Помоги проекту - поделись книгой:
Обсуждения Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП) столь же мало занимают националистов. Во время «Русской зимы» Церковь находилась в центре нескольких скандалов, породивших информационные поводы, которые националисты не оставили без внимания (1,3 % в 2012 г. составили выражения неодобрения РПЦ), тем не менее через два года ни положительных, ни критических сообщений в адрес РПЦ МП не встречается. На самом деле отношение националистов к РПЦ МП сдержанно положительное, и в принципе обсуждение этой темы из активных разговоров исключается только потому, что является предметом размежевания между открытыми сторонниками Церкви и критиками политической активности или внутрицерковной коррупции.
Основой негативной консолидации «Русской зимы» для националистов были три взаимосвязанных фобии:
«Массовый» национализм смотрел на подобные проблемы проще, сводя их к преступлениям, совершенным мигрантами, активно вводя в оборот термин
«Русская весна» изменила основания для «негативной» консолидации русских националистов. Прежние три объекта критики в дискуссиях националистов в 2014 г. заняли только 10,6 % всего объема сообщений. Причем первое место заняли не антикавказские или антиисламские, но антимигрантские высказывания – 6,6 %. Уверенно рассуждать о причинах такого шифта трудно, но можно предположить, что таким образом отозвалось «эхо» антимигрантской истерии 2013 г.
Новым же источником единения националистов выступила Украина. «Русской зимой» русских националистов она практически не интересовала (0,4 %), но «Русской весной» в совокупности «украинские» сообщения» составили 16,6 %. Негативная консолидация осталась при этом доминирующей – 11 % сообщений были так или иначе связаны с осуждением новых украинских властей, а о поддержке борьбы русских сепаратистов в Луганской и Донецкой областях говорилось только в 5,6 % сообщений. Если в 2012 г. врагами в основном называются кавказцы и так называемая «толерантная» (либеральная) часть общества, то в 2014 г. к ним прибавились «укропы» и «майданутые» – украинцы и сторонники киевского Майдана. При этом резким контрастом с «другими» и «врагами» звучат позитивные консолидирующие обращения сторонников националистического дискурса друг к другу: «соратник», «братья и сестры».
Администраторы «Правых» и «Я русский» не скрывали своей поддержки «Русской весны», хотя и с определенными оговорками. В «Правых» было опубликовано специальное сообщение администраторов, в котором они говорили о своем неприятии как Майдана, так и действий российских властей. Позиция администраторов этого сообщества ВК была выражена так:
У кого вдруг смятение и кто не понял – позиция сети «Правые» по Майдану негативная. Тем не менее: мы максимально стараемся соблюдать нейтралитет и держать независимость, и все же промытых ребят Майданом – особо видеть не рады. К слову говоря, близким родственникам и другим малограмотным фанатам Путина и его своре – здесь не рады так же[154].
Русские националисты – «массовые» и «элитарные» – стремились представить «Русскую весну» не как явление, напрямую связанное с действиями российских властей в Украине, но как пробуждение русского самосознания. Или же речь шла об «уникальном» совпадении интересов «антирусской» власти в Кремле с настоящими интересами русской нации. Характерен резкий рост пророссийских сообщений в 2014 г. – 7,3 % против 0,6 % в 2012 г. Эти сообщения касаются прежде всего восхваления военной силы России, ликования по поводу побед спортивных команд и возвращения утраченных в прежние годы «исконных» земель. Возвращение Крыма является для националистов центральным поводом для гордости за Россию. Не менее важной для «массовых» русских националистов в 2014 г. оказалась тема русских добровольцев в Луганской и Донецкой областях (рис. 9).
Рис. 9. Из сообщества «Я русский», 24 мая 2014 г. [155]
Эти симпатии принципиально отличали дискурс националистических сообществ в Интернете от государственной пропаганды «Русской весны» по телевидению, где центральное значение придавалось мирному русскоязычному населению Украины, страдающему от действий собственной армии. Для «массового» националиста события на юго-востоке Украины стали свидетельством подъема русского национального самосознания.
Присутствовавшее в 2012 г. почти в латентном виде неприятие США, Европы и Запада в целом в 2014 г. стало открытым и массовым. Во времена «Русской зимы» представление о том, что Россия должна быть частью европейского мира, отвергалось большинством националистов уже в силу того, что современная Европа трактуется как «царство Содома и Гоморры» и «торжествующего ислама». Примечательно, что идеи панславизма в 2012 г. практически отсутствовали, кроме единственного случая текста в поддержку косовских сербов. Но для «массовых националистов» это не является самостоятельным сюжетом, а полностью зависит от «Русской весны». США и Европа воспринимаются как мировая закулиса, цель которой – препятствие русским в национальном возрождении. Антизападные сюжеты в совокупности (антиамериканские, антиевропейские и антизападные) в сообщениях выросли в несколько раз – от 0,6 % в 2012 г. до 4 % в 2014 г.
Общая тенденция, которая свойственна дискуссиям националистов: стремление консолидировать свои ряды, избегая разобщающих тем и концентрируясь на тех, которые не вызывают разногласий. Все то, что разногласия вызывает: поддержка власти, отношение к оппозиционным митингам на Болотной площади, отношение к религии, – из дискуссий практически исключается. В исследуемых сообществах также почти не встретишь национал-социалистической эстетики, которая осуждается «советскими патриотами», хотя в реальности на пространствах «ВКонтакте» немало нацистских сообществ – например, «WotanJugend» или «НСИ-информ»[156], но они не являются мейнстримом. Также не встречаются и обсуждения болевых точек советского прошлого. Общими и самыми обсуждаемыми темами у националистов являются призывы к самоорганизации, пропаганда здорового образа жизни, борьба с преступниками в среде мигрантов и кавказцев.
Тенденции негативной консолидации (ср. 32 % «идеологических» сообщений, выражающих неодобрение, и 23 % тех, которые выражают одобрение) заметны как среди идеологов, так и среди «массовых» националистов, но зависят в большей степени от первых. К ним относятся администраторы и создатели сообществ. Именно благодаря их усилиям достигается низкий уровень конфликтности дискуссий среди рядовых националистов, так как они контролируют контент, отбирают те сообщения, которые считают пригодными для публикации, и используют функции бана, то есть запрета участвовать в дискуссиях для пользователей, чьи высказывания нарушают правила и идеалы сообщества «ВКонтакте». Администраторы и создатели сообществ, очевидно превосходящих по численности все оффлайновые националистические партии вместе взятые, таким образом, могут быть отнесены к кругу идеологов националистов, то есть к «элите», которая в значительной степени направляет общую дискуссию и влияет на разработку идеологии.
Что касается неидеологизированного дискурса, то националисты в Интернете стараются широко использовать неполитическую мобилизацию для поддержки заключенных националистов, которые отбывают сроки по ст. 282 УК РФ, воспринимаемой «массовыми» националистами как «русская статья»; а также для поиска людей и рабочих мест для безработных русских, следуя второму важному для националистов лозунгу: «Русский, помоги русскому» (рис. 10).
Рис. 10. Плакат на стене сообщества «Русские пробежки. Русские за ЗОЖ. Русь!», 30 сентября 2012 г. [157]
На фоне эффективной организации посредством Интернета в 2012 г. особенно заметно снижение организационной активности в социальных сетях в среде «массового» национализма в 2014 году. Если в 2012 г. 31 % всех сообщений в исследуемых сообществах были посвящены организации мероприятий и призывам к самоорганизации, то в 2014 г. этот показатель снизился до 23 %, причем снижение было выявлено во всех трех сообществах. Обсуждение событий в Украине на волне «Русской весны» поглотило организационную часть контента националистических сообществ ВК – впрочем, так же, как и популярную двумя годами ранее «кавказскую» тему.
Наиболее масштабных успехов самоорганизация посредством Интернета достигает среди сторонников ЗОЖ, которым мы в силу этого посвятили отдельный раздел.
В январе 2011 г. вслед за событиями на Манежной площади в Москве впервые была проведена акция «Русские пробежки», которая затем стала регулярной и распространилась по всей России и даже за ее пределами. Во время «Русских пробежек» молодые люди, придерживающиеся националистических взглядов, устраивают массовые забеги без выявления победителя. «Пробежки» проходят с использованием националистической символики (в основном флаг «имперка»[158]) и часто пресекаются властями, не переставая от этого быть массовыми и регулярными.
«Русские пробежки» являются децентрализованной организацией, не имеющей иерархии и существующей только в виде сообществ в социальной сети «ВКонтакте». Официальный сайт агрегирует новости и фотоотчеты с пробежек в разных регионах. На сайте они характеризуются как
организованное силами честных людей неофициальное патриотическое движение, направленное на пропаганду здорового образа жизни и спорта среди русского народа, в обществе, на основе собственного примера. Русскими пробежками проводятся спортивные, оздоровительные, культурные и образовательные мероприятия[159].
Кроме «Русских пробежек» широкое распространение получила практика совместных уличных тренировок. В качестве инвентаря используются турники, брусья, проводятся бойцовские поединки и спарринги. Как правило, это происходит благодаря организаторским усилиям самих участников и под лозунгами «Русский значит здоровый», «Русские за ЗОЖ».
Эксперты информационно-аналитического центра «Сова» в своем докладе указывают на наличие двух тенденций, которые привели к появлению «русских пробежек»: желание националистических организаций заниматься социальными проектами и тем самым предстать перед обществом в лучшем свете и собственно распространение идей здорового образа жизни[160].
Между тем авторы указывают на то, что в организации «русских пробежек» большую роль играли представители националистических организаций, имеющих своей целью вербовку молодых людей, в том числе и школьников. Не стоит отрицать, что на местном уровне, особенно в больших городах, организация «русских пробежек» не могла не проходить без участия националистов «со стажем». Однако децентрализованный и слабоуправляемый характер «пробежек» в масштабах всей страны отрицать также сложно.
Сообщество «Русские пробежки» в сети «ВКонтакте», как и сайт организации, является прежде всего агрегатором новостей. Основную часть контента составляют перепосты сообщений региональных сообществ «Русских пробежек» («Русские пробежки – Москва», «Русские пробежки – Курск», «Русские пробежки – Калуга» и т. п., см. рис. 11). Администраторами центрального сообщества являются 30 человек, которые организуют «пробежки» у себя в регионах. Стоит отметить также наличие международных представительств «Русских пробежек», например, в Люксембурге и Лиссабоне. Особняком стоят «пробежки» из Украины и Белоруссии, в которых слово «русские» заменили на «славянские», отражая важную для националистов идею восточнославянского единства. Но все же главный фокус коммуникации в сообществе «Русские пробежки» – самоорганизация, а не идеология. Именно это сообщество «Пробежек» позволяет убедиться в организационном потенциале социальных сетей.
Даже на фоне остальных националистических сообществ, в которых также встречаются сообщения о проведении и организации мероприятий, количество такого контента в сообществе «Русские пробежки» наивысшее среди всех исследованных в книге сообществ – 58 % и 50 % в 2012 и 2014 гг. соответственно.
Бóльшая часть пропаганды ЗОЖ посвящена борьбе с употреблением алкоголя. Ключевой и мобилизующий лозунг – «Русский значит трезвый», в тех или иных вариациях встречающийся в большинстве агитационных материалов. Даже создается впечатление, что весь ЗОЖ заключается не в популяризации различных видов спорта или здорового питания, а в простом отказе от алкоголя. Отказ от курения также является объектом пропаганды, но скорее второстепенным. Косвенным свидетельством этому является тот факт, что борьба с курением не вдохновила сторонников «здорового национализма» на создание столь же ходового лозунга, как «Русский значит трезвый».
В остальном содержание агитационных материалов посвящено «классическим» националистическим темам: семейным ценностям, русским воинским подвигам, уважению к старшим, антикавказскому и антимигрантскому дискурсам.
Рис. 11. Из сообщества «Русские пробежки. Русские за ЗОЖ. Русь!», 20 мая 2014 г. [161]
Встречаются и экстравагантные темы: например, лозунг «Русские против блондорасизма», под которым подразумевается борьба со стереотипом о глупых блондинках. Видное место среди гендерно окрашенного контента ЗОЖ-сообществ занимает пропаганда против связей русских женщин с представителями нерусских народов – преимущественно выходцами из Средней Азии и с Кавказа. Широкое распространение получило унизительное прозвище «чернильница», обращенное к русским женщинам, вступающим в близкие отношения с мужчинами, происходящими из этих регионов.
Здесь, как и в других лозунгах из арсенала русских националистов, русский народ рассматривается как деградирующее сообщество, нуждающееся в спасении. Этот акцент пропаганды ЗОЖ на вымирании русских и вреде от смешения с инородцами является мощнейшим мобилизующим фактором. Также в пропаганде ЗОЖ у националистов всплывают старые идеи об антирусском заговоре, но под «новым соусом». Речь идет об информационной войне, под которой в широком смысле подразумевается пропаганда нездорового образа жизни и антитрадиционалистских (модерных, либеральных, западных) ценностей.
При этом в «Русских пробежках» редко публикуются идеологически насыщенные тексты, в основном – изображения с позитивным или негативным содержанием (рис. 12 и 13).
Рис. 12. Из сообщества «Русские пробежки. Русские за ЗОЖ. Русь!», 24 сентября 2012 г. [162]
Рис. 13. Из сообщества «Русские пробежки. Русские за ЗОЖ. Русь!», 23 сентября 2012 г. [163]
Сочувствие к лозунгам ЗОЖ со стороны «массовой» подгруппы сообщества русских националистов показывает, что националистам в этой части их агенды раньше других удалось, в каком-то смысле интуитивно, найти свободную нишу для оппонирования власти. Ею стал бионационализм с его вниманием к проблемам здоровья и сохранения представителей нации[164].
Так, в случае с борьбой за «честные выборы» или социальную справедливость националистам приходится в агитации не просто играть на чужом поле, но и пытаться догнать либералов (своих идеологических противников). Напротив, появление бионационализма позволяет сторонникам данной идеологии претендовать на самостоятельный оппозиционный дискурс. Между тем, как отмечалось выше, данные процессы протекают в «массовом» национализме, практически не затрагивая националистических идеологов (лидеров дискурса). Отсутствие влиятельных публичных спикеров современного русского бионационализма делает его будущее туманным.
Сторонники русского национализма долгое время произносили лозунги, далекие от объективной повестки дня: восстановление монархии, восстановление имперских порядков времен Романовых, пересмотр территориальных итогов распада СССР и, наконец, борьба с вымышленным всемирным антирусским заговором.
Сегодня националистам не нравится, что, по их мнению, государственная власть пытается решить демографические проблемы российского населения в целом, без учета его этнического состава. До сих пор, по большому счету, плохо прочитанный как идеолог русского национализма А.И. Солженицын утверждал: «Сбережение народа – высшая изо всех наших государственных задач». «Массовый» национализм, который в большинстве своем вряд ли знаком с данной формулой выдающегося русского писателя, в каком-то смысле самостоятельно дошел до ее понимания. Борьба с пьянством, проведение спортивных мероприятий, вовлечение молодежи в их организацию являются ответом на отсутствие особой «русской биополитики» у государства.
Но, акцентировав внимание на проблемах демографии и нежелании государства решать их, русский национализм не дает по-настоящему нового проекта преобразований государственной политики и общественного устройства. ЗОЖ понимается как привычная борьба с засильем инородцев посредством занятий физкультурой и отказа от вредных привычек. Перспективы его политизации остаются неясными, хотя способность мобилизовывать массы под лозунгами «За здоровый образ жизни» уже доказана.
Информационные сообщения составляют относительно небольшую часть контента националистических сообществ – 11 % «Русской зимой» и всего 4 % «Русской весной». Такое падение в 2014 г. объяснимо тенденциями, которые существовали еще в 2012 г. Как мы уже упоминали, националисты чаще всего сопровождают новости своими оценками, связанными с их идеологической идентичностью, с использованием типичной националистической или ксенофобной риторики. Например, сообщение в паблике «Правые» от 26 сентября 2012 г.:
Вован откроет толерантный еврейский музей, пожертвовав на него свою зарплату.
8 нoября в Мocквe oткрoeтcя Eврeйcкий музeй и Цeнтр тoлeрaнтнocти, cooбщaeт издaниe «Бoльшoй гoрoд». Прeдпoлaгaeтcя, чтo нa oткрытии этoгo музeя, кoтoрый cтaнeт «caмым выcoкoтeхнoлoгичным нa вceм пocтcoвeтcкoм прocтрaнcтвe», будeт приcутcтвoвaть прeзидeнт Изрaиля Шимoн Пeрec и прeзидeнт РФ Влaдимир Путин[165].
В сообществе «Я русский» соблюдался в 2012 г. более нейтральный тон. Здесь было больше ссылок на «общие» информационные источники. Однако большинство сообщений администраторы сообществ также сопровождали текстом, подсказывающим определенное прочтение новости. Так, 30 сентября новость «Комсомольской правды» о погроме в Бангладеш сопровождалась следующим текстом:
Говорите «невинность мусульман» это ложь? Мусульмане все добрые и пушистые?
Cегодня ночью более 20 тысяч мусульман устроили погромы и поджоги домов и храмов буддистов, за то, что кто-то из местных жителей выставил фото в фейсбук, где горит коран[166].
В 2014 г. подобная подача информационных сообщений сохранилась и стала использоваться еще активнее из-за общего политического обострения. Именно этим объясняется снижение количества нейтрально поданных новостей. Наиболее низким процент информационных сообщений был в сообществе «Русские пробежки». Задача этого сообщества – организовывать, а не информировать и разъяснять идеологические основы.
Выводы и прогнозы: национализм на перепутье
Так случилось, что в связи с политическим кризисом 2014 г. в Украине основным объектом ксенофобии в СМИ стали националисты, правда не русские, а украинские, которых часто называли «фашистами», «бандеровцами» (а часто и вовсе экзотично – «бендеровцами») и агентами влияния Запада.
Такой «антинационализм» косвенно затронул и «элитарные» слои русских националистов. Некоторые из идеологов воспринимают нынешнюю официальную пропаганду ксенофобии как враждебную себе. Их отношение к событиям в соседней стране, к Майдану оказалось неоднозначным, но чаще всего – не таким, как у российской власти и поддерживающего ее большинства российского общества.
Особенно сильно это сказалось на представителях национал-демократического крыла русских националистов, которые в той или иной форме поддержали протестующих на Майдане. Наиболее последовательно это сделал «Национал-демократический альянс» (НДА). Лидер этой организации Алексей Широпаев назвал события в Киеве «антиколониальной, демократической, европейской (в плане цивилизационного вектора) революцией»[167]. По его мнению, мы стали свидетелями того, как становящаяся европейской страна освобождается от власти азиатской империи.
С большей осторожностью оценивали Майдан русские националисты, группирующиеся вокруг Национал-демократической партии (НДП), но и они не скрывали свою поддержку Майдану, видя в нем прежде всего доказательство значительной политической роли этнических националистов в украинском обществе. С таких позиций «Похвальное слово Майдану» написал один из лидеров этой партии Владимир Тор[168]. О каких же преимуществах украинского национализма говорят русские националисты?
Во-первых, украинскому национализму не нужно было проходить мучительный разрыв с имперской идеологией, поскольку он изначально формировался как антиимперское движение. Во-вторых, идеология украинского национализма в полной мере сформировалась еще в первой половине XX века и к сегодняшнему времени имеет полноценный и законченный свод идеологических мифов, политических нарративов и установок. В-третьих, украинский национализм поддерживается значительной частью украинских политиков и интеллектуалов либерального толка, тогда как в России национализм при активном участии интеллектуалов-либералов был маргинализирован и табуирован (см. главы 4 и 7). В-четвертых, украинские националисты развивали свои политические движения в условиях относительно демократического государства и оказывали влияние на власть легальными средствами. Русский же национализм испытывал сильное давление со стороны государства и, в своей нынешней форме, был обречен на поражение в политическом соревновании с нынешней властью.
После того как Крым был присоединен к России, ряды оппозиции из числа русских националистов стали быстро редеть, в том числе и ряды национал-демократии. Например, Егор Просвирнин, недавний едкий критик власти, не скрывал поддержки ее действий во время «Крымской кампании» и радостно приветствовал вхождение полуострова в состав России. Изменение своей позиции он прокомментировал в одном из текстов на сайте:
И то, что Путин после десятилетий сдачи русских интересов везде и всюду вдруг вспомнил, что Крым – русская земля, вообще-то хорошо… Ругать Путина за то, что он начал выполнять часть нашей программы, как минимум странно[169].
Среди немногих националистических группировок, которые осмелились и тут проявить оппозиционность, наиболее заметной оказался уже упомянутый НДА[170]. Вместе с тем и другие русские националисты, даже в пылу радости по поводу возвращения русского Крыма, не хотят утратить политическое лицо и раствориться в общем хоре голосов, поддерживающих власть. Поэтому та или иная мера оппозиционности по отношению к власти присуща многим представителям русского национализма. Например, с публичной критикой власти по «крымской» теме неожиданно для многих аналитиков выступил Дмитрий Дёмушкин.
Пока трудно точно предугадать, как украинский кризис и связанные с реакцией на него внутриполитические изменения в России повлияют на дальнейшую эволюцию русского национализма. Возможно, эти события лишь на время отклонили основной вектор его развития, ведь в мировой истории национализм чаще всего самоопределялся, отталкиваясь от образа империи как своего антипода. Но нельзя исключить проявления и противоположной тенденции – более тесного, чем ранее, переплетения националистических и великодержавных идей, у синтеза которых, в отличие от дискурса национал-демократов, даже не многолетняя, а двухвековая история.
Действительно, сегодня имперский национализм становится политическим попутчиком российской власти. Как демонстрирует полученный эмпирический материал, «массовый» национализм и не отступал от идей великодержавности. С большим воодушевлением имперские националисты восприняли факт присоединения Крыма к России. На время забыты, отброшены все разногласия с властью. Однако по мере идейного сближения с властью теряется специфика имперского национализма и его привлекательность для потенциальных адептов. Это идеологическое течение становится неотличимым от основной массы постсоветских сторонников восстановления СССР, что может привести к оттоку из националистических движений его членов. Многие из них теперь имеют возможность реализовывать свои политические интересы под покровительством нынешней власти, не называя себя националистами – термином, имеющим в России весьма негативную коннотацию.
Характерно, что в 2012 г. можно было говорить о разных векторах «массового» и «элитарного» русского национализма. Первый стремился к решению проблемы иноэтнических мигрантов, а второй пытался внести в него демократическую повестку. «Русская весна» на первый план вывела восстановление имперского порядка в прежних границах. И теперь в некотором роде уверенно можно говорить о единстве националистических идеологов и масс – их сплачивают общая повестка возвращения «исконных земель».
Траектория развития пока немногочисленного национал-демократического течения в русском национализме теперь представляется гораздо более трудной. Его лидеры, а среди них собрались ведущие теоретики русского национализма, хорошо понимают фундаментальное отличие национализма от имперской идеологи и политики. Вероятность их отступления от своих принципиальных позиций невелика, даже в условиях, когда значительная часть представителей этого движения поддержала власть по «крымскому вопросу». Можно с уверенностью прогнозировать, что эта категория националистов недолго останется в роли попутчиков власти.
В России вызревает социально-экономический кризис – как по внутренним причинам, так и вследствие усиливающейся международной изоляции России. Все это уже вызывает новое политическое размежевание в стране, которое будет лишь нарастать. В этих условиях весьма вероятно усиление давления властей на все самоорганизующиеся идеологические группировки, в том числе и на организации национал-демократов. К тому же их оппозиционность буквально предопределена неизбежным ростом спроса на лозунги «защиты русских» в самой России. Российская власть неоднократно объявляла о своем праве защищать русских за пределами России, но положение русских во многих регионах Российской Федерации явно не лучше того, чем оно было в бывшей украинской Республике Крым. На это обратил внимание известный вологодский блогер Роман Романенко, который с сарказмом попросил президента России ввести войска в Вологодскую область, так как, по его мнению, в ней права русских ущемляются не меньше, чем в Крыму[171].
Нарастают требования защитить права русских на представительство в органах власти и на защиту русского языка в системе образования Татарстана. С этими требованиями выступают прежде всего организации национал-демократического направления. На Северном Кавказе с правозащитными идеями в отношении русских выступает партия национал-демократического направления «Новая сила». Ее оппозиционность в этом регионе не только не ослабевает, но и возрастает. Дальнейшее обострение межэтнической напряженности, связанное с притоком инокультурных мигрантов, также будет стимулировать оппозиционность русского национал-демократического движения.
Но и на таком фоне русский национализм остается имперским. Сегодняшние и будущие вызовы ставят перед националистами задачу «перевоспитания» самих себя. Иначе маргинализирующийся с каждым годом имперский порядок утянет за собой в историческую черную дыру и русский национализм.
Глава 3
Левые 2.0: с СССР навсегда
Глава посвящена интернет-образу левого идеологического движения. После выделения общих идеологических констант левой идеологии описываются современные западные тренды ее развития, а также ее российская специфика. Далее на основе эмпирических данных анализируется интернет-образ российского левого движения и его лидеров. Делается вывод о том, что этот образ точно отражает просоветскую идентичность левой части российского идеологического поля, основанную на воображении советского прошлого, апелляциях к государственной мощи и антизападных фобиях.
Рис. 14. Плакат, открывающий стену сообщества «Советский Союз в нашем сердце» [172].
Теоретизируя левое движение
Б. Манен в своей классической работе выделил принципы представительного правления, впервые изобретенные в конце XVIII века и остающиеся неизменными и по сей день: регулярные выборы, определенная независимость власть имущих от электората в принятии решений, свобода выражения мнения и политических предпочтений управляемыми, дебаты как необходимое условие принятия публичных решений[173]. Форма этих принципов, которые и сформировали современный идеал либеральной представительной демократии, существенно эволюционировала со времен Французской и Американской революций: от парламентаризма в допартийную эпоху при отсутствии всеобщего (мужского) избирательного права, через эру партийной демократии с расширением политических прав населения и становлением национальных партийных систем к «аудиторной» демократии (
Укоренение этих принципов, равно как и становление различных форм демократии в России, происходило прерывисто и с опозданием в сравнении с западными странами. Опыт парламентаризма и строительства устойчивой партийной системы начала ХХ века был поглощен революционными процессами 1917–1920-х гг. Возвращение к «вечным» принципам современного демократического устройства в конце 1980-х – начале 1990-х гг., в условиях роста влияния массовых коммуникаций, обнажило многочисленные трудности, связанные в первую очередь со слабостью института парламента в системе органов высшей власти, аморфностью партийной системы и отсутствием контроля власти со стороны общества.
Эти обстоятельства, непосредственным образом связанные с советским прошлым и воспроизводством его социально-политического наследия, оказали влияние на политические процессы в современной России и, в частности, на формирование особого контекста идеологического строительства. Этот особый контекст наиболее отчетливо проявляется на примере левого идеологического фланга.
Использование термина «левые» применительно к российскому постсоветскому контексту проблематично, как и сама возможность апеллирования к традиционному для западных стран на протяжении последних двухсот лет идеологическому спектру, на одном полюсе которого находятся «левые» силы, а на другом – «правые». Если в странах с устойчивыми либерально-демократическими режимами и левые, и правые впитали либеральные идеалы индивидуализма, свободы личности и прав человека (см. главу 4), то в России, до– и особенно постсоветской, либеральные идеи оказались всего лишь одной (а во втором случае – еще и отнюдь не доминирующей) из множества идеологических платформ. Если сегодня в западных политических системах наблюдается стирание или, во всяком случае, существенное сглаживание идеологических расколов, имевших место на протяжении длительного времени вплоть до конца ХХ века, а также переориентация политических сил на новые, конкретные, зачастую ситуативные различия по главным идеологическим маркерам, то в современной России все еще продолжается период идеологического размежевания. В 1990-е гг. была первая фаза этого процесса, завершившаяся становлением ярко выраженного авторитарного режима в начале XXI века, который углубил деидеологизацию большинства («советского материка», см. главу 1) и тенденцию дальнейшего размежевания политизированного меньшинства. Начиная с 2000-х гг. и по сей день мы являемся свидетелями новой фазы дробления «советского материка» деидеологизированного электората. Процессы консолидации на основе неоимперской идеи «Русского мира» приостановили, но не пресекли окончательно этот процесс. Российские идеологические трансформации, таким образом, в какой-то мере ортогональны тем, что имеют место в западных странах: хотя в обоих случаях идеологические различия и их медийная эксплуатация являются значимыми, в России вместо стирания прежних идеологических расколов и замещения их новыми происходит постепенное нарастание идеологического многообразия в обществе, порождающего все новые и новые ценностные разногласия и противоречия. Продолжение этого процесса в будущем представляется нам высоковероятным. При этом его развитие происходило и, по всей видимости, будет и впредь происходить не только по линии левый – правый, но более сложно и дробно.
Принимая во внимание данные факторы, мы постараемся обосновать использование концепта «левые» применительно к определенному идеолого-политическому сообществу современной России, о необходимости чего свидетельствует как минимум саморепрезентация этого сообщества и его членов, называющих себя левыми. Краткий анализ концепта поможет понять специфические характеристики образа российских левых, представленных в русскоязычном сегменте Интернета.
Пользующееся пространственной метафорой разделение на «правых» и «левых» по идеологическим мотивам берет начало в революционной Франции конца XVIII века: первые выступали с позиций восстановления прежнего порядка – монархии («консерваторы», «ретрограды»), в то время как вторые стояли за реализацию революционных идеалов свободы и равенства, то есть изживания наследия Старого режима («прогрессисты», «радикалы»). Под знаменами последних – революционных и прогрессивных левых – оказались самые разносторонние силы, объединенные в основном идеей необходимости преобразований в республиканском ключе; во всем остальном французские сторонники республиканского устройства общества и государства не обладали единством взглядов. Позже, с появлением, концептуальным развитием и широким распространением иных идеологий – социализма, коммунизма и анархизма, – довольно абстрактная и гибкая категория «левые», ассоциировавшаяся прежде со сторонниками республиканизма и классического либерализма, стала применяться к носителям и пропагандистам новых, «социально ориентированных» идей[175]. Эти трансформации, имевшие место в XIX веке в странах Европы, способствовали формированию семантического ядра концепта: именно окраска этих идеологических сил, во множестве их течений и интерпретаций, наполнила термин неким устойчивым смысловым содержанием.
Таким образом, несмотря на непрекращающиеся перекрестные споры в научной литературе[176] о границах, отделяющих правых от левых, равно как и о полезности использования иных парных оппозиций (демократы – сторонники авторитаризма, умеренные – радикалы) и специальных политологических категорий (например, вопрос «идеологического центра» между левым и правым полюсами) для описания идеологического многообразия, можно говорить о консенсусе среди исследователей идеологий. Благодаря этому становится возможным выделить некоторые «идеологические константы», которые характеризуют левую мысль последних по крайней мере 100–150 лет и справедливы в отношении идеологий социализма (в форме радикальных коммунистических течений ленинизма, сталинизма, троцкизма, маоизма и т. д., левых радикалов, а также в умеренных формах, заложивших основы социал-демократии), анархизма, экологизма и более дробных идеологических течений (левый феминизм, мультикультурализм и т. д.).
Роль «собирателя» левых идей сыграл марксизм, ставший во второй половине XIX века своего рода идейной призмой. С одной стороны, учение Карла Маркса и Фридриха Энгельса вобрало в себя опыт предыдущей «социально ориентированной» мысли – утопических проектов XVI–XVII веков и XVIII – начала XIX века, восходящих, по мнению М. Мамардашвили, как и современные левые утопии, к алхимии, последователи которой были нацелены вовсе не на описание природной реальности, а на ее мистическое переживание. Если алхимики «изживали себя через термины описания природных процессов», то левые утописты, говоря о построении справедливого общества или, в современном контексте, об эксплуатации, империализме, неолиберализме и т. д., «изживают себя в терминах описания социальных процессов, социальных структур, политических событий»[177]. С другой стороны, марксистское учение стало общей платформой для дальнейших идеологических интерпретаций, построений и дискуссий. Марксизм заложил основы социалистической и коммунистической мысли, являвшейся одновременно критической научной теорией общества (во многих элементах спорной и ошибочной) и идеологией, с присущими ей эмоциональным воздействием и прогрессивистским пафосом. А. Медушевский отмечает:
К числу важнейших характеристик марксизма как идеологии относятся тезис о тождестве мысли и действия; теория классовой борьбы, раскалывающей общество; специфическое соединение научного и романтического взглядов на мир; апокалиптическое видение будущего; идея страдания, борьбы и спасения избранных; четкая и простая теория социального действия[178].
Именно на этой базе возникли основные характеристики новой, современной «левизны» в европейской, а затем и мировой политике.
Важнейшей «идеологической константой» для левых идеологий является, бесспорно, идея эгалитаризма. Все те, кто считают себя левыми, сходятся в понимании равенства как первостепенной и наиболее важной для социального строительства ценности[179]. Речь идет о равенстве во множестве его трактовок: от правового равенства, последовательно защищаемого мыслителями либеральной ориентации, до равенства социального – в возможностях (дискурс классового доминирования и «равенства шансов») и результатах, прежде всего материальных (конструирование идеи «социальной справедливости», то есть главным образом вопросы перераспределения доходов в пользу наименее богатых посредством налогообложения, государственной собственности, ограничения частного капитала, активного участия государства в экономике в целом). Идея многоаспектного равенства и процесс его достижения – эмансипация сообществ, которые в том или ином обществе рассматриваются значительной частью населения как угнетенные или неравные в правах, – очень важны с точки зрения актуализации метафоры идеологического противостояния «левый – правый».
Надо отметить, что это противопоставление играет само по себе важнейшую роль в перцепции левой идеологии или, вернее, множества идеологических течений левой ориентации. Правые воспринимаются как защитники элитизма, аристократизма, интересов наиболее богатых и влиятельных слоев общества. Такое видение правых способствует созданию идентичности левых, позволяет им преодолевать разногласия и выступать единым фронтом тогда, когда это касается вопросов распределения власти и богатств, введения в действие новых законов, пересмотра важных правовых норм.
Поделиться книгой: