Библиотечная сказка

Трудно было понять, почему таких разных людей уже не первый год связывает крепкая дружба. Нину считали не лучшей компанией в окружении Эвелины, а товарищи Нины не понимали, о чем она может разговаривать с Эвой. И тем не менее старший лейтенант десантных войск Нина Самойлова и библиотекарь Эвелина Орлова дружили.

С 18 лет Эва по выходным ходила на пляж, возле которого закладывался парк 300-летия Санкт-Петербурга, в любое время года, в любую погоду. Купания в "несезон" Эва полюбила даже больше летних. Да, небо было серо-черным, северный ветер хлестал, как плетью, вода рябила и обжигала холодом, но за пустой и непривычно просторный берег Эва прощала погоде всё.

Однажды на нее остановилась поглазеть компания крепких ребят в голубых беретах. Был конец октября, моросил затяжной дождь, по лужам плавали сухие листья, и вид купающейся девушки не вписывался в пейзаж.

Один из десантников перемахнул через перила на песок и решительно зашагал к воде, на ходу сдернув берет и сунув его в карман бушлата. Сев на корягу, он расстегнул бушлат, стал расшнуровывать ботинки.

Аккуратно сложив одежду и спрятав "берцы" под корягу, чтобы они не намокли под дождем изнутри, мускулистый крепыш вошел в воду. У берега было мелко, и, чтобы поплавать, приходилось метров сто отмахать по мелководью.

Выходя навстречу, Эвелина увидела, что у десантника мягкие, не мужские черты лица, а тонкая белая майка обтягивает женскую грудь.

— Как водичка? — спросила стриженая девушка, смахнув на ходу бисеринки дождя с темно-русого "ежика".

— Нормальная, — в тон ей ответила Эва.

— Вот и здоровенько, — зайдя в воду по грудь, крепышка нырнула, проплыла под водой метров десять и размашистыми саженками пересекла пляж туда и обратно под одобрительные вопли парней на набережной.

Когда Эва покупала пирожки у "Меркурия", из перехода высыпали все те же ребята в десантных беретах.

— Слушай, ты не в библиотеке ли работаешь? — девушка-десантник на ходу сунула в окошечко деньги и впилась зубами в горячий мясной пирожок. Эвелина кивнула.

— Я тебя узнала, — улыбнулась десантница. — К тебе моя мамас Приморского ходит. Я с ней пару раз приходила. Ты меня еще отчитала за то, что я ноги не вытерла. Ну ты и строга, круче нашего комбата! — фыркнула она.

— Помню! — озарило Эвелину, которой тоже показалось знакомым лицо девушки в форме. В библиотеке она откровенно томилась ожиданием, а на замечание что-то сердито буркнула, вышла и долго шаркала ногами по коврику у входа.

— На детях природа отдыхает, это точно, — заметила Степанида Петровна, — я Елену Ивановну столько лет знаю, приятная такая женщина, а дочка-то! Оторви и брось. Вести себя не умеет…

— Да уж, блин, ей правильно сказали, ноги вытереть, а она, блин, глазами сверкает, — подхватила Катя.

— Разбалованная очень! — припечатала заведующая, Маргарита Андреевна или "Марго". — Я же говорю: бабы, которые ребенка без мужа рожают, портят дитятко баловством, носятся с ним, как с пупом земли…

Эвелине не нравилось, когда коллеги начинали мыть кому-то кости, и она смолчала.

— Ты Самойлова? — спросила она. — С Приморского?

— Нина, — кивнула крепышка.

— Эвелина.

Теперь на пляж они ходили вдвоем, а потом не спеша возвращались, обсуждая свои дела. Эвелина рассказывала забавные истории из жизни, говорила о прочитанных книгах, а Нина делилась армейскими историями о товарищах, командирах и трудностях первого года службы. Прямолинейная и острая на язык Нина часто наживала себе неприятности, но оставалась все таким же правдорубом. Ироничное отношение товарищей к "бабе" быстро переросло в уважение.

"Она плохо воспитана!" — воскликнула мать Эвелины, узнав о новой подруге дочери. "А меня устраивает!" — спокойно ответила Эва.

Когда на работе Марина раз в месяц впадала в тотальное недовольство всем окружающим миром, это выливалось у нее в неодолимое стремление постоянно и жестоко шпынять Орлову потому, что робкая молчаливая Эвелина никогда не отвечала ей тем же. Но однажды вместо того, чтобы залиться краской и опустить глаза, Орлова ответила: "Марина, ошибку свою я уже поняла и исправила. Стоит ли об этом столько говорить?". От неожиданности Марина замолчала. Теперь они с Катей реже задевали Эву, поняв, что та больше отмалчиваться не будет.

Однажды на собрании Марго по привычке стала кричать на сотрудников, распаленная перед этим конфликтом в управлении культуры. Увидев, что Степанида, на которую в этот раз пал гнев заведующей, уже украдкой ищет в кармане валидол, Эва не утерпела.

— Маргарита Андреевна, — сказала она, — Костин уже не в первый раз теряет книги или возвращает их испорченными. По правилам его давно пора исключить из библиотеки и взыскать за ущерб. Но вы запретили нам его трогать… — она отмахнулась от Кати, семафорящей ей "Прекрати, не связывайся!". — И если бы не это, Степанида Петровна никогда не выдала бы ему книгу из редкого фонда…

— Ну да, запретила, — слегка остыла заведующая, — потому что его мамаша в управлении культуры и так нам гайки закручивает, а если мы еще сыночка ее обидим…

— Так за что вы хотите лишить Степаниду Петровну премии? — в лоб спросила Эвелина.

— М-да, не в бровь, а в глаз, — покачала головой Марго. — Извините, Степанида Петровна. Премию с вас не снимут. Но как уже достали эти Костины! Хоть бы уже его мамашу на пенсию отправили…

Она с интересом посмотрела на Эвелину:

— А ты молодец, Орлова. Всегда сидишь как мышонок, а оказывается, у тебя свое мнение есть, правильное…

— Молодец, — сказала Нина, когда они жевали пирожки все на той же коряге у воды. — Молчанием мы потворствуем несправедливости. Вот увидишь, скоро они тебя еще и зауважают.

Она смахнула с колен крошки и фыркнула:

— А я с детства такая: никогда не смолчу! Со мной сладу нет. Мама иной раз голос сорвет со мной ругаться, а потом только руками разведет: "Ну до чего же ты похожа на своего отца!". Мне даже интересно, что он за фрукт. В историю про героя-афганца, погибшего при исполнении воинского долга, я не верю лет с 13…

Тогда девушки еще не знали, что стоят на пороге событий, которые навсегда изменят их привычную устоявшуюся жизнь и раскроют многие тайны. В том числе и секрет библиотеки, где работала Эвелина…

* Нина и Елена Самойловы.

Елена Самойлова чувствовала, как при внешнем благополучии нарастает отчужденность в их отношениях с дочерью. Нина ведет себя так, словно за что-то мстит матери и тут же наказывает себя за это постыдное чувство. Впрочем, Елена понимала, почему это происходит и знала, что действительно обманывает дочь. Но открыть ей правду не могла после того, как сожгла за собой все мосты. Поэтому Елене легче было переносить затянувшийся подростковый бунт дочери, чем опять жить в страхе…

Впрочем, спокойна она никогда не была. С детства Нина была очень похожа на своего отца — вначале только внешне. Мать надеялась, что все ограничится внешним сходством — но однажды увидела в глазах Нины знакомый упрямый блеск, услышала непреклонные интонации в голосе девочки…

Когда маленькая Нина впервые спросила об отце, Елена без запинки озвучила заранее приготовленную историю о герое, исполнявшем интернациональный долг в Афганистане, и несколько лет Нина жила памятью об отце…

А в 13 лет накануне дня рождения, когда они пекли пирожные, Нина опустила миксер и спросила: "Мама, а где служил отец?". От неожиданности Елена замешкалась с ответом, а дочь продолжала: "Почему у нас нет ни одной его фотографии? У Кости из моего класса отец тоже погиб в Афганистане. Так в гостиной на видном месте стоит его портрет. И почему к нам не заходят друзья отца?".

Подождав с минуту, Нина натянуто улыбнулась: "Ладно, мама, замяли. Сколько нужно сбивать крем?".

Елена понимала, что думает о ней дочь, и несколько раз порывалась открыться ей, но боялась: если Нина ей не поверит, это добьет их отношения. А молчание будет разъедать их медленно, и неизвестно, что хуже…

Она знала, что Нину в школе уважают несмотря на ее нежелание примыкать ни к одной из групп. Никому не приходило в голову посягать на ее независимость. Нина отважно вступала в пререкания с учителями, если они, по ее мнению, вели себя неправильно, и из-за этого едва не осталась без аттестата. Педагогов раздражала грамотная и языкастая ученица; ее хотелось поставить на место.

Нина пристрастилась к экстремальному спорту, купалась зимой в проруби на Неве и многих пугала своим отчаянным характером. В 17 лет, после выпускного, Нина отправилась автостопом в Анадырь. Об этом она сообщила матери на первом ночлеге, из кемпинга под Вологдой. "Почему ты ставишь меня перед фактом? — спросила Елена, обретя дар речи. — Почему заранее не сказала?!". "Потому, что ты бы отговаривала меня, и мы проругались бы до самого отъезда", — ответила дочь. "Но тебе же надо подавать документы в ЛГИ! А на эту поездку все лето уйдет!". "А я не буду поступать в ЛГИ. Я уже подала документы, и меня приняли!". "Куда?" "В школу ВДВ". Пока Елена пыталась прийти в себя, Нина рассказала ей о том, как весело и "кипишно" добиралась до Вологды, о своих новых друзьях — студентах геологоразведочного техникума, с которыми она поедет вместе до самого Урала, пообещала звонить каждый день и попрощалась.

Через две недели Нина приехала на Чукотку, и позвонила матери из Эгвекинота: возникли проблемы с пропуском в приграничный город, и ее не впускают в Анадырь… "Я вышлю тебе денег, возвращайся первым же самолетом!". "Нет, мама, деньги у меня есть, я хотела попросить тебя о другом…".

В середине августа сияющая Нина бросилась на шею матери в зале прибытия в Пулково: "Мамочка, это было что-то! Я подружилась с охотниками! Одна девушка научила меня выделывать шкуры, а ее отец сшил мне торбаса! Я купалась в лимане! Все сопки облазила! Ездила на охоту! Немного могу разговаривать на языке аборигенов! И никакие они не чукчи, некоторые даже умнее нас! Там сейчас полярный день! Это еще круче, чем наша белая ночь! Солнце светит круглые сутки! Дни были такие теплые, что можно было в одном свитере ходить! Едем скорее домой, у меня столько подарков!". Дочь была такой счастливой, что Елена даже забыла о своем намерении задать ей взбучку за самоволье.

В первые же дни службы Нина безжалостно остригла свои густые волнистые волосы под машинку. "Мама, там с прической возиться некогда!". Трудности только распаляли ее; Нина готова была расшибиться в лепешку, но доказать всем, что препятствий для нее не существует. Голубой берет и форму она носила с гордостью. Когда мать и дочь выходили вместе, их несхожесть бросалась в глаза. Худощавая светловолосая Елена, неизменно в элегантном дорогом костюме, с сумочкой. Нина — широкоплечая, с размашистой походкой и короткой стрижкой; если не в камуфляже, то в свитере и джинсах; без косметики.

Когда она подружилась с Эвелиной, мать обрадовалась: общение с серьезной начитанной девушкой из библиотеки пойдет Нине на пользу.

"Зачем тебе нужен десант?" — спрашивала Елена у дочери. "А почему ты думаешь, что я не смогу быть хорошим солдатом?" — отвечала Нина. По ее жесткому взгляду Елена сразу поняла, что девушка настроена решительно и не отступится. "Вылитый отец!". Вопросов об отце Нина больше не задавала и ни словом не напомнила о том давнем разговоре…

* Дверь в сказку.

Выходя с Крупской ярмарки, Эвелина охнула и остановилась:

— Боже! Я, кажется, не выключила из сети обогреватель на абонементе! Надо вернуться и проверить!

— Ну, ты даешь! — Нина на ходу втискивала диски, журналы и плакаты в объемистую сумку через плечо, — теперь в театр опоздаем!

— Я сама съезжу, ты ведь так хотела попасть на премьеру, — предложила Эва. — А я быстренько проверю обогреватель и приеду ко второму действию…

— Лучше я пропущу спектакль, чем позволю тебе одной разгуливать потемну на Беговой! — Нина застегнула сумку. — У библиотеки опять фонарь перегорел…

— Если что, убегу.

— Вдвоем все же лучше. Не спорь.

*

Эвелина уже хотела отпереть дверь библиотеки, когда Нина тронула ее за руку:

— Тс-с! Смотри, окно открыто!

— Черт! Неужели вор?! — Эва тоже заметила распахнутую створку. — Вот не было печали! Вызову полицию…

— Подожди, — Нина затаилась под окном, — послушаем. Может, сами справимся. Я в десанте всяких повидала. Если их двое-трое, дела на пять минут!

Эвелина согласилась с ней и тоже опустилась на корточки под окном. Теперь она ощутила прилив адреналина. "Зря мы опять отложили подключение к пульту до следующего квартала! Все некогда нам… Вот и дождались!".

Чьи-то шаги приблизились к окну. Эва придержала напрягшуюся для броска Нину. Шаги были женскими, легкими. Постукивали каблуки.

— Мне что-то послышалось под окном, — произнесла женщина приятным, чем-то знакомым голосом, в котором было нечто, похожее на шипение.

— Послышалось, — ответил мужской голос. — Или какая-нибудь дворняга ищет объедки. Пойдем, надо спешить. Мы должны вернуться до открытия библиотеки.

— Жалкая каморка, — презрительно усмехнулась женщина, — у моей камеристки комната просторнее.

"Камеристка? — переглянулись девушки. — В библиотеку вломилась сумасшедшая ролевичка? И где мы могли слышать ее голос?!".

— Идем, Анидаг, идем! — поторопил мужчина. — Чем скорее мы это найдем, тем лучше!

— Если эти маленькие негодяи утопили его в реке… Все было напрасно!

— Все равно мы его найдем! — голос мужчины был похож на крик хищной птицы. Тоже знакомый.

Воспоминание было совсем рядом; девушки уже начали припоминать, где видели эту парочку. А когда мужчина назвал спутницу по имени, Нина и Эва вспомнили. Анидаг, женщина-змея из "Королевства Кривых Зеркал". Но зачем ролевики, играющие в Королевство, залезли ночью в библиотеку?!

Из окна выскользнули две фигуры в длинных плащах, пролетели над головами прячущихся под подоконником Нины и Эвы и приземлились на тротуар. Высокий худощавый мужчина с крючковатым носом и темноволосая стройная женщина.

— Мы кое-что забыли, отец, — сказала она и повела рукой; окно тихо закрылось, щелкнул шпингалет. — Они не должны заметить, что ночью здесь кто-то был.

— Ты права, — ответил мужчина. — Молодец, дочка.

Они поспешили к выходу на улицу Савушкина, а девушки еще какое-то время сидели, не шевелясь.

— Это не ролевики, — сказала Эвелина.

— Я тоже так думаю, — ответила Нина, доставая сигареты, — люди не могут так далеко прыгать с подоконника…

— И закрывать окна взмахом руки, — Эвелина подтянулась и потрогала раму. — Что же это такое?

— Ну, что? — Нина закурила, — или мы видели парочку акробатов, косящих под героев сказки или… Пошли, Эва! — оживилась она. — Эти ребята не хотели "засветиться" и спалить путь, по которому попали в библиотеку! Может, мы разгадаем тайну? И обогреватель проверим.

С крыльца она оглянулась:

— Ну чего ты ждешь? Я не умею открывать двери без ключа! И разве тебе самой не интересно разгадать эту загадку?

— Интересно, — Эвелина открыла библиотеку.

Обогреватель был выключен, и Эвелина перевела дыхание. А Нина с энтузиазмом сновала по залам библиотеки, заглядывая во все углы и ища место, откуда могли появиться незваные гости.

— А я и не знала, что у вас тут такой лабиринт, — сказала девушка, прислонившись к стеллажу в глубине зала абонемента, — всегда казалось, что тут тесно, и… ай!

Стеллаж с пыльными сборниками стихов поэтов Советского Востока внезапно поехал сбок и, чтобы не упасть, Нине пришлось сделать замысловатый пируэт.

— Предупреждать же надо! — воскликнула она.

— Я и не знала, что он на роликах, — Эвелина поймала стеллаж, предотвратив столкновение с полками, на которых теснились сочинения Ленина. — Этими полками… апчхи!.. мало кто интересуется.

— Оно и видно, — от поднявшейся пыли Нина тоже чихнула и двумя пальцами пошевелила журналы в стопке "Знамени" на подоконнике за сдвинутым стеллажом, — даже уборщица. Фу, антисанитария, а еще культурное учреждение! У нас бы за такое… а это что? — она наклонилась, увидев, как на полу что-то блеснуло.

Это оказалась заколка для волос в виде змеи с переливчатой чешуей и глазами-камешками. Она не выглядела пыльной и не потускнела, значит, попала сюда недавно. Эвелина знала, что никто из ее читательниц не носит такие украшения. И уж конечно дама с такой дорогой заколкой не пошла бы за советскими сборниками восточных поэтов…

— Очень подходит к прикиду той дамочки, которая выскочила из окна, — задумчиво сказала Нина, — похоже, они куда-то спешили и она даже не заметила, что обронила заколку. А это что за дверь?

— До перепланировки это был черный ход, а потом его заложили кирпичами, — Эва подергала дверь. — И закрасили…

— Но именно здесь валялась заколка, — Нина задумчиво рассматривала дверь. — А на этом окне — толстый слой пыли, и он лежит ровно. То есть они прошли сюда не через окно… Ты слышала, что они говорили о какой-то тайне?

— Ты думаешь, что эта дверь — не то, чем кажется? — уточнила Эва.

— А ты видишь тут еще какие-нибудь секреты кроме припрятанного чайника и кошачьей плошки в шкафу для обуви? Эта дамочка с отцом точно не из галошницы вылезли, верно? И не из чайника!

— Пришлось купить чайник, пока кофеварка была в ремонте… Мастер продержал ее недели две.

— Комбата нашего на него нет, научил бы работать быстро, — Нина исследовала старую дверь. — Эва, я кожей чувствую: тут что-то есть! И не уйду, пока не разберусь!

— Вот только они обещали к рассвету вернуться… Успеешь?

Нина сбросила куртку, закатала рукава свитера: