Зеркало Мерлина

Как странно, уже давно на нее смотрели люди, словно чего-то ожидая. Только пророчество Лугейда спасло дом Найрена от черного стыда. Бывали моменты, когда она готова была взять кинжал и вырезать из тела то, что посеяли в нем чужие силы.

Не легко было вспоминать золотое счастье сна, хотя Лугейд уверял ее, что был это вовсе не сон. Да она и сама чувствовала, что к ней приходил один из сыновей Бога.

Теперь она ощущала только боль, а между приступами страх, что боль станет еще сильней. Но, сжимая зубы, Бригитта молчала.

Если рожаешь сына Бога, нельзя кричать.

Тело ее снова напряглось. Рядом оказалась Юлия. Затем каким-то образом появился Лугейд. Его взгляд унес боль, Бригитта поплыла среди всплесков огня, которые вероятнее всего были звездами.

— Сын.

Юлия держала ребенка на чистом холсте.

— Сын.

Лугейд кивнул так, будто и не сомневался в этом.

— Его зовут Мирддин.

Юлия сердито взглянула на него.

— Имя сыну дает отец.

— Его зовут Мирддин.

Друид сунул палец в воду и коснулся им груди ребенка.

— Так назвал бы его отец.

Плечи Юлии опустились.

— Ты говоришь о Повелителях Неба, — произнесла она. — Ты спас мою леди от позора. Но все же никто в замке не поверил полностью. Его будут называть «сын нечеловека» и рассказывать всякую чепуху. Имя его будет окружено сплетнями.

— Недолго.

Лугейд покачал головой.

— Он первый из нашего племени породнился с богом. Благодаря ему к нам вернутся прежние дни. Рассказы о прошлом — не только сказки бардов, предназначенные для развлечения. В них скрывается истина. Присматривай получше за ребенком и своей госпожой.

Он без интереса взглянул на Бригитту, как будто говорил выполняя чью-то волю. Женщина эта больше не интересовала его.

Юлия недовольно отмахнулась и занялась ребенком, который не плакал, а лежал спокойно, глядя на нее.

В эти первые мгновения после прихода он, казалось, смотрел на мир более осмысленно, чем можно было ожидать от новорожденного. Нянька, заметив странную уверенность в проявлении чувств ребенка, сделала магический знак, прежде чем взять его на руки.

Бригитта тяжело спала.

Юлия правильно определила отношение к Мирддину окружающих, когда он был младенцем. Он действительно был «сыном нечеловека». Поскольку вождь поверил — по крайней мере внешне — словам Лугейда, что его дочь зачала от Повелителя Неба, никто вслух не опровергал это. Но относились к мальчишке иначе, чем к его сверстникам.

В первые годы он был странно медлителен и туповат. Женщины считали, что это связано с загадкой его зачатия. Ходить мальчик начал поздно. Если бы не Юлия, он был бы совсем заброшенным и, скорее всего умер бы еще в детстве. Через шесть месяцев после его рождения Бригитта вышла замуж за овдовевшего вождя клана, настолько древнего, что он мог быть ее отцом. Она покинула крепость Найрена. И сын остался без матери.

Бригитта легко перенесла расставание с сыном. Родив ребенка, она как бы очнулась от обморока, в который, как она была уверена, ее погрузил Лугейд. Мать не испытывала к сыну нежности. Ее место занял Лугейд, а Юлия заботилась о физическом развитии ребенка. В этом Мирддин больше всего нуждался. И именно Юлия яростно защищала его, когда вслух обсуждали недостатки мальчишки. А когда ее собственная вера в способности ребенка слабела, она обращалась к Лугейду.

— Не волнуйся, — говорил Лугейд.

Старик брал мальчика на колени и закрывал глаза рукой.

— Он живет в другом времени, своем собственном. Вот увидишь, он заговорит сразу и пойдет прямо, а не будет ползать, как звереныш. Он многое унаследовал от другого мира, поэтому его нельзя мерить нашими мерками.

Юлия некоторое время сидела молча, переводя взгляд с друида на ребенка и обратно.

— Иногда мне кажется, — призналась как-то она, — что ты придумал эту сказку, чтобы спасти мою госпожу от позора. Но потом я поняла, что это не так. Ты сам веришь в свои слова. Почему?

Он перевел взгляд с ребенка на нее.

— Ты спрашиваешь почему, женщина? Потому что в ночь его зачатия я ощутил приближение Силы. Мы ее давно утратили.

Он с сожалением покачал головой.

— Мы утратили знания, которые позволяли людям бросать вызов звездам. Мы пережевываем обрывки легенд и не знаем, что в них первоначальная правда, а что — позднейшие выдумки. Но осталась тайна, и знающий человек может ощутить присутствие Силы. Этот «сын нечеловека» будет велик, он сможет возводить королей на престол и свергать их. Но не для этого он послан сюда. Он, кроме всего, первооткрыватель, и когда достигнет полной власти этот полубог, он заговорит на Высоком языке, и мы увидим начало нового мира.

Звучавшая в его голосе страсть испугала Юлию. Она взяла мальчика у Лугейда и странно посмотрела на него. Она знала, что друид верит в свои слова и сама верила им. С этого момента женщина следила за каждым движением Мирддина, ожидая увидеть необычное, хотя заранее не знала, как оно может проявиться.

Мирддин сделал первый шаг года в четыре, как предсказывал Лугейд, и сразу пошел уверенно, не ползая, не держась за что-либо, как другие дети.

Месяц спустя он заговорил, и слова его звучали четко, как у взрослого.

Его не тянуло к ровесникам, он не проявлял интереса к оружию, не слушал воинов, рассказывающих о битвах. Он всегда сопровождал друида. И все поняли, что Мирддин станет бардом или будет изучать законы и родословные кланов. В одно из своих редких посещений дома Найрен тоже пришел к такому выводу.

К этому времени вождь сделал свой выбор.

Он решил присоединиться к Амброзиусу. Его противником был Высокий Король, предавший свой народ. Он воевал с саксонцами, которых король пригласил, как союзников, но фактически полностью подчинился им. Воины часто покидали горную крепость, оставляя лишь небольшой отряд для защиты, а женщины и дети работали на полях и пасли стада овец — главное богатство клана.

В клане не хватало работников, и в пять лет Мирддин начал пасти скот. Тогда-то он и нашел пещеру. Ему пришлось искать новые пастбища, потому что стада, которые пасли старшие ребята, кочевали в долинах. Он искал их высоко в горах. Однажды пропала овца, и он взобрался еще выше.

Как во сне брел он среди скал, уже позабыв об овце. Неожиданно что-то заставило его свернуть в ущелье. Обвал, обнаживший вход в пещеру, произошел недавно, и Мирддин увидел расщелину. Неведомая сила тянула мальчика к ней.

Он протиснулся сквозь щель и оказался в широком проходе. Впереди почти ничего не было видно: свет падал сзади, сквозь щель, через которую он сюда проник. Мальчик не испугался, наоборот, его охватило странно растущее возбуждение, как будто впереди лежало что-то удивительное, предназначенное лишь для него одного.

Он бесстрашно двинулся во тьму, горя нетерпением узнать, что же там впереди.

Чем дальше он шел, тем ярче разгоралось сияние, охватывающее пространство на три-четыре шага, как будто он был окутан светящимся плащом. Это не показалось ему странным. Наоборот — он воспринимал окружающее, как давно знакомое, но забытое.

Он слышал, что рассказывали о нем, о его отце — Повелителе Неба. А от Лугейда он узнал, что в далекие-далекие времена жители неба часто опускались на Землю, и женщины Земли рожали им сыновей и дочерей.

Эти сыновья и дочери обладали талантами, которых не было у других жителей Земли, но когда Повелители Неба перестали появляться, стали исчезать и яркие личности. Потомки небесных жителей смешивались с землянами и утрачивали чистоту крови. Сейчас мало кто верил в них, и Лугейд предупредил Мирддина, что он должен хранить свои чувства в тайне, пока делами не сумеет подтвердить свое интеллектуальное наследство. Лугейд сказал также, что если мальчик сам не сумеет познать науку древности, он будет беспомощен, потому что на Земле давно нет учителей и сохранилась лишь слабая тень прошлых знаний.

Часть души Мирддина, унаследованная от Бригитты, съежилась. Она была одинока, испуганна и неспособна вступить в контакт с окружающим миром. Мальчик часто думал о том, что случится с ним, если он не сумеет открыть то, что ему напророчено. Даже Лугейд был здесь бессилен. Он сказал, что учителя, которые могли бы научить Мирддина, давно мертвы, а от их знаний сохранились лишь обрывки в памяти таких, как, например, сам друид. Но жрец пообещал, что когда придет время, он все свои знания передаст ему, своему приемному сыну.

Сияние, сопровождающее мальчика, становилось сильнее. Теперь Мирддин видел, что свет исходит от стен. Потрогав одну из них, он почувствовал, что скала вибрирует. Мальчик прижался ухом к камню и услышал биение, похожее на удары огромного бубна.

В его сознании ожили сказки о чудовищах, живущих в глубоких пещерах, и он остановился в нерешительности. Но возбуждение погнало его дальше. И вот он оказался в обширном зале, залитом ярким светом. Мирддин отшатнулся, закрыв глаза руками, ослепленный блеском. Вибрация стен усилилась. Появился гул, который медленно нарастал.

— Не бойся.

Мирддин вдруг понял, что уже давка слышит этот голос, и впервые в жизни почувствовал настоящий ужас.

Он боролся со страхом, однако не мог заставить себя оторвать рук от глаз и посмотреть на того, кто говорит. Страх исчез так же внезапно, как и появился. Конечно, ни привидение, ни огнедышащий дракон не станет говорить человеческим голосом.

— Не бойся! — послышались те же слова.

Мальчик глубоко вздохнул и, собрав все свое мужество, опустил руки.

То, что он увидел, было настолько чуждо его опыту, что удавление победило остатки страха. В пещере не оказалось ни чешуйчатых чудовищ, ни злобных тварей.

Яркий свет озарил полированные прямоугольники и цилиндры, которые не имели названий.

Он ощутил присутствие какой-то жизни, хотя это не была жизнь плоти, это было нечто иное.

Огромную пещеру наполняли различные предметы. На поверхности некоторых из них вспыхивали разноцветные огоньки.

Другие оставались темными, но во всех теплилась чужая жизнь.

Мирддин по-прежнему не видел, кто говорил с ним. Он все еще не решался углубиться в зал и стоял около входа. Но облизав пересохшие губы, все-таки произнес, и голос его звонко прозвучал в огромном помещении.

— Кто ты? Я тебя не боюсь.

Это было только наполовину неправдой, потому что с каждым мгновением страх проходил, побежденный очарованием необычности.

Он ожидал, что кто-нибудь выйдет ему навстречу, выступит из-за блока или колонны. Но время шло, а никто не появлялся.

Мирддин снова заговорил, слегка разочарованный оказанным ему приемом.

— Я Мирддин из клана Найрена.

Он сделал два шага в глубь пещеры.

— А ты кто?

По-прежнему вспыхивали и гасли огоньки, не прекращалось гудение. Но ответа не было.

Тут Мирддин увидел в дальнем конце прохода, образованного двумя рядами блоков и цилиндров, какое-то сияние, соединявшее два блока и образующее сплошную стену. Как только он обнаружил это странное явление, сияние померкло, и он увидел какую-то фигуру такого же роста, как он сам.

Желая рассмотреть незнакомца, Мирддин двинулся вперед, не обращая внимания на незнакомые предметы, всматриваясь лишь в фигуру на сверкающей поверхности. Он никогда раньше не видел такого яркого и четкого отражения, потому что зеркалами в доме клана служили либо маленькие бронзовые пластинки размером с ладонь, либо искажающая поверхность полированных щитов.

Здесь было все совсем по-другому, и только вытянув руку, он понял, что тот мальчик не кто иной, как он сам, отраженный в зеркале. Вначале его заинтересовала только новизна увиденного.

Темные волосы, сегодня утром так аккуратно расчесанные Юлией, теперь спутанные, лежали на плечах, в них желтели листья от кустов, сквозь которые он пробирался. Коричневое лицо и густые черные брови, сросшиеся на переносное, изумительно зеленые глаза из пространства, находящегося по ту сторону стекла.

Одежда была порвана и испачкана, длинные брюки заправлены за голенища сапог.

На груди было единственное украшение — коготь орла на красной нити. На подбородке засохла глина, щека была исцарапана.

Мальчик был одет не так уж роскошно, внук вождя мог носить одежду и поярче. Но зато в кожаных ножнах висел на поясе замечательный нож. И это говорило, что мальчик из богатой семьи и древнего рода.

Мирддин тряхнул головой, отбрасывая назад волосы. Он решил, что здесь нужно выглядеть достойно.

— Мы тебя ждали, Мерлин, — снова и без всякого предупреждения прозвучал голос.

Мерлин? Они — те, кто здесь скрывается, хотят называть его так. Мирддин снова почувствовал страх. А что, если они ждут другого и сейчас обнаружат свою ошибку? Он глубоко вздохнул и упрямо посмотрел в Зеркало. Собственное отражение почему-то внушило ему уверенность.

— Вы ошибаетесь.

Он заставил себя говорить громко.

— Я Мирддин из дома Найрена.

Он ждал наказания. Сейчас его выбросят из пещеры, как травинку из волос, а ему почему-то хотелось остаться здесь и узнать, что это за место, кто с ним разговаривает, называя этим странным именем.

— Ты Мерлин, — уверенно заявил голос, — и для тебя подготовлено все это. Отдохни, сын, а потом узнаешь, кто ты на самом деле., и начнешь познавать древние науки.

Из правого блока выдвинулась планка. Мирддин осторожно ощупал ее. Она была достаточно широкой и казалась прочной. Его вес она выдержит. К тому же, он решил, что не стоит спорить с этим голосом, слишком уверенно и властно он звучал.

Мирддин осторожно уселся перед Зеркалом.

Хотя сидение было твердым, оно слегка подалось под его весом. Сидеть стало еще удобнее. Отражение в Зеркале исчезло. До того, как Мирддин успел встревожиться, там появилось другое изображение. И начался первый урок.

Вначале Мирддину строго запретили с кем-либо делиться впечатлениями о своем странном приключении. Даже Лугейд, единственный во всем клане, кто мог бы его понять, ничего не должен знать.

Но запрета на мысли и воспоминания не было. Узнанное в Зеркале так его возбуждало, что в доме клана он ходил, как в тумане.

Лугейд, который мог бы, глядя на мальчика, догадаться, что происходит что-то странное, в это время отсутствовал. Он служил посыльным между Найреном и другими вождями и маленькими королями. В эти дни он пытался сколотить союз, способный противостоять Крылатым Шлемам и сторонникам предателя Вортигена. Ему постоянно приходилось отправлять отряды в разные концы на беспокойные границы.

Мирддин мог легко ускользать из замка и, опустившись в пещеру, проводить долгие часы перед Зеркалом.

Вначале он не понимал многого из того, что ему показывали. Опыт ребенка был слишком мал. Но изображения в Зеркале, хотя и не повторяющиеся, снова и снова сообщали ему факты, пока они не стали частью сознания мальчика, как ежедневные события жизни, знакомые ему с рождения.

Мирддин понемногу стал применять изученное на практике. Он обнаружил, что сведения, сообщенные Зеркалом, имеют практическое значение. Ребенок мог влиять на ребят, достаточно выросших, чтобы владеть оружием. Он очень рано понял, что кроме него никто не может увидеть расщелину, ведущую в пещеру, хотя ничего не знал об искажающих полях.

Благодаря этому свойству он научился исчезать, одновременно внушив своим товарищам, что он охотится с ними или пасет с ними овец. Они видели его рядом, хотя он давно уже стоял перед Зеркалом.

Ему не терпелось использовать свои знания. Вместе с тем действовали определенные ограничения. Например, он дважды пытался убедить Юлию увидеть несуществующее и оба раза пришлось отказываться от попытки открыть ей тайну.

Так он узнал, что его способность предназначена не для развлечений.

Новости медленно доходили до горной крепости. Лугейд не возвращался. Стало известно, что он направился в далекое путешествие к Месту Силы. Мирддин тосковал по нему, он надеялся поделиться с друидом своими удивительными открытиями, понимая, что только старый Лугейд, владевший обрывками древних знаний, сумеет его понять.

Вскоре после известия о дальнем походе Лугейда дошли слухи более тревожные. Печальные новости сообщили раненые солдаты, вернувшиеся домой. Многие из них еле держались в седлах. Отряд Найрена в одном из походов предали, половина бойцов вместе с вождем погибли. Оставшиеся в живых чудом добрались до крепости, пробиваясь сквозь непогоду. Клан замер в ожидании нападения.