Амазонка

— Нам надо выйти к реке, — громко сказал Хуан, не переставая возиться с банкой. — Мне кажется, мы гораздо южнее Амазонки. Следовательно, нам надо идти…

— На великую реку Амазонку! — нараспев торжественно продекламировал Джон.

— Не придуривайся, мы в чертовски сложном положении, — Хуан вновь разозлился. Было видно, что этот простофиля, который запросто ориентируется в небе, представления не имеет, как делать это на земле.

Солнце тем временем поднималось все выше и выше. Восход в лесу отличается от восхода на открытой местности: здесь он протекает незаметно, и день постепенно становится теплее. Вот и теперь голоса птиц стали оживленнее, цикады пели ни на минуту не прекращающиеся песни. Колибри зависали над громадными яркими цветами, затем исчезали в густой колыхающейся зелени.

Люди, незнакомые с девственными лесами, обычно сразу теряют ориентацию на такой местности. Нет никакой возможности обозревать окрестности, а по прямой идти нельзя: слишком много препятствий. Холидей вспомнил, что в этой местности почти все реки текут на север. Значит, первоначальной задачей является выход на какую-либо речку. После некоторых раздумий, полагаясь больше на свою интуицию, они выбрали маршрут. Только на этом крошечном участке деревья были необычно редки, а чуть дальше они сплошной стеной окружали их поляну.

С первых шагов стало ясно, что придется приложить немало усилий, чтобы вырваться из этого зеленого «рая». Приходилось буквально продираться сквозь колючий кустарник, увешанный серебристой паутиной. На каждом шагу они с омерзением стряхивали с лиц огромных серых пауков. Затем над ними начали роиться потовые пчелы. Они несколько меньших размеров, чем медоносные. Не жалят, зато причиняют много страданий, залезая человеку в ноздри.

Ближе к вечеру они вошли в низкорослый лес. Деревья так сплелись друг с другом, что идти стало совсем невозможно. По сути, деревья стояли в воде. Здесь же было множество кактусов с розовато-лиловыми цветами, усыпанными желтыми колючками. Но вскоре лес закончился, и перед измученными путниками открылось большое пространство, усеянное огненно-красными цветами на высоких стеблях. Здесь и решено было остаться на ночь.

Глава 4

Пробежав глазами заголовки, Винченцо Гало смял утренние газеты и с ненавистью бросил их на журнальный столик.

— Проклятые писаки! Ничего стоящего! — он зло выругался.

В последнее время этот привычный ежедневный ритуал только раздражал его. Каждый раз, открывая газеты, он надеялся отыскать интересную статью или материал. «Вот и сегодня эти сволочи газетчики испортили мне с утра настроение», — подумал он. Вообще, с тех пор, как Хайме Перес попросил его заняться этим проклятым делом, ему фатально не везет. «Сенатор Перес? — дон Винченцо уселся в глубокое мягкое кресло и, открыв маленькую золоченую шкатулку, стоящую на столе, вытащил сигару. — Этот субъект с бульдожьей челюстью, которого я послал бы ко всем чертям, совсем осатанел. Хорошо, что он еще сегодня не звонил, — дон Винченцо с отвращением взглянул на телефон. — Но, с другой стороны, миллион долларов, которые готов вручить мне сенатор в случае успеха операции, стоит того, чтобы выложиться до конца. И разве справедливо, что все проделаю я, а сливки снимет этот чертов сенатор?» — он зажег сигару и сделал глубокую затяжку.

В это время кто-то постучал в дверь.

— Войдите! — зло бросил он.

— Сеньор Винченцо, пришел Доменико Перейра.

— Пускай войдет! — дон Винченцо поудобнее устроился в кресле.

Доменико Перейра мало изменился с тех пор, как дон Винченцо видел его в последний раз, разве что сильно постарел.

— Здравствуйте, дон Винченцо. Я… — от волнения Перейра не мог подобрать слова. — Как… как ваше здоровье, дон Винченцо? — совсем растерялся фермер.

Дон Винченцо громко расхохотался:

— Ты что, пришел справиться о моем здоровье? Садись! — он показал на стоящее рядом кресло.

— Спасибо, дон Винченцо. Вы так великодушны…

— Рассказывай, Доменико, что тебя привело ко мне? — перебил его дон Винченцо.

— Дон Винченцо, у меня случилось несчастье. Большое несчастье, — на глазах старика заблестели слезы.

— Ну, говори, говори! — нетерпеливо перебил дон Винченцо.

— Погибла моя дочь Луиза.

— Как?!

— Двое мерзавцев ее опозорили. Затем… затем убили и сбросили с обрыва, — старик горько заплакал.

— Выражаю тебе соболезнование. Но почему ты обратился ко мне? Ко мне, а не в полицию? Ведь это они занимаются такими делами.

— Но… дон Винченцо, эти двое не по зубам копам! Они плевали на копов! — неожиданно закричал старик.

— Спокойно! Спокойно, Доменико. Скажи, кто они?

— Это люди Дика Эспиносы, дон Винченцо, «Американец» и Родриго Спиноза, — старик виновато глянул в глаза дону Винченцо.

— Ты уверен? Точно они это сделали? — спросил задумчиво дон Винченцо.

— Да! — твердо произнес старик.

— Так… — дон Винченцо встал и подошел к окну.

«Эспиноса… этот выскочка! Сколько этого подонка можно терпеть! Наглость его не имеет границ. Недели две назад он сделал попытку крышевать несколько находящихся под моей защитой пивных. Конечно, у него ничего не получилось… Да еще дело с Хинесом. Люди Эспиносы избили его, забрав товар. Надо собрать все семьи города и поставить этого наглеца на место», — подумал дон Винченцо.

— Так! — повторил он. — Я знаю этих ребят… Будь спокоен, Доменико, они свое получат…

— Спасибо, дон Винченцо. Не знаю, как вас благодарить. Вот здесь я собрал кое-что, — он протянул небольшой пакетик.

— Что? Что? Убери деньги, Доменико! — нахмурился дон Винченцо.

— Простите, сеньор, я не хотел вас обидеть, — старик дрожащими руками спрятал пакет за пазуху.

— У тебя все, Доменико?

— Да, сеньор!

— Тогда ты свободен, — дон Винченцо вновь опустился в кресло.

— До свиданья, до свиданья, дон Винченцо… Да хранит вас Бог! — старик поклонился и направился к выходу.

Когда за ним закрылась дверь, дон Винченцо набрал номер Марка Холодовски. Трубку подняла Хелена, секретарша:

— Здравствуйте, дон Винченцо! Шеф будет через полчаса. Перезвоните, пожалуйста.

— Детка, он мне нужен сейчас! Ты поняла? Сейчас! Если он где-то поблизости — позови его!

— Хорошо, дон Винченцо. Я сейчас его поищу.

Через минуту дон Винченцо услышал низкий голос Холодовски.

— Здравствуйте, дон Винченцо!

— Здравствуй! Что нового слышно о самолете?

— По-прежнему ничего. Связь с ним оборвалась.

— Может, в полиции что-то известно?

— Зачем мешать сюда полицию?

— Возможно, ты и прав, — после некоторого раздумья произнес дон Винченцо.

— Я выяснил, что в том месте, где они могли находиться, была сильная гроза. И я боюсь, что они попали в нее… и… короче, возможно, они разбились.

— Или смылись! — в рифму произнес дон Винченцо. — Чуточку подождем, и если ничего не изменится, ты отправишься в Сан-Велью. Может быть, там кто-то слышал об аварии самолета.

— Но шеф! Если самолет упал в джунгли, наши поиски сильно усложнятся. Многие места там просто непроходимы. Тысячи миль неизведанных лесов…

— Марк! Меня это не интересует! Холидей и Хуан Мартинес должны быть найдены живыми или мертвыми! — ледяной тон дона Винченцо не предвещал ничего хорошего.

— Понял, шеф.

— Будут новости — сразу звони.

— Хорошо, шеф. До свидания.

Чуть подумав, дон Винченцо положил трубку.

Акция, которая так беспокоила его и терзала Хайме Переса, была продумана, казалась, до конца: необходимо изъять коллекцию драгоценных камней, которая принадлежала советнику Вулфу. Камни почему-то понадобились сенатору.

Но дело было не только в вознаграждении за удачно проделанную работу: дон Винченцо не мог отказать старому товарищу. Кроме того, сенатор обладал огромными связями, в том числе и в правоохранительных органах. Он частенько выручал дона Винченцо и его людей, когда те имели дело с полицией.

На Вулфа посыпались неприятности на службе и угрозы, к чему приложил руку сенатор. В конце концов, старый волокита решил бежать из города, конечно, прихватив с собой камешки. Он долго искал частного пилота.

Один из «друзей» посоветовал обратиться к Джону Холидею. Сей «друг», конечно же, действовал с ведома сеньора дона Винченцо. Сначала сенатор Перес хотел немедленно устранить Вулфа, но тогда коллекция могла быть упрятана где-то в укромном уголке. Поэтому решено было провести эту операцию. Ее разработал дон Винченцо и согласовал с сенатором Пересом.

Самолет вылетел утром, как и было оговорено с мистером Вулфом. Кроме пилота, в самолете находился еще и Хуан Мартинес, который якобы попросил Холидея подбросить его в Сан-Велью. Конечно, Вулф мог не согласиться лететь с еще одним пассажиром. На этот случай был разработан другой план: немедленно убрать его здесь же, на аэродроме. Конечно, очень рискованный план, но другого выхода в этом случае не было. Однако Вулф согласился лететь, а Мартинес в пути должен был ликвидировать его.

Дону Винченцо было над чем поломать голову. Проведение этой акции, которая казалась такой легкой, продуманной до конца, дало сбой. Самолет в назначенное время так и не приземлился в Сан-Велье, и парни дона Винченцо всерьез обеспокоились и поняли: что-то случилось. Что-то неучтенное нарушило естественный ход событий.

«Может быть, это вовсе не случайность, а продуманное решение пилота и Мартинеса — сбежать с камешками Вулфа, прихлопнув его при этом. Или они втроем сговорились разделить по-братски сокровища», — подумал дон Винченцо и потянулся к телефону.

— Здравствуй, отец! — на пороге появился смуглый молодой человек в светлом костюме.

— А, Энрико, входи, входи! Ты куда-то спешишь?

— Да, папа. У меня ровно в девять деловая встреча.

Дон Винченцо усмехнулся. Он-то хорошо знал эти «деловые встречи». Небось, прелестная блондинка… Чуть раньше он поручил Марку узнать, с кем встречается его сын, и совсем успокоился, узнав, что тот и не думает быть «святошей». Конечно, ему всегда докладывали о партнершах сына.

«Пускай «малышу» повезет больше, чем мне, когда-то вечно голодному крестьянскому парню. Паренек получился что надо», — он с нежностью поглядел на сына.

Этот смазливый коренастый брюнет с большими карими глазами, точь-в-точь такими, как у покойной жены Кармен, всегда вызывал у дона Винченцо глубокое отцовское чувство. Но, может быть, из-за боязни прослыть сердобольным дон Винченцо никогда не показывал этого, хотя за внешней суровостью скрывалась сильная отцовская любовь. Вот и теперь дон Винченцо подумал, что следует поручить Марку заняться Энрико вплотную. Ведь «малыш» совсем неразборчив в связях, и враги могут использовать это.

В последнее время Энрико появляется везде с некой Патрицией Коэн, манекенщицей. Эта полногрудая блондинка и впрямь красавица. Дон Винченцо с удовольствием отметил это. Но все равно: Энрико уже двадцать восемь, и следует остепениться. Дочь сенатора Переса и Энрико — идеальная пара.

— Ты сегодня будешь ночевать дома? — мрачно спросил дон Винченцо.

— Не знаю, папа, — эти наглые глаза явно врали.

— Энрико, послушай! Нас пригласил на ужин сенатор Перес.

— Сенатор Перес? А когда? — Энрико задумался.

— Он пригласил нас на завтра. Ровно в семь вечера. Ты пойдешь?

— Не знаю, отец. Как получится.

— Но мы должны там быть, — нахмурился дон Винченцо.

— А мне там быть обязательно?

— Да, обязательно! Я познакомлю тебя с нужными людьми. Это тебе пригодится в будущем. Поэтому я еще раз повторяю: ровно в семь мы должны быть у сенатора.

— Хорошо, отец. Мне можно идти?

— Да! — дон Винченцо кивнул головой.

Когда он вышел, дон Винченцо потянулся за очередной сигарой.

Глава 5

Огромный красный диск, медленно оседая, скрылся за горизонтом, и стало значительно свежее. Сразу начал стихать многоголосый птичий гам.

Там-сям от травы, из-под кустарников и деревьев стали появляться островки сизого тумана. Скоро от близлежащих предметов остались лишь темные сгустки, окаймленные темными контурами.

— Надо разжечь костер. Я соберу веток. — Джон повернулся к лежащему на траве Хуану. Тот ничего не ответил. От холода у него зуб на зуб не попадал. Джон поднялся и шагнул в туман. Хуан молча поглядел ему вслед. И, когда фигура пилота растаяла в тумане, он закрыл глаза. Ему было плохо, очень плохо. Ранение и тяжелый утомительный путь, который он проделал, давали о себе знать. Опять страшно разболелась голова, и несколько раз его рвало, после чего становилось чуть-чуть легче. Треск ломающихся сучьев заставил его открыть глаза. Он увидел Джона, сидящего на корточках возле груды набросанных веток. Пилот то и дело щелкал зажигалкой, пока не зажег какую-то бумажку и сунул ее в костер. Хотя ветки в основном были сухие, пришлось изрядно потрудиться. Но вот огонь заполыхал, весело треща, а из пламени полетели во все стороны искры. Тем временем туман почти рассеялся, и на джунгли опустилась холодная тропическая ночь.

Птицы совсем умолкли, зато трещали цикады.

— Да, попали мы в переделку, — произнес пилот. Он подошел к мешку и вытащил заветную бутылку виски.

— Ты спишь? Возьми, хлебни! — он тронул Хуана за плечо. Даже через свитер Джон почувствовал, как горит тело несчастного мулата.

«У него очень высокая температура», — подумал он.

Пилот попробовал расшевелить Хуана, но тот был в беспамятстве, только громко стонал и бредил. Но когда Джон перенес его поближе к костру, он открыл глаза. Тотчас пилот протянул ему виски. Дрожащей рукой мулат взял бутылку и сделал несколько глотков. Ему сразу стало легче, ибо он приподнялся, а затем сел и огляделся. Он долго смотрел на пламя костра.

— Слушай, Джонни, я надолго вырубился? — тихо произнес мулат.

— Надолго? Пожалуй, нет. Скажем, ты чуть вздремнул.

— Брось врать. Я чуть было не сдох. Правда, теперь немножко лучше, — он пошарил рукой в траве. — А где камешки? Я оставил мешок здесь, — он показал на траву подле себя.

— А, камешки? Сейчас, — пилот поднялся и отбежал в сторону, в темень. Когда он пришел, Хуан положил мешок под голову: