Платан

Платан и Авилла продолжали свой путь по берегу реки, но нигде собранные к сплаву бревна не встречались, и даже не было слышно стука топоров. Это тревожило Платана, дело шло к зиме, могли начаться заморозки, а бревна сплавлять по мерзлой реке никто не будет.

Вот и дожди начались. Этот зарядил с утра. Сначала теплый, он становился все холоднее, ветер погнал волну по воде, затрепетали листья, зашумели сосны. Плащ, который принцесса взяла у кока, уже не спасал, намокшая ткань хлестала по сапожкам, в которых тоже была вода.

Платан не мог продолжать путь, видя, что Авилла начала хлюпать носом, решил поискать сухое местечко, где можно развести огонь. Недалеко от реки обнаружился небольшой грот, куда весенний паводок принес водоросли, высохшие за лето – на них можно было устроить лежанку. Он прикрепил у входа свой плащ, защитив принцессу от задувающего ветра, и пошел искать валежник.

Когда дровосек вернулся, принцессы на месте не оказалось. На водорослях лежали ее плащ и узелок с едой, а Авилла как сквозь землю провалилась. Платан выскочил на берег, стал звать, но ответа не было. Куда могла уйти девушка, если ее вещи остались? И на берегу не видно чужих отпечатков, следы принцессы вели только в пещеру. Зашел дровосек за висевший плащ и опять закричал: «Авилла! Авилла! Мать твою!» Да ладно, последней фразы не было, но чувства, сопровождающие эти слова, были. А пещера ответила неожиданно гулким эхом: «…ла!…ла!», но «…ююю!» конечно не было.

Понял тогда Платан, что за неосвещенной стеной в глубине есть пространство, где могла быть принцесса. Скрутил факел и пошел туда. За выступом открылась еще одна пещера, меньшего размера, но девушки и там не было. Под ногами хрустело, словно старые ветки усеивали пол пещеры. Осветив свои ноги, Платан с ужасом обнаружил, что это человеческие кости. С волнением он опять стал кричать имя любимой, но только пещера ответила ему.

Сделав сотый круг, когда были известны каждые камешек и трещина пещеры, обессиленный дровосек опустился на землю. Последний факел догорел и погас, он отшвырнул ненужную деревяшку, закрыл лицо руками и заплакал. Ну ладно вам, знаю, что Платан не мог рыдать, он же настоящий мужик! А этому поверите – и посыпались из его глаз гранитные слезы… Нет? А зря, потому как дровосек сам поразился, когда обнаружил их на своем лице. И так он сидел в темноте и удивлялся, пока над головой не стал расходиться свод пещеры (оттуда и сыпались камушки) и не появилась светящаяся спиральная лестница.

Тра-ра-рам Четырнадцатый

На лестнице стояла изумительная дева, неземная красота и завораживающий голос, каким она поприветствовала дровосека, заставили безоглядно довериться и пойти следом. Ступенька сияющей лестницы тут же растворялась во тьме, как только нога дровосека покидала ее. Платан не заметил, как осталась позади знакомая пещера, шел он по длинному проходу вслед за прекрасной незнакомкой, освещавшей путь стеклянным фонарем, в котором бились роем светлячки.

Еще чуть-чуть и вышли они на балкон, с которого открывался сказочный вид – хрустальные дома окружал ряд невысоких башенок, заканчивающихся сферами, светящимися холодным пламенем. Своды этой огромной пещеры были покрыты сталактитами, которые тоже неярко светились. Дровосек дотронулся рукой до ближайшей стенки, где рос блестящий мох, и его пальцы тоже стали мерцать. Девушка обернулась к нему, ослепительно улыбаясь, жестом приглашая продолжить путь.

– Не слишком ли много блеска? – подумал Платан, и враз отрезвел, вспомнив кости человеческие, усеивающие пещеру, – Где мой спутник?

– Ты говоришь о принцессе? – вопросом ответила дева, – Идем, я покажу.

Спустившись вниз, они прошли до самого большого дома, где в хрустальной комнате на кровати из блестящего мха лежала Авилла. Ее золотистые волосы расплелись и свисали волной по краям этого ложа. Она была обнажена. В комнату вошел необыкновенно красивый юноша и, склонившись над ней, стал покрывать поцелуями плечи, лицо, груди… Она отвечала ему, поднимаясь навстречу, подставляя лицо, плечи, груди, зарываясь руками в его длинные волосы.

Дровосек взвыл и кинулся к принцессе, но наткнулся на стену, которая незримо отделяла его от ложа с Авиллой. Он стал стучать кулаками в преграду, но все напрасно, она была крепка, как алмаз. Дева рассмеялась своим переливчатым, как колокольчики, голосом, позвала за собой:

– Ты разве не видишь, что не нужен ей? Ей хорошо… Идем со мной, разве я не прекрасна? Я доставлю море удовольствия, мою нежность не сравнить с ласками неопытной девочки.

А за стеклом мужчина уже стоял на коленях над Авиллой, и та медленно раздвигала свои белые бедра. А в глазах светилось страсть и истома, зубки покусывали пухлые от поцелуев губы, а рука юноши сжимала ее трепещущую грудь…

Дева взяла руку дровосека и положила ее на свою мягкую грудь и прижалась к нему, подставляя прекрасные губы для поцелуя… Но дровосек схватил ее за горло, оторвал от земли и тряхнул так сильно, что голова девы грозила слететь прочь.

– Веди к ней! – приказал он.

Тра-ра-рам Пятнадцатый

Дева стала цепляться за руки дровосека, засипела и вдруг на глазах превратилась в мерзкую старуху с клыками до подбородка, с которых капала зеленая слюна. Но не испугался Платан, еще крепче схватил да сильнее тряхнул. Старуха засучила ногами в воздухе и рассеялась алмазная преграда, пропал обнаженный юноша, покривились, почернели стены, и открылась ему темница, в углу которой сидела испуганная и заплаканная принцесса. Кинулась она к нему и обняла со спины, прижалась лицом к рубахе.

Платан еще раз тряхнул старуху, и все яркое и блестящее великолепие стало пропадать на глазах, превращаясь в светящуюся зеленую слизь. Захрипела старуха, стала умолять отпустить, иначе не выбраться им из этого лабиринта. Не поддался на уговоры дровосек, до сих пор виделась ему картинка иллюзорной измены, сердце так не могло успокоиться.

Не знал он, что старуха насыщалась не только телами заманенных людей, но и их страданиями, отчего она становилась сильнее. Решила она схитрить и заманить парочку вглубь пещеры, а пока в их умах бушуют страсти, подкрепиться этим, и тогда с ней сладу не было бы совсем. Стала она им рукой указывать, куда идти, и совсем было подготовилась вывернуться, почуяв скачок острых чувств от Платана, но не поняла, на свою голову, чем они вызваны.

А дровосек заметил лежащий меж каменьев меч, который видел в руках отца перед его последней охотой. В то время стали пропадать люди из селений и все решили, что это волки безобразничают. С той охоты ни один человек не вернулся. Значит, вот где они закончили свои дни…

Подошел Платан к отцовскому мечу, поднял его, да швырнул старуху оземь. Поползла та прытко от дровосека, загнусавила проклятья, но он взмахнул мечом, и одним движением отсек голову ведьме. Долго после этого стояли, обнявшись, гладил Платан любимую по спине, все не мог насладиться родным теплом. А Авилла тихо плакала, думая, что не выбраться им отсюда без подсказки. Осушил ее слезы дровосек поцелуями и объяснил свой яростный поступок. Узнала принцесса, что меч, принадлежавший отцу, заговоренный – приведет он того, в чьих руках окажется, к родному порогу, а значит и из пещеры путь укажет.

Так добрались они выхода из подземелья, только не было сверкающей винтовой лестницы, зияла вместо нее черная дыра, в которую они и прыгнули, а затем нашли свои вещи нетронутыми. Дождь уже прекратился, новый день занялся и пошли они куда меч вел, несмотря на сильную усталость, но подальше от страшного места.

Тра-ра-рам Шестнадцатый

Вот опять ночь наступила, ветер холодный завыл. Или не ветер то завыл? Кто-то в ночи страдал, выплакивал свою боль. Не могли наши молодые пройти мимо, пошли на этот жалобный голос, углубляясь все дальше в лесную глушь. И увидели возле дерева высокого две фигуры неясные. Одна неподвижная, другая же в мольбе к небу голову задравшая.

А в лесу совсем темно стало, свет от факела разгонял клочья темени, глаза звериные из кустов поблескивали, уханье филина тревожило… Страшно, одним словом! Этот плачь протяжный, горестный еще больше ужаса на принцессу нагнал. Жалась она к Платану, на шаг отстать боялась.

Осветил факел фигуры эти, увидели молодые – волчица мертвая на земле лежит, вся шкура в крови, а над ней огромный пес стоит, его голос в ночи раздавался. Не ушел пес, не ощерился, обернулся на людей, потом лег рядом с волчицей и голову на нее положил. Видать помирать от тоски собрался.

Отдал Платан факел принцессе, а сам рядом с псом сел и стал с ним разговаривать, как давний друг, понимающий боль потери. Рассказал собаке, что родителей лишился, как жить тяжело было в доме родном, но потом судьбу свою встретил, и неприкаянный теперь по свету ходит. Домой воротиться нельзя – братьев подставить не хочет, в беду вовлечь. И с невестой пристать им негде, она, бедняга, тоже натерпелась лиха.

А пес слушает, голову уже поднял, уши насторожил, а вот и хвост приветливо качнулся. Платан же не отступался, продолжал говорить, что нужно дальше жить, а мертвых земле предать. Отошел пес от волчицы, позволил ее закопать, и над могилой последнюю песнь собачью пропел. Потом встал рядом с Платаном, головой его в бедро толкнул и пошел среди деревьев, оборачиваясь, будто звал куда-то.

Платан на руки взял обессиленную принцессу и пошел за собакой. Та привела их в хижину лесную, с очень уютной горницей, где чувствовалась рука заботливой хозяйки. Дом освещало множество свечей, которые уже догорать стали, видимо давно их зажгли. Но никого в комнате не было. В печи стояла еда теплая, на столе в кувшине молоко, под тряпицей, расшитой петухами, каравай хлеба.

Гости сели на лавку, ждут, когда хозяева покажутся. А их нет и нет. Только пес бегает вокруг стола да хвостом машет (хорошенький такой, умненький!). Видит Платан, что принцесса на лавке готова уснуть, налил ей молока, отрезал краюху хлеба, посмотрел, как она вяло жует от усталости, да отнес ее в спальню хозяйскую. Раздел девушку и уже сонную на кровать уложил. А сам остался в горенке хозяев дожидаться. Не дождался. Сон сморил.

Тра-ра-рам Семнадцатый

Утром проснулась принцесса первая, потянулась, осмотрелась, и вспомнила, как сюда вчера попала. Вышла в комнату, а там на одной скамейке Платан спит, кулак под голову положив, на другой – юноша незнакомый. Видимо хозяин объявился, а кровать занята была, пришлось ему на скамейке жесткой спать. Ой, неудобно как!

Тут парень пошевелился, глаза открыл, а в них тоска смертная! Тут и Платан на скамье сел, на хозяина смотрит. Тот улыбнулся гостям и говорит:

– Утра доброго! Спасибо, что согласились погостить у меня. Мне сейчас людское слово, да сочувствие, как пластырь лечебный на душу израненную… Беда у меня – убили мою матушку люди злые. Она многим помогала, лечила, повитухой была, а они ее убили, как зверя дикого. Глупые люди, не понимают, что обратиться им теперь не к кому будет, не успела матушка меня всему научить, да и не стану им помогать…

Дровосек с принцессой во все глаза на юношу смотрели, пока он рассказывал свою историю, только сейчас понимая, что это он вчера в лесу матушку свою оплакивал в шкуре собачьей. А юноша продолжил свой печальный рассказ:

– Матушка моя оборотницей была, только таким, как она дано искусство врачевания природой. Травами, водой ключевой заговоренной, ягодами, да прочими дарами лесными. Род оборотников старинный, да мало нас сейчас осталось. Недобрые люди стараются извести, потому как глуп человек – что не понятно и не по его разумению устроено, то злом считает, сам же это зло творя. Мы же, кроме пользы, ничего людям не приносим…

Когда моя матушка молода была, жила она в соседнем королевстве, помогала людям, лечила. Сколько младенцев здоровых появилось, да матерей их, легко роды прошедших, через ее руки прошло! Вот однажды занемог сын королевский, хворь иноземную в ратном походе подцепивший. Уж бились докторусы, да алхимикусы над ним, но ничего не помогало! Отчаялись король с королевой, думали, что наследника уже потеряли, оплакивать начали.

Матушка же от пекаря, что хлеб в королевский дом поставлял, услышала про эту беду и решила помочь. Явилась она ко двору, ее пускать поначалу не хотели, а потом решились – утопающий ведь готов за соломинку уцепиться! Глянула она на королевича и сразу поняла, что не хворь это, а порча. Снимать порчу тяжело, нужно близко к источнику жизни находиться. К ключу, роднику, как его люди называют. Наши дома всегда недалеко от родников строились.

Поэтому матушка сказала, что помочь ему сможет, если только в лесной дом королевича доставят, да докучать не будут. А через месяц за здоровым сыном придут. Королева заплакала, запричитала, боялась отдавать сына незнакомке, боялась, что проститься с умирающим не сможет. Но король повелел сделать все, как знахарка оговорила. Так поселился королевич в доме у матушки.

Уложила она его в горенке на столе, раздела до последней тряпочки и начала волшбу творить, очистительные силы природы призывать, наведенную порчу смывать ключевой водой да травяными отварами. Трудно было, сильным ведьмаком порча была наслана, на смерть неминучую, да и времени много впустую доктурусами потрачено. Еще бы чуток и не было бы наследника у старого короля. Трудилась над ним матушка пять дней и пять ночей без роздыху, пока сама обессиленная не упала.

Очнулась она через два дня на своей кровати, бережно укрытая, а рядом сидит королевич и внимательно на нее смотрит. Взял ее за руку и поцеловал, потом рядом лег и обнял, прижал к себе. Не столько из благодарности, сколько от любви великой. Матушка невероятно красива была. Много мужиков к ней сваталось, но не был ни один ей люб, берегла себя. Видимо для королевича.

Тра-ра-рам Восемнадцатый

Через месяц приехали за королевичем из дворца, а он уходить не хочет. Матушка же во дворец идти не могла, нужно было рядом с родником жить, да тайну свою стеречь. А тайна была одна – чтобы сил от природы взять, нужно было с этой природой слиться в зверином облике. А где во дворце она сможет волчицей быть? То-то! Королевич эту тайну очень быстро прознал, сама матушка призналась, не хотела во лжи жить.

Вот так долг разлучил моих родителей. Да-да, я сын того самого королевича. Есть кольцо, доказывающее, что я первенец и наследник всего королевства. Его отец матушке подарил, как узнал, что зимой на свет появлюсь. Она говорила, что только обладатель этого кольца может претендовать на трон. Королевич обещал вернуться, но колдун все-таки достал отца, он умер через месяц после возвращения из леса. А мать ушла из того королевства немедля, как только я родился, чтобы никто не прознал, что сын у королевича остался.

Но недавно стали события странные вкруг нас происходить. То в дом воры забрались, даже полы вскрыли, что-то искали, то незнакомцы в соседней деревне появились – о нас расспрашивали, а сами так и не пришли, то на меня напали разбойники, но ничего не взяли, только раздели донага и ушли. Смекнула матушка, что кольцо отцовское ищут, потому как старый король умер, а новый без кольца незаконен.

Собирались мы места эти покинуть, да не могла матушка хворую женщину оставить, должна была на ноги ее поставить. Ждал я ее, стемнело – навстречу пошел, душа болела, уже дома должна была быть. Нашел ее под деревом всю измученную, умирающую. Шепнула она мне, что бежать надо, да призналась, куда кольцо спрятала. Улыбнулась, сказала, что любит, потом обернулась волчицей и умерла. Я с тоски тоже в пса перевернулся, в волка не могу, волчицами у нас только женщины могут. Тут и вы подошли. Спасибо! Но уходить надо, здесь больше оставаться нельзя.

В доказательство этих слов за дверью что-то бухнуло и потянуло гарью. Со двора раздались голоса. Кричал мерзким голосом колдун в черном балахоне, который стоял напротив окна.

– Полкан, отдай кольцо по-хорошему, иначе сгоришь заживо! Дверь заколотили, у каждого окна по лучнику стоит!

А пламя уже в одно из окон бьется! Дровосек стол перевернул, за него принцессу спрятал, топор покрепче обхватил, да приготовился дверь разбивать, но Полкан его остановил и позвал за собой. Тронул он что-то на посудной полке, печь, у задней стенки стоявшая, сдвинулась, и появился проход, где лестница вела вниз. Похватали вещи да спустились все, а печка на место встала.

Тра-ра-рам Девятнадцатый

Попали они в подземный лаз, и не было там ни света, ни огня, кругом темень, хоть глаз выколи. Но тут Платан увидел, засветились глаза зверя – это Полкан в собаку перевернулся и всех за собой повел. Следует Платан за собакой, стенки лаза плечами сшибает, за ним принцесса, рот платочком прикрывает – дом горит, дым по лазу стелется.

Вышли они недалеко от дерева, где теперь была могила матери Полкана. Постояли у нее, дали сыну проститься, помолчали и дальше отправились. Привел их пес к роднику. Зашел за камень, из-под которого вода била, лапами землю подрыл и вытащил зубами из тайника маленький узелок. Развязала принцесса тряпицу, и выпало ей на ладонь кольцо с королевским гербом. Не обманулся Полкан, знала принцесса герб соседского королевства и опознала вязь, подтверждающую право престолонаследия. Завязала опять, да с молчаливого разрешения пса в кармашек плаща спрятала.

Вернулись наши беглецы к реке, и пошли вдоль нее. Скоро пес запрыгал, заплясал вокруг Платана, звонким голосом залаял и побежал в сторону, время от времени оборачиваясь, хотел убедиться, что путники за ним следуют. А потоми и Платан с принцессой услышали далекий стук топоров. Это в лесу работали дровосеки!

Сначала Платан вышел к людям, велев принцессе с собакой остаться в стороне. Узнал он своих друзей-гишпанцев, обрадовался. Иноземцам не было интереса принцессу выдавать, а помимо этого – профессиональная этика Гильдии Дровосеков, не допускала вражды между ее членами, можно было и работы лишиться! Поэтому отвели они путников в свой поселок, где семьи их жили, выделили небольшой дом и сытно накормили.

А вечером собрались все у Гильдионера – главы Гидры (так между собой дровосеки называли Гильдию), и стали обсуждать, как Платану с принцессой помочь. Но не знали они, что пес, неотрывно следующий за Платаном, и есть их законный правитель. Полкан как раз приходился внуком почившему Гишпанскому королю! А на родине смута, власть захватила фаворитка, громогласно объявив, что беременна и это будет наследник старого короля. Но перстень предъявить пока отказалась. Сами инозхемцы на родину не собирались, решили здесь перезимовать, так спокойнее будет!

На совете решили гишпанцы с Платаном всех дровосеков Гидры собрать и помочь принцессе власть вернуть, ей как раз через месяц восемнадцать годочков стукнет! Дровосеки – могучая сила, умеющая обращаться с топорами как никто другой! Да и пираты выразили желание помочь Платану, правда, за плату, иначе никак, иначе смерть!

Стали Платан с Гильдионером да капитаном Плинтом план переворота, ой, законного возврата власти принцессе готовить, но одно событие отвлекло дровосека – принцесса заболела. Подняться с кровати не могла, голова кружилась, да слабость сильнейшая мучила. Испугался Платан, встал возле нее на колени, родное лицо целует, слезы ее сглатывает. А Авилла прощается с ним, тихим голосом в любви вечной признается и наказывает долго не горевать, другую деву для утешения найти (это я уже от себя добавил!).

Тут пес к ним подошел (красавчик!), носом повел, потянул Платана за рубаху в соседнюю комнату. Там в человека перевернулся, срам ладонью прикрыл и зашептал ему: «Не кручинься добрый молодец! То беда – не беда!» Ну ладно, пошутил, пошутил!

Говорит Полкан, что не больна вовсе принцесса, и не блажь это. Просто беременная и весной, ближе к лету, будет Платан отцом. Тут дровосек так на пол и сел! А Полкан, пообещав приготовить укрепляющий травяной отвар для принцессы, опять в собаку перевернулся. Не хотел, чтобы все знали, кто он. Фаворитка короля не оставит попытку кольцо найти, а то и вовсе от наследника законного избавиться.

Вернулся Платан в спальню к принцессе, лег, обнял ее крепко, целует глаза, волосы гладит, а потом увидел пса рядом, да швырнул в него башмаком. Нечего здесь лучину держать!

Тра-ра-рам Двадцатый

Значит, объяснились Платан и Авилла между собой, дату свадьбу назначили – будет она сразу после изгнания коварного регента с сыночком из дворца, а поэтому поторопиться надо, дитя ждать не будет!

Стали силы к поселку дровосеков подтягиваться. Пришли англицкие и хранцузские дровосеки, пиратский корабль занял тайную позицию на реке недалеко от дворца. Местное русинское население тоже в стороне не осталось – все знали и любили дровосека Платана. Сыроделы сыры жирные в поселок поставляли, колбасники – колбасы слали, виноделы – ну, как его… Не доходило вино до стола дровосеков, потому как здоровый образ жизни Гидрой приветствовался. А горячительные напитки отправили на изготовление зажигательной смеси военного назначения со странным названием «коктейль Топорова».

Да, такую армию прокормить надо было, но никто из крестьян да селян не кочевряжился, знали, что за доброе дело всем миром взялись. Сыроделы с колбасниками во дворце, куда вхожи были, сторонникам принцессы депеши от Гидры передавали, те ответы с голубями присылали. Весь люд объединился вокруг Платана с принцессой, даже мыловары хотели поучаствовать в праведной борьбе. Они веревки закупали, чтобы потом свой продукт в несвойственном назначении использовать. Как? А вот только врага спросят «А тебе веревку мылом не натереть?», как мыловары тут же свой готовый комплект и предложат! Но Платан не одобрил такую инициативу, другой исход этой битвы ему виделся – бескровный.

Но, как я уже говорил, был во дворце предатель. Побежал он к регенту и все, что узнал – рассказал. Не поверил Блик, что можно из Башни забвения сбежать! Кинулся Олов туда, а голубков нет! Улетели! Стал Блик силы вокруг себя собирать, а тут как раз узурпаторша соседней Гишпании, бывшая фаворитка, помощь свою предложила в обмен на услугу. А нужно ей было изловить врага государства – Полкана. Но утаила она, что ищет его из-за кольца законной власти! И в помощь регенту дала сильнейшего колдуна, который юношу в лицо знал, и кольцо власти к ней тайно доставил бы.

Как снег первый выпал, Гидра вывела свои войска из леса. В два дня до дворца добрались, а там уже войско регентское собралось, на стенах высоких стоит, что дворец со всех сторон окружают, рыцарские доспехи на солнце поблескивают. Как принято, встретились парламентеры в центре поля, по два человека от каждой стороны. Со стороны Гидры вышел Платан с Гильдионером, а с другой Олов с гишпанским воеводой. Каждый свою позицию изложил. Олов бил на то, что настоящая принцесса умерла, а Платан в бой ведет армию за самозванку. И доказать эта самозванка свое право на трон никак не сможет. А потому власть регента правая, у него и кольцо, подтверждающее его законную власть, имеется.

Тут Платан свое слово взял, да специально перед лицом гишпанского воеводы рукой водит, каждое слово переговоров взмахом-жестом сопровождает, а на пальце его перстень интересный поблескивает. Пригляделся воевода – а это перстень власти Гишпании! Это Полкан так придумал, чтобы гишпанцы засомневались, за фавориткины приказы зря головы на чужом поле брани не клали. Воевода не дурак был, понял все, потому настоял, чтобы битву отложили до выяснения всех обстоятельств – на завтра каждая сторона должна представить доказательства своей правоты.

Вернулся Платан в походный лагерь Гидры и собрал совет. Стали они решать, как доказать свою правоту, если кольцо власти Русины у Блика находится. Все понимали, что даже если покажут принцессу – это не будет доказательством, самозванцы всегда хорошо подстраивались, да и волшбу можно было применить, чтобы личины совпадали. Нужно было искать другое решение. Тут Авилла на совет пришла, ей после отваров Полкана полегчало. И открыла она тайну своего рода – оказывается у регента копия кольца власти. Об этом ее батюшка позаботился. Знали об этой уловке только лица королевской крови, к коим Блик с сыном никак не относились. И лежит истинное кольцо в спальне у принцессы в тайнике, что открывается волшебным словом. А как доказать, что это кольцо истинное? Очень просто – оно засияет на руке потомков рода Вединских, поэтому король-отец копию носил, чтобы тайной этой не высвечивать.

А как пробраться во дворец? Тут Полкан лапы на совещательный стол положил и хвостом радостно замахал. Понял Платан, что пес эту работу сделать может, кто на него подумает, что он лазутчик? Принцесса Полкану на ушко тайное слово сказала, ошейник, с привязанным к нему мешочком для колечка, одела и к сыроделам послала. Те в полдень во дворец собирались с очередной поставкой сыров, вот собаку с собой и проведут, под предлогом охраны продуктового обоза. Не спокойно нынче, вон войско чужое под стенами стоит!

Тра-ра-рам Двадцать первый

Пока сыры разгружали, пробралась собака во дворец, да сразу к покоям принцессы кинулась. Охраны там никакой не было. К чему пустую комнату сторожить? Прошмыгнул он туда, человеком перевернулся, чтобы смочь на нужную «пумпочку» над кроватью нажать, и слово тайное «абырвалг» произнести. Да ладно! Пошутил я! «Сим-сим откройся!» Опять нет?

Слово было гораздо проще: «Да здравствуют Русина, короли Вединские и корона!» Только он это произнес, тайник открыл, колечко в руки взял, тут в комнату ввалился воевода Гишпании, ожидающий увидеть собаку, и от облика Полкана онемевший. Вы не поверите, но онемел он не от того, что голого мужика в спальне принцессы застал, а от того, что был Полкан неимоверно похож на своего погибшего отца – королевича Гишпании, которого старый воевода помнил и любил. Кинулся он ему в ноги, да поклоны бьет, к руке тянется целовать. Тут следом доносчик заглянул, тот самый предатель, который все вынюхивал и высматривал. И что он видит? Напрягите фантазию! Ну, голый мужик на кровати на карачках стоит, другой на полу перед ним на коленях, да еще ручки первому облобызать пытается… Отпрянул доносчик назад, да на саблю следом идущего адьютантуса воеводского наткнулся. Умер на месте. Хотел сказать – собаке собачья смерть, но не буду. Песик хороший, зачем его обижать!

Тут все на место встало. Закрылись эти трое в спальне, Полкан простынкой срам прикрыл, и устроил совещание. Воевода свои войска решил на сторону Гидры перевести, не хотел за фаворитку воевать против настоящего наследника, перстень которого он на руке его друга Платана видел. Но из дворца силы выводить гишпанцы пока не будут, чтобы при надобности изнутри своим подсобить.

Пес прибежал в лагерь той же дорогой и прямиком в палатку к Платану направился. Там опять перевернувшись, все пересказал. С такой поддержкой гишпанского воеводы не страшно было вести принцессу на встречу переговорщиков для предъявления доказательств.

В назначенный час встали два войска друг против друга, на середину поля вышли с одной стороны Платан с принцессой и Гильдионер, с другой гишпанский воевода, Блик и Олов. Встали они в круг, и давай доказательства вытаскивать – Блик руку с одетым кольцом власти Русинии тянет, а с другой стороны принцесса свою руку протянула, а на ней истинное кольцо власти огненным светом горит. Олов тут меч выхватил и хотел эту руку отсечь, но воевода готов был к мерзости такой, сам его саблей и уделал, не до смерти, конечно…

Тут Блик условный знак гишпанскому колдуну сделал, чтобы он колдовством своим принцессу с Платаном извел. Только мерзкий колдун выступил из строя, стал фиги руками крутить, а тут пес, неизвестно откуда взявшийся, это колдовство остановил, на колдуна со спины прыгнув. Хороший песик! И никто не стал собаку от него оттаскивать, потому, как гишпанцы своего наследника кольцом обступили, знали они от воеводы, что за милая собачка туда-сюда бегает. Вот так и кончилась эта славная битва!

Посрамленный Блик с сыном были в изгнание отправлены, добровольно с ними туда один из пажей поехал. Все удивились тогда почему? А я его поступок понимаю – любовь! Теперь они с гарнизоном северную границу охраняют. А что ее охранять – там только белые медведи трутся о земную ость, да олени, если зазеваешься, умчат в свою страну оленью.

Хотел бы я сказать, что после славной битвы все по домам разошлись, но не скажу. Потому как на сражение обе стороны были настроены, кураж в воинах горел, а тут без боя все разрешилось. Да еще пираты подзуживать стали, не хотели за участие выплаченные деньги возвращать.

Коротко расскажу, что дальше произошло – обе армии объединились, да пошли трон гишпанский Полкану-наследнику добывать. Пираты всех на другой берег перевезли, правда дальше не пошли, посчитали деньги отработанными. А как трон у фаворитки с дутой беременностью в виде привязанной подушки отобрали, те, кто сгоряча в Гишпании оказался, хотел было в Русинию вернуться, но обнаружили, что за проезд в родную сторонку на корабле пиратском платить надо.

И так пиратам понравилось честным образом деньги зарабатывать, что бросили они свое опасное дело и стали служить связующим звеном у двух дружественных государств. Так у Русинии свой флот появился.

Тра-ра-рам Двадцать второй

Как все замечательно завершилось! Душа моя не нарадуется!

Принцессе трон вернули, Полкана, как истинного наследника, признали и на царствие поставили. Гидра помимо представления интересов дровосеков всех сказочных стран, стала заниматься миротворческими делами. Как только какое недоразумение случится, грозящееся вылиться в военный конфликт, его представители тут как тут. А попробуй только воспротивиться силачам с топорами! Правда Платан из Гильдии вышел, он теперь не занимается рубкой леса. Ну, разве что из любви к прежнему занятию или чтобы силушка из тела не ушла. Вот и сейчас слышу, как он на заднем дворе дворца топором работает. Правда, не по тем причинам, что я указывал. Но об этом чуток позже расскажу.

Платан с Авиллой, как только все недоразумения завершились, сыграли свадьбу. Ох, и пышная та свадьба была! А чего скупиться? Откуда денежки, спросите вы? Родители нашей принцессы озаботились о ее будущем. Не знал регент Блик, что во дворце есть тайник с несметными сокровищами, открывался который истинным кольцом власти с произнесением секретного слова. Ну, вы его уже знаете.

Да и сам жених не бедным оказался. Отчим по скупости своей денежки, Платаном заработанные, в кубышки прятал. А от того, что дровосек работал с детства, то этих кубышек накопилось великое множество. Отчим все отдал, когда Платан во власть вошел, регентской-то поддержки больше не было! Не стал дровосек расправу над ним с братьями чинить, родные же! Но бездельников решил уму-разуму поучить. Одного брата при дворе принцессы шутом сделал с обязательным изучением всех наук в свободное от работы время, а другого к Полкану отправил на тех же условиях. Отчима оставил в поместье, но под приглядом сына Афима, который за хозяйство радел, как некогда его папенька.

Вернусь к свадьбе. Невеста была на загляденье хороша, румяна, светла лицом и пышна телом. Грудь из лифа так и вываливалась. Ой, что-то стук топора смолк… Я, это, считайте, последнюю фразу не произносил, ладно? Вон Платан идет, мускулами играет, топор с ладони на ладонь перекидывает…

Красив жених был неимоверно! Костюм на нем сидел как влитой! Волосы красиво уложены и шнурком праздничным перевязаны! Ух, мимо прошел, за следующим бревном отправился. На чем я остановился? А, на том, чтобы вы забыли фразу про грудь принцессы. Вы же понимаете, что ребеночка она ждала, а это на всей фигуре сказывалось. Но не давал ей Плана уставать, и в церковь на руках, и из нее на руках, и после свадебного пира тоже.

На эту свадьбу были приглашены все, кто жениху и невесте помогал. Даже пираты. Там капитанская дочка Марита подцепила одного из хранцузских дровосеков, привела его на корабль, да провела с ним ночь любви, а утром их застукал папаня и заставил пылкого любовника жениться на доченьке. Иначе никак, иначе смерть! Пиратская свадьба объединилась со свадьбой Платана и Авиллы. Никто не был против, даже хранцузский дровосек. Очень уж Марита была горяча!

Гуляла свадьба три дня и три ночи. Закончилась она фейерверком красочным да аттракционом невиданным – спуск с башни на устройстве, называемом «парашютус». Это Платан придумал, как самую страшную башню для веселого дела приспособить. Теперь она называется не Башней Забвения, а Забавной Вышкой. Опять идеи великого да Винни пригодились.

Да, чуть не забыл. Сам Леопардо приезжал к Платану с принцессой в гости! Очень уж ему захотелось своими глазами увидеть, как дровосек в его идеи жизнь вдохнул. Оказывается, ученый ни разу не смог свои «дельтусы» на крыло поставить! Камнем вниз падали! Как услышала это принцесса, так у нее от страха роды начались. Да чего уж, срок подошел. Но впечатлилась она не тем, что Платан умница такой, сделал дельтус правильный, а тем, что ее муж даже не подозревал о провальных опытах да Винни.

Родила принцесса дочку, такую хорошенькую, с такими глазками голубыми, с такими волосиками золотыми… Э, опять Платан мимо идет, уже с бревном.

– Да, да, Платан, о дочке твоей рассказываю. Говорю, что дитя она необыкновенное.

– Какое же она дитя, ей семнадцать лет уже! Но, ты, знай, я наблюдаю за тобой, рассказчик! Близко к ней не подходи! Ноги оторву!

– Платан, ну ты же понимаешь, не могу я не подходить к ней, люблю сильно, жить без нее не могу! Вспомни себя! Как кровь кипела? Как не выстоял ты перед принцессой? Вот и я не смогу…

– Я все сказал! Вижу, Ева сама к тебе неравнодушна, чуть что – на Забавную Вышку тащит. Знаю, чем вы там занимаетесь, целуетесь без устали! Потому и предупреждаю, ноги оторву!

Ух, ушел, опять только щепки летят. И так каждый раз, как Авилла на сносях. К себе же редко мужа подпускает. То тошнит ее, то спина болит, то голова… А Платан мужчина верный, терпит, ждет. Только все чаще дрова колоть ходит. Уже на десять зим вперед нарубил.

Да, принцесса стала королевой Авиллой и родила Платану одну дочку и трех сыновей, сейчас опять дитя ждет, вот мой будущий тесть и зверствует. Ой, больно же!

– Ты, Полкан, почему здесь сидишь? Еву ждешь? А кто своими государственными делами заниматься будет? Или твой гишпанский двор вечно будет у нас гостить? Мне не жалко, места много, но Авилла скоро родит, ей покой нужен, а тут ты со своей любовью. Нервничает она, что до срока бабушкой может стать, знаем мы твою кобелиную натуру!