Подобное отношение, впрочем, только способствовало сохранению вооружённого нейтралитета. Убедившись в профессионализме отряда, я успокоился на этот счёт, а особой необходимости в общении с его командиром не было. И, наверное, мы бы спокойно добрались до места, перекинувшись за полторы трипты дней пути едва ли парой слов, если бы не проклятая бессонница, набросившаяся на меня за несколько дней до прибытия в столицу, уже на нашей территории.
С этим недугом я был знаком очень давно и близко. Служба дипломата — весьма хлопотное и нервное дело, особенно — служба на территории, изначально враждебной родной стране; и я искренне считал, что мне ещё повезло, и был шанс заработать гораздо более серьёзное отклонение. Бессонница — это не так страшно, когда ты о ней знаешь и готов её встретить.
Беда в том, что сейчас я готов не был. До этой поездки я некоторое время спокойно прожил в родном городе, и там эта напасть, казалось, совершенно меня оставила. Не напоминала она о себе и по дороге в кошачью столицу, а вот сейчас вдруг выползла на поверхность.
Я очень хорошо знал это состояние, и опознал его почти сразу. По странной сосущей пустоте в груди, по тяжёлой голове, наполненной сумбурными образами, по нежеланию глаз закрываться. Любая поза для сна представлялась чудовищно неудобной, в тело впивались какие-то ветки, травинки щекотали нос… в общем, промаявшись около часа, я расписался в собственном бессилии. К сожалению, прихватить с собой снотворное я не догадался, а обращаться с этой проблемой к спутницам было зазорно. Они и так были обо мне невысокого мнения, и самолюбие категорически протестовало против дальнейшего усугубления ситуации.
Поэтому я сделал единственное, что порой в не самых плачевных случаях (хотелось надеяться, что сейчас был именно такой) помогало: отправился размять ноги. Точнее, лапы, потому что перекидываться не хотелось.
Брёл я совершенно бездумно, выбирая дорогу по принципу наименьшего сопротивления: ломиться сквозь кусты и сбивать лапы об острые камни не хотелось. И размышлял о причинах возвращения старого и, казалось, забытого недуга. Ответ напрашивался сам собой; наверняка всему виной была дорога с непривычными ночёвками под открытым небом и тревога первых дней. Поэтому я по большей части даже не размышлял, а мечтал, как наконец-то вернусь домой, основательно пропарюсь в бане. Потом пару раз переплыву озеро, на берегу которого стоял Верель, мой родной город и по совместительству столица княжества. А после этого с гарантией вырублюсь на сутки, без снов и намёка на бессонницу. Я давно уже понял, что этот рецепт был куда надёжнее всех рекомендаций целителей, вместе взятых.
Заблудиться я не боялся, — в крайнем случае, нюх вывел бы по своим следам, — и к окружающему миру, погружённый в собственные мысли, особенно не прислушивался. Как оказалось, напрасно.
Честно говоря, с проклятой бессонницей я совершенно забыл, что в нашем отряде есть ещё пара заядлых полуночников, неизменно покидающих лагерь в сумерках. И Белогривый не преминул наказать меня за рассеянность: я едва на них не наткнулся. К моему счастью любовники были увлечены друг другом, и моё появление на краю прогалины оказалось незамеченным. Я же, на пару мгновений опешив от неожиданности, замер на месте, после чего справился с эмоциями и осторожно попятился обратно под прикрытие деревьев, после чего развернулся и рысцой направился в лагерь.
Умом я понимал, что ничего противоестественного или неожиданного в моей реакции не было. Запахи и зрительные впечатления подстегнули инстинкты, которые в звериной ипостаси сильнее, чем в человеческой. Ситуацию усугубила и угнетённая бессонницей рассудочная часть сознания, и фантазия.
Но понимание причин не помогало избавиться от последствий и справиться с вызванной ими злостью. Причём возбуждение при виде красивой обнажённой женщины, пахнущей желанием, меня нервировало не так уж сильно, даже с учётом моего прежнего брезгливого к ней отношения. Основной проблемой была следующая эмоция: настойчивое желание поставить на место конкурента и показать, кто здесь главный.
Проще говоря, мне сейчас нестерпимо хотелось набить морду своему единственному другу из-за какой-то блудливой кошки, которая мне, честно говоря, задаром была не нужна.
В такие моменты я ненавижу собственные инстинкты и свою сущность. Очень странное для альфы явление, но…
Сущность альфы — это врождённое свойство, как цвет глаз или группа крови, который невозможно изменить или развить в себе. Таких волков рождается немного, один на несколько сотен, и среди них тоже существует определённая «вертикаль власти», которая определяется на уровне инстинктов. Существование альфа-волков — объективная необходимость. В отличие от индивидуалистов-котов, мы всё-таки склонны к стайности, к построению иерархии и, главное, к стремлению занять в этой иерархии более высокое место, и если бы не жёсткий контроль, мы бы просто перегрызлись между собой. Кроме того, альфы от рождения наделены более тонким чутьём, им свойственно стремление к обучению и познанию, они ответственней, легче усваивают «материал»; в общем, самой природой подготовлены на роль «управляющих». В среднем подобная система работает неплохо, но, как и любая система, она не учитывает случайных отклонений.
Я — такое отклонение. Обычно этот дар передаётся по наследству, и тогда воспитание ребёнка не представляет особенных сложностей: волчонок, пока не поумнел, чувствует руку старшего и ведёт себя в целом прилично. Я же родился в простой семье, и пока не поумнел… В общем, родителям со мной пришлось тяжело. Потому что я на уровне инстинктов и запахов чувствовал себя главным, а не подчиняться альфе для обыкновенного волка… сложно. Очень мало кто на такое способен, и уж совсем никто не способен делать это постоянно.
И, с другой стороны, среди альф я при этом тоже не был до конца своим. Не сказал бы, чтобы меня кто-то когда-то ущемлял, но так получилось, что находить общий язык с сородичами мне было тяжело, и с друзьями у меня всё время была напряжёнка; я вечно болтался где-то посередине, и никак не мог прибиться к одной из групп.
Трай — насмешка судьбы! — был полной моей противоположностью. Отец — альфа, а он… видимо, боги что-то напутали. Или так пошутили. Можно было бы заподозрить ошибку целителей, если бы не разница в возрасте в три года.
Сдружились мы на южной границе, во время очередной мелкой войны со степняками. «Рядовые» волки обычно избегают общества «старших» из-за этого проклятого волевого подавления; если для зверя подобные проявления власти старшего члена стаи нормальны, то человеку это не слишком-то приятно. Нормально, привычно, но не до такой степени, чтобы терпеть постоянно.
Так вот, рыжего не раздражало. Или, может, раздражало, но он всё равно лишь молча ухмылялся и реагировал с запредельным философским спокойствием. Он умудрился стать моим другом, и мне категорически не хотелось что-то менять в этом вопросе. В конце концов, женщин вокруг много, а настоящие друзья — существа редкие.
Оставалось надеяться, что моя реакция была временным помутнением, и утро расставит всё по местам.
К лагерю я вышел уже на своих двоих, перекинувшись где-то посреди дороги. Так было проще призвать к порядку инстинкты, да и ночная прохлада в отсутствие плотной волчьей шубы трезвила.
Будь благословенен тот маг позапрошлого века, что придумал артефакт, позволяющий при обороте сохранять одежду. Жизнь благодаря ему здорово упростилась.
— А подглядывать нехорошо, — тихий женский голос застал меня врасплох, заставив нервно дёрнуться и заозираться. По другую сторону вялого костра, — большое полено в нём скорее тлело, чем горело, — сидела одна из двух наших ночных стражей, днём отсыпавшихся в карете.
— Я не… — начал раздражённо, но осёкся. Надо было не оправдываться, а изображать удивление; тогда был шанс опровергнуть подозрения, а сейчас уже поздно. Хотел добавить нечто вроде «я нечаянно», но понял, как глупо это прозвучит, и попросту махнул рукой. И зачем-то присел к костру, подкинув в него несколько сухих веток.
Впрочем, это было не самое худшее решение. Всё равно заснуть сейчас не получится, а наблюдение за горящим огнём, говорят, успокаивает нервы. Я наблюдал за языками пламени, а кошка некоторое время разглядывала меня.
Кажется, её звали Велесветой. Неестественно чёрные из-за темноты (впрочем, из-за темноты ли?) глаза пристально смотрели на меня из-под длинной чёлки и как будто видели насквозь, причём этого ощущения не умаляла даже откровенная ошибочность её выводов. На губах кошки блуждала задумчивая полуулыбка; мне показалось, не насмешливая, а сочувственная и понимающая. Тёмные волосы были собраны в две косы, да и вообще она казалась подростком: миниатюрная, тоненькая, хрупкая. Только её тяжёлый взгляд мешал обмануться да чутьё, утверждавшее, что передо мной отнюдь не ребёнок.
— Обычно взрослый мужчина, ели ему нравится женщина, оказывает ей знаки внимания, а не злобно пыхтит в углу. Во всяком случае, я себе это всегда представляла именно так, — точно так же тихо заметила кошка, растолковав моё стремление к огню как желание поговорить. Впрочем, отчего не поговорить, если глушилка всё равно работает?
— Если нравится, всё именно так и обстоит, — хмыкнул несколько нервно. И вдруг понял, что почти успокоился. Не знаю, что тому помогло — огонь, удалённость от основных раздражителей или ровный тон и спокойствие собеседницы, — но это было кстати.
— То есть, ты хочешь сказать, Ниря тебе не нравится? — иронично уточнила она. — А зачем же тогда было их разыскивать? Или бессонница у тебя не от этого?
Я мог бы толкнуть длинную подробную речь, объясняющую мои действия и настроение, но не стал. Во-первых, вряд ли у меня получится переубедить эту девчонку, уже вбившую себе в голову романтическую историю, во-вторых, не хотелось за глаза говорить гадости, тем более о какой-никакой, но женщине. А про кошачью командиршу я сейчас мог сказать только что-нибудь плохое.
— Бессонница у меня хроническая, — неожиданно для самого себя сознался я.
— В самом деле? — случайная собеседница окинула меня задумчивым взглядом. — Это поправимо. Ложись здесь.
— Где — здесь? — я озадаченно огляделся.
— А вот там, где сидишь. Возле огня, — кивнула она.
— И что будет?
— Попробуй заснуть. Мне кажется, есть шанс, что у тебя получится. Огонь имеет свойство отгонять лишние мысли. В конце концов, ты ведь ничего не теряешь, верно? — Велесвета едва заметно улыбнулась уголками губ.
Я поглядел на кошку с сомнением, но резон в её словах был. Тех, которые про «ничего не теряешь». В звериной шкуре сидеть на земле, определённо, удобнее. А если получится уснуть… на это, впрочем, я всерьёз не рассчитывал.
Но кошка неожиданно оказалась права. Стоило, перекинувшись, улечься набок, вытянув лапы к огню, как сон накатился тяжёлой тёмной волной, унося меня из этой реальности.
Утро особого оптимизма не внушало. Просто потому, что небо через пару часов после рассвета затянули облака, влекомые холодным пахнущим сыростью ветром. Вот ведь, совсем немного не дотянули до цели по хорошей погоде! Неласково нас встречает волчье княжество…
Настроения перемена погоды тоже не добавила, градус язвительности в коллективе несколько повысился, но в целом на пакость со стороны природы все отреагировали философски. И то верно: новичков у нас не было, всем довелось помотаться по городам и весям, и особенно жаловаться на жизнь было некому. Достали непромокаемые куртки с капюшонами, приладили оружие поверх — и ладно.
Только княжна заметно погрустнела, но вряд ли её состояние было вызвано только погодой. Девчонке было страшно и очень не хотелось оказаться одной среди чужих лиц, и её можно было понять. Как к ней отнесётся муж? Взаимными визитами князья почти не обменивались, довольствуясь почтой и современными видами магической связи, и к раннему знакомству с будущей женой князь не стремился. Передавал подарки и письма с поздравлениями к праздникам, но лично не навестил ни разу, а по портрету судить о характере было сложно. Но, по крайней мере, он был достаточно симпатичный — темноволосый, темноглазый, с правильными строгими чертами узкого лица, твёрдым подбородком и упрямо сжатыми тонкими губами. В общем, судя по лицу, характер у него был сильный, но вот насколько?
Слухи о волчьем князе бродили противоречивые, и толком составить портрет не получалось. Единственным достоверным фактом был его возраст: в этом году ему должно было исполниться пятьдесят восемь. То есть, мужчина в самом расцвете сил и возможностей. В остальном же… с равной вероятностью он мог оказаться холодным расчётливым циником, рассудительным и терпимым мудрецом и безжалостным ортодоксально настроенным самодуром. Вот на чём все слухи сходились, так это на его уме и дальновидности.
Лезть Леде в душу мы избегали: успокоить её было нечем, так зачем тревожить лишний раз? Оставалось пытаться отвлечь девушку от мрачных мыслей какими-нибудь байками, но эта обязанность ложилась на вихрей, по очереди правящих каретой.
Рыжик, увы, на поверку оказался гораздо крепче, чем это казалось на первый взгляд, и на вопросы о собственном князе упрямо отмахивался односложными репликами, менял тему разговора или уходил от ответа посредством поцелуя, по обстоятельствам. Но по крайней мере одну положительную характеристику будущего мужа Лебедяны я из всего этого вынесла: Трай относился к нему с уважением, и молчал явно не из опасения, а просто потому, что не желал перемывать тому кости и лезть не в своё дело. Но говорить ей об этом я предусмотрительно не стала; уважение воина характеризует князя как разумного командира, но каков он в личной жизни — большой вопрос.
Но плохой погоды богам показалось мало. Мы как раз собирали лагерь, когда на вытоптанную поляну из подлеска выступил вострех.
Лесной кот — красивый зверь. Крупный, с плотным серо-бурым мехом, покрытым тёмными разводами и брызгами, пышным хвостом, мощными лапами, широким чутким носом, жёлто-зелёными глазами и большими заострёнными ушами, иногда увенчанными кисточками и выглядящими довольно потешно. Вострех умеет как подкрадываться к добыче по земле, так и нападать сверху, с дерева, и различить осторожного хищника в листве может только очень опытный глаз.
Вообще, встреча со зверем-покровителем, «старшим братом», считается добрым знаком. Вот только здоровый зверь никогда не выйдет столь открыто к такому большому и шумному скоплению людей, да ещё на расстоянии нескольких прыжков от дороги.
Зверь неподвижно застыл на расстоянии трёх прыжков, кажется, удерживаемый на месте чарами одной из ведьм. Не отрывая взгляда от хищника, я перехватила за предплечье восхищённо охнувшую Леду. В отличие от неё, все остальные настороженно подобрались и замерли.
— Нирь, он… — почти не разжимая губ, шепнула стоявшая по другую сторону от меня Злата.
— Вижу, — так же тихо ответила я. С оскаленных клыков зверя капали клочья пены, пустой стеклянный взгляд был вперен в пространство, в горле клокотал рык, а движения его были судорожными и неестественными. В общем, сложно было не заметить столь явные признаки болезни. — Леся, Веля, — скомандовала тихо тем, кто находился к востреху ближе всего. Обе в мою сторону даже не глянули; я только отметила, как ведьма сжала кулаки, а птичница, закусив губу, медленно кивнула. В следующее мгновение так и не прыгнувший лесной кот дёрнулся, заваливаясь набок: метательный нож Вешнелеи вошёл в глазницу почти целиком. Агония была короткой. За это время никто не пошевелился и не издал ни звука, если не считать нервно всхлипнувшей княжны.
— Ниря, но… — первой нарушила тишину тоже она, а остальные почти синхронно сотворили охранные знамения, даже волки нахмурились и подобрались.
— Он был бешеный, Леда, — ответила я, разворачивая её за плечи и уводя к карете.
Короткая встреча смахнула жизнерадостную расслабленность отряда как аккуратная хозяйка пыль со стола. Мы не особенно суеверные существа, но тут проняло всех. Мёртвый вострех — это очень плохо, а уж появление бешеного старшего брата… Сложно вот так сходу вспомнить более тревожное предзнаменование. Он совершенно не обязательно нёс смерть всем свидетелям начиная с собственных убийц, но явно грозил неприятностями. Боги как бы намекали, что лёгкой жизни ждать не стоит.
Настроение шутить кончилось, у меня ещё и сон отбило. Так что дальше двигались мрачно и нервно; даже лошади, чуя общее настроение, как будто прибавили хода. После обеденного перекуса ещё и дождь окончательно собрался с силами, и занавесил лес и дорогу серым маревом. Длинная куртка, больше похожая на короткое платье, перекрывала голенища сапог, позволяя сохранить сухой не только верхнюю часть тела, но и нижнюю, но всё равно было противно. Под лошадиными копытами быстро начало хлюпать: дорога хоть и мощёная, но не идеально ровная, и луж на ней было предостаточно. Встречные повозки и всадники казались угрюмыми блудными духами — настолько медленно и печально они проявлялись на фоне плотной взвеси дождя. Мокрые лошади недовольно всхрапывали, тряся мордами.
А потом, придержав поводья, со мной поравнялась Гневияра, и по её хмурому лицу я поняла, что это ещё не все плохие новости на сегодня.
— Что, Янь? — уточнила я, потому что та, кажется, никак не могла собраться с мыслями или не решалась начать.
— Да я вот не могу толком понять, поэтому сомневаюсь, — наконец, проговорила она. — Может, мне всё мерещится.
— Лучше перестраховаться, ты же знаешь, — отмахнулась я. — Рассказывай, что ещё?
— Да как-то тревожно, — с тяжёлым вздохом сообщила птичница. — Я не знаю, как это объяснить; у птиц короткая память, поэтому они не слишком надёжный источник информации о прошлом, но они чем-то встревожены. Не настолько, чтобы удирать во все крылья, но что-то здесь, определённо, не в порядке.
— Давно это?
— Сложно сказать, — неопределённо повела плечами та. — Последние пару часов — точно. Мне почудилось неладное с началом дождя, но я поначалу списала на дурное настроение. Потом сверилась с Велей — у неё то же ощущение. Мы немного посовещались и решили, что лучше бы тебе быть в курсе. Боги знают, что с пернатыми не так, но это явно не нормально.
— Спасибо, правильно решили, — со вздохом кивнула я, и Гневияра подбодрила коня, возвращаясь на своё место в колонне.
Не доверять чутью птичниц было глупо. Не доверять чутью птичниц после встречи с бешеным вострехом — полный идиотизм. Знать бы только, о чём все эти знаки сигнализируют?
Подняв своего жеребца в галоп, я обошла всю нашу процессию, чувствуя на себе заинтересованно-напряжённые взгляды девочек.
— Рыжик, мне срочно нужно твоё общество, — вкрадчиво проговорила я, поравнявшись с едущими впереди волками. Наверное, могла обратиться к Траю с более серьёзным лицом, но вид хмурой физиономии его командира настолько раздражал, что удержаться оказалось решительно невозможно. Варс недовольно скривился, но промолчал.
— Всегда готов, несравненная, — многообещающе улыбнулся рыжий.
— К чему? — уточнила кокетливо.
— Ко всему! — гордо приосанился он.
— Тогда давай-ка мы немного отстанем и помурлыкаем, я при твоём грозном командире стесняюсь.
Чёрного Когтя в ответ на это заявление заметно перекосило. Он что-то неразборчиво выдохнул себе под нос, но продолжил сверлить взглядом дорогу перед лошадиными копытами, даже не глянув в мою сторону и не высказавшись. Хм! Неужели, не безнадёжен? Я тогда даже готова перестать над ним издеваться!
— Что случилось, что за паника? — невозмутимо поинтересовался рыжий, когда мы пропустили всю колонну вперёд и действительно немного отстали.
— Нормально. То есть, ты сразу сообразил, что я хочу поговорить серьёзно? — я озадаченно вскинула брови, а мужчина в ответ только пренебрежительно фыркнул. — А зачем тогда подыграл?
— Из хулиганских побуждений, — с обезоруживающей улыбкой сообщил он. — Только я не понял, зачем отставать было, если всем всё равно слышно?
— У одного твоего альфы что ли глушилка есть? — насмешливо отозвалась я. — Мы тоже не пальцем деланы, кое-что понимаем в достижениях современной магии.
— Тогда другой вопрос, к чему такая секретность?
— Ой, а то я не знаю, что мне ваш командир выскажет, — поморщилась я. — Ну его!
— Кхм. Справедливости ради замечу, что сейчас высказывалась ты, — иронично улыбнулся Трай.
— Ага, при твоём посильном участии, — не преминула напомнить я и даже показала язык.
— Моё участие-то ладно, — отмахнулся он. — Мне непонятно, из-за чего вы всё-таки сцепились? Хочешь не хочешь, а поверишь, что это любовь с первого взгляда!
В ответ на это я покосилась на безмятежного рыжика с нехорошим подозрением.
— Скажи-ка мне, родная кровь, тебя никто в недавнем прошлом не кусал?
— Кроме тебя? — он насмешливо вскинул брови.
— То-то и оно, что от меня ты подобную глупость подцепить не мог, — я пренебрежительно фыркнула. — Откуда такая навязчивая идея, да ещё и у половины коллектива?!
— Обычно если между людьми так искрит, это что-то да значит, — Трай пожал плечами, а я мучительно скривилась.
— Ой, ну только ещё ты не начинай. Если бы я влюблялась во всех, кто меня раздражает, я бы до своих лет не дожила. Особенно учитывая, что половина из них женщины, и первой из них была замкомандира… Впрочем, это не важно, — оборвала я поток воспоминаний, не дав ему толком начаться. — Значит это только одно: мы друг друга раздражаем. Доступно объясняю?
— Извини, не заводись, я просто спросил! — тихо засмеялся он, вскинув ладони в жесте капитуляции. — Что ты всё-таки хотела обсудить?
— Да. Обсудить, — одёрнула я себя. — Расскажи мне про эту местность, я на ваших землях никогда не бывала. Вернее, бывала, но давно и не здесь. Если конкретно, меня интересуют всяческие странные происшествия, особенно в последнее время.
— Что-то случилось? — насторожился мужчина.
— Ничего конкретного, — поморщилась я. — Неопределённые тревожные признаки, которые можно проигнорировать, но очень не хочется. Я потому и интересуюсь какими-то странностями, вряд ли речь идёт об обычных разбойниках.
— Ничего такого не слышал, — через несколько секунд раздумий Трай неопределённо качнул головой. — Но это не показатель, я же говорил, что последнее время провёл на другой границе, а в этих краях не бывал довольно давно. По дороге к вам ничего такого не попадалось, да и на постоялых дворах не предупреждали; но мы намеренно не интересовались, спешили. Надо местных спрашивать. Если бы это было нечто действительно серьёзное и началось давно, уже отреагировали бы. Так что либо недавнее, либо несущественное. Если хочешь, в ближайшем населённом пункте разузнаю.
— Спасибо, — кивнула я. — В ближайшем не обязательно; на ночлег остановимся, тогда и спросишь.
— На ночлег? — переспросил он. Вот сейчас взгляд серо-зелёных, странного мшистого оттенка глаз стал серьёзным и настороженным; кажется, первый раз за время пути. — Тебе настолько тревожно?
— Скажем так, реальность настойчиво намекает, что окружающий мир настроен не слишком дружелюбно, — я недовольно наморщила нос. — Дождь ерунда, сейчас ещё достаточно тепло, чтобы он переносился спокойно. А вот бешеный вострех побуждает поверить тревоге птичниц, даже если эта тревога — просто проявление дурного настроения. Я лучше перестрахуюсь. На постоялом дворе тоже можно нарваться на неприятности, но там они по крайней мере вполне предсказуемые, а из двух зол лучше выбирать знакомое.
— Разумно, — кивнул он. А потом с ленивой предвкушающей улыбкой уточнил уже совершенно другим, игривым тоном: — Но ты ведь оставишь мне местечко у себя под боком?
— Кто про что, а рыжий о бабах, — захихикала я. — По обстановке посмотрим. А то, может, не до сладкого будет, — добавила с искренним сожалением. Наскучить мне при своей ненавязчивости Трай ещё не успел, любовником он был великолепным, и мне не хотелось лишаться наших ночных развлечений. Но тут уж сначала дело, потом — удовольствия.
Увы, как следует расслабиться после окончания пути тоже не получится: надолго задерживаться у соседей мы не планировали, к нашему приезду к свадьбе всё должно быть готово. Приедем, денёк отдохнём и двинемся в обратный путь. А там уже надо будет держать нос по ветру и решать, куда и на какую службу податься дальше. Княжество в настоящий момент не ведёт никаких масштабных войн, но стычки на границах были и будут всегда, а, значит, и мне там найдётся местечко. При княжьем дворе, конечно, тепло и сытно, да только уж очень скучно, так можно и все навыки растерять. Поступит заманчивое предложение от князя Черногора или нет — не известно, а судьбу свою устраивать надо.
Собственно, на этом разговор заглох. То ли у Трая и у самого не было особого желания молоть языком, то ли он как-то почуял моё настроение, но, ответив на мои вопросы и предложив помощь, он вернулся обратно в строй.
Отношения двух княжеств с незапамятных времён достаточно противоречивы и при этом чрезвычайно стабильны. С одной стороны, серьёзных столкновений и вражды между нами никогда не было, у нас общий язык (произошедший, судя по всему, от смешения разных, о чём среди прочего говорят разные имена), общие боги (со своими, впрочем, акцентами и предпочтениями), весьма бойкая торговля (тракт, по которому мы ехали, был весьма оживлённым), да и серьёзные внешние угрозы мы встречаем сообща. А вот против дальнейшего сближения решительно возражали оба народа: у нас слишком разный менталитет и традиции. Решивший сменить княжество оборотень не становился автоматически изгоем среди новых соседей, но обычно всё же старался быстрее привыкнуть и перенять привычки новой родины.
Смешанные браки тоже не порицались, но были исключением, даже при учёте отсутствия серьёзных препятствий со стороны окружающих и проблем с продолжением рода. Дети от таких союзов получаются совершенно нормальными и наследуют оборот одного из родителей. Кажется, маги пытались выяснить закономерность этого наследования, но не преуспели. Чаще всего такие браки заключают торговцы, возящие товары через границу (весьма, кстати, условную), но попадаются более экзотические случаи. Например, я знала историю, когда один шустрый кот умудрился соблазнить молодую волчицу из приличной семьи, сделал ей ребёнка, а потом сделал ноги. После чего его отловили родственники несчастной, начистили морду, накрутили хвост и заставили жениться, причём прямым указом нашего князя. Собственно, оттуда я её и знала; разборки с предъявлением зарёванной волчицы с пузом происходили чуть ли не в княжеском дворце.