Салон "Желание"

— Чего здесь не понять? Одинокий мужчина здорово подзаработал и захотел кутнуть. Ему попалась славная свободная девушка. Да еще под Новый год, — он пожал плечами. — Нормально.

— Но я не могу принять такой подарок.

— Почему? Разве мужчины не делают вам подарков?

— Не делают… Не знакомые, в особенности.

Он с готовностью кивнул:

— Шурик. Бизнесмен. Простоватый, но, в сущности, неплохой парень.

— Александра. Помощник продавца. Авантюристка и растяпа.

Он прищурился, всматриваясь в ее лицо:

— Ты не авантюристка. Кто–то сильно обидел тебя, бросив здесь в праздник, а ты хотела бы отомстить. Так?

— Почти…

— Ну, тогда вперед! Я тоже зол, голоден и у меня здесь тачка.

— Вы же пришли весь в снегу… Откуда машина?

— Никаких вопросов, ладно? Ведь объяснение всегда есть: оставил машину на стоянке, вышел перехватить пивка, после решил проветриться, набрел на этот салон… увидел хорошенькую девочку, Распоясался, разгулялся и понесло… Я мужик куражистый. А иногда просто необходимо разрядиться. Это нужно сделать, что бы не обрастать грузом, тянущим на дно. Разве ты не поняла, девушка с золотым поплавком?

— Поняла… — Саша посмотрела в зеркало, отражающее некую мало знакомую особу в пышных волнах бального туалета и произнесла словно заклинание: — Так бывает, это знают даже дети. Ты ждешь своего праздника, чтобы вырваться к свету. Чтобы не стать занудой и злюкой. Равнодушной, серенькой, глупой. Однажды это случается и ты становишься другой. Самой, самой…

— Самой прекрасной.

Он сказал это или показалось? Но почему так заколотилось сердце и вскипела радость, отстукивая в каждой клеточке: «жить, жить, жить…»

Юная женщина в королевском платье повернулась к мужчине с новым выражением победоносного очарования. Не Шушка, Александра сказала с ему вызовом:

— А не поехать ли нам к «Яру»?

— Разогнать шампанским кровь… — готов на сумасбродства, синьорина, — согласился Шурик.

— Там сегодня гуляют мои коллеги. Меня не ждут.

— Меня тем более. Это даже забавно. Лови!

Выхватив из вазы фиалки, Шурик бросил их Александре. Прохладные цветы осыпали ее дождем, смывающим въедливую накипь неудач, обид, разочарований.

8.

«Тачка» бизнесмена Шурика оказалась новеньким «Мерседесом». Александра с наслаждением откинулась в мягком сидении и зажмурилась: если это сон, то и на том спасибо. Вовсе неплохой сон! Пахнет дорогими духами жакет из серебристого меха, оставленный Галлией, лицо, преображенное косметикой фирмы «Керри» кажется чужим — гордым, интригующим. В нем нет и тени той будничной серости, что так старательно, словно маску смирения с обстоятельствами, натягивала на себя последние годы Шуша. А мужчина за рулем? Нос с горбинкой, дерзкие, устремленные в даль глаза, крепкий, раздвоенный впадиной подбородок. По отворотам смокинга пробегают пестры блики разноцветных фонарей и лампочек, украшающих улицы Москвы. Странный тип, очень странный, скрывающий под развязностью какое–то напряжение. Волнуется и скрывает это. Похоже, и в самом деле ухватил чужие бабки и решил гульнуть напоследок, перед тем как уйти в бега или сдаться в руки правосудия. Во всяком случае, «мерс» и замызганная куртка, в которой он ввалился в салон, совершенно не совместимы, как и ловкие пальцы, застегивавши на ее спине пуговки с тоном грубоватого мужичка. Авантюрист, одним словом. Причем — матерый. Ну и пусть. Умолкни, Шушка! Был уже в твоей жизни правильный и порядочный. Был да сплыл. Посмеялась судьба и вот сегодня подбросила тебе этого малого, что бы ты могла, наконец, подвести черту, проститься с прошлым, посмеявшись над ним. Удивительно, что бизнесмен согласился поехать в ресторан. Хотя, мелькать на публике ему явно не стоит. От этого и хмурится.

— Признаюсь, коллективная вечеринка — не самая горячая моя мечта. Все станут на тебя пялиться. Может, выберем уголок где–нибудь поскромнее… — он вопросительно заглянул в лицо своей спутницы. Нет, она совершенно не стремилась спрятаться в скромном уголке. Мечтательная улыбка блуждала на ее губах. Это была улыбка женщины, замыслившей мщение.

— Ага, я сообразил: там будет тот, кто тебя обидел!

— Будет, но с другой.

— Завидую! Я бы очень повеселился, если бы в ресторане оказались те, кто обидел меня. Ладно, уговорила, проведем операцию мщения на высшем уровне.

И он прибавил газ, унося Сашу к опасному и столь желанному балу.

…В вестибюле ресторана никто не толпился — гости давно поднялись в зал, банкет был в полном разгаре. Сверху доносился гул голосов. Музыка, звон бокалов. К вошедшим бросился элегантный господин:

— Ваши приглашения господа?

— Одну минуту, любезнейший, — Шурик отвел администратора в сторону и коротко поговорил с ним.

— Раздевайся, дорогая. Все улажено, — он снял с плеч Александры жакет. — Кажется, мы сильно опаздываем.

— Что вы сказали ему?

— Предъявил приглашение.

— Заплатили, разумеется. И видимо здорово. Смотрите, он рвется сопровождать нас!

— Благодарю, мы сами, — осадил Шурик инициативного администратора и, предложив Александре опереться на его руку, стал подниматься по лестнице.

Ресторанный зал дохнул теплом, волнующим ароматом цветов и щекочущим аппетит запахом отличной кухни. Праздничное убранство добавило великолепия торжественному помещению — все сверкало, благоухало, и волновалось. Над подиумом в свете софитов сияла золотом монограмма Алекса Милуччи.

Все это Cаша почувствовала и увидела разом, нырнув в мир банкетного праздника. Белизна скатертей, сверкание бокалов, дамских туалетов, звук оживленных голосов и калейдоскоп лиц…Ни одного знакомого! Это, пожалуй, к лучшему. Но ведь Игорь где–то здесь! И сейчас увидит ее в блеске вечернего туалета, под руку с этим черноволосым красавцем. Красавцем? Саша взглянула на бизнесмена. Нет, с таким кавалером не стыдно появиться на банкете любого ранга. И все же…

Ощутив дрожь в коленках, она крепче оперлась на руку своего спутника. Некий чрезвычайно энергичный господин, ринулся к ним, распахивая на ходу объятия. Узнав Александру, Карлсон опешил, круглое лицо отразило растерянность и крайнее изумление. Он сразу же сообразил, откуда взялось ее платье и уже раскрыл рот, что бы выразить свои чувства, но, столкнувшись взглядом с бизнесменом, запнулся и с преувеличенным радушием воскликнул:

— Очень, очень приятно! Рад, что решили присоединиться к нам. Как раз один столик свободен, — Карл Леопольдович обратился к выжидающему в стороне метрдотелю: — Проводите, милейший, наших гостей за стол номер один. — И тут же заторопился: — Извините, друзья, меня ждут коллеги и организационные вопросы. Это такая головная боль — итальянцы в России. Вы ж сами понимаете.

Они прошли к столику, расположенному у самого помоста.

— А ты на хорошем счету у босса. Кажется, это лучшие места, — Шурик отодвинул кресло, предлагая Саше сесть.

Она рассмеялась, жестом прирожденной леди приподнимая шуршащий подол:

— Это «правительственная ложа», как я понимаю. Ждали миланского шефа — Сиентино с бойфрендом. Но тот предпочел веселиться на приеме у мэра. Место пустовало. А тут подвернулась я, и совершенно, как говорят, на халяву, получила ужин на две персоны.

— Что мы закажем? — Шурик передал ей карту из рук ожидавшего официанта.

— Все равно. Я не ела с утра.

— Тогда неси нам вкусненького и побольше. На твое усмотрение. Главное, побыстрее, — распорядился бизнесмен.

Вскоре появилась тележка и мудрено украшенные блюда перекочевали на их столик.

— Уффф… — Шурик окинул яства хищным взором. — Выглядит многообещающе. Накидываемся!

Саша осторожно огляделась и застыла, встретившись взглядом с Игорем. Буртаев оказался совсем рядом, за столиком сотрудников Салона. Карлсон занимал место рядом с Ниной Тимофеевной, одетой в сиреневые шифоны. Галлея пригласила своего весьма солидного поклонника. А финансовый директор сидел рядом с Сабиной — яркой и оживленной, как кинозвезда на презентации полученного «Оскара». Рядом с креслом Сабины на бронзовой подставке стояла ваза с целой охапкой бледных орхидей. Можно не сомневаться — букет от Буртаева и означает торжество помолвки. Он сделал ей предложение! Виски Александры противно сжало и подступила к горлу тошнота.

— Что стряслось, детка? — тронул ее за руку Шурик.

— Фу… — она понизила голос. — Вон за тем столиком мои коллеги.

— И злодей среди них? Тот мордастый, что прижимается к декольтированной секси–блонд в алом наряде?

— Пожалуйста, не оборачивайся, — Саша развернула программу вечера, ждавшую гостей на столике. — Сейчас кончится перерыв и покажут высший класс — коллекцию Милуччи. Автора вот этого моего платья.

— Так он в самом деле — величина? — Шурик критически оглядел свою даму. — Симпатичная тряпочка. Но я не слышал про такого.

— Я тоже, честно говоря, только сейчас столкнулась… Модой ведь занимаюсь с утра. До этого эпохой Возрождения. Точнее — эстетикой Ботичелли. Ну, в двух словах — утверждение идеала раскрепощенной творческой личности, обращение к человеку, как высшему началу бытия…

Александра говорила и говорила не хуже умнейшего преподавателя Соболева, стараясь заглушить волнение и частые удары сердца, казалось, раздававшиеся на весь зал. И пальцы дрожали. Боже! Это же в самом деле не сон! Она на банкете фирмы в витринном платье, на пару с неким темным типом сидит за столиком номер один! Что же будет? Что будет?

— Вообще, разговор об эстетике Возрождения надо начинать вот с чего… — она запнулась, посмотрев на своего кавалера. Тот с удовольствием пробовал закуски, мало интересуясь поднятой ею темой.

— Прости, увлеклась.

— Ничего, мне не мешает… А это раскрепощение творческой личности, значит, у твоего… как его там — Мирчучи, наблюдается?

— И утверждение идеала! Вечного идеала гармонии, радости как у Ботичелли. В том–то и дело! Я сегодня его коллекцию в журнале увидела — ахнула: ну прямо по моей теме! Человек, как высшее начало бытия…

Продолжая жевать, Шурик откинулся на спинку стула:

— Уфф, хорошо! Для начала, червячка заморил. А шампанское заждалось. — Он достал из ведерка бутылку. — Ну, что, начнем провожать отгулявший год?

— Пора бы, — Саша взяла бокал

— Ты бы перекусила хоть что–нибудь. У меня назрел тост… — Шурик задумался, поглаживая подбородок и пристально глядя на Сашу.

Но высказаться бизнесмену не дали. Заметив, что Саша и ее кавалер наполняют бокалы, к ним поспешил Игорь с собственным бокалом в руке.

— Добрый вечер, друзья. Позвольте присоединиться к тосту? Год завершается замечательным событием — колдовское «Желание» готово распахнуть свои двери! — сияя выпалил он.

— Это Александр, бизнесмен, мой знакомый, — представила мужчин Саша. — Игорь Буртаев — главный экономист фирмы.

— Рад познакомиться… — с некоторой растерянностью заверил Игорь — Хочу пожелать всем счастливого Нового года и творческих успехов.

Под тяжелым взглядом Шурика он заторопился, скомкал тост и пролепетал неуверенно: — Классно выглядишь, Сашенька! За тебя!

Хрусталь со звоном чокнулся.

Вернувшись за свой столик, Игорь оживленно сообщил что–то компании. Все стали поворачиваться к Саше, махать ей руками и даже посылать воздушные поцелуи. Шурик поморщился:

— Он у вас не гриппует часом, этот экономист? Осложнения, говорят, жуткие, иногда по мозгам бьют. Дерганный какой–то.

— Он сегодня предложение Сабине сделал. Вон целый стог орхидей приволок. Я бы выпила еще шампанского.

— Что–то не похож на счастливчика. Переволновался, бедняга.

— Его совесть замучила и ревность… — Саша мелкими глотками пила остро–игольчатое вино, ощущая как отступает страх, тревога. А вместо них поднималась из глубин легкая радость, дерзость. — Мне такой диагноз больше нравится! — Она рассмеялась.

— Ой, как правильно, светлая моя! — Шурик откусил хрустящий волован с зернистой икрой. — Куда там грипп — одно удовольствие в сравнении с ревностью. Что она с людьми делает — страшно смотреть! Ты про Отелло примочку слыхала?

Тут грянули первые такты увертюры к опера «Севильский цирюльник» и в наступившей тишине ведущий объявил, что начинается показ новой коллекции Милуччи под названием «В Россию с любовью». На подиуме появились девушки.

— Теперь сиди тихо! Смотри, — одернула Саша жующего Шурика.

— Тебе это нравится? — он мельком взглянул на фланирующих манекенщиц. — В глазах рябит. Многовато мишуры и всякого такого… Ну… пиф–паф! Эффектов раскрепощения.

— Ну, уж нет! У Милуччи потрясающий вкус и чувство стиля, — заспорила Саша, защищая свое платье и честь неизвестного кутурье, подарившего ей забытое ощущение собственной привлекательности, женской власти.

— Прямо магическое заклинание «Милуччи!» Да кто этот пижон? Кто этот маг раскрепощения индивидуальности в духе почивших классиков Возрождения? Спорим: шустрый малый из «голубых»?

Саше тон собеседника не понравился:

— Про ориентацию и наклонности ничего не знаю. По образованию он архитектор. По происхождению — частично русский. Отпрыск аристократического рода.

— Рекламные навороты. Сейчас все, кто здесь бизнес открывает — одним боком русские и все — непременно дворяне… Смотри, к тебе опять мчится шеф. Вероятно, с выгодным деловым предложением. Разрумянился старикан! Заметно, что итальянец.

— Целиком местный! — Саша приподнялась, пугаясь: — Наверно Сиентино явился, им столик понадобился и нас решили выгнать…

Карлсон притормозил, вернулся к своему столику, выхватил из вазы Сабринин букет и с ним ринулся прямиком к Саше.

Шурик ухмыльнулся: — Непохоже, что он намерен скандалить. Здесь что–то другое. Рейтинг помощницы продавца растет на глазах. Думаю, надо ждать прибавку к зарплате. Не хочу мешать вашей беседе с шефом. Поболтайте, а я пока позвоню. — Он поднялся и направился к выходу. Шагал быстро, но не суетливо и по спине совершенно не было заметно, как тягостно этому авантюрному малому среди публики и любопытных взглядов.

«Ну вот… Больше я его не увижу…» — подумала Саша, глядя вслед удаляющемуся бизнесмену. И стало почему–то очень тоскливо. Губы дрогнули, сдерживая восклицание. Она не окликнула его, но разочарование тенью легло на ее разрумянившееся от шампанского лицо.

С тем же выражением проследил за уходящим гостем Карл Всеволодович.

— Ваш спутник, похоже, утомился… — заметил Карлсон хмуро.

— Он вышел позвонить, — Саша изо всех сил изобразила милую беззаботную улыбку.

— Боюсь, звонок может затянуться. А время не ждет…Надо ударить финальной точкой по дефиле. Милуччи с невестой так и не явился.

— Он тоже… Ну… женится?

— И, похоже, сегодня. Но я имел в виду платье невесты, которое маэстро обещал привезти лично для завершения показа. Увы, придется выкручиваться самим. Я вас попрошу, драгоценная, выйти со мной на подиум. Ведь свой туалет, как я полагаю, вы заимствовали из коллекции…

— Это платье с витрины… Но оно оплачено! Вот чек!

— Спрячьте! Милая, милая моя! Я же не инспектор полиции. Я всего лишь не очень молодой, но достаточно сообразительный человек…

Саша в недоумении приподняла подол василькового платья: — Разве это свадебный наряд?

— Ну, не знаю… Будем считать так. В конце концов, автора нет и возразить нам некому. — Карлсон предложил руку Саше и отдал ей букет. — Вы — само очарование, детка.