Помоги проекту - поделись книгой:
— Шеф говорит, что он уже не мой начальник, а берет нас с тобой, майор Романов, на какое-то серьезное задание, — сказал Князев. — Недолго же мне придется быть начальником вместо тебя, — притворно вздохнул друг.
ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ
Артуру Князеву снился сон… Сон-явь. Его «Нива», не доезжая Тосно, свернула с Московского шоссе на узкую асфальтированную дорогу. Смешанный лес подступил к самым обочинам. Из кюветов тянутся вверх желтые и розовые цветы. Впереди над деревьями плывут облака, они насквозь пронизаны ярким солнцем. Он за рулем, на заднем сиденье — Ирина и Наташа. Они веселы, оживлены. Все происходит летом, в июне, кругом свежая зелень, за обочинами голубыми огоньками мерцают колокольчики, летают бабочки. Жена и дочь в полотняных платьях, белых босоножках. Настроение у всех праздничное — впереди два выходных дня на тихой даче. Там уже пустил зеленые стрелки на грядках лук, закурчавился укроп, наливалась темной краснотой крупная клубника. Яблони уже сбросили белые, нежные лепестки, и они, будто снежные хлопья белели между гряд.
Ирина перегнулась через сиденье и, улыбаясь, что-то говорит ему. Восьмилетняя белокурая Наташа с голубыми глазами на ходу набрасывает в альбом рисунок. Дочь очень любит рисовать и не расстается с фломастерами и альбомом. На даче в двух комнатах пришпилены к стене продолговатые листы с ее цветными рисунками. Наташа набрасывает пейзажи, животных, кур, птиц. Отец считает, что у дочери большие способности к рисованию.
— Артур, в этом году будет много черники, — говорит жена, трогая рукой его русые волосы, косо спускающиеся на висок.
— Ты же знаешь, я люблю собирать грибы, — отвечает он.
— Я — тоже, — не отрываясь от альбома, произносит дочь.
И в этот момент Артур, огибая кривую, замечает на дороге неширокую блестящую полоску, усеянную тонкими острыми зубьями. Пустынное шоссе сразу становится тревожным, уже вместо облаков над колышущимися кронами берез и осин набухает густой синевой туча. Он резко жмет на тормоза, однако передние колеса с визгом наезжают на колючую гребенку, мотор яростно ревет, «Ниву» швыряет то в одну, то в другую сторону… В шум мотора вплетаются зловещие трели автоматных очередей. И вот он уже видит выбегающих на дорогу мужчин в темных брюках и серых рубашках: одного, другого, третьего… На лобовом стекле появляются круглые дырочки, от которых паутиной разбегаются тонкие трещины. Изморозью сыплются на пол белые осколки. Уже снизу, лежа на полу — сработала привычка, и Артур при первых же выстрелах боком нырнул вниз к ножным педалям управления, — он крикнул жене и дочери: «Ложись!» Наверное, его ребята и без команды бы это сделали — у них мгновенная реакция, но Ирина и Наташа, по-видимому, ничего даже не успели понять: пули бандитов через боковые окна прошили обеих насквозь. Ирина с побелевшим лицом еще больше перевесилась через спинку переднего сиденья, из двух круглых отверстий на светлом платье пульсирующими фонтанчиками выплескивалась кровь. Дочь уткнулась литом в боковое, до половины разбитое окно, оно снизу окрасилось кровью. Простреленный альбом упал ей на колени. Отрывистые очереди продолжали греметь, заглохшая «Нива» содрогалась, дождем сыпались осколки стекол, кровь жены заливала лицо и глаза Артура. Одной рукой он протирал их, другой нащупывал под резиновым ковриком острый туристский топорик. Страшная ярость овладела им, он так прикусил нижнюю губу, что выступила кровь, смешавшаяся с капающей кровью жены. Когда распахнулась дверца и в солнечном проеме возникла черная голова незнакомого человека с автоматом наизготовку, он, по-змеиному извернувшись в тесной кабине, выбросился наружу под ноги убийце, ухитрился его свалить, а потом уже топориком раскроил голову…
В этот момент он всегда просыпался. И еще какое-то мгновение пытался уверить себя, что все произошло во сне. Обычно сны у него были, как и у многих, красочные, отрывистые, незапоминающиеся; а этот был будто заснят на видеопленку. Каждый раз прокручивался без каких-либо отклонений или изменений. Потому что в действительности все так и было. Военный, крытый брезентом грузовик с солдатами в зеленых панамах, спугнувший нападавших, почему-то никогда во сне не появлялся. Даже шум мотора не слышался. Артур успел спрятать выпавший из рук убитого им бандита автомат «узи» в травянистом кювете, в который спущенным колесом угодила «Нива». Потом он его перепрятал на даче. Завернутый в промасленную тряпку и полиэтилен, «узи» и сейчас лежал на чердаке в опилках под досками. Артур поклялся себе, что рано или поздно разыщет поспешно скрывшихся на машине еще троих бандитов и всех прошьет вдоль и поперек из этого автомата, как они прострочили Ирину и Наташу…
Последнее время этот страшный сон снился Князеву реже, особенно после того, как он сходил в свою ведомственную поликлинику к опытному психиатру. То ли советы его помогли, то ли время стало излечивать. После сна у него всякий раз на весь день портилось настроение, что замечали его подчиненные, а это уже никуда не годится срывать зло на своих! В спецподразделении, которым командовал подполковник Артур Князев, было всего сорок человек, но зато каких! Артур не любил затасканных журналистами названий «спецназовцы», «омоновцы», «группы захвата» — свое подразделение именовал отрядом, подчиненных бойцами. Форма, бронежилеты, оружие — все это было, как у других, но задания выполняли особые, где необходимо было проявить недюжинные смекалку, хватку, натренированность. Князев с Романовым тщательно отбирали и готовили своих бойцов. Попасть в их команду считалось большой честью. Никто из бойцов не носил знаков различия, хотя большинство было офицерами. А после смерти предателя сержанта Блохина — точно никто в отряде не знал, от чьей он пули погиб, в отряде Князева остались лишь офицеры. По представлению командира полковник Селезнев тут же оформлял и посылал документы на присвоение офицерских званий. Во время выполнения заданий все обязаны были надевать маски. Сильные и наглые бандитские формирования всячески пытались узнать фамилии бойцов, чтобы с ними поодиночке расправиться, особенно с теми, кто нанес им ощутимый урон. И как ни соблюдалась конспирация, в бандитском Санкт-Петербурге уже поговаривали о беспощадных бойцах Скорпиона, которые никогда не стреляют в воздух. Это пошло после предательства и смерти сержанта Блохина, наведшего на семью Князевых убийц. Бандиты знали и другое: за каждого подло убитого из-за угла бойца будут убиты пять-десять уголовников. Или, как их, опять же с легкой руки журналистов, стали называть, боевиков. Известно, что ни в одной полиции мира стражи порядка не прощают криминальным структурам убийства своих коллег.
Никто не знал, что всякий раз после ночного кошмара Артур готов был от гнева лезть на стенку. Ненависть к бандитам и убийцам была всепоглощающей, и только натренированной силой воли он держал себя в руках… Особенно его злили передачи по телевидению, где телетеоретики вещали о гуманности к преступникам, отмене смертной казни, помиловании приговоренных к высшей мере. Один раз чуть не разбил телевизор, когда в зале суда садисту-насильнику, убийце дали всего семь лет отсидки… Этих подонков, выгораживающих бандитов, он причислял к таким же преступникам. Они, бойцы, рискуя жизнью, погибая под ножами и пулями, сдают бандитов органам правосудия, а тех вскоре отпускают на волю под залог, а случается, по прошествии времени и оправдывают, приговаривая к условным срокам. В печати нередко разоблачались подкупленные следователи, судьи. Коррупция проникла и в милицию…
Обо всем этом размышлял Артур Князев, шагая по набережной Фонтанки в сторону Литейного проспекта. Он предпочитал ходить пешком от своего дома до улицы Рылеева, где размещалось научно-производственное объединение Ивана Ивановича Иванова. Это был трехэтажный особняк с прилегающим к нему сквером. Железная ограда, проходная. Раньше НПО называлось номерным НИИ оборонного значения. Выпускались сложные электронные детали к военным и космическим ракетам. А теперь в цехах, расположенных в первом этаже и пристройках позади здания, изготовлялись мини-заводы и фабрики по производству сыромаслодельных продуктов. И все это организовал доктор технических наук полковник в отставке Иван Иванович Иванов, ныне генеральный директор НПО «Аист».
Вторую неделю работает у него Артур Константинович Князев. Занимает на первом этаже небольшой кабинет с компьютером, внутренним и городским телефонами. На специальных экранах можно было увидеть цеха НПО, территорию, проходную, в которой дежурил вооруженный охранник. Ворота открывались автоматически, сотрудники и рабочие НПО имели специальные пластиковые пропуска, которые предъявлялись не охраннику, а электронному автомату, открывающему и закрывающему никелированный хитроумный турникет. Охранник со своего места мог видеть всех входящих и выходящих из проходной. Все эти меры предосторожности были приняты после нападения на генерального директора в его собственном кабинете, куда обманным путем проникли бандиты.
Артур Князев был принят сюда на должность главы безопасности, точнее — начальника охранного отряда. В его подчинении находились двадцать человек. Десять при НПО, а другая десятка сопровождала металлические контейнеры, доставляющие мини-фабрики на мини-заводы потребителям как по железной дороге, так и на грузовых КамАЗах-«шаландах». В отряд входили в основном демобилизованные военные из спецчастей, несколько работников бывшего КГБ, трое пожилых, ушедших из МВД офицеров. По договоренности с Селезневым и Романовым Артур взял на службу еще троих своих бойцов, пообещав в конце года вместе с ними вернуться в свою контору, когда страсти улягутся… За это время он дал Иванову слово обучить его охранников всем секретам обороны и нападения, создать надежный заслон от рэкета и любого разбоя на территории «Аиста». Нашлось удобное помещение в бывшем красном уголке, где можно было потренироваться и даже пострелять в подвале. Спортивную площадку за зданием НПО оборудовали всеми приспособлениями для тренировок «в поле».
Полковник Иванов относился к тем редким в наше криминальное время бизнесменам, которые люто ненавидят бандитские «крыши», рэкетиров — вымогателей дани. Но по мере того как расцветал «Аист», поступали большие суммы на банковские счета, в том числе и валютные, преступный мир все больше и больше интересовался НПО. Были телефонные звонки с угрозами, выборочное преследование ответственных сотрудников и, наконец, нападение на офис генерального директора, закончившееся плачевно для бандитов. Потеряв двух нападавших, преступники из довольно крепкой криминальной группы стали выжидать удобного момента, чтобы расправиться с непокорным генеральным директором. Но Иван Иванович тоже был не лыком шит: семья постоянно находилась под охраной, а друг Иванова полковник Селезнев направил к нему лучшего своего сотрудника подполковника Князева. Так что Артур попал в «Аист» в самый напряженный для этого предприятия момент, когда все ожидали нового нападения или каких-либо непредсказуемых действий обозленных бандитов.
Не успел Артур переступить порог своего кабинета, как негромко задребезжал белый телефон внутренней связи.
— Артур Константинович, будь добр, поднимись ко мне, — попросил Иванов.
Кабинет генерального находился на третьем этаже. Не слишком большой, со вкусом обставленный финской черной мебелью: стенка с баром и книжными полками, оригинальной конструкции письменный стол с необходимыми аксессуарами современного офиса. Журнальный стол перед роскошным кожаным диваном и низкими креслами. В углу — на тумбочке со стеклом стояли прибор для кипячения воды, автоматическая кофеварка. В углу моноблок «Сони». В баре — лучшие вина и коньяки. Это для гостей, сам Иванов почти не пил и не курил. Весь кабинет был выдержан в темных тонах, пол застлан искусственным приклеенным к паркету темным ковром. Галогенная лампа освещала плоский настольный компьютер на краю стола.
— Здравствуй, Артур, — по-свойски приветствовал своего «начальника безопасности» Иванов. — Вот что сегодня я получил с утренней почтой.
Он протянул Князеву конверт с листком, на котором печатными буквами было накорябано: «И.И.И! Если не хочешь, чтобы твоя контора взлетела на воздух, а жена и дети были целы, приготовь наличными 20 000 «зелененьких». Когда и как передать их нам — сообщим!»
На конверте адреса не было, да и сам конверт не был запечатан.
— Где вы его обнаружили? — спросил Артур, разглядывая послание. — Отпечатков пальцев, конечно, нет.
— На своем письменном столе, как только пришел на работу.
— У них свой человек работает в «Аисте», — заключил Артур. — Кабинет был закрыт?
— Ключи, кроме меня, имеет дежурный охранник, — ответил Иван Иванович.
— Охранник тут ни при чем, — сказал Артур. — Письмо положил на стол кто-то другой, кто тоже имеет доступ в ваш кабинет.
Он подошел к американскому сейфу, стоящему в углу на черной широкой тумбочке, внимательно осмотрел его.
— Сейф без автогена открыть невозможно, — сказал за его спиной Иванов. — Ключ и шифр знаю только я один. На всякий случай сообщил и жене… Там важные документы, валюту здесь не держу, как и крупные суммы денег.
— Все на месте, цело?
— Вроде бы да, — оглядывая свой кабинет, письменный стол, неуверенно произнес Иванов. — Разве что… — он посмотрел на бронзовый стакан, — паркеровскую ручку взяли… А может, дома оставил. Позвонить жене?
Князев промолчал, рассматривая конверт. Письмо могли положить вчера вечером, когда генеральный ушел из офиса, ночью или рано утром. Реальнее всего все-таки вечером…
— А где ваши дети? — спросил Артур.
— С детьми все в порядке, — улыбнулся Иван Иванович. — Я вчера с ними по телефону разговаривал… Они по обмену находятся сейчас в скаутском лагере в Англии.
Князев знал, что у шефа две очень симпатичные дочери: пятнадцатилетняя Аня и тринадцатилетняя Катя. Ну, до них бандитам никак не дотянуться. Это хорошо. При жене Иванова постоянно находится Игорь Васильев — молодой лейтенант из его спецподразделения. Квартира Ивана Ивановича — он жил с семьей на Лиговке — дважды в этом году подвергалась разбойному нападению бандитов. Пришлось установить бронированные двери с кодовым замком, а внизу посадить своего человека. Входная дверь здесь тоже была оборудована кодовыми замками и домофоном. Ставили на охрану, укрепляли свои двери и другие богатые люди в Санкт-Петербурге. Жизнь бизнесменов, банкиров и вообще богатых людей становилась все тревожнее, опаснее: нападения, ранения, убийства. О борьбе с преступностью больше говорили, чем делали что-то кардинальное. Органы правопорядка знали места обитания воровских авторитетов, целых банд, говорили об этом по радио и телевидению, мол, держим их под контролем. А бандиты, находящиеся «под контролем», творили в городе свои черные дела и плевать хотели на милицию, прокуратуру, суды.
Как профессионал Артур Князев отлично знал, что с преступностью в стране можно в считанные дни покончить, если к власти придет сильный человек, если правительство примет жесткие законы против бандитов, воров, убийц. Но ничего этого не делалось, значит, кому-то наверху выгодно, что народ находится под гнетом преступности и насилия. Кого-то это устраивает…
— Что будете делать, Артур Константинович? — спросил шеф, глядя на своего нового начальника охранного отряда.
— Что будем делать, Иван Иванович? — переспросил Князев. — Необходима и ваша помощь. Я пока работников «Аиста» плохо знаю. Думаю, что письмо подложил вхожий к вам человек… У вас нет на этот счет каких-нибудь соображений?
Иванов на миг задумался, потом встряхнул крупной, с соломенной шевелюрой головой, пригладил волосы широкой ладонью и снова внимательно взглянул на Артура. Глаза у него большие, серые, лицо чисто русское, широкое, скуластое, волевое — лицо человека, привыкшего повелевать. Высокий, осанистый мужчина сорока двух лет. Князев знал, что полковник Иванов неплохо играет в теннис, баскетбол. А в молодые годы был заядлым хоккеистом, даже участвовал в соревнованиях на первенство Ленинградского военного округа. Несмотря на свое высокое положение, он был прост в обращении с сотрудниками «Аиста», к Артуру относился с явной симпатией. По-видимому, полковник Селезнев не поскупился расписать ему достоинства своего «ядовитого Скорпиона»!
— Я понимаю, мир сильно изменился, но никак не могу избавиться от привычки доверять людям, Артур Константинович! Не могу поверить, что в нашем НПО есть человек, который желает мне зла…
Артур знал, что только благодаря энергии и смекалке Иванова коллектив бывшего НИИ не распался и не оказался за бортом. Сейчас все сотрудники получали приличную зарплату за миллион рублей в месяц, ездили по России, другим странам СНГ, за границу. Люди держались за свои места, уважали своего шефа. И ему, естественно, трудно было представить, что с ним рядом работает предатель, злоумышленник, подкупленный бандитами. А может, запуганный ими?..
— Вы правы лишь в одном: мир действительно сильно изменился, — сказал Князев. — И сейчас, чтобы выжить в нем, нужно научиться отличать Белых людей от черных.
— Вы имеете в виду кавказцев? — собрал морщины на загорелом лбу Иванов.
— Я имею в виду воров, бандитов, рэкетиров, террористов, убийц, они все для меня — черные люди, — жестко сказал Артур.
— Белые — Черные, — задумчиво покачал головой шеф. Густые, цвета спелой соломы волосы были зачесаны назад, открывая большой лоб с сетью неглубоких морщин. У несколько широкого носа выделялось небольшое родимое пятно. — А раньше были Белые — Красные.
— У черных нет души, нет совести, чести — лишь подлость, жестокость, садизм, — вырвалось у Князева. В его серо-зеленых глазах появился холодный, как лезвие кинжала, нехороший блеск. — Они не щадят ни стариков, ни женщин, ни детей… К ним не должно быть никакого снисхождения. Они и расплодились, как грибы в дождливый сезон, только потому, что им это позволили. Особенно омерзительны бритоголовые дебилы, которые руководствуются только самыми низменными инстинктами. Их еще называют «отмороженными». Эта мразь не учится, не читает книг, не знает, что такое театр, у нее скудный полублатной лексикон, отсутствует чувство самосохранения — именно их умные воры и бандиты используют, как пушечное мясо, при разборках и для выполнения самых жестоких пыток при похищении заложников. Им убить человека, разрезать на куски, выколоть глаза, с живого содрать кожу, отрезать гениталии — раз плюнуть!
— Артур Константинович, я знаю, вы очень сильно пострадали от этих выродков, но…
— На моей работе это не отражается, — резко перебил Артур. Глаза его потемнели от гнева. — С этой мразью, пока купленные бандитами «защитники прав» выгораживают их на суде, нужно обращаться точно так же, как они со своими жертвами.
— Пытать, резать, убивать? — округлил серые глаза Иванов. — Но это же…
— Другого языка и мер воздействия они просто не понимают, Иван Иванович, — несколько спокойнее продолжал Князев. — Только напоровшись на силу, жесткость, они начинают понимать, что и на них есть управа. В последние десять лет в стране появилась совершенно новая популяция негодяев, квартирных воров, бандитов, убийц. Ведь сейчас жизнь человека стоит копейку! Ну, за больших людей, конечно, наемные убийцы берут большую плату, а с обыкновенными гражданами России ни за что расправляются эти… «отмороженные».
— Черт возьми, Артур! — вырвалось у шефа. — Обо всем этом я много читал в печати, слышал и видел по телевидению, но меня лично все это вроде бы и не касалось, и вот добрались и до меня! Мы ведь закрытое учреждение, все люди принимались на работу еще в те годы, проверенные-перепроверенные. Я не знаю ни одного недовольного работника в «Аисте». Мои люди получают высокую зарплату. Руками и ногами держатся за свое место! Неужели нашелся негодяй, который предал меня? Да что меня! Всех нас! За что? За доллары, марки? Так и я плачу им даже валютой, кто пожелает. Ну, уберут меня, будет ли у них руководитель лучше?
— Вы рассуждаете по старинке, — впервые улыбнулся Артур. — Кроме подкупа, у бандитов есть и другие способы заставить нужного им человека работать на себя: угрозы, шантаж, похищение близких, детей… — Князев испытующе взглянул на шефа. — Многие бизнесмены, даже крупные банкиры, вынуждены идти под бандитскую «крышу» и платить солидную дань… Может…
— Никаких «может»! — стукнул по черной матовой столешнице увесистым кулаком Иванов. — Никогда за всю свою жизнь я никому не давал взяток, не позволял всякой твари брать себя за горло. Не будет этого и теперь, Артур!
Шеф, видно, еще не приноровился, как называть начальника безопасности «Аиста», с «вы» переходил на «ты». То говорил «Артур», то называл по имени-отчеству.
— Называйте меня по имени, — сказал Князев. — И на «ты».
— Зови и ты меня Иваном, — разжал кулак шеф. — Судя по тому, как все складывается, моя жизнь отныне в твоих руках, дорогой Артур!
— Ну что ж, для начала пойду в отдел кадров и просмотрю все личные дела сотрудников, — сказал Князев. — Письмо пусть пока будет у меня.
— А как милиция? Может, им сообщить?
— Понадобится, я сам потолкую с начальником районного управления.
В КАПКАНЕ
По широкому тротуару Суворовского проспекта теплым августовским днем 1995 года неторопливо шла высокая молодая женщина лет двадцати пяти в черной рубашке с карманчиками и короткой белой юбке, высоко открывающей длинные стройные ноги. Светлые босоножки на низком каблуке негромко постукивали по тротуару, под мышкой у нее коричневая замшевая сумочка. Густые с золотым отливом волосы рассыпались по узкой спине, большие, чуть сужающиеся к вискам глаза — ярко-синего цвета. Мужчины оглядывались на роскошную блондинку с великолепной фигурой. Но женщина, казалось, ничего не замечала и никак не реагировала на восхищенные взоры мужчин. Ее овальное, немного загорелое лицо было озабоченным, даже больше того — печальным. Она прошла мимо троллейбусной остановки, в этом месте каменные дома отступили вглубь, а за чугунными коваными решетками возвышались перед ними старые черные липы с уже тронутыми легкой желтизной листьями. С шелестящим звуком по чистому асфальту проносились легковые машины. Над телевизионными антеннами на железных крышах зданий плыли белые облака. Клонящееся к закату солнце щедро заливало лучами город.
Золотоволосая красавица не видела, как от стенда с «Санкт-Петербургскими ведомостями» отделился рослый широкоплечий мужчина с грубым неприятным лицом и на приличном расстоянии последовал за ней. Он был в джинсовой куртке, широких коричневых брюках и голубых кроссовках. Темно-русые волосы на продолговатой голове коротко подстрижены, на чуть вдавленных висках волос оставлено совсем мало. На верхней губе небольшой косой шрам, широкий нос посередине продавлен, расплющенные уши. Типичная внешность боксера. И боксера злого, мстительного. Об этом свидетельствовали жесткие глаза блекло-голубого цвета. Под мышкой он нес перевязанную голубой лентой коробку.
Перейдя выходящую на Суворовский Таврическую улицу, женщина миновала еще полквартала и свернула к парадной огромного дома № 28. Рядом в широких блестящих окнах обувного магазина «Саламандра» виднелась модельная обувь, которая по карману была только богатым людям, а потому мимо витрины прохожие шли не задерживаясь. Останавливались здесь чаще всего «Мерседесы», «Вольво», «БМВ» и другие роскошные иномарки. Женщина поднялась на лифте на пятый этаж, достала из сумочки ключи и, по привычке оглядевшись на пустой лестничной площадке, открыла обитую узкой желтой вагонкой высокую дверь. Именно здесь месяц назад вечером и прихватили ее спрятавшиеся этажом выше бандиты. Показав нож, бесцеремонно втолкнули в прихожую, закрыли дверь… Об этом ей не хотелось вспоминать. Однако всякий раз, выйдя из лифта на пятом этаже, она чувствовала, как по спине пробегают мурашки. Запоры были несложные, нужно два ключа, чтобы открыть дверь. Этого времени вполне достаточно, чтобы застигнуть жильца врасплох у открытой двери и втолкнуть в квартиру. Кричи не кричи, все равно никто не выйдет. Тут в общем-то живут богатые люди, и двойные двери у них стальные или бронированные, а вот охранный пост в парадном почему-то не выставили. Наверное, потому, что здесь было немало и коммуналок, а к нищим воры обычно не залезают.
В прихожей женщина включила свет, отсюда двери вели в две комнаты и на кухню. Старинный дом, высокие потолки, в коридоре застекленные книжные секции, набитые журналами и книгами. Ее покойный муж преподавал философию в Высшей партийной школе до самого ее закрытия. После капитального ремонта дома получил здесь двухкомнатную квартиру. Погиб муж в октябре 1993 года. Став безработным, он не пошел к знакомым партийцам в банк или коммерческие структуры, а стал деятельно заниматься политикой. Когда в Москве разразился политический кризис, он с единомышленниками поехал защищать Белый дом. Пуля снайпера, засевшего где-то на крыше, угодила Игорю Владимировичу прямо в глаз. Когда Кристина получила из одного из столичных моргов его тело, то при одном взгляде на изуродованное лицо мужа ей стало дурно. Похоронили его на Волховском кладбище. Игорь Владимирович был в ВПШ самым молодым доктором философских наук. С тех пор Кристина Евгеньевна Васильева жила одна в квартире. По образованию она инженер-электронщик и вот уже пятый год работает программистом в НПО «Аист». Их цех выпускает сыро- и маслодельные мини-заводы. Генеральный директор Иванов оснастил предприятие самой современной техникой. Кристина Евгеньевна считалась одной из лучших программисток, играючи работала на самых сложных зарубежных компьютерах. Тоска по убитому мужу уже стала притупляться, при высокой зарплате жила она безбедно, даже могла модно одеваться, и если бы не хитроумный бандитский капкан, в который она попала, можно было бы более-менее нормально жить в этом свихнувшемся мире…
Кристина вздрогнула, услышав нетерпеливое лязганье дверной цепочки, на которую она всегда теперь запирала дверь изнутри. В неширокую щель она увидела недовольную физиономию Михаила Хруща. Этот здоровенный бугай мог бы запросто вырвать цепочку из паза, что уже и грозил сделать.
— Говорил, не закрывайся на цепочку! — бурчал он, входя в прихожую. — Сорву к черту, если еще раз накинешь ее…
— Я не знала, что ты сегодня придешь, — тусклым голосом произнесла Кристина.
— Но уж знать-то, что для нас не существует запоров, ты бы должна, красотка! — ухмыльнулся Хрущ, пожирая ее плотоядным взглядом. Ключи от квартиры у него были. Протянув длинную лапу, он слегка помял ее упругую грудь нерожавшей женщины.
— Я не люблю этого, — дернулась в сторону Кристина.
— Для меня этого слова, красотка, не существует. Люблю — не люблю! Это только в кино. Я свое всегда получаю, разве не так?
Как ей хотелось ударить маленьким кулачком в эту широкую наглую рожу или хотя бы плюнуть, но она отлично знала, что не успеет ничего сделать, как отлетит на другой конец коридора. У него позавидуешь какая реакция, мастер спорта по боксу в полутяжелом весе. Не раз этим хвастался. Говорил, что кулаком может убить человека. А раньше говорили — кулаком быка с ног свалит…
Целый месяц живет в полной безысходности и страхе Кристина Евгеньевна. Даже с ближайшей подругой не поделилась, что с ней произошло месяц назад…
— Сначала поедим, а потом… — он снова поглядел на нее маслеными глазами.
— Потом не будет, — отрывисто произнесла она, пытаясь скрыть отвращение к этому типу. — У меня эти… дела начались.
Он, помрачнев, выругался:
— А я весь день о тебе, сучке, думал.
— Не называй меня так, — проходя мимо него в кухню, сказала она. — Меня так никто не называет.
— Мне насрать на твоих «никто»! — буркнул он, идя сзади и прихватывая пальцами женщину за выпуклый зад. — Может, сходишь в ванну и трахнемся?
— И тебе не противно? — не оглядываясь, сказала она.
— Хорошего, конечно, мало, — согласился Хрущ. — Ладно, похаваем, потом побазланим… Есть дело.
Кристина достала из высокого импортного холодильника две банки пива, сыр, колбасу, включила электрический кипятильник. Миша Хрущ по-хозяйски уселся на белую табуретку у окна с капроновой занавеской, ноги его в огромных кроссовках вытянулись на покрытом линолеумом полу.
— Ну что твой шеф — икру мечет? — отколупнув ногтем язычок на пивной банке, спросил неумный гость. — Небось в свою контору мусоров нагнал с десяток?
— Я не считала.
— А надо было бы, — сказал он.
— Послушай, Миша, — другим, жалобным голосом заговорила Кристина. — Ты же обещал, что вы оставите меня в покое, как только я сделаю то о чем вы просили… А ты заявляешься ко мне, когда вздумается. И у других, наверное, есть ключи от моих замков?
— Твои запоры, Кристиночка, это — туфта. Любой опытный квартирный вор проникнет к тебе… А что касается дела… Мы же его не закончили? Вот когда твой шеф выложит нам «зелененьки», мы… — он жирно хохотнул. — Уволим тебя в запас! Хотя мне будет жаль расставаться с такой сексапильной бабой!
— Ты мне отвратителен! — помимо воли вырвалось у нее. И в то же мгновение от удара по лицу ее белокурая голова откинулась назад, а на щеке заалело пятно.
— Я же говорил тебе, е… сучка, что со мной так базланить нельзя! — рявкнул Хрущ. Угловато лицо его с губастым ртом стало еще отвратительнее. — Не играй с огнем, девочка! Я таких, как ты, двумя пальцами душил за три минуты. Или хочешь, чтобы я привел с собой еще парочку приятелей? На «хор» поставили? Устроим групповой секс? Охотников на такую кралю немало у нас найдется! Мы тебя разыграли в карты — досталась мне. Кое-кто стал возникать, мне пришлось им ряшки подправить. Так что все по закону, милашка! Радуйся, что я у тебя один, а то могли бы в очередь дрючить, а потом на свалку. У нас ойе-ей какие крутые мужики. А попалась бы в клыки к камерной вони? Или кавказским зверям?
Кристина уже корила себя за несдержанность. Побывав в лапах этих жестоких подонков, она и впрямь должна была Бога благодарить, что имеет дело с одним Хрущом. Он не бьет ее, не издевается в постели, а то, что груб и от него разит табаком и спиртным, что же делать? И хотя страшной жизнью жила она целый месяц, все же это жизнь. Бандиты могут ее в любой момент убить — в этом она не сомневалась. Вон по телевидению каждый день передают об убийствах и похищениях людей. Верила и в то, что сильный и свирепый боксер Хрущ, пока он с ней, не позволит своим приятелям и прикоснуться к ней. Может, он и не самый главный в этой шайке, но и не рядовой боевик, как они сами себя называют.
— Миша, Иванов не выложит вам, как ты говоришь, «зелененькие», — немного успокоившись, мягко произнесла Кристина. — Понимаешь он не такой человек… До вас уже пробовали к нему подкатиться рэкетиры, ничего же не вышло. Еще год назад. Иван Иванович сдал их в милицию. У него там связи с большими начальниками. А как он с вашими разделался? Двоих чуть ли не до смерти избили с помощником, а третий выпрыгнул в окно с третьего этажа и сломал ногу.
— Это ему даром не пройдет, — жестко усмехнулся Хрущ. — Если жив останется… — Миша вытянул руки и сжал огромные кулаки. — И важняк из милиции не поможет. Я из него все жилы вытяну, ремни нарежу со спины, скальп сниму у гада!
— Почему вы на него… наехали? — робко спросила Кристина, употребив услышанное от него же слово «наехали».
— Все нам платят — и живут, не кашляют, а этот деловик заартачился. И спесь с него мы собьем… И поможешь в этом нам ты, моя ласковая!
— Я? — запротестовала она. — Ради Бога, не надо!
Пока она пила кофе со сгущенкой, он высосал обе банки пива, подобрал с тарелок почти всю закуску. Сказал, что ему двадцать шесть лет, а выглядит на все тридцать. Надо отдать ему должное: Кристина ни разу не видела его сильно пьяным, даже когда он на ночь оставался. Пил только хороший марочный коньяк и водку «Абсолют», «Смирновскую». Случалось, приносил с собой целый короб с выпивкой и закуской. Раз даже выложил полукилограммовую банку красной икры. Кристина пила мало — только сухие вина, ликеры и очень хорошее пиво. Он это знал и иногда приносил «Амаретту», не ту, которую делают поляки по лицензии, а настоящую итальянскую — в красивой, как графин, желтой бутылке. Очевидно, Хрущ в деньгах не нуждался, да и не был жадным. Вот грубым — это да! Иногда Кристине казалось, что бандит не только хочет выглядеть в ее глазах жестоким, способным на все, даже на убийство. Он и не скрывал от нее, что на нем «висит» не один труп. При его бандитской профессии — это и неудивительно. И угрозы его в адрес генерального «Аиста» — не пустая болтовня. Но она-то тут при чем? На какую помощь с ее стороны он намекал?..
Как-то, подвыпив у нее и оставшись на ночь, Михаил Ломов разоткровенничался:
— Я был хорошим боксером, участвовал в республиканских соревнованиях, тренер сулил мне большое будущее. А потом что? Ты сейчас слышала у нас о матчах боксеров? И я не слышал. Команда наша распалась. И что же мне оставалось делать. Подыхать с голоду при всей этой дороговизне? Или стоять в метро с табличкой на груди: «Подайте, Христа ради, безработному мастеру спорта?» Ну и нашлись люди, которым я понадобился… в охране у одного богатого самца на «Мерседес», потом его пришили. Взял меня к себе бензиновый «король» в телохранители — и этого коллеги замочили. Если кого-либо захотят убрать, никакой телохранитель не спасет. Это у президента целая армия! И потом, какой телохранитель будет подставлять себя даже за большие деньги под нож или пулю? И я подался не к тем, кто защищается, а к тем, кто нападает. Здесь больше преимуществ. Эта работенка по мне! Нас, кто вне закона, боятся, уважают… Было несколько разборок, так наша «Банда три» верх взяла! — Он хохотнул. — Читала, как нашего брата теперь прославляют писатели? По телевизору показывают, интервью берут, а сроки даже за «сочельники» небольшие дают.
Кристина тогда не поняла, что такое «сочельники», но не стала уточнять, а бывший боксер продолжал:
— В стране теперь правят бал деньги. У кого бабки — у того и власть. Вопрос теперь стоит так: или ты в авторитете, или ты — никто! Пустое место. Я выбрал первое. Знаю крупных воров и бандитов, которые, как говорится, в большие люди выбились: не воруют, не убивают, а заправляют миллиардами, сидят в комитетах и администрациях, ходят в генеральных директорах… А всю грязную работу за них делаем мы — их шестерки. У меня талантов стать боссом нет, деньги делать не умею, а вот отбирать — это пожалуйста! Это мы могем! И твой дядя Ваня Иванов никуда не денется: выложит нам «зелененькие», если не захочет ба-альших неприятностей! Мы ведь не шутки шутим — не звоним в офисы, мол, бомбу подложили. После двух-трех предупреждений мочим из «макара» или взрываем…
— И ты мне все это рассказываешь? — содрогаясь от ужаса, спросила тогда его Кристина.
Поделиться книгой: