Помоги проекту - поделись книгой:
«Правила есть правила, но правила нужно нарушать». Эти слова из статьи в Guardian, опубликованной в марте 2004 года, принадлежат не активисту движения антиглобалистов в маске. Нет, они взяты из интервью с партнером (по налогам на предприятие) Moore Stephens – крупнейшей бухгалтерской фирмы. Комментируя налоговые предложения в бюджет Великобритании, он сказал, что «независимо от законодательства, бухгалтеры и юристы найдут лазейку». Столкнувшись с подобным подстрекательством к преступлению, Moore Stephens спешно отстранилась от комментариев своего партнера, но на самом деле сфера минимизации налогов не одно десятилетие подрывает государственную налоговую систему, считая, что получению прибыли ничто не должно мешать.
Транснациональная бухгалтерская и консультационная фирма KPMG олицетворяет это высокомерное и пагубное отношение. Корпоративная культура ее налогового отдела была вскрыта следственной комиссией Сената США, которая обнаружила внутреннюю переписку, электронную почту и другую корреспонденцию бухгалтерских организаций в 2003 году. В одном электронном письме Грег Ритчи, старший налоговый советник KPMG, сообщал Джефу Стейну, главе налоговой практики компании, о том, что даже если официальные органы предпримут какие-либо действия против налоговой стратегии KPMG, предназначенной для состоятельных клиентов, потенциальный доход от сделок с ними превысит любые судебные штрафы. «В среднем одна сделка, – отмечал Ричти, – принесет компании прибыль в 360000 долларов, а заявим мы максимум о 31000». Другой внутренний документ содержал предупреждение о том, что если компании придется подчиниться нормативным требованиям Налогового управления в том, что касается регистрации «налоговых убежищ», KPMG «не может конкурировать на товарных рынках с льготными налогами». Эти открытия о характере принципов деятельности сферы минимизации налогов привели к составлению доклада Сената о том, что старшее должностное лицо в KPMG «сознательно, целенаправленно и умышленно нарушало федеральный закон об укрывательстве налогов».[42]
Журналисты тоже сыграли свою роль в поддержке этой бизнес-культуры. Они не осудили минимизацию налогов, игнорируя ее социальные и экономические последствия, и пользовались терминологией налоговиков («товары с льготным налогообложением», «снижение налоговых рисков», «активная защита капитала» и «оптимизация налогов»), описывая эту сферу деятельности. Оффшорная работа в Джерси показала мне, что четкой грани между уклонением от налогов и минимизацией не существует. Оффшорная финансовая сфера сознательно не замечает другую коррумпированную или неэтичную деятельность, такую, как торговля оружием, «комиссионные», переведенные на оффшорные счета за помощь в заключении крупных сделок, и внутренние торговые операции, проведенные через оффшорные компании, чтобы скрыть личности торговцев. Сложные юридические структуры и лабиринты транзакций между различными оффшорными юрисдикциями используются для того, чтобы запутать следы, кроме того, расследованию мешают номинальные руководители и безразличие органов надзора. Один официальный представитель британского Управления по расследованию крупных финансовых махинаций сказал: «Налоговые гавани во многом похожи на центры приема заказов. Я наблюдал транзакции, при которых все решения принимаются в Лондоне, а заказ поступает в налоговые гавани. Мой опыт показывает, что в итоге мы получаем только препятствие законному расследованию».[43]
Принцип «Ничего не знаю и знать не хочу» все больше захватывает банковскую и финансовую сферы. Члены совета директоров многих стран заявляют, что не знают, какое налоговое планирование ведется от их имени, и изображают невинность, когда их оффшорные структуры уличают в мошенничестве. В случае с компанией Enron, например, которая использовала несколько сотен специальных организаций на Каймановых островах, чтобы скрыть свои убыточные активы, генеральный директор Кен Лэй и бывший генеральный директор Джефф Скиллинг заявили, что они ничего не знали о финансовых структурах, сформированных финансовым директором компании Эндрю Фастоу. Они объясняют свою позицию тем, что эти структуры были одобрены юристами, банкирами и бухгалтерами.
Подобные заявления, как правило, лживы. Руководитель налогового отдела одной ведущей транснациональной компании в феврале 2006 года признался мне, какое огромное давление оказывают советы директоров на их налоговые отделения, заставляя максимально минимизировать налоги. В конце 1990-х годов я посетил несколько конференций в Лондоне, на которых юристы и бухгалтеры активно рекламировали Enron как образцовую компанию XXI века, в первую очередь, за ее инновационные методы управления финансами, а именно тщательную и агрессивную минимизацию налогов во многих странах. Согласно опубликованным счетам Enron, чистый доход компании с 1996 по 1999 год составил 2,3 миллиарда долларов, однако компания заявила об убытках в 3 миллиарда долларов и не платила в этот период никакие налоги. Ее финансовые отчеты за 2000 год показывали облагающийся налогом доход в 3,1 миллиарда долларов, но Enron заявила о 4,6 миллиарда убытка. Такова была инновационная модель, которую юристы и бухгалтеры предлагали советам директоров по всему миру как основу современного капитализма.
Пример Enron показывает, насколько финансовая культура стала нарушать нормативные, налоговые и демократические принципы, оставаясь при этом в рамках закона. Сенатор Джо Либерман резюмировал эти упадочные ценности, когда комментировал в комитете Сената США деятельность министерства внутренних дел в ноябре 2003 года: «Множество юристов и бухгалтеров нарушали закон и свою профессиональную этику исключительно ради огромных денег, которые им выплачивались за помощь клиентам в уклонении от налогов».[44]
Но зачем придираться к финансовым и бизнес-сообществам, когда гниение начинается на более высоком уровне? Что мы должны думать о ценностях политических лидеров демократических стран, которые усиливают налоговое бремя своих граждан, но учреждают дополнительные оффшорные структуры, чтобы самим избежать налоговых выплат? Например, бывший канадский министр финансов и премьер-министр Пол Мартин, чья судоходная линия была зарегистрирована в различных налоговых гаванях Карибских островов и Европы.[45] Или Сильвио Берлускони, бывший премьер-министр Италии, который обвиняется в управлении своей телесетью Telecinco TV через оффшорные компании в Монако и Лихтенштейне? Или же Таксин Шинаватра, бывший премьер-министр Тайланда, который в январе 2006 года продал свою телекоммуникационную группу Shin Corporation за 1,9 миллиарда долларов без уплаты налогов, что вызвало протест тайландцев против его коррумпированного правительства? Британский сатирический журнал Private Eye сообщал, что продажа Shin Corporation была осуществлена с помощью компании, расположенной на Виргинских островах, с соответствующим названием Ample Rich Investments («Крупные инвестиции»), чтобы избежать налоговых выплат.[46] А лейбористская партия Великобритании, которая находится у власти с 1997 года и получает одно пожертвование за другим от своих известных сторонников с оффшорными счетами? Эта культура коррупции стала нормой.
Преданные неплательщики налогов Ее Величества
Возможно, стороннему наблюдателю покажется, что оффшорный мир, в котором мы работаем, не касается экономики «настоящего» мира, однако фактически оффшорная банковская деятельность лежит в основе глобальной финансовой системы, которая позволяет компаниям и богатейшим людям, именуемым в банковских кругах индивидами с большим капиталом, вести свои дела в тайне от общественности или судебных органов своих стран. Оффшорная экономика возникла как явление в 1960-е годы, когда огромные суммы нефтяных долларов стали накапливаться в Европе. Глобализация финансовой системы была вызвана различными факторами, важнейший из которых – либерализация финансовых сделок благодаря отмене международного валютного регулирования, упразднению фиксированной процентной ставки в валютной системе, установленной в Бреттон Вудс в 1944 году, повсеместной отмене регулирования финансовых рынков в 1980-е годы и появлению новых коммуникационных технологий, которые позволяют переводить деньги одним кликом мышки.
Внушительная экспансия индустрии финансовых услуг в 1980-1990-е годы привела к тому, что количество оффшорных налоговых гаваней увеличилось с 25 в начале 1970-х до 72 к концу 2005 года.[47] Все больше стран намерены создать свои собственные оффшорные финансовые центры. В феврале 2006 года, к примеру, Джон Куфуор, президент Ганы, объявил о намерении своего правительства изменить законодательство таким образом, чтобы разрешить предоставление оффшорных финансовых услуг в Аккре совместно с британской банковской группой Barclays.[48] Интересно, что три из 72 гаваней связаны с Лондонским Сити либо через прямые структурные связи с Великобританией, либо через членство в Британском содружестве наций. Практически все эти налоговые гавани связаны с ведущими промышленно развитыми странами, особенно много их на Карибских островах, в периферийной зоне Европы, на Среднем Востоке и в Восточной Азии. Большинство тесно связано с «большой тройкой» глобальных финансовых центров – Лондоном, Нью-Йорком и Токио.
После мирового долгового кризиса 1980-х, в результате которого некоторые увязшие в многочисленных долгах бедные страны отказались от частных займов банковских синдикатов, крупнейшие западные банки направили свои маркетинговые усилия на развитие «частных» банковских услуг для 8 миллионов богатейших людей мира. Частная банковская деятельность включает предоставление универсальных финансовых услуг состоятельным клиентам. На банковской конференции в Лондонском Сити в 1995 году я узнал, что цель данной отрасли – переместить большую часть капитала богатых клиентов в оффшорные тресты и компании в течение следующего десятилетия. В Латинской Америке, например, богатство сосредоточено в руках немногочисленной группы людей: 300000 человек обладают личным капиталом в 3,7 триллиона долларов.[49] Более 50 % наличных средств и ценных бумаг богатых людей в Латинской Америке находится в оффшорных банках и компаниях. Интересно, что даже Всемирный банк в отчете за 2006 год по Латинской Америке отметил, что уклонение от уплаты налогов затормозило развитие данного региона.[50] Образовался замкнутый круг – недостаток финансирования, безработица и социальная маргинализация, в результате – бедность, преступность и экстремизм.
Исследование направлений глобального управления капиталом показывает, что оффшорная финансовая сфера существенно преуспела в достижении своей цели – переносе активов своих состоятельных клиентов в оффшорные структуры. Исследование, опубликованное в 2005 году, показало, что примерно 11,5 триллиона долларов, принадлежащих богатым клиентам, находились в оффшоре – в зоне, свободной от налогов или с минимальными налогами.[51] Если бы доходы с этого капитала облагались средним налогом в 30 %, прибыль государства увеличивалась бы на 255 миллиардов долларов в год, позволяя сократить налоги для менее обеспеченных людей или профинансировать проект ООН «Миллениум», призванный за 10 лет вдвое сократить уровень бедности. Сегодняшний глобальный бюджет помощи бедным странам составляет 78 миллиардов долларов – мизерную сумму по сравнению с недополученными доходами, которые не включают дополнительные потери от корпоративного уклонения от налогов (во всех формах) или губительное воздействие налоговой конкуренции на развивающиеся страны, оцененное в 2000 году британской благотворительной организацией Oxfam в 50 миллиардов долларов.[52]
Торговля островами
Джерси и другие подобные налоговые гавани обеспечивают оффшорный интерфейс, в котором соединяются регулирование и полная свобода, законное и незаконное. Внешне кажется, что оффшорные банки копируют банковскую систему внутри стран, однако недостаток прозрачности и отчетности означает, что оффшорные компании не проходят проверку, поэтому невозможно узнать, кто владеет этими компаниями, кто получает прибыль от оффшорных трестов и какой цели они служат. Эта секретность обеспечивает идеальные условия для того, чтобы преступность и коррупция стали неотличимы от законной экономики. Компании не используют налоговые гавани, чтобы добавить экономическую ценность своей деятельности, они стремятся участвовать в экономической вседозволенности или же осуществлять финансовые аферы. Деятельность в налоговой гавани предполагает участие в экономике мошенничества, коррупции, отмывания денег, уклонения от налогов, продажи оружия, бандитизма, внутренней торговли или других форм искажения рынка, которые все дальше отходят от истинного предпринимательства и создания богатства. Практически неизбежно Джерси, прозванный сатирическим журналом Private Eye «гнилым островом», заслужил свою репутацию за практику уклонения от налогов, которая отразились в шутке Лондонского Сити «Джерси или тюрьма», которая относится к каждому, кто ходит по краю пропасти в своих налоговых махинациях.
Моя работа и бесконечные волнения, связанные со сферой уклонения от налогов, невероятно надоели мне, и я уволился из трастовой компании, перейдя на должность экономического советника правительства острова осенью 1987 года.
Правительство Джерси, известное как Штаты Джерси, не работает по Вестминстерской модели с правительством и оппозицией. Нет там и партийной системы. У законодательных органов нет сил и средств для расследования деятельности исполнительной власти. Местных политиков больше волнуют бизнес-интересы. Должности представительствующего судьи и президента совмещает бейлиф острова (доверенное лицо), назначающийся Великобританией, что говорит об отсутствии четкого разделения между законодательной и судебной ветвями власти. Единственная газета Джерси, Jersey Evening Post, многие годы контролировалась наиболее влиятельным политиком острова. Нет университетов или научно-исследовательских центров. Примерно одна четверть работоспособного населения занята в оффшорном финансовом центре острова, а большинство остальных жителей зависят от поступления его доходов в местную экономику. В подобных условиях невозможно критически оценить намерения политиков. Отсутствие проверок и равновесия сил, требуемых в демократическом государстве, создает идеальную среду для некомпетентности и коррупции, особенно на маленьком острове, где процветают конформизм и секретность. Wall Street Journal точно описал подобную политику в 1996 году: «Джерси… управляется группой людей, которые, хотя и представляют собой социальную и политическую элиту, являются в большинстве своем владельцами малого бизнеса и фермерами, которые столкнулись с индустрией мирового масштаба с оборотом в миллиарды долларов. Они потеряли почву под ногами».[53]
Регулирование банковской и финансовой систем в то время (1987 год) испытывало недостаток опытных специалистов и находилось под политическим контролем. Меры регулирования были минимальными и в основном только пускали пыль в глаза. Они были призваны создать видимость регулирования, однако Джерси не хватало административных мощностей для обеспечения соблюдения необходимых требований. Подобное продолжается и по сей день. В январе 2006 года Jersey Evening Post сообщила, что нехватка полицейских возможностей для расследования финансовых преступлений означала, что остров рискует нарушить свои обязательства по внедрению международных стандартов финансовой честности.[54] В 1987 году ситуация ухудшилась, из-за того что некоторые ведущие политики входили в совет директоров компаний, которые им предстояло регулировать. Например, Пьер Хорсфолл, владелец гостиницы, был директором филиала швейцарского банковского гиганта UBS и одновременно президентом Государственного комитета по финансам и экономке, а также председателем Департамента финансовых услуг, то есть ответственным за регулирование банковской деятельности. Его преемник, Фрэнк Уокер, владелец газеты и премьер-министр острова, совмещал свои обязанности по регулированию с управлением Barclays Bank. Подобные несовместимые должности оправдывались тем, что сотрудники регулирующих органов получали возможность понять принципы деятельности оффшорных банков, но на самом деле эти перекрестные должности указывали на политическую культуру, в которой конфликты интересов наделены законным статусом.
Как государственные служащие мы не должны были видеть, слышать или говорить ничего плохого о налоговой гавани. Эта позиция «трех обезьян» возникла из-за постоянных страхов, что финансовые скандалы повредят репутации Джерси. Подобная стратегия была очень рискованна и в итоге развалилась на части, когда Wall Street Journal раскрыл торговые отношения между Cantrade Bank, филиалом UBS и Робертом Янгом, британским торговцем валютой, обвиненным в нарушении Закона США об инвестировании полученных от рэкета капиталов. В длинном обличении перекрестных политических и финансовых интересов Wall Street Journal пришел к выводу о том, что Джерси – оффшорная угроза, «существующая благодаря слабому контролю и политическому вмешательству». Ассистент окружного прокурора штата Нью-Йорк Джон Москоу был еще более критичен: «Джерси видит свою задачу в сотрудничестве с криминальными органами власти, если того требует закон, не избегая общения с преступниками».
На острове любого, кто задает «неудобные» вопросы, попросят прекратить «выставлять грязное белье острова на всеобщее обозрение». А упорствующим посоветуют «покинуть остров с первым же судном». В небольшом сообществе без эффективной защиты от доносчиков и ограниченным количеством рабочих альтернатив подобная стратегия легко затыкает рот несогласным. В результате жители Джерси, как и население многих небольших сообществ, избегают вслух высказывать свои мысли. Один человек, который открыто выступил против налоговой гавани острова, Розмари Пестана, женщина средних лет, работающая уборщицей в больнице, говорит: «Джерси управляют богатые люди, а если мы будем говорить об этом, то затянем себе петлю на шее. Если они не смогут заставить вас замолчать, то начнут запугивать». К сожалению, уровень разводов, алкоголизма, наркомании и домашней преступности на острове невероятно высок.
Как и в других налоговых гаванях, налоговая политика Джерси ориентирована на создание налоговых условий, привлекательных для богатых клиентов и иностранных корпораций. Публично заявляется, что Джерси привлекает оффшорный бизнес благодаря своей политической стабильности и низким налогам, служа важным каналом для денежных потоков в Лондонский Сити. Этот аргумент не учитывает поток грязных денег и уклонение от налогов, и, несмотря на все улики, указывающие на то, что Джерси используется для сокрытия ворованных капиталов и уклонения от налогов, официальные власти острова фактически отрицают, что Джерси является налоговой гаванью. На самом деле, хотя официально налоговая ставка в 20 % остается неизменной в течение десятилетий (она была установлена немецкими оккупантами в 1940-е), налоговая политика постоянно корректировалась, чтобы создать новые возможности для привлечения иностранного бизнеса. В 1984 году, к примеру, Штаты приняли закон о трестах, чтобы систематизировать деятельность по учреждению оффшорных трестов в Джерси. Позднее был представлен закон о создании особой категории не облагаемого налогом бизнеса, не являющегося частью местной экономики. В 1993 году был принят закон о разрешении учреждения «международных бизнес-корпораций», который позволял компаниям с иностранными акционерами платить налоги от 2 до 0,5 %, в зависимости от общей прибыли, зарегистрированной на острове. Эти новые формы компаний были ограждены от местной экономики, чтобы помешать иностранному бизнесу и индивидам использовать их в своих целях, и были намеренно созданы для привлечения оффшорной налоговой деятельности. В 2005 году Штаты решили сократить ставку налога на корпорации на все бизнесы до 0 %, чтобы конкурировать с другими налоговыми гаванями, предлагающими ту же ставку. В январе 2006 года в силу вступил закон о предоставлении страховым компаниям права участвовать в оффшорном страховании и конвертировать капитал в ценные бумаги для перепродажи.
На налоговые гавани оказывается постоянное давление со стороны сферы уклонения от налогов, чтобы создать новые типы оффшорных корпоративных структур. Политически слабая экономика небольшого острова может быть захвачена крупнейшими банками и бухгалтерскими фирмами, которые ищут подходящие государства для удовлетворения своих интересов. Это объясняет легкость, с которой два бухгалтерских предприятия, Ernst&Young и Price Waterhouse (нынешний PricewaterhouseCoopers), смогли убедить влиятельных политиков Джерси ускорить принятие закона, позволяющего создавать товарищества с ограниченной ответственностью. Целью этого закона было защитить эти фирмы от судебных исков их акционеров, озабоченных неудавшимся и небрежным аудитом. Эти две компании поручили юридической фирме из Лондонского Сити составить законопроект за 1 миллион долларов и договорились с президентом Финансового и экономического комитета Джерси Пьером Хорсфоллом представить этот закон законодательным органам Штатов в качестве решенного вопроса. Однако неожиданно небольшая группа политиков выразила недовольство тем, как закон был представлен Штатам, и разразился политический скандал, спровоцированный конфликтом интересов. Оппоненты закона утверждали, что из острова сделали «законодательство напрокат», и выражали обеспокоенность тем, что Штаты Джерси порабощены транснациональными корпорациями, преследующими свои интересы. Их страхи подтвердились старшим партнером одной причастной к этому делу фирм, который позднее заявил британской финансовой прессе: «Нам прямо заявили, что законопроект будет представлен Штатам в марте,
Этот закон о товариществе с ограниченной ответственностью (ТОО) действительно стал действовать в сентябре, но ни одно предприятие в Джерси так и не стало ТОО. На самом деле все эти действия были нацелены на то, чтобы вынудить британское правительство уменьшить регулятивную силу своего собственного закона о ТОО, – стратегия, оказавшаяся эффективной. Руководители Джерси, многие из которых пользовались плодами налоговой гавани, без зазрения совести торговали политическим суверенитетом острова. Этот процесс захвата острова происходил постепенно и при попустительстве со стороны его населения, хотя горстка политиков выступила против некоторых предложений относительно налоговой гавани, а слова одной смелой группы гражданских активистов широко цитировались в Guardian: «Мы не должны торговать своим островом».
Политический кризис, возникший из-за принятия закона о ТОО в 1997 году, привлек внимание политиков Великобритании, включая старших членов кабинета лейбористского правительства. Джерси оказался в центре нежелательного внимания не только со стороны британского правительства, которое поручило Эндрю Эдвардсу, бывшему министру финансов, исследовать регулятивную деятельность острова, но и со стороны Группы по разработке финансовых мер борьбы с отмыванием денег, назначенной МВФ для усиления контроля над отмыванием денег террористами и глобальной торговлей наркотиками. В то же время Организация экономического сотрудничества и развития, научно-исследовательский центр ведущих промышленных стран, в 1998 году выступила со своей инициативой, направленной против губительной налоговой практики. На короткое время налоговые гавани, подобные Джерси, попали под беспрецедентную проверку.
В отчетах Эдвардса, опубликованных в 1998 году, отмечались 153 способа улучшения регулятивной системы вместо зависимости от Британской короны.
Однако требование о раскрытии имен владельцев оффшорных компаний и трестов, информации о регистрировании оффшорных трестов и их учредителях, получающих от них прибыль, осталось невыполненным. Я сопровождал одного политика на разбирательстве этого дела с участием Эндрю Эдвардса. Мы предложили обязать оффшорные тресты Джерси, по крайней мере, регистрировать подробные сведения о своих учредителях и бенефициариях, а также предоставлять годовые финансовые отчеты. Однако, к нашему сожалению, даже эти минимальные меры не были приняты. Возможность сделать прозрачнее деятельность оффшорных компаний была упущена. К сожалению, МВФ практически легализовал налоговые гавани, поощряя регулятивную деятельность, чем облегчил жизнь террористам и торговцам наркотиками, при этом игнорируя более широкий вопрос нелегального оттока капитала и уклонения от налогов. Эта неспособность раскрыть главный оффшорный секрет означала, что и сегодня найдутся желающие воспользоваться такими налоговыми гаванями, как Джерси.
Мы отплываем утром
Более десяти лет работая в политической системе налоговой гавани, я очень многое узнал о политической коррупции и подрывной деятельности сферы уклонения от налогов. Все это время я стремился сохранить честность и добросовестность в общении с политиками и руководителем своего департамента, главного советника Штатов. Иногда напряжение становилось невыносимым, особенно с тех пор как в моем отделе стало не хватать сотрудников, а работы было слишком много. Я знал, что моя роль экономического советника должна была сводиться к легализации незаконной деятельности, и что друзья за пределами острова часто критиковали мою работу. Более того, в 1997 году обсуждался вопрос об уменьшении моей профессиональной независимости путем ограничения консультационной деятельности моего отдела работой с ведущими политиками, а не со всеми членами законодательного собрания Штатов. К этому времени мне уже исполнилось 40 лет, мои сыновья достигли школьного возраста, и я должен был решить – остаться в этой должности, несмотря на новые условия, или же прислушаться к совести и уехать с острова.
Мысль о переезде не очень-то радовала меня. Я был очень привязан к острову. Быть сравнительно крупной рыбой в очень маленьком пруду довольно-таки привлекательно, и даже несмотря на большую загрузку, мне удавалось соблюдать разумный баланс между работой и жизнью. Я был президентом кинематографического общества Джерси и делал кинообзоры для местной радиостанции BBC. В выходные я участвовал в гонках на катамаранах на западном берегу острова. У моей жены тоже было много увлечений – она занималась изобразительным искусством, да и оба наши сына родились на этом острове. Переехать и найти работу в другом месте было бы нелегко. Искушение ничего не менять было невероятно сильным, особенно после завершения ремонта своего огромного дома – этого тяжелого труда, плодами которого так хотелось бы насладиться. У нас было много причин остаться в Джерси – стабильная и хорошо оплачиваемая работа и сравнительно легкая жизнь.
Наконец, после длительных самокопаний, в январе 1998 года я подал заявление об увольнении с госслужбы Джерси и согласился отработать шесть месяцев перед уходом. На следующий день после опубликования новости о моем увольнении в Jersey Evening Post со мой связалось кадровое агентство, предложив мне вдвое большую зарплату за работу в одной оффшорной компании. Я знал эту компанию, и мне нравились ее менеджеры, но я решительно отклонил предложение. В конце июня мы организовали вечеринку перед отплытием, попрощались с друзьями и двумя днями позже отплыли на пароме из Сент Хельер в Уэймут (Англия). Я смотрел с палубы на скалы северного берега, утопающие в тумане, и думал о том, что остров, который я так любил еще мальчиком, изменился до неузнаваемости. Если раньше я с гордостью называл себя уроженцем Джерси, то теперь мне было стыдно за то, что остров потонул в алчности и бездумном эгоизме тех, кто создал здесь налоговую гавань. Перенаселенный, с завышенными ценами, наводненный машинами и уродливыми офисными зданиями, остров утратил прежние общность и целостность. Как говорил мне однажды вечером в Центре искусств Сент Хельер Джерри Дорей, бывший сенатор Штатов Джерси: «В Джерси сформировалась социальная структура, очень напоминающая фойе гостиницы “Хилтон”. Остров превратился в собрание чужих друг другу индивидов, которые гоняются за деньгами». Мои друзья на острове думали, что я сошел с ума, раз уезжаю. Лишь немногие (если таковые были) поняли истинные мотивы моего переезда. Я больше не мог участвовать в оффшорной экономике и не хотел, чтобы мои дети, став взрослыми, решили, что мы заработали свои деньги на распространении бедности и несправедливости.
Вскоре мы нашли новый дом в Чилтерн Хиллс, между Лондоном и Оксфордом, а я стал директором издательской и консультационной фирмы, специализирующейся на оценке политических и экономических рисков в развивающихся странах. Но мое участие в сфере оффшорных налоговых гаваней на этом не закончилось. В 1999 году Oxfam предложила мне роль советника в команде, исследующей воздействие налоговых гаваней на развивающиеся страны. Доклад Oxfam «Использование скрытых миллиардов для ликвидации бедности» (Releasing the Hidden Billions for Poverty Eradication), опубликованный в июне 2000 года, вызвал огромный международный интерес, прежде всего, потому, что развивающиеся страны, по оценкам Oxfam, теряли ежегодно не менее 50 миллиардов долларов из-за губительной налоговой практики транснациональных компаний. Разумеется, политики и банкиры Джерси не очень-то обрадовались моему участию в том, что они считали «нападками на остров». Мои критические статьи о налоговых гаванях в Financial Times, Guardian, Le Monde или в программах BBC, рассказывающих о текущих событиях, воспринимались как откровенное предательство. Пресса Джерси изо всех сил пыталась меня изобличить. Лондонские журналисты BBC сообщили мне, что официальные лица Джерси пытались отговаривать их брать у меня интервью, намекая на мою «личную заинтересованность» во всем этом. Обозреватель одной газеты сказала мне, что с ней лично связался Фил Остин, генеральный директор Jersey Finance – маркетингового инструмента финансовой индустрии острова, который дал ей понять, что я якобы связан с коммунистами и социалистическими организациями в Великобритании. На похожую нелепую клевету пошел и Ричард Ран, приглашенный специалист Института Като, который написал в Washington Times.[56] Интересно, что эта газета принадлежит преподобному Сан Миунг Муну, осужденному в США за уклонение от налогов. В 2005 году я пригрозил сообщить о деятельности Криса Брайта, редактора Jersey Evening Post, Британской комиссии по жалобам на прессу, если он опубликует клеветническую статью. Он сразу же капитулировал. Над всем этим можно было бы посмеяться, как над банальной политической грызней, однако это показало, на что может пойти сфера уклонения от налогов, чтобы избежать судебного расследования. Это не милые люди; тут замешаны огромные деньги; многие «шкафы полны скелетов».
В ноябре 2002 года множество общественных деятелей, ученых, журналистов, специалистов в области финансов и других профессионалов съехались во Флоренцию (Италия) для обсуждения вопросов, поднятых докладом Oxfam. Меня поразила глубина знаний участников съезда о воздействии налоговых гаваней и их решимость вынести эти вопросы на международное обсуждение гражданского общества. Через несколько дней мы договорились о координации исследований, а спустя четыре месяца была официально открыта компания Tax Justice Network на церемонии в парламенте Великобритании. Впоследствии сформировались национальные сети по всей Европе, в США и Латинской Америке, а в январе 2007 года предполагалось открытие сети в Африке. Спустя 60 лет после высказывания Джоном Мейнардом Кейнсом и Гарри Декстером Уайтом своих опасений по поводу оттока капитала и уклонения от налогов в Бреттон Вудс в 1944 году, гражданское общество, наконец-то, начинает проникать в суть проблемы перманентной бедности в мире изобилия.
Слон в посудной лавке
Вдохновленный кампанией по гражданским правам в США в 1960-е годы, я посвятил себя борьбе за справедливость во всем мире еще будучи подростком и сохранил эти идеалы, несмотря на губительную деятельность в оффшорных компаниях. Как и многие участники движения за справедливость во всем мире, я убежден, что увеличение помощи бедным странам или списание их долгов будут неэффективными до тех пор, пока мы не устраним неравенство и причины бедности. А это означает борьбу с коррупцией, расхищением денег, оттоком капитала и уклонением от налогов, что потребует гораздо более эффективного регулирования финансовых систем, которые поощряют эту деятельность. При поддержке льготных условий, установленных Базельским соглашением I по банковской деятельности, оффшорные банки стали развиваться невероятными темпами, однако почти ничего не предпринималось для регулирования их деятельности в развивающихся странах или запрета использования оффшорных счетов и трестов для уклонения от налогов. Согласно некоторым оценкам, за последние десять лет примерно 5 триллионов долларов были вывезены из бедных стран на Запад, а 1 триллион «грязных» денег ежегодно поступает на оффшорные счета, приблизительно половина этих средств – из развивающихся стран.[57]
Открытость налоговых гаваней для плодов криминальной деятельности, коррупции и неуплаты налогов может объяснить, почему потоки капитала шли с Юга на Север, из бедных стран в богатые, а не наоборот, как считает экономическая теория.[58] Это во многом объясняет, почему стольким развивающимся странам недостает денежных ресурсов для финансирования своего собственного развития, а также почему им приходится все активнее опираться на внешние долги и помощь, чтобы финансировать услуги, которые должны оплачиваться доходами от налоговых поступлений. При таком большом объеме активов Латинской Америки на оффшорных счетах, не облагающихся налогом (что вряд ли изменится в современных условиях банковской и трастовой секретности), снижение уровня бедности в ее странах, скорее всего, невозможно без жесткого преследования практики невыплаты налогов. Это было признано Всемирным банком в отчете за 2006 год о сокращении бедности в Латинской Америке. Ситуация в Африке и на Среднем Востоке еще тяжелее, что объясняет постоянную безработицу, преступность и социальную напряженность, которые иссушили силы таких богатых нефтью и газом стран, как Алжир, Египет, Ливия, Нигерия и Саудовская Аравия. Этот «слон в посудной лавке» стал слишком большим, чтобы его игнорировать: активы на сумму 11,5 триллиона долларов на оффшорных счетах – серьезные деньги, и эта цифра, согласно оценкам, постоянно растет.
Кроме уклонения от налогов, коррупции и расхищения средств местной элитой, международная торговля и инвестиции сформированы таким образом, чтобы активно использовать налоговые гавани для уклонения от налогов. Джерси, к примеру, многие годы использовался для импорта таких основных видов сырья, как бананы и кофе, в Европу. Конечно, ни одно из этих тропических растений не смогло бы вырасти под влиянием холодного и ветреного Ла-Манша, но на бумаге подобная торговля проходит через Джерси, частично для перевода доходов на оффшорные счета, а частично – для сокрытия масштабов, поскольку на этих рынках доминирует лишь горстка монополистов. По оценкам британского правительства, на сегодняшний день, по крайней мере, половина всей мировой торговли проходит – на бумаге – через налоговые гавани, так что масштабы отмывания денег огромны.
Опыт таких стран, как Аргентина и Бразилия, говорит о том, что как минимум часть денег, исчезнувших в оффшоре, вернется в страну: нелегально вывезенные в оффшорную компанию на Каймановых или Нормандских островах и впоследствии реинвестированные в «родную» страну под видом внешних прямых инвестиций. Это привлекает налоговые льготы, субсидии и другие привилегированные условия, которые меняют местные рынки не в пользу законопослушных предприятий. Однако в большинстве случаев капитал покидает страну навсегда и инвестируется в казначейские облигации западных государств или попадает на ведущие фондовые биржи, или вкладывается в недвижимость в Швейцарии, Лондоне, Флориде и на юге Франции.
Хотя чемоданы, полные денег, все еще актуальны для отмывателей денег, факс, компьютер, Интернет и сложная система секретных оффшорных компаний и трестов гораздо чаще используются для превращения «грязных» денег в законный капитал. Столкнувшись с растущими потоками «грязных денег», правительства активнее пытаются регулировать международные системы перевода денег, банки, занимающиеся мошенничеством, и налоговые гавани, но их усилия обречены на неудачу, если международное сотрудничество по обеспечению эффективного обмена информацией не будет действовать «на автомате» в мировом масштабе, а также если не будут приняты комплексные меры против параллельной экономики налоговых гаваней и оффшорных финансовых центров. Один эксперт по отмыванию денег цитирует заявление швейцарского банкира о том, что в 99,99 % случаев не удается выявить потоки «грязных денег».[59] Это ужасающий факт, хотя, вероятно, Швейцария ничем не хуже других основных оффшорных финансовых центров.
Восстание элиты
Неспособность решить эти важнейшие проблемы мировой финансовой системы породила атмосферу беззакония и неэтичного поведения, которая, подобно раку, поражает целостность рыночной системы и демократической идеи. Руководители компаний, преданные добросовестному управлению и этическим принципам, оказались втянутыми в конкуренцию на несправедливой основе против корпоративных преступников, готовых максимально использовать систему уклонения от налогов. Во всем мире налоговое бремя все активнее переносится с богатых на малообеспеченных и бедных. Благодаря целой системе хитростей и уловок, мировая экономика служит, в первую очередь, интересам самых богатых. Они стали отдельной категорией людей, особенно в своих налоговых делах. Большинство из них держат свои богатства в оффшорных налоговых гаванях, таких, как Джерси, Швейцария или Каймановы острова. Они могут жить там, где им хочется, но самое главное – оставаться богатыми. Их активы мобильны, и поэтому они могут сами решать, где им платить налоги.
Как заметила миллионерша и владелица недвижимости Леона Хелмслей в 1980-е годы, налоги предназначены для «маленьких людей». Тогда многих шокировали ее слова. Но сейчас положение настолько ухудшилось, что многие уверены – богатые вообще не платят налоги. Президент Джордж У. Буш подтвердил это в августе 2004 года, сказав, что попытки обложить налогом богатых людей ни к чему не приводят, потому что «действительно богатые люди всегда придумают, как избежать налогов».[60]
В результате сложился такой экономический и социальный порядок, который не соответствует и не может соответствовать требованиям благосостояния и безопасности в XXI веке. Во всем развивающемся мире уклонение от налогов и расхищение ресурсов для пополнения секретных банковских счетов породило жестокую ненависть в народе, повсеместную безработицу, низкий уровень общественных услуг и общую нехватку экономических и социальных возможностей. Однако эту ситуацию можно изменить. Большинство этих проблем можно решить с помощью укрепления международного сотрудничества. Эффективный обмен информацией между официальными лицами разных стран сможет во многом облегчить борьбу с оттоком капитала и уклонением от налогов. Препятствия, создаваемые секретной деятельностью банков, можно преодолеть, включив соответствующие корректирующие статьи в международные договоры. Секретность оффшорных трестов уменьшится благодаря обязательной регистрации важнейших сведений о личности учредителя и бенефициария. Почему те, кто получает привилегии, используя компании и тресты, не должны предоставлять необходимую информацию о себе? Мировые структуры могли бы договориться об обложении налогом транснациональных корпораций там, где они на самом деле получают прибыль. Подобную практику можно внедрить за сравнительно короткий срок. Положительное воздействие на развитые и развивающиеся страны будет огромным. Для тех, кто действительно хочет, чтобы бедность осталась в прошлом, это, возможно, лучший способ достижения цели.
Глава 4
Двойная игра BCCI:[61] Банк Америки – Банк джихада
Люси Комисар
Директор ЦРУ Роберт Гейтс назвал его «Международным банком мошенников и преступников». Он был верным партнером торговцев оружием и наркотиками. А также диктаторов Третьего мира и ЦРУ. Был частью окружения семьи Бушей и других влиятельных лиц Вашингтона. Его крупнейшими акционерами были шейхи Саудовской Аравии и ОАЭ. Большое жюри называло отмывание денег «корпоративной стратегией» BCCI, а украденные банком деньги за 20 лет – примерно от 9,5 до 15 миллиардов долларов – стали крупнейшим банковским преступлением в истории. Большая часть этих денег так и не была найдена. Администрация Джорджа Буша-старшего, будучи у власти, когда было раскрыто это мошенничество, не спешила принимать какие-либо меры против банка, дожидаясь обвинительного приговора окружного прокурора штата Нью-Йорк Роберта Моргентау. Однако расследование так и не затронуло оффшорную систему банка, которая действует примерно в 70 финансовых центрах по всему миру, скрывая от сотрудников правоохранительных органов владельцев банковских счетов и компаний. И не коснулось «денежных мешков» Персидского залива, которые руководили криминальной деятельностью BCCI. Вот как семья Бушей и их сторонники использовали и защищали самый преступный банк в мире.
Международный кредитно-коммерческий банк был основан в 1972 году пакистанским банкиром Ага Хасаном Абеди при поддержке шейха Халифа бен Зайед Эль Нахиана, правителя богатого нефтью Абу Даби и главы ОАЭ. Четвертью акций владел Bank of America, который достаточно скоро вышел из дела, хотя сомневался в правильности этого решения. В 1970-е годы BCCI распространял свое влияние в развивающихся странах, а потом решил перейти в высшую лигу.
Торговля оружием
Норманн Бейли, член Совета национальной безопасности, отслеживающий действия террористов во всем мире по передвижению американских денег, обратил внимание на BCCI в 1981 году. Совет национальной безопасности выяснил, что BCCI был замешан в «терроризме, поставках технологий, включая несанкционированные поставки американских технологий в Советский Союз, продаже оружия, манипулировании рынками ценных бумаг»,[62] а также в незаконном ввозе оружия, партизанских действиях и нарушении эмбарго и бойкотов. BCCI постоянно снабжал незаконных торговцев оружием поддельными документами и аккредитивами.
Бейли также удалось получить сведения о сотрудничестве между BCCI и ЦРУ. BCCI фактически стал одним из секретных банков управления, через который проходили деньги для секретных операций. Директор ЦРУ Уильям Кеси несколько раз встречался с Ага Хасаном Абеди в гостинице «Мэдисон», в Вашингтоне, напротив Washington Post.[63] ЦРУ использовало филиалы BCCI в Исламабаде и других районах Пакистана, чтобы перевести примерно 2 миллиарда долларов, отправленных Вашингтоном моджахедам Осамы бен Ладена, для помощи в борьбе с СССР в Афганистане. BCCI управлял наличными деньгами, которые пакистанские военные и члены правительства «позаимствовали» из инвестиций США, отправленных моджахедам. Он также работал со средствами, предназначенными саудовским службам разведки. BCCI был не просто банком моджахедов. Он распределял деньги, чтобы обеспечить перевозку их оружия через порт и таможню Карачи. Он даже организовал сопровождение на мулах, чтобы доставить оружие в Афганистан.
Моджахеды финансировали свое движение «Золотой полумесяц», получая доход от многомиллиардной торговли оружием и наркотиками. Северо-западная пограничная область со стороны Пакистана стала основным местом производства и транзита опиума из Афганистана. Когда я приезжала в Пешавар (Пакистан) в середине 1980-х годов, пограничная столица была пыльным городом, в котором конные повозки соперничали с машинами, на местных рынках продавались русские «калашниковы» среди разнообразных бурок, которые специально шили для иностранных покупателей. Я прибыла в Пешавар, чтобы расследовать войну США в Афганистане, которая как раз бушевала по ту сторону границы. Я обнаружила, что американцы и их саудовские союзники отправляли львиную долю секретных денег и оружия Гулбуддину Хекматиару, лидеру и основателю исламской партии Афганистана (Hezb-i-Ismali), самой радикальной из исламских военных группировок. Я выяснила, что пакистанские военные, посредники в поставках, крали оружие и наличные деньги, предназначавшиеся для афганских повстанцев.
Десять лет спустя я переключилась на исследование секретной оффшорной банковской системы и выяснила, что по охвату рынка BCCI стал ведущим банком для всех участников региональных теневых операций со счетами для торговли оружием и наркотиками, моджахедов, пакистанцев и ЦРУ.
Деньги ЦРУ переводились из США в al-Taqwa Bank в Нассау, затем на Барбадос, в Карачи и филиал BCCI в Исламабаде. Al-Taqwa (переводится как «страх Господень») – не настоящий банк из кирпичей и цемента, вкладчиков и услуг. Этот оффшорный банк, учрежденный для финансирования джихада, – фактически всего лишь корреспондентский счет Banca del Gottardo, бывшего швейцарского филиала коррумпированного Banco Ambrosiano («Банка Ватикана»), который закрылся после присвоения более миллиарда долларов со счетов своих клиентов. (Эта история легла в основу одной из сюжетных линий «Крестного отца»-3.) В BCCI также поступали доходы от торговли наркотиками и взятки военных и правительственных чиновников Пакистана. Деятельность BCCI позволила Осаме бен Ладену получить необходимые знания о теневых оффшорных финансовых системах, которые он впоследствии использовал в организации джихада против Америки. А ЦРУ было прекрасно осведомлено о способностях своего ученика. После 11 сентября агенты США добились прекращения операций al-Taqwa в Швейцарии, Лихтенштейне и Нассау, закрыв его отделения. Швейцарская полиция допрашивала президента al-Taqwa Юссефа Мустафу Нада, члена радикального Исламского братства мусульман, а швейцарские агенты провели обыск в его доме в городке Кампионе д’Италия – итальянской налоговой гавани на озере Лугано.
Однажды в 2002 году я отправилась на пароме из Лугано, на швейцарской стороне, в Кампионе. Нада, мужчина примерно 60 лет, встретил меня на пирсе и отвез по серпантинной дороге в свой дом на вершине горы, где комнаты в стиле «люкс», украшенные орнаментом и инкрустированной мебелью, напоминали мне о Голубой мечети в Стамбуле. У него были изысканные манеры, которые прекрасно сочетались с элегантным убранством дома.
Я уже несколько лет расследовала деятельность Banca del Gottardo и вышла на людей со связями в службах разведки. Один из них прислал мне секретный список акционеров al-Taqwa Bank в Нассау, в который входили члены семьи бен Ладена.
Я показала этот список Юссефу Нада, и он сразу же признал его подлинность. Он сказал: «Вы можете спросить господина Никати (заместителя федерального обвинителя Швейцарии). Он расследовал все эти дела. Даже ФБР узнало об этом только три года назад». Потом он поправил себя: «Они знают с 1997 года. Я говорил с ними… Сестры бен Ладена? Спросите господина Накати. Это старая история, и они все знают. ФБР в курсе, да и министерство финансов тоже. У них есть фотокопия списка». На этом наше интервью закончилось. Нада перевез меня через мост, который соединяет Кампионе с Лугано, и высадил у железнодорожного вокзала.
Практически по всему миру сотрудничество между BCCI и ЦРУ было столь же плодотворным, как в Америке. Член Совета национальной безопасности Оливер Норт учредил панамские оффшорные компании и открыл секретные счета в BCCI, чтобы перевести туда 20 миллионов долларов – плату за оружие для террористических отрядов «Контра» в Никарагуа и для Ирана в 1985–1986 годы. В рамках этих нелегальных операций BCCI предоставил более 11 миллионов долларов для финансирования 1250 американских противотанковых ракет с оптическим слежением, проданных иранским революционерам во время заключения сделки о выкупе американских заложников в Ливане. Чеки, подписанные Нортом, были выписаны на парижское отделение BCCI, в котором (что совсем неудивительно) не оказалось никаких записей о счетах, когда позднее американские представители правоохранительных органов пытались их отыскать.
Через BCCI также проходили взятки администрации Рейгана-Буша панамскому лидеру Мануэлю Норьеге, который стал клиентом BCCI по предложению ЦРУ. Сирийский наркоторговец, террорист и торговец оружием Монзер Эль Кассар заключил соглашение о продаже оружия Ирану на сумму 42 миллиона долларов в рамках плана Норта, используя оффшорный филиал BCCI на Каймановых островах для перевода наличных.
BCCI также оказывал услуги Саддаму Хусейну, опять же с согласия его друзей в Вашингтоне. Банк перевел миллионы долларов в Атланту – филиал Banca Nazionale del Lavoro (BNL), принадлежащего итальянскому правительству, который являлся американским банкиром Ирака, так что с 1985 по 1989 год он мог выдать Ираку тайный кредит на сумму 4 миллиарда долларов, чтобы помочь Хусейну закупить оружие. Член Конгресса Генри Гонсалес провел слушание по делу BNL в 1992 году, во время которого он приводил цитаты из конфиденциальных документов ЦРУ о том, что управление уже давно было в курсе того, что глава BCCI участвовал в выдаче этого кредита Ираку.
Выплаты 15 %-ных комиссионных по кредитам, выданным BNL, направлялись на банковские счета иракских лидеров через офисы BCCI на Каймановых островах, а также в оффшорных филиалах Люксембурга и Швейцарии. BNL был клиентом Kissinger Associates, и Генри Киссинджер входил в международный совет консультантов банка вместе с Брентом Скаукрофтом, который впоследствии стал советником Джорджа Буша-старшего по вопросам национальной безопасности. Принимая во внимание эти связи, возмущение администрации Буша по поводу иракских выплат «нефть в обмен на продовольствие» весьма лицемерно. Буш и его друзья знали, что Саддам дает взятки под их контролем: ведь деньги проводились через их излюбленный криминальный банк. До 11 сентября оружие, купленное Саддамом с помощью фондов BNL, было использовано в первой войне в Заливе против американских войск и их союзников.
Другим крупным закупщиком оружия был террорист Абу Нидал, основатель «Фатах» и «Черного сентября» в Палестине. Будучи клиентом BCCI с 1981 года, он пользовался счетом в Лондоне на 60 миллионов долларов для покупки оружия и техники. Менеджер лондонского отделения BCCI Гассан Кассем обнаружил, что его лучший клиент был террористом № 1 в мире, когда кто-то показал ему фотографию Абу Нидала во французском информационно-аналитическом журнале L’Express. Менеджер отвез эту информацию в штаб-квартиру банка, где ему сказали: «Уничтожьте это немедленно, возвращайтесь в свое отделение и никому об этом не говорите. У генерального директора и так много проблем, чтобы создавать ему новые». Кассем предупредил агентов MI5, одной из британских служб разведки, отслеживавшей переводы со счетов BCCI сирийского оперативного сотрудника разведки агенту Абу Нидала, который в 1986 году использовал свою девушку в неудавшейся попытке пронести бомбу на борт израильского самолета в лондонском аэропорту Хитроу. Британцы передали эту информацию ЦРУ, которое, как оказалось, не очень-то интересовалось этим делом – или, возможно, уже знало о нем.[64]
Клиентами банка, торговавшими наркотиками, были не только политики. ОАЭ, родина известнейших акционеров банка, были любимым местом отмывания «грязных» денег. К середине 1980-х годов Управление по борьбе с наркотиками, Налоговое управление и, конечно же, ЦРУ знали, что BCCI отмывает кокаиновые деньги и открыл многочисленные отделения в Колумбии, чтобы обслуживать счета Медельинского картеля и других наркокартелей. Согласно секретным отчетам ЦРУ: «Значительная часть незаконной банковской деятельности BCCI, особенно связанная с наркофинансами в Западном полушарии, сосредоточена в отделениях на Каймановых островах».[65] Агенты Управления по борьбе с наркотиками США, участвующие в операции (C–Chase), которая впервые привела руководителей BCCI на скамью подсудимых в США, обнаружили 19 миллионов долларов, отмытых с помощью переводов через филиалы BCCI в Панаме, Женеве, Париже, Лондоне и Нассау.
Оффшорные секреты
В 1976 году Абеди перенес штаб-квартиру BCCI в Лондон, однако фактически банк действовал через сеть оффшорных центров, особенно в Люксембурге и на Каймановых островах, а также в Ливане, Дубаи, Шардже и Абу Даби (последние три города – часть ОАЭ). Секретность оффшорных банков и корпораций была крайне важна для мошеннических операций BCCI. Оффшорные центры (также известные как налоговые гавани) позволяют клиентам открывать банковские счета и компании через подставных лиц либо вообще без указания сведений об учредителе. Они регистрируют оффшорные компании под фиктивными именами, нанимают подставных лиц, а затем «тиражируют» их в компаниях-учредителях, филиалах и отделениях. Отчеты ведутся во множестве разных юрисдикций, чтобы при переводе денег заметать следы в документах. Ни одно правительство не в состоянии отследить деятельность подобной компании. Никто не может раскрыть серии фиктивных операций. Оффшор используется для того, чтобы прятать или переводить деньги для торговцев наркотиками и оружием, диктаторов, террористов, коррумпированных политиков, финансовых мошенников, тех, кто уклоняется от налогов и идет на другие преступления. Оффшор существует, потому что крупные банки мира хотят существовать – они получают огромную прибыль благодаря своим секретным отделениям. BCCI не мог придумать более совершенную систему. BCCI был учрежден в оффшорном Люксембурге. Затем был сформирован BCCI Holdings с BCCI SA в Люксембурге, чтобы вести деятельность в Европе и на Среднем Востоке, и BCCI Overseas в отеле Grand Cayman на Каймановых островах, также в оффшорной зоне, чтобы работать с развивающимися странами. Международная кредитно-инвестиционная компания на Каймановых островах – «банки внутри банка» – была лишь почтовым ящиком, который в 1990 году держал акции на сумму 7,5 миллиардов долларов. Обязанности по аудиту были распределены между компаниями Ernst&Whinney и Price Waterhouse, которые не делились информацией друг с другом. Bank of England был обвинен в недосмотре, хотя продолжал утверждать, что все было в полном порядке.
К 1977 году у BCCI было 146 отделений в 43 странах. Его акции возросли с 200 миллионов до 2,2 миллиарда долларов. Bank of America почувствовал неладное, так как было слишком мало отчетов о кредитах, и в 1978 году забил тревогу, но не вызвал никакой тревоги в США. Предостережения могли снизить цены на акции, которые Bank of America выгодно продавал, превращая инвестиции на сумму 2,5 миллиона в 34 миллиона долларов. Молчание действительно золото.
В 1983 году у BCCI было 360 отделений в 68 странах: 91 в Европе; 52 в Америке; 47 на Дальнем Востоке, в Южной Азии и Юго-Восточной Азии; 90 на Среднем Востоке и 80 в Африке. К середине 1980-х годов филиалы открылись уже в 73 странах, а сумма акций составляла 22 миллиарда долларов.
Благодаря взяткам влиятельным банкирам и представителям министерства финансов, BCCI получал депозиты центрального банка, а иногда право работать с товарными кредитами США или особое соглашение о переводе денег через страну с валютно-кредитным контролем, или право открыть банк в стране, где это не разрешалось иностранцам. В Перу 3 миллиона долларов, которые были переведены через Швейцарский банк в Панаму, принесли BCCI депозиты на 250 миллионов долларов от администрации президента Алана Гарсиа.
BCCI подкупил массу официальных лиц в Аргентине, Бангладеше, Ботсване, Бразилии, Камеруне, Китае, Колумбии, Конго, Гане, Гватемале, Береге Слоновой Кости, Индии, Ямайке, Кувейте, Ливане, Маврикии, Марокко, Нигерии, Пакистане, Панаме, Перу, Саудовской Аравии, Сенегале, Шри-Ланке, Судане, Суринаме, Тунисе, ОАЭ, США, Замбии и Зимбабве.
BCCI знал, как получать прибыль с криминальных предприятий, но ему не очень-то удавалось эффективно сотрудничать с легальным бизнесом. В 1983 году он открыл отделение для торговли на рынках акций и товаров. Для того чтобы избежать налоговых выплат, торги проводились в Лондоне, но регистрировались на свободных от налогов оффшорных Каймановых островах, которые не возражали против подобного мошенничества. (Citibank делал то же самое на валютных торгах в 1970-е, но после того как Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям раскрыла эту налоговую аферу в 1981 году, только что назначенный Рейганом директор по правоисполнительной деятельности Комиссии по ценным бумагам юрисконсульт Джон М. Феддерс предоставил банку свободу действий, объясняя это так: «Я не согласен, что компания, нарушающая налоговое законодательство и регулирование валютных операций, является плохой корпорацией!..» Наверное, Абеди читал об этом в газетах). Торговцы, работающие с BCCI, потеряли более 800 миллионов долларов в спекуляции с казначейскими облигациями США с 1979 по 1986 год, однако соответствующая документация хранится в секретных протоколах на Каймановых островах.
Высокопоставленные друзья
Банк, активно участвующий в криминальной деятельности, осознает важность высокопоставленных друзей. Абеди обратил свой взор на Средний Восток, где он нашел крупных инвесторов. Шейх Абу Даби Зайэд и его семья заплатили не более 500000 долларов, однако они оказались владельцами почти четверти акций банка. Большая часть инвестиций была безрисковой – с гарантированными ставками дохода и компенсационными соглашениями. Шейх Камал Адхам, глава Саудовской разведки с 1963 по 1979 год и шурин покойного Саудовского короля Фаисала, бывший связным ЦРУ в этом районе, стал одним из крупнейших акционеров BCCI. Джордж Буш-старший знал Адхама еще с тех пор, когда возглавлял ЦРУ в 1975 году. Другим инвестором был принц Турки бен Фаисал Эль Сауд, преемник Адхама на посту главы разведки.
Учитывая полученные наличные, BCCI выдал кредиты на сумму 2 миллиарда долларов своим акционерам и другим лицам, тесно связанным с банком. Например, Камал Адхам позаимствовал 313 миллионов долларов, включая деньги для покупки своих акций. Фараон Гаит, сын советника короля Фахда, тоже был инвестором BCCI, а также подставным лицом при незаконной покупке трех американских банков. Он получил кредиты на сумму 300 миллионов долларов.
Кредиты арабских спонсоров были списаны или погашены на бумаге с помощью перевода денег между оффшорными банками. Фактически BCCI действовал по схеме Понзи. В то время как пакистанские банкиры и их друзья брали кредиты, деньги поступали от 1,4 миллиона вкладчиков, многие из которых были владельцами малого бизнеса или иммигрантами из Южной Азии.
Заинтересованность арабов в этом банке была далеко не только финансовой. Согласно секретному досье ЦРУ на BCCI в середине 1980-х годов, «основные акционеры банка являются членами верхушки крупнейших политических партий Среднего Востока, включая правителей Дубаи и ОАЭ, а также несколько влиятельных жителей Саудовской Аравии. Их больше интересует не прибыль, а продвижение мусульманских идей».[66] Принцы Абу Даби также пользовались преимуществами, предложенными «отделением особых соглашений» BCCI, которое, согласно расследованию сенатора Джона Керри, доставляло крупным инвесторам проституток, особенно несовершеннолетних девственниц.
У банка также были американские друзья.
Демократы: Джимми Картер и его окружение
Джимми Картер встретился с Абеди через своего бывшего министра финансов Берта Лэнса, которому банкир оказал помощь, когда тот попал в темную историю с инвестициями в банке штата Джорджия. Путешествуя на Боинге 707, принадлежащем BCCI, Картер сопровождал Абеди в поездках в Африку, целью которых было убедить официальных лиц вложить иностранный капитал в его банк. Взамен бывший президент получил 8 миллионов долларов для финансирования проектов по здравоохранению. Позднее Картер защищал BCCI, когда банку предъявили обвинение в криминальной деятельности.
Лэнс также представил Абеди Джексону Стефенсу, сокурснику Картера по Военно-морскому училищу США. Владелец Stephens, Inc. в Литл-Роке (штат Арканзас), крупнейшего частного инвестиционного банка за пределами Уолл-стрит, Стефенс облегчил BCCI проникновение в Америку.
Эндрю Янг, посол Картера в ООН и позднее мэр Атланты, получал 50000 долларов в год за консультационные услуги BCCI, а также кредит на сумму 150000 долларов, который затем был списан банком. Янг получал свой гонорар за то, что представлял Абеди бизнесменам и государственным чиновникам в более чем десятке развивающихся стан и помогал ему получать вклады от их центральных банков.
Республиканцы: Буш и его окружение
Буш был связан с банком через техасского бизнесмена Джеймса Бата и крупнейшего акционера BCCI Калида бен Махфуза. Бат инвестировал деньги в развитие США от лица бен Махфуза, и они, вместе с третьим партнером Фараоном Гаитом (гражданином Саудовской Аравии с дипломом магистра бизнеса Гарварда), владели Main Bank в Хьюстоне. В 1976 году, когда Буш-старший возглавлял ЦРУ, управление продало несколько самолетов Air America, свою тайную «собственность» со времен Вьетнамской войны, компании Skyway, которой владели Бат и бен Махфуз. Бат тогда помог профинансировать нефтяную компанию Буша-младшего, Arbusto Energy, Inc., в 1979 и 1980 годы.
Harken Energy Corporation, поглотившая Arbusto, столкнулась с финансовыми проблемами в 1987 году, и друг Картера Джексон Стефенс помог ей получить 25 миллионов долларов благодаря финансовой поддержке швейцарского Union Bank (UBS). В рамках этой сделки членом совета директоров стал акционер Harken шейх Абдуллах Таха Бакхш, чьим основным банкиром был бен Махфуз. Когда Джордж Буш-старший был избран президентом в 1988 году, Harken получил новых инвесторов, включая Салема бен Ладена, сводного брата Осамы бен Ладена, и Калида бен Махфуза. Сам Осама бен Ладен был занят в то время другими делами – формировал Аль-Каиду.
Скупая Америку
У BCCI были оффшорные отделения по всему миру, однако необходимо было расширить свое присутствие в США. Переводы денег банк осуществлял в долларах; будучи оффшорным учреждением без договора с Америкой, он должен был использовать Bank of America как свой корреспондентский банк. Корреспондентский счет – это счет банка в другом банке, с помощью которого он может переводить деньги для себя и своих клиентов. Однако у BCCI возникли проблемы, так как он не хотел предоставлять Bank of America необходимую документацию о денежных переводах. Тогда было бы сложно отмывать криминальные доходы – основную часть бизнеса банка. BCCI попробовал купить Chelsea National Bank в Нью-Йорке, но официальные лица штата отказали ему, потому что если бы BCCI разделился на два оффшорных центра, ни один правительственный орган, ведающий банковской системой, не смог бы проконтролировать его деятельность по всему миру.
Поэтому Абеди решил обхитрить регулятивные органы и проникнуть в банковскую систему США. К счастью для него, другие регулятивные органы Америки были не такими чванливыми, как в Нью-Йорке. BCCI тайно купил банки с помощью влиятельных друзей с хорошими политическими связями в США и богатых друзей в Персидском Заливе. К концу 1970-х годов BCCI владел четырьмя крупнейшими банками, включая National Bank of Georgia и Financial General Bankshares (позднее переименованный в First American), которые вели деятельность в округе Колумбия, Флориде, Джорджии, Мериленде, Нью-Йорке, Теннесси и Виргинии, чтобы лучше отмывать деньги в американской финансовой системе.
Фараон Гаит – саудовский партнер друзей Буша Джемса Бата и Калида бен Махфуза – был подставным лицом при покупке National Bank of Georgia и нескольких других банков. С помощью кредита BCCI он купил долю Берта Лэнса в National Bank of Georgia за цену, вдвое превышающую их рыночную стоимость. Друг Лэнса Джексон Стефенс в Арканзасе помог организовать продажу акций. Лэнс, который испытывал в это время финансовые трудности, также получил кредит от BCCI на сумму 3,4 миллиона долларов – без какой-либо гарантии или обеспечения.
Другим важным другом BCCI был Кларк Клиффорд, министр обороны Линдона Джонсона и советник нескольких президентов. Когда я брала у него интервью в 1970-е годы, он отвел меня к окну своего кабинета и похвастался, что оно выходит на Белый дом. Так близко к власти! Когда Лэнс представил его остальным членам сговора, Клиффорд и его протеже Роберт Элтман оказали тайную – и незаконную – помощь BCCI в покупке Financial General Bankshares. Клиффорд стал председателем банка, когда его переименовали в First American, а Элтман его генеральным директором. Кларк был юрисконсультом и BCCI, и First American.
В число тайных акционеров входили шейх Камал Адхам, принц Турки бен Фаисал Эль Сауд, еще один член Саудовской разведки, Абдул-Рауф Кхалил и шейх Кхалифа бен Салман Эль Кхалифа, премьер-министр Бахрейна, чей брат – правитель Бахрейна – заключил с Harken Energy знаменитый оффшорный контракт о бурении скважин. Пять фиктивных компаний, контролируемых бен Махфузом и его братьями, купили акции First American Bankshares. Вместо тайных владельцев выступали бывший сенатор штата Миссури Стюарт Симингтон, генерал военно-воздушных сил в отставке Элвуд Кесада и армейский генерал в отставке Джеймс Гарвин. Симингтон, участвовавший в предвыборной кампании 1960 года вместе с Кларком Клиффордом в качестве руководителя избирательного штаба, стал председателем Credit and Commerce American Holdings – фиктивной компании на оффшорных Антильских островах, которая была учреждена для покупки американских банков на деньги BCCI.
Подставные лица BCCI в Америке старались получить разрешение правительства на покупку First American, убеждая Федеральную резервную систему, которая оказывала влияние на федеральные банки, в том, что они собирались инвестировать свои личные средства, дополненные деньгами из банков, не связанных с BCCI. Федеральный резерв, возглавляемый Полом Волкером, располагал доказательствами того, что BCCI стоял за этой сделкой, однако никак на это не отреагировал. ЦРУ и Министерство иностранных дел сообщили Федеральному резерву, что у них не было никаких сведений о том, что за этой покупкой стоят люди со Среднего Востока. Кроме того, нанятые BCCI эксперты – Клиффорд и бывший советник Федерального резерва Болдвин Таттл – были так убедительны.
Единственное возражение исходило от Сиднея Бейли, представителя финансовых учреждений Виргинии, который отметил, что банком владели несколько иностранных инвесторов через фиктивные компании, зарегистрированные за пределами США. Деньги поступали из небольшого французского банка, действующего от имени BCCI. Позднее Бейли сказал: «Мне казалось, что мои слова стали гласом вопиющего в пустыне. Федеральный резерв практически не обратил никакого внимания на мое заявление».[67]
В течение 13 лет Клиффорд занимал пост председателя First American Bankshares и юриста BCCI, но позднее он заявил, что не знал, что BCCI контролировался этим банком. Элтман также скрыл правду, когда его спросили, занимали ли акционеры First American деньги у BCCI. Он заявил: «У нас нет доступа к такой информации». Возможно, информация и была в другом месте, тем не менее, BCCI выдал кредит и Клиффорду, и Элтману, чтобы они могли купить, а затем продать акции BCCI, что принесло Клиффорду 6,5 миллиона, а Элтману 3,3 миллиона долларов.
First American хорошо знал, как заводить друзей. Он выдал ссуду в миллион долларов Майклу Диверу, чиновнику Белого дома при Рейгане, который впоследствии стал сторонником влиятельных лиц Саудовской Аравии. Банк также выдал кредит консервативному журналисту Роберту Новаку. В совет директоров First American входили лоббист Роберт Грей из Hill of Knowledge (который стремился к укреплению BCCI в Конгрессе США) и Карл Харр-младший, лоббист военно-воздушного пространства, служивший в Комитете по координации операций Совета национальной безопасности (который курировал секретные операции ЦРУ). У ЦРУ было несколько счетов в BCCI и First American,[68] с помощью которых управление перевело, по крайней мере, полмиллиона долларов правительства США панамскому президенту Мануэлю Норьеге.
Расследование Керри и дело Тампа
Вашингтонский юрист Джек Блум был младшим советником Комитета по международным отношениям Сената США в 1972–1976 годы и в этой должности вел расследования о незаконных внешних выплатах американских корпораций, а также расследования деятельности международной нефтяной промышленности. Ранее он был младшим советником Антитрестового и антимонопольного подкомитета Сената. Он был страстным противником коррупции и многое знал о криминальной деятельности внутри правительства США.
Его наняли в качестве особого советника в Подкомитет по терроризму, наркотикам и международной деятельности Джона Керри для расследования связи между ужесточением закона о наркотиках и интересами внешней политики США. С тех самых пор, как администрация Рейгана подавила разоблачения наркоторговцев с помощью своих протеже из Никарагуанской «Контры», Керри хотел исследовать связь между внешней политикой США и торговлей наркотиками. Но Сенат не дал ему такой возможности. Наконец, в 1987 году он начал слушание по этому делу, продлившееся до 1988 года.
Блум объяснил мне, что «Комитет по международным отношениям рассматривал отношения между торговлей наркотиками и оружием и нашей внешней политикой. Игнорировали ли мы все, что там происходило, чтобы поддержать войну в Никарагуа? Мы коснулись вопроса об отмывании денег». Блум сказал, что он случайно вышел на Ли Рича, который отбыл тюремное заключение в США за торговлю наркотиками. Рич родился во Флориде, но по линии отца был гражданином Каймановых островов. Он признался присяжным: «Раньше я отмывал свои деньги на Каймановых островах. Потом США поумнели, и банкиры посоветовали мне перевести деньги в Панаму. Там, как мне сказали, можно было сотрудничать только с Норьегой. Он направил меня в BCCI». Сенатор-демократ из штата Джорджия Сэм Нанн, председатель Постоянного подкомитета по расследованиям, получил ту же информацию на своих слушаниях, но проигнорировал ее. Так же поступило и Управление юстиции.
Блум рассказывал: «Мы продолжаем действовать. Я нашел человека, который работал на BCCI. Я встретился с ним в Майами. Он сказал: “Это их основное направление работы. Они группа преступников”. По его словам, кроме денег, полученных от торговли наркотиками, они управляли личными финансами Норьеги, а банкиры, которые этим занимались, жили в Майами. У Норьеги даже была кредитная карта Visa BCCI». Эту информацию Блум сообщил суду.
Хосе Бландон, бывший панамский дипломат, настроенный против Норьеги, сказал Блуму, что BCCI был банком Норьеги и участвовал в крупнейшей криминальной деятельности, включая перевод денег Медельинского картеля. В соседней комнате эти показания слушали федеральные сотрудники таможни, сделавшие запись разговора. Когда представитель таможни Уильям вон Рааб поинтересовался в ЦРУ, что им было известно об этом банке, он получил лживый ответ от заместителя директора Роберта Гейтса. Министр финансов Буша Николас Брейди посоветовал Раабу держаться подальше от этого дела. Рааба отстранили от расследования, а поскольку он продолжил упорствовать, ему приказали подать в отставку.
Блум выслушал точно такую же историю о беззакониях BCCI от Амджада Авана, возглавлявшего деятельность банка в Латинской Америке и бывшего личным банкиром Норьеги. Аван признался, что у BCCI были клиенты, нарушившие закон, что банк отмывал деньги, полученные от продажи наркотиков, тайно владел First American Bank и контролировал его.
Тампа (штат Флорида) – солнечный порт в бухте, связанной с Мексиканским заливом, известен своими сигарами ручной работы, креветками и перевозкой фосфатов. Сюда приезжают туристы с западного побережья Флориды, персонал из расположенной поблизости базы военно-воздушных сил Макдилл и некоторые менее интересные лица. Скандал с BCCI начался с дела о торговле наркотиками в Тампе. Блум рассказывает: «Мы узнали о готовящихся арестах по делу об отмывании денег (по результатам расследования о торговле наркотиками – операция C–Chase). Мы начали с отмывания денег, но потом зашли гораздо дальше и получили сведения о достаточно обширной криминальной деятельности банка. После этого мы написали отчет и решили, что дело требует дальнейшего расследования. Но Управление юстиции не приняло ни одной улики. Я говорил с ними. У меня был главный свидетель в банке (Аван), готовый дать показания, но они не хотели слушать. Я записывал его показания в течение трех дней с помощью агентов под прикрытием в гостиничном номере в Майами, но правительство не расшифровало запись».
Блум убедил двух бывших служащих BCCI встретиться с федеральным обвинителем в Тампе. Оба информатора признали тот факт, что BCCI управлял First American. Федеральные обвинители выдали несколько повесток в суд, но практически ничего не сделали для расследования этих фактов или для передачи данной информации ФБР или другим агентствам. Блум рассказывает: «Они хотели на этом закрыть дело в Тампе и не собирались проводить более широкое расследование. У них уже было дело, и им совсем не хотелось приплетать к нему ничего лишнего. Мнение о том, что остальные факты “лишние”, просто поражало!»
В октябре 1988 года, за месяц до выборов президента США, руководитель банка и восемь его служащих были обвинены в отмывании миллионов долларов для Медельинского картеля. В обвинении ничего не было сказано о Норьеге, который все еще значился в платежных списках ЦРУ – подобные отношения инициировал кандидат-республиканец Джордж Буш-старший, когда возглавлял управление. Блум предупредил Керри, который приобщил к делу сведения об участии Норьеги в торговле наркотиками и его сотрудничестве с BCCI.
Поделиться книгой: