Помоги проекту - поделись книгой:
— Не оставьте, не оставьте, — посоветовал опытный участковый, — расскажите кому-нибудь, что самогонный аппарат стартовал в космос. Уверяю, вас выслушают очень внимательно. А потом я лично принесу вам в сумасшедший дом кило апельсинов, — милиционер Остапенко козырнул и отправился к машине вызывать по рации пожарную команду. Пожар потушили быстро, но огромное количество ненужных документов сгорело.
Когда утром по дороге на работу Александр Андреевич решил заскочить проведать котят, он увидел сгоревший дом с почерневшими стенами, покрытыми коркой грязного льда. Александр Андреевич очень волновался пока ехал на работу от «Водного стадиона» до «Маяковской», волновался, когда шел по Большой Садовой, волновался, когда здоровался с дневальным около бюро пропусков.
Словом, он очень волновался. Александр Андреевич зашел в свой рабочий кабинет, включил приемник, и перестал волноваться, потому что на условленной волне услышал голос Пашки и радостное карканье. Котята и Ворона в это время пролетали мимо Луны. Герою Мантейфелю лечили мозоли на обеих передних лапах, натертых пилой. Удильщик распевал по-гефардски «в лесу родилась елочка». Все у них было хорошо. Ракета ушла со стапелей почти готовая к полету, а некоторые недоработки можно было устранить в пути.
Вечером Никифор Станиславович пришел к Александру Андреевичу. Они праздновали удачное начало экспедиции, болтали о науке, дурачились. Пили чай с вареньем, и доктор Рунт-Шталевский сидел на том самом месте, где некогда стоял холодильник. Потом Александр Андреевич достал гитару.
— Он начал робко с ноты «до»? — спросил Шталевский, и они спели «В Москву вернемся непременно», после чего помолчали, потому что ракета находилась очень далеко, на пути к орбите Марса, а оттуда еще лететь и лететь. А радиосвязь закончилась, и надо ждать часов пять, когда они опять войдут в зону уверенного приема. В результате было решено, что утро вечера мудренее, они спели «Джонни, где твоя винтовка?» и разошлись спать.
Полет проходил неплохо. Дизельный генератор, холодильник, темпоральный ускоритель и двигатели работали замечательно. Главное что не было завершено к моменту старта — часть теплоизоляции в дальнем углу. Теперь этот угол промерз, из него тянуло холодом, и Ворона законопачивала его всем, чем только можно. Через несколько часов результат был достигнут, и весь экипаж смог насладиться поэтическим созерцанием Луны, вблизи которой они пролетали, и бросить прощальный взгляд на Землю. Ракета продолжала набирать скорость, и Пашка с Удильщиком всерьез занялись вычислением курса, используя карты и таблицы движения планет, составленные Александром Андреевичем. И если сначала, вблизи Земли им было важно просто миновать пояса ван Аллена, то теперь котятам предстояло выбрать кратчайшую дорогу к Юпитеру. Пашка долго орудовал логарифмической линейкой, транспортиром и измерителем. Удильщик считал в уме, изредка делая пометки в журнале. Наконец котята скорректировали ракету, их тряхнуло на вираже, они уменьшили тягу двигателей и когда снова выглянули в иллюминатор, то оказалось, что Земля и Луна стали почти неразличимы на фоне черного звездного неба.
Теперь котятам и Вороне оставалось только есть тушенку из консервных банок, густо смазанных машинным маслом, учить язык гефардов, играть в морской бой, в крестики-нолики, в «города», и рассказывать всякие истории, в правдивость которых смог бы поверить не каждый.
Гефарды не могли передать котятам свои координаты. Все навигационные системы их корабля заросли космическими ракушками. Сообщения от них звучали так: «Пролетаем прямо над Большим Красным Пятном. Пятно видно в секторе три с половиной градуса по широте». Исходя из этой информации, Пашка высчитывал высоту их орбиты. Сами они уже подлетали к Юпитеру. Удильщик развернул ракету задом наперед и снова включил двигатели. Торможение проходило благополучно, если не считать большой перегрузки. Утомленная Ворона неподвижно лежала на полу, распластав крылья, и хлопала глазами. Периодически мутноватый ее взгляд падал на оранжевый комбинезон Мантейфеля, тогда она набирала побольше воздуху и пела:
«Тра-та-та, тра-та-та!
Мы везем с собой кота!»
На что Мантейфель косвенно выгибал спину, но в целом оставался спокоен — сильная перегрузка действовала и на него тоже.
Наконец в сообщениях гефардов появилось некоторое разнообразие: они стали рассказывать не только о том, как они видят Большое Красное Пятно на Юпитере, но одновременно им удавалось еще сообщить высоту Солнца над юпитерианским горизонтом.
— Всё! — кричал Пашка, — мы теперь их поймаем!
— Разумеется, поймаем, — вторил ему Удильщик, включая локаторы.
Через несколько часов, которые Пашка с Удильщиком потратили на вычисления, на сером экране бывшего осциллографа загорелась и поползла маленькая точка, тащившая за собой тонкий хвост затухающего свечения.
— Ура! — сказала Ворона, — никогда бы не поверила, что могу так радоваться пятнышку на экране.
— Вот они — простые радости космической жизни. Через восемьдесят часов котята увидели в иллюминатор космический корабль гефардов. Он был в десятки раз больше, чем самый большой обычный корабль, который только доводилось видеть Удильщику, когда он ловил рыбу на канале.
Корабль гефардов был огромный, угловатый и совсем не походил на ракету котят, он был похож на вагон бронепоезда.
Пашка связался по радио с командиром гефардов, и они начали сближение. Долго выравнивали траекторию, гасили скорость рулежными двигателями, и, наконец, оказались под брюхом гефардийского корабля. Гефарды открыли шлюзовую камеру. Посыпался какой-то мусор, по корпусу ракеты несколько раз ударили осколки ракушечной скорлупы, но всё обошлось. Мягкие телескопические манипуляторы заботливо обхватили ракету и плавно втащили ее внутрь корабля.
Гефарды на всякий случай переспросили, всё ли прошло удачно и можно ли закрывать шлюзовые люки.
— Полный порядок! — ответил Пашка. Люки закрылись. Гефарды и котята еще раз уточнили химический состав атмосферы, пришли к выводу, что воздух гефардов пригоден для жизни котов и Вороны. Гефарды выровняли давление в шлюзовой камере, и Мантейфель начал откручивать винты люка.
— Слушай, брат Удильщик, — сказал Пашка, — еще немного и весь этот межпланетный колхозный курятник сгорит. Вот, хотел тебе объяснить: НАДО ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ!
— Спасибо, объяснил. А что я могу сделать? У них устав.
— Второй гефард еще ничего. Зоолог Рафт. У него дети на Земле пропали почти год назад. С Рафтом с этим можно говорить. А лейтенант нивкакую. Долдонит: не брошу корабль… устав… пункт 28-3.
— Настоящий солдат, — сказал Удильщик, — с ним и говорить надо соответственно. Пойдем, попробуем.
Удильщик и Пашка покинули свою ракету и плавно влетели в изогнутый коридор, а оттуда в кают-компанию.
— Здравия желаю, — сказал Удильщик, — уважаемые гефарды. Рафт и лейтенант Чаба-Кру, прошу вас перейти на борт нашей ракеты и покинуть корабль. По местам стоять, с якоря сниматься.
— Это невозможно, — сказал лейтенант Чаба-Кру, — пункт 28-3 устава запрещает подобные действия.
— Это возможно, — твердо сказал Удильщик, — во-первых, через час ваш корабль сгорит в атмосфере Юпитера. Во-вторых, я знаю, где находятся дети зоолога Рафта, и все мы с радостью поможем вам их отыскать. В-третьих, лейтенант, здесь есть офицеры старше вас по званию, — с этими словами Удильщик достал из-за спины свою фуражку и натянул ее себе на уши. Лейтенант Чаба-Кру вытянулся, вероятно, встав по стойке смирно, насколько это возможно в невесомости. Сложные чувства изобразились на лице Чабы-Кру.
— Капитан Удильщик, вы изменник, — сказал лейтенант и расстегнул кобуру на поясе, — вы хотите, чтобы я нарушил присягу?
На протяжении всего разговора Мантейфель болтался в воздухе возле магнитного книжного шкафа за спиною у Чабы-Кру. С мягким клацаньем он вытаскивал с полок то одну книгу, то другую и сейчас держал в лапах большущий металлический кирпич гефардийского ботанического справочника. Когда лейтенант произнес слово «изменник» и полез за пистолетом, Рыжий Мантейфель закрепился лапой на книжном шкафе и изо всех сил врезал ботаническим справочником лейтенанту по башке. Лейтенант сразу потерял сознание и некоторое время прыгал в невесомости между полом и потолком как мячик.
— Знание — сила, — произнес Пашка подобающую в таких случаях фразу. Ворона с восторгом схватила блестящий никелированный пистолет, выпавший из руки Чабы-Кру — пистолет ей очень понравился.
— Вот и все, — сказал Удильщик, обращаясь к зоологу Рафту, — теперь совесть лейтенанта может быть чиста. Он не нарушил устава. Лейтенант защищал свой корабль и был похищен космическими пиратами, не так ли?
— Спасибо, — сказал Рафт, — я запрограммирую открытие шлюзовых люков, — он нажал несколько кнопок на пульте, — а теперь быстренько уносим ноги.
Они впятером подхватили бесчувственного лейтенанта, пролетели с ним по кривому коридору в шлюзовую камеру. Затолкали Чабу-кру в ракету, потом залезли сами и задраили люк. Через минуту раздалось шипение — открылись внешние клапаны, выпускавшие воздух. Потом щупальца манипуляторов разомкнулись, отпуская ракету, и широченные люки в днище гефардийского корабля распахнулись. Пашка запустил рулежные двигатели, и они медленно отчалили.
Лейтенант пришел в себя.
— Всё в порядке, — сказала ему Ворона, ковыряя клювом предохранитель пистолета, — всё в порядке, вы похищены. Во! Смотри! — она показала в иллюминатор. Небо над поверхностью Юпитера прочертила стремительная огненная полоса.
— Хорошо сгорел! — сказал Удильщик, — Лейтенант, это был ваш корабль.
— Ладно. Спасибо, — сказал Чаба-Кру, — может быть расскажете откуда у вас взялась фуражка капитана дальней космической разведки?
Удильщик рассказал все, что сам помнил про грузовик, про двух детей Рафта, которых в стеклянных банках вывозили на дачу в Аникеевку.
— Думаю, — сказал Удильщик, — что на даче ваши ребята удрали. Могу предположить, что с ними хорошо обращались, ухаживали за ними и кормили. Но вряд ли маленьким гефардам понравилось сидеть в банках, наподобие маринованных помидор. Так что сейчас мы летим в Аникеевку, то есть на Землю.
Удильщик рассказал всё, что знал. Но он не мог знать всех событий мая прошлого года. А произошло тогда вот что.
Сыновья зоолога Рафта, маленькие Бу-бу-Рафтик и Ра-ра-Буфтик отправились на экскурсию на Землю. Небольшой летающей тарелкой управлял капитан дальней космической разведки гефардов Наба-Таба. Дети хотели посмотреть на Землю и на разных зверей. А для этого было решено посетить Московский зоопарк. Они подлетали к Москве с востока на небольшой высоте. День был ясный, и с пяти километров хорошо просматривались сосновые леса, поля, речки и дороги. Всё было замечательно и может быть как-нибудь и обошлось, но по случайности, они пролетали как раз над аэродромом Чкаловский и, были замечены средствами слежения ПВО. По тревоге в воздух поднялись два новых истребителя Миг-21. Ведущий звена заметил цель с высоты семь тысяч метров.
Летающая тарелка шла намного ниже него в сторону Москвы. До города оставалось чуть больше пятнадцати километров. Летчик, чтобы избежать отрицательных перегрузок, перевернул самолет вверх серебристым брюхом и потянул штурвал на себя. Истребитель послушно направился к земле.
После этого пилот выровнял машину, небо опять заняло правильное положение вверху. Летчик поймал тарелку гефардов в визир коллиматорного прицела, совместил пятнышко прицельной марки с тарелкой и нажал на кнопку «пуск». Ракета «воздух-воздух» ушла из-под крыла самолета, нарисовала дымную белую полосу и взорвалась прямо на крыше летающей тарелки. От взрыва у гефардов отказали рули высоты. Тарелка начала снижаться на очень большой скорости. Под ней мелькал Лосиноостровский лес, деревни, потом кольцевая дорога, свиноводческий совхоз «Имени десятилетия Октября», пятиэтажки, машины, люди. Теряя высоту, капитан Наба-Таба лавировал между домами и деревьями, пока его летающая тарелка не пошла резко вниз и на ее пути не появился среди кустов сирени дворик, в котором бегали и копошились маленькие человечки.
Капитан дальней космической разведки дернул рычаг катапультирования. Сыновей зоолога Рафта выбросило наружу, после чего капитан нажал кнопку самоуничтожения транспортного средства.
Легкое облако пара повисло над деревьями, и только капитанская фуражка каким-то чудом уцелела.
Капитан не нарушил пункт устава 28-3 и не покинул летающую тарелку до самого конца, чтобы не подвергать опасности других живых существ. Человеческие дети сняли фуражку с ветки дикого яблоневого куста. А Бу-бу-Рафтика и Ра-ра-Буфтика чуть позже нашла их бабушка. Бабушка готовилась к предстоящему отъезду на дачу, она перестирала все белье и вывесила его сушить на бельевую площадку возле дома. Бабушка очень удивилась, когда обнаружила, что внутри пододеяльника кто-то сидит. Дело в том, что после катапультирования Бу-бу-Рафтик и Ра-ра-Буфтик удачно попали прямиком в пододеяльник, где и застряли. А через день маленькие гефарды отправились на дачу в Аникеевку на том самом грузовике.
В телескоп Ворона разглядела надпись «Аникеевка» на железнодорожной станции. Ракета исполнила незабываемый маневр торможения на орбите, после чего с трехсоткилометровой высоты спустилась отвесно вниз прямо на поляну среди елок и берез в лесу около Аникеевки. Они опустились плавно, медленно, почти бесшумно. Их никто не заметил. Ворона вылетела на разведку, и вскоре ей удалось найти характерные следы около одной из дач. Путешественники спустили трап на снег, и пошли туда, куда указывала Ворона. Была середина марта, солнце припекало. Два маленьких, но все-таки подросших гефарденка сидели на деревянных ступеньках дачного крыльца и грелись, щурясь от яркого света. Снег таял на черной толевой крыше и капли падали в прозрачные лужи. Отогревшийся комар слабо пищал в тишине и полном безветрии. С полей едва-едва пахло оттаявшим навозом и землей. Начиналась весна.
— Папа! Папа! — завопили Бу-бу-Рафтик и Ра-ра-Буфтик, кидаясь на зоолога Рафта. Удильщик посмотрел на них внимательно и отвернулся.
— Лейтенант, — сказал Удильщик, — давайте поменяемся с вами фуражками на память.
— Давайте, сказал лейтенант Чаба-Кру, потирая шишку на голове.
— А теперь вам пора сматываться отсюда.
Ракета стартовала незамедлительно. Солярки и сухарей было еще очень много, и котята посоветовали гефардам не дожидаться новых приключений. Ворчливому холодильнику было немного жаль покидать заснеженную землю, но желание увидеть новые планеты звало его вдаль, и он сделал всё, что было в его силах, чтобы ракета с гефардами на борту как можно быстрее скрылась в бездонном весеннем небе.
Котята, кое-как перелезая через дачные заборы, по талому снегу и по раскисшей земле на проталинах, добрались до железной дороги. Ворона долго разглядывала расписание, ничего в нем не поняла, но электричка подъехала быстро. Они приехали на платформу «Ленинградская», откуда на троллейбусе № 6 было рукой подать до квартиры Александра Андреевича. Устроили пир горой, срочно прибыл Рунт-Шталевский с сосисками, как и полагается при встрече космонавтов. И вот теперь уставший Удильщик в лейтенантской фуражке сидел на диване и думал…
Пашка с Мантейфелем играли в шахматы, а Ворона сшибала носом с доски съеденные фигуры. А Удильщик вспоминал то далекое майское утро, вспоминал маму, вспоминал грузовик. Он глядел на неваляшку и старую немецкую куклу на подоконнике и думал о чем-то своем, очень кошачьем, что трудно поддается переводу, даже при помощи знаменитого алгоритма Мельчука-Апресяна.
По случаю выходного дня, участковый милиционер Остапенко попросил у начальства служебный «газик», чтобы съездить навестить одного своего знакомого. Добродушное милицейское начальство хорошо относилось к Остапенке, и машиной воспользоваться, конечно, разрешило.
Солнечным мартовским днем участковый ехал на юг Москвы, лужи сверкающими брызгами разлетались из-под колес. Остапенко расстегнул ворот кителя, улыбнулся каким-то своим мыслям и запел про цветущий в акациях город. На заднем сидении подпрыгивал бумажный пакет с апельсинами. Машина сделала поворот и стала подниматься на Кащенскую горку.
Поделиться книгой: