Русская тройка (сборник)

России необходимо определиться. Это как раз та ситуация, когда государству следует «власть употребить», но чтобы «власть употреблять», нужно иметь ясное представление о том, куда мы стремимся. И если мы будем смотреть в сторону Америки и считать, что стремимся мы именно туда, то у нас не останется шанса куда-то действительно прийти. Единственный шанс, который у нас есть, – это осознать собственную самость.

Вообще не нужно ни за кем гоняться. Всегда надо помнить, что во все времена и у всех народов существовали рядом соседи, которые казались могущественнее и тоньше. Но при этом евреи, скажем, никогда не гонялись ни за Вавилоном, ни за арабами. И важно понимать, что большое – не значит правое, а неуспешный сегодня не значит успешный завтра. И осознать, что необходимо выбирать свой путь и не пытаться втиснуться в прокрустовы рамки чужеродных форм. Со стороны проявления различных видов государственного устройства могут выглядеть очень похожими друг на друга – но точно так же и люди, если смотреть на них издалека, кажутся одинаковыми, в то же время никому не придет в голову сказать, что они и в самом деле одинаковы. В зависимости от степени приближения и уровня рассмотрения мы начинаем замечать различия и выделять среди людей немцев и китайцев, мужчин и женщин, христиан и мусульман. Аналогично, при самом общем подходе мы можем сказать, что все демократии едины, но стоит только начать углубляться, как мы увидим отличия американской модели от французской, английской от итальянской, индийской от филиппинской. При этом важно, что каждая из этих стран не прекращает быть особой, со своей отдельной историей.

То же самое касается и России. У нее попросту нет возможности оглядываться на кого-либо. Впитывая все лучшее, Россия перемалывает это в себе, и в конечном итоге рецепт французского повара Оливье превращается в русский салатик «столичный», который от этого не становится менее вкусным – просто он сделан из наших продуктов, выросших на нашей земле. И наша государственная система, при всей своей внешней похожести на системы, существующие в других странах, все равно останется навсегда пронизанной нашими представлениями, нашими ощущениями и нашей конкретикой воплощения. Всегда будет Салтыков-Щедрин и всегда будет царь-плотник. Всегда будет страстное желание построить лучшее в мире и огорчение от недопонимания и тупости исполнителей. Но огорчение непозволительно, если оно переходит в уныние. Оно должно быть использовано для улучшения. Необходимо создать систему, при которой верхи слышат, что происходит в стране, чтобы иметь возможность корректировать функции.

Конечно, самое важное при этом – продолжать держать направление на путеводную звезду. А эта путеводная звезда, бесспорно, России светит. И она является в первую очередь звездой высокой морали, то есть понимания, что такое справедливость. Для нас это понимание базируется на христианских ценностях. Поэтому строительство государства в России в конечном итоге должно привести к тому, что у талантливых людей появится возможность пробиваться на самый верх, что в стране исчезнут брошенные дети и несчастные старики: у пожилых людей будет счастливая старость, а дети, даже если у них возникнет проблема с родителями, найдут себе новые семьи, которые дадут им нормальное воспитание. Конечно, я описываю сейчас некое идеальное устройство, но, тем не менее, я уверен, что оно достижимо. Всего лишь нужно начать относиться к людям, живущим вокруг нас, не только как к согражданам, а как к единомышленникам, как к друзьям, объединенным общей целью, общей задачей, общей верой и общей историей. Этот путь обретения взаимного доверия сложен, но необходим, и двигаться по нему необходимо и сверху, и снизу. Необходимо показывать пример – как властями предержащими, так и людьми, формально к власти не относящимися. В конце концов, идеалистические социальные модели всегда привлекали русских – ведь именно в России родились выдающиеся философские идеи государственного устройства. Вот с воплощением, как правило, возникали проблемы.

Кризис экономики или кризис общества?

XX век принес нашей стране колоссальные испытания, которые во многом являлись результатом взаимного усиления влияния ряда факторов.

Казалось, что мощи фашистской Германии наша страна ничего не сможет противопоставить, – ведь кроме индустриального и военного блоков был задействован колоссальный идеологический ресурс. Работа велась по самым разнообразным направлениям – как по линии разжигания национальной вражды, что в конечном итоге и привело к созданию очень существенных и по численности, и по боеспособности этнических военных подразделений из числа народов, проживавших на территории СССР, так и по линии классовой агитации, с поиском обиженных советской властью и демонстративным уничтожением обидчиков, к которым относили коммунистов, комиссаров и евреев. И здесь нельзя не отметить определенные успехи захватчиков: все-таки РОА действовала и не была малочисленной. Да и местная власть, как и полицейский корпус, в оккупированных деревнях и городах набиралась из местных жителей.

Казалось бы, при том что за недолгий период советской власти обиженными оказались миллионы граждан, будет довольно легко взорвать большевистскую империю изнутри. Тем не менее мощной и поначалу неумолимо побеждавшей машине, подмявшей под себя всю европейскую цивилизацию, причем не только в политико-военно-экономическом, но и в идеологическом плане, не удалось совратить достаточное количество наших сограждан, чтобы стереть Россию с лица земли. Думаю, что великую победу нашего народа, как и понесенные им тяжелейшие потери, невозможно объяснить только материальными факторами. Вероятность того, что Россия навсегда прекратит свое существование, была крайне высока, но тогда заявленных целей добиться не удалось.

Тем удивительнее выглядит глобальное стратегическое поражение, которое потерпела наша страна в конце XX века, тем более что произошло оно без участия армий захватчиков. Пожалуй, ни разу за всю свою историю Россия не получала столь тяжкого удара, последствия которого пришлось бы переживать так долго.

Наверняка многие помнят виденную на уроках истории карту наступления немецких войск на красную республику в 1917–1918 годах. Ситуация была еще страшнее, однако стране удалось восстановиться за короткий период времени. А вот сейчас исторические перспективы восстановления неочевидны.

Даже большевистское правительство, отпустившее Прибалтику и Финляндию и потерявшее в результате военной авантюры Польшу, не нанесло стране такого ущерба, как смута Горбачева – Ельцина, причем роль Ельцина в этой смуте, бесспорно, более значима. Судите сами. От 240 миллионов до 130, от 15 республик к одной. Потеря многовековых территориальных завоеваний наших предков, отданных в никуда, бездарно, безвольно. Деградация экономики, науки, образования, культуры, нравственности. Утрата суверенитета во внешней политике на весь период 90-х годов. Гражданская война на своей территории. Постыдное уничтожение Грозного и превращение Кавказа в арену военных действий с последующим подписанием позорного Хасавюртовского мира.

Сложно поверить, что катастрофа подобного масштаба возможна без наличия внешнего плана и неких тайных рычагов, управляющих процессом. Однако следует признать, что произошедшее является результатом тенденции последних 50 лет, и уж конечно, никакому плану Даллеса, тем более что это очевидная фальшивка, это было бы не под силу. Просто, как это зачастую бывает, совпали разнообразные факторы, а бездарность и подлость правителей, неспособных сохранять и приумножать богатства своей страны в связи с отсутствием необходимых для этого моральных и профессиональных качеств, многократно усилили их действие. Вот так давняя борьба с Россией, в течение столетий не затихавшая ни на мгновение, дала свои результаты.

Особенно дико и обидно это осознавать, если вспомнить, что с аналогичным искусом гораздо успешнее боролись правители, по крови и воспитанию гораздо менее русские, чем Ельцин, но в отличие от него осознающие гигантскую ответственность перед историей за великую империю. Единственный раз в душе этого разрушителя проснулось нечто, напоминающее раскаяние, – в момент, когда он покидал Кремль. Ельцин тогда сказал Владимиру Путину: «Берегите Россию». Однако он не добавил фразу, которую должен был произнести: «Так как я не смог».

Внешние факторы в виде вторжений или торговых блокад по своей природе всегда очевидны, и борьба с ними хоть и не проста, зато понятна. Гораздо сложнее распознать опасность в тихих речах и красивых обертках. И тем не менее наши правители с этим справлялись, не поддавались на предлагаемые им из века в век обманки западной цивилизации. В целом, если не брать в расчет краткосрочные заболевания и увлечения, никто не позволил себе отказаться от заветов собирателей земли русской, – хотя и давление, и искушения были колоссальными. И если в случае с русскими князьями все еще можно списать на инерционность мышления и традиционное воспитание, то этот довод никак нельзя применить к правителям из дома Романовых.

Конечно, роль Петра I в истории русской церкви сложно считать положительной, но даже этот поклонник всего заморского не позволил себе открыто отказаться от православия и принять иную веру.

Рожденная в католичестве девочка из захудалого немецкого княжества приняла православие и, став русской императрицей Екатериной II, не позволила ни себе, ни двору заразиться смутой.

При Павле I обожание всего чужеземного было чрезмерным. Была введена тупая прусская система, армия и двор стонали, – однако православие Павел не тронул, хотя в том, что касается его отношения к церкви, не может быть никаких иллюзий.

Его сын, Александр I, мог на примере своей семьи убедиться в сложной природе западных послов. Напомню, что Александр знал о готовившемся заговоре, целью которого было убийство его отца, но промолчал. Политическая подоплека была проста: англичане не могли допустить сближения России и Франции, что автоматически означало падение влияния Великобритании, и не остановились перед прямым заговором – говоря современным языком, вмешались во внутренние дела независимой страны. Тем не менее Александр расплатился за возведение на престол, не выполнив условия договоренности с Францией в части соблюдения торговой блокады Англии, что и послужило для Наполеона формальным поводом к началу военных действий против нашей родины в 1812 году.

Цель была достигнута: две мощнейшие на тот момент европейские державы сошлись в смертельной схватке, а результатами воспользовались англичане. Значительно позже они сумели унизить Россию Крымской кампанией, повлекшей за собой самоубийство (как утверждают некоторые историки) Николая I.

Да и постоянные локальные конфликты в «мягком азиатском подбрюшье» и на Кавказе не обходились без участия то английских, то французских советников – Россия никогда не давала им покоя. Но ни заговоры, ни убийства, ни вооруженная агрессия и дипломатические сговоры не помогли западной мысли преодолеть языковой и культурный барьер и разъесть Россию изнутри.

Уже и аристократия практически перестала быть русской – и этнически, и культурно; и мода на все западное процветает с петровских времен; и костюмы сменили; и церковь отделена от государства и ослаблена расколом, а все равно – чуть появится внешняя угроза, как слетает с людей налет неметчины и бьется русский дух за правое дело. А вот стоило России ошибиться в целях или поддаться корысти, то и результат плачевный, и стыд на весь мир, и внутри страны смута, лжецари, горе-пророки и крестьянские восстания.

К сожалению, ответ лежит на поверхности. В разложении аристократического слоя нет никакого смысла, ибо он не воздействует на психологическую основу – остов народа, не является, если угодно, ментальнообразующим. Поэтому любая петровская прихоть по большому счету оставалась ветром, гуляющим по верхушкам деревьев, но никак не затрагивающим густой кустарник. Все что угодно могло твориться при дворе Иоанна Грозного или Петра Великого, Екатерины II или Павла I. Можно сгонять ряженых плясать на ассамблеях или отправлять под лед новобрачную на санях с лихой тройкой, кромсать бороды боярам или заставлять всех гвардейцев носить букли, рубить головы стрельцам или вздергивать на виселицы распалившихся аристократишек, решивших присягнуть Константину и жене его Конституции, развлекаться с сонмом любовников в Зимнем или гулять в простом платье по Голландии, заглядывая в окна второго этажа, ибо рост велик, хоть и в плечах император узок, – все одно. Барская прихоть, не народного ума дело, на жизнь повседневную никак не влияет. Как говорится в народе – с жиру бесятся. По своему укладу и природе как была аристократия пришлой, так и осталась. Конечно, любит Россию, пытается ее понять и даже вынужденно по деревням ездит, но платочек с французскими духами брезгливо держит у носа и все норовит поскорее из этого ужаса выбраться. Я сейчас, конечно, упрощаю, но не так уж сильно. Достаточно, чтобы осознать, почему практически любая болезнь или увлечение аристократии проходит незаметно для народа. Баре и так все время бесятся – не тем, так этим, а на аппетиты их игры не влияют, и кушать им хочется исправно. А значит, гнет не ослабевает, и оброк по-прежнему будут собирать железной рукой в любой исторически приемлемой форме, будь то дань, барщина или налоги. Конечно, не всегда в верхах гуляет только ветер. Бывает, что приходит и ураган, и тогда вся жизнь народа меняется. Такого рода потрясений в истории России было немного, но их влияние на всю мировую историю колоссально, хотя поначалу произошедшее и казалось тем же европейцам далеким провинциальным анекдотом.

Теперь уже стало окончательно ясно, что к концу XX века в нашей стране создан совершенно уникальный новый строй. Углубимся немного в историю. Описывать в подробностях ситуацию 1991, 1993, 1996 годов, думаю, не стоит – в конце концов, все это прекрасно помнят. Итак, с какого-то момента реальная власть оказалась в руках олигархов. Именно эти люди управляли и страной, и несчастным, слабым, вечно пьяным Ельциным. Непонятно, как мы с вами пережили эти годы колоссального унижения. Страна чудом держалась на грани развала, государства фактически не было. И затем абсолютно случайно, по чьей-то ошибке, по недосмотру, к власти приходит Путин. Я говорил на эту тему со многими людьми в кремлевских структурах – никто даже не мог вспомнить, как Путин появился, до сих пор существуют разные версии. Неизвестно, кому первому пришла в голову идея выдвинуть его на президентский пост – я задавал этот вопрос и Березовскому, и Волошину, но и они не могли вспомнить. Путин как-то неожиданно показался всем очень подходящим, удобным кандидатом. Но – не угадали.

Будучи в системе, Путин прекрасно видел, как работает сложившийся механизм власти, и чтобы суметь с этим механизмом побороться, стал перехватывать потоки и расставлять на ключевые посты своих друзей – тех, которых он хорошо знал и понимал и которых считал честными людьми. Многие из них, разумеется, прошли школу КГБ, которую когда-то прошел и он.

А дальше началась цепная реакция: все эти энергичные ребята – полковники, генералы, майоры – тоже стали устраивать на посты рангом ниже своих людей, те, в свою очередь, укомплектовали надежными знакомыми следующий уровень, и в скором времени эта матрица оказалась развернута по всей стране.

Неожиданно ФСБ стало больше, чем ФСБ, а работа в питерской мэрии – больше, чем работа в питерской мэрии. Стало важно быть знакомым кого-то из знакомых. Эти «знакомые» как-то моментально расселись всюду и постепенно проникли во все бизнесы, стали в той или иной степени связаны с любой ветвью власти и с любой копейкой, проходящей по стране. И оказалось, что им все сильнее и сильнее не хватает денег – они захотели владеть всем. Государство начало разрастаться и заменять собою олигархов, был построен новый вид опричнины – опричнина друзей и чекистов. При этом они забыли, в чем суть их деятельности, для кого и для чего они работают, и перестали видеть людей. Людей заслонили финансовые потоки, строчки в бюджете и абстрактное увеличение зарплат, а новые опричники отныне просто наслаждались жизнью и де-факто ею владели. Они объединялись в группы и расторгали союзы, прорастали друг в друга, их интересы то соприкасались, то входили в конфликт, одни друзья Путина начинали воевать с другими друзьями Путина, и в какой-то момент времени ситуация вышла из-под контроля. Как мне всегда казалось, идея Путина остаться хотя бы премьер-министром была связана с тем, что если бы он ушел совсем и оставил Медведева одного, недолго бы тот пробыл президентом. Война между кланами друзей Путина обострилась до крайности и могла дойти до таких форм, что страну попросту разорвало бы на части.

И еще один гигантский минус кланового подхода заключается в том, что мы полностью потеряли ту прослойку профессионалов, из которой и черпаются кадры для государственной работы. Хорош или плох был Советский Союз, но система выращивания профессионалов работала там очень четко. Человек учился в институте, потом, если у него были способности, он оказывался на общественной работе, где его тоже постоянно учили. Не буду сейчас вновь обсуждать идеологическую составляющую – я ненавижу идеи марксизма-ленинизма в том виде, в каком они воплотились в нашей стране, хотя сама по себе коммунистическая парадигма довольно привлекательна. Однако сегодняшняя бездуховность и безнравственность – это еще большее зло, чем все недостатки социализма. Честно говоря, мне гораздо больше нравилось, когда люди восторгались Зоей Космодемьянской, чем современными пустышками. Так вот, сложившаяся у нас система – которая постоянно сосет деньги, которая, как раковая опухоль, воюет сама с собой и со всем окружением, – изо всех сил противится появлению в ней профессионалов. Потому что пришедший профессионал вдруг начинает задавать ненужные и неудобные вопросы, например: «А почему мы откатываем деньги этой компании?»

Эта система, боящаяся профессионалов, разрослась до самого верха. Время от времени и там случайно появляются грамотные, профессиональные и умные люди, такие как Герман Греф, который вытащил за собой целую команду молодых, талантливых ребят. Они работают и в правительстве, и в администрации президента, но их катастрофически мало, а вокруг море дилетантов. Причем, как я уже говорил, все финансисты привыкли считать деньги, но совершенно не видят за ними людей. Человек, который отвечает за медицину в стране, абсолютно ничего не понимает в медицине, зато отлично разбирается в цифрах. И как объяснить такому человеку, что больным нужны лекарства и операции, а не рубли и копейки? Как объяснить, что если больной вовремя не примет эти лекарства или не ляжет на операцию, он умрет, и никакие копейки и рубли тут не помогут? Нельзя организовать нормальную систему здравоохранения, если этим занимаются дилетанты, думающие только о деньгах, а не о людях, не о больных.

Когда мы уже наконец поймем, что мы просто сумасшедшие, раз платим нашей милиции и спецслужбам копейки и ждем, что туда пойдут работать честные люди? И сколько еще громких сообщений о медицинских ошибках должно появиться в СМИ, прежде чем мы признаемся себе, что это идиотизм – верить, что врачи могут работать за те гроши, которые им платит государство? Кто-нибудь хоть раз в жизни посмел задать эти вопросы? Такие люди были, и у них в жизни все хорошо, они могут задавать любые вопросы – правда, никто их не услышит. Власть не хочет слышать дурацкие вопросы. Если ты посмел задать неудобный вопрос власти, то ты не патриот.

Заметьте, с какой скоростью некогда великая армия превратилась в сборище голодных, никому не нужных офицеров. Ни квартир, ни обмундирования. И вдобавок ко всему в тот самый момент, когда и так невозможно устроиться на работу, государство массово увольняет милиционеров и военнослужащих. Оказывается, это делается для экономии бюджетных средств. Сейчас, когда многие компании, многие заводы сокращают рабочие места, когда тысячи людей оказываются выброшенными на улицу, когда неизбежен рост криминальной составляющей в нашей жизни, чиновники берут и разгоняют армию. Конечно, теоретически армия нуждается в реструктуризации, но я с ужасом думаю: а куда эти люди пойдут? Я боюсь, что хорошо обученные и умеющие воевать специалисты окажутся востребованы криминальными структурами, а не государством.

Вот такая экономичная военная реформа: уволить из армии молодых офицеров, чтобы не покупать им квартиры. До такого даже немецкие агенты перед Великой Отечественной войной не додумались. Возникает вопрос: кто управляет страной? А ведь, не дай бог, что случится – кто будет воевать? Шестидесятилетние пузатые генералы? Молодых-то офицеров всех выгнали. И это называется «реформа армии»? Мне в это, знаете ли, не верится. Ну, разумеется, если бы я был хозяином мебельного магазина, я бы тоже бился за антиквариат и выбросил всякий новодельный хлам. Но армия – не то же самое! К тому же пример Грузии нам четко и ясно показал: демонстрировать силу мы можем, а вот воевать – нет. Мы так радуемся, что победили «гигантскую» грузинскую армию, напоминающую по численности дублирующую команду тбилисского «Динамо», так гордимся собой, что хочется спросить: а чему мы так радуемся, чем гордимся? Тем, что чеченский батальон выполнил задачу, которую не смогла выполнить 58-я армия? А между тем вся страна делает вид, что все нормально.

У меня есть друзья, которые в Беслане «собирали пули», когда выносили детей из захваченного здания школы. У меня есть друзья, которые в той же Южной Осетии отработали как боги. У меня есть друзья, которые во время первой и второй чеченских войн проливали свою кровь. У них огромные зарплаты – примерно восемь тысяч рублей, и живут они в гигантских квартирах – размером с наградные коробочки от тех орденов и медалей, которые украшают их грудь. Разве это справедливо?

Когда сказали, что у нас расформируют Таманскую дивизию, я воспринял это как личную драму. То есть как это? Это больше, чем моя история, это общая память, память страны. Сложно представить существование России без Таманской или Кантемировской дивизий. Это, знаете ли, как Семеновский полк, Преображенский полк. Нельзя разбрасываться святыми понятиями. Потому что детей нужно воспитывать не на фильме «9-я рота», который неоднозначен, и не на фильме «Адмиралъ», а на реальном послужном списке великих имен.

Но мы не хотим слышать элементарных объяснений, продолжая и дальше упорствовать в своей тупости и все делать наоборот. Мы с удивительной настойчивостью снова и снова пытаемся пробить головой стену, говоря: «Нет, все не так!» Наше правительство похоже на бездарного доктора-недоучку, которому попался пациент в критическом состоянии, а он никак не может поставить диагноз и понять, чем болен этот несчастный человек, поэтому на всякий случай пытается обеспечить жизнеспособность всех органов – даст бог, организм поборет болезнь. Это, конечно, очень трогательный подход, но он не работает. И совсем не факт, что лечение, которое предлагают России наши чиновники, не окажется для нее ядом. А людей, которые могут посмотреть и сказать: «Стоп, здесь что-то не так. Где-то мы ошиблись», – у нас остро не хватает.

На самом деле системный кризис, начавшийся в 2008 году и вскорости охвативший весь мир, совершенно неправильно называют финансовым или экономическим, потому что к экономике он имеет примерно такое же отношение, как ошибки в расчетах к бубонной чуме, к оспе, к мировым войнам. Все-таки люди ведут себя крайне наивно, когда на полном серьезе заявляют: «Вот, мы осознали механизм мироздания. И теперь мы сделаем так, что кризисов в мире не будет!»

Ведь в чем причина кризиса? Казалось бы, люди стали такие умные. Вот у американцев был Алан Гринспен – потрясающе умный человек, глава Федеральной резервной системы. К тому же еще и вовремя ушел – а это вообще дорогого стоит. Кстати, Гринспен, наверное, единственный в мире политик, который ушел вовремя, и то потому что был уже старый, а может быть, потому что еврей. На самом деле очень важно четко осознавать эти временные границы, после которых обязательно надо уходить, иначе будет слишком жарко. А ведь далеко не всем это удается – у евреев иногда получается уловить момент, а многие другие сидят чуть дольше и оказываются бифштексами.

Так что же все-таки произошло? А произошла простая и страшная вещь: человечество сошло с ума – радостно, на полном серьезе возомнив себя равным Богу. Мы решили, что есть только конкретные земные проблемы: вот проблема экономики, вот проблема СПИДа, вот проблема войны… И нам вдруг захотелось повторить уже описанный в Библии давний, ветхозаветный опыт. Он не очень подробно изложен в первоисточнике – всего один коротенький абзац, – хотя есть большое количество литературы, поясняющей, о чем речь. Это опыт строительства Вавилонской башни. Первый диктатор Земли – Нимрод, сын Хуша, – был внуком Хама, от которого пошли эфиопы; того самого Хама, который смеялся над наготой отца и подвел себя и своего сына Ханаана под родительское проклятие. Строго говоря, каждый из диктаторов – Хамского рода, что и проявляется в их деяниях и в их манере общения. Нимрод был человеком страшной, нереальной силы. Он решил собрать все народы, говорившие тогда на одном языке, и построить башню. Из глины он лепил кирпичи, обжигал их и скреплял «земляной смолой», то есть битумом. И башня получилась столь грандиозной, что даже Господь спустился поинтересоваться – что же задумало человечество. А суть-то была не просто в том, чтобы все народы вместе построили башню до неба. Идея была намного более сложной и страшной: эта башня, сложенная из одинаковых кирпичиков, должна была подпереть небеса и не дать больше Господу возможности наслать на людей потоп.

К слову, Нимрод также считается главным врагом Авраама, одного из праотцов еврейского народа – того самого, который сказал: «Бог есть!» Отец Авраама занимался тем, что изготавливал глиняных божков. Каждый день он делал эти фигурки, обжигал их в печи и выставлял на продажу. Маленький Авраам рос пытливым ребенком. Он выходил из дома и спрашивал: «Наверное, самое сильное – это солнце? Должно быть, солнце – это Бог?» Однако солнце уходило, поднималась луна, и оказывалось, что луна сильнее солнца, но потом солнце появлялось вновь. И тогда мальчик понял, что Бог – это не луна и не солнце, и подумал: «Может быть, эти божки самые сильные?» Когда отец оставил его одного, Авраам взял палку, переколотил все глиняные фигурки и вложил палку в руку самого большого идола. Вернувшийся вечером отец спросил Авраама: «Кто это натворил?» – «Ну, как кто? – ответил мальчик. – Вот этот, самый большой!» – «Не говори глупостей, разве глиняное чучело может кого-то обидеть?» – «Значит, это не боги», – сказал Авраам. В своих поисках Бога Авраам дошел до Нимрода. И Нимроду так надоели попытки выяснить, кто сильнее всех, и рассуждения о том, кто всех создал, что он заявил: «Я сам создал себя!» Нимрод велел Аврааму поклониться ему, а когда тот отказался, приказал бросить его в печь. Впрочем, как мы знаем, Авраам не сгорел, а был спасен Господом.

Но вернемся к истории о Вавилонской башне. Затевая свое строительство, Нимрод нарушил два постулата. Во-первых, он не поверил Богу, который четко и ясно сказал Ною, что потопов больше не будет: «Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета между Мною и между землею […] и не будет более вода потопом на истребление всякой плоти»[4]. А во‑вторых, человек попытался встать выше законов Господа и не дать ему карающей десницей вершить судьбу своих творений.

Заметьте, объясняя свой поступок, Нимрод фактически говорит: «Бог плох! Мы больше не верим Богу! Он наслал на нас потоп, из-за которого погибли все, кроме наших близких родственников. Прошло сто лет, но мы не можем быть уверены, что потоп не повторится. Так давайте возьмем все в свои руки! Давайте поступим правильно: не будем анализировать, почему произошел потоп, а сделаем так, чтобы Господь больше никогда не мог его устроить. Мы возведем гигантскую башню, которая будет выше, чем уровень вод, поднявшихся при потопе, и тем самым спасемся от нового потопа и от Божьего гнева». Он говорит: «Забудьте о Боге, тут не о чем размышлять, это все не играет никакой роли, мы-то знаем, как построить!» И обратите внимание: Нимрод ведь строил тоталитарное государство. Он взял красную глину, ту самую красную глину, из которой Господь слепил Адама и вдохнул в него жизнь. Но Нимрод – первый диктатор – взял такую же глину и сотворил не Адама, а кирпичики, одинаковые, бесчувственные, бессловесные, обжег их и положил этих солдат в основу своей империи, задача которой заключалась в том, чтобы опровергнуть существование Бога. Он пытался построить единое правительство, уникальную цивилизацию, Вавилонскую башню – и был наказан. Народы рассеяны и перестали понимать друг друга.

Нимрод ни разу не задал себе вопроса, почему было уничтожено поколение потопа. И действительно – чем же были плохи люди, так близко стоявшие к Адаму? Чем они прогневали Господа? Блудом? Но, по большому счету, Господь это терпел. Он легко относился к склонности человека блудить, и не уничтожал за это. Однако когда к блуду добавился еще и грабеж, Господь огорчился в сердце своем. И дальше появляется Нимрод, который прекрасно знает, в чем заключалось основное прегрешение человечества, но, несмотря на это, говорит: «Это неважно! Я знаю, как правильно! Я сделаю по-другому!»

Многие думают, что в конечном итоге весь мир будет одинаковым и победит эдакий средний уровень мещанской пошлости: маленький домик, маленькая машинка, биг-мак, жена, двое детей, работа, «Как дела?» – «Все хорошо, спасибо. А у тебя?» Американский фильм. Мы начали верить, что наступит глобализация, весь мир выстроится под одну гребенку и все станут некими одинаковыми кирпичиками. Это очень вредное заблуждение, и в первую очередь именно из-за него и произошел мировой кризис.

Мировой кризис – это кризис идей, кризис сущности, кризис подхода человечества к осознанию себя. Ведь каждый раз, когда человечество не хочет слышать, что ему говорит Господь, у него наступают серьезные проблемы. А мы все отмахиваемся: «Да нет, ерунда какая-то, все же не так». Но ведь мы видим – стоило великому русскому народу подхватить омерзительную болезнь, бациллу коммунизма, как тут же в наказание разразилась Вторая мировая война, ставшая для нас Великой Отечественной, которая в то же самое время была наказанием для немецкого народа за проказу фашизма. Господь жесточайшим образом выбивал дурь из двух народов, говоря: «Что вы делаете? Во что вы верите? Вы за кем идете? За Нимродом или за Господом?» А что происходит сейчас?

Американцы пытались с помощью нового крестового похода демократии построить новую Вавилонскую башню. При этом они называли демократией то, что, по сути, ею не является, и несли отнюдь не свободу, а тоталитарность. И Господь их наказал. Они вдруг наивно решили, что весь мир хочет жить как они, что они имеют право не только говорить всем, что нужно есть и какие фильмы смотреть, но и указывать, как нужно думать. Они решили, что могут судить за всех, что хорошо, а что плохо. А оказалось, что есть мусульманский мир, который говорит: «Нет, мы другие, нам это не нравится». Оказалось, что есть Китай, который говорит: «Дети, нам пять тысяч лет письменной истории, что такого вы можете рассказать нам об этой жизни?» И есть русские – странный, непонятный народ.

Вот что нам очень важно осознать: не надо верить в этих маленьких божков, в величие экономического кризиса, в приоритет политических интересов. Все это вторично. Есть Бог, его надо слушать. Но мы не хотим верить и не хотим слушать, а вместо этого пытаемся придумать себе новую мораль. Мы пытаемся не замечать во всем происходящем наказание, посланное странам, людям, семьям за безнравственность, за аморальность, за страшный грех стяжательства, охвативший все наше общество, подмявший нас и сделавший нас рабами вещей, рабами иллюзий. Мы стали смотреть в рот богатым, думая, что у них есть право говорить нам, как жить. Наши дети рождаются с ощущением, что им надо либо быть прислужниками богатых, либо любыми способами становиться богатыми. Люди стали жрать в три горла, как будто у них не один желудок, а восемьдесят шесть. Они стали покупать то, что им никогда не понадобится. Откройте гардероб, подойдите, посмотрите. И это мы говорим, что у нас нет денег?

Посмотрите на тех людей, которым Господь в неизреченной милости своей дал возможность заработать чуть-чуть больше, чем остальным. На что они тратят? Они не вкладывают деньги в производство, отнюдь. Вся их жизнь – это омерзительное, пошлое хвастовство. Они хвастаются друг перед другом яхтами, футбольными клубами и домами в Англии и при этом удивляются, что люди уже не в силах это терпеть. При этом в своей подлости они преступают последнюю грань – начинают грабить тех, кто находится рядом с ними. Я даже не говорю про их менеджеров, про их рабочих, это отдельная история. Но посмотрите: ведь последние 15 лет нашу страну заливают потоки невидимых слез бизнесменов, которые не стали олигархами и у которых отобрали все до последней копейки. Об этом никто и никогда не рассказывает, но любому человеку в России, пережившему последние 10–15 лет, можно ставить памятник, если он занимался бизнесом и не стал олигархом.

Есть внутреннее ощущение, что во власти не все так плохо: должны же быть нормальные люди! Ведь они всегда появлялись рано или поздно! Трагедия нашего народа в том, что мы все время ходим зигзагом, и каждый раз, когда сбиваемся с пути, получаем по голове. Нас постоянно и болезненно учат, но каждый раз мы не хотим слышать простейших вещей: хватит грабить друг друга! Почему-то люди, дорвавшиеся до богатства и власти, не могут понять элементарных вещей: закон один для всех, а в гробу нет кармашков. Не получится с собой забрать ни самолеты, ни яхты, ни «Челси». Зато мы снова и снова начинаем искать виноватых. И каждый раз, когда Россия начинает искать виноватых, эти поиски заканчиваются одинаково: кровью, гибелью и деградацией. Конечно, мы – великий народ, в этом не может быть сомнений. Каждый раз, когда проходит каток, когда как напалмом выжигают лучших людей страны, мы снова возрождаемся, раз за разом. В каждом поколении оказываются свои Пастернаки, свои Кондратьевы, свои Шагалы… Но и какое же количество подонков рождается рядом с ними! И почему-то каждый раз им удается пролезть во власть.

Мы несем на себе груз прошлых грехов, не допуская для себя покаяния, и ненавидим всех тех, которые живут среди нас и идут во власть. Мы видим в них генетических уродцев. Но ведь это мы их туда отправляем, сами, отойдя от всего сущностного и доверив нашу жизнь. – да кому угодно. При этом мы искренне пытаемся любить самого высокого человека во власти и ненавидеть всех тех, кто ниже, зачастую обоснованно. И мы после этого считаем себя умными? Разве может умный человек позволять так относиться к себе, как позволяем мы относиться к нашим детям и к нашим старикам? Разве может умный человек позволять так относиться к собственной культуре, к своему языку, к своим традициям, как позволяем мы? Разве мы не сошли с ума?

Мир, конечно, сошел с ума. Но что самое страшное – что в этом массовом психозе принимает участие каждый из нас. Каждый из нас день за днем попустительствует подлости и разрешает ей проникать в свою душу. Каждый человек, который читает эту книгу, знает ответы…

Кризис, который сейчас происходит, не случаен. Это кризис, в котором виноваты все мы, каждый из нас и вся система в целом. Мы живем в превращенном мире, где уже давным-давно нет даже намека на справедливость, где грабят ближнего. Я устал на радиостанции, в Интернете, в книгах постоянно говорить и писать о том, что нельзя быть такими подонками. Ведь речь идет о жизнях людей! Нельзя так относиться к людям!

Самое страшное в кризисе состоит в том, что это кризис морали, кризис договоренности общества, кризис осознания дилетантства власти, ее неготовности услышать людей и вступить с ними в открытую дискуссию. Почему-то мы с вами вынуждены смотреть в рот министрам так, как будто они священнослужители высочайшего ранга. Почему-то считается, что мы на полном серьезе должны относиться к ним так, как будто они безгрешны. Но ведь они ни с кем не беседуют, ни с кем не советуются, живут в своем маленьком тусовочном кругу, общаются друг с другом, и ничего не меняется. И я никак не могу понять, почему так происходит? Почему они отстранили себя от народа, окружив олигархами? Конечно, эти люди им ближе и понятнее, но ведь они потеряют страну.

Что вскорости может произойти – и уже начинает происходить? Те несчастные гастарбайтеры, завезенные сюда и брошенные на произвол судьбы, рано или поздно пойдут грабить. И что, милиция будет нас с вами защищать? Нет. А ведь есть еще национальные республики, которые в любой момент могут заявить: «Мы не хотим больше с вами жить», и фундаментальный исламизм, который невольно поднимется в условиях дикой бедности и может захлестнуть страну. Что мы тогда будем делать?

Люди звереют на глазах, и особенно это заметно, когда смотришь на молодежь. И это не их вина – это наша общая беда. Это глубочайшая трагедия современной России. Ведь молодые люди потерялись в этой жизни. В них растет внутренняя агрессия от несовершенства, подлости, преступности нашего мира, и они пытаются найти ответы, но находят лишь те из них, которые нашей стране регулярно подсовывали и подсовывают сейчас. Когда я смотрю на писателя Захара Прилепина, бывшего Евгения, который призывает пролетарскую революцию, мне хочется задать вопрос: «Он хоть понимает, что это значит?» Почему наша несчастная страна каждый раз лечится кровью, потом и фаршем из русских людей?

Рекомендую всем к прочтению «Анатомию человеческой деструктивности» Эриха Фромма. Страшная книга. Страшная, потому что она анализирует многое происходящее с человеком. Книга начинается с цитаты Тинбергена: «Человек уникален тем, что он составляет род массовых убийц, это единственное существо, которое не годится для своего собственного общества». Но почему это так? Жестокий вопрос, на который так и не дано ответа. Больше всего меня убил греческий миф о железном веке: «Сменяющие друг друга поколения становятся все хуже и хуже. Наступит время, когда они будут такими злыми, что начнут поклоняться силе и могуществу. Сила тогда станет самооправданием, а добро больше не будет в почете. В конце концов, когда люди прекратят возмущаться бесчинствами или утратят чувство стыда при виде униженных и несчастных, Зевс уничтожит их всех. И все же этого можно избежать, если простой народ способен подняться и сбросить тиранов, которые его угнетают». Но кто эти тираны, которые нас угнетают? Ведь если бы зло было сконцентрировано в каком-то одном конкретном человеке – неважно, какая у него должность или звание, – как все было бы просто! Тут же появились бы гордые революционеры, стремящиеся пожертвовать собой ради спасения нации. Ну и что это нам даст? И кто придет на смену?

Ведь если посмотреть, то нашей стране еще сильно повезло. Несмотря на все шутки в адрес первых лиц нашего государства, и Медведев, и Путин, конечно, гораздо лучше и порядочнее тех людей, которые управляли Россией до них. Так где же это зло? Губернаторы? Министры? Судите сами: губернаторов меняют, хоть и нечасто, но разве каждый пришедший губернатор лучше предыдущего? Министры? Сняли одного министра, поставили другого. И что, изменения кто-нибудь почувствовал? То-то же.

Мы умные и при этом не испытываем чувство стыда за свой коллективный разум. Не за каждого отдельного человека, а за всех нас, за народ, который в конечном итоге – и каждый лично, и все вместе, – ответит за то, какую родину мы передадим нашим детям. Мы взяли ее, у нас был исторический шанс! Но, кажется, мы его потеряли. Прошло несколько жирных лет. Фуа-гра, шампанское, у кого-то яхты, остальных не трогали. И мы решили, что это и есть жизнь?! Мы чувствуем себя победителями, хотя никогда в истории России не было момента, чтобы мы потеряли такое количество территории и людей без всякой войны!

Мы – вымирающие люди. Мы жрем друг друга, как пауки в банке, и по-прежнему удивляемся: неужели это кому-то может не нравиться? Мы перестали думать о ближних, откупаясь от них подачками, мы придумали благотворительные фонды, чтобы не видеть глаза несчастных. Мы не хотим пускать эту боль в свое сердце, потому что чувствуем себя виноватыми, потому что мы люди и не можем не осознавать собственную ответственность за каждого несчастного, которого видим рядом с собой. Мы уверяем себя, что это глупо, – ну мы же взрослые люди, что поделать, мы вынуждены от всех отгородиться. И мы отгораживаемся и все себе прощаем.

Ведь наверняка каждый из нас хоть раз в жизни задавал себе эти больные и неудобные вопросы – ну почему все так, для чего мы живем? Не может же это повторяться постоянно! Наверняка хоть раз в жизни каждый, проходя мимо несчастной голодной собаки, подумал: «Господи, бедная собака, ведь кто-то ее взял и бросил… Накормили бы хотя бы!»

Но при этом мы не задаем себе ни одного вопроса, когда видим в переходе метро нищенку с грудным ребенком в вонючих лохмотьях. Подумаешь – это у них бизнес такой! Нам все рассказали, объяснили: это мафия. Ребенка они взяли, опоили снотворным, деньги поделили, все хорошо. А что с этим ребенком будет дальше? Да какая разница? Он же, наверное, таджик или молдаванин. Их ведь не жалко, правда? Они же не наши. А тем более, вдруг этот ребенок еврей? Евреев вообще не жалко, они сами во всем виноваты.

При этом заметьте: никто не говорит о душе. Это стало неприлично. Люди, которые монополизировали право говорить о душе и о совести, как правило, ходят в рясах и на всякий случай сжигают книжки. Они почему-то смотрят, у кого какая чистота крови, и исходя из этого решают, достоин человек называться христианином или нет. Честно говоря, не хотелось бы их огорчать, но ведь изначально у всех христиан была большая проблема с пятой графой. Примерно как у большевиков. Мы с вами уже говорили об этом – славян среди апостолов не было, как ни печально.

Но все же в одном они правы. Надо все-таки думать о душе. Единственный нюанс, о котором никогда не стоит забывать: спасение – это всегда индивидуальный подвиг. Вера напоказ всегда лжива. Когда люди ходят с громадным крестом, вываливающимся из-под рубашки, и истово бьют себя щепотью в лоб, непонятно, на кого они хотят произвести впечатление. На Бога? Но с ним надо беседовать напрямую. Никто третий для этого не нужен. А если они пытаются в чем-то убедить окружающих, то и Бог здесь ни при чем.

Я был на презентации книги Андрея Вадимовича Макаревича «Мужская кулинария». И написал об этом у себя в блоге, добавив, что книга замечательная, я читал ее с большим удовольствием два дня. Как вы думаете, какими были самые распространенные отклики? «О-о, вы, евреи, все друг друга хвалите! Это у вас такой еврейский пиар!» И тут я задумался: а может быть, нужно сделать так, чтобы все стали евреями? Чтобы все друг друга хвалили и чтобы у всех был такой пиар. Чтобы все относились друг к другу с любовью и лаской. И чтобы в какой-то момент времени все-таки осознали, что мы с вами не homo economicus, не homo militarius и даже не homo politicus, мы, к сожалению, homo sapiens, человек разумный, но самая большая проблема – что в нашем разуме нет души!

Мы каждый раз обманываемся, снова и снова. Конечно, мы не одни, весь мир обманывается вместе с нами, но это слабое утешение, ведь у русских есть особенная задача. Почему Господь посылает нам столько испытаний, а мы все равно постоянно смеемся? Что отличает русского человека – русского не потому, что у него папа и мама русские, а потому, что он часть русской культуры, – от любого другого?

Хотелось бы, чтобы в это тяжелейшее время, которое сейчас наступает, мы осознали, что оно послано нам в искупление за наши грехи. Но ведь исправиться очень легко. Для этого надо не упираться, а помогать, надо внимательно смотреть вокруг и не обвинять, а делать все, что в наших силах, чтобы людям вокруг нас жилось хоть чуточку лучше. Надо перестать быть умными, надо стать дураками – как маленькие дети, как маленький Авраам, который выходил и спрашивал: «Папа, а кто создал это все? А почему так происходит?» И не верить ответам, которые предлагают взрослые дяди, которым это очень выгодно, и не стесняться задавать наивные простые вопросы, и не стыдиться своих слез при виде несчастного ребенка и брошенного старика, и не бояться этих слез, понимая, что они делают тебя чище, и не жалеть денег, потраченных на помощь обездоленным, – может быть, это самые правильные инвестиции в нашей жизни. И понять, наконец, что власть – не от Бога, совсем не от Бога. От Бога – мы с вами, и поэтому мы должны взять власть в свои, человеческие руки, и доверять своим чистым сердцам, открытым любви, а не стяжательству, и готовым делиться, слушать и сострадать.

В марте 2009 года скончался в Израиле Михаил Генделев. Он был выдающийся политолог, много лет работал с очень разными людьми, в том числе и с Березовским, который даже не знал, что с ним работает не только выдающийся политолог, но и великий поэт. Михаил был, пожалуй, действительно последним великим русским поэтом, с необычайно выразительным и мощным талантом. Перед ним преклонялись такие мастера слова, как Вознесенский, Битов, Аксенов. Люди стремились попасть на его концерты, как, должно быть, стремились они на концерты любимых поэтов в 40-е, 50-е, 60-е и, наверное, как в Серебряном веке. Он очень серьезно относился к слову и очень многое пережил в жизни. Это был цвет нации.

Почему я сейчас рассказываю об этом человеке, который даже не был в конце своей жизни гражданином России, хотя по-прежнему оставался великим русским поэтом? Вовсе не потому, что все евреи друг друга поддерживают, а потому, что древняя мудрость гласит, что мир существует, пока существуют праведники. И вот, покуда есть праведники, есть надежда, что мир не сойдет с ума. Покуда еще живы современники ушедших из жизни праведников, есть надежда, что их слово будет звучать. Есть надежда, что будет свет и что камертон нормальности, который есть в душе нашего народа, рассеянного по всей великой и могучей России, ничто не сможет заглушить. Что, несмотря на всю глупость чиновничьего произвола, несмотря на завывание телевизора и мерзость радио, чистый звук этого камертона все равно пробьется, и мы его услышим. И тогда каждый из нас в глубине души поймет, что правильно, а что неправильно.

Мы так долго бежали, так верили, что впереди нас ждет прекрасное будущее и что у наших детей будет замечательная, светлая жизнь! Мы так искали выход, а нашли его в «Шереметьево-2». Мы так надеялись, что наша страна изменится, что людям действительно будет хорошо в ней жить, старики будут счастливые и радостные, дети, когда вырастут, с наслаждением станут вспоминать о своем безоблачном детстве, соседи будут ходить друг к другу в гости, не будет голода, не будет войны, не будет разрухи, не будет ненависти. И их пока еще нет – и в этом счастье. Счастье в том, что мы еще можем найти в себе хоть что-то человеческое, что связывает нас друг с другом, что связывает нас с нашими предками и что будет нас связывать с нашими детьми.

Наш народ гораздо мудрее и тоньше, чем его правители. Главное спасение нашей власти, ее тупой чиновничьей структуры – в колоссальной мудрости русских людей. Они все терпят. Они умудряются отказываться от многого и при этом сохранять оптимизм. Люди продолжают работать, хотя зачастую они ходят на работу лишь для того, чтобы потерять чуть меньше денег, чем они потеряли бы, если бы туда не пошли. Но они все равно ходят. Они говорят начальникам: «Послушайте, мы понимаем, сейчас компании тяжело, давайте моя зарплата будет чуть меньше. Я хочу помочь компании». И это нормально – то, что люди думают друг о друге. У нас сейчас переполнены физкультурные залы. Что ж, это тоже неплохо – нет денег на рестораны, можно подумать и о здоровом образе жизни, тем более что абонемент куплен заранее. Люди продолжают читать и, к сожалению, смотрят телевизор. Но большинство из них все понимает правильно. И осознание того, что душу русского человека нельзя уничтожить, внушает оптимизм. Что бы с нами ни делали, дети все равно как-то пробиваются и вырастают нормальными.

Конечно, спасение – это всегда индивидуальный подвиг. Но спасение каждого – это такой важный, необходимый, незаменимый элемент общей, божественной мозаики прекрасного мира. Свет есть. Свет в конце тоннеля связан с тем, что когда в нашей стране нарастает предчувствие проблем, то в нас просыпается все самое лучшее, что заложено еще не уничтоженным знанием истории и литературы, голосом совести и любви, в которой росли мы и в которой должны расти наши дети и дети, которые нас окружают. Счастье есть, его не может не быть, потому что рассвет не придет, если не верить в то, что он должен прийти. Наступает новая эра. Оковы тайн падут, люди очистятся. И пусть моя вера в это очищение наивна. Человечество будет жить, пока существуют праведники.

Воспитание будущего

Вот что удивительно: ирония, сатира, юмор в России всегда были направлены на защиту людей, на защиту бедных и против богатых. Сейчас это все куда-то подевалось. Можно о чем угодно говорить и что угодно высмеивать, лишь бы только это «что угодно» было не выше пояса. Нам рассказывают о любой грязи, но только не о том, что реально происходит в жизни. Я не говорю сейчас, социальный заказ это или нет, не хочу так ставить вопрос. Дело совершенно в другом. Это – результат сервильности руководителей каналов, когда им самим страшно даже подумать о том, чтобы не с тем выражением посмотреть в сторону власти. И вот получается, что теперь эти, с позволения сказать, деятели заполонили телевидение. Ими забиты все каналы. Но мораль, которую они несут, напоминает мне фразу, сказанную в начале XX века одним из деятелей русской православной церкви. Говоря о вышедшем романе Льва Николаевича Толстого «Анна Каренина», он заметил: «С развращения русской женщины начнется гибель страны». Посмотрите внимательно на все то, что делают наши теледивы, и спросите себя: «Ну и как? Страна возрождается?»

Мы живем в удивительное время, когда интеллигентные в прошлом люди, возглавив телевидение, позволяют себе более чем странные методы борьбы за власть, основными из которых являются замалчивание фактов, уход от критики и создание фальшивых кумиров. Спросите себя, кого вы знаете из сегодняшних представителей высокого балета? Дай бог, чтобы вы назвали Николая Цискаридзе и Анастасию Волочкову, и то лишь благодаря их появлению в гламурных глянцевых журналах – воплощении пошлости и потребительского отношения к жизни – и в таких же передачах. Кого вы знаете из классических музыкантов нового поколения? Дай бог, чтобы вы вспомнили Дениса Мацуева, и то лишь потому, что его, слава Создателю, еще иногда показывают по телевизору. А писатели? Нет, не писатели-подонки, а писатели-писатели. Ну, вспомнили? Не вспомните, не старайтесь. Сергей Минаев написал замечательную, очень жесткую, страшную книгу – «Время героев». И Владимир Сорокин выпустил великолепный сборник, который называется «Сахарный Кремль». Конечно, жутко все это читать, особенно если смотреть на происходящее вокруг непредвзято. Понимаешь, что такая культурно-информационная политика приведет к полной потере идентичности, колоссальной аморальности, ненависти и, как результат, к вырождению нашего населения и гибели России как единого государства.

Ну что же, задача зла будет выполнена. И его скромные рядовые разъедутся по местам своего обитания. Одни в Америку, благо американские паспорта были получены заблаговременно и возвращать их никто не собирался, другие – по своим недальним странам, бывшим республикам. Речь не о них, речь о нас – обо всех тех, кто все реже смотрит телевизор и все чаще, думая об этих персонажах и их калейдоскопическом мелькании на экранах, с замиранием сердца ловит себя на мысли, что грядут последние дни.

Надо сказать, что эта разрушительная деятельность уже приносит свои плоды. Когда на конкурсе «Евровидение» Россию представляет девушка – я уже упоминал о ней, – которая на полном серьезе заявляет, что Гитлер был прав, что в Германии должны жить немцы, на Украине – украинцы, а в Израиле – евреи, то возникает много вопросов. Не к ней – руководству. И не только канала, но и страны. Но самое страшное – это люди, которые искренне не понимают, в чем причина возмущения. «Подумаешь, – говорят они, – какая разница, песня-то хорошая. Ну и что, что она так сказала?» И я с ужасом осознаю, что в нашей стране постепенно начала исчезать прививка антифашизма. Удалось вырастить манкуртов, не помнящих родства.

Люди перестали различать, что хорошо, а что плохо. Люди не понимают, что это оскорбительно – когда приходит в прямой эфир на федеральном канале Микки Рурк, какой бы он ни был замечательный актер, и начинает пить и курить в кадре. Это неуважение к нам. Я не могу себе представить, чтобы Никита Михалков пришел на американское телевидение и в прямом эфире устроил нечто подобное. Мы же не папуасы! Если мы не уважаем себя и позволяем другим делать все что угодно, думая, что это прикольно, то кто будет уважать нас? А телевидение это транслирует. Телевидение говорит, что это можно, что это нормально. Телевидение рисует героев, от которых меня тошнит.

А потом к 9 Мая все опять вывесят георгиевские ленточки, и покажут великие фильмы, от которых будем плакать уже только мы, потому что молодежь не поймет, что в них такого прикольного, и Анастасия Приходько, представляя Россию, споет на «Евровидении», а потом скажет своим украинским друзьям, что ей было неловко петь с хором Турецкого, потому что они евреи, но пришлось это сделать, чтобы «эти москали» от нее отстали. И мы утремся. Великая страна утрется. В который раз.

А потом какой-нибудь очередной Саакашвили введет войска в Осетию и страшно удивится – почему это русские вдруг встали и дали по башке. И так же удивятся все те, кто паразитирует на нашей стране, считая, что можно безнаказанно гадить людям в душу, когда народ вдруг встанет и не будет креститься, доказывая, что он православный, а вежливо спросит, что здесь все-таки происходит.

В нашей истории наступил очень странный момент. Появляются разные идеалы у разных слоев и страт населения. При этом идет не только имущественное расслоение, но и региональное. Образ героя для чеченцев, дагестанцев, ингушей отличается от образа героя для жителей Москвы, Казани, Санкт-Петербурга. Если совсем недавно общими для формирования сознания советского человека были подвиги Великой Отечественной войны и Октябрьской социалистической революции, то сейчас у нас есть, к примеру, сильно идеологизированный Кавказ, где, с одной стороны, развивается идеология победителей (среди людей, имеющих отношение к Рамзану Кадырову), с другой – формируется психология неудачников (у тех, чьи родители были инженерами, врачами, учителями, и кто так и не нашел своего места в жизни), а с третьей – осуществляется воспитание плебса. Эта третья ипостась информационно-идеологического потока сейчас занимает основное место на радио и телевидении – особенно на телевидении. Плебсу подсовывают жвачку для мозгов. Как, например, фильм «Троя» не имеет никакого отношения к гениальному произведению великого греческого слепца, так и фильм «Адмиралъ» не имеет никакого отношения к истории Гражданской войны. И вообще, если говорить серьезно, то, несмотря на блестящую актерскую игру, фильм этот колоссально вредный. Предпринятая авторами попытка найти идеологию в царизме, попытка уйти туда, обелить белых, очернить красных – она крайне наивна, а главное, не приводит ни к каким результатам. То есть это, несомненно, попытка отыскать новых героев. Но для кого?

Забавно, что государство, тратя определенные средства на идеологию, пока никак не может найти, на что опираться. Так, при попытке опереться на образ Великой Отечественной войны мы моментально соскальзываем на уровень асфальта из-за пошлых пересмешников, для которых главное – похихикать над гигантским размером груди Анны Семенович. Выросло поколение циников, для которых главное – «поржать» и иметь свое мнение по любому вопросу и которые утверждают самодостаточность собственного мнения. При этом, что характерно, право на это самое мнение не заслужено ничем, да и мнение, как правило, пустое. Кумиры дегенератов и сами неумны – всего лишь чуточку умнее, чем сами дегенераты. В стране слепых и кривой – король, а на фоне дегенератов глупцы кажутся философами.

Неожиданно страна вновь стала распадаться на несколько частей. Именно поэтому каждая встреча и каждый разговор с людьми из Чечни оставляет непреходящее чувство удивления тем, насколько они цельные. Конечно, они могут сильно вам не нравиться, но эту цельность невозможно не заметить. И при встречах с верующими людьми, независимо от того, нравятся они вам или нет, вас не покидает то же ощущение цельности. И как же аморфно большинство нашего населения! Без идей, без понимания, без всего.

Мы вообще воспитываем очень интересную молодежь. Как-то раз я предложил министру науки и образования Андрею Александровичу Фурсенко самому прийти и попытаться сдать ЕГЭ, просто ради интереса. Хотя бы угадать нужные ответы. Реакция была фантастическая: Фурсенко просто засмеялся! Он искренне и заразительно хохотал несколько минут, после чего произнес: «А мне уже не надо! Это уже не мой профиль». Я понимаю, действительно, профиль уже совсем не его. Но вот я читаю тесты по литературе и не знаю, смеяться или плакать. Понимаю, настоящий знаток литературы легко ответит на вопрос о творчестве Льва Николаевича Толстого: «В каком платье танцевала Наташа Ростова на своем первом балу?». Варианты ответов: белое, красное. И это убожество на полном серьезе преподносят нашим детям как венец творения педагогической мысли. Кого мы воспитываем?

Уже сейчас виден колоссальный разрыв поколений. Уже выросли дети, которые не читают, хотя и умеют. Они говорят на языке, который лишь отдаленно похож на русский.

В мае 2009 года газета «Комсомольская правда» написала о жутком случае, произошедшем в школе, которую я заканчивал. Случилось следующее: мы так долго боролись за то, чтобы каждая нация и народ чувствовали собственную гордость, как и за то, чтобы поскорее расстаться с советским интернациональным прошлым, что доборолись до его обратного проявления. И вот сначала в школе на уроке, рассказывая о роли личности в истории, юноша, по национальности грузин, начинает восхвалять Саакашвили. Когда его одноклассник, не грузин, сделал ему замечание, завязалась очень бурная вербальная дискуссия, в результате которой мальчику – не грузину в голову полетел стол. Этот случай замяли. Через несколько месяцев группа чеченских подростков начала терроризировать ребят помладше. Во время одной из разборок чеченские мальчики выхватили пистолеты, к счастью, пока еще не боевые, а пневматические, и открыли стрельбу. В результате две пули застряли в голове у ребенка. Одну смогли удалить сразу, вторую нет. Приехал большой милицейский начальник и провел беседу со школьниками. Беседу! Притом, заметьте, школьники не задержаны, не содержатся в СИЗО, хотя очевидно, что их поведение создает угрозу для общества. Никто не задает вопрос, откуда у них пистолеты. Ну что вы! Сейчас ведь оружие может купить каждый. Никто не пытается поставить, вежливо говоря, на вид родителям или возмутиться. Нет, в самом деле, у нас же интернационализм! А интернационализм у нас теперь означает следующее: если ребенок что-то совершает и он русский, то не надо упоминать его национальности – это интернационализм. А если совершает что-то ребенок, который по национальности чеченец, монгол, еврей, удмурт – кто угодно, – и ты, не дай бог, скажешь, какой он национальности, то ты, оказывается, разжигаешь межнациональную рознь.

Я рассказал об этом министру Фурсенко – он, как обычно, засмеялся. У него было такое счастье на лице, как будто моя фамилия – Жванецкий. Он так веселился, что мне в какой-то момент времени стало просто страшно за его душевное здоровье. Потом он стал говорить, что министерство ничего не может сделать, что школы им не подчиняются, что я все выдумываю и на самом деле дела обстоят совсем не так. И это министр, отвечающий за образование наших детей! Министр, который довел нашу страну до того, что при слове «ЕГЭ» любого нормального человека начинает трясти от бешенства. В нашей стране жили люди, умеющие думать, анализировать, люди, которых не сломала советская идеологическая машина. Теперь эти люди будут сломаны ЕГЭ, при котором весь последний год обучения в школе детей учат угадывать ответ, а не мыслить. Не доказывать свою точку зрения, а угадывать. Не развивать творческое начало, а угадывать. Кого мы воспитываем? Какое будущее смогут построить эти дети, когда вырастут?

Мой приятель развелся с женой, и ребенок оказался в Америке. Конечно, это трагедия для любого отца. Но он приехал посмотреть, как ребенок устроился, и зашел в школу, которая существует с 1799 года, с года рождения Пушкина. Это школа, в которой 12 футбольных полей, гигантские аудитории, колоссальный зал для приема родителей, размером, наверное, с Георгиевский, где висят портреты почетных выпускников школы – сенаторов, героев, и где к детям относятся так трепетно, что невольно понимаешь: будущее – там. К сожалению. А я хочу, чтоб мой ребенок вырос и учился здесь и получил хорошее образование. Но у него такого шанса нет. Потому что больше нет образования. Наша власть отыскала лучший способ уничтожить душу народа – она уничтожает образование, уничтожает семью, уничтожает культурные и духовные ценности. Но кто эта «власть»? Должно быть, это все-таки какие-то конкретные люди? Так почему мы не говорим им: «Что вы делаете? Остановитесь!»

Когда я однажды рассказывал о том, что происходило в моей бывшей школе, я упомянул о том, что директор школы грузин и что очень многие дети, которые там учатся, уже не считают нужным разговаривать в школе на русском, из-за чего возникают большие проблемы. Зачастую дети при преподавателях говорят между собой на своем родном языке, которого те не понимают, и более чем по-хамски обращаются с самими преподавателями. У администрации школы тогда появилась идея подать на меня в суд за разжигание межнациональной розни. Нет, я не разжигаю межнациональную рознь. Я с уважением отношусь к представителям всех национальностей. Но в Риме ведите себя как римляне. Если в Чечне принято ходить с боевым оружием и расстреливать друг друга в школе, езжайте в Чечню. Если в мусульманских странах принято, чтобы девочки ходили завернутыми с ног до головы в национальные одежды, езжайте в эти страны и там заворачивайтесь. Если в Иерусалиме принято, чтобы евреи ходили только в ермолках и не ходили по субботам в школу, езжайте в Иерусалим и там ходите в ермолках и отдыхайте по субботам. Но в Москве ведите себя так, как принято в светском государстве. Негоже ученикам ходить с оружием и стрелять в других учеников. И негоже большим милицейским чинам приезжать в школу и вести расспросы. Следует задерживать таких малолетних преступников, представляющих угрозу для общества, и бросать их, извините, в СИЗО. И проводить там все мероприятия, необходимые для выяснения истины, а не пытаться загладить какую-то невнятную вину – непонятно, кого и перед кем. А то получается, что те дети, которых расстреляли, виноваты в том, что они оказались на пути пуль.

И надо же, как нехорошо, когда журналисты обращают внимание и задают вопрос: никто с ума не сошел? Что это за директор школы, который позволяет такое в подведомственном ему учебном заведении уже не первый раз? Что это за районное руководство, которое раз за разом не видит, что происходит, и во что превратилась некогда лучшая школа Москвы? И что это за министр образования, который хихикает, когда ему говорят о насилии в школе? Хихикает! Школы ему не подчиняются. Ну, создайте отдельное министерство, которое будет заниматься только школами. Все сошли с ума по поводу ЕГЭ и полностью потеряли воспитательный момент.

Наши школы уже давно из места, куда дети уходили с утра и возвращались вечером, наполненные новыми знаниями, превратились в место, где с ними может произойти все что угодно. И милиция будет приезжать и вежливо гладить по голове очередного чеченского ребенка, и спрашивать: «Тебе удобно было стрелять? Рука не заболела?» Что это такое? Это теперь нормально, в порядке вещей? И не бросает ли такое поведение чеченских родителей и чеченских детей тень на весь чеченский народ? Не бросает ли такое поведение грузинского мальчика и его родителей тень на весь грузинский народ? И не бросает ли тень такое поведение нас, россиян, на нас самих? Кстати, напомню, что чеченцы тоже россияне, как и те грузины, у которых российские паспорта. Мне неприятно, что приходится упоминать национальности, но именно на национальной почве возникли эти конфликты. Банда была создана по этническому признаку, и разборка происходила по этническому признаку. А вот это уже разжигание национальной розни со стороны деток, а не со стороны журналистов.

Я очень люблю ездить в Питер, хотя возвращаюсь оттуда в разном настроении. В одну из поездок в 2009 году я не поленился и зашел в то место, где, кстати, так и не побывал министр Фурсенко, – в Санкт-Петербургский государственный горный институт имени Плеханова, технический университет. Это первое в России высшее техническое учебное заведение, основанное указом императрицы Екатерины II аж 21 октября (1 ноября по новому стилю) 1773 года. И возглавляет этот институт Владимир Стефанович Литвиненко, который, как я считаю, достоин звания героя, потому что я никогда ничего подобного не видел в своей жизни.

Этот человек тихо, спокойно и уверенно создал на базе университета выдающийся научно-технический центр. Он убежден, что университет должен отличаться от простого института в первую очередь тем, что там есть наука. А что такое наука? Наука – это же и возможности, правильно? Нельзя же делать науку только на кончике пера, особенно когда речь идет о технических дисциплинах. И когда я смотрел, какое оборудование там стоит, чувство гордости переполняло мое сердце. Мы заходим в лабораторию – японцы устанавливают редчайшие приборы, позволяющие реально при всех необходимых увеличениях анализировать и рассматривать атомную решетку. Там стоят фантастические немецкие механизмы, есть целая гигантская линия, куда поступает порода и идет дробление вплоть до мелкодисперсных фракций, проводится анализ, и на выходе ты получаешь законченный результат. Но это легко сказать. А на деле в лабораторию вложены бешеные деньги – мы говорим о десятках и сотнях миллионов долларов. При этом ученые со всего мира записываются в очередь, чтобы поработать на этом оборудовании, приезжают ведущие специалисты из множества стран, из крупнейших нефтяных компаний, читают лекции.

Ты заходишь в университет, во внутренний дворик – павлины гуляют, красота. Я специально заходил в несколько туалетов – там чистота такая, представить себе невозможно. Бумага есть, мыло есть. Заходишь в столовую, смотришь на цены и думаешь, что над тобой издеваются. Хорошего качества еда, порция гречневой каши – 10 рублей. Студентам платят стипендию. В зависимости от того, как человек учится, он может получать от 800 рублей до пяти тысяч. Все ходят в форме, и студенты, и преподаватели, в удобных красивых кителях. В аудитории, где читают лекции, гигантские стеклянные окна – из коридора видно, что происходит внутри, поэтому никто не списывает, и видно, сколько людей присутствует на занятии.

Профессорско-преподавательский состав там вообще один из лучших в стране. Во-первых, они занимаются реальной наукой. В университете учится 8,5 тысячи студентов. Естественно, ведется подготовка бакалавров и магистров, восемь направлений, шесть факультетов, 40 кафедр, 120 докторов наук и профессоров, 400 кандидатов наук и доцентов, 30 академиков российских и международных академий. Сами ездят с лекциями по всему миру. Реальные разработки профессоров внедряются в производство. Вот, например, сделали они одно открытие в области нефтянки, реализовали его. Как вы думаете, сколько получили люди? Полтора миллиона долларов получил один только человек – и ему действительно выплатили эти деньги. А зарплаты какие! Начиная от 45 тысяч рублей, а могут быть и раз в восемь больше. Для университета отбирают лучших преподавателей со всей страны. Привозят в Петербург, выдают им служебное жилье, снимают его для них уже меблированное.

Я присутствовал на заседании ученого совета, когда там говорили, что собираются строить дом. Средняя цена квадратного метра – около двух тысяч долларов, включая ремонт. При этом институт будет оказывать материальную помощь тем, у кого нет денег, но кто нужен институту. Мало этого, университет доплачивает и за студентов-контрактников, если у них вдруг возникают проблемы. Общие затраты на одного студента составляют сейчас около 15 тысяч евро в год. Но обучения дороже пяти тысяч нет, и то за это обучение доплачивают либо компании, либо институт. При этом в Горный поступают самые простые смертные. Конкурс, конечно, бешеный, но зато с какими лицами ребята там учатся! Они хотят учиться, они гордятся своим учебным заведением, своей командой. Я помню, какое оборудование стояло у нас в лабораториях, когда я учился в Институте стали и сплавов, какие стояли печи. И когда я шел по Санкт-Петербургскому горному институту, у меня впервые за долгие годы руки чесались, так мне хотелось поработать на этом оборудовании. Потому что понимаешь, что ты реально что-то можешь сделать.

Знаете, я как будто не в России побывал. Я видел великолепный научный центр, которому может позавидовать любая страна мира, – и ему действительно завидуют. Приезжают из Total, из Shell, из ENI, смотрят. А как там обучают людей! Взять, к примеру, профессию горного мастера. Это человек, который управляет многомиллионным оборудованием. У ребят есть реальная возможность, находясь в институте, в Санкт-Петербурге, опробовать буровые установки и получить лицензию. То есть человек не просто обучается, он уходит фантастическим профессионалом, который востребован всюду. И, к сожалению, многие уезжают за границу, потому что доходит до смешного: например, институт готовит ряд уникальных бурильных специальностей, и почти все выпускники уезжают работать в Норвегию. Там платят специалистам такие же деньги, как и у нас, зато не возникает проблем с армией. Но ученые, наоборот, приезжают из-за границы, чтобы работать в Горном.

Вот вам и роль личности в истории, человеческий фактор. При этом надо отметить, что государство действительно оценило заслуги Владимира Стефановича, у него много наград. Он сам не хочет быть ни членкором, ни академиком, хотя ему многократно предлагали, но у него свое отношение к данному вопросу. У него в институте находится необыкновенный Горный музей, который он ухитрился сохранить, – уникальные коллекции, 200 тысяч экспонатов со всех континентов, из 80 стран мира. Феноменальная библиотека – полтора миллиона изданий, при этом море раритетных, и студенты могут этим всем пользоваться. Быть студентом Горного – просто мечта. Поэтому видно, что ребята любят ректора и что у них замечательные отношения внутри института.

И остается странный фон – чувство гордости за свою страну и обида. Хочется взять Литвиненко, наделать копий и всюду расставить. Потому что – ну вот же человек, вот же он все делает правильно в нашей стране, несмотря на кризис и тому подобные трудности, и все идет отлично. К нему приезжают представители компаний – «Лукойл», «Газпром», у них целые лаборатории работают. И ты видишь, на что они деньги потратили, буквально каждую копейку. Кроме того, в институте открыли свое производство, делают умопомрачительную мебель. Покупают все только по тендеру – свои же деньги тратят, никаких откатов. Я спросил: «Каков главный критерий?» – «Качество. Студенты должны работать на самом современном, самом качественном оборудовании». Просто фантастический, потрясающий институт. Из того, что я видел, это, на мой взгляд, лучшее учебное заведение – пожалуй, не только в стране, но и в мире такого больше нет.

Подойдите и спросите Владимира Стефановича: что надо изменить в системе образования? Он, конечно, жутко отзывается о ЕГЭ. Сетует на то, что, к сожалению, качество абитуриентов падает на глазах. Считает, что так называемое собеседование – это абсолютный обман, это как раз прекрасная возможность вымогания денег. По его словам, раньше школьная система была построена так, что поборы на репетиторов, конечно, были – как правило, в гуманитарных вузах, – но сейчас проблема в том, что в институт приходят абитуриенты, не умеющие мыслить. Потому что подготовка к ЕГЭ, которая занимает весь последний школьный год, а то и два, полностью отбивает у человека способность к самостоятельному мышлению. И появляющегося в институте абитуриента, который потом становится студентом, приходится оживлять, учить думать. То есть Фурсенко со товарищи убили систему образования в России.

Осенью 2008 года я побывал в Пермском крае на IV экономическом форуме. Впечатлений была масса, но главное, от чего я просто сошел с ума, – это выступление заместителя образования Финляндии. На трибуну поднялась женщина, чем-то похожая на фрекен Бок в молодости, и начала рассказывать совершенно невероятные вещи. Как известно, в последние годы Финляндия занимает лидирующее место в мире по качеству образования. Оказывается, финны добились этого благодаря тому, что в свое время приняли за основу именно русскую гимназическую систему, существовавшую еще в царской России и сохранившуюся в несколько модифицированном виде на протяжении всех лет советской власти. Более того, выяснилось, что в Финляндии нет элитных школ, то есть качество образования, которое получают финские дети, никоим образом не зависит от уровня благосостояния их родителей. Там во всех школах качество образования примерно одинаковое, и неважно, где эта школа находится – в столице или в маленькой деревушке. Еще выяснилось то, что в финских школах все преподаватели – с университетским дипломом, начиная с учителей начальных классов и заканчивая преподавателями системы внешкольного образования. И самое страшное для нас – в финских школах нет никакого ЕГЭ, и никакие Болонские конвенции и европейские образовательные стандарты финнам не указ. Там никто и слыхом не слыхивал об этом бреде, уничтожившем российскую систему образования, потому что в финских школах не верят в тестирование, а верят в знания. И умудряются так давать детям эти лучшие в мире знания, что здесь одна из самых маленьких учебных программ по количеству часов. То есть, как выяснилось, финские ученики берут не задницей, а головой. И еще нам рассказали, что 80 % финнов являются пользователями библиотек. Оказывается, это они больше всех читают, а вовсе не мы, россияне.

Дело в том, что в 60-е годы в Финляндии было принято решение, которое в кратком варианте звучит так: «Мы доверяем школам». И кто бы ни приходил к власти в стране – система образования не менялась. Не то что у нас – каждый раз эта идиотическая свистопляска. Скажу честно: мне просто хотелось поставить камеру, посадить всю страну у телевизоров и заставить всех смотреть и слушать, что говорит эта замечательная финская женщина. Хотелось попросить министра Фурсенко со всеми его подчиненными один раз съездить из любимого города на Неве не в сторону Москвы, а в противоположную – тем более что ехать недалеко. Зато сразу отпадет вопрос, что нам делать с российской системой образования. Потому что вот рядом с нами – маленькая страна, без всяких великих традиций и культуры, о которых мы с такой любовью говорим, находясь в окружении классического российского бездорожья, грязных сортиров и бытового хамства. И эта маленькая страна добилась потрясающего уровня образования. Значит, дело не в размере? Конечно, нет. Дело в желании и в уме.

Знаете, что еще интересно? Если посмотреть внимательно, выясняется, что американцы постепенно переходят на нашу систему образования, которая у нас была до ЕГЭ. А мы, как идиоты, от этого убегаем. Сейчас нужно с печалью констатировать, что в России появляется новое классовое государство, навсегда разделяющее людей даже не столько по имущественному цензу, сколько по уровню образования, закрепляющему имущественное неравенство. При этом, к сожалению, сегодняшняя власть подчеркивает ненужность реально хорошего образования, его невостребованность. И в конечном итоге, как это всегда было, есть и будет, если ты хочешь, чтобы твой ребенок не вырос Митрофанушкой, ты отдаешь его даже не в конкретную школу, а к конкретному учителю. Поэтому надо ходить, смотреть, договариваться. Впрочем, конечно, вероятность брака в нашей образовательной системе крайне высока, и ситуация ничем не напоминает скандинавскую, которая для большинства жителей России невозможна.