Обыкновенный уникум

Александр Силецкий

Обыкновенный уникум

Иронический рассказ

Наконец-то я получил новую квартиру!

После непродолжительных споров с женой мы порешили всю старую мебель сменить на новую, и я, не теряя времени, в то же утро приступил к поискам подходящего гарнитура. Разумеется, набегался я изрядно: хотя новой мебели в магазинах было полно, в каждом комплекте обнаруживалась какая-нибудь неувязка с требованиями моей жены — мне-то было все равно, — и я уходил ни с чем. Но в конце концов мне повезло.

Я вступил в квартиру, как Цезарь-победитель на улицы Рима, — жена кричала мне «Виват!», а позади меня, пыхтя и чертыхаясь, четверо дюжих грузчиков пытались протиснуть в узкую дверь новую двуспальную кровать. Потом они притащили все остальное, свалили в угол и ушли. Нам с женой не оставалось ничего другого, как засучить рукава, поднатужиться и заняться расстановкой мебели. К вечеру можно уже было звать гостей и праздновать новоселье.

— По-моему, неплохо, — самодовольно хмыкнул я, оглядывая прибранную комнату.

— Ничего, — согласилась жена. — Миленько получилось. Только вот этот письменный стол... Ну, зачем ты его купил?

— А что? Прекрасный стол, — возразил я невозмутимо. — Любой гость сразу поймет, что за этим столом работает физик-теоретик, то есть я, и проникнется уважением к тебе. Ты ведь знаешь, как люди уважают жен физиков-теоретиков.

— Ах, — сказала жена, — я все знаю! — И ушла на кухню готовить ужин.

А стол был хорош! Добротный, вместительный, он, конечно, немножко диссонировал с окружающей сверхмодерновой мебелью, но один вид его уже вызывал во мне неодолимое желание сесть и начать работать.

Что ж, подумал я, в конце концов я действительно так и сделаю: работы у меня навалом. Я придвинул к столу трехногий ультрасовременный стул и, покачиваясь на нем из стороны в сторону, как на добрых старых качелях, разложил перед собой бумаги и справочники, закурил сигарету и приготовился размышлять о высоких материях.

Работа моя зашла в тупик, я это чувствовал. В течение целого часа ни одна дельная мысль не пришла мне в голову. Я сидел, в отчаянии обхватив голову руками, и бессмысленно смотрел на серые от букв и цифр справочники, на чистые, до неприличия чистые, будто голые, листы белой бумаги, и перед моим мысленным взором вместо формул и уравнений лихо скакали улыбающиеся чертики и летали всякие аэропланчики совершенно немыслимых конструкций. Потом меня стали осенять весьма странные идеи. Что, ежели сейчас вдруг упадет метеорит, пробьет крышу и пролетит до самого фундамента, — дом от этого развалится или нет? И если развалится, то с каким ускорением, учитывая внешние тормозящие факторы, сосед сверху будет падать на меня, а я от него улетать?

Наконец я понял, что на сегодня моя работа закончена. И вдруг...

— Одну минутку, — сказал чей-то вежливый, приятный баритон.

От неожиданности я чуть не поперхнулся сигаретой. Потом обернулся — в комнате не было никого.

Черт знает что, подумал я с тоской. Неужели у меня начались галлюцинации? Я попытался вспомнить, когда раньше у меня случались галлюцинации, но вспомнить не смог. Правда, временами я разговариваю сам с собой, когда слишком долго думаю об одном и том же, однако свой голос я знаю достаточно хорошо и вряд ли спутаю с чужим. Тут мне вспомнилась давным-давно прочитанная статья о чревовещателях. Я что есть силы напряг мышцы живота, судорожно сдерживая дыхание, но даже тонюсенький писк не прорвался в окружающую тишину. И тогда я подумал о домовых...

— Алло, вы меня слышите? — снова раздался тот же голос.

— Разумеется! — Я попытался изобразить беспечную, пренебрежительную улыбочку: пусть знает, что меня такими шутками не одурачишь!

— Мне кажется, вы испытываете некоторые затруднения?

— Как вам сказать... — Я попытался улыбнуться еще шире, но такая проницательность вышибла всякую почву из-под моих ног.

— Покажите-ка вашу диссертацию, быть может, я вам помогу, — заявил баритон. — Положите ее в ящик стола. Второй сверху.

— Она еще не завершена, — возразил я робко.

— Тем лучше, — тоном, не признающим сомнений, отозвался незнакомец. — Разберемся, в чем там дело.

Я снова подумал о домовых. Глупость, конечно, но... Я неуверенно выдвинул пустой ящик и положил туда свою незаконченную диссертацию.

Я ждал минут пятнадцать—двадцать, а баритон тем временем бормотал, изредка покрякивал и упорно что-то возводил в шестьсот шестьдесят шестую степень. Наконец он сказал:

— Ну, вот и все. Забирайте. Решил я вам ваше уравнение.

Я достал рукопись и недоверчиво начал ее листать. Совершенно верно: незнакомец не только написал решение ключевого уравнения, но и подробно разъяснил, где заключалась ошибка в моих рассуждениях.

Я был потрясен.

— Вы знаете, — начал я патетическим тоном, — это замечательно! Вы оказали мне неоценимую услугу.

— Пустое, — скромно заметил баритон.

— Ну как же! Если бы не вы, тогда бы я... В общем, было бы очень плохо... Да. И я считаю своим долгом поблагодарить вас, хочу пожать вашу благородную руку. Если вы не спешите, оставайтесь поужинать с нами. У нас сегодня как раз новоселье...

— Нет, куда же спешить? — флегматично отозвался незнакомец.

— О, тогда прекрасно! Только я не знаю, кто вы...

— Стол, — лаконично сказал баритон.

Некоторое время я в замешательстве смотрел в пространство, не зная, как расценить услышанное. Наконец я решил, что это всего лишь шутка, и бодро отозвался:

— А я чайник!

— Но я действительно стол, — оскорбился незнакомец.

— Стол? Какой?

— Ваш. Письменный. Какой же еще?

— Ах, вот как... Говорящий стол, значит?

— И думающий, — не без самодовольства добавил стол.

Я не знал, как мне быть. Ситуация складывалась крайне нелепая — подумать только: передо мной стоит стол, который, шут его знает как, может думать и говорить, а я сижу, облокотясь на него, и в ус себе не дую.

Я мигом отпрянул в сторону, но проклятый трехногий стул вывернулся из-под меня, и я полетел на пол. Мне показалось, что стол захихикал. «Обормот!» — подумал я в сердцах.

— Сева, — раздался из кухни голос жены, — иди ужинать. И не ломай, пожалуйста, мебель.

— Вот видите, меня зовут, — обратился я к столу. — Я мигом: туда—назад. А потом мы с вами еще поговорим.

После ужина поговорить со столом не пришлось: надо было посидеть с женой, ей было скучно, и я развлекал ее до самого сна. В другой раз, быть может, это и доставило бы мне удовольствие, но не сейчас, когда нарушались все мои планы: подумать только, возмущался я в душе, там, за стеной, в соседней комнате, притаилось чудо — ведь говорящий стол — это действительно чудо! — а я вместо того чтобы понять, изучить его как можно лучше — чудо-то мое, мое собственное, и мне, а не кому-нибудь еще иметь с ним дело! — я вместо этого валяю дурака, а стол — что ж, он стоит и ждет, и я даже не могу при жене с ним заговорить, чего доброго, она еще вообразит, что я спятил, мне этого только и не хватало. Я был очень зол, но что я мог поделать?

Когда мы легли спать, мне пришла в голову отличная мысль. Не пролежав в постели и пяти минут, я решительно вылез из-под теплого одеяла.

— Ты куда? — схватила меня жена за руку.

— Лапонька, кисонька, я должен поработать. Понимаешь, я кое-что придумал, и мне необходимо все записать. Иначе я забуду. Ты ведь не хочешь, чтобы твой Сева забыл свои гениальные мысли?

— О боже, — вздохнула жена и перевернулась на другой бок.

Стол, видимо, ждал меня, потому что встретил радостным приветствием и предложил сесть.

— Только, прошу вас, пожалуйста, потише, — предупредил я его с самого начала, — иначе жена услышит... Мне бы пока не хотелось посвящать ее в наши дела...

— Я понимаю, — согласился стол.

Но она все-таки услышала, как тихо мы ни говорили.

— Сева, ты с кем это разговариваешь? — донесся до меня ее голос.

— Спи спокойно, милая. Это я так, сам с собой. Понимаешь, иногда мне нужно с самим собой спорить. Ты же знаешь, что только в спорах рождается истина.

— Ненормальный, — пробормотала жена и погасила торшер возле кровати.

Наш разговор был долгим — на самые различные темы, и я только диву давался, слушая пояснения стола. Он сказал, что и впредь будет мне помогать, что это его долг, его предназначение: он помогал и всем прежним своим хозяевам, а сколько уж их сменилось на его долгом веку!.. Когда дело доходило до творчества, до созидания чего-то нового, — стол всегда был к вашим услугам. Главное, что требовалось от вас, — это верить ему, и ничего больше.

— Но, может быть, внутри вас есть какие-нибудь аппараты? — спросил я на всякий случай, просто желая найти хоть какое-то разумное объяснение.

— Никаких.

— Абсолютно ничего?

— Абсолютно,

— Тогда как же вам все это удается?

— Трудно сказать, — проговорил стол. — Я просто УМЕЮ.

— Однако вы должны чем-то думать, чем-то видеть, говорить, — не унимался я. — Чем вы пишете наконец?

— Понятия не имею, — признался стол. — Все происходит как-то само собой. Я чувствую, ЧТО я могу, и у меня все сразу получается. Получается так, как было бы, на мой взгляд, наиболее целесообразно. Мне трудно объяснить вам, что к чему, это какие-то внутренние процессы, если хотите, подсознательные. Вы же не смогли бы объяснить, откуда у вас вдруг возникает оригинальная мысль или то или иное желание... Они есть — и все тут. То же самое и у меня.

— А вы уверены, что все у вас получается правильно? — осторожно заметил я.

— Да, — просто сказал стол. — Уверен.

Настенные часы пробили два ночи. Мне было жаль прерывать наш разговор, но я сегодня очень устал, а стол, видимо, мог говорить до бесконечности, и потому я вежливо сказал:

— Извините, но уже очень поздно. Мне завтра предстоит трудный день, и я бы хотел выспаться. Ведь мы можем продолжить разговор и после?

— Да, да, — неожиданно старческим голосом согласился стол, — пора спать. — И он крякнул, словно поудобней устраивался в своей постели, — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответил я и улыбнулся: сегодня был совершенно необыкновенный день.

— Будьте добры, погасите настольную лампу, — попросил стол. — Я привык спать в темноте.

— Конечно. — Я выключил свет и на ощупь двинулся в соседнюю комнату.

В эту ночь я никак не мог уснуть. Я долго ворочался в постели, глядя в серый пустой потолок, и вспоминал минувший день.

«Подумать только, — размышлял я, — отныне все будет по-другому — все мои дела и мечтания! А впрочем, кто знает, может быть, все останется по-старому и мне только кажется, что произошел переворот в моем маленьком мирке? Или, возможно, случившееся закономерно: я о нем не думал, не ждал его, и лишь теперь-то начинается настоящая жизнь?» Я чувствовал, что у меня появился новый и преданный друг, немножко необычный, но именно такой, какой мне был необходим.

Завтра я отнесу готовую диссертацию в институт, предварительно отпечатав с утра на машинке — то, что решил мне стол, — и покажу своему шефу. По правде, мне было чуточку совестно перед столом: ведь это он завершил мою работу, сам я не смог ее одолеть. Но в конце-то концов, возражал я сам себе, он решал это уравнение для меня — он мне сам об этом сказал, и это всего лишь стол, моя собственность, за которую я расплатился наличными, и не все ли равно, кто из нас дошел до истины. Мне было чуточку совестно, и я успокаивал себя, как мог.

Потом я уснул и видел приятные сны: стол был заведующим соседней лабораторией, ему нравилась моя диссертация, и он собирался выступить моим благожелательным оппонентом на ее защите...

Проснулся я в прекрасном настроении. Сразу вставать, умываться, завтракать, а потом еще стучать на пишущей машинке не хотелось, и я лежал и благодушно улыбался.

Но тут бой часов — уже семь утра! — поднял меня на ноги.

Я лихо взбежал по лестнице к главному входу, пересек вестибюль и первым делом направился в кабинет своего шефа.

— А, — сказал он, — приветствую! — И помахал мне рукой: у меня с шефом прекрасные отношения. — Что новенького? — спросил он после минутной паузы.

— Вот, — ответил я и гордо выложил на стол папку со своей диссертацией. — Все кончил.

— Все? — недоверчиво переспросил шеф, листая рукопись.

— Все, — твердо сказал я. — Все, что нужно, здесь есть.

На какое-то время взгляд шефа задержался на решении ключевого уравнения.

— Так, — сказал он наконец. — Любопытно. И, главное, все верно! Могу вас поздравить. То есть не могу, а должен!

Он встал и пожал мою руку.

— Спасибо. — Я был растроган.

— Блестящая работа, — не унимался шеф. — Просто непонятно, как вы сумели так быстро с ней управиться!..

— Сумел, — уклончиво ответил я.

Весь день для меня прошел, как в тумане. Я был рассеян, все делал невпопад или просто сидел, уставившись в одну точку, и в голове моей, как пули во время бешеной атаки, носились во все стороны разные мысли, наверное, сразу все, какие топько к тому времени накопились, иначе бы я понял, что вместо работы валяю дурака. Весть о моем странном поведении мигом долетела до шефа, и он, самолично явившись в лабораторию, сделал мне внушение.

— Я понимаю,— сказал он,— вы только что закончили диссертацию, и у вас прекрасное настроение. Но, милый мой, работа остается работой, и если каждый так будет радоваться своей удаче — поверьте мне, удачи есть у всех,— то что же тогда останется от наших исследований и всего плана работ?

Я поблагодарил его за проявленную заботу о моей персоне, тем не менее этот день остался совершенно пустым. Перед уходом я забежал к шефу и пригласил его к себе на новоселье. Послезавтра, в семь часов вечера, разумеется, вместе с супругой.