Не идеальная девчонка

– А я язык могу в нос засунуть!

– Я бумагу ем.

– С вещами разговариваю.

– По ночам пишу стихи и плачу.

– Ненавижу политику!

– Вилкой не пользуюсь. Ем только ложкой.

– Могу рассмеяться, когда все грустят.

– Слушаю часами одну песню.

– Кровь люблю.

– А я такая странная, что лучше вам не знать!

– А я страннее всех!

– А я плюшевый кактус!

Нет, до этого я пока не дошла. Я всё ещё чувствовала себя человеком. А вернее…

– Знаете, ребята? С вами здорово! Кажется, с вами я впервые чувствую себя человеком. Настоящим, полноценным и живым!

У Ксю мы засиделись аж до двенадцати. Телефон я специально отключила, чтобы предки не доставали. И вот теперь, в половине первого ночи, стояла у дверей своей квартиры и готовилась к скандалу, какого, наверное, свет не видывал. Интересно, как лучше: ключом открывать или позвонить? Интересно, что сильнее разозлит маму и бабушку: цвет моей шевелюры или серёжка над левым глазом? А как насчёт одежды? Синяя голова отвлечёт внимание от рваных колготок и чужой кофты? Или… Стоп!

Чужая кофта!

Я ведь забыла забрать свой жакет! Он остался у Дины! И в чём я пойду завтра в школу?

Хотя какая разница… Люди с синими волосами не заморачиваются по поводу таких групостей.

Глава 4

Против всех

Всегда знала, что я – человек исключительного везения. Взять вот один пример. Наш лицейский завуч любила стоять возле главной лестницы рано утром и проверять внешний вид учащихся. Делала это она не всегда. Если точнее, то дважды на моей памяти. Сначала – в первый день, когда уже следовало прийти в форме, а я оказалась одной из тех немногих, кто не успел ею обзавестись. И сейчас, когда я заявилась с синей шевелюрой, новой серёжкой и в Дининой водолазке.

Скандал, конечно, вышел ещё тот. Впрочем, после крика мамы с бабушкой вчера ночью, во время которого я узнала, что «опустилась», «якшаюсь со всякой швалью», «сошла с ума» и либо уже стала наркоманкой, либо вот-вот ею сделаюсь, меня уже мало что могло напугать. Разве что исключение из лицея. Впрочем, до этого вряд ли могло дойти из-за одной только моей внешности. Прочитав мне нотацию на двадцать минут (и оставив без внимания десяток человек, одетых не по форме, которые благополучно проскользнули мимо), завуч заставила вынуть серёжку из брови, с сомнением выслушала мой честный рассказ о жакете, оставленном у подруги, и потребовала завтра же прийти в «нормальном» виде. Иначе, по её словам, в лицей меня не пустят.

К тому времени, как я добралась до класса, там уже все были осведомлены о моём новом образе. В течение всего дня ничто, кроме волос Кузнецовой, их не интересовало. И чего я только не наслушалась! Нет, от Ларченко и всяких Малаш ничего хорошего, разумеется, и не ожидалось. Но даже те ребята, что казались мне нормальными, оказались подхвачены общим потоком и, науськанные глупыми девчонками, упражнялись в остроумии по поводу меня. При этом, если в простой дворовой школе гопники просто обругали бы меня матом или избили, наши высоколобые лицеисты с заоблачной самооценкой принялись демонстрировать свои таланты доморощенных психологов:

– Это у Ленки от комплексов!

– Точно! Борется с застенчивостью.

– Самоутверждается!

– Мечтает отличаться от других.

– Хочет, чтобы внимание обратили.

– И на что только люди не пойдут, лишь бы выделиться, лишь бы казаться не такими, как окружающие!

Идиоты! Это для того, чтобы быть похожей на вас, мне пришлось бы прикидываться! До чего же жалки обыватели, которые пытаются объяснить непохожесть на них других людей!

Те, кто был немного послабее интеллектом и не претендовал на лавры психологов, скалились под язвительные остроты Ларченко:

– Это у Кузнецовой мозги из башки на волосы протекли!.. Это она просто утром сослепу парик не тот надела!.. Это Ленка стены дома красила, а кисти не нашла. Вот и пришлось головой воспользоваться.

– Точно! – Малашка хихикнула. – Кузнецова воспользовалась головой! Наконец-то!

Вслед за ней над этой гадостью (на которую уж кто-то, а она-то точно права не имела) захихикали ещё несколько девчонок. Им-то чем я не угодила? Ведь мы с ними не ссорились. Да, в общем, и не общались, по сути дела. Я им не враг. Им должно быть всё равно…

Так что ж это получается? Цивилы готовы уничтожить человека просто за то, что он отличается от других. Неужели они так ненавидят любого, кто не как все?! Ну и ну… Получается, они ещё хуже, чем мне казалось!

Получается, что я даже не понимала, насколько права была, когда выбрала для себя неформальный путь!

Пожалуй, единственным человеком нашего класса, который, увидев мой новый образ, повёл себя адекватно, был Соболевский.

– Ты чего это? – спросил он, отведя меня в сторонку. – Что случилось?

– Всё в порядке. Просто я нашла себя.

– А ты теряла?

– В серой массе потеряться очень просто. Когда теряешься в ней, сам не замечаешь. Но я всё-таки сумела разобраться, что к чему, не потерялась…

– Ленка, ты о чём вообще?! Говоришь, будто в секту какую вступила! Объясни по-людски!

Я коротко рассказала лучшему другу, что больше не собираюсь быть частью Системы, что не намерена превращать свою жизнь в гонку за деньгами и престижным барахлом, что мне чужды интересы обывателей… Короче, что теперь я неформалка.

– Ясно, – сказал Соболевский. – Ну, дело, конечно, твоё. Я считаю, что у человека должно быть право красить волосы в любой цвет, какой ему нравится. Хоть налысо побрейся, я не против! Только вот подумай: действительно ли та «масса», о которой ты говоришь, такая уж серая?

– А разве нет? Да у большинства цивилов такие унылые разговоры, что просто уснёшь от скуки, если послушаешь! Либо деньги свои или чужие считают, либо какой телефон у кого, либо шмотки обсуждают… Взять хоть наших Малашку с Куницыной…

– А ты их не бери. Возьми меня. Вот я «цивил» по-вашему. И что? Я серый, значит? Глупый, ограниченный?

– Кость, ты просто исключение!

– Исключение? Знаешь, когда учёные открывают новые факты и опровергают старые представления, они тоже сначала делают вид, будто бы просто наткнулись на исключение! Но со временем таких исключений становится всё больше. И рано или поздно им приходится признать, что старое правило попросту не работает…

– Вот и я поняла, что все старые правила – это фигня! – подхватила я.

– Лен, не передёргивай! Я говорю о том, что я вовсе не исключение! У тебя искажённое представление о мире!

– Это у тебя оно такое! И вообще… Не понимаю, как такой умный человек, как ты, тоже до сих пор не стал неформалом? Тебе нравится мировоззрение обывателей?

– Да нет у меня никакого «мировоззрения обывателей», понимаешь?! И башку перекрашивать я не намерен!

– Боишься отличаться? Хочешь быть как масса! Значит, ты всё же на их стороне!

– Да я ни на чьей! – Соболевский почти что кричал. Как и я. – Лена, я тебя не узнаю!

– Мама тоже так сказала. Ну и что?

– Да то, что это глупо! Ты стала делить людей на неформалов и «всех остальных», а это неправильно! Люди так не делятся! И ещё: ты сама не заметила, сколько в тебе появилось самодовольства!

– Самодовольства? – я сбавила тон.

– Да! Ты решила, что лучше других, только потому что покрасила волосы в синий цвет!

– А что мне, хуже всех себя считать, да? Только что весь класс продемонстрировал, что я для них чужая. Что же мне теперь, смиренно подчиниться, подражать им, чтобы приняли? Или признать, что я худшая? Нет уж! Этот этап уже пройден! Не бывать такому больше никогда!

– Эх, Ленка-Ленка… – тут Костя вздохнул. – Бесполезно с тобой разговаривать. Может, потом успокоишься чуть, поймешь… Знаешь, меньше всего на свете я хотел бы ссориться с тобой.

– Я тоже. Но ты ссоришься.

– Отнюдь. Заметь-ка вот что: я сказал, что ты имеешь право быть неформалкой и краситься в любой цвет. А ты сказала, что все непохожие на тебя люди неполноценны.

– Есть исключения!

– Но суть остаётся такой же. Подумай над этим…

Раздался звонок на урок. Всё, думать некогда, надо бежать на историю.

К концу дня стало ясно, что Костя – единственный человек в нашем классе, который по-прежнему видел во мне личность, а не причёску редкого цвета. «Что ж, – решила я, – зато теперь понятно, кто чего стоит».

Со школьного крыльца мы спустились тоже вместе с Костей.

– Так что? – спросил он. – Так и будешь теперь синевлаской?

– Да вот думаю… Не знаю… Если перекрашу, все решат, что я сдалась. Но завуч угрожает, что отчислят…

– Из-за волос не отчислят! Закон запрещает. А вот нервы потреплют изрядно…

– Им не привыкать! – сказала я. – Раз отчислить не могут – оставлю как есть. Форму буду носить, так и быть. А во всём остальном – они мне не указ… Кстати, пирсинг надо вставить!

Я вытащила из сумки серёжку, снятую по настоянию завуча, и попыталась вернуть её в бровь, но не смогла. Прикосновение к месту прокола вызвало боль.

– Ладно, – решила я. – Просто пока непривычно. Схожу сейчас к Динке, она мне обратно засунет.

Сразу из лицея я отправилась к Абакумовым за жакетом. Дверь открыл Дима.

– Привет! – сказала я. – А Дина дома?

– Нет.

– А скоро будет?

Дима возмутился:

– Очень мило! А ты чья девушка – Динина? Я тебе вообще неинтересен? Просто справочная, да?

– Дим, ну ты что? Я же просто спросила…

– Вот именно – просто спросила! Пришла к своему парню домой и вместо того, чтоб поцеловать, обнять – спрашиваешь, дома ли сестра!

– Ну мы же не месяц не виделись! Мы в кино ходили только позавчера!

– Но с тех пор ты сильно изменилась. И это Динина заслуга, насколько я понимаю. С ней и ее дружками-неформалами интереснее, чем со мной?

– Дим, ну что ты! – я обняла парня, чтоб успокоить. – Вздумал тоже – к Динке ревновать!

– Я просто говорю то, что чувствую, – сказал Дима. Впрочем, по голосу было понятно, что он потихоньку успокаивается.

– Ты чувствуешь неправильно! – В подтверждение своих слов я добавила поцелуй. – С Диной мне, конечно, интересно, и друзья её прикольные, но ты важнее всех! И влюблена я в тебя одного!

Дима окончательно оттаял. Я забрала свой жакет, а потом мы решили перекусить. Чайник не успел вскипеть, как в дверь позвонили – явилась Дина.

– А, Ленка! – начала она с порога. – Нашла свою робу? А что тебе в школе сказали?

– Много всякого-разного…

– Охота быть неформалкой отпала?

– Не отпала!

– Хорошо! Мне тут два билета на концерт одной клёвой группы случайно перепали. Пойдёшь?

– А как там будет? Мне понравится?

– Если вчера понравилось, то на концерте тем более будет круто! Наши почти все там соберутся! Музыка будет хорошая, альтернативная…

– В смысле?

– Ну, такая, не для обывателей. Иная. Не в Системе. Не попса.

– Я пойду!