Помоги проекту - поделись книгой:
— Боюсь, это не поможет: говорят, мой дедушка болтал так много, что его пришлось казнить трижды, - сказал Зикнет. - А это так неаппетитно!
Кюрош рассмеялся.
— Что там с этой башней Земли и Неба? - добродушно спросил он. - Ты вчера что-то тоже пел про башню… Что предо мной склонится даже башня Земли и Неба, такие были слова в твоей песне?
— Да, о великий царь боцоргов, я пел: «Царь Кюрош велик, как буйные тучи на широкой равнине, он достиг головою месяца…»
— Довольно, - Кюрош махнул рукой и певец замолк. - Скажи мне, что ты имел в виду, когда говорил, что Башня склонится передо мной? Просто поэтическое сравнение, как любит ваша братия?
— Вроде того, о великий царь, - пожал плечами певец. - Ну, правда ходит еще по городу что-то вроде легенды, или даже не легенды, а так, присказки… Что до сих пор все великие воины, которые захватывали Эреду, разрушали Храм Земли и Неба, а потом его возводили вновь. Тот же, перед кем Храм падет сам, станет самым великим из всех завоевателей, настоящим хозяином городу! Это будет означать, что Инанна поклонилась ему, и что Амарутук взял его за руку и сам вводит в свои владения… - видно что-то в молчании в шатре, в перешептывании челяди насторожило певца. Он замолчал, краска сошла с его лица. Он бухнулся на колени, по кривоватому носу потекла капля пота, виляя между прыщей. - О мой царь! - воскликнул парень. - Неужели?..
— Ни слова боле! - резко сказал царь Кюрош. - Спугнешь удачу. На вот, на счастье, - и, сняв с широкого пальца витой золотой перстень, кинул его Зикнету.
Музыкант, ошалев от счастья, поймал перстень и опрометью кинулся из шатра.
Он бежал, пока не выскочил за пределы лагеря, где первым делом упал на землю и долго, хрипло дышал. Певец отходил от страха: он боялся, Кюрош-е-Боцорг прикажет отрезать ему язык, чтобы сберечь свою удачу.
Зикнет поднялся и побрел в сторону Эреду. Легко проникнуть в город, который перестал быть неприступным.
— Да, беды и горести падут на Эреду… - задумчиво пробормотал брат Нимдаль, сделав отмашку первому рабу. Процессия остановилась возле руин Храма, изнутри уцелевшего угла. Именно здесь, если он правильно расшифровал послание Арреш-мер-седха, им предстояло ждать. Его сопровождал раб с факелом; кое у кого из рабов в процессии были масляные фонари. Впрочем, в них не было особой нужды, потому что в неугомонившемся Эреду до сих пор горели факелы, а также горели запасы сухого хвороста для жертвенных костров, кем-то недальновидно - или, напротив, весьма дальновидно - сложенные накануне во внешнем дворе вместо внутреннего.
Однако же Нимдаль, несомненно, успел первым: не мог он углядеть знакомой высокой фигуры. Неужели Арреш оставил место встречи за ним? Не слишком похоже на этого юношу…
Нимдаль оглядывался с полуулыбкой на холеном лице. Полуулыбка не имела ничего общего с царящим вокруг хаосом; он как бы был готов поприветствовать Арреша, откуда бы тот не появился. Однако ушлый молодой жрец таки умудрился застать его врасплох.
Сперва Нимдаль услышал скрежет. Потом, обернувшись, обнаружил, что в каменной стене отходит плита - и увидел, как из темного проема показался знакомый горбатый нос.
— Почтенный брат Нимдаль, - сказал Арреш-мер. - Прошу прощения за опоздание. Заносите, - и он отошел в сторону, освобождая дорогу рабам.
— Да, заносите, - кивнул Нимдаль. Они с Аррешем отошли в сторону и начали смотреть, как рабы один за другим по двое - по трое втаскивают в открывшееся помещение тяжелые корзины.
— Ставьте к стене, - крикнул Арреш-мер им вслед. - Там не очень много места!
— Откуда вы знаете об этом тайнике? - миролюбиво спросил Нимдаль. Сам он мысленно рвал на себе волосы. Ведь можно же было догадаться! Похожие тайники делаются в подножии любых храмов, ни один архитектор не пропустит! А он… Вот теперь окончательно понятно, кстати, зачем Арреш-мер связался с этим юнцом Эргалом: у того дядя по материнской линии - архитектор Владыки. Но почему Эриду-нареб сам не воспользовался тайником? Неужели не знал? А эти двое раскопали…
— Ну, вы уж наверное догадались, откуда, - улыбнулся Арреш-мер. - Почтенный Эриду-нареб поделился с любимым младшим родичем кое-какими планами, расшифровать которые у него не хватило понятия… Смотрите, все достаточно просто: нужно нажать вот здесь, здесь и здесь…
«Дурак, - подумал Нимдаль. - Напыщенный идеалист. Ты и в самом деле стремишься к сохранению славы Эреду, мальчишка? Я тоже хочу, чтобы наш город процветал - при любом правлении. Но еще я понимаю, что сейчас только три человека, не считая рабов, знают тайну двери, ведущей к сокровищам… Но что молодой Эргал без тебя? С ним можно разобраться после.»
Брат Нимдаль шагнул вплотную к Арреш-меру и выхватил из складок своего одеяния кинжал. За свою долгую карьеру брату Нимдалю доводилось пускать это орудие в ход лишь однажды - он предпочитал яды, - но жрец не сомневался, что справится.
Зикнет шагал вслед армии захватчиков.
Еще один побочный эффект затеи Арреш-мера: горожане этой ночью были разбужены ужасным грохотом и вспышками, и потому нападающие не застали их врасплох. Многие успели спрятаться - хотя бы в подвалах. А многие теперь, завидев воинства боцоргов, что рванули брать Эсагил, торопливо укладывали свой скарб и припасы в телеги или навьючивали на себя и на рабов, чтобы поскорее утащить это все подальше от города и уйти самим: не подлежало сомнению, что, как только боцорги возьмут Эсагил, они начнут грабить и убивать.
— Через главные ворота вы не выйдете, - напутствовал некоторые семьи Зикнет, и слово его разлеталось пожаром. - Ступайте к северным. Только смотрите, обогните Эсагил как можно дальше! Но торопитесь, торопитесь!
Какая-то женщина, навьючивающая на смирного ослика перекидные сумки, сунула Зикнету свежую лепешку. «На, подкормись, - сказала она, - музыкантишка, совсем ты тощий!»
— Спасибо, матушка, - ответил Зикнет. - А что, много ли войск Боцорга прошло мимо?
— Много, куда уж больше-то! А некоторые соседи - Содхи-рябой, вот - под ноги им кидались.
— Зачем? - изумился Зикнет.
— Ну как! Вроде как боги от Эреду отвернулись, что ж теперь людям-то делать?
— Почему отвернулись?
Женщина смерила Зикнета раздраженным взглядом, яснее ясного говорившего: «а я этого идиота еще лепешкой кормила!»
— Так ведь башня рухнула, - сказала она. - Башня Храма Земли и Неба. Неужто не знаешь? Светопреставление полночи творилось! Второй Потоп!
Зикнет широко расплылся в улыбке, подумав «Сукин ты сын, Арреш!»:
— Спасибо еще раз, красавица!
Когда он уходил, женщина смотрела ему вслед так, как будто он был умалишенным. Зикнету казалось, что он видит, как над городом воздвигаются призрачные стены невиданной ступенчатой пирамиды - творения разума одного человека и легковерия тысяч.
— …нажать вот здесь, здесь и здесь - и дверь открылась, - произнес Арреш-мер. После чего обернулся.
Почтенный брат Нимдаль стоял позади него, скрестив руки в браслетах на груди.
— Очень познавательно, брат Арреш-мер, спасибо, - иронично произнес он. - Надо полагать, мои рабы контролируются вашими людьми?
— Кое-кто из ваших рабов - действительно мои люди, - легко согласился Арреш-мер. - Но почему вы вдруг заговорили об этом, брат Нимдаль?
— Потому что вы пытались подстроить мое убийство, молодой человек, - ответил на это старший жрец.
Какое-то время они смотрели друг на друга, потом Арреш-мер улыбнулся.
— Сдаюсь! Вы меня поймали. Я действительно думал, что вы можете ударить меня кинжалом. Согласитесь, было у вас такое искушение?
— О да, - кивнул Нимдаль. - Теперь, когда я не попался и не дал вам повода, вы, должно быть, убьете меня просто так.
— Ну что вы, - покачал головой Арреш-мер, - брат Нимдаль, зачем нам мериться, у кого из нас больше людей в ключевых точках?
«Наверняка у него, - отстраненно подумал Нимдаль, - мы, выученики старой школы, вообще как-то не привыкли полагаться на слуг, рабов и наймитов… а зря, зря».
— Мы - два умных человека, - продолжал Арреш-мер, - а не обуянные жадностью юнцы. Почему бы нам не договориться? Чего стоят сокровища по сравнению с настоящей властью?
Нимдаль подумал: «Он проверял меня, щенок!» Но вслух сказал другое:
— Я готов выслушать ваши предложения.
В по-птичьи желтых глазах Арреш-мера плясали отсветы пламени.
Утро следующего за вторжением дня выдалось на редкость пасмурным. И вовсе не потому, что небо застилали клубы дыма и пепла: Эреду в этот раз горел на редкость умеренно. Просто с недалекого моря пришли серые тучи, затянули небо, заклубились… После обеда будет дождь: либо долгий, обложной, на несколько дней, либо бурный, с гневом Амарутука, со вспышками молний от его молота…
Царь Боцорг велел установить в центральном зале кресло и украсить его дорогими тканями и каменьями: так делали цари Ашшура. На этом кресле он воссел, когда владыка Эреду, Набу-наид, сломленный потерей приемного сына и соправителя Бэл-шар-уцура, который погиб ночью, обороняя Эсагил от боцоргов, преклонил перед ним колена и признал его царем над всем государством Эреду.
Милостив был царь Боцорг. Он позволил свергнутому Набу-наиду удалиться в дальние владения и даже забрать с собой часть своего имущества.
— Что же до сокровищ Бабилу, - молвил Кюрош-е-Боцорг, называя Эреду на аморейский лад, - то пусть сюда же, в этот зал, мне принесут самое ценное, чем может похвастаться Эсагил!
Когда он это сказал, среди жрецов возникло некое движение, их прослойка у стен забурлила, и, наконец, вперед вытолкнули брата Нуша - того самого, у кого не было иных талантов, кроме умения красиво читать «Энума элиш».
Не самый старший среди жрецов, не самый высокопоставленный и даже не самый представительный, он смотрелся странно посреди огромного зала.
Арреш-мер-седх, готовивший выступление брата Нуша несколько дней, если не несколько месяцев, напрягся, словно подталкивая разумом то, что должно было свершиться. Вот сейчас все решится. Глупцы те, кто думает, что города берут армиями. Города берут раньше: в спорах и раздорах, в подкупах и интригах. Глупцы и те, кто верит, что проблему можно разрешить в битве. Проблемы чаще всего разрешают в разговорах с глазу на глаз, в поединке разума и воли.
Брат Нуш казался не к месту посреди этого каменного зала; утренний свет безжалостно подчеркивал непорядок в его одеянии, отсутствие жира и благовоний в его волосах. В руках брат Нуш вертел маленькие песочные часы; утреннее солнце запуталось в стекляшке.
Голос его зазвучал с неожиданной силой:
— О великий царь боцоргов, увы нам и увы! Боги отвернулись от Эреду! Сокровища потеряны!
— Что значит потеряны? - царь нахмурился и даже подался на своем кресле вперед. Призрак пожара и дальнейшего разграбления сгустился, стал почти осязаем; еще чуть-чуть, и сквозь него не будут уже видны фрески о деяниях анунаков.
Однако брат Нуш не поддался неведомой силе призрака. Стоя все так же прямо, он проговорил:
— Все сокровищницы наши, о господин и повелитель, располагались под Храмом Основания Земли и Неба, славнейшим из всех храмов Эсагила. Но этой ночью боги разрушили храм, и теперь в подземелья не пробраться… Сокровища недоступны.
— Опять этот храм… — Кюрош-е-Боцорг смотрел на жреца Нуша тяжелым взглядом, который не предвещал ничего хорошего. Но взгляд царя-завоевателя тонул, путался в лучах утреннего солнца. Скользили по стенам солнечные зайчики.
— Боги этой ночью явили мне знамение… храм был разрушен… Эреду сдался мне. Как боги могли похоронить сокровища Эреду и не дать мне завладеть ими?
— Но ведь сокровища принадлежат богам, а не городу, - проговорил брат Нуш. - Если вы прикажете, мы охотно начнем раскапывать башню… но, боюсь, придется потратить на это много времени! Прости нас, великий царь… прости ничтожных рабов своих…
Сонное состояние овладело залом. Арреш-мер, стоявший в углу - за свою службу он успел убедиться, что надежнее всего наблюдать именно из углов - отступил глубже в тень и еще сильнее надвинул капюшон на голову.
Тишина замерла патокой. Змея истории свернулась, готовая укусить собственный хвост; сейчас ужалит. Вот-вот покатятся головы, вот-вот забудутся милости - царя Боцорга хотят лишить его сокровищ. И знаменитый гипноз молодого брата Нуша, благодаря которому он так ходко продвигался по службе, не поможет.
Без царей может прожить Эреду; без торговли - нет. Но о какой торговле пойдет речь, если у жрецов не будет средств, чтобы вложить в торговые дома? О какой торговле пойдет речь, если город будет разграблен?
И тут из строя жрецов выломился брат Нимдаль. Со сноровкой, какой позавидовали бы молодые, он упал на колени перед царем.
— Царь! - воскликнул он. - По воле богов цари Эреду лишились своих сокровищ! Но есть одно сокровище, сокровище всего царства! Статуя Амарутука, золотая статуя! Воистину, бог, который явил свое расположение царю боцоргов, не откажется отправиться с ним!..
Брат Нуш тоненько закричал, выронил песочные часы, вцепился в бороду и упал на пол.
— Он просит прощения, о мой царь, что не предложил этого сразу, - пояснил брат Нимдаль.
И это - а также то, что царю боцоргов вовремя доложили об огромном количестве богатой утвари, награбленной его войсками в храмах - примирило Кюроша с отсутствием несметных сокровищ. Вдобавок, забрав статую, он лишал Эреду возможности избирать новых царей - об этом ему тоже нашептали.
Диспут был закончен.
Крушение Храма Земли и Неба, зиккурата Этеменанки, стало реальностью.
Что общего у чудес света?
Спроектированные на пике технических возможностей своего времени, ради тщеславия царей или знатных горожан, ради благодарности или даже ради любви, выстроенные из мрамора, глины, кирпича или известкового камня, простоявшие пятьдесят, сто, несколько сотен или более тысячи лет, все они были в итоге разрушены. И надолго забыты.
Лишь одно чудо, никогда не входившее в списки ни одного эллинистического философа, не предали забвению — даже в темные века, поглотившие обитаемые земли в начале новой эры. О нем продолжали слагать легенды, о нем говорили риторы, его приводили в пример чванливые старцы.
Но все они вспоминали не его величие или красоту - разрушение.
Ибо в некой книге есть и такие строки: «…и сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли».
Что ж, наглецу и провокатору Арреш-мер-седху нечего сетовать на судьбу своего творения! Он и не сетует…
Вечером того же дня Арреш-мер и Зикнет наливались пивом в небольшом домишке квартала за три от Эсагила, в районе писцов. Арреш-мер держал дом здесь не для всякого рода тайных встреч, а как эдакое безопасное место, где можно отлежаться в случае чего и зализать раны. Или вот завалиться, как сейчас, когда ты смертельно устал, не спал три дня, но голова еще на взводе, еще до стеклянности ясна, и веселит - все, и пьянит - только пиво…
Воины не тронули писцовый квартал, пожар прошел стороной. Тихо - самое место и самое время для дружеской компании. Не одному же кормить своих демонов.
Без царей сможет прожить Эреду. Без торговли - нет. Арреш был патриотом города, а не царства. Но… как жаль, как все-таки жаль, что многовековому владычеству Эреду пришел конец! Разве что удастся, по воле богов, сохранить часть богатства и толику влияния…
— Кто тебя просил самому к Боцоргу соваться, а? Зикнет, ты псих. Я тебя отстраню, честное слово.
— Не выйдет, друг Арреш: я не за деньги на тебя работаю. Где ты еще такого найдешь?.. А слышал мою новую песню, а?.. «О милость царская, ты пронзаешь небеса, как шпиль Этеменанки…»
Поделиться книгой: