Золото богов

– Что верно, то верно, – согласился Нортон. – Не знаю, как благодарить вас за тот энтузиазм, с которым вы взялись за дело. Если на горизонте что-нибудь появится, я тут же дам вам знать. И вы тоже держите меня в курсе дела. Если я чем-нибудь смогу помочь – немедленно обращайтесь.

Мы попрощались и разошлись.

Какое необычное дело! Шагая рядом с Крэгом, я вспоминал, как вели себя по отношению друг к другу Честер и Аллан. Потом вдруг понял, что уже слышал имя Стюарта Уитни. Уитни был попечителем университета и вносил щедрые пожертвования, в том числе финансировал экспедиции профессора Нортона в Южную Америку. Неужели археолог ревновал его к Локвуду? Неужели завидовал, что кто-то другой сумел заинтересовать его патрона предметами южноамериканской культуры?

– Как думаешь, почему Локвуд и Нортон наперебой предлагали тебе помощь? – спросил я Кеннеди. – Что это – соперничество из-за Инес или простая тяга к участию в расследовании преступления?

– Думаю, и то, и другое, – рассеянно ответил мой товарищ. – Но если тяга, то отнюдь не простая. В этом деле ничего простого нет.

3. Археологический детектив

– Пойду-ка я в университетскую библиотеку, – заявил Крэг. – Хочу освежить в памяти сведения по перуанским древностям и традициям. То, на что намекала сеньорита, может оказаться очень полезным. Полагаю, тебе скоро придется писать статью для «Стар»?

– Придется, – подтвердил я, – хотя я предпочел бы подождать.

– Постарайся добиться, чтобы тебе поручили освещать этот случай от начала и до конца, – предложил сыщик. – Думаю, дело покажется тебе стоящим. К тому же это даст тебе шанс на передышку. Если я быстро докопаюсь до сути, ты еще некоторое время не получишь других заданий. Встретимся в лаборатории через пару часов.

Кеннеди быстро зашагал по длинной лестнице из белого мрамора в библиотеку, а я отправился к подземке, чтобы помчаться в редакцию.

Как я и рассчитывал, на все дела в газете ушла всего пара часов. Отныне я мог пользоваться преимуществами специального корреспондента, а когда делу будет дан официальный ход, смогу так же официально сотрудничать со своим другом.

Статья получилась короткой – именно такая мне сейчас и требовалась. Я вовсе не желал, чтобы целая свора корреспондентов экстренных выпусков разбила лагерь в моем заповеднике.

Покончив с делами, я поспешил обратно в университет, уверенный, что Крэг уже закончил копаться в книгах и ждет меня. Но когда я добрался до лаборатории, его там не было: как выяснилось, он даже не заходил. Я начал беспокойно расхаживать взад-вперед. Мне оставалось только ждать. Если хозяин лаборатории не смог встретиться со мной в назначенное время, значит, он должен вскоре позвонить. Что его так задержало в библиотеке?

Я уже почти оставил надежду дождаться Кеннеди, когда он быстро вошел в лабораторию, взбудораженный и довольный.

– Нашел что-нибудь? – спросил я. – Что-то случилось?

– Сперва позволь рассказать, что я обнаружил в библиотеке, – ответил Крэг, запрокинув голову и то засовывая руки в карманы жилета, то вынимая их, как будто это могло помочь ему собрать воедино разрозненные фрагменты только что откопанной им истории. – Я искал сведения о предании, о котором упомянула сеньорита, когда использовала слова peje grande, что означает буквально «большая рыба». Уолтер, это предание воспламеняет воображение. Тебе обязательно надо почитать о богатствах, которые Писарро нашел в Перу.

При этих словах я вспомнил Прескотта[2].

– Но где же сейчас золото и серебро конкистадоров? – вдохновенно продолжал детектив. – Все эти богатства были переплавлены столетия назад. Осталось ли от них хоть что-нибудь? Во всяком случае, индейцы Перу в это верят. И знаешь, Уолтер, есть люди, которые не остановятся ни перед чем, чтобы выведать секрет уцелевших сокровищ. Как гласит история, вскоре после завоевания Перу были добыты громадные богатства, пятая часть которых, отправленная королю Испании Карлу Пятому, оценивается в пять миллионов долларов. Это сокровище известно как peje chica – «мелкая рыба». Одна из версий истории повествует, что правитель инков, великий кацик Мансиче, заметил доброту одного юного испанца по отношению к людям завоеванной расы. Еще он отметил, что человек этот сравнительно беден. Как бы то ни было, кацик открыл испанцу секрет тайника peje chica, при условии, что часть богатств должна быть использована в интересах индейцев. Самым ценным предметом в сокровищнице была рыба из чистого золота – такая большая, что испанец счел ее редким призом. Но кацик заверил своего юного друга, что это всего лишь мелкая рыбешка, что существует сокровище куда более грандиозное, которое стоит во много раз дороже. Продолжение истории гласит, что тот юноша забыл о своем обещании, вернулся в Испанию и потратил там все золото. Потом он вернулся за peje grande, которым вовсю похвалялся, но, прежде чем ему удалось добыть богатство, его убили. У Прескотта изложена иная версия событий: испанец потратил бо́льшую часть своего богатства, чтобы облегчить участь индейцев, и пожертвовал крупные суммы перуанским церквям. Другие историки отрицают, что именно Мансиче поведал испанцу секрет, и утверждают, что это был другой индеец. Полагаю, каждый может рискнуть своими деньгами и поставить на ту или иную версию. Но суть в том, что некоторые люди до сих пор верят, что существует «большая рыба», которую никто не нашел. Как знать – может, Мендоза каким-то образом раскрыл секрет peje grande?

Кеннеди помолчал, и я почувствовал, что напряженный интерес, с которым он рылся в осыпающемся прошлом, под стать его интересу ко всему этому захватывающему делу.

– А что тебе удалось выяснить насчет проклятия Мансиче? – спросил я.

– Насчет проклятия ничего конкретного нет, – вздохнул он, – кроме того, что Мансиче был великим кациком, правителем северного Перу. Считается, что тамошние жители закопали сокровище куда более грандиозное, чем все богатства, которые увезли испанцы. Так вот, Мансиче якобы наложил проклятие на любого индейца, который разгласит местонахождение спрятанных ценностей. И не только на индейцев – проклятие падет также на любого испанца, обнаружившего тайник. Вот и все, что мне удалось выяснить… Пока. В храмах инков было полным-полно золота, поэтому великое сокровище не зря называют «Золотом богов». И, судя по тому обороту, который принимают дела, клад может оказаться и проклятием для тех, кто хочет его найти.

В дверь лаборатории постучали, и я вскочил, чтобы открыть, думая, что кто-то пришел к Крэгу, но это оказался один из рассыльных нашей газеты.

– Привет, Томми, – сказал я. – В чем дело?

– Вам письмо, мистер Джеймсон, – ответил он, протягивая мне конверт без штемпелей. – Оно пришло сразу же после вашего ухода. Босс подумал, в нем может быть что-то важное… Ну, что-нибудь на тему вашей последней статьи. В общем, он велел занести вам письмо, когда я пойду домой.

Я посмотрел на конверт. На нем значились только мое имя и адрес «Стар», причем выведенные, как ни странно, неровными печатными буквами, как будто автор письма то ли был незнаком с прописными английскими буквами, то ли решил скрыть свой почерк.

– Откуда оно пришло и как? – спросил я, разрывая конверт.

– Не знаю откуда, сэр, – ответил Томми. – Его принес какой-то мальчик. Сказал, что человек в городе дал ему четвертак за то, чтобы он передал письмо.

Я в полном недоумении уставился на содержимое конверта. То была всего лишь четвертушка обычной писчей бумаги, какая используется в пишущих машинках. И на ней теми же печатными буквами, что и на конверте, были выведены пугающие слова: «БЕРЕГИТЕСЬ ПРОКЛЯТИЯ МАНСИЧЕ НА ЗОЛОТЕ БОГОВ».

Под надписью виднелся грубый рисунок кинжала, который с немалыми усилиями попытались изобразить трехгранным.

– Ну и ну! Что ты об этом думаешь? – воскликнул я, перебросив письмо Кеннеди.

Он сильно сморщился, читая его, а потом поднял на меня глаза.

– Я не удивлен. Знаешь, я как раз собирался рассказать о том, что произошло в библиотеке. Меня все время преследовало чувство, что за мной наблюдают. Уж не знаю, почему и как, но я чувствовал, что кто-то интересуется книгой, которую я читаю. Этакое неловкое чувство. Я слишком задержался в библиотеке и решил лишить неведомого соглядатая удовольствия меня созерцать… По крайней мере, там. Поэтому я записал номера книг про Перу, которые хотел изучить, и попросил прислать их прямо сюда. Наше расследование уже не тайна, и я вовсе не удивлен, что ты получил это послание. Вы смогли бы опознать мальчика, который принес письмо? – обратился он к Томми.

– Думаю, да, – ответил курьер. – Но он был без униформы. Он не был рассыльным.

Бессмысленно было задавать ему дальнейшие вопросы. Он явно уже рассказал все, что знал, и в конце концов мы отпустили его, напоследок велев держать ушки на макушке и рот на замке.

После ухода Томми мой друг еще долго изучал записку.

– Знаешь, – задумчиво заметил он, – насколько я могу судить по той скудной информации, которой мы располагаем, вокруг украденного у Нортона кинжала клубятся самые странные суеверия. Я бы ничуть не удивился, если бы это завело нас в мрачное прошлое варварского великолепия погибшей цивилизации инков.

Для пущей выразительности он взмахнул листком бумаги.

– Вот пожалуйста, кто-то изобразил этот кинжал как знак угрозы. Может, каким-то образом эта реликвия хранит секрет «большой рыбы» – кто знает? Ни один писатель, ни один исследователь этого не обнаружил. Самое большее, что они могут сказать, – это что кинжал с трехгранным клинком передавался от отца к сыну на протяжении многих поколений. Секрет тайника с сокровищами, похоже, очень строго охранялся. Никто так и не нашел клад. Было бы странно, если бы какой-то цивилизованный человек двадцатого столетия откопал полумифический кинжал и возродил проклятие, которое, как говорят историки, было некогда произнесено и всегда преследовало владельцев загадочного оружия…

– Крэг, это дело уже действует мне на нервы.

Мы и не заметили, как дверь лаборатории открылась, и вздрогнули, внезапно услышав голос Аллана. Тот подождал, пока Кеннеди закончит свои рассуждения, прежде чем заговорить.

– После того как я с вами расстался, я тоже взялся за работу, – продолжал археолог. – В моем почтовом ящике накопилось несколько писем, которые я забыл просмотреть. Вот я и стал их разбирать, и… Посмотрите, что оказалось среди моей корреспонденции.

Нортон положил на лабораторный стол простой конверт и четвертушку листка с уже знакомыми мне печатными буквами. Только на конверте стояло его имя, а не мое, слова же на листке были точной копией полученного мной послания: «БЕРЕГИТЕСЬ ПРОКЛЯТИЯ МАНСИЧЕ НА ЗОЛОТЕ БОГОВ».

Мы с Крэгом посмотрели сперва на листок, потом на профессора. Тот уже заметил, что детектив держит в руке записку, адресованную мне.

– Не могу извлечь из этого никакого смысла, – заявил Аллан. Он явно был очень обеспокоен. – Сперва я лишился кинжала. Потом вы сказали, что им убили Мендозу. Потом я получил это послание. Далее – если кто-то смог проникнуть в музей, чтобы украсть кинжал, он может проникнуть туда и для того, чтобы свершить месть… И не важно, действительно ли человек заслуживает мести или он виноват только в воспаленном воображении неведомого преступника.

Посмотрев на все это с такой точки зрения, я почувствовал, что у Нортона есть веские причины для беспокойства. Но мне тут же пришло в голову – а разве мой случай лучше? Я отвечал за освещение дела в печати. Разве не может незримая рука нанести удар и мне, даже раньше, чем ему?

Кеннеди взял обе записки и принялся жадно их изучать.

Тут снаружи раздался шум подъехавшего автомобиля, и вскоре мы услышали стук в дверь, которую сыщик закрыл после появления археолога. Я отворил.

– Профессор Кеннеди здесь? – спросил новый посетитель. – Я ординатор городской больницы, где находится лаборатория доктора Лесли. У меня послание для профессора Кеннеди, если он тут.

Крэг взял конверт, на котором был штемпель департамента доктора Лесли, и вскрыл.

– «Мой дорогой Кеннеди, – прочитал он вполголоса. – Я провел исследование яда, по всей видимости присутствующего в тканях вокруг раны Мендозы, но пока мне не о чем доложить. Вещество определенно не относится к тем, с которыми мы сталкиваемся на более или менее регулярной основе. Присовокупляю листок бумаги и конверт, в котором он пришел. Насколько я понимаю, его прислал мне некий оригинал. Отнесетесь вы к этому посланию серьезно или отмахнетесь от него? Лесли».

Когда Кеннеди развернул это письмо, из него выпал и спланировал на пол листок. Я машинально подобрал его и рассматривал, пока Крэг дочитывал послание доктора.

Это была еще одна копия угрозы, посланной Нортону и мне!

Едва больничный ординатор ушел, как в дверь снова постучали.

– Ваши книги, профессор, – объявил студент, подрабатывавший в библиотеке, чтобы оплатить часть своего обучения. – Те, что вы выписали, сэр.

Он положил книги на стол – огромную стопку, которую нес на вытянутых руках, прижимая подбородком. Когда молодой человек выпрямился и перестал поддерживать книги, вся стопка рухнула.

Из книги «Перу в древности и сейчас», упавшей вместе с остальной грудой, выскользнул конверт без штемпелей. Кеннеди увидел его раньше всех и подхватил на лету.

– А вот и для меня, – сказал он, вскрывая конверт.

И верно – теми же грубыми печатными буквами на четвертушке бумаги были выведены слова: «БЕРЕГИТЕСЬ ПРОКЛЯТИЯ МАНСИЧЕ НА ЗОЛОТЕ БОГОВ».

Мы смотрели то друг на друга, то на красноречивое изображение перуанского кинжала под зловещими словами.

Что это значило? Кто послал предупреждения?

Из нас один только Крэг рассматривал послания с точки зрения чисто научного интереса. Взяв все четыре листка бумаги, он разложил их на столе перед собой – и вдруг распахнул прищуренные глаза.

– Они идеально подходят друг к другу, – негромко проговорил он, собрав листки и сунув их в свой бумажник. – Все оборванные края совпадают. Четыре предупреждения послал тот, кто что-то знает о тщательно охраняемой тайне сокровищ.

Аллан, успевший более или менее прийти в себя, напряженно спросил:

– И как вы собираетесь поступить? Бросите это дело?

– Ничто не могло бы сильнее побудить меня продолжать расследование, – решительно ответил сыщик.

– Тогда мы должны держаться вместе, – медленно проговорил Нортон. – Все мы, похоже, плывем в одной лодке.

Он встал и по очереди пожал нам руки.

– Я буду продолжать, – повторил Кеннеди с тем упрямым выражением лица, которое я так хорошо знал.

4. Охотники за сокровищами

Едва профессор Нортон ушел и Крэг опять взялся за изучение листков с предупреждениями, как дверь нашей лаборатории снова мягко толкнули.

Пришла сеньорита Мендоза. Она выглядела еще прекраснее в простом черном утреннем платье. Неестественная бледность лица только подчеркивала блеск ее изумительных глаз, которые смотрели так, будто она была слегка испугана собственной смелостью.

– Надеюсь, ничего страшного не произошло, – приветствовал девушку Кеннеди, пододвигая ей мягкое кресло. – Но я рад видеть, что вы доверяете мне настолько, что почтили своим визитом.

Она с сомнением посмотрела на огромное количество химических препаратов, приборов и механизмов, которые мой друг собрал для борьбы с преступностью. Хотя гостья и не понимала назначения большинства этих предметов, коллекция явно ее впечатлила.

– Нет, ничего не произошло, – пробормотала сеньорита Инес. – Но вы велели заглянуть, если мне припомнится еще что-нибудь.

Она словно готовилась открыть некую тайну, и я понял: что бы она сейчас ни рассказала, она знала это все время и только после долгой внутренней борьбы решилась поведать детективу.

– Значит, вы что-то припомнили? – поторопил ее Крэг.

– Да, – негромко ответила девушка и, сделав над собой усилие, продолжила: – Не знаю, известно вам или нет, но моя семья имеет древние корни, это одна из самых старых семей Перу.

Кеннеди ободряюще кивнул.

– В стародавние времена, после завоевания Писарро, – торопливо заговорила Инес, больше не подбирая слова, – моего предка убили инкским кинжалом.

Она замолчала и осмотрелась по сторонам, явно напуганная собственным безрассудством. Но вид современного оборудования лаборатории, как и хозяина этого оборудования, подействовал на нее успокаивающе.

– Я не могу рассказать всю историю, – вновь заговорила сеньорита. – Я просто не знаю ее. Мой отец знал. Но это была семейная тайна, и он мне ее не раскрыл. Один раз, когда я завела разговор на эту тему, он оборвал меня и велел подождать, пока я не стану старше.

– И вы полагаете, что тайна вашей семьи связана с этим делом? – спросил Крэг, пытаясь узнать побольше.

– Не знаю, – честно ответила девушка. – Но вам не кажется странным, что мой предок был убит ударом кинжала инков и вот теперь, сотни лет спустя, мой отец, последний из его прямых мужских потомков, погиб точно таким же образом? Ведь его убили тем кинжалом, который исчез из музея, я права?

– Значит, вы подслушивали мой разговор с профессором Нортоном? – глядя на нее в упор, спросил сыщик.

Он говорил не сердито, но явно с целью проверить реакцию собеседницы.

– Да. И вы не можете меня за это винить, – просто ответила она.

– Я и не виню, – улыбнулся Кеннеди. – И я ценю вашу сдержанность – как и то, что вы в конце концов пришли, чтобы поделиться со мной этой любопытной историей. Да, в самом деле, это очень странно. Скажите, есть ли у вас и другие подозрения? Что подсказывает вам интуиция? Мне интересно знать все, даже если речь идет лишь о смутных ощущениях.

Крэг подался вперед и пристально вгляделся в глаза Инес, словно желая прочесть ее мысли. Мгновение она выдерживала этот взгляд, потом отвернулась.

– Вы слышали, как мистер Локвуд сказал, что познакомился на Уолл-стрит с мистером Уитни, мистером Стюартом Уитни? – спросила она.

Детектив не спускал с нее глаз: ему не терпелось узнать, к чему клонит наша гостья.

– Мистер Уитни очень интересуется Перу – и тамошним бизнесом, и горными разработками, – медленно продолжала сеньорита Мендоза. – Он выплачивал большие суммы здешним ученым, занимающимся Перу, он финансировал экспедиции профессора Нортона из Нью-Йорка. Я… Я боюсь мистера Уитни!

Ее тихий голос зазвенел и задрожал от возбуждения. Лицо, бледное от пережитой трагедии, теперь покраснело, грудь вздымалась и опадала от еле сдерживаемых чувств.

– Боитесь его – почему? – спросил Кеннеди.

Скрытности Инес как не бывало. Сказав так много, она словно почувствовала, что должна продолжать и выложить все свои страхи.

– Потому что он… он хороший знакомый одной женщины… которую знал и мой отец. – В ее темных глазах внезапно вспыхнул огонь. – Женщины из Трухильо, – продолжала она. – Сеньоры де Моше.

– Де Моше, – повторил сыщик.

Это имя ему, как и мне, было знакомо со вчерашнего дня и сразу напомнило инцидент во время нашего первого разговора с сеньоритой.

– И кто такая эта сеньора де Моше? – спросил Крэг, изучая сеньориту Инес так, будто она лежала на предметном стекле под его микроскопом.

– Де Моше – старая перуанская индейская семья, – ответила девушка негромко и словно нехотя. – Сеньора де Моше приехала в Нью-Йорк со своим сыном Альфонсо. Вы его помните… Вы с ним встречались. Он учится тут в университете.

И снова я заметил, с какими разными интонациями Инес произносит имена сына и матери. Очевидно, между ней и сеньорой де Моше была вражда, которая не распространялась на Альфонсо.