Требуется осечка...

Возможность повлиять на ситуацию в стране путем победы на выборах всерьез обсуждает один Андрей Столяров (роман “Жаворонок”). Он дает подробное описание региональных выборов и подводит читателя к выводу: одна безнадежная пакость эти выборы. Борьба компроматов, сорев­нование ораторов и пиаровских возможностей, в итоге не приводящее к желаемому результату: к лучшему ничего не меняется. В том же романе предложен более радикальный способ действий: поднять массовое общественное движение, запа­лить народ, привести дело к порогу гражданской войны и... опять не работает.

С. Витицкий (Б.Н. Стругацкий) отметился в прессе выступлениями крайне либерального, су­губо западнического толка. Его общественная по­зиция широко известна и не требует комментари­ев. Но его рецепты изменения российского обще­ства далеки от радикализма и революционерства: “Мельницы Господа мелют медленно”, - говорит он в романе “Бессильные мира сего”. Никакой спешки. Никаких резких движений. Главные ме­тоды работы - во-первых, постепенное превраще­ние человечества в сообщество “людей воспитан­ных”, то есть неагрессивных и настроенных гума­нистически; во-вторых, выращивание элиты, куль­тивирование определенного рода талантов, способных в нужный момент осуществить взрыв­ную, исключительно эффективную коррекцию реальности. Элита, “ученики” педагогов, посвя­щенных в законы бытия и умело “растормажи­вающих” таланты своих подопечных, держится кучно, один помогает другому, а все - всем.

Автор этих строк Дмитрий Володихин, столь же явно выразивший свою приверженность к им-перству, почвенничеству, православию, также предлагает “тактику бега на дальнюю дистан­цию”, без радикальных решений. Важнее всего всеми силами сохранять культурную самостоя­тельность, заботиться о пропаганде русского язы­ка, литературы, истории, православия и постепен­но внедряться во все административные структу­ры страны ради будущего поворота ее к право­славной версии консервативной революции (роман “Убить миротворца”, ряд статей).

Война?

Социальная революция и гражданская война, сла­ва Богу, находят еще меньший отклик в умах на­ших фантастов. Ольга Славникова в романе “2017” показывает гражданскую войну как нечто неизбежное: в период слома старого мира и пере­хода к новому не обойтись без волны насилия и крови (См. главку “Куда идем?”). При этом участ­ники войны не очень хорошо понимают, из-за че­го она идет и почему они оказались на той или другой стороне, - словно некие информацион­ные комплексы “направляют” ту или иную толпу на смертоубийство путем неявного программи­рования, почти магического воздействия. Причем сама Славникова к подобной неизбежности отно­сится как к грядущей трагедии: текст построен так, что авторская позиция совершенно очевидна.

Несколько сложнее трактовать роман Бориса Руденко “Те, кто против нас”. Две борющиеся группы вступают в вооруженный конфликт, напо­минающий гражданскую войну в микромасшта­бе. Однако сложность состоит в том, что Руденко вроде бы следует известной теории Диденко о су­ществовании разных видов людей. И трудно ска­зать однозначно: биологический фундамент у конфликта или социальный. Очень похоже на аллегорию: один из видов объединяет кримина­литет, силовиков, коррумпированных чиновни­ков, а другой - их жертв, подозрительно похожих на представителей либеральной интеллигенции.

Но все это далеко от большой внутренней войны, какая была в России, Китае или Соединен­ных Штатах. Похоже, использование в футурсценариях этого концепта неявно табуировано. Эксперимент Славниковой выглядит своего рода литературным хулиганством.

Заговор, переворот, чистка

Довольно часто наши фантасты, задумывающие­ся о будущем, размышляют о заговоре и военном перевороте. Можно сказать, знамя Ткачева опять поднято и гордо реет над отечественной литера­турой. Идея точечного удара, ограниченного при­менения насильственных методов в настоящем ради блага России в будущем соблазнила многие умы. Собственно, заговор/переворот мыслится как своевременная замена “большой крови”, на­стоящей войны.

Роль короля всех литзаговорщиков сыграл Максим Жуков, автор романа “Оборона тупика”. В этой книге предложена технология свержения современной политической элиты России, ее полного обезвреживания, а также прописаны первые шаги новой элиты. Жуков предлагает ис­пользовать те формы политического строя, кото­рые сложились к настоящему моменту, причем процедура выборов (в романе речь идет о выбо­рах президента РФ) обретает симулятивные черты. Из-за кулис всей системой властных органов управляет сообщество “идейных” Советников [21]. Готовясь к перевороту, будущие Советники стро­ят “систему нападения”: к “дню икс” они распола­гают значительной группой бойцов-энэлпэшников, тщательно подготовленными отрядами бое­виков, аналитиков, пиарщиков, компьютерной поддержкой (все это добровольцы) и средства­ми, полученными от двух “опальных олигархов”. Собственно, введение этих самых “опальныхолигархов” в сюжет заставляет отнестись к книге Жукова с самым пристальным вниманием.

В разгар “оранжевых” настроений в России (первая половина 2005 года), когда речь шла о “бе­резовой революции” (вариант: “гороховая рево­люция”), издательство “Европа”, контролируемое ФЭПом, выпустило книгу Елены Афанасьевой “Го­сударство или революция”. Там излагался более грубый вариант переворота: найм одним из опаль­ных олигархов группы квалифицированных на­емников, захват с их помощью ключевых центров управления и смена административного корпуса. Ситуация “оранжевой напряженности” рассоса­лась, но сценарий остался. Озвучен. Никем не ос­меян, как заведомо невыполнимая работа. Пред­лагаются даже кое-какие расчеты. Жуков считает, что на полную смену элиты и выстраивание креп­кой, жизнеспособной национально-ориентиро­ванной структуры властей потребуется 7-8 мил­лиардов долларов. Афанасьева называет гораздо более скромные цифры, но в ее варианте перево­рот совершается для осуществления гораздо бо­лее скромной задачи: одна часть элиты, сформи­ровавшейся в 90-х, устраняет другую часть.

Жуков полагает, что наемники ни к чему: все делается русскими ради русских. Базовый прин­цип, четко прослеживающийся в его тексте, таков: насилие должно быть четко нормированным, но бестрепетным. Это значит: когда работа начнется, убрать надо столько людей, сколько потребуется убрать, чтобы выжить и победить; если надо - по­зволительно пытать, брать в заложники, избав­ляться от предателей, заравнивать любой канал потенциальной утечки информации. Никаких поблажек противнику, никаких прорех в систе­мах защиты, никаких нервов, никакого милосер­дия. Лучше убить сотни - лишь бы тысячи были избавлены от быстрой смерти, а десятки миллионов - от медленного умирания. В то же время насилие ради насилия немыслимо. Там, где оно не нужно, вход ему закрыт. Переворот по- жуковски - болезненный укол, который нельзя превращать в удар молотком, расплющивающий кости ступни. Организаторы переворота отлич­но понимают: каждая смерть - новый грех им на души. Фактически Максим Жуков написал ва­риацию “Техники государственного переворота” Курцио Малапарте, только. до самого переворо­та. Ну а после - Советники весьма быстро ини­циируют новую программу обмена с Европой: резко вздорожавшие энергоносители за новей­шие технологии. И Европе, по мысли автора, при­дется согласиться - из-за резкого похолодания [22].

Военный переворот как средство сменить правительство давным-давно предложил Юрий Поляков в повести “Демгородок”. Вся цепочка действий автором не прописана, однако по дета­лям восстанавливается следующая картина: воен­ные добиваются своего, угрожая применением ракетного оружия.

У Павла Крусанова в романе “Укус ангела” цен­тральный персонаж, генерал, добивается для себя диктаторской власти с помощью переворота. Тот же мотив - у Романа Злотникова. Олег Дивов в ро­мане “Выбраковка” прямо описал захват Кремля, арест правительства и ликвидацию премьер-ми­нистра отрядом из полутора сотен бойцов.

В конце 2005 года президент Института на­циональной стратегии Михаил Ремизов на кон­ференции, посвященной изучению образа буду­щего в отечественной науке и литературе, назвал переворот отличным средством “...легитимизи­ровать новую власть”.

Но все-таки чаще в фантастике всплывает идея реформы или нового курса, инициирован­ного правительством и направленного на “зачи­стку”. В разных вариантах зачищаются: агенты внешнего влияния вплоть до сотрудников ино­странных спецслужб, криминалитет, агрессивные маргиналы и олигархические структуры. Идея но­вых “эскадронов смерти” воспринимается массо­вым читателем на ура, как родная. Да и очень зна­чительная часть образованного класса энергич­но поддерживает ее. Идея чем дальше, тем боль­ше становится народной.

Первыми идею подали Вячеслав Рыбаков и Олег Дивов. У Рыбакова представитель интеллектуалитета идет на сотрудничество с “органа­ми” ради того, чтобы скверна была вычищена (ро­ман “На чужом пиру”). Дивов же первым додумал-ся до особой структуры по зачистке (в оригина­ле - “выбраковки”). Его Агентство социальной безопасности формируется из “униженных и ос­корбленных” и отчасти дублирует МВД. Это очень характерный момент: если к ФСБ еще относятся довольно толерантно и даже возлагают на нее на­дежды, то к МВД отношение однозначно отрица­тельное. Милиция рассматривается как структу­ра коррумпированная снизу доверху и абсолют­но неэффективная. Поэтому в очередных фанта­стических проектах подразумевается, что новая силовая иерархия, отбирающая значительную часть функций у МВД, полностью независима от корпоративных интересов современного чинов­ничества, и в первую очередь - от милиции. Вик­тор Косенков в романе “Новый порядок” предла­гает рекрутировать туда бессребреников, прошед­ших жесткий тест на честность и неподкупность. Сергей Чекмаев в романе “Анафема” - верующих.

Все романы, названные в предыдущем абзаце, получили широкий резонанс и отмечены литера­турными премиями. Похоже, в настоящее время интеллектуалитет придерживается схемы “двух рецептов”. Рецепт 1: пропихнуть в правительст­венные круги идею “эскадронов смерти” и почис­тить таким образом страну от мрази всех сортов, а затем поменять правительственный курс на на­ционально-ориентированный - тогда и наступит светлое будущее. Рецепт 2: если Рецепт 1 не срабо­тает, следует свергнуть правящую элиту посредст­вом заговора и верхушечного переворота, а потом почистить страну от мрази всех сортов, затем по­менять правительственный курс на национально­ориентированный - тогда и наступит светлое бу­дущее. Общий смысл таков: активная часть интеллектуалитета ждет от правительства реальной на­ционально-ориентированной политики [23], сопровождаемой репрессивными мерами; ресур­сы спокойного ожидания подходят к концу, и уже непонятно, на годы идет счет или на месяцы; под­спудное одобрение радикальных антиправитель­ственных мер видно в укреплении статуса Рецеп­та 1 как приемлемого футурсценария.

Прочие варианты встречаются реже и звучат глуше.

НАМ НУЖНА ОСЕЧКА

К сожалению, общий тон российской фантасти­ки в отношении будущего не особенно благо­приятен для самой России. Есть, конечно, не­сколько футурсценариев, позволяющих стране относительно мирно вернуть себе статус великой державы, начать космическую колонизацию, про­вести необходимые изменения в социальной сфе­ре и экономике, - есть, но мало. Современные оте­чественные фантасты крайне редко пишут о спо­койном эволюционном развитии России. В по­давляющем большинстве футурсценариев стране предсказано обильное кровопролитие: перево­рот, гражданская война, внешняя война, интер­венция, “зачистки”. Или даже сочетание несколь­ких перечисленных катаклизмов.

Некоторые безумцы играют в рулетку с помо­щью револьвера: в шестизарядный барабан вкла­дывается один патрон, а дальше - как Бог рассу­дит. Русский вариант рулетки позволяет вставить в барабан пять патронов - и лишь одно гнездо ос­тавить незаполненным. Но мало кто знает, что есть не только русская, но еще и истинно русская вер­сия той же игры: стрелок забивает патронами все гнезда. Ему остается надеяться только на осечку.

Вот и нам сейчас нужна осечка. То есть чудо Господне.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Но во всех случаях, о которых мне известно, они не являются “служебным заданием”. Просто осведомленные специалисты стремятся сделать “свой ход”, оказать воздействие на ситуацию в стране, минуя высшие эшелоны структур, в которых они работают

2. “Анастасия” А. Бушкова, “Гравилет «Цесаревич»” В. Рыбакова, “Времена негодяев” Э. Геворкяна.

3. С тех пор разные организации собирали фантастов для участия в конференциях футурологического характера: издательство “Аванта+”, ЛФГ “Бастион”, Институт национальной стратегии, группа С. Переслегина – Н. Ютанова, выступавшая в течение многих лет в качестве организатора конвента с условным названием “Странник”.

4. На деле в начале–середине 90-х либеральное западничество роль преобладающей идеологии играло и уступило ее впоследствии государственному патриотизму. Но ни то, ни другое не сумело “захватить умы”, завлечь “общим делом”, стать ведущей силой общества.

5. Тогда ведь существовала целая плеяда фантастов, вполне примиренных с действительностью и даже смотревших на нее как на плацдарм для “светлого будущего”.

6. Причем геополитические понятия “Запад” и “Север” то сливаются, то обретают самостоятельное значение.

7. Роман Злотников, Эдуард Геворкян, Павел Крусанов, Андрей Столяров, Вячеслав Рыбаков, Александр Зорич, Дмитрий Володихин, Максим Жуков, Наталья Иртенина, Владимир Серебряков и Алексей Уланов. В менее явной форме великодержавное будущее прочат стране Александр Громов и Елена Хаецкая. Расцвет имперской идеи в литературе с разной степенью приязни констатировали видные мейнстримовцы: Ольга Славникова, Владимир Бондаренко.

8. В их числе Борис Стругацкий, Святослав Логинов, Алан Кубатиев, Андрей Плеханов и Василий Щепетнев.

9. К подобного рода “сопротивленцам” можно отнести Юрия Никитина, Дмитрия Янковского, Михаила Харитонова, того же Олега Кулагина, Эдуарда Геворкяна, Андрея Столярова, Шамиля Идиатуллина.

10. Точнее, их перу – поскольку под псевдонимом “Виктор Бурцев” работает творческий дуэт, состоящий из Ю. Бурносова и В. Косенкова.

11. В. Васильев никогда в компанию патриотов не входил, но в одной из его повестей фигурирует царь Николай III.

12. Вячеслав Рыбаков плюс Игорь Алимов.

13. В ее пользу высказались Владимир Серебряков и Алексей Уланов (роман “Из России с любовью”), Александр Зорич (космическая трилогия, особенно роман “Время – московское”), Дмитрий Жуков (роман “Оборона тупика”), Наталья Иртенина (“альтернативная Россия” в романе “Белый крест”), Елена Чудинова (роман “Мечеть Парижской Богоматери”), Дмитрий Володихин (целый ряд текстов) и особенно Роман Злотников.

14. Серия основана Р. Злотниковым совместно с ныне покойным А. Николаевым.

15. Романы А. Николаева “Точка отсчета”, Михаила Тырина “Желтая линия” и “Отраженная угроза”, некоторые произведения Льва Вершинина.

16. Макаров В.Либерпанк – новое направление в фантастике // Реконкиста. Новая почва. М., 2005. С. 7.

17. Последние два пункта в этом списке стоят несколько в стороне от либерпанковского “хардкора”.

18. По мнению одного из основателей либерпанка, В. Макарова, к классическим произведениям названного направления можно отнести такие произведения: Константин Крылов, “Новый Мировой Порядок. Словарь”; Кирилл Бенедиктов, роман “Война за «Асгард»”; Вячеслав Рыбаков, роман “На будущий год в Москве”; Олег Дивов, роман “Лучший экипаж Солнечной”; Дмитрий Володихин, роман “Убить миротворца”, рассказы “Сюрприз для небогатых людей”, “Тут, на глубине”; Арсений Миронов, роман “Тупик гуманизма”; Михаил Харитонов, роман “Успех”, рассказы “Маленькая жизнь Стюарта Кельвина Забужко”, сборник “Моргенштерн” в целом; Михаил Тырин, роман “Желтая линия”; Олег Кулагин, роман “Московский лабиринт”.

19. Самая ранняя версия – “славянское благоденствие” в романе А. Бушкова “Анастасия”, есть кое#что у Р. Злотникова, “Русская Европа” в ряде текстов Д. Володихина.

20. Есть намеки на раскол и в романе Эдуарда Геворкяна “Времена негодяев”.

21. Несколько напоминает “неизвестных отцов” из повести “Обитаемый остров” Аркадия и Бориса Стругацких, только взятых со знаком “плюс”.

22. На электронном ресурсе АПН опубликована статья автора книги о возможности для России крупно сыграть на общеевропейском похолодании.

23. Национальная ориентация желанного политического курса сочетается с социальной. Коротко говоря, речь идет об активной защите интересов “русских бедных”.