «Ты бесхозная, потому что у тебя нет мамы и папы!» Я не успела ответить, как тут же подскочил какой-то мальчик, оттолкнул ее, посмотрел на меня сверху вниз и заявил: «Раз ты ничейная, мы с тобой не будем игрушками делиться, потому что тебе нам нечего дать!» «У Витьки хоть мама есть, а у тебя какая-то тетя…» — продолжала портить мне настроение рыжая. «Не какая-то, а самая добрая и хорошая! И еще у меня есть друг…» Все засмеялись и обступили меня, продолжая издеваться: «Друг? Плюшевый мишка или мягкий заяц? Познакомь!» Я никогда тебя никому не выдам. Никогда!

Мне повезло: какой-то мальчик громко сказал: «Не троньте ее, а то сейчас как покажу вам свои приемчики, будете знать, как других обижать!» Видимо, его все боятся, потому что сразу же расступились и отстали от меня. А у моего защитника яркие голубые глаза, ярче неба. Его зовут Паша. Оказывается, он умеет драться, как герой мультфильма.

Нас ставят в строй и пересчитывают по головам. Пашка робко предлагает составить ему пару. Вот это счастье! На асфальте впереди нас вприпрыжку движутся тени, которые явно друг другу понравились, а мы идем, размахивая руками, разглядываем небо и солнце, траву и цветочки, да и просто дышим, и нам хорошо. Вдруг позади нас, кто-то запел: «Подавляя свою лень, обгонял слоненок тень!» Вот это да… Неужели кроме меня кто-то еще знает о твоем существовании? Я обернулась и увидела мальчика, который напомнил мне принца из сказки. Он был очень красивый. Как Иванушка, только не дурачок, а гораздо лучше. Я засмотрелась на него и забыла посмотреть под ноги… Упала вместе со своей тенью и расшибла оба колена. Ребята дружно посмеялись надо мной, Пашка помог встать и даже приложил к коленке подорожник, пока воспитательница бегала за врачом. Не зная, куда деть глаза от стыда, я рассматривала траву, которая пробивалась через асфальт. Наверное, слабая трава растет на поляне, а сильной приходится проходить через тяжелые преграды, чтобы занять место под солнцем. Таня все время говорит, что человек должен сам стремиться к счастью, а не ждать от жизни сюрпризов.

И почему у меня нет ни мамы, ни папы? Каждый вечер я смотрю, как дети несутся к своим родителям и кричат на весь садик «Мама!» Слово это… какое-то особенное, словно название чего-то сладкого и сытного.

На следующее утро Таня тащила меня за руку, кричала, что она мне не мама, и что если я не перестану плакать из-за того, что не хочу идти в садик, то она оставит меня жить на улице, и мне придется просить милостыню и шастать вместе с бомжами по подворотням. Я не знаю, что происходит с моей тетей. Раньше она пела мне колыбельные и говорила, что я самый лучший сверток, который она держала на руках. А держала она их каждый день по многу раз, так как работала в доме, где появляются на свет новые люди. Наверное, я родилась случайно, раз не хватило на меня мамы с папой. Вот Таня и подобрала меня. Я чем-то похожа на черную ободранную кошечку, которая бродит вдоль забора детского садика и смотрит зелеными глазами на меня, или на сосиски, которыми я ее кормлю.

Обед в садике невкусный, борщ подступает к самому горлу, поэтому то, что называют вторым, мне уже некуда девать. Пашка на следующий же день не явился в садик, потому что заболел. Ну и хорошо. Вернее, плохо, но зато я познакомилась с мальчиком Славой, который мне очень понравился. Его тень постоянно идет впереди моей, я даже не всегда могу их отличить друг от друга, как братья-близнецы! А однажды тени взялись за руки и помчались куда-то далеко-далеко… Я даже не заметила, как Славик тоже схватил меня за руку и побежал вместе со мной догонять тени.

Я точно знаю, что это была весна, в этот день я влюбилась в самого лучшего мальчика на всей планете — в Славу! Он угостил меня коржиком с орехами. Такой вкуснятины я никогда не ела!

На следующий день я притащила в кармане три шоколадные конфеты, которые Таня постоянно приносила домой целыми пачками, при Славе развернула их и съела. Пусть думает, будто я богатая. А вот и Пашка… какой-то грустный, смотрит на нас печальными голубыми глазами, наверное, он еще не выздоровел или еще слишком маленький, чтобы разбираться в чувствах. Из-за него постоянно влетает Славе в тихий час. Я сама видела, как Пашка подкладывает Славику под одеяло то кактус с подоконника, то жвачку, то игрушку-пищалку, то скорлупу от каштанов. Глупенький. Да и тень у него маленькая и все время держится от наших теней в сторонке. Ну, а раз наши тайные друзья не хотят с ней дружить, то и мы не будем.

Тень третья

Если бы я только могла стать Алисой в стране чудес и отправиться за белым кроликом в какую-нибудь нору, чтобы повстречаться с волшебниками и злодеями. Или выпить из пузырька сказочную жидкость и превратиться в принцессу! Или… уплыть далеко-далеко с отважным капитаном и петь ему, что только смелым покоряются моря! Или… Нет! Все это, по словам Тани, глупые мечты. Она постоянно напоминает мне о том, что мне не на кого рассчитывать в этом мире и что я должна пахать день и ночь для того, чтобы нормально жить. Чем больше она это говорит, тем меньше мне хочется ходить в школу и решать задачи.

Но однажды, в один миг, моя жизнь изменилась.

Я перепутала кабинет и случайно попала в хореографический зал. Бывают в жизни стоп-кадры, которые навсегда сохраняются в подсознании. Увидев, как среди множества зеркал красивая девушка в белоснежном наряде парит в воздухе, я поняла, что не умру, пока не научусь летать так же, как она.

Мне повезло. Таня договорилась с учительницей танцев, чтобы я два раза в неделю посещала балетный класс. В 10 лет для меня это было сказкой; в 15, когда я держала в руках золотую медаль районного конкурса, — целью жизни; в 20 балет стал моей религией. Я поклонялась танцу, потому что только в нем находила правду красоты и чувств.

В старости пришло понимание профессиональной страсти: на пуантах было легче жить и сохранять равновесие, вопреки здравой логике. Мне не нужно было смотреть под ноги, потому что они в совершенстве знали шаги, которые надо было совершить. Девушка-танцовщица являлась для меня воплощением счастья. А когда я первый раз попала в театр на балет «Ромео и Джульетта», голова закружилась от восторга.

Я проводила на занятиях по нескольку часов в день, репетировала номера от Дюймовочки до Бабы-яги. После уроков бежала в библиотеку — изучать биографии знаменитых балерин и просто танцовщиц, оказавшихся в тени славы, рисовать в тетрадях эскизы костюмов и слушать на стареньком проигрывателе классические аудиозаписи.

Вообще, школа для меня простое серое здание, а классный руководитель похож на дятла, который долбит по голове. Хорошо, что самое страшное — первое сентября — уже позади. Ненавижу этот праздник. Под ногами все хлюпает, потому что небо ревет, как и я, прощаясь с прекрасными каникулами. Все в этот день выглядят глупо! Девочки похожи на мутантов с этими огромными белыми бантами и воздушными шариками в руках. Кстати, мой шарик постоянно вылетает из рук, словно хочет вырваться на волю.

Мальчики у нас дураки — дергают девочек за банты, вызывая слезы, как будто не понимают, что для нас бантики и красота важнее даже пятерок в четверти. Родители… ах, больная тема! Носятся с вениками или, приличнее сказать, венками и коробками конфет от одной учительницы к другой. После концерта все идут праздновать первый звонок — кто в парк, кто в кафе есть мороженое и пить сок, а кто просто бродит по улице, вызывая сочувствие бездомных собак и кошек, трущихся об ноги.

Вот уже седьмой год подряд как я втянута в эту школьную жизнь — «через года слышу мамин я голос, значит, мне домой возвращаться пора…» Ну почему даже гребаная линейка не может обойтись без этого слова «мама»? Я уже не маленькая девочка, которая не понимает правды. Таня год назад все мне рассказала. Интересно, а где сейчас эта женщина, которая родила меня и скрылась, как будто совершила грех? Может, смотрит на меня с неба? Или воспитывает другого ребенка, более хорошего и нужного? За спиной ребят стоят родители — разукрашенные мамы и важные папы. За моей спиной стоишь только ты — верная подруга — тень. Странное создание. Боишься темноты, поэтому мне приходится спать с включенной лампой. Убегаешь вместе со мной с урока алгебры, которую я ненавижу. Подсматриваешь за Пашкой, который учится в шестом «Б». Эх, Пашка, Пашка! Не замечаешь ты нас в упор. Ходишь с пацанами, говоришь о танках, дерешься за Нинку из пятого «Г». Чем же я хуже ее? Хоть Таня и одевает меня просто, но выгляжу я весьма хорошо, у меня длинные волосы, заплетенные в две косы, и красивое лицо. Слава вон отвести взгляд от меня не может — смотрит, как на Василису Прекрасную. Смешной такой! Как с детского садика пристал ко мне, так и в школе проходу не дает. Сидит за партой позади меня и дышит в спину. Стихи пишет, в анкетах в любви признается, заваливает валентинками, носит ранец, делится со мной то яблоками, то конфетами. Но его внимание мне не особо-то и нужно.

Моя тень уже давно отделилась от этого сказочника, да и я сама тоже. Во-первых, потому, что он изменился — на его лице много прыщей, спина какая-то горбатая, да и мозги у него слегка набекрень. Он все время что-то сочиняет, на литературе ведет себя как воскресший Пушкин — то стихи читает все сорок минут, то пересказывает рассказ иначе, чем было в тексте, а когда он молчит, учительница всем в пример зачитывает его сочинения.

На переменах он собирает вокруг себя девчонок и мальчишек и начинает им пиликать басни о том, что ежи питаются кактусами, люди появились потому, что обезьяны перетрудились, а писатели-классики — это те, которых мы изучаем в классе. Лишь однажды ему влетело от истерички, вернее исторички, которая спросила у него: «Как зовут богатырей с картины Васнецова?» — и он браво ответил: «Атос, Портос и Арамис». Впрочем, глупости ходили за ним следом, как тени. Его фразы не оставляли равнодушными даже учителей, которые в столовой осуждали его сложносочиненные мысли, типа «Гагарин — проходимец в космосе», «Фамусов вышел в задний проход и уехал», «Ленский жил не до конца, он умер на дуэли»… Наверное, он станет писателем. Уж слишком длинный язык и необычные мысли, не такие, как у всех. Впрочем, в классе уже все выбрали себе профессии. Мальчики будут космонавтами, летчиками и бандитами, а девочки — актрисами, моделями и невестами. Смеются только над Витькой, с которым мы вместе ходили в садик — тем самым мальчиком, у которого не было папы. Он в первом классе на уроках физкультуры все время сидел возле большой лужи (потому что имел справку, освобождающую его от занятий физрой) и говорил, что станет моряком. Я же не хочу ни принцев на конях, ни мировых подиумов, только сцена, только белая пачка и только балет.

В классе со мной мало кто общается. Часть девочек обижена на то, что Слава посвящает мне свои любовные поэмы, другая часть смотрит на меня как на инопланетянку, потому что никогда не видела моих родителей. На родительских собраниях про меня ничего не говорят, потому что это попросту некому слушать. Таня пропадает на работе день и ночь, я вообще ее не вижу. В мой дневник она заглядывала в последний раз года два назад. За плитой откуда-то стали собираться бутылки. Однажды я решила сдать их и получить деньги на мороженое, но Таня всыпала мне по первое число и опять пригрозила выгнать к чертовой матери. Хоть бы раз исполнила свою угрозу! Так нет, все только обещает да обещает. За учебу ругать меня не приходится и за поведение тоже.

Все хорошо. Учу параграфы, решаю уравнения, химичу, не делаю ошибок в окончаниях трех времен — настоящего, прошедшего и будущего, не задыхаясь, как одноклассницы, бегаю на длинные дистанции и ни у кого не списываю. Просто живу, как живется. У меня есть только одна маленькая тайна. Татуировка в виде морской ракушки на правом плече. О ней знает только Андрюха — друг Славы, да и то только потому, что подсматривал как-то раз за девчонками в раздевалке. Ее мне нарисовала девочка-старшеклассница, которая была в лагере пионервожатой и мечтала стать художницей. В лагере никто не знал о том, что у меня нет родителей, поэтому я нафантазировала об отце-олигархе и матери-кинозвезде, о доме в три этажа, горничных и игрушках размером с человека. Там я впервые затянулась сигаретой, да так, что почти задохнулась, впервые потеряла сознание от нажатия на сонную артерию, впервые поцеловалась взасос со старшеклассником, который на следующий же день забыл даже мое имя. Ничего не поняла. Все было похоже на какую-то муть.

Скоро мне исполнится 14 лет, а я так ничего и не узнала об отношениях между мужчиной и женщиной. У Тани спрашивать стыдно, у девчонок — бессмысленно. А еще меня волнует вопрос: почему днем я могу думать о многих вещах и улыбаться взрослым людям, а ночью, рассказывая тени о прошедшем дне, только об одном: о безответном чувстве к Пашке. Думать, плакать и биться головой об стенку. Интересно, ты тоже склоняешь голову вместе со мной, оплакивая горе. Кто ты, темный силуэт? Покорный и молчаливый. Умеешь ли чувствовать?..

Тень четвертая

Фонари разбрасывают тени деревьев и проводов на асфальте, укутанном белоснежной материей. Мне жалко ступать на искусно выплетенные небесами хрупкие снежинки. Все вокруг выглядит таким чистым и невинным, что уже один мой след кажется кощунственным. Каждый раз, когда под ногами раздается скрип, я ощущаю, как переламываются хребты тысячи маленьких телец. Наверное, узнав всю правду о своем преждевременном рождении, я особенно ценю жизнь беззащитных существ. А может, это все влияние Славы… Уверена, что это единственный мужчина, встретившийся на моем пути, который умеет видеть не только крышу дома, но и целого мира — «крышка Вселенной» — так он называет небо. Вся жизнь играет вокруг него, потому что он умеет ее одушевить. Слава на многое открыл мне глаза. Научил в простоте видеть красоту, в напыщенности наблюдать пустоту, в глазах лицезреть душу. Откуда он набрался таких мудростей, я не знала, потому что боялась спросить и услышать: «Моя мама…» Ощущала ли я себя глупой? Вряд ли. В молодости никогда не задумываешься о весе своих мозгов. Очень хочется всем доказать, что лучше тебя еще не было. Что ты — феномен этого мира. Когда книжные полки прогибаются под тяжестью автобиографий знаменитых личностей, художественно описывающих свои горестные жизненные скитания, чувство собственной значимости зашкаливает все допустимые пороги.