Стихи о войне

* * *

Ни марки, ни штемпеля нету на нем, —Письмо от Маруси дошло.Оно потемнело, как будто огнемБумажный листок обожгло.Быть может, его полицейские жгли,Но ветром его унесло,Быть может, его в облаках пронесли,Укрыв под стальное крыло…1942

Встреча с предком

К 700-летию Ледового побоища

Осталось пять минут до смерти,Трещит под фрицем талый лед.В последний раз невесте БертеСолдат привет прощальный шлет.И в полынье встречая фрица,Гремя железом ржавых лат,Встает со дна тевтонский рыцарьИ говорит: «Постой, солдат!Скажи, потомок, неужелиГерманцы, родичи мои,За семь веков не поумнелиИ с русскими ведут бои?Меня на льду славяне били,Теперь тебя славяне бьют.Вы что, историю забыли?Теперь ее не признают?»Был глухо слышен голос фрица,Уже идущего под лед:– Нам у истории учитьсяБезумный фюрер не дает!1942

Гитлеровский молодчик

В школьный класс приводят Фрица,Начинает Фриц учиться.«Существует шар земнойДля Германии одной!»«Бомбы делаются разные:Есть простые, есть заразные!»«Гейне не было и нет.Геббельс – лучший наш поэт!»Получив образование,Поступает тот юнецВ гитлеровский фонд ГерманииКак законченный подлец.Он готов с разбойным свистомНа убийства и грабеж.Опираются фашистыНа такую молодежь.1942

Мой знакомый

На посту своем привычном —Он служил в Аэрофлоте,Был пилотом на обычномПассажирском самолете.Молчалив и в деле точен,Вылетал он аккуратноВ свой обычный рейс на СочиИ потом в Москву обратно.

* * *

В темноте бессвездной ночиНад землей гудят моторы.Курс на запад держит летчик,Светят штурману приборы.Летчик с курса не собьется —Курс проложен, как по нитке.Сквозь туманы он пробьется,Не свернет он от зенитки.Вот на цель зашла машина,Отбомбилась аккуратно,Развернулась над БерлиномИ в Москву летит обратно.А внизу горят ангары,Немцы прячутся в подвалах…Видит штурман, что пожаровСемь больших и восемь малых.А внизу завод пылает,И пожарные хлопочут,Гитлер Гиммлера ругает,Слушать Геббельса не хочет.В типографиях немецкихУтром в брак сдают газетуСо статьею, что советскихСамолетов больше нету.

* * *

Как зовут? Какого званьяЭтот летчик, ночь не спавший,По особому заданьюВ тыл противника летавший?Это он летал на СочиНа гражданском самолете,Это он – гражданский летчик,Что служил в Аэрофлоте.Но теперь другие грузыПо ночам с аэродромаОн берет, Герой Союза,Молчаливый мой знакомый.1942

На Южном фронте

Н. Кружкову

Есть у меня хорошие друзья,Военной дружбой с ними связан я.Мы вместе испытали дождь и зной,Накрытые палаткою одной.Как много было солнечных лучей,Прострелянных снарядами ночей,Как много минометного огняВ теченье ночи и в теченье дня.Как мы лежали возле переправПод бомбовозами, к родной земле припав,Как мы проскакивали на грузовикахПод артогнем, от смерти в двух шагах.Встречались мы на марше и в бою,У тлеющей станицы на краю,Встречались на минуту и на час,И, может, иногда в последний раз.В землянке перед боем ночевал.Я у тебя, товарищ генерал.И у тебя, приятель, был в гостях,В твоих прославленных на всю страну частях.Я видел в обстановке боевойТебя, мой друг, газетчик фронтовой,Тебя, полковник, и тебя, майор,Донбассовский воинственный шахтер.Сейчас весна, последний тает снег,И селезни кричат в разливах рек.Ведут ожесточенные боиТоварищи, приятели моиНа Южном фронте.Товарищи мои! Я вижу вас,От немца очищающих Донбасс,Я слышу вас в гуденье «ястребков»Гвардейских истребительных полковИ в шелесте захваченных знаменЧужих разбитых танковых колонн.И на каком бы фронте ни был я,Со мною рядом вы, мои друзья,На Южном фронте!1942

Связист

Фашистской пули слышен свистНад самой головой.Ползет с катушкою связистИ тянет провод свой.В его руках живая нить,Вперед, за шагом шаг!Он должен связь восстановить —Ее попортил враг.Молчит в землянке телефон,Не знает штаб полка,Что вышел первый батальонНа правый фланг врага.Не может «Дон» сказать «Москве»Про сделанный прорыв.Связист-боец, в кустах, в травеСкорей найди обрыв!В туман и в мрак, ночной порой,И в ливень, и в пургуСвязист-боец, связист-геройПолзет назло врагу.Он под огнем обрыв найдет,Соединит концы:Командный пункт ответа ждет,Приказа ждут бойцы.Пускай снарядов слышен свистНад самой головой,Ползет уверенно связистС задачей боевой.Он презирает смерть своюКак воин, как боец.А храбрых не разит в боюНи штык и ни свинец!1942

Не быть России покоренной!

Товарищ, сядь со мною рядом,Давай закурим по одной!Я знаю, что под СталинградомТвоя семья, твой дом родной.Ты помнишь, как сынишка сонныйПришел тебя поцеловать,Как на путях у эшелонаСтояла плачущая мать.Родная, добрая, седая,Осталась так стоять она.И рядом с нею, молодая,Твоя любовь – твоя жена…Теперь ты пишешь ей на ВолгуИ ждешь ответных писем сам.Ждешь терпеливо, ждешь подолгу,С врагом воюя по лесам,В глухом краю, в краю болотном,Переживая день за днемПод пулеметным, минометнымИ ураганным артогнем.Ты здесь на фронте больше годаИ ко всему привык уже.И ты в ненастную погодуЛежишь на дальнем рубеже.Накрывшись теплой плащ-палаткой,С соседом шутишь в час ночной:– Ну, что же делать, раз несладко?..Давай закурим по одной!Товарищ! Помнишь, после бояВот так же лежа на земле,Я разговаривал с тобоюВ сожженном немцами селе.И я запомнил слово в слово,Как ты сказал в тот горький час,Что в эти дни пути иного,Чем путь солдата, – нет у нас!Наш каждый шаг, политый кровью,Пускай моей, пускай твоей,Благословен святой любовью,Слезами русских матерей…Нас жег с тобой огонь пожарищ,Дым пепелищ слепил глаза,Но не от дыма мне, товарищ,Зрачок туманила слеза.И нам с тобой забыть едва ли,Как на асфальте площадейМы жертвы с виселиц снималиИ в детских лицах узнавалиЧерты своих родных детей.Вот почему мы твердо знаем,За что деремся на фронтах,За что ночей недосыпаемВ сырых, холодных блиндажах.Шагами меряем болота,Седеем, мерзнем, устаемИ неприступные высотыСвоими жизнями берем.Забудь сегодня слово «жалость»И ненависть зажги в груди.Враги сильны. И их осталосьЕще немало впереди.Так бей врага без сожаленья,Не пощади и не прости,К несовершённым преступленьямОрду убийц не допусти!За год войны ожесточеннойТы научился воевать.Не быть России покоренной,И Гитлеру в России не бывать!1942

Разведчик

Посвящается старшему сержанту Петру Воробьеву

Сапоги в болотной тине.Руки выпачканы в глине,И концом сосновой веткиПоцарапана щека.Он приходит из разведкиИ приводит «языка».Не слышней летучей мыши(Даже, может быть, потише),Ночью, выйдя на охоту,Он с бойцами в темноте,Между кочек, по болотуПолз ужом на животе,Легких троп не выбирая,Шаг за шагом, не спеша,Там, где нужно, – замирая,Там, где нужно, – не дыша.По сырой траве часамиПродвигался, не куря,Только шепотом с бойцами,Только дело говоря.Прямо к фрицам в тыл глубокийЧерез заросли осоки,Сквозь бурьян и буреломОн прошел с друзьями вместе,Чтоб фашиста взять на местеИ доставить в штаб живьем.Все, что он в пути увидитИ на что в пути ни выйдет:На обоз ли, на блиндаж,На фашистский взвод пехотный,На расчет ли минометный, —Все возьмет на карандаш.Вот он выполнил заданье,Не успел передохнуть,И опять часы вниманья —Он идет в обратный путь.Неслышней летучей мыши(Даже, может быть, потише),Шаг за шагом, не спеша,Легких троп не выбирая,Там, где нужно, – замирая,Там, где нужно, – не дыша.1942

Последнее слово

Посвящается бессметному подвигу шестнадцати гвардейцев под Сталинградом

Он был еще жив,Но губы уже почернели.Он был еще жив,На бурой от крови шинели.И танки он видел,И мертвых товарищей рядом,И облако дыма,Стоящее над Сталинградом.Он ранен смертельно,Уже не спасти Кочеткова.Склонись над гвардейцем,Услышишь последнее слово:«Нас было шестнадцать,Потом только пять, только трое,Но в каждом оставшемся —Сердце и воля героя».Чадя и пылая,Фашистские танки горели.Три русских солдатаВ бою отступать не хотели.Фашистский танкистНе знавал еще в жизни такого,Сквозь щель смотровуюУвидев гвардейца Чиркова.Он шел из окопа,Расправив гвардейские плечи,Гранаты за поясом —Черному танку навстречу.Он смертью себя опоясал,Гранат не жалея,Он лег под машину,Но он не упал перед нею!«Нас было шестнадцать…»Погасло последнее слово.И замерли губыНа бледном лице Кочеткова.И умер шестнадцатый…Знаменем тело прикроем.Бессмертная славаШестнадцати русским героям!1942

Письмо домой

Здесь, на войне, мы рады каждой строчкеИ каждой весточке из милых нам краев.Дошедших писем мятые листочкиНам дороги особо в дни боев.Они хранят тепло родного дома,Сопутствуя бойцу в его борьбе.О, чувство зависти! Как нам оно знакомоКогда письмо приходит не тебе.Любимая жена моя, Наташа!От вас известий не было давно,И, наконец, – письмо. Родное, ваше!Как много радости мне принесло оно.О, письма из дому! Мы носим их с собою,Они напоминают нам в бою:Будь беспощаднее с врагом на поле боя,Чтоб враг не истребил твою семью!Мы были в городе.Как грозный знак проклятья,Труп женщины лежал на мостовой.Растерзанное ситцевое платье,Застывшая рука над головой.И я подумал: как же быть такому?Быть может, кто-нибудь, как я, таких же лет,Ждет от жены письма, письма из домуОт этой женщины. А писем нет и нет…Мы были в городе развалин и воронок,Разграбленного немцами жилья.Я видел мальчика. Лет четырех ребенок.Он был убит. И сына вспомнил я.И я подумал: как же быть такому?Быть может, кто-нибудь на фронте ждет сейчасКаракуль детских – весточку из домаИ детский незатейливый рассказ…Мой верный друг, товарищ мой надежный!Мы на войне. Идет жестокий бойЗа каждый дом, за каждый столб дорожный,За то, чтоб мы увиделись с тобой!1942

Три ордена

К учреждению орденов Суворова, Кутузова и Александра Невского

Пусть первый орден носит тот,Кто, как Суворов, в наступленьеСвоих солдат ведет вперед,В бою не зная пораженья.Второй пусть орден носит тот,Кто по-кутузовски в сраженьеСвой ясный ум и свой расчетВложил в железное решенье.Пусть третий орден носит тот,Кто славы Невского достоин,Кто любит Русь и свой народ,Как полководец и как воин.1942

Откуда ты?

– Вторую зиму мы воюем вместе.Твои дела почетны и просты.И меткий глаз твой всей стране известен.Скажи, боец, откуда родом ты?– Отец и дед охотниками были,Вот почему и меткость есть в глазах.Отец и дед пушного зверя били,Я бью врага. Я снайпер. Я казах.– Тебя я знаю по ночному бою,И мне твои запомнились черты.В атаке ты не дорожил собою.Скажи, боец, откуда родом ты?– Я в том бою оружием и честьюЛишь дорожил, как вольный человек.Я сын садов ташкентского предместья.Я хлопкороб. Я воин. Я узбек.– А ты, орел, я знаю, что немалоОбрушил ты на немцев с высотыГорячего разящего металла.Скажи, герой, откуда родом ты?– Таких, как я, в полку героев много,И награжден страной не я один.Военная Грузинская дорогаВедет в мой дом, в Тбилиси. Я грузин.– От верных залпов твоего расчетаВраги под землю лезли, как кроты.Но не спасали их накаты дзотов.Скажи, сержант, откуда родом ты?– Откуда я? Да, видно, издалече,Из тех краев, где воевал Ермак.Давай закурим, что ли, ради встречи,По-плотницки. Я плотник, сибиряк.– А ты, отец, хранишь, я знаю, домаОт прошлых войн солдатские кресты.С какой реки, с Кубани или с Дона,Скажи, солдат, откуда родом ты?– Не угадал. Не с Дона, не с Кубани,С Москвы-реки на фронт явился я.Мы от земли – можайские крестьяне,Там, стало быть, и родина моя.Войди в блиндаж, пройди по батареям,Везде они, бойцы моей страны.Мы вместе спим и вместе воду греемИ друг для друга жизни не жалеем —В одну семью Отчизной сплочены.1942

Атака

30 немецких бомбардировщиков Ю-88 в сопровождении 15 истребителей шли на бомбежку боевых порядков наших войск. На перехват вражеской авиации вылетела группа наших самолетов в составе четырех штурмовиков, ведомых летчиком Савченко, и четырех истребителей, ведомых летчиком Чеботаревым. Несмотря на численное превосходство врага, восемь краснозвездных машин врезались в строй немецких самолетов и, сбив шесть, обратили гитлеровцев в бегство. В тяжелом бою против 45 немецких самолетов советские летчики вышли победителями.

Решенье принято, и нет пути назад!В обратный путь никто не развернетсяИ не уйдет, пока глядят глаза,Пока в груди живое сердце бьется!Да разве можно боя не принять,Когда ты знаешь, что твоя пехотаНе сможет встать и головы поднятьПод взрывом бомб, под строчкой пулемета?Решенье принято, и тут же принят бой.Как описать стремительность атаки,Когда машин немецких дрогнул стройИ веер пуль прошил паучьи знаки?!Есть нечто высшее, чем мужество бойца,Идущего в опасное сраженье, —То ненависть, что нам зажгла сердца,Бесстрашие помножив на уменье!Когда от ярости захватывает духИ ненависть к врагу душой владеет,Один в бою всегда уложит двух,А иногда и больше одолеет!1942

Ты победишь!

Когда тебе станет тяжкоВ упорном и долгом бою,Возьми себя в руки, товарищ,И вспомни свою семью.Отца своего седогоИ мать, если мать жива,Ты вспомни ее простыеНапутственные слова.Она твои письма прячетИ, пусть со слезами, пусть,Тобою гордясь, соседямЧитает их наизусть.Ты вспомни еще, товарищ,Жену, если есть жена,Как ждет она, не дождется,Как любит тебя она.Как в доме твоем семейномЗаметна ее рука,Как люди ее называютЖеною фронтовика.Ты вспомни, товарищ, сынаИ дочь, если дети есть,Портрет твой в военной форме —Их гордость, их детская честь.Они тебе пишут письмаИ видят тебя во сне,Они говорят сегодня:– У нас отец на войне!Но если, товарищ, ты холостИ нет у тебя семьиИ умерли самые близкиеРодственники твои,То есть у тебя, я знаю(Не могут не быть у бойца!),Преданные товарищи,Испытанные сердца.Может, сидевшие в школеС тобой на одной скамье,Может быть, росшие вместеС тобою в одной семье, —Те, которым ты дорог,Которые рады знать,Что жив ты и что воюешь,Не думая умирать.Ты вспомни о них, товарищ,В тяжелый и трудный час,Когда ты на поле бояКак будто в последний раз.Они в твои силы верят,И в храбрость твою, и в честь,И в то, что ты твердо знаешьГорячее слово «месть»!И если ты это вспомнишь,То силы к тебе придут,И глаз твой станет вернее,И штык твой станет острееЗа несколько этих минут.И немец, бравший Варшаву,Входивший маршем в Париж,Погибнет в лесах Валдая,А ты в боях победишь!1942

Десятилетний человек

Крест-накрест белые полоскиНа окнах съежившихся хат.Родные тонкие березкиТревожно смотрят на закат.И пес на теплом пепелище,До глаз испачканный в золе.Он целый день кого-то ищетИ не находит на селе.Накинув старый зипунишко,По огородам, без дорог,Спешит, торопится парнишкаПо солнцу, прямо на восток.Никто в далекую дорогуЕго теплее не одел,Никто не обнял у порогаИ вслед ему не поглядел.В нетопленой, разбитой бане,Ночь скоротавший, как зверек,Как долго он своим дыханьемОзябших рук согреть не мог!Все видевший, на все готовый,По грудь проваливаясь в снег,Бежал к своим русоголовыйДесятилетний человек.Он знал, что где-то недалече,Быть может, вон за той горой,Его, как друга, в темный вечерОкликнет русский часовой.И по щеке его ни разуНе проложила путь слеза:Должно быть, слишком много сразуУвидели его глазаЗа эти месяцы страдания,Которые равны годам…Но ты, фашистская Германия,За все сполна ответишь нам!Детоубийцы и грабители,Вам ничего не скрыть вовек!Он будет первым обвинителем —Десятилетний человек!1942

Партизан Черноморья

Ты помнишь, товарищ, сады Черноморья,Местечко у моря – Судак,Веселый военный, родной санаторийПод крымской горой Карадаг?На солнечном юге с тобою мы жилиИ слушали ночью прибой,И мы с рыбаками в заливе дружилиИ в море ходили с тобой.Разрушен снарядами наш санаторий,Разбито местечко Судак.У теплого, синего Черного моряУбит наш приятель рыбак.На ржавых камнях у лачуги рыбацкойСнастями связали его.Пытал его немец, военный и штатский, —Рыбак не сказал ничего.Могучие руки раскинув, как крылья,Упал он на мертвый песок,И теплые волны любовно обмылиПростреленный пулей висок.Он крымскую землю фашистам не предал,Полив ее кровью из ран.Он тайны своей никому не поведал,Советский рыбак-партизан.Мой верный товарищ! Я знаю, что скороМы все за него отомстим.На танках своих мы поднимемся в горыИ спустимся в солнечный Крым.К зеленым душистым садам Черноморья,В родное местечко Судак,Где, немцем разрушенный, наш санаторийСтоит под горой Карадаг.Мы спустимся к морю тропинкой знакомойТуда, где рокочет прибой.На старых камнях у рыбацкого домаМы сядем, товарищ, с тобой.И вспомним на колышках мокрые сети,И песню, что так он любил,И место узнаем, где он на рассветеРасстрелян фашистами был.А время придет, мы последние миныНа берег достанем из вод.Опять заиграют на солнце дельфины,Встречая в пути теплоход.И мы назовем «Партизан Черноморья»У скал, где расстрелян рыбак,Наш новый военный, большой санаторийПод крымской горой Карадаг.1942

Запомни!

Посмотри хорошенько на этот портретРусской девочки двух с половиною лет.Быстрый Берег – лесная деревня звалась,Та деревня, где жизнь у нее началась,Где ее молодая крестьянская матьНаучила ходить и слова понимать.Где ее Валентиной с рожденья назвали,Где росла она, славная девочка Валя.Посмотри хорошенько на этот портретРусской девочки двух с половиною лет.Шоколадом маня, подзывая к себе,Немец бил ее плетью, ночуя в избе,Поднимал над землею за прядку волос,Вырвал куклу из рук и с собою унес.Это немцы ее «партизанкой» назвали,Это немцы отца у нее расстреляли.Разве сердце не скажет тебе: «Отомсти?»Разве совесть не скажет тебе: «Не прости!»Слышишь, матери просят: «Она не одна!Отомсти за таких же других, как она!»Посмотри и запомни, товарищ, портретЭтой девочки двух с половиною лет.1942

Твой ребенок

Ты все ждал его. Ждал и дождался.Сам ты имя ему выбирал.Долго на руки взять не решался.Волновался и все-таки брал.Твой ребенок. Твой сын. Твой мальчишка.Сколько радости, сколько тревог…Ты принес ему первую книжку,Сделать первых три шага помог.Он болел. Он метался в постели,Мучил мальчика сон бредовой,И бессонные ночи летелиНад отцовской твоей головой…Нам на память и жены, и детиФотографии дарят свои.Мы храним фотографии эти,А когда затихают бои,В дни затишья, в часы передышки,Когда чай откипит в котелках,Наши дети – девчонки, мальчишки —Оживают в солдатских руках.И боец, наклонившись к соседу,Показав на любимый портрет,Говорит: – Отвоюем, приеду.Он узнает меня или нет?– Почему не узнает? Узнает! —Улыбается другу соседИ, планшет отстегнув, вынимаетФотографию дочки в ответ.– Как, похожа? – Конечно, похожа.Прямо копия. Что за вопрос!И лицо ее смуглое – то же,И отцовский веснушчатый нос.Мы храним за слюдою планшетовСотни писем от наших детей,Сотни ласковых детских приветовИ домашних простых новостей.И когда мы идем в наступленьеПод разрывами мин и гранат,Мы не знаем к врагу сожаленья —Мы деремся за наших ребят!1942

Слушая скрипку…

«Пока спокойно небо голубое,Пока накрыто ветками крыло,Сыграй мне, Ваня, что-нибудь такое,Чтоб за сердце, чтоб за душу взяло!»Упрашивать не надо музыканта.Смычок нашел певучую струну,И скрипка верная, любимица сержанта,Запела про любовь и про весну.То как поток бурлящий водопада,То как ручей невидимый журча,Звучит мелодия. И с нежной скрипкой рядомВ содружестве – винтовка скрипача.И слушатель готов в одно мгновеньеПрервать концерт, чтоб ринуться в полет…Вот в этом – нашей жизни утвержденье,И дух страны, и русский наш народ!1942

Данила Кузьмич

Немножечко меньше их, чем Ивановых,Но все-таки много на свете Смирновых:Смирновы – врачи и Смирновы – шоферы,Радисты, артисты, танкисты, шахтеры,Швецы, кузнецы, продавцы, звероловы,Смирновы – певцы, и поэты Смирновы.Есть дети Смирновы и взрослые тоже,И все друг на друга ничуть не похожи:Веселые, мрачные, добрые, злые,Смирновы – такие, Смирновы – сякие.Один из Смирновых попал в эту книжку.Приехал я раз в небольшой городишко,На карте отмечен он маленькой точкой —Географ ему не поставил кружочка.В том городе были: аптека и баня,Больница, и школа, и парк для гулянья,Некрасова улица, площадь Толстого,Базар и вокзал пароходства речного.Но самое главное – в городе этомБыл выросший за год и пущенный летом,Кругом огорожен стеной здоровенной,Завод номерной. Очень важный. Военный.Из не пробиваемой пулями сталиВ три смены он делал для танков детали.И я вам хочу рассказать про Смирнова,Который вставал в половине шестого,Который, с трудом подавляя зевоту,Садился в трамвай и спешил на работу,Где восемь и десять часов, если надо,Работал как мастер шестого разряда.Я шел по заводу, вдруг слышу: «Здорово!»Вот так в первый раз я услышал Смирнова.«Здорово!» – хотел я кому-то ответить,Кого не успел еще даже заметить.«Что ходишь? Что смотришь?» —послышалось снова.И тут в первый раз я увидел Смирнова.Я знал, что бывают какие-то гномы,Которые людям по сказкам знакомы.Я помню, что слышал однажды от сына,Что жил человечек смешной – Буратино,Которого ловкий топор дровосекаИз чурки простой превратил в человека.Но в жизни своей не встречал я такого,Как этот Смирнов, человечка живого!В большой, не по росту, казенной тужурке,В огромной ушанке из кроличьей шкурки,В таких сапожищах, что я испугался,Стоял человечек и мне улыбался.– Как звать? – я спросил.– По работе кто знает —Ответил малыш, – Кузьмичом называет.Смирновым Кузьмой был покойный папаша,Данила Кузьмич – будет прозвище наше.– А сколько вам лет? —я спросил у Смирнова.– Четырнадцать минулодвадцать восьмого, —Сердито ответил он басом солидным(Должно быть, вопрос показался обидным).– Да ты не сердись!– А чего мне сердиться! —Кузьмич отмахнулся большой рукавицей. —Таких-то немало у нас на заводе.И ростом другие поменее вроде!Мы шли с Кузьмичом корпусами завода,И нас проверяли у каждого входа,У каждого выхода нас проверяли —Мы оба свои пропуска предъявляли.– Куда мы идем? – я спросил у Смирнова,Но я из ответа не понял ни слова.Гудели динамо – жуки заводные,Шуршали, как змеи, ремни приводные.И масло машинное ниточкой тонкойТянулось без устали над шестеренкой.И падали на пол, цепляясь друг к дружке,Витые стальные, блестящие стружки.И нужные танку стальные деталиСо звоном одна за другой вылетали.И вот, наконец, мы дошли до плаката:«Берите пример со Смирнова, ребята!В тылу не расходится дело со словом,На фронте танкисты гордятся Смирновым!»А сам мужичок с ноготок знаменитыйПо шумному цеху шагал деловито.И кто мог подумать, что в эту минутуЕго вспоминали в сражении лютом!Смирнов по-хозяйски зашел за решетку,Умело взял в руки железную щетку,Протер этой щеткой поверхность металла,Как зеркало, сразу она засияла.– Включайте рубильник. Готово? —Готово! —И я за работой увидел Смирнова.И понял я, что никакой БуратиноНе смог бы стоять возле этой машиныИ что никакие волшебники-гномы,Которые людям по сказкам знакомы,Которые силой чудесной владеют,Творить чудеса, как Смирнов, не сумеют.И я, человек выше среднего роста,Себя вдруг почувствовал карликом просто.Прославим же юного мастерового:Ткача, маляра, кузнеца и портного,Сапожника, токаря и столяра.Даниле Смирнову и прочим – ура!1944

С Новым годом!

Друзья, товарищи мои!Осталось пять минут —На Красной площади часыдвенадцать раз пробьют,И тридцать первое число слетит с календаря,И толстый новый календарь начнется с января.От нас уходит старый год —суровый год войны,По всем обычаям его мы проводить должны.Он прожит нами. Нам, друзья,он стоил многих лет,И среди всех, что за спиной, ему подобных нет.Не всем сегодня суждено собраться за столом,В кругу семьи, в кругу друзейподнять бокал с вином,Друг другу счастья пожелать,встречая Новый год,И выпить за старуху-мать,что письма с фронта ждет.Из тех друзей, кто с нами былв году сорок втором,Не все смогли бы в эту ночьсобраться за столом.Иных уж нет, и слава им, погибшим за народ!Последним годом был для нихминувший этот год.Другим сейчас не сужденодержать бокал в руках —Они встречают Новый годот смерти в двух шагах.Они врываются в блиндаж с гранатою в рукеИ обращаются к врагам на русском языке.Мы не забудем в эту ночь того, кто в этот часСнаряды точит на станках, броню кует для нас,Стоит у доменной печи, идет в ночной полет,Кто, лежа в поле на снегу,встречает Новый год.Мы пожелаем им, друзья, удачей год начать,Из дома письма от семьи почаще получать.А если ранят на войне – чтоб рана та былаИ неопасна, и легка, и скоро зажила.Подруги наши в эту ночь от нас так далеко…Мы знаем все, как грустно им и как им нелегко.И мы поднимем свой бокал за тех,что нам верныИ будут терпеливо ждать нас до конца войны.…Осталось несколько секунд —уже куранты бьют.На Спасской башне никогда часы не отстают.Они идут за часом час и не бегут вперед.Они сейчас нам говорят: —Победы час придет!1943

Улетел штурмовик на заданье…

Улетел штурмовик на заданье,И не знаю сама, почемуЯ сказала ему: «До свиданья!»,Я «Прощай!» не сказала ему.Смелый сокол, бесстрашный мой воин,Ты умело веди самолетИ в воздушном бою будь спокоен —Не откажет тебе пулемет.В тыл врага, над полями и лесом,Ты погибель фашистам несешь.Сквозь разрывы зенитной завесы,Верю я, невредимым пройдешь.Я увижу опять над собоюДва родных краснозвездных крыла.Так и знай, что в полете с тобоюЯ душою и сердцем была.Штурмовик невредимым вернулся,Самолет по земле пробежал…– Все нормально! – пилот улыбнулся,Оружейнице руку пожал.И за это хорошее слово,За пожатье руки боевойДень и ночь я работать готоваНа машине своей штурмовой.Штурмовик улетел на заданье,И я знаю теперь, почемуЯ сказала ему: «До свиданья!»,Я «Прощай!» не сказала ему.1943

Надежный друг

После боя, после схватки,Когда сбит на землю враг,Хорошо, что «все в порядке»,Хорошо, что есть табак.Хорошо, что друг надежныйПрикрывал тебя в бою.С другом всем делиться можно,Если делишь жизнь свою.1943

Немецкая посылка

Эта лента голубаяСнята с девичьих волос,Эта лента голубая —С украинских черных кос.Эта вышивка – с кровати,Этот перстень снят с рукиТемной ночью в мирной хатеВ деревушке у реки.Из больницы – бумазея,Занавески со стеныПодожженного музеяДревнерусской старины.Эти две витые ручкиБыли сорваны с дверей —Трех солдат к любимой внучкеНе пускал старик еврей.Побурели пятна кровиНа платочке пуховом;Это – добыто в Ростове,Это – взято под Орлом.Все зашито в парусинуИ сдано на почту в срок.Путь посылки до БерлинаИ опасен и далек.Фридрихштрассе, 48,Получить: Матильде Шмитт.Отправитель: Генрих Шлоссе.Был здоров. Теперь убит.<?>

Хорошая работа

Немецкий генерал, что проиграл сраженье,Такое дал распоряженье:«Убитых русскими немецких всех солдатПохоронить немедленно и в рядНа площади – могила близ могилы,Чтоб это симметрично былоИ чтобы тот, кто пал на поле бранном,Спал под крестом добротным, деревянным.Для проведенья погребеньяПригнать на площадь населенье…Разбили кладбище. В нем было сто рядов.Могилы вырыли для вечного покоя.Но где добыть пять тысяч сто крестов?Легко сказать, количество какое!Трех плотников нашли.Сказали те: «Не прочьМы вашей армии помочь.Любой из нас готовПочаще бы такую брать работу.Трудиться будем до седьмого потаИ десять тысяч сделаем крестов!»1943

У обочины дороги (Подслушанный разговор)

– Извините, вы оттуда?– Да, оттуда.– Я туда.– Как бомбежка?– Есть немножко.– Вас бомбили?– Не беда.Это было на привалеВ населенном пункте К.На пути заночевалиДва больших грузовика.Спят бойцы в тепле кабины,Дождь проходит стороной.Две зеленые машиныРазговор ведут ночной.– Как живется?– Достается.– Как здоровье?– Никуда!День на фронте,Два – в ремонте.– Виноват водитель?– Да.Прикреплен ко мне неважный,Несознательный шофер.Любит он многоэтажныйНекультурный разговор.Только-только с места тронем,Всех быстрей его вези!Газанем, обоз обгоним,А потом сидим в грязи.– Как с резиной?– Вечно клеим.– Как с бензином?– Не жалеем.Каждый день по три ведра.Мне ж по горло двух довольно,Что же делать! Жгу невольноТри – сегодня, три – вчера.Встречным танкам и машинамСтыдно мне смотреть в глаза…Дождь пошел. Стекло кабиныЗатуманила слеза.Под дождем склонился колосИ проселки развезло…– Да, – сказал довольный голос, —Мне с шофером повезло!Больше года я на фронтеДень и ночь служу войскам.Только раз была в ремонте,Да и то по пустякам.Больше года без раздораПомогаем с давних порТам, где нужно, я – шоферу,Там, где нужно, мне – шофер.Ни одной еще покрышкиМне водитель не менял.Перебоев и одышкиМой мотор еще не знал.Мы напрасно не гоняем,Не пускаем пыль в глаза.И бензину цену знаемИ жалеем тормоза.Где другие заливаютВ бак по два, по три ведра,Нам на тот же путь хватаетТочка в точку – полтора.И нигде мы не отстанем,И всегда доедем в срок,И просить в пути не станем,Чтобы кто-нибудь помог.– Да, пожалуй, на работеВы получите медаль!Я же где-нибудь в болотеЖизнь закончу…– Мне вас жаль…Дождь прошел. Над темным боромПосветлели облака.Вот проснулись два шофера:– Как спалось?– Вздремнул слегка.– Хорошо, поспали малость.Надо двигаться.– Пора!Километров сто осталось,А бензина – полведра!Выручай, браток, горючим!Дай хоть пару килограмм!После как-нибудь получим,Встречу где-нибудь, отдам!..Это было на привалеВ населенном пункте К.На пути заночевалиДва больших грузовика.1942

Дефективная стратегия

В 3.15 наступленьеНа советское селенье.Ровно 45 минутПо селенью пушки бьют.С 4-х и до 5-тиНепрерывно бой вести.Ровно в 5 село занять,Флаг империи поднять.От 5-ти и до 6-тиО трофеях донести.От 6-ти и до 7-миВстреча с местными людьми(Всех людей согнать на площадь,Разговаривать попроще).Час на отдых для солдат.В 8 фюреру доклад.Все разбито на минуты,Пунктуально учтеноИ проверено как будто,И весьма продума… НО —В 3.15 отступленьеОт советского селенья.Ровно 45 минутПод селеньем фрицев бьют.С 4-х и до 5-тиОт «катюши» не уйти.В 5 немецкий генералВсех штабистов растерял.От 5-ти и до 6-тиОн в себя не мог прийти.В 6 от фюрера пакет:«Почему победы нет?»От 6-ти и до 7-миВстреча с местными людьми —Генерала в плен ведут,Люди вслед ему плюют.Всем хорош устав немецкий,Все в приказах учтено.Чтоб разбить народ советский,Пунктов всех достаточн… НО —В колесе немецком палка —Наша сила и смекалка!И на этом колесеНемцы будут аккуратноНа Берлин катить обратно,Но докатятся не все!Добывай же с боем славу,Перед фрицем не робейИ по НАШЕМУ уставуБей их крепче! Не жалей!1943

Буду ждать…

Ребенок спит. Колышет ветер шторы.Я у окна сажусь писать письмо.Оно пусть будет нашим разговором,Оно сегодня пишется само.Я слышу рядом теплое дыханье.Передо мной твои черты лица,Наш мальчик спит. Веселое созданье,Смешной малыш, не видевший отца.Он стоил мне томительных, бессонныхРазрывами наполненных ночейВ товарных, наспех собранных вагонахСреди разбитых бомбами путей.Он стоил мне и слез, и сил, и воли —Упорная, она нашлась во мне.Поэтому люблю его до боли,А без тебя – люблю его вдвойне…Ложусь ли спать, встаю ли на рассвете,Иду ли в ясли, на завод иду —Все думаю о том, что есть на светеТот человек, которого я жду.А если вдруг тревожное сомненьеМне в душу заползет на миг,Что все это – мое воображенье,И на войне ты от меня отвык,И есть уже какая-то другая,С которой вместе делишь ты войну,Которой говоришь ты: «Дорогая!»,На время забывая про жену, —Тогда я вспоминаю ПриднепровьеИ вечера на тихом берегу,Все то, что с нашей связано любовью,Все то, что свято в сердце берегу.И первый кубик на твоих петлицах,И первый орден на твоей груди…Все то, что в памяти моей хранится,Что мне сейчас подсказывает: «Жди!»И на душе моей опять спокойно —Любовь со мной, она крепка во мне.Она переживет любые войны,Она тебе поможет на войне.Хочу тебя увидеть победившим,Не отступившим, с гордою душой,За Приднепровье наше отомстившимИ за разлуки нашей срок большой.За тех из нас, оставшихся в разлуке,Которым ждать уже не суждено,За их тоску, за горе их, за муки,За сердце их, что болью сожжено.Я верю в то, что ты ко мне вернешься,Придешь таким, каким во мне живешь,И по-отцовски к мальчику нагнешься,И до утра со мною не уснешь.Скажу я так в минуты нашей встречи:«Все вынести я, кажется, смогла,Чтоб руки положить тебе на плечиИ рассказать, как я тебя ждала…»1943

Солдат

– Солдатик мой, касатик мой,Товарищ дорогой,Я своего ждала домой,А вот зашел другой.Зашел: «Хозяйка, есть попить?»«Найдется, в добрый час.Кого встречать, кормить, поитьСегодня, как не вас!»«А можно валенки разуть,У печки просушить?Да крепкой ниткой как-нибудьШинель в плече зашить?Летела пуля – порвала,И надо же задеть!Как будто в поле не моглаСторонкой пролететь!»«С утра в печи дрова горят,Чтоб ты обсохнуть мог.Садись к огню, сушись, солдат.Снимай, солдат, сапог!Как дома будь в моей избе!Давай шинель свою —Я, как хозяину, тебеСейчас ее зашью.И где-то он, хозяин мой,Когда мне ждать его домой?»Присел солдат на табурет,Солдата клонит в сон.Трофейных пачку сигаретС трудом вскрывает он.Хозяйка смотрит на стрелка:«Да ты, устал, видать?Приляг, сынок, вздремни пока».«И то, прилягу, мать…»А шел боец издалекаИ все с боями шел.Была дорога нелегка.От городов и сел.И было некогда емуНи есть, ни пить, ни спать.Все надо было моемуСолдату воевать.Его бомбили – он лежал.К нему летел снаряд.В него стреляли – он бежалВперед, а не назад.Чем дальше я пройду вперед,Мечтал солдатик мой,Тем больше хлеба в этот годЗасеем мы весной.Чем больше немцев уложу,Смекал он на ходу,Тем раньше путь освобожу,Скорей домой приду!При немцах на моей землеМне не бывать в родном селе…»И беззаветно потомуСолдат мой воевал.И было некогда ему,И он ночей не спал.Лежит солдат, храпит солдат,Командует во сне,Рукою обнял автомат —Привык ведь на войне!– Проснись, солдат, хоть сон глубок!Как ни мягка постель.Просушен валеный сапог,Зачинена шинель.– И то встаю. Спасибо, мать!Наспался за троих!Мне не придется догонятьТоварищей своих.Хозяйка смотрит на стрелка:«Когда ж войне конец?» —«Определить нельзя пока, —Ответствует боец. —Но все же, думается мне,Что недалек конец войне!»Сказал солдат, и вышел онНа улицу села,А по селу со всех сторонДивизия текла.Коням на гривы падал снег,В степи мела метель.Вперед шел русский человек,Ремнем стянув шинель.1944

Детский ботинок

Занесенный в графуС аккуратностью чисто немецкой,Он на складе лежалСреди обуви взрослой и детской.Его номер по книге:«Три тысячи двести девятый».Обувь детская. Ношена.Правый ботинок. С заплатой…Кто чинил его? Где?В Мелитополе? В Кракове? В Вене?Кто носил его? Владек?Иль русская девочка Женя?..Как попал он сюда, в этот склад,В этот список проклятый,Под порядковый номер«Три тысячи двести девятый»?Неужели другой не нашлосьВ целом мире дороги,Кроме той, по которойПришли эти детские ногиВ это страшное место,Где вешали, жгли и пытали,А потом хладнокровноОдежды убитых считали?Здесь на всех языкахО спасенье пытались молиться:Чехи, греки, евреи,Французы, австрийцы, бельгийцы.Здесь впитала земляЗапах тлена и пролитой кровиСотен тысяч людейРазных наций и разных сословий…Час расплаты пришел!Палачей и убийц – на колени!Суд народов идетПо кровавым следам преступлений.Среди многих улик —Этот детский ботинок с заплатой,Снятый Гитлером с жертвы«Три тысячи двести девятой».1944

Самолет

Колхозный бригадир ИгнатПоднакопил деньжатИ при покупке самолетаНа заводском двореВдруг повстречал Федота.– Здорово, кум Федот!– Здорово, кум Игнат!И ты, видать, машину покупаешь?– Да я-то уж купил! А ты чему не рад?Чего вздыхаешь?– Эх, куманек! – сказал в ответ Федот, —Когда бы то была скотина,Другой бы делу был расчет,А то ведь как никак – машина!Глядишь, у этой – лишний пулемет,А та, глядишь, летает до Берлина.Ей-ей, кружится голова.То я уже готов купить «Пе-2»,То выбираю «ил». ОднакоХорош-то он хорош,Но чем он лучше «яка»?Вот так с утра я здесь хожу,Что взять – ума не приложу!..– Бери хоть тот, хоть этот аппарат, —Федоту отвечал Игнат.– По мне хорош любой советский самолет!Системы разные, но фрицев каждый бьет!1944

Мы пришли

Тяжелым снарядом расщепленный топольЛежит в придорожной пыли.Советский наш город, родной Севастополь,Ты ждал нас, и вот мы пришли.Мы были в тяжелой и долгой разлуке,Но свой Севастополь любя,В жестоких сраженьях мы мстили за мукиВрагам, что терзали тебя.Мы в грозные дни Ленинград отстояли,В боях Сталинград обрели,Когда мы входили в Одессу, мы знали:Ты ждешь нас, и вот мы пришли.Захватчиков подлых мы гнали из Крыма,В боях не жалея себя.Мы кровью платили, наш город любимый,За каждый свой шаг до тебя.Теперь мы залечим тяжелые раны,Что немцы тебе нанесли.И в ясные дни, и в ночные туманыТы ждал нас, и вот мы пришли.Немецким снарядом расщепленный топольЛежит у бойцов на пути.Ты верил в победу, ты знал, Севастополь,Что мы не могли не прийти.1944

Карта

Вторые сутки город был в огне,Нещадно день и ночь его бомбили.Осталась в школе карта на стене —Ушли ребята, снять ее забыли.И сквозь окно врывался ветер к ней,И зарево пожаров освещалоПросторы плоскогорий и морей,Вершины гор Кавказа и Урала.На третьи сутки, в предрассветный час,По половицам тяжело ступая,Вошел боец в пустой, холодный класс.Он долгим взглядом воспаленных глазСмотрел на карту, что-то вспоминая.Но вдруг, решив, он снял ее с гвоздейИ, вчетверо сложив, унес куда-то, —Изображенье Родины своейСпасая от захватчика-солдата.Случилось это памятной зимойВ разрушенном, пылающем районе,Когда бойцы под самою МосквойВ незыблемой стояли обороне.Шел день за днем, как шел за боем бой,И тот боец, что карту взял с собою,Свою судьбу связал с ее судьбой,Не расставаясь с ней на поле боя.Когда же становились на привал,Он, расстегнув крючки своей шинели,В кругу друзей ту карту раскрывал,И молча на нее бойцы смотрели.И каждый узнавал свой край родной,Искал свой дом: Казань, Рязань, Калугу,Один – Баку, Алма-Ату – другой.И так, склонившись над своей страной,Хранить ее клялись они друг другу.Родные очищая города,Освобождая из-под ига села,Солдат с боями вновь пришел туда,Где карту он когда-то взял из школы.И, на урок явившись как-то раз,Один парнишка положил на партуОткуда-то вернувшуюся в классПомятую, потрепанную карту.Она осколком порвана былаОт города Орла до Приднепровья,И пятнышко темнело у Орла.Да! Было то красноармейской кровью.И место ей нашли ученики,Чтоб, каждый день с понятным нетерпеньемПереставляя красные флажки,Идти вперед на запад, в наступленье.1944

Мой боец

Ты зайдешь в любую хату,Ты заглянешь в дом любой —Всем, чем рады и богаты,Мы поделимся с тобой.Потому что в наше время,В дни войны, в суровый год,Дверь открыта перед всеми,Кто воюет за народ.Кто своей солдатской кровьюОрошает корни травУ родного Приднепровья,У донецких переправ.Никакое расстояньеМежду нами в этот часОторвать не в состояньи,Разлучить не в силах нас.Ты готовил пушки к бою,Ты закапывался в снег —В Сталинграде был с тобоюКаждый русский человек.Ты сражался под Ростовом,Был под Харьковом в борьбе —Вся Россия добрым словомГоворила о тебе.Ты вступил на Украину,Под Полтавой принял бой —Шла, как мать идет за сыном,Вся Россия за тобой.Сколько варежек связалиВ городах и на селе,Сколько валенок сваляли —Только был бы ты в тепле!Сколько скопленных годамиТрудовых своих рублейЛюди честные отдали —Только стал бы ты сильней!Потому что горше горяЖизнь в фашистской кабале,Если сядут Макс и МорицНа захваченной земле.Землю эту, нивы этиВсей душой своей любя,Как бы жили мы на свете,Если б не было тебя?!1944

Дни недели

В понедельник Рихард ШтиммеНаписал письмо в Берин:«Чуден южный берег Крыма.Здесь уже цветет жасмин».Вторник начался с того,Что позвали в штаб его.Приказали: «Все грузить —В Севастополь отвозить».В среду бедный офицерБыл с утра от страха сер.Склад взорвал, а к трем часамБыл готов взорваться сам.Был четверг ужасным днем —Позабыли все о нем.Никого нельзя найти —Все давно уже в пути.Прибыл в пятницу пруссакВ Севастополь кое-как.Всю дорогу шел пешкомНа карачках и ползком.Всю субботу был в потуВ Севастопольском порту.Только связи помоглиОторваться от земли.В воскресенье – нет спасенья, —Так бомбили в воскресенье.Вышел в море пароход.«Пронеси, майн либер готт!»День безоблачный, чудесный.Впереди – Констанца. Но…В Черном море, в день воскресныйПароход пошел на дно…1944

Сон в руку

Приснился Гитлеру на днях кошмарный сон,Как будто бы в Крыму сидит на пляже он.И надобно бежать. Но как бежать, куда,Коль сзади русские, а спереди – вода?Проснулся весь в поту, к себе врача зовет:«Я видел Крым во сне. Меня от страха рвет.Меня замучили за эти дни войныГеографические сны.Я на Кавказе был во сне,И Украина снилась мне.Сегодня – Крым, Молдавия – вчера,Всю ночь до самого утра…Такие сны мне видеть нелегко,Так до Прибалтики дойти недалеко».Ответил врач: «Все началось с Москвы,Когда ее во сне однажды брали вы.Сны в руку вам идут – не взяли вы Москву.С тех пор все ваши сны мы видим наяву.Бессильны здесь врачи,Лечи вас – не лечи.У нас – увы! – так долго длится ночь!И нет таких микстур,Чтоб вам, больной, помочь!»1944

Победа

Они дошли до стен рейхстага —Друзья: боец и командир.И стены были им бумагойДля первых подписей за мир!1945

Честь тебе!

Сын народа-исполина,Мастер славных ратных дел,Он приехал из Берлина,Он из Вены прилетел.Побывавши за границей,Стосковавшись по своим,Он идет родной столицейПо московским мостовым.По осанке и походке,И пилотке фронтовой,И по орденской колодкеСразу видно, кто такой!Истребитель – на Полянке,А на Пушкинской – танкист,За мостом на Якиманке —Лейтенант-артиллерист.За него мы с вами пили,Отмечая торжество,И салюты – все, что были,Все гремели для него!Честь тебе, народный мститель,Мой товарищ, друг и брат,Гость московский, победитель,Красной Армии солдат!1945

Сторонка родная

С неразлучным своим автоматомНе в одной побывал я стране,Но повсюду скучал я, ребята,По советской родной стороне.Сторонка, сторонка родная,Ты солдатскому сердцу мила.Эх, дорога моя фронтовая,Далеко ты меня завела!Батальон наш стоял в Бухаресте,Бухарест – неплохой городок!Но скажу вам, ребята, по чести:Мне милее родимый Торжок.В Будапеште сражались мы долго,Будапешт на Дунае стоит.Как мне вспомнится матушка-Волга,Так слеза на глаза набежит.Нас цветами встречала София,Обнимали у каждых ворот.Но Болгария все ж не Россия,Хоть и братский живет в ней народ.Мы сражались на улицах Вены,В ней сады и дворцы хороши.Только Вена, скажу откровенно,Хороша не для русской души!День и ночь все на запад шагая,До берлинских ворот я дошел.Но милее родимого краяЯ нигде ничего не нашел.Сторонка, сторонка родная,Ты солдатскому сердцу мила.Эх, дорога моя фронтовая,Ты к Победе меня привела!1945

Служу Советскому Союзу!

Победой кончилась война.Те годы позади.Горят медали, орденаУ многих на груди.Кто носит орден боевойЗа подвиги в бою,А кто за подвиг трудовойВ своем родном краю.

* * *

Орлов Георгий – офицерВоздушного полка,В бою показывал примерБойца-большевика.Открыл он свой гвардейский счетНа берегах Десны,А сбил двадцатый самолетВ последний день войны.

* * *

Орлова брат – Орлов СтепанНа танке воевалИ видел много разных стран —Где только не бывал!Четыре «тигра», пять «пантер»Подбил из пушки он.Бесстрашный русский офицерЗа это награжден.

* * *

Балтиец Николай Орлов,По счету третий брат,Был голову сложить готовЗа город Ленинград.Не раз в атаку он водил,Победу с боем брал,Его за храбрость наградилЛюбимый адмирал.

* * *

Орлов Никита по три дняСвой цех не оставлял.– Моей стране нужна броня! —Он людям говорил. —Пусть я живу в тылу сейчас,От фронта в стороне, —Мне, как солдату, дан приказ,Я тоже на войне!

* * *

Идет в атаку батальон,Бойцы кричат: «Ура!»Ползет вперед, услышав стон,Военная сестра.Орлова Зоя! Будь горда —Твой подвиг не забыт,И орден «Красная Звезда»Об этом говорит.