Кто уцелел — умрет, кто мертв — воспрянет. И вот потомки, вспомнив старину: — Где были вы? — Вопрос как громом грянет, Ответ как громом грянет: — На Дону! — Что делали? — Да принимали муки, Потом устали и легли на сон. И в словаре задумчивые внуки За словом: долг напишут слово: Дон. 17 <30> марта 1918
«Идет по луговинам лития…»
Идет по луговинам лития. Таинственная книга бытия Российского — где судьбы мира скрыты — Дочитана и наглухо закрыта. И рыщет ветер, рыщет по степи: — Россия! — Мученица! — С миром — спи! 17 <30> марта 1918
«Волны и молодость — вне закона!..»
Волны и молодость — вне закона! Тронулся Дон. — Погибаем. — Тонем. Ветру веков доверяем снесть Внукам — лихую весть: Да! Проломилась донская глыба! Белая гвардия — да! — погибла. Но покидая детей и жен, Но уходя на Дон, Белою стаей летя на плаху, Мы за одно умирали: хаты! Перекрестясь на последний храм, Белогвардейская рать — векам. Благовещение 1918
Москва
— дни разгрома Дона —
«..О, самозванцев жалкие усилья!..»
…О, самозванцев жалкие усилья! Как сон, как снег, как смерть — святыни — всем. Запрет на Кремль? Запрета нет на крылья! И потому — запрета нет на Кремль! Страстной понедельник 1918
«— Марина! Спасибо за мир!..»
— Марина! Спасибо за мир! Дочернее странное слово. И вот — расступился эфир Над женщиной светлоголовой. Но рот напряжен и суров. Умру, — а восторга не выдам! Так с неба Господь Саваоф Внимал молодому Давиду. Страстной понедельник 1918
Андрей Шенье
«1. Андрей Шенье взошел на эшафот…»
Андрей Шенье взошел на эшафот, А я живу — и это страшный грех. Есть времена — железные — для всех. И не певец, кто в порохе — поет. И не отец, кто с сына у ворот Дрожа срывает воинский доспех. Есть времена, где солнце — смертный грех. Не человек — кто в наши дни — живет. 4 <17> апреля 1918
«2. Не узнаю в темноте…»
Не узнаю в темноте Руки — свои иль чужие? Мечется в страшной мечте Черная Консьержерия. Руки роняют тетрадь, Щупают тонкую шею. Утро крадется как тать. Я дописать не успею. 4 <17> апреля 1918
«Не самозванка — я пришла домой…»
Не самозванка — я пришла домой, И не служанка — мне не надо хлеба. Я — страсть твоя, воскресный отдых твой, Твой день седьмой, твое седьмое небо. Там на земле мне подавали грош И жерновов навешали на шею. — Возлюбленный! — Ужель не узнаешь? Я ласточка твоя — Психея! 30 апреля <13 мая> 1918
«Серафим — на орла! Вот бой!..»
Евгению Багратионовичу Вахтангову
Серафим — на орла! Вот бой! — Примешь вызов? — Летим за тучи! В год кровавый и громовой — Смерть от равного — славный случай. Гнев Господень нас в мир извéрг, Дабы помнили люди — небо. Мы сойдемся в Страстной Четверг Над церковкой Бориса — и — Глеба. Москва, Вербное воскресенье 1918
«Коли в землю солдаты всадили — штык…»
Коли в землю солдаты всадили — штык, Коли красною тряпкой затмили — Лик[11], Коли Бог под ударами — глух и нем, Коль на Пасху народ не пустили в Кремль — Надо бражникам старым засесть за холст, Рыбам — петь, бабам — умствовать, птицам — ползть, Конь на всаднике должен скакать верхом, Новорожденных надо поить вином[12], Реки — жечь, мертвецов выносить — в окно, Солнце красное в полночь всходить должно, Имя суженой должен забыть жених… Государыням нужно любить — простых[13]. Третий день Пасхи 1918
«Это просто, как кровь и пот…»
Это просто, как кровь и пот: Царь — народу, царю — народ. Это ясно, как тайна двух: Двое рядом, а третий — Дух. Царь с небес на престол взведен: Это чисто, как снег и сон. Царь опять на престол взойдет — Это свято, как кровь и пот. 24 апреля <7 мая> 1918
третий день Пасхи
«Орел и архангел! Господень гром!..»
Орел и архангел! Господень гром! Не храм семиглавый, не царский дом Да будет тебе гнездом. Нет, — Красная площадь, где весь народ! И — Лобное место сравняв — в поход; Птенцов — собирать — сирот. Народ обезглавлен и ждет главы. Уж воздуху нету ни в чьей груди. Архангел! — Орел! — Гряди! Не зарева рыщут, не вихрь встает, Не радуга пышет с небес, — то Петр Птенцам производит смотр. 24 апреля <7 мая> 1918,
третий день Пасхи
«Московский герб: герой пронзает гада…»
Московский герб: герой пронзает гада. Дракон в крови. Герой в луче. — Так надо. Во имя Бога и души живой Сойди с ворот, Господень часовой! Верни нам вольность, Воин, им — живот. Страж роковой Москвы — сойди с ворот! И докажи — народу и дракону — Что спят мужи — сражаются иконы. 26 апреля <9 мая> 1918
«Бог — прав…»
Бог — прав Тлением трав, Сухостью рек, Воплем калек, Вором и гадом, Мором и гладом, Срамом и смрадом, Громом и градом. Пóпранным Словом. Прóклятым годом. Пленом царевым. Вставшим народом. 29 апреля <12 мая> 1918
«В черном небе — слова начертаны…»
В черном небе — слова начертаны — И ослепли глаза прекрасные… И не страшно нам ложе смертное, И не сладко нам ложе страстное. В поте — пишущий, в поте — пашущий! Нам знакомо иное рвение: Легкий огнь над кудрями пляшущий, — Дуновение — вдохновения! 1 <14> мая 1918
«Благословляю ежедневный труд…»
Благословляю ежедневный труд, Благословляю еженощный сон. Господню милость — и Господень суд, Благой закон — и каменный закон. И пыльный пурпур свой, где столько дыр… И пыльный посох свой, где все лучи! Еще, Господь, благословляю — мир! В чужом дому — и хлеб в чужой печи. 8 <21> мая 1918
«Полюбил богатый — бедную…»
Полюбил богатый — бедную, Полюбил ученый — глупую, Полюбил румяный — бледную, Полюбил хороший — вредную: Золотой — полушку медную. — Где, купец, твое роскошество? «Во дырявом во лукошечке!» — Где, гордец, твои учености? «Под подушкой у девчоночки!» — Где, красавец, щеки алые? «Зá ночь черную — растаяли». — Крест серебряный с цепочкою? «У девчонки под сапожками!» Не люби, богатый, — бедную, Не люби, ученый, — глупую, Не люби, румяный, — бледную, Не люби, хороший, — вредную: Золотой — полушку медную! Между 8 и 13 <21 и 26> мая 1918
«Мракобесие. — Смерч. — Содом…»
Мракобесие. — Смерч. — Содом. Берегите Гнездо и Дом. Долг и Верность спустив с цепи, Человек молодой — не спи! В воротáх, как Благая Весть, Белым стражем да встанет — Честь. * * * Обведите свой дом — межой, Да не внúдет в него — Чужой. Берегите от злобы волн Садик сына и дедов холм. Под ударами злой судьбы — Выше — прáдедовы дубы! 24 мая <6 июня> 1918
«Я — страница твоему перу…»
Я — страница твоему перу. Всё приму. Я белая страница. Я — хранитель твоему добру: Возращу и возвращу сторицей. Я — деревня, черная земля. Ты мне — луч и дождевая влага. Ты — Господь и Господин, а я — Чернозем — и белая бумага! 27 июня <10 июля> 1918
«Как правая и левая рука…»
Как правая и левая рука — Твоя душа моей душе близка. Мы смежены, блаженно и тепло, Как правое и левое крыло. Но вихрь встает — и бездна пролегла От правого — до левого крыла! 27 июня <10 июля> 1918
«Мой день беспутен и нелеп…»
Мой день беспутен и нелеп: У нищего прошу на хлеб, Богатому даю на бедность, В иголку продеваю — луч, Грабителю вручаю — ключ, Белилами румяню бледность. Мне нищий хлеба не дает, Богатый денег не берет, Луч не вдевается в иголку, Грабитель входит без ключа, А дура плачет в три ручья — Над днем без славы и без толку. 14 <27> июля 1918
«— Где лебеди? — А лебеди ушли…»
— Где лебеди? — А лебеди ушли. — А вóроны? — А вóроны — остались. — Куда ушли? — Куда и журавли. — Зачем ушли? — Чтоб крылья не достались. — А папа где? — Спи, спи, за нами Сон, Сон на степном коне сейчас приедет. — Куда возьмет? — На лебединый Дон. Там у меня — ты знаешь? — белый лебедь… 27 июля <9 августа> 1918
«Белогвардейцы! Гордиев узел…»
Белогвардейцы! Гордиев узел Доблести русской! Белогвардейцы! Белые грузди Песенки русской! Белогвардейцы! Белые звезды! С неба не выскрести! Белогвардейцы! Черные гвозди В ребра Антихристу! 27 июля <9 августа> 1918
«Стихи растут, как звезды и как розы…»
Стихи растут, как звезды и как розы, Как красота — ненужная в семье. А на венцы и на апофеозы — Один ответ: — Откуда мне сие? Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты, Небесный гость в четыре лепестка. О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты Закон звезды и формула цветка. 1 <14> августа 1918
«Мое убежище от диких орд…»
Мое убежище от диких орд, Мой щит и панцирь, мой последний форт От злобы добрых и от злобы злых — Ты — в самых ребрах мне засевший стих! 3 <16> августа 1918
«Если душа родилась крылатой…»
Если душа родилась крылатой — Чтó ей хоромы — и чтó ей хаты! Что Чингис-Хан ей и чтó — Орда! Два на миру у меня врага, Два близнеца, неразрывно-слитых: Голод голодных — и сытость сытых! 5 <18> августа 1918
Але
«1. Не знаю, гдé ты и где я…»
Не знаю, гдé ты и где я. Те ж песни и те же заботы. Такие с тобою друзья! Такие с тобою сироты! И так хорошо нам вдвоем: Бездомным, бессонным и сирым… Две птицы: чуть встали — поём. Две странницы: кормимся миром. «2. И бродим с тобой по церквам…»
И бродим с тобой по церквам Великим — и малым, приходским. И бродим с тобой по домам Убогим — и знатным, господским. Когда-то сказала: — Купи! — Сверкнув на кремлевские башни. Кремль — твой от рождения. — Спи, Мой первенец светлый и страшный. «3. И как под землею трава…»
И как под землею трава Дружится с рудою железной, — Всё видят пресветлые два Провала в небесную бездну. Сивилла! — Зачем моему Ребенку — такая судьбина? Ведь русская доля — ему… И век ей: Россия, рябина… 11 <24> августа 1918
«Под рокот гражданских бурь…»
Под рокот гражданских бурь, В лихую годину, Даю тебе имя — мир, В наследье — лазурь. Отыйди, отыйди, Враг! Храни, Триединый, Наследницу вечных благ Младенца Ирину! 26 августа <8 сентября> 1918
«Колыбель, овеянная красным!..»
Колыбель, овеянная красным! Колыбель, качаемая чернью! Гром солдат — вдоль храмов — за вечерней… А ребенок вырастет — прекрасным. С молоком кормилицы рязанской Он всосал наследственные блага: Триединство Господа — и флага. Русский гимн — и русские пространства. В нужный День, на Божьем солнце ясном, Вспомнит долг дворянский и дочерний — Колыбель, качаемая чернью, Колыбель, овеянная красным! 26 августа <8 сентября> 1918
«Над черною пучиной водною…»
