Стоик - английский и русский параллельные тексты

Теодор Драйзер. Стоик

Theodore Dreiser	Теодор Драйзер
The Stoic	СТОИК
Chapter 1	1
There were two most disturbing problems confronting Frank Cowperwood at the time of his Chicago defeat, when, so reducingly and after so long a struggle, he lost his fight for a fifty-year franchise renewal.	Фрэнк Каупервуд во время своей длительной борьбы в Чикаго за возобновление концессий, которая, несмотря на все его усилия, кончилась для него полным крахом, обнаружил на своем пути два трудно преодолимых препятствия.
First, there was his age.	Первым препятствием был возраст.
He was nearing sixty, and while seemingly as vigorous as ever, it would be no easy matter, he felt, with younger and equally resourceful financiers on the scene, to pile up the great fortune which assuredly would have been his if his franchise had been extended.	Каупервуду было без малого шестьдесят. И хотя он по-прежнему чувствовал себя полным сил, он понимал, что ему будет нелегко конкурировать с более молодыми и не менее ловкими финансистами и приумножить за короткое время свой капитал, который безусловно достиг бы желанной цифры, если бы ему удалось заполучить эти концессии.
That fortune would have been all of $50,000,000.	А цифра эта равнялась пятидесяти миллионам долларов.
Secondly, and of even greater importance, in his realistic judgment, was the fact that by this time he had still not achieved social connections of any value; in other words, social prestige.	Второе препятствие, которое по его трезвому суждению представлялось ему более серьезным, заключалось в том, что он до сего времени не завел никаких более или менее солидных связей, иными словами не имел никакого престижа в обществе.
Of course, his youthful incarceration in the penitentiary in Philadelphia had not helped matters, and then, too, his natural varietism, plus his unfortunate marriage to Aileen, who had been no real social help, and his own determined and almost savage individualism, had alienated many who otherwise might have been friendly to him.	Разумеется, тут играло роль и то, что он когда-то в молодости сидел в филадельфийской тюрьме, и его собственное непостоянство, и его неудачная женитьба на Эйлин, не сумевшей оказать ему никакой поддержки в обществе, и, наконец, просто его независимый характер, и какой-то чересчур подчеркнутый эгоизм - все это оттолкнуло от него немало полезных людей, которые, пожалуй, могли бы стать его друзьями.
For Cowperwood was not one to make friends of those less forceful, subtle, or efficient than himself.	Ибо Каупервуд был не такой человек, чтобы вступать в дружбу с людьми менее сильными, менее деловыми и изворотливыми, чем он сам.
It smacked too much of meaningless self-depreciation and was, at best, in his opinion, a waste of time.	Это казалось ему бессмысленным самоунижением или уж во всяком случае пустой тратой времени.
On the other hand, he found, the strong and cunning or genuinely significant were not always easy to acquire as friends.	С другой стороны, он по опыту знал, что с людьми сильными, хитрыми и действительно имеющими вес отнюдь не всегда легко завязать дружеские отношения.

Particularly here in Chicago, where he had fought so many of them for position and power, they had chosen to combine against him, not because he represented morals or methods different from any they were willing to practice or accept in others, but rather because he, a total stranger, had ventured on financial preserves presumably their own and had risen to greater wealth and power, and in less time, than they had.	В особенности здесь, в Чикаго, где ему пришлось бороться со многими из них за власть и за положение. Они предпочли объединиться против него не потому, что он держался иных правил либо действовал иными методами, - они и сами были не прочь действовать так же, - но скорее потому, что он, чужак, забрался в их огород, в их собственную финансовую область и сумел приобрести значительно большее влияние и капитал, и притом в значительно более короткое время.
Moreover, he had attracted the wives and daughters of some of the very men who were most jealous of him financially, and so they had set out to ostracize him socially and had well-nigh succeeded in doing so.	Мало того, он совратил жен и дочерей тех самых людей, которые особенно яростно соперничали с ним, и, разумеется, они приложили все старания, чтобы изгнать его из чикагского общества, и действительно преуспели в этом.
So far as sex was concerned, he had always desired individual freedom and proceeded ruthlessly to achieve it.	Каупервуд в своих отношениях с женщинами всегда стремился обеспечить себе полную свободу, и до сих пор ничто не могло его заставить поступиться этим.
At the same time, he had always held the thought that somewhere he might well meet a woman so superior that in spite of himself he might be held, not to absolute faithfulness-he was never willing to count upon that in regard to himself-but rather to a genuine union of understanding and affection.	Но вместе с тем он всю жизнь мечтал встретить такую женщину, которая сумела бы привязать его к себе - конечно, не в том смысле, чтобы заставить его хранить полную верность, об этом он даже и думать не хотел, - но чтобы это была настоящая сердечная привязанность, духовная близость и взаимопонимание.
For eight years now he had felt that he had really found that ideal individual in the girl, Berenice Fleming.	И вот уже восемь лет его не покидало чувство, что он действительно нашел такой идеал в Беренис Флеминг.
Obviously, she was not overawed by his personality or his fame, nor at all impressed by his usual arts.	Она, по-видимому, ничуть не была ослеплена ни им самим, ни его славой, и его искусство очаровывать женщин отнюдь на нее не действовало.
And because of that, as well as the deep aesthetic and sensual spell she cast over him, there had arisen in him a conviction that she, with her youth, beauty, mental awareness, and certainty as to her own personal value, could contrive and maintain the natural social background for his force and wealth, assuming, of course, that he were ever free to marry her.	Может быть, это, а также постоянно пронизывающее его при виде нее чувство прекрасного, смешанное с любовным волнением, и привело его к мысли, что она, с ее молодостью, красотой, тактом и уверенностью в себе, могла бы создать для него необходимый общественный фон, достойный его могущества и его капитала; но для этого, разумеется, ему надо добиться свободы, чтобы иметь возможность жениться на ней.
Unfortunately, for all his determination in connection with Aileen, he had not been able to divest himself of her.	К сожалению, несмотря на всю свою непоколебимость в отношении Эйлин, он все еще был не в состоянии освободиться от нее.
For one thing, she was determined not to give him up.	Она твердо решила не уступать его никому.

And to have added a contest for freedom to his difficult railway fight in Chicago would have been too much of a burden.	А воевать с ней из-за развода, в то время как все силы его были поглощены жестокой борьбой за железнодорожные концессии в Чикаго, - это было бы уж слишком тяжелым бременем.
Moreover, in Berenice's attitude, he saw no trace of the necessary acceptance.	Тем более что и со стороны Беренис он не видел ни малейшего поощрения.
Her eyes appeared to be set toward men not only younger than himself but with conventional social advantages which his personal record made it impossible for him to offer her.	По-видимому, ее привлекали люди не только помоложе его, но и с некоторым привилегированным общественным положением, чего он при своей репутации был не в состоянии ей предложить.
This had given him his first real taste of romantic defeat, and he had sat alone in his rooms for hours at a time convinced that he was hopelessly beaten in his battle for greater fortune and for the love of Berenice.	Итак, он впервые изведал горечь любовной неудачи; он часами сидел один у себя в кабинете, погруженный в мрачные размышления. Он был совершенно убежден, что на этот раз он потерпел полный крах и в борьбе за увеличение капитала и в попытках завоевать любовь Беренис.
And then suddenly she had come to him and announced a most amazing and unexpected surrender, so that he experienced a sense of rejuvenation which almost at once definitely restored his old constructive mood.	И вдруг однажды, когда он менее всего ожидал этого, Беренис пришла и объявила, что она принадлежит ему. И он сразу точно весь переродился, почувствовал себя молодым и бодрым, полным энергии и сил.
At last, he felt, he had the love of a woman who could truly support him in his quest for power, fame, prestige.	Наконец-то он обрел то, о чем мечтал: любовь женщины, которая поистине будет ему опорой в его борьбе за могущество, славу и прочное положение в свете.
On the other hand, as frank and direct as had been her explanation of why she had come-"I thought you really might need me now ... I have made up my mind"-still, there was on her part a certain hurt attitude in regard to life and society which moved her to seek reparation in some form for the cruelties she felt had been imposed on her in her early youth.	Но как бы откровенно и чистосердечно ни объясняла Беренис, почему она пришла к Каупервуду ("Я подумала, что теперь, может быть, я вам действительно нужна... и вот решилась!"), в ней все же чувствовался какой-то надлом - она была уязвлена жизнью, обществом, и это и толкало ее взять реванш, расквитаться так или иначе за все те жестокие обиды, которые ей пришлось испытать в ранней юности.
What she was really thinking, and what Cowperwood, because of his delight at her sudden surrender did not comprehend, was: You are a social outcast, and so am I.	И то, что она на самом деле думала и чего Каупервуд, восхищенный ее неожиданной близостью, не понимал, можно было формулировать так: "Ты парий - и я тоже.
The world has sought to frustrate you. In my own case, it has attempted to exclude me from the sphere to which, temperamentally and in every other way, I feel I belong.	Мир пытался сокрушить тебя, а меня он пытался выкинуть из той сферы, к которой я по природе своей и по всем чувствам своим должна принадлежать.
You are resentful, and so am I.	Ты негодуешь - и я тоже.
Therefore, a partnership: one of beauty and strength and intelligence and courage on both sides, but without domination by either of us.	Так давай заключим союз: союз красоты, смелости и ума, но союз равноправный, чтобы в нем не было господства ни с той, ни с другой стороны.

For without fair play between us, there is no possibility of this unsanctioned union enduring.	Потому что, если мы не будем относиться друг к другу честно, наш союз распадется; между нами не должно быть обмана".
This was the essence of her motive in coming to him at this time.	Таков, в сущности, был ход ее рассуждений, которые столь неожиданно для Каупервуда привели ее к нему.
And yet Cowperwood, aware as he was of her force and subtlety, was not so fully aware of her chain of thought in this direction.	Но если Каупервуд и угадывал сильную, сложную натуру Беренис, он все же не мог угадать течение ее мыслей.
He would not have said, for instance, looking upon her on that wintry night of her arrival (perfect and flowery out of an icy wind), that she was as carefully and determinedly aligned mentally.	И в этот зимний вечер, когда она внезапно вошла к нему (цветущая и румяная с мороза), он, глядя на нее, никогда бы не сказал, что она все продумала, взвесила и отдает себе полный отчет в своем решении.
It was a little too much to expect of one so youthful, smiling, gay and altogether exquisite in every feminine sense.	Да и как можно было заподозрить в этом такое юное, веселое, улыбающееся, очаровательное существо?
And yet she was.	И, однако, это было так.
She stood daringly, and yet secretly somewhat nervously, before him.	Она стояла перед ним, смело откинув голову, чуточку волнуясь втайне.
There was no trace of malice in regard to him; rather love, if a desire to be with him and of him for the remainder of his days on these conditions might be called love.	В ее отношении к нему не было никакого коварства, скорее уж это была любовь, если только желание принадлежать ему и быть с ним до конца его дней, - но только на таких вот определенных условиях, - можно назвать любовью.
Through him and with him she would walk to such victory as might be possible, the two of them whole-heartedly and sympathetically co-operating.	С его помощью, рука об руку с ним, она достигнет желанной победы, и оба они чистосердечно и любовно будут поддерживать друг друга.
And so, on that first night, Cowperwood turned to her and said:	Итак, в этот самый вечер Каупервуд, глядя на нее, сказал:
"But Bevy, I'm really curious as to this sudden decision of yours.	- Но мне все-таки хотелось бы знать, Беви, как это вы вдруг пришли к такому неожиданному решению?
To think you should come to me now just when I have met my second really important setback."	Как это могло случиться, что вы решились на такой шаг сейчас, когда я только что потерпел второе и действительно крупное поражение?
Her still blue eyes enveloped him as might a warming cloak or a dissolving ether.	Она спокойно смотрела на него, и сиянье ее синих глаз окутывало его словно каким-то теплым туманом, пронизанным солнечными лучами.
"Well, I've been thinking and reading about you for years, you know.	- Я думала о вас... и читала о вас в прессе - все эти годы.
Only last Sunday, in New York, I read two whole pages about you in the Sun.	Вот только прошлое воскресенье в Нью-Йорке я прочла о вас целые две страницы в "Сан".
They made me understand you a little better, I think."	И они, кажется, помогли мне понять вас немножко лучше.
"The newspapers!	- Газеты?..

Did they, really?"	Нет, правда?
"Yes, and no.	-И да и нет.
Not what they said about you critically, but the facts, if they are facts, that they pieced together.	Не руганью, конечно, которою они осыпают вас, но фактами - если то, что они собрали и выдают за вашу биографию, это действительно факты.
You never cared for your first wife, did you?"	А вы правда никогда не любили вашу первую жену?
"Well, I thought I did, at first.	- Не знаю. Вначале мне казалось, что любил.
But, of course, I was very young when I married her."	Но, конечно, я был еще совсем мальчишкой, когда женился на ней.
"And the present Mrs. Cowperwood?"	- А теперешнюю вашу жену, миссис Каупервуд?
"Oh, Aileen, yes.	- Ах, Эйлин? Да!
I cared for her very much at one time," he confessed.	Когда-то я был очень привязан к ней... -неожиданно признался он.
"She did a great deal for me once, and I am not ungrateful, Bevy.	- Она для меня много сделала, очень много. А я не такой, чтобы забывать добро, Беви!
Besides, she was very attractive, very, to me at that time.	И в то время я был влюблен в нее. Сильно влюблен.
But I was still young, and not as exacting mentally as I am now.	Но, конечно, я был еще очень молод. И в духовном отношении не так требователен.
The fault is not Aileen's. It was a mistake due to inexperience."	Виновата в этом не Эйлин: просто это была ошибка неопытного человека.
"You make me feel better when you talk that way," she said.	- Мне становится немного легче, когда я слышу это от вас.
"You're not as ruthless as you're said to be.	Вы вовсе не такой уж безжалостный, каким вас изображают.
Just the same, I am many years younger than Aileen, and I have the feeling that without my looks my mind might not be very important to you."	Но все-таки я намного моложе Эйлин. И мне кажется, если бы я была уродом, вряд ли мои духовные качества сколько-нибудь заинтересовали бы вас.
Cowperwood smiled.	Каупервуд усмехнулся.
"Quite true.	- Верно! - сказал он.
I have no excuses to offer for the way I am," he said.	- Не стану оправдываться в том, что я таков, какой я есть.
"Intelligently or unintelligently, I try to follow the line of self-interest, because, as I see it, there is no other guide.	Умно уж там или глупо, но я в жизни руковожусь только эгоистическими соображениями. Потому что, как мне кажется, человеку, в сущности, больше и нечем руководствоваться.
Maybe I am wrong, but I think most of us do that.	Может быть, я ошибаюсь, но мне сдается, что большинство из нас поступает именно так.

It may be that there are other interests that come before those of the individual, but in favoring himself, he appears, as a rule, to favor others."	Возможно, что существуют какие-то другие интересы, которые стоят выше своих, личных, но когда человек действует на пользу себе, он тем самым, как правило, приносит пользу и другим.
"I agree, somehow, with your point of view," commented Berenice.	- Я, кажется, согласна с этой точкой зрения, -отвечала Беренис.
"The one thing I am trying to make clear to you," went on Cowperwood, smiling affectionately at her, "is that I am not seeking to belittle or underestimate any hurt I may have inflicted.	- Мне хотелось бы, чтобы вы поняли хорошенько одно, Беви, - ласково улыбнувшись, продолжал Каупервуд, - это то, что я ничуть не пытаюсь ни преуменьшать, ни скрывать ни единой обиды, которую я кому-нибудь причинил.
Pain seems to go with life and change.	Жизнь идет, человек меняется, и огорчения при этом неизбежны.
I just want to state my case as I see it, so that you may understand me."	Мне просто хочется рассказать вам, как, на мой взгляд, обстоит дело со мной, чтобы вы в самом деле поняли меня.
"Thanks," and Berenice laughed lightly, "but you needn't feel you are on the witness stand."	- Благодарю, - рассмеялась Беренис, - но вам вовсе незачем чувствовать себя так, точно вы стоите перед судьей и даете свидетельские показания.
"Well, almost.	- Да, вот именно, так примерно я себя и чувствую сейчас.
But please let me explain a little about Aileen.	Но позвольте мне еще немножко рассказать вам об Эйлин.
Her nature is one of love and emotion, but her intellect is not, and never was, sufficient for my needs.	Это существо любящее, эмоциональное, но в духовном отношении она никогда не была и не может быть тем, что мне нужно.
I understand her thoroughly, and I am grateful for all she did for me in Philadelphia.	Я знаю ее хорошо и понимаю ее. И я всегда буду благодарен ей за все, что она делала для меня в Филадельфии.
She stood by me, to her own social detriment.	Она не покинула меня и поддерживала меня в ущерб своей собственной репутации.
Because of that I have stood by her, even though I cannot possibly love her as I once did.	И вот поэтому и я не покидаю ее, хоть и не могу любить ее так, как любил когда-то.
She has my name, my residence.	Она носит мое имя, живет в моем доме.
She feels she should have both."	Она считает себя вправе владеть и тем и другим.
He paused, a little dubious as to what Berenice would say.	Он выжидательно посмотрел на Беренис.
"You understand, of course?" he asked.	- Вы, конечно, понимаете это? - спросил он.
"Yes, yes," exclaimed Berenice, "of course, I understand.	- Да, да! - воскликнула Беренис. - Конечно, понимаю.
And, please, I do not want to disturb her in any way.	И, пожалуйста, не думайте, я не собираюсь доставлять ей никаких огорчений.
I did not come to you with that in view."	Я пришла к вам совсем не за этим.
"You're very generous, Bevy, but unfair to yourself," said Cowperwood.	- Вы очень великодушны, Беви, но вы несправедливы к себе! - сказал Каупервуд.

"But I want you to know how much you mean to my entire future.	- Я хочу, чтобы вы знали, как много вы значите для всего моего будущего.
You may not understand, but I acknowledge it here and now.	Вы, может быть, еще не понимаете этого, но я хочу сказать вам об этом вот сейчас, здесь.
I have not followed you for eight years for nothing.	Не зря я мечтал о вас и не упускал вас из виду в течение восьми лет.
It means that I care, and care deeply."	Это значит, что я люблю вас и люблю крепко.
"I know," she said, softly, not a little impressed by this declaration.	- Я знаю... - мягко ответила она, глубоко тронутая этим признаньем.
"For all of eight years," he continued, "I have had an ideal.	- Все эти восемь лет я видел перед собой идеал.
That ideal is you."	Это были вы.
He paused, wishing to embrace her, but feeling for the moment that he should not.	Он замолчал. Ему хотелось сжать ее в своих объятьях, но что-то словно предостерегало его: сейчас этого нельзя.
Then, reaching into a waistcoat pocket, he took from it a thin gold locket, the size of a silver dollar, which he opened and handed to her.	Он сунул руку в карман жилета и вытащил тоненький золотой медальон, величиной в серебряный доллар. Он открыл медальон и протянул ей.
One interior face of it was lined with a photograph of Berenice as a girl of twelve, thin, delicate, supercilious, self-contained, distant, as she was to this hour.	На внутренней стороне был маленький портрет Беренис - двенадцатилетняя девочка, тоненькая, хрупкая, высокомерная, сдержанная, серьезная -такой же она осталась и теперь.
She looked at it and recognized it as a photograph that had been taken when she and her mother were still in Louisville, her mother a woman of social position and means.	Беренис взглянула и сразу вспомнила - ведь этот снимок еще того времени, когда они жили с матерью в Луисвиле и мать ее была женщиной с положением и со средствами.
How different the situation now, and how much she had suffered because of that change!	Как это не похоже на то, что сталось с ними теперь! И сколько пришлось ей вынести из-за этой перемены!
She gazed at it, recalling pleasant memories.	Она смотрела на свою карточку, и светлые воспоминания проносились перед ней.
"Where did you get this?" she asked at last.	- Откуда у вас эта карточка? - спросила она наконец.
"I took it from your mother's bureau in Louisville, the first time I saw it.	- Я увидел ее на письменном столе у вашей матушки в Луисвиле и взял ее себе.
It was not in this case, though; I have added that."	Только она, конечно, была не в этой оправе. Это уж я сам сделал потом.
He closed it affectionately and returned it to his pocket.	- Он бережно закрыл крышку медальона и спрятал его в карман.
"It has been close to me ever since," he said.	- Вот я и не расстаюсь с ней с тех пор. Всегда и везде она со мной!
Berenice smiled.	Беренис улыбнулась.
"I hope, unseen.	- Надеюсь, вы ее никому не показываете!

But I am such a child there."	Ведь я там совсем еще дитя.
"Just the same, an ideal to me.	- И дитя это стало моим идеалом.
And more so now than ever.	А теперь более чем когда-либо.
I have known many women, of course. I have dealt with them according to my light and urge at the time.	Конечно, я знал немало женщин на своем веку, и мои отношения с ними складывались по-разному.
But apart from all that, I have always had a certain conception of what I really desired. I have always dreamed of a strong, sensitive, poetic girl like yourself.	Но независимо от этого у меня всегда было более или менее определенное представление о том, что мне на самом деле нужно; я всегда мечтал вот о такой сильной, отзывчивой, возвышенной девушке, как вы.
Think what you will about me, but judge me now by what I do, not by what I say.	Думайте обо мне что угодно, но судите меня отныне по моим поступкам, а не по словам.
You said you came because you thought I needed you.	Вы сказали: "Я пришла к вам, потому что мне кажется, что я вам нужна".
I do."	И это правда. Да, вы мне нужны.
She laid her hand on his arm.	Она положила руку ему на плечо.
"I have decided," she said, calmly.	- Я решила, - спокойно промолвила она.
"The best I can do with my life is to help you.	- Самое лучшее, что я могу сделать в моей жизни, это помочь вам.
But we ... I ... neither of us can do just as we please.	Но ведь мы... я... никто из нас не имеет возможности поступать именно так, как нам хочется.
You know that."	Вы и сами это знаете.
"Perfectly.	- Еще бы!
I want you to be happy with me, and I want to be happy with you.	Но я хочу, чтобы вам было хорошо со мной, и хочу, чтобы и мне было хорошо с вами.
And, of course, I can't be if you are going to worry over anything.	И, конечно, мне не может быть хорошо, если вы будете расстраиваться.
Here in Chicago, particularly at this time, I have to be most careful, and so do you.	Здесь, в Чикаго, особенно теперь, мне нужно быть крайне осторожным. И вам тоже.
And that's why you're going back to your hotel very shortly.	Поэтому нам сейчас надо будет расстаться, и вы вернетесь к себе в отель.
But tomorrow is another day, and at about eleven, I hope you will telephone me.	Но завтра, так около одиннадцати, я надеюсь, вы позвоните мне.
Then perhaps we can talk this over.	И тогда мы встретимся и сможем обо всем как следует поговорить.
But wait a moment."	Но подождите минутку.
He took her arm and directed her into his bedroom.	Он взял ее за руку и повел в свою спальню.
Closing the door, he walked briskly to a handsome wrought-iron chest of considerable size which stood in a corner of the room.	Закрыв дверь, он подошел к красивому кованому сундуку, который стоял в углу комнаты.

Unlocking it, he lifted from it three trays containing a collection of ancient Greek and Phoenician rings. After setting them in order before her, he said:	Подняв крышку, он вынул оттуда три небольших подноса с коллекцией древних греческих и финикийских колец и поставил их перед Беренис.
"With which of these would you like me to pledge you?"	- Ну выбирайте! Каким кольцом вы обручитесь со мной? - сказал он.
Indulgently, and a little indifferently, as was her way-always the one to be pleaded with, not the one to plead-Berenice studied and toyed with the rings, occasionally exclaiming over one that interested her.	Снисходительно и немножко небрежно, как все, что она ни делала, - ибо она была из тех, кого нужно упрашивать, а не из тех, кто умеет просить, - Беренис стала разглядывать и перебирать кольца, восклицая невольно, когда ей попадалось какое-нибудь, особенно поразившее ее.
At last, she said: "Circe might have chosen this twisted silver snake.	- Цирцея, наверно, выбрала бы вот эту свернувшуюся серебряную змейку, - промолвила она.
And Helen, this green bronze circlet of flowers, perhaps.	- А Елена - вот эту гирлянду цветов из зеленой бронзы.
I think Aphrodite might have liked this curled arm and hand encircling the stone.	Я думаю, что Афродите, наверно, понравилась бы эта согнутая рука и пальчики, крепко сжавшие камень.
But I will not choose for beauty alone.	Но я хочу выбрать не просто самое красивое.
For myself, I will take this tarnished silver band.	Я возьму себе вот эту потускневшую серебряную ленту.
It has strength as well as beauty."	В ней чувствуется и сила и красота.
"Always the unexpected, the original!" exclaimed Cowperwood.	- Всегда что-нибудь придумает, чего никак не ожидаешь! - воскликнул Каупервуд.
"Bevy, you are incomparable!"	- Ах, Беви! Вы бесподобны.
He kissed her tenderly as he placed the ring on her finger.	Он нежно поцеловал ее и надел кольцо ей на палец.
Chapter 2	2
The essential thing which Berenice achieved for Cowperwood in coming to him at the time of his defeat was to renew his faith in the unexpected and, better yet, in his own luck.	Как много сделала Беренис для Каупервуда, явившись к нему в момент его поражения, можно судить по тому, что она возродила в нем веру в неожиданное и, более того - веру в свою счастливую звезду.
For hers was an individuality, as he saw it, self-seeking, poised, ironic, but less brutal and more poetic than his own.	Ибо Каупервуд угадывал в ней существо эгоистическое, уравновешенное, скептическое, но, конечно, не столь грубое, а много более возвышенное, чем он сам.
Where he desired money in order to release its essential content, power, to be used by him as he pleased, Berenice appeared to demand the privilege of expressing her decidedly varied temperament in ways which would make for beauty and so satisfy her essentially aesthetic ideals.	Если он жаждал денег ради того, что они могут дать, - то есть ради власти, дабы пользоваться ею, как ему вздумается, - Беренис жаждала получить с их помощью возможность выразить свою одаренную натуру и удовлетворить тем самым свои эстетические запросы.

She desired not so much to express herself in a given form of art as to live so that her life as well as her personality should be in itself an art form.	Ей хотелось достичь этого не столько в той или иной форме искусства, сколько в самой жизни, так, чтобы и она сама и вся жизнь ее стали как бы воплощением искусства.
She had more than once thought, if only she had great wealth, very great power, how creatively she would use it.	Она часто думала, что, будь у нее много, очень много денег и большие возможности, - чего бы она только ни сделала, дав волю своей изобретательности.
She would never waste it on great houses and lands and show, but rather surround herself with an atmosphere which should be exquisite and, of course, inspirational.	Никогда бы не стала она швырять деньги на большие дома или земли, на всякую показную роскошь, нет, она постаралась бы создать для себя такую изысканную, такую вдохновляющую атмосферу!
Yet of that she had never spoken.	Она никому не поверяла этих своих мыслей.
Rather, it was implicit in her nature, which Cowperwood by no means always clearly interpreted.	Это было частью ее самой, нечто свойственное ее натуре, в которой Каупервуд не всегда так уж тонко разбирался.
He realized that she was delicate, sensitive, evasive, elusive, mysterious. And, for these reasons, he was never tired of contemplating her, any more than he was of contemplating nature itself: the new day, the strange wind, the changing scene.	Она представлялась ему хрупкой, впечатлительной, загадочной, и поэтому ему никогда не надоедало смотреть на нее - это было все равно что любоваться природой: новый день, занимающийся над землей, внезапный ветер, незнакомый ландшафт.
What would the morrow be like?	А что-то будет завтра?..
What would Berenice be like when next he saw her?	Будет она такой же, эта Беренис, какой он видел ее прошлый раз, или нет?
He could not tell.	Никогда он не мог ответить на этот вопрос.
And Berenice, conscious of this strangeness in herself, could not enlighten him or any other. She was as she was.	И сама Беренис, сознавая в себе эту непонятную изменчивость, не могла бы объяснить ее ни ему, ни кому другому: такая уж она есть.
Let Cowperwood, or any, take her so.	И пусть Каупервуд и все остальные принимают ее такой, какая она есть.
In addition to all this, she was, he saw, an aristocrat.	И при всем этом в ней чувствовался аристократизм.
In her quiet and self-confident way, she commanded respect and attention from all who came in contact with her.	Невозмутимая, сдержанная, она внушала невольное уважение всем, с кем бы ни приходилось ей сталкиваться.
They could not evade it.	И это выходило у нее само собой, без всяких усилий с ее стороны.
And Cowperwood, recognizing this superior phase of her as the one thing he had always, if almost subconsciously, admired and desired in a woman, was deeply gratified as well as impressed.	И Каупервуд, сразу почувствовавший в ней это врожденное превосходство, был восхищен и изумлен, ибо это было как раз то редкое качество, которое он в глубине души больше всего ценил в женщине.
She was young, beautiful, wise, poised-a lady.	Такая юная, обаятельная, умная и так держит себя - настоящая леди!

He had sensed it even in the photograph of the twelve-year-old girl in Louisville eight years before.	Он угадал это даже тогда - по фотографии двенадцатилетней девочки в Луисвиле, восемь лет назад.
But now that Berenice had come to him at last, there was one thing that was troubling him.	Но теперь, когда Беренис, наконец, пришла к нему, его смущала одна мысль.
That was his enthusiastic and, at the moment, quite sincere suggestion of absolute and single devotion to her.	В том восторженном состоянии, в котором он сейчас пребывал, ему неудержимо хотелось сказать ей, что он отныне принадлежит ей одной -неизменно и безраздельно.
Did he really mean that?	Но было ли это действительно так?
After his first marriage, particularly after the experience of children and the quite sober and humdrum nature of his domestic life, he had fully realized that the ordinary tenets of love and marriage were not for him.	После первого своего брака, особенно после того, как у них появились дети и установилась эта обыденная рутина семейной жизни, он совершенно ясно понял, что эта обычная норма спокойного супружеского существования совсем не для него.
This was proved by his intrigue with the young and beautiful Aileen, whose sacrifice and devotion he subsequently rewarded by marrying her.	Доказательством был его роман с юной красавицей Эйлин, чья самоотверженная любовь и привязанность к нему заставили его впоследствии соединиться с ней брачными узами.
Yet that was as much an act of equity as of affection.	Чувство порядочности в данном случае играло не меньшую роль, чем его влечение к Эйлин.
And subsequent to that, he considered himself wholly liberated, sensually as well as emotionally.	Но с тех пор он считал себя свободным от всяких обязательств, решив, что он вправе распоряжаться собой и своими чувствами, как ему вздумается.
He had no desire to attempt, much less achieve, a sense of permanency. Nonetheless, he had for eight years been pursuing Berenice.	Он никогда не отличался склонностью к постоянству и не стремился к нему, и, однако, на протяжении целых восьми лет он старался завоевать любовь Беренис.
And now he was wondering how he should present himself honestly to her.	Теперь, раздумывая над этим, он спрашивал себя: как может он честно и откровенно рассказать ей о самом себе?
She was, as he knew, so extremely intelligent and intuitive.	Она такая умная и чуткая.
Lies sufficient to placate, if not really deceive, the average woman, would not advantage him much with her.	Умалчивание и ложь, которыми можно успокоить, если не вполне обмануть, всякую обыкновенную женщину, только уронят его в ее глазах.
And worse, at this time, in Dresden, Germany, there was a certain Arlette Wayne.	Надо сказать, что как раз в это время в Дрездене у него была любовница, некая Арлет Уэйн.
Only a year ago he had entered on the affair with her.	Он сошелся с ней год назад.
Arlette, previously immured in a small town in Iowa and anxious to extricate herself from a fate which threatened to smother her talent, had written Cowperwood, enclosing a picture of her siren self.	Арлет жила тогда в маленьком городке в штате Айова; жажда вырваться из убогой среды, где ее талант неминуемо должен был зачахнуть, толкнула Арлет написать Каупервуду письмо, к которому она приложила фотографию, изображавшую ее очаровательное личико.

But not receiving a reply, she had proceeded to borrow money and appear before him in person in his Chicago office.	Не получив ответа, она наскребла где могла немножко денег и явилась собственной персоной в Чикаго, в контору Каупервуда.
Where the picture had failed, the personality of Arlette had succeeded, for she was not only daring and self-confident, but possessed of a temperament with which Cowperwood was really in sympathy.	И если фотографии оказалось недостаточно для достижения цели, то сама живая Арлет преуспела вполне. Ее настойчивость, уверенность в себе понравились Каупервуду; она показалась ему занятной и привлекательной.
Besides, her object was not purely mercenary. She was genuinely interested in music, and she had a voice.	Кроме того, ею руководил не только грубый расчет: она серьезно увлекалась музыкой, и у нее был хороший голос.
Of that he became convinced, and he desired to help her.	Убедившись в этом, он решил помочь ей.
She had also brought with her convincing evidence of her background: a picture of the little house in which she and her widowed mother, a local saleswoman, were living, and a quite moving story of her mother's struggles to maintain them and further her ambition.	Арлет привезла с собой достаточно наглядные доказательства тех жалких условий, в которых ей приходилось существовать: фотографию крохотного домика, где она жила с матерью-вдовой, занимавшейся мелкой торговлей, и трогательный рассказ о том, как мать выбивалась из сил, чтобы заработать на жизнь и вывести ее в люди.
Naturally, the few hundred dollars which her aspirations required were as nothing to Cowperwood.	Разумеется, те несколько сот долларов, которые были нужны ей для того, чтобы пробиться, ровно ничего не значили для Каупервуда.
Ambition in any form appealed to him, and now, moved by the girl herself, he proceeded to plan her future.	Честолюбие в людях всегда находило в нем сочувствие: Арлет растрогала его, и он решил устроить ее будущее.
For the time being, she was to have the best training Chicago could offer.	Для начала он предоставил ей возможность брать уроки у профессоров в Чикаго.
Later, should she really prove worth while, he would send her abroad.	Затем, если выяснится, что игра стоит свеч, он пошлет ее за границу.
However, so as not to commit or entangle himself in any way, he had specifically arranged a budget on which she was to live, and that budget was still in force.	Однако, чтобы ни в коей мере не компрометировать и не связывать себя, он назначил ей определенное содержание, которым она распоряжалась сама. Это содержание выплачивалось ей и по сие время.
He had also advised her to bring her mother to Chicago to live with her.	Он посоветовал ей привезти в Чикаго мать и поселиться с ней вместе.
She therefore rented a small house, sent for her mother, and established herself, and in due course Cowperwood became a frequent visitor.	Арлет сняла маленький домик, выписала мать, они прочно обосновались здесь, и Каупервуд стал у них частым гостем.
Yet because of her intellect and the sincerity of her ambition, their relationship had been based on mutual appreciation as well as affection.	Арлет была неглупа, искренне предана своему искусству, и у них постепенно сложились хорошие, дружеские отношения.

She had not been moved by any desire to compromise him in any way, and it had been only shortly before Berenice's arrival in Chicago that he had persuaded Arlette to go to Dresden, for he had realized that he might not be a personal part of Chicago much longer.	У нее не было никаких поползновений как-нибудь скомпрометировать его. Не так давно, незадолго до появления Беренис, Каупервуд, предвидя, что ему, может быть, скоро придется распроститься с Чикаго, уговорил Арлет отправиться в Дрезден.
And had it not been for Berenice, he would have presently visited Arlette in Germany.	И если бы не Беренис, возможно, что он сейчас гостил бы у Арлет в Германии.
But now, as he compared her to Berenice, he felt no sensual pull in her direction, for in that way, as in all others, Berenice promised to absorb him completely.	Но теперь, сравнивая ее с Беренис, он уже не чувствовал к ней никакого влечения. Беренис овладела всем его существом.
However, still interested in Arlette as an artistic temperament, and concerned to see her succeed, he intended continuing to aid her.	Однако музыкальные способности Арлет все-таки интересовали его, ему хотелось, чтобы она добилась успеха, поэтому он решил помогать ей и впредь.
Only, as he now felt, it might be best to drop her from his life completely.	Но он чувствовал, что с ней уже все кончено, он должен вычеркнуть ее из своей личной жизни раз и навсегда.
It would mean little to him.	Для него это небольшая жертва.
She had had her day.	Ее день миновал.
Best start on a new footing entirely.	Теперь надо начать жить сызнова.
If Berenice was going to demand absolute romantic faithfulness on pain of separation, then he would do the best he could to conform to her desires.	Если Беренис потребует от него полной верности под угрозой разрыва - он готов подчиниться ее желаниям, каких бы это ему ни стоило усилий.
She was surely worthy of really important sacrifices on his part.	Она достойна того, чтобы ради нее пойти на любую жертву.
And in that frame of mind, he was more inclined to dream and promise than at any time since his youth.	И мысленно видя ее перед собой, он погружался в мечты и строил планы на будущее, как когда-то в далекие дни ранней юности.
Chapter 3	3
The following morning, a little after ten o'clock, Berenice telephoned Cowperwood and they agreed to meet at his club for a talk.	На следующее утро чуть попозже десяти Беренис позвонила Каупервуду, и они условились встретиться в его клубе.
As she entered by a private stairway to his apartment, she found him waiting to greet her.	Поднимаясь по особой лестнице в его апартаменты, она увидала, что он уже ждет ее на площадке.
There were flowers in the living room and bedroom.	Дверь была открыта, и везде в холле и в комнатах были цветы.
But still so dubious was he as to the reality of this conquest that, as she came leisurely up the steps, looking at him and smiling, he scanned her face anxiously for any suggestion of change.	Но он до такой степени был не уверен в своей победе, что, когда она не спеша поднималась по ступенькам, глядя на него с улыбкой, он впился в ее лицо тревожным взглядом, боясь прочесть на нем, что она вдруг передумала.
But as she crossed the threshold and allowed him to seize her and hold her close, he felt reassured.	И только после того как она, переступив порог, позволила ему обнять себя и он крепко прижал ее к груди, у него отлегло от сердца.

"So you came!" he said, gaily and warmly, at the same time pausing to survey her.	- Пришла! - вскричал он радостно и заглянул ей в лицо, все еще не веря своему счастью.
"Did you think I wouldn't?" she asked, laughing at the expression on his face.	- А вы думали, не приду? - спросила она, смеясь над выражением его лица.
"Well, how was I to be sure?" he queried.	- Но разве я мог быть уверен? - сказал он.
"You never did anything I wanted you to do before."	- Ведь до сих пор вы никогда не были со мной такой, как мне хотелось.
"True, but you know why.	- Это правда. Но вы ведь понимаете почему.
This is different."	Зато теперь все будет по-другому.
She yielded her lips to his.	И губы ее слились с его губами.
"If you only knew the effect your coming has had on me," he went on, excitedly.	- Если бы ты только знала, - сказал он, задыхаясь от волнения, - что это значит для меня, твой приход.
"I haven't slept a wink all night.	Всю ночь я глаз не сомкнул.
And I feel as though I'd never need to sleep again . . . Pearly teeth . . . Slate blue eyes . . . rosy mouth ..." he went on admiringly. And he kissed her eyes.	И у меня такое чувство, что мне больше никогда спать не захочется... Милые жемчужные зубки, а глаза, синие-синие! - шептал он, осыпая ее поцелуями.
"And this sunray hair." He fingered it admiringly.	- А волосы - горят, как золото! - и он восхищенно потрогал их.
"The baby has a new toy!"	- Мальчик получил новую игрушку!
He was thrilled by her comprehending, yet sympathetic, smile, and bent and picked her up.	У него перехватило дыхание, когда он увидел ее чуть-чуть насмешливую, но ласковую улыбку; он крепко обнял ее и поднял на руки.
"Frank!	- Фрэнк!
Please!	Пусти!
My hair . . . you'll get me all mussed up!"	Прическа! Да ты меня всю растреплешь!
She protested laughingly as he carried her to the adjoining bedroom, which seemed to flicker with flame from the fireplace, and, and, because he insisted, she allowed him to undress her, amused at his impatience.	Она, смеясь, отбивалась, когда он нес ее в спальню, озаренную дрожащим и пляшущим пламенем камина.
It was late in the afternoon before he was satisfied to "be sane and talk," as she put it.	Было уже далеко за полдень, когда он, как шутливо заметила Беренис, настолько образумился, что с ним можно было спокойно разговаривать.
They sat by a tea table before the fire.	Они уселись за чайным столиком перед камином.
She insisted that she was anxious to remain in Chicago, so as to be with him as much and as long as possible, but they must arrange things so as not to attract attention.	Она говорила, что ей хотелось бы остаться в Чикаго, чтобы быть поближе к нему, но, конечно, им надо устроиться так, чтобы не привлекать внимания.
As to this, he agreed.	Он был совершенно согласен с ней.

His notoriety was then at its terrific peak, and, in consequence, particularly because Aileen was known to be living in New York, his appearance with anyone as attractive as herself would be the signal for a flood of comment.	В связи с этой газетной шумихой он сейчас у всех на виду - достаточно ему только показаться с такой хорошенькой женщиной, пресса мигом подхватит это и раздует невесть что; всем, разумеется, известно, что Эйлин живет отдельно от него в Нью-Йорке.
They would have to avoid being seen together.	Ему ни в коем случае нельзя появляться вместе с Беренис.
For now, he added, this matter of franchise extension, or, rather, as it stood now, no franchise, did not mean a cessation of work any more than it meant that he was to lose his street railway properties.	- Ведь для меня сейчас эта история с продлением концессии, - говорил он, - или, вернее, с провалом концессии, вовсе не значит, что работа моя кончена и что я брошу на произвол судьбы всю выстроенную мною сеть городского транспорта.
These had been built up over a period of years, and shares in them sold to thousands of investors, and they could not be taken from him or his investors without due process of law.	Я столько лет занимался этим делом, акции моих предприятий раскуплены, тысячи пайщиков заинтересованы в них. И отнять эти акции ни у меня, ни у пайщиков без суда никак невозможно.
"What really has to be done, Bevy," he said to her intimately, "is to find a financier, or a group of them, or a corporation, to take over these properties at a value that is fair to all.	- И вот сейчас, Беви, - продолжал он, понизив голос, - самое время было бы подыскать какого-нибудь крупного финансиста или группу людей с капиталом, нечто вроде синдиката, который купил бы все это имущество по сходной цене, чтобы не обидно было ни им, ни нам.
And that, of course, can't be brought about in a minute.	Но это, конечно, такое дело, которое сразу не делается.
It may take years.	На него могут потребоваться годы.
As a matter of fact, I know that unless I step forward and personally request it as a favor to me, nobody is likely to come in here and offer to do anything.	И я, в сущности, уверен, что, пока я сам не предприму каких-нибудь шагов и не постараюсь добиться этого как личного одолжения, вряд ли можно рассчитывать, что кто-нибудь явится сюда и сделает мне сколько-нибудь дельное предложение.
They know how difficult it is to manage street railways profitably.	Все знают, что это трудная штука - возиться с городским транспортом и заставить его давать прибыль.
And then there are the courts, which will have to pass on all this, even if these enemies of mine, or any outside concerns, are willing to try and run these roads."	А потом эта судебная волокита, ее все равно не минуешь, кто бы ни польстился на это предприятие, будь то мои враги или какая-нибудь акционерная компания, которая решится взять дело в свои руки.
He was sitting beside her, talking to her as though she were one of his fellow-investors or financial equals.	Он сидел с ней рядом и разговаривал с ней так, как если бы это был какой-нибудь пайщик или солидный финансист, такой же делец, как он сам.
And while she was not greatly interested in the practical details of his world of finance, she could sense how intense was his intellectual and practical interest in these things.	И хотя ее вовсе уж не так интересовали всякие подробности его финансовых дел, она чувствовала, что это действительно его сфера, что он живет в ней деятельной, напряженной и по-своему увлекательной жизнью.

"Well, I know one thing," she interpolated at this point, "and that is, you will never really be beaten.	- Я знаю только одно, - перебила она его, - это то, что, по-моему, тебя ничто сокрушить не может.
You are too wise and too clever."	Ты для этого слишком умен и слишком хитер.
"Maybe," he said, pleased by her tribute.	- Допустим, - сказал он, явно польщенный.
"Anyhow, all that takes time.	- Но так или иначе, на все это требуется время.
It may be years before these roads are taken off my hands.	Может быть, немало лет пройдет, прежде чем мне удастся сбыть с рук все эти транспортные предприятия.
At the same time, a long delay of that kind might cripple me, in a way.	А между тем такая затяжка может принести мне немалый ущерб.
Supposing I should want to do anything else; I should feel handicapped because of the responsibility here."	Предположим, я задумал какое-нибудь новое дело, - я буду чувствовать себя связанным по рукам и по ногам, пока окончательно не распутаюсь со всей этой историей.
And for a moment, his large gray eyes stared into space.	Он замолчал и, задумавшись, уставился в одну точку своими большими серыми глазами.
"What I would prefer to do," he mused, "now that I have you, would be to loaf and travel with you, for a time, anyhow.	- Чего бы мне больше всего хотелось вот теперь, когда у меня есть ты, - медленно промолвил он, -это позабыть обо всех делах и отправиться с тобой куда-нибудь путешествовать.
I've worked hard enough.	Довольно я потрудился.
You mean more than money to me, infinitely more.	Ты для меня дороже всяких денег, несравненно дороже!
It's odd, but I feel all at once as though I've worked too hard all my life."	Знаешь, как странно! Я только сейчас вдруг почувствовал, что я слишком много жизни ухлопал на все эти дела.
He smiled and fondled her.	Он улыбнулся и обнял ее.
And Berenice, hearing him say these things, was suffused with pride and power, as well as real tenderness.	А Беренис, слушая его и с гордостью сознавая свою власть над ним, проникалась к нему чувством глубокой нежности.
"That's perfectly true, dear.	- Вот это ты правду сказал, милый! - ответила она.
You've been like some big engine or machine that's tearing full speed somewhere, but doesn't know exactly where."	- Ты точно какой-то громадный паровоз: летишь на всех парах, а куда - и сам не знаешь.
She toyed with his hair and smoothed his cheek as she talked.	И она взъерошила ему волосы и ласково скользнула ладонью по его щеке.
"I've been thinking of your life, and all you've accomplished up to now.	- Я часто думала о твоей жизни и о том, чего тебе удалось достигнуть.
I think you should go abroad for a while, and look at things in Europe.	Мне кажется, для тебя было бы очень хорошо уехать на несколько месяцев за границу, поглядеть кое-что в Европе.

I don't see what else you could do here, unless you want to make more money, and Chicago certainly isn't a very interesting place.	Я не представляю себе, что ты сейчас можешь здесь сделать? Разве только еще увеличить капитал? И ведь Чикаго, по правде сказать, совсем неинтересный город.
I think it's terrible."	По-моему, он просто отвратителен!
"Well, I wouldn't say that, exactly," returned Cowperwood, defensive for Chicago. "It has its points.	- Ну, этого я бы не сказал, - возразил Каупервуд, заступаясь за Чикаго, - у него есть и свои недурные стороны.
I came here originally to make money, and certainly I have no complaint to make on that score."	Ведь я сюда, в сущности, приехал затем, чтобы сколотить капитал. И я прямо скажу, мне жаловаться не приходится.
"Oh, I know that," said Berenice, amused at his loyalty despite the bitterness and worry that his career here had involved.	-Да это я знаю! - сказала Беренис, немножко удивленная тем, что он так пылко заступается за Чикаго, несмотря на все обиды и неприятности, которых ему пришлось здесь натерпеться.
"But, Frank ..." and here she paused, weighing her words most carefully, "you know, I think you're so much bigger than that.	- Только вот что, Фрэнк... - она помолчала, обдумывая, как бы получше выразить то, что ей хотелось сказать. - Я считаю, что ты настолько крупнее, больше всего этого.
I have always thought so.	Я, знаешь, всегда так думала!
Don't you think you ought to take a rest, look about and see the world, apart from business?	Неужели тебе не кажется, что тебе сейчас надо отдохнуть, оглядеться, поехать куда-нибудь, так просто, без всякого дела?
You might find something you could do, some big public project that would bring you praise and fame, rather than money.	Тебе может дорогой прийти какая-нибудь счастливая мысль, может во время путешествия представиться случай - ну, скажем, возможность взяться за какую-нибудь крупную общественную постройку, которая принесет тебе не столько прибыль, сколько положение и славу.
There might be something you could undertake in England or France.	А может, тебя заинтересует какое-нибудь предприятие в Англии или во Франции?
I'd love to live in France with you. Why not go over there and give them something new?	Мне бы так хотелось пожить с тобой во Франции... Ну, почему, правда, не поехать туда и не построить для них что-нибудь новенькое?
What about the traffic situation in London?	А как насчет того, чтобы заняться городским транспортом в Лондоне?
Something like that!	Или еще чем-нибудь в этом роде?
Anyway, leave America."	Во всяком случае, что бы ни было, давай уедем из Америки.
He smiled at her approvingly.	Он одобрительно улыбнулся.
"Well, Bevy," he said, "it does seem a little unnatural to be indulging in a practical conversation like this with a pair of beautiful blue eyes and a sunburst of hair opposite me. But all that you say has the ring of wisdom.	- Знаешь, Беви! - сказал он. - Хоть это и несколько противоестественно - обсуждать такие серьезные деловые вопросы, когда видишь перед собой эти синие глаза и копну золотых волос, -однако должен сказать, что ты рассуждаешь правильно.

By the middle of next month, perhaps sooner, we are going abroad, you and I.	Примерно в середине того месяца, а может быть и раньше, мы с тобой уедем за границу - ты и я.
And then I think I can find something to please you, for it hasn't been more than a year since I was approached concerning a proposed tube system for London.	И там уж я кое-что придумаю, что тебе будет по душе; год назад или около того мне делали предложение насчет подземной дороги в Лондоне.
At that time I was so busy here I didn't have time for anything else.	Я тогда так был занят своими делами тут, мне просто не до того было.
But now ..." and he patted her hand. Berenice smiled a satisfied smile.	Но теперь... - он похлопал ее по руке.
It was dusk before she departed, discreet and reserved and smiling as she entered the carriage that Cowperwood had called.	Уже смеркалось, когда Беренис, спокойная, улыбающаяся, сдержанная, простилась с Каупервудом и села в экипаж, который он для нее нанял.
A few moments later, it was a gay and much more vital Cowperwood who stepped forth, thinking how, the next day, he would arrange first with his lawyer for a conference with the mayor and certain city officials to determine on ways and means of divesting himself of his various and immense holdings.	Спустя несколько минут после ее ухода Каупервуд вышел на улицу, чувствуя себя совсем другим человеком, чем вчера. Радость жизни окрыляла его, и он уже строил планы: завтра с утра он поговорит со своим поверенным и поручит ему устроить совещание с мэром города и еще с несколькими влиятельными лицами, чтобы обсудить - на каких условиях и каким способом разделаться со всеми своими многочисленными предприятиями и обязательствами.
And after that . . . after that . . . well, there was Berenice, the one great dream of his life really come true.	А затем... затем будет Беренис. Мечта всей его жизни, которая наконец-то сбылась!
What of defeat?	Ну пусть он потерпел крах!
There was no defeat!	Да никакого краха и не было!
It was love that made life, certainly not wealth alone.	Жизнь - это любовь, а не только деньги и деньги!
Chapter 4	4
The proposition to which Cowperwood referred as having come from an English source some twelve months before had been brought to him by two adventuring Englishmen, Messrs. Philip Henshaw and Montague Greaves, who carried letters from several well-known bankers and brokers of London and New York, establishing them as contractors who had already built railroads, street railways, and manufacturing plants in England and elsewhere.	Предложение насчет лондонской подземной дороги, о котором Каупервуд рассказывал Беренис, было сделано ему год назад двумя английскими предпринимателями, мистером Филиппом Хэншоу и мистером Монтегью Гривсом. Они привезли ему письма от нескольких хорошо известных лондонских и нью-йоркских банкиров и маклеров, рекомендовавших их как солидных подрядчиков по постройке железных дорог, городской транспортной сети и крупных заводов в Англии и других странах.

Some time before, in connection with the Traffic Electrical Company (an English company organized for the purpose of promoting railway enterprises), they personally had invested ten thousand pounds in a scheme to promote and construct an underground railway, to run from Charing Cross Station, the center of London, to Hampstead, four or five miles away and a growing residential district.	Несколько времени тому назад они вошли пайщиками в Электро-транспортную компанию (английская компания, учрежденная в целях расширения городского транспорта), вложив десять тысяч фунтов стерлингов для реализации проекта постройки подземной железной дороги, протяжением четыре-пять миль от станции Чэринг-Кросс - в центре Лондона - до Хэмпстеда, который с недавних пор начал превращаться в крупный жилой район.
It was a sine qua non of the scheme that the line in prospect was to afford direct means of communication between Charing Cross Station (the terminal of the Southeastern Railway which fed the south and southeast coasts of England and was one of the main arteries of travel to and from the Continent) and Euston Station, the terminal of the London and Northwestern Railway, serving the northwest and connecting with Scotland.	Одно из обязательных условий этого проекта заключалось в том, что новая линия подземки должна была связать прямым сообщением Чэринг-Кросс (конечную станцию Юго-Восточной железной дороги, которая обслуживала южные и юго-восточные районы Англии и являлась основной артерией, связывающей Англию с континентом) с Юстон стэйшен, конечной станцией Северо-Западной железной дороги, которая обслуживала северо-западные районы и соединяла Англию с Шотландией.
As they explained it to Cowperwood, the Traffic Electrical Company had a paid-up capital of ?30,000.	По словам мистера Гривса и мистера Хэншоу, Электро-транспортная компания располагала капиталом в тридцать тысяч фунтов стерлингов.
It had succeeded in getting through both houses of Parliament an "act" permitting them to build, operate, and own this particular tube or line; but in bringing this about, contrary to the general idea held by the English public in regard to its Parliament, a considerable sum of money had to be expended-not directly to any one group, but, as Messrs. Greaves and Henshaw hinted, and as Cowperwood, of all people, was fully capable of understanding, one must resort to many ways and means of currying favor with those who were in a better position to influence the minds of a committee than outsiders coming directly with a request for a valuable public privilege, especially when, as in England, it was granted in perpetuity.	Ей удалось провести в парламенте через обе палаты акт, предоставляющий ей право на постройку и эксплуатацию новой линии, которая отныне поступала в полную собственность компании. Однако для того чтобы добиться этого, Электро-транспортной компании пришлось, вопреки распространенному среди англичан мнению о своем парламенте, затратить изрядную сумму - не то чтобы подкупить ту или иную группу, но, как осторожно выразились мистер Гривс и мистер Хэншоу (которых Каупервуд, разумеется, понял с первого слова, ибо уж кто-кто, а он-то отлично разбирался в этом), дабы заручиться протекцией того или иного полезного лица, способного повлиять должным образом на членов комитета, от коих зависит решение дела; уж, конечно, такая протекция скорей обеспечит успех, чем если вы просто так, со стороны, обратитесь с ходатайством о предоставлении вам льготного подряда на крупную общественную постройку, тем более если она, как это бывает в Англии, поступает в ваше вечное владение.

To that end, recourse had been had to a firm of solicitors: Rider, Bullock, Jonson & Chance, as clever, socially reputable, and technic ally well-informed a combination of legal talent as the great Empire's capital could boast.	И вот, учитывая все это, и пришлось обратиться к юридической конторе "Райдер, Бэллок, Джонсон и Чэнс" - солидной, широко известной фирме, которую возглавляют талантливые и хорошо осведомленные в технических вопросах представители юридической профессии, пользующиеся заслуженной славой в столице Великобритании.
This distinguished firm had innumerable connections with individual shareholders and chairmen of various enterprises.	Эта превосходная фирма обладала бесчисленными связями с крупными пайщиками и председателями самых различных компаний.
In fact, this firm had found persons whose influence had not only persuaded the committee of Parliament to grant the act for the Charing Cross and Hampstead, but also, once the act was in hand and the original thirty thousand pounds nearly gone, suggested Greaves and Henshaw, who, for a two-year option for the construction of the tubes, had, about a year before, paid down ?10,000.	Она действительно разыскала таких людей, которые сумели не только повлиять на членов комитета и провести акт в парламенте, но уже после того как акт был в руках у компании, а от первоначальной суммы в тридцать тысяч фунтов почти ничего не осталось, сумели вовлечь в это предприятие Гривса и Хэншоу, - и они, взяв подряд на постройку в течение двух лет линии Чэринг-Кросс - Хэмпстед, заплатили год тому назад десять тысяч фунтов наличными.
The provisions of the act were nominally stiff enough.	Условия акта были довольно жесткие.
It had required the Traffic Electrical Company to deposit exactly sixty thousand pounds in consols as security that the proposed work would be performed in accordance with provisions requiring partial or final completion of construction on or before certain dates.	Они предусматривали, что Электро-транспортная компания должна внести шестьдесят тысяч фунтов стерлингов в государственных ценных бумагах как залог в обеспечение того, что предполагаемые работы будут закончены к указанному сроку.
But, as these two promoters had explained to Cowperwood, a bank or financing group, for the usual brokerage rates, would be willing to maintain the required amount of consols in any designated depository, and the Parliamentary committee, again rightly approached, would doubtless extend the time limit for completion.	Но, как эти лондонские предприниматели объясняли Каупервуду, не трудно будет найти такую группу финансистов, которые согласились бы за обычный ссудный процент внести требуемое количество ценных бумаг в предусмотренный условиями акта банк. А в парламентском комитете, если, разумеется, там будет заручка, безусловно можно добиться продления сроков окончания работ.
Nevertheless, after a year and a half of work on their part, although ?40,000 had been paid in, and the ?60,000 in consols deposited, still the money to build the tube (estimated at ? 1,600,000) had not been found.	Однако после полутора лет усилий с их стороны и несмотря на то, что на это дело было ухлопано сорок тысяч фунтов стерлингов наличными и вложено на шестьдесят тысяч залоговых ценных бумаг, денег на прокладку туннеля (а требовалось на это миллион шестьсот тысяч фунтов) по сие время достать не удалось.

This sprang from the fact that although there was one quite modern tube already in fairly successful operation-the City and South London-there was nothing to show English capital that a new, and particularly a longer and so more expensive, tube would pay.	Причина этого крылась в том, что хотя в Лондоне и функционировала успешно одна линия подземной дороги, Сити - Южный Лондон, оборудованная по всем правилам современной техники, - тем не менее это не могло убедить английских капиталистов в том, что вновь проектируемая подземная дорога, значительно большей протяженности и соответственно требующая значительно больших затрат, будет приносить доход.
The only other lines in operation were two semi-undergrounds or steam railways running through open cuts and tunnels-the District Railway, about five and one-half miles, and the Metropolitan Railway, not more than two miles, both by agreement having running power over each other's rails.	Две другие действующие линии городской железной дороги представляли собой полуподземку - по ней ходили паровички, которые то шли по открытому месту, то ныряли в туннель; одна из них, так называемая Районная железная дорога, проложена была на пять с половиной миль, другая - Метрополитен - всего на две мили. Между дорогами действовало соглашение о сквозном движении по обеим линиям.
But the motive power being steam, the tunnels and cuts were dirty and often smoke-filled, and neither paid very well. And without any precedent to show how a line costing millions of pounds to build could be made to pay, English capital was not interested.	Но так как эти линии обслуживались паровой тягой, то туннели и платформы были закопченные, грязные - ни та, ни другая дорога почти не приносила дохода; и так как на деле пока еще никто не показал, что дорога, постройка которой обойдется в несколько миллионов фунтов, может приносить прибыль, английские капиталисты не склонны были заинтересоваться подобным предприятием.
Hence a search for money in other parts of the world, which had ended with the journey of Messrs. Henshaw and Greaves-via Berlin, Paris, Vienna, and New York-to Cowperwood.	Отсюда возникла необходимость искать капитал в других частях света, и это в конце концов привело мистера Хэншоу и мистера Гривса - через Берлин, Париж, Вену, Нью-Йорк - к мистеру Каупервуду.
Cowperwood, as he had explained to Berenice, had been so completely occupied with his Chicago troubles at the time that he had listened only casually to all that Messrs. Henshaw and Greaves had said.	Каупервуд же, как он и говорил Беренис, был в то время до такой степени поглощен своими чикагскими неприятностями, что слушал рассказы мистера Хэншоу и мистера Гривса без всякого интереса.
Now, however, since he had lost his franchise fight, and more particularly since Berenice had suggested his leaving America, he recalled their scheme.	Но теперь, после того как его борьба за получение концессии кончилась полным провалом, и в особенности после того как Беренис выразила желание уехать из Америки, он вспомнил об их предложениях и планах.

To be sure, it had appeared to be sinking under a load of expenditures such as no businessman of his experience would consider taking over; yet it might be well to look into this London tube situation with a view to doing something on a grand scale, and perhaps, in this instance, free from such trickery as he had been compelled to practice here in Chicago, and also without any undue profit-taking.	Конечно, ему тогда показалось, что они просто засыпались с этим своим проектом, на него уже ухлопано столько денег, что ни один опытный делец никогда не рискнет на такую авантюру; а все-таки, может быть, стоит посмотреть поближе -как там у них обстоит дело с подземной дорогой в Лондоне, и если окажется возможным развернуть строительство в широком масштабе и обойтись без того мошенничества, к которому он вынужден был прибегать в Чикаго, он даже готов отказаться от сверхприбылей.
He was already a multimillionaire, so why should he continue this money-grubbing to the day of his death?	Он уже и сейчас архимиллионер, довольно ему загребать деньги, не заниматься же этим до конца своих дней.
Besides, his past being what it was, and his present activities so grossly and savagely distorted by the press and his enemies, how wonderful it would be to win an honest acclaim, particularly in London, where supposedly quite impeccable commercial standards prevailed.	А с таким прошлым, как у него, и после всей этой грязной газетной шумихи, поднятой его врагами, заслужить добрую славу - и особенно в Лондоне, который в своих коммерческих сделках до сих пор как будто слывет образцом непогрешимой честности, - вот было бы замечательно!
It would achieve for him a social standing such as he never could hope to reach in America.	Это даст ему возможность занять такое общественное положение, какого ему никогда не достигнуть у себя в Америке.
The vision thrilled him.	Он очень воодушевился этой идеей.
And it had come to him through Berenice, this chit of a girl.	А ведь ее подсказала ему Беренис, эта девочка, еще не видавшая жизни.
For it was her natural gift of knowing and understanding that had enabled her to sense this opportunity.	Уж такой у нее природный дар, догадка, - вот она и почувствовала такую замечательную возможность.
It was amazing to think that all of this, this London idea, everything that could possibly derive from his association with her in the future, had sprung from that purely sporting venture of some nine years before, when, in company with Colonel Nathaniel Gilles, of Kentucky, he had gone to the home of the then d?class?e Hattie Starr, mother of Berenice.	И подумать только, что все это - и лондонские перспективы, и все, что ни сулит ему в будущем жизнь с Беренис, - все выросло из какого-то легкомысленного приключения девять лет назад, когда он с полковником Натаниэлем Джилисом из Кентукки отправился в домик этого погибшего созданья, Хэтти Стар, матери его Беренис!
Who was it said that good could not come out of evil?	И кто это выдумал, будто зло никогда не приводит к добру?
Chapter 5	5
In the meantime, Berenice, now that the first excitement of her union with Cowperwood had worn off, took time to consider and weigh the stumbling blocks and dangers that beset her.	По мере того как Беренис постепенно привыкала к новым взаимоотношениям с Каупервудом, ее все больше и больше беспокоила мысль о том, как отвратить от себя опасные случайности, которые подстерегали ее со всех сторон.
Fully aware of these when she had finally decided to go to Cowperwood, nevertheless she now felt that she must face them squarely and unflinchingly, and without loss of any more time.	Она не обманывала себя на этот счет, решив соединить свою судьбу с Каупервудом, но сейчас она чувствовала, что ей уже надо быть наготове, нельзя терять ни минуты, чтобы не дать себя застигнуть врасплох.

First, there was Aileen, a jealous, emotional wife, who would certainly use any means at her disposal to destroy her if ever she felt that Cowperwood loved her.	Первая и главная опасность - Эйлин, эта ревнивая, неистово преданная жена, которая, едва только узнает, что Каупервуд любит Беренис, конечно не остановится ни перед чем, чтобы погубить ее.
Next, the newspapers.	Затем - газеты.
They would certainly publicize her connection with him, if they were seen together in any conspicuous way.	Они, конечно, с радостью предадут скандальной огласке ее связь с Каупервудом, если их будут часто видеть вдвоем.
And then there was her mother, to whom she would have to explain this latest move of hers; and her brother Rolfe, for whom she now hoped to secure some means of livelihood through Cowperwood.	И наконец - мать: ведь надо же ей будет как-то объяснить, почему Беренис вдруг решилась на такой шаг; и потом еще брат, Ролфи, которого она теперь надеялась куда-нибудь пристроить с помощью Каупервуда.
All these things meant that she would have to be consistently and firmly cautious, wily, diplomatic, courageous, and willing to make certain sacrifices and compromises.	Все это налагало на нее какую-то ответственность, обязывало ее быть постоянно настороже, взвешивать каждое свое слово, хитрить, вывертываться, никогда не терять самообладания и вместе с тем быть готовой на всякие жертвы и уступки.
At the same time, Cowperwood was thinking much along the same lines.	И Каупервуд также частенько задумывался надо всем этим.
Since Berenice was to be the principal force in his life from now on, he was extremely conscious of her welfare and her prospective movements in connection with himself.	Ведь Беренис теперь занимала главное место в его жизни, - как уберечь ее от неприятностей, сделать ее счастливой, устранить препятствия, которые не позволяют ему быть постоянной ней.
Also, the London idea was growing in his mind.	Он начал всерьез подумывать о лондонском предложении.
Accordingly, on the following day when they met, he began at once discussing seriously all phases of their problems.	В следующее свиданье с Беренис, едва только она вошла, он сразу заговорил с ней обо всех этих делах.
"You know, Bevy," he said. "I have been thinking of your London idea, and it appeals to me very much; it has interesting possibilities."	- Знаешь, Беви, - сказал он, - а эта твоя идея насчет Лондона кажется мне очень заманчивой. Тут, несомненно, заложены кое-какие возможности.
And from there on he recounted just what he had in mind, and gave her a history of the two men who had called on him.	И он рассказал ей все, что он за это время передумал, и припомнил разные подробности из своего разговора с лондонскими подрядчиками.
"The thing for me to do now," he continued, after his explanation, "is to send someone to London to see whether that offer they made us still holds good.	- И вот я сейчас думаю: пожалуй, в первую очередь мне надо будет послать кого-нибудь в Лондон, узнать, остается ли это предложение в силе?
If it does, it may open the door to what you are thinking of."	Если окажется, что да, тогда путь открыт и эта твоя замечательная идея может осуществиться.
He smiled affectionately on Berenice as the author of all this.	Он посмотрел на нее с улыбкой, словно поздравляя ее с тем, что она так хорошо придумала.

"On the other hand, the thing that stands in our way, as I see it now, is the matter of publicity and what Aileen is likely to do.	- Однако мы с тобой должны действовать осторожно, нам надо опасаться, во-первых, газетной огласки, а во-вторых - какого-нибудь неожиданного сюрприза, который нам в любую минуту может преподнести Эйлин.
She is very romantic and emotional; she functions through her emotions rather than through her mind.	Это существо сумасбродное, неуравновешенное; ее поступками управляют только чувства, а не рассудок.
I have tried for years to make her understand how it is with me, how a man may change without really wanting to.	Я много лет пытался объяснить ей насчет самого себя: как человек помимо своей воли может измениться в течение жизни.
But she cannot see that.	Но она этого никак понять не может.
She thinks people change deliberately."	Она считает, что человек меняется только потому, что он сам этого хочет.
He paused and smiled.	Он замолчал и невольно усмехнулся.
"She's the kind of woman who is naturally and entirely faithful in her heart, a one-man woman."	- Она из той породы женщин, которые хранят вечную привязанность: полюбит - и всю жизнь будет любить одного человека.
"And you resent that?" inquired Berenice.	- А тебе это не нравится? - спросила Беренис.
"On the contrary, I think it beautiful. The only trouble is that up to now I haven't been that way."	- Напротив! По-моему, это замечательно, но только беда в том, что я-то сам до сих пор никогда еще таким не был...
"And will not be, I'm thinking," Berenice twitted him.	-И не будешь! - поддразнила его Беренис.
"Silence!" he pleaded. "No arguments!	- Не говори так, - жалобно взмолился он.
Let me finish, dear.	- Зачем ты меня дразнишь?
She cannot see why, because I loved her so much at one time, I should not continue to do so.	Ведь я только хочу сказать тебе, что для нее просто непонятно, как это так может быть: вот я когда-то был в нее влюблен, а теперь почему-то этого больше нет.
In fact, her sorrow has now turned into something like hatred, I'm afraid, or she tries to make herself think that it has.	И у нее это так наболело, что любовь ее сейчас обратилась в ненависть, или, может быть, она просто старается убедить себя в этом.
The worst part of it is that it's all tied up with her pride in being my wife.	Но хуже всего то, что все это у нее смешано с чувством гордости, - она носит мое имя, она моя жена.
She wanted to shine socially, and I wished her to at first because I had the notion that it would be best for both of us.	Когда-то она мечтала блистать в обществе, да и мне тоже очень хотелось предоставить ей такую возможность; мне казалось, что мы оба от этого выиграем.
But I soon learned that Aileen was not clever enough.	Но я скоро убедился, что для этого у нее не хватает уменья, такта, и просто она недостаточно умна.
I gave up the idea of trying in Chicago.	А потом уж я и сам отказался от мысли обосноваться в Чикаго.

New York, I thought, was much more important, the real city for a man of wealth.	Меня больше привлекал Нью-Йорк. Великолепный город, деловая столица, настоящее место для человека с деньгами.
And so I decided to try there.	Дай-ка, думаю, попробую там.
I was beginning to think I might not always want to live with Aileen, but, if you will believe it, that was after I saw your picture in Louisville-the one I have in my pocket.	И тут-то мне пришло на ум, что, быть может, я не всегда буду жить с Эйлин, но, хочешь верь, хочешь нет, впервые эта мысль промелькнула у меня, когда я увидел твой портрет в Луисвиле -тот самый, который я теперь всегда ношу с собой.
It was only after that that I decided to build the house in New York, and make it into an art gallery as well as a residence.	И вот после этого я и решил выстроить дом в Нью-Йорке и сделал из него настоящий музей, надеясь обосноваться в нем раз навсегда.
And then, eventually, if you ever became interested in me ..."	Я думал, что если ты когда-нибудь обратишь на меня внимание...
"And so the great house that I am never to occupy was built for me," mused Berenice.	- Так, значит, этот роскошный особняк, в котором я никогда не буду жить, - задумчиво сказала Беренис, - был выстроен для меня!..
"How strange!"	Как странно!
"Life is like that," said Cowperwood.	- Такова жизнь! - вздохнул Каупервуд.
"But we can be happy."	- Но ведь мы с тобой и так будем счастливы.
"I know that," she said.	- Конечно, - отвечала она.
"I was merely thinking of the strangeness of it.	- Мне просто показалось это удивительным.
And I wouldn't disturb Aileen for anything."	Я не хочу доставлять никаких огорчений Эйлин, ни за что на свете! - Да, я знаю, что у тебя нет никаких предрассудков.
"You are both liberal and wise, I know. You will perhaps manage things better than I could."	Ты умная, Беви, и, может быть, ты даже лучше меня придумаешь, как нам из всего этого выпутаться.
"I believe I can manage," returned Berenice calmly.	- Наверно что-нибудь придумаю, - спокойно промолвила она.
"But besides Aileen, there are the newspapers.	- Но, кроме Эйлин, надо еще иметь в виду и газеты.
They follow me everywhere.	Ведь они мне просто жить не дают.
And once they hear of this London idea, assuming that I undertake it, there'll be fireworks!	Стоит им только пронюхать про этот лондонский проект, - предположим, что я действительно надумаю за это взяться, - тут такой поднимется звон!
And if ever your name becomes connected with mine, you'll be pursued as a chicken is by hawks.	А если еще кто-нибудь догадается твое имя к моему приплести - ну, тогда тебя совсем заклюют, налетят, точно коршуны!
One solution might be for me to adopt you, or maybe carry this idea of my being your guardian on into England.	Я пока что вижу только один выход - либо мне удочерить тебя, стать твоим приемным отцом, либо, если мы поедем в Лондон, выступить там в роли твоего опекуна.

That would give me the right to be with you and to pretend to be looking after your property.	Это даст мне право находиться около тебя под тем предлогом, что я распоряжаюсь твоим состоянием.
What do you think?"	Что ты об этом скажешь?
"Well, yes," she said slowly. "I can't see any other way. But that London matter will have to be thought out very carefully.	- Ну что ж, - помолчав, ответила она, - других возможностей я пока не вижу; а насчет поездки в Лондон нужно будет еще хорошенько подумать.
And I am not thinking of myself alone."	Ведь я забочусь не только о себе одной.
"I'm sure of it," replied Cowperwood, "but with a little luck, we should get by.	- Конечно, ты совершенно права, - сказал Каупервуд. - Но если нам хоть чуточку повезет, то все это мы с тобой преодолеем.
One of the things we must do is to avoid being seen together too much, I suppose.	Сейчас надо помнить об одном - чтобы нас как можно меньше видели вместе.
But first of all, we must think of a way to distract the attention of Aileen.	Но прежде всего - надо придумать какой-нибудь способ отвлечь внимание Эйлин.
For, of course, she knows all about you.	Потому что она-то, конечно, знает о тебе решительно все.
Because of my contact with you and your mother in New York, she has suspected for a long time that there was an intrigue between us.	Ведь я тогда в Нью-Йорке часто бывал у вас, ну и ясно, она подозревала, что мы с тобой в связи.
I was never in a position to tell you that; you didn't seem to like me well enough."	Конечно, я тебе не мог этого рассказать. Кажется, ты меня тогда недолюбливала.
"Didn't really know you well enough," corrected Berenice.	- Вернее, не совсем понимала, - поправила Беренис.
"You were too much of an enigma."	- Ты тогда был для меня слишком большой загадкой.
"And now...?"	- А теперь?
"Just as much so as ever, I fear."	- Боюсь, что и теперь тоже.
"I doubt that.	- Ну уж этому я не поверю!
In regard to Aileen, though, I have no solution.	Однако насчет Эйлин мне что-то ничего в голову не приходит.
She is so suspicious.	Она до того подозрительна!
As long as I am here in this country, and appear in New York occasionally, she doesn't seem to mind.	Пока я живу здесь и только изредка наезжаю в Нью-Йорк, она как будто ничего, терпит.
But if I left, and appeared to be settling in London, and the newspapers discussed it..." he paused, meditating.	Но если я уеду надолго и поселюсь в Лондоне, а газеты будут изощряться в догадках... - он не договорил и задумался.
"You're afraid she will talk, or follow you and make a scene-something of that sort?"	- Ты боишься, что она будет болтать? Или что она приедет к тебе и устроит сцену?
"It's hard to say what she might or might not do.	- Трудно сказать, что она может сделать или что ей придет в голову.
With a little diversion of some sort, she might not do anything.	Будь у нее какое-нибудь занятие или развлечение, может быть, она и ничего бы не стала делать.

On the other hand, and particularly since she's taken to drinking in the last few years, she might do anything.	Но, принимая во внимание, что она за эти последние годы пристрастилась к вину, от нее можно ожидать всего.
Several years ago, in one of her brooding fits, and when she was drinking, she tried to kill herself." (Berenice frowned.) "I prevented that by breaking in and talking rather forcibly to her."	Несколько лет назад она как-то раз вот так с горя напилась и пыталась покончить с собой... (У Беренис невольно сдвинулись брови.) Хорошо, я подоспел вовремя, высадил дверь и ворвался к ней. Потом уже я как-то сумел на нее повлиять.
He described the scene, but did not picture himself as uncompromising as he had been.	И он описал Беренис всю эту сцену, но постарался оставить себя в тени, боясь, что она упрекнет его в безжалостности.
Berenice listened, convinced at last of Aileen's undying love, and feeling that now she was adding one more thorn to her inescapable crown.	Беренис слушала и только теперь убеждалась, что Эйлин действительно любит его без памяти, а она, Беренис, обрекает ее на новые неизбежные страданья!
Only, as she reasoned, nothing that she could do would change Cowperwood.	Но ведь что бы ни делала Эйлин, Каупервуд все равно не изменится!
As for herself, and her desire for some sort of revenge on society . . . well, she cared for him, too.	"А я, - думала Беренис, - для меня самое важное отомстить этому светскому обществу... И, конечно, я люблю Фрэнка".
She really did.	И, конечно, она по-своему любила его.
He was like a strong drug.	Он действовал на нее словно какое-то сильно возбуждающее средство.
His mental as well as his physical charm was enormous, really irresistible.	Ее восхищала его мощь, его неукротимая энергия - в нем было какое-то неотразимое обаяние.
The important thing was to achieve this constructive relationship without doing any additional harm to Aileen.	Их союз может быть прочным, они могут положиться друг на друга, но только надо постараться не огорчать и без того несчастную Эйлин.
She paused, thinking, and then said:	Она сидела молча, задумавшись.
"It is a real problem, isn't it?	- Да, в самом деле трудная задача, - наконец промолвила она.
But we have a little time to consider it.	- Но у нас еще будет время подумать.
Let it go for a day or two. She is certainly on my mind, all of the time ..."	Давай отложим ее пока: у меня это все равно в голове, не бойся, я не забуду.
She looked at Cowperwood, wide-eyed, thoughtfully and affectionately, a faint and yet cheering smile playing about her mouth.	Она окинула Каупервуда теплым, задумчивым взглядом. И мягкая, словно ободряющая улыбка скользнула по ее губам.
"Together we'll manage, I know."	- Вдвоем-то мы с тобой что-нибудь да придумаем, - сказала она.
She rose from her chair by the fire, walked over to sit on his lap, began to rumple his hair.	И, встав со своего кресла у камина, подошла к нему, ласково провела ладонью по его волосам и села к нему на колени.
"All problems are not financial, are they?" she said, quizzically, touching his forehead with her lips.	- Оказывается, на свете бывают не только финансовые проблемы, - целуя его в лоб, шутливо промолвила она.

"They certainly are not," he replied lightly, cheered by her affectionate sympathy and encouragement.	- Да, бывают иной раз и другие, - так же шутливо отвечал он, растроганный ее сочувственным пониманием.
And then, for diversion, he suggested that since there had been a heavy snowfall the previous day, a sleigh ride would be a delightful way to end the day.	Накануне была метель, выпало много снега.- Не поехать ли нам с тобой прогуляться, чтобы отвлечься от всех этих проблем? - предложил он.- Сейчас самое время прокатиться в санях.
He knew of a charming inn on the North Shore, where they might have dinner beside the lake under a winter moon.	Вот мы с тобой и проведем вечер - поедем на Норс-Шор, там есть такая уютная гостиница на самом берегу; поужинаем, полюбуемся озером -оно очень красиво при луне.
Returning late that night, Berenice sat alone in her room before the fire, thinking and planning.	Прогулка их затянулась, и Беренис приехала домой далеко за полночь. Сидя у себя в спальне перед камином, она снова и снова возвращалась мыслью все к той же неотвязной проблеме.
She had already telegraphed her mother to come to Chicago at once.	Она уже послала телеграмму матери, чтобы та не откладывая ехала в Чикаго.
She would have her go to a certain North Side hotel and register for both of them. With her mother there, she could outline the course which she and Cowperwood had in mind.	Она проводит ее с вокзала в гостиницу на Северной стороне, и они там устроятся вместе... Когда мать будет здесь, тогда можно будет спокойно поговорить с ней и посвятить ее во все их планы.
What troubled her most, however, was Aileen, alone in that great house in New York, with youth, if not beauty, gone forever, and recently, as Berenice had noticed, suffering the handicap of too much flesh, which apparently she had not troubled to overcome. Her clothes, too, ran more to richness and show than to real taste.	Но, раздумывая об этом, Беренис неотступно видела перед собой Эйлин: Эйлин одна, совсем одна в своем громадном дворце в Нью-Йорке, Эйлин - все еще красивая, но уже отцветшая, обрюзгшая, ибо ей все так немило, что не хочется и следить за собой, и одета она как-то безвкусно -роскошно, а без всякого толку.
Years, physical appearance, and lack of a gifted mentality: all of them made it impossible for Aileen to contend against one like Berenice.	Возраст, внешность, узкий умственный кругозор -все это, конечно, не оставляло Эйлин ни малейшей возможности соперничать с Беренис.
But never, as she told herself, would she be cruel, however vengeful Aileen might be.	И Беренис обещала себе, что она никогда, никогда не будет жестокой к Эйлин, как бы мстительно и враждебно ни поступала Эйлин по отношению к ней.
Rather, she proposed to be as generous as possible, and also she would not countenance the least cruelty or even thoughtlessness on Cowperwood's part, if she could detect it in time.	Нет, она все равно будет относиться к ней сочувственно, великодушно и со стороны Каупервуда не потерпит никакой жестокости, никакого небрежения к Эйлин.
Actually, she felt sorry for Aileen, very sorry, realizing how she must be feeling in her torn and discarded heart, for already, as young as she was, she herself had suffered, and her mother also.	У нее сжималось сердце от жалости, когда она представляла себе, сколько горя выпало на долю этой несчастной женщины. Ибо как ни молода была Беренис, она уже перенесла немало, она видела, как страдает мать, и достаточно выстрадала сама.
Their wounds were still all too fresh.	И эти раны еще не совсем затянулись.

Hence, the thing to do, as she now decided, was to play as subdued and inconspicuous a role as possible in Cowperwood's life, going about with him, true enough, since that was his greatest desire and need, but without being identified too clearly.	Итак, она решила, что ее роль в жизни Каупервуда должна быть как можно более незаметной со стороны. Она поедет с ним, куда бы он ни захотел; она знает, что она для него сейчас все, но они должны держать себя так, чтобы их отношения для всех оставались тайной.
If only there were some way of diverting Aileen's mind from her present ills, and so keep her from hating Cowperwood, and, once she knew all, Berenice herself.	Вот если бы найти какое-нибудь средство отвлечь Эйлин от ее горьких мыслей, тогда бы она не питала такой бурной ненависти к Каупервуду и даже, если бы узнала все, не так бы уж ненавидела и Беренис.
At first she thought of religion, or rather, wondered if there were not a priest or minister whose religious counsel might be of benefit to Aileen.	У нее мелькнула было мысль о религии, вернее, не столько о религии, сколько о каком-нибудь пасторе или духовнике, который своими душеспасительными беседами мог бы повлиять на Эйлин.
There were always such well-disposed, if politic, souls, who for a bequest, or the hope of it, at her death, might gladly minister to her.	Всегда можно найти такого благорасположенного, хотя на самом деле весьма расчетливого наставника душ, который в надежде на щедрую награду или на то, что его не забудут в завещании, охотно возьмется утешать и наставлять ее.
Back in New York, as she recalled, was such a person: the Reverend Willis Steele, Rector of St. Swithin's of the Episcopal Diocese of New York.	Беренис даже припомнила, что в Нью-Йорке она знала одного такого священника - преподобный Виллис Стил, настоятель церковного прихода Сен-Суизина.
She had occasionally visited his church, more to dream over the simple architecture and agreeable service than to plead with God.	Она не раз бывала в этой церкви, ее тянула туда не столько потребность молиться, сколько желание побыть в тишине, помечтать под этими высокими сводами, слушая величественные звуки органа.
The Reverend Willis was middle-aged, airy, bland, attractive, but without much money, although possessed of a high degree of social polish.	Преподобный Виллис, человек средних лет, приятной внешности, отличался необыкновенной вкрадчивостью и мягкостью манер; однако, при всем его светском лоске, денег у него, по-видимому, было не много.
She recalled him as once having approached her, but further thought of him only caused her to smile, and she dismissed the idea.	Беренис вспомнила, как он однажды попробовал наставлять ее, но это воспоминание только рассмешило ее и она оставила мысль о духовном наставнике.
But surely Aileen needed to be looked after by someone.	А все-таки нужно, чтобы кто-то развлек и занял Эйлин.

Suddenly she bethought herself at this point of one of those affable social ne'er-do-wells so common in New York society, who, for enough cash or entertainment, might be relied upon to create a fairly gay, if not exactly conventional, social scene about Aileen, and thus divert her, for the time being, anyhow.	И тут ей пришло на ум, что для этой цели можно просто кого-нибудь нанять. В светских кругах в Нью-Йорке ей нередко приходилось встречать таких беспутных молодых людей с прекрасными манерами, но без всяких средств. Так вот, если заплатить такому молодому человеку хорошие деньги или предложить солидное содержание, он безусловно мог бы создать для Эйлин если и не совсем светское, то во всяком случае вполне приличное и интересное окружение, занять и развеселить ее.
But how to go about reaching and influencing such a person to that end?	Но как разыскать такого молодого человека и как обратиться к нему с таким предложением?
Berenice decided that this idea was really too shrewd and too cunning to come from her as a suggestion to Cowperwood. She did feel, however, that it was too valuable to be neglected.	Беренис сознавала, что эта ее идея может показаться несколько циничной, особенно если она сама преподнесет ее Каупервуду; но вместе с тем она считала, что это блестящая мысль и пренебрегать ею отнюдь не следует.
Her mother, perhaps, might throw out the hint to him. Once the bare thought of it was flicked before him, he could be counted on to react in a practical manner.	Ведь Каупервуду достаточно только намекнуть, -это может сделать ее мать, - а уж он сам сообразит, как это можно устроить.
Chapter 6	6
Henry de Sota Sippens was the man whom Cowperwood thought of at once to send to London to spy out the physical aspects and financial possibilities of the London underground system.	Генри де Сото Сиппенс - вот на кого пал выбор Каупервуда, когда он решил послать агента в Лондон, чтобы хорошенько обследовать и выяснить реальное положение вещей, финансовые и прочие возможности постройки лондонского метрополитена.
Years before, he had discovered Sippens, who had been invaluable in the negotiations to secure the contract for Chicago gas.	Он откопал Сиппенса много лет тому назад, и тот оказал ему поистине неоценимые услуги во время его первой кампании, когда он добивался концессии на проведение газа в Чикаго.
And with the money made from that venture, Cowperwood had invaded the Chicago street railway field, and had included Sippens, because, as he had learned, the man had a genuine talent for spying out and aiding in the development of any public utility or service.	Деньги, которые Каупервуд заработал на этой концессии, дали ему возможность скупить нужные ему участки и забрать в свои руки постройку городского транспорта. Он привлек к этому делу Сиппенса, обнаружив в нем истинный талант по части выуживания всяких необходимых сведений в любой отрасли городского хозяйства и организации различных общественно полезных предприятий.
He was inclined to be nervous and irritable, easily set jangling, therefore not always diplomatic; but on the other hand, he was wholly loyal, though possessed of an uncompromising midwestern "Americanism" which often proved as irritating as it was valuable.	Сиппенс, человек нервный, раздражительный, легко выходил из себя и, нередко случалось, допускал некоторую бестактность. Но при всем своем неистребимом обывательском американизме, весьма ценном, но иной раз совершенно невыносимом, это был исключительно преданный человек, на которого можно было безусловно положиться.

In the opinion of Sippens, at the present moment, Cowperwood had received an almost fatal body blow in the defeat in connection with his local franchises.	Сиппенс был убежден, что Каупервуду на этот раз нанесен роковой удар, что он потерпел полный крах, лишившись своих долгосрочных концессий.
He could not see how the man could ever restore himself with the local financiers who had invested with him and were now likely to lose some of their money.	Он не представлял себе, как сможет его патрон возместить убытки и рассчитаться с местными воротилами, которые вложили в его предприятия немало денег и вряд ли склонны были потерять на этом хотя бы один процент.
Since the night of the defeat, Sippens had been nervous about meeting him again.	С того самого вечера, когда Каупервуд потерпел поражение, Сиппенс не находил себе места и с ужасом думал, как он теперь встретится с патроном.
What was he to say?	Что ему сказать?
How sympathize with a man who up to a week ago had been one of the world's seemingly unconquerable financial giants?	Как можно решиться выразить свое сочувствие этому человеку, который всего какую-нибудь неделю назад казался несокрушимым гигантом в этом мире воротил и дельцов?
Yet now, only the third day after that defeat, there came to Sippens a telegram from one of Cowperwood's secretaries requesting him to call on his former employer.	И вот на третий день после катастрофы Сиппенс неожиданно получил телеграмму от одного из секретарей Каупервуда с предложением немедленно явиться к прежнему патрону.
Meeting him and finding him cheerful, sparkling, vibrating with good humor, Sippens could scarcely believe his eyes.	Когда Сиппенс вошел в кабинет и увидел веселого, оживленного и прямо-таки сияющего Каупервуда, он просто остолбенел от удивления, не веря собственным глазам.
"Well, how's the Chief?	- С добрым утром, патрон!
I'm glad to see you looking so well."	Приятно видеть вас в таком отменном настроении.
"I never felt better, De Sota. And how are you?	- Да, давно уж я себя так хорошо не чувствовал. Ну, а вы как поживаете, де Сото?
Ready for any fate?"	Могу ли я по-прежнему рассчитывать на вас?
"Well, you ought to know, Chief.	-Уж вам ли меня не знать, патрон!
I've been standing by.	Я никогда от вас не отступался.
It's whatever you say with me."	Что бы ни случилось, я для вас готов на все.
"I know that, De Sota," replied Cowperwood, smiling.	- Знаю, де Сото, знаю! - улыбнулся Каупервуд.
For in truth, because of his compensating success with Berenice, he was feeling that the greatest pages of his life's history were about to be opened and written upon, and he felt not only hopeful but kindly toward all.	Любовь Беренис, вознаградившая его за все неудачи, внушила ему уверенность, что для него теперь открывается новая, самая значительная страница жизни. Поэтому он был полон самых радужных надежд и расположен относиться добродушно ко всем на свете.
"I have something I want you to undertake for me. I sent for you, De Sota, because I need reliability and secrecy, and I know you're the man!"	- Я тут задумал одно дело, де Сото, и хочу поручить его вам, потому что дело это совершенно секретное, а на вас, я знаю, можно положиться.

And for the moment his lips stiffened, and his eyes took on that hard, fixed, metallic, inscrutable luster which those who mistrusted and feared him hated.	Губы его плотно сжались и в глазах появился тот холодный, непроницаемый металлический блеск, который невольно бросал в дрожь всякого, кто относился к Каупервуду враждебно или имел основания побаиваться его.
Sippens threw out his chest and chin and stood at attention.	Сиппенс, выпрямившись, выпятив грудь колесом, стоял не шелохнувшись; он весь обратился в слух.
He was a little man, not more than five feet four, but heightened by high-heeled shoes and a top hat that he never doffed to anyone but Cowperwood. He wore a long double-breasted and skirted coat, which he thought gave him height and dignity.	Это был маленький человечек, ростом не выше пяти футов, но он носил обувь на больших каблуках, высоченный цилиндр, который снимал только перед Каупервудом, и широкое длинное пальто, подбитое ватой на груди; все это, по его мнению, должно было придавать ему внушительную осанку и увеличивать рост.
"Thanks, Chief," he said, "you know I'd go to hell for you any time."	- Спасибо, патрон, - пробормотал он, - для вас я хоть к дьяволу в преисподнюю. Сами знаете.
His lips almost trembled, so wrought-up was he, not only by Cowperwood's combined faith and flattery but by all that he had been compelled to endure during the past few months as well as throughout the years of their association.	Голос у него прерывался, губы дрожали, - до такой степени он был взвинчен похвалой патрона, этим свидетельством доверия, и всем тем, что ему пришлось вынести за последние месяцы, да и за всю свою многолетнюю службу у Каупервуда.
"But it's nothing like going through hell this time, De Sota," said Cowperwood, relaxing and smiling.	- На этот раз обойдется без преисподней, - сказал Каупервуд, улыбаясь и откидываясь в кресле.
"We've just done that here in Chicago, and we won't have to do it again.	- Довольно мы в ней жарились. Второй раз не полезем, баста.
And I'm going to show you why. What I want to talk to you about now, De Sota, is London and its underground system, and the possibility of my doing something over there."	Вы сейчас сами увидите, де Сото, какие перед нами открываются райские перспективы: речь идет о Лондоне, о лондонском метрополитене. Нам с вами надо выяснить, какие там для меня есть возможности.
And here he paused and motioned blandly and easily to Sippens to take the chair closest to him, while Sippens, thoroughly aroused by the bare possibilities of something so different and interesting, fairly gasped.	Он дружески поманил Сиппенса и указал ему на стул рядом с собой. А Сиппенс, совершенно ошеломленный, стоял не двигаясь и смотрел на него, разинув рот.
"London!	- Лондон? - наконец выговорил он.
You don't say, Chief.	- Нет, в самом деле, патрон!
Great!	Вот это замечательно!
I knew you'd do something, Chief! I knew it! Oh, I can't tell you how this makes me feel, Chief!"	Сказать по совести, я знал, что вы что-нибудь да придумаете, клянусь вам, патрон, я чувствовал это с самого начала.
As he spoke, his face brightened as with a light turned on within, and his fingers twitched.	Голос его дрожал, руки тряслись, а лицо так и сияло, словно его вдруг осветили изнутри.
He half rose and then sat down again, a sure sign of excitement within him.	Он опустился на стул, вскочил, потом снова сел -это всегда было у него признаком сильного волненья.

He pulled at his fierce and rather top-heavy mustache, while he contemplated Cowperwood with brooding and wholly reassured admiration.	Наконец, дернув свой длинный лихо закрученный ус, он замер на месте и уставился на Каупервуда восхищенным и вместе с тем внимательно настороженным взглядом.
"Thanks, De Sota," commented Cowperwood at this point.	- Спасибо, де Сото! - прервал молчание Каупервуд.
"I thought it might interest you."	- Я так и думал, что это может вас немножко встряхнуть.
"Interest me, Chief!" returned Sippens, excitedly.	- Меня встряхнуть! - вскричал Сиппенс.
"Why, Chief, you're one of the wonders of the world!	- Да ведь на вас, патрон, можно диву даваться!
Why, here you are, scarcely through with these Chicago bastards and you're ready to tackle a thing like this!	Подумать только! Едва вы отбились от всех этих чикагских стервятников - глядишь, у вас все снова на ходу, кипит, бурлит, ворочается!
It's marvelous!	Ну разве не чудо это!
I always knew no one could put you down, but after this last thing, I confess I was prepared to see you sag a little.	Конечно, я всегда знал, что свалить вас никто не свалит. Но, признаться, после этой истории с концессиями, я думал, вы скоро не вывернетесь.
But not you, Chief!	А глядишь, вы уж вон что задумали.
It just isn't in you to wilt.	Да разве вас что может согнуть?
You're too big, that's all.	Нет, вы, патрон, вроде как дуб среди кустарника.
I'd break under a thing like that myself. I know I would. I'd quit, I admit it.	Да я бы от такой штуки просто ко дну пошел, и следов бы от меня не осталось.
But not you!	А вы - вам все нипочем!
Well, all I want to know is what you want me to do, Chief, and I'll do it!	Приказывайте, патрон, все выполню в точности.
And no one will know a thing, if that's what you want, Chief."	И ни одна душа ничего знать не будет, на этот счет можете быть...
"Well, that's one of the things, De Sota," said Cowperwood. "Secrecy and that good hard-boiled traction sense of yours!	- Да, это как раз одно из главных условий, де Сото, - перебил его Каупервуд, - строжайшая тайна; а затем, конечно, ваше замечательное чутье.
It'll come in handy in connection with this idea of mine, if I go through with it.	Вот две вещи, с помощью которых мне, быть может, удастся осуществить то, что я задумал.
And neither one of us is going to be any the worse off for it, either."	И никто из нас, надеюсь, от этого в убытке не останется.
"Don't mention it, Chief, don't mention it," went on De Sota, tense almost to the breaking point.	- Да что об этом говорить, что вы, патрон! - с искренним возмущением и весь передергиваясь запротестовал де Сото.
"I've had enough out of you if I never get another cent between now and the time we pass out.	- Подсчитать, сколько я получил благодаря вам -хватит мне до самой могилы, даже если я больше ни цента не заработаю.
Just you tell me what you want and I'll do it to the best of my ability, or I'll come back and tell you that I can't do it."	Вы только объясните мне, что вам требуется, а уж я сам обмозгую, постараюсь, как могу, а не удастся - так прямо вам и скажу - не вышло.

"You never told me that yet, De Sota, and I don't believe you ever will.	- Ну, этого я еще от вас никогда не слыхал, де Сото, да надеюсь, что и не услышу.
But here it is, in a nutshell. About a year ago, when we were all busy with this extension business here, there were two Englishmen here from London, representing a London syndicate of some kind.	Так вот, в двух словах: примерно с год назад, когда у нас здесь вся эта канитель заварилась из-за участков, ко мне приезжали два англичанина из Лондона, агенты какого-то там синдиката, что ли.
I'll give you the details later, but this is a rough idea ..."	Потом я вам все расскажу подробно, а сейчас только самую суть дела...
And he outlined all that Greaves and Henshaw had said to him, concluding with the thought which was in his own mind at the time.	И он кратко пересказал Сиппенсу разговор с Гривсом и Хэншоу и кой-какие собственные соображения на этот счет.
"It's all too top-heavy with money already expended, as you see, De Sota.	- На мой взгляд, они засыпались с этим контрактом, де Сото.
Nearly $500,000 and nothing to show for it except that act or franchise for a line four or five miles long.	Они ухлопали в него что-то около полмиллиона долларов. А показать нечего - кроме этого самого контракта или подряда, ну, попросту сказать -разрешенья построить линию на участке в четыре-пять миль.
And that has to be connected in some way by track rights over these two other systems before it can really come to anything.	И все! А ведь эту линию предстоит еще как-то связать с двумя другими, уже действующими линиями.
They admitted that themselves.	Они это сами подчеркнули.
But what I'm interested in now, De Sota, is to find out not only all about this whole London underground system as it stands now, but the possibility of a much bigger system, if such a thing is possible.	Так вот что меня в этом деле интересует, де Сото: прежде всего не только вся ныне действующая система лондонского подземного транспорта, но и значительное ее расширение, если это осуществимо.
You know what I mean, of course-with lines that would pay, say, if pushed into territories not yet reached by any other.	Вы меня, конечно, понимаете: новые подземные линии, на большие расстояния, в районах, которых пока еще никто не догадался копнуть, ну, словом, что-то такое, что могло бы давать доход.
You understand?"	Понятно вам?
"Perfectly, Chief!"	- Понятно, патрон!
"Besides that," he went on, "I want maps of the general layout and character of the city, its traction lines, surface or underground, where they start from and where they end, together with the geological formation, if we can find that out.	- Затем, - продолжал Каупервуд, - надо раздобыть карты - общий план с подробным описанием города, план уличного движения, наземной сети и подземной, - чтобы видно было начало и конец каждой отдельной линии; желательно еще и геологические карты и кой-какие сведения насчет почвы.
Also the neighborhoods or districts they reach, the sort of people living in them now or who are likely to live there.	Затем нужно обследовать соседние районы, куда можно будет подвести подземку, выяснить, кто населяет их, а если это еще нежилой район, кто может там поселиться в будущем.
You understand?"	Вам ясно?
"Perfectly, Chief, perfectly!"	- Все ясно, патрон.

"Then, too, I want to know all about the franchises covering those lines as they exist now-those acts, I believe they call them-their duration, the length of the lines, who owns them, their biggest stockholders, how they're operated, how much their shares pay-everything, in fact, that you can find out without attracting too much attention to yourself, and certainly no attention to me.	- Далее - в чьих руках находятся концессии на ныне действующие подземные дороги -контракты, как это у них там называется. Сроки их, протяженность линий, имена владельцев. Имена самых крупных пайщиков. Как идет эксплуатация, какой доход от нее. Словом, все, что можно разузнать, не привлекая к себе лишнего внимания и ни в коем случае не заикаясь обо мне.
You understand that, of course, and why?"	Ну, это-то вы, конечно, понимаете почему?
"Perfectly, Chief, perfectly!"	- Все понимаю, патрон.
"Then, De Sota, I'd like to know all about wages, as well as operational costs, in connection with the existing lines."	- Затем, де Сото, меня интересует жалованье служащих и эксплуатационные расходы.
"Right, Chief," echoed Sippens, already in his own mind planning his work.	- Да, да, ясно, - поддакивал Сиппенс, уже соображая про себя, как ему приступить к делу.
"Then there's the matter of digging and equipment costs, the losses and new costs in connection with changing lines which are now in existence from steam-which is what I understand they use over there-to electricity, the new third-rail idea they're talking about using in New York in that new subway.	- Потом стоимость подземных работ, расходы на оборудование. И какие могут быть убытки и издержки при переводе линий с паровой тяги - у них это, видите, до сих пор по старинке - на электричество. И нельзя ли там будет оборудовать тягу с "третьим рельсом", - говорят, на новом метрополитене в Нью-Йорке его уже вводят.
You know, the English do differently and feel differently about these things, and I want all you can tell me about that.	Вы знаете, англичане - ведь это совсем другой народ, у них все не так, как у нас, и я бы хотел, чтобы вы мне и об этом все, что можно, разузнали.
Lastly, maybe you can find out something about the land values that are likely to be made by what we do, and whether it might be worth while to buy in advance in any direction, as we have done here in Lakeview and other places. You remember?"	И, наконец, надо поинтересоваться, в какой у них там цене земельные участки, - ведь цены могут вскочить, чуть только начни строить, и, может быть, есть смысл скупить кое-какие участки заранее, как, помните, мы с вами делали в Лейк-Вью и в прочих местах?
"Certainly, Chief, certainly," replied Sippens.	- Еще бы мне не помнить! - сказал Сиппенс.
"I understand everything, and I'll get you everything you want, and maybe more.	- Я уже понимаю, что вам надо, патрон. Поеду, разузнаю и привезу все, что требуется, а может еще и побольше.
Why, this thing's wonderful!	Ну, это просто великолепно!
And I can't tell you how proud and happy I am that you've called on me to do it.	И я так счастлив, я прямо горжусь тем, что вы меня вспомнили.
When do you suppose you'll be wanting me to go?"	А как вы считаете, когда я примерно должен выехать?
"At once," replied Cowperwood; "that is, just as soon as you can arrange your affairs in connection with your present work out there in the suburbs."	- Немедленное - отвечал Каупервуд. - Вам надо сейчас же подыскать кого-нибудь, чтобы передать ваши дела в пригороде.

He was referring to his rural Union Traction system, of which Sippens was then president.	Он говорил об управлении пригородной железнодорожной сети, где Сиппенс был директором.
"Better have Kitteredge take over, and you give it out that you're going to take the winter off somewhere: England, or the Continent.	- Я думаю, вам всего лучше сдать дела Китереджу; скажите, что вы собираетесь провести зиму в Европе или в Англии.
If you can keep any mention of your presence out of the papers, so much the better. If you can't, make it look as though you were interested in anything but traction.	И хорошо бы избежать всяких заметок о вашем отъезде в прессе; ну, а уж если не удастся, -придумайте какой-нибудь предлог, сделайте вид, что интересуетесь чем угодно, только не транспортом.
And if you hear of any railroad men over there who appear to be alive and who would be good to take over along with such lines as they are connected with, let me know of them.	И как только разузнаете, кто там из английских капиталистов подумывает заняться постройкой метрополитена или в какой-то мере связан с этим делом и с ним стоило бы столковаться, немедленно поставьте меня в известность.
For, of course, this is going to have to be an English, not an American, enterprise from start to finish, De Sota, if we take it over. You know that.	Потому что, разумеется, это будет отнюдь не американское предприятие, а английское с начала до конца. И вы должны это хорошенько усвоить, де Сото.
These English don't like Americans, and I don't want any anti-American war."	Англичане, вы знаете, недолюбливают нашего брата американца, и я вовсе не желаю давать никаких поводов для разжигания вражды к американцам.
"Right, Chief, I understand.	- Все ясно, патрон!
All I ask, though, is that if I can be useful to you anywhere over there afterward, I hope you'll keep me in mind. I've worked with you so long, Chief, and so close, it would be hard on me if after all this time ..." he paused and stared at Cowperwood almost pleadingly, and Cowperwood returned his look blandly but at the same time inscrutably.	У меня к вам только одна просьба: если окажется, что я смогу быть для вас как-то полезен в дальнейшем, вы уж меня там не забудьте; столько лет я с вами работаю, под вашим началом, не могу даже себе и представить, как я без вас стал бы... Он замолчал, глядя на Каупервуда умоляющими глазами. И Каупервуд ответил ему дружески покровительственным, но вместе с тем ничего не обещающим взглядом.
"That's right, that's right, De Sota.	- Хорошо, хорошо, де Сото!
I know, and I understand.	Все это я знаю и понимаю.
When the time comes, I'll do whatever I can. I won't forget you."	Посмотрим, что из всего этого выйдет. Я для вас всегда сделаю, что смогу, и, разумеется, я о вас помню.
Chapter 7	7

Having instructed Sippens as to his duties and also ascertained that insofar as Chicago was concerned he would have to go east to consult with certain financiers if he were to extract any immediate sums from his holdings, Cowperwood's mind naturally reverted to Berenice and the matter of traveling and living in such a way as to attract as little attention as possible.	Покончив со всеми наставлениями Сиппенсу и выяснив, что для ликвидации чикагских дел ему необходимо будет съездить в Нью-Йорк, чтобы обсудить кой с кем из крупных финансистов, каким образом реализовать хотя бы некоторую часть своих вложений, Каупервуд решил дать себе временную передышку, и мысли его сами собой устремились к Беренис. Как бы устроить так, чтобы поехать с ней путешествовать вдвоем и жить с ней, не опасаясь огласки?
Of course it was all so much clearer in his own mind than in that of Berenice-the long chain of facts and association connecting him with Aileen and with no one else so intimately.	Разумеется, он представлял себе гораздо яснее, чем Беренис, какие прочные узы долгой совместной жизни, вместе пережитых событий, издавна установившихся привычек связывали его так тесно, так неразрывно с Эйлин.
It was something which Berenice could not fully realize, particularly because of his ardent pursuit of her.	Это было нечто такое, чего Беренис была не в состоянии себе представить, тем более что она уже давно догадывалась о его пылких чувствах к ней.
But he himself was compelled to doubt the wisdom of any action in regard to Aileen other than something decidedly diplomatic and placative.	Для Каупервуда было совершенно очевидно, что, во избежание скандала, с Эйлин надо держаться только одной тактики - тактики умиротворения и обмана.
It would be too great a risk, particularly if London were invaded, and so soon after this hue and cry in connection with his corporations and his social methods in Chicago.	Всякий другой способ действий будет чрезвычайно рискованным, в особенности, если у него выйдет что-нибудь с этим предприятием в Лондоне, и тем более сейчас, после всей этой скандальной шумихи в связи с созданными им компаниями и чересчур смелыми приемами, к которым он прибегал в Чикаго.
He had been accused of bribery and anti-social methods in general.	Ведь его обвиняли во взяточничестве и чуть ли не в подрыве общественных устоев.
And now to provoke public complaints as well as possibly some form of public action on the part of Aileen-tips to the newspapers about his relationship with Berenice-that would never do.	И навлечь на себя сейчас обвинение в безнравственности или угрозу какой-нибудь публичной выходки со стороны Эйлин, - от нее можно всего ожидать, она способна в газеты сообщить о его отношениях с Беренис, - это будет уж совсем из рук вон плохо.
And then there was another problem, quite capable of causing trouble between himself and Berenice. And that was his relationship with other women.	Кроме того, Каупервуда беспокоило еще одно обстоятельство, которое также могло повести к неприятностям с Беренис: это были его отношения с другими женщинами.
Several of these affairs were by no means closed.	Кое-какие из его прежних связей еще не совсем оборвались.
Arlette Wayne was temporarily disposed of, and there were others which had no more than a casual life, but there was still Caroline Hand, the wife of Hosmer Hand, wealthy Chicago investor in railways and packing houses.	С Арлет Уэйн, можно было считать, дело покончено. Но оставалась еще Керолайн Хэнд, жена Хосмера Хэнда, крупного чикагского акционера железнодорожной и мясо-консервной компаний.

Caroline had been a mere girl-wife when Cowperwood first met her.	Керолайн в то время, когда Каупервуд только что познакомился с ней, была совсем юной и мало походила на замужнюю даму.
She had since been divorced by Hand because of him, but with a handsome settlement.	Хэнд развелся с ней из-за Каупервуда, но закрепил за Керолайн недурной капитал.
And she was still devoted to Cowperwood.	Она и сейчас еще была очень привязана к Каупервуду.
He had given her a house in Chicago, and throughout the Chicago fight he had spent quite a lot of time in her company, for he had become convinced that Berenice would never come to him.	Он купил ей дом в Чикаго. В годы своей ожесточенной борьбы за место среди чикагских дельцов он часто бывал у нее; ведь он в то время был совершенно убежден, что Беренис никогда его не полюбит.
And now Caroline was thinking of going to New York in order to be near him when he finally decided to leave Chicago.	Теперь Керолайн собиралась переехать в Нью-Йорк, она хотела быть поближе к нему, когда он окончательно развяжется с Чикаго.
She was a clever woman, not jealous-or openly so, at least-beautiful, though a bit unconventional in her style of dress, and witty to a degree which unvariably succeeded in diverting him.	Керолайн была неглупая женщина, не ревновала его - во всяком случае никогда не показывала своей ревности. Она была очень хороша собой, только одевалась немного чересчур вызывающе. Веселая, остроумная, она всегда умела привести его в хорошее настроение.
She was now thirty, but looked twenty-five, and retained to the full the spirit of twenty.	Ей минуло тридцать, но на вид ей можно было дать двадцать пять, а по живости характера она, пожалуй, могла бы поспорить с двадцатилетней.
Up to the very hour of Berenice's arrival, and since-although Berenice did not know of this-Caroline Hand kept open house for Cowperwood, inviting whomsoever he wished to receive there.	Вплоть до самого последнего времени, когда неожиданно появилась Беренис, и даже и теперь, хотя Беренис этого и не знала, Керолайн устраивала у себя приемы и рассылала приглашения всем, кого Каупервуду нужно было повидать.
It was her establishment on the North Side to which the Chicago newspapers had referred in their bitterest attacks on him.	Вот об этом-то особнячке на Северной стороне и упоминалось в чикагских газетах, когда в прессе поднялась кампания против Каупервуда.
She always protested that when he no longer cared for her, he should say so and she would not seek to hold him.	Керолайн всегда говорила ему, что если он когда-нибудь ее разлюбит, он должен честно сказать ей об этом, и она не станет его удерживать.
Considering the case of Caroline, he pondered over the idea of taking her at her word, explaining as she had suggested, and then departing.	Раздумывая теперь о своих взаимоотношениях с ней, Каупервуд спрашивал себя, а что если поймать ее на слове, поговорить с ней откровенно, начистоту и расстаться.
Nevertheless, much as he cared for Berenice, that seemed a little unnecessary.	Но даже при всей его любви к Беренис такой шаг казался ему чересчур крайним.
He might be able to explain to both of them.	Не лучше ли пока повременить, а потом, может быть, ему как-нибудь удастся объясниться и с той и с другой?

At any rate, nothing should be allowed to mar his relationship with Berenice, to whom he promised to be as faithful as it was possible for him to be.	Но во всяком случае его отношения с Беренис надо оградить от всего этого. Он поклялся принадлежать ей одной и, насколько в его силах, должен сдержать свою клятву.
But his mind returned continually to the problem presented by Aileen.	Но главным источником беспокойства все-таки оставалась Эйлин.
He could not avoid recalling the various happenings that had drawn them together.	Ему невольно вспоминались первые встречи с ней и все те события и случайности, которые привели их к такому длительному, прочному союзу.
That first intense and dramatic fever that had bound her to him in Philadelphia, and which had contributed to, if it had not wholly brought about, his first financial ruin!	Какая это была бурная, неистовая любовь, когда она явилась к нему в Филадельфии, и как это потом печально обернулось для него, ибо эта история сыграла тогда немалую роль в его первом финансовом крахе.
The gay, unreasoning, emotional Aileen of those days, giving all of herself so feverishly and expecting in return that perfect security which love, in all its destructive history, had never yielded to anyone!	Веселая, безрассудная, влюбленная Эйлин, как пылко она отдавала ему всю себя! И жаждала получить взамен - вечную привязанность, гарантию верности, которой любовь на всем пути своего сокрушительного шествия еще никому не давала.
And even now, after all these years, after what liaisons in his life and hers, she had not changed, she still loved him.	И даже теперь, после стольких лет и всяких любовных историй в его, да и в ее жизни, она все такая же, не изменилась. И все так же любит его.
"You know, dear," he said to Berenice,	- Знаешь, дорогая, - сказал он Беренис, - я эти дни все думаю об Эйлин.
"I feel really sorry for Aileen.	Мне все-таки очень жаль ее.
There she is, in that big house in New York, without any connections that are worth while, sought after by a lot of bounders who do nothing but persuade her to drink and carouse and then try to get money from her to pay the bills.	Подумай только, одна, в этом огромном доме в Нью-Йорке, никаких сколько-нибудь интересных знакомых, так, какие-то лоботрясы вертятся около нее; тащат ее в рестораны, устраивают кутежи да попойки, выманивают у нее деньги, потому что, разумеется, платит за все она.
I know that from the servants, who are still loyal to me."	Я это знаю от слуг, они мне и сейчас преданы.
"It certainly is pathetic," commented Berenice, "but understandable, too."	- Да. Конечно, это очень грустно, - отозвалась Беренис. - Но я понимаю ее.
"I don't want to be hard on her," continued Cowperwood.	- Мне вовсе не хочется быть жестоким по отношению к ней.
"As a matter of fact, I take all the blame.	Ведь, в сущности, кругом виноват я.
What I'd like to do would be to find some attractive fellow in New York society, or on the edge of it, who, for a given sum of money, would undertake the job of socially managing and entertaining her.	Знаешь, мне пришло в голову - а что если подыскать какого-нибудь такого приятного молодого человека из нью-йоркского общества, ну, разумеется, не из высших кругов, но вполне приличного молодого человека, который за известное вознаграждение взялся бы познакомить ее с интересными людьми, ходил бы с ней в театры, словом, развлекал ее.
I don't mean that too literally, of course."	Разумеется, я говорю это не в таком смысле...

And here he smiled ruefully at Berenice.	Он посмотрел на Беренис, и губы его искривились невеселой улыбкой.
But she pretended to take no notice of it, unless a blank and brief stare, coupled with faint twitchings at the corners of her mouth, could be construed to convey the sense of satisfaction with which she received the news that he was so much in accord with her own idea.	Беренис слушала его с самым невозмутимым видом, и по ее лицу нельзя было догадаться, что слова Каупервуда очень обрадовали ее, ибо она сама не раз об этом думала. У нее только чуть-чуть дрогнули уголки губ и в глазах мелькнуло удивленное выражение.
"I'm sure I don't know," she said, cautiously. "Maybe there are such people."	- Не знаю, - осторожно протянула она, - может, на свете и бывают такие молодые люди...
"There must be scores of them," said Cowperwood, practically.	- Да ими хоть пруд пруди, - деловито продолжал Каупервуд.
"Of course, he'd have to be an American.	- Но, конечно, это должен быть американец.
Aileen doesn't like foreigners, male foreigners, I mean.	Эйлин терпеть не может иностранцев, ухаживателей иностранцев, я хочу сказать.
But one thing is sure, this problem should be settled soon if we're going to have any peace and be able to move about freely."	Я только одно знаю: если мы хотим, чтобы у нас все шло мирно и нам с тобой можно было спокойно отправиться путешествовать, надо что-то придумать и как можно скорей.
"I think I know of a man who might do," interjected Berenice, thoughtfully.	- Мне как будто припоминается один такой человек, и, пожалуй, он мог бы подойти, -задумчиво промолвила Беренис.
"His name is Bruce Tollifer.	- Его зовут Брюс Толлифер.
Of the Virginia and South Carolina Tollifers.	Он из виргинских и южно-каролинских Толлиферов.
Perhaps you know him."	Ты, может быть, даже его знаешь.
"No.	- Нет, - отвечал он.
Is he anything like the type I have in mind?"	- Но это действительно такой тип, какого я имею в виду?
"Well, he's young, and very good-looking, if that's what you mean," went on Berenice.	- Очень красивый молодой человек, если ты это имеешь в виду, - продолжала Беренис.
"I don't know him personally. The only time I ever saw him was at the Dania Moores, in New Jersey, at the tennis matches.	- Я с ним не знакома, видела его раз в Нью-Джерси у Денни Мур на теннисном корте.
Edgar Boncille was telling me that day what a sponger the fellow was, and how he made his living out of rich women, Mrs. Dania Moore, for one."	Эдгар Бонсиль тогда же и рассказал мне, что это жалкий паразит, что он всегда живет на содержании у какой-нибудь богатой женщины, ну вот, например, у Дении Мур.
Here she laughed, and added:	Беренис рассмеялась и добавила:
"I think Edgar was a little afraid I might become interested in him, and I did like his looks."	- Мне кажется, Эдгар побаивался, как бы я не влюбилась в этого Толлифера. Он, правда, мне очень понравился, такой красивый!

She smiled elusively, as though she knew scarcely anything about this person.	И она посмотрела на Каупервуда и улыбнулась с таким видом, как если бы она только что вспомнила о существовании этого молодого человека.
"Sounds interesting," said Cowperwood.	- Стоит подумать! - заметил Каупервуд.
"No doubt, he's pretty well known around New York."	- Его, наверно, прекрасно все знают в Нью-Йорке.
"Yes. I remember Edgar said he played around Wall Street.	- Да, мне помнится, Эдгар говорил, что он часто встречает его на Уолл-стрите.
Wasn't really in it; just pretense for the sake of impressing people."	Вряд ли он занимается какими-нибудь финансовыми делами, просто делает вид, что принадлежит к этим кругам. Наверно, чтобы произвести впечатление.
"Indeed!" said Cowperwood, looking quite pleased.	- Вот как! - воскликнул Каупервуд, очень довольный ее рассказом.
"Well, I dare say I'd have no trouble locating him, although there are plenty of his type.	- В таком случае я разыщу его без труда, хотя таких молодчиков много везде толчется.
I've met quite a few in my time."	Да мне самому не раз приходилось с ними встречаться.
"It's a little shameful, I feel," mused Berenice.	- По-моему, в этом есть что-то очень гадкое, -сказала Беренис.
"I wish we needn't talk of it.	- Ужасно, что нам с тобой приходится говорить о таких вещах.
And I think you should make sure that Aileen doesn't get into any trouble through anyone you decide to use in this way."	И потом, если ты свяжешься с таким типом, какая у тебя может быть уверенность в том, что он не впутает Эйлин в какую-нибудь неприятность?..
"I mean only the best for her in every sense, Bevy.	- Но ведь я для нее же стараюсь, Беви, для ее пользы.
You must know that.	Пойми это.
I simply would like to find someone who could do some of the things for her that neither she nor I, singly or together, could achieve."	Я просто хочу найти такого человека, который мог бы для нее сделать то, что ни она сама, ни я, ни даже мы с ней вместе не можем и не сумеем сделать.
And here he paused and gazed speculatively at Berenice, and she a little darkly and ruefully at him.	Он замолчал и вопросительно посмотрел на Беренис. А она ответила ему грустным и несколько недоумевающим взглядом.
"I want someone who can be of service to her in the way of entertainment, and I am willing to pay for it, and pay well."	- Мне нужен человек, который взял бы на себя труд развлекать и занимать ее. И я готов заплатить за это. И щедро заплатить.
"Well, we'll see," said Berenice, and then, as if wishing to change an unpleasant subject: "I'm expecting Mother around one o'clock tomorrow.	- Ну, хорошо, хорошо, посмотрим, - сказала Беренис и, как бы желая прекратить этот неприятный разговор, стала рассказывать о своих делах: - Я жду завтра маму; поезд приходит в час.
I have arranged for rooms at the Brandingham.	Я уже сняла номер в гостинице в Брендингхэме.

But now I want to ask you about Rolfe."	Да, я хотела еще поговорить с тобой относительно Ролфи.
"What about him?"	- А что такое?
"Oh, he's so impractical.	- Да он ни к чему не пригоден.
He's never had any training.	Его никогда ничему не учили.
I wish I could find something for him to do."	Я думала, хорошо бы найти для него какое-нибудь дело.
"Well, don't worry about it.	- Ну, насчет этого ты можешь не беспокоиться.
I'll have one of my men here take care of him.	Я мигом пристрою его к кому-нибудь из моих компаньонов.
He can come out here as secretary to one of them.	Пусть приезжает сюда, и я направлю его к кому-нибудь в качестве секретаря.
I'll have Kitteredge write him."	Скажу Китереджу, он ему напишет.
Berenice looked at him, not a little affected by the ease with which he solved everything, and by his generosity to her.	Беренис посмотрела на него долгим взглядом, растроганная его готовностью прийти ей на помощь и той легкостью, с какою он все разрешал.
"I want you to know that I'm not ungrateful, Frank.	- Пожалуйста, не считай меня неблагодарной, Фрэнк!
You're so good to me."	Ты так добр ко мне.
Chapter 8	8
At the very time Berenice was speaking of him, Bruce Tollifer, the handsome ne'er-do-well was resting his considerably abused body, as well as his varied and colorful mind, in one of the lesser bedrooms of Mrs. Selma Hall's rooming house on East Fifty-third Street, a once semi-fashionable but now rather d?class? New York "brownstone front" neighborhood.	В то самое время, когда Беренис рассказывала Каупервуду о Брюсе Толлифере, объект этого щекотливого разговора, красивый шалопай без гроша за душой, нежил свою уже несколько потрепанную плоть - вместилище весьма изменчивого и изобретательного духа - в одной из самых крошечных комнатушек меблированного пансиона миссис Сельмы Холл на Восточной пятьдесят третьей улице. Некогда это был весьма фешенебельный квартал в Нью-Йорке, но, зажатый со всех сторон тесными рядами мрачных коричневых зданий, он теперь обратился в один из самых захудалых.
In his mouth was a sickly taste, the aftermath of late hours the night before; but at his elbow, just the same on a rather time-eaten taboret, were a bottle of whiskey, a siphon of seltzer, and cigarettes.	Во рту у Толлифера был отвратительный вкус после попойки и бессонной ночи, но под рукой у него, на расшатанном табурете, стояла бутылка виски, сифон с содовой водой и валялась растрепанная пачка папирос.
And lying at his side, in the folding wall-bed, was a decidedly attractive young actress, whose salary, room, and other possessions he shared.	Бок о бок с ним на откидной половине дивана лежала хорошенькая молодая актриса, которая делила с Толлифером свои доходы, свой кров и стол и все, чем она располагала на белом свете.
Both were half-dozing at a little before eleven in the morning.	Оба они дремали, хотя время уже приближалось к одиннадцати.

But a few moments later Rosalie Harrigan opened her eyes, and surveying the none too attractive room, with its wallpaper once cream-colored but now a faded brown, its low, triple-mirrored dressing table, and chest of drawers, decided that she must get up and remove the unsightly array of clothing strewn around the room.	Но прошло несколько минут, и Розали Харриген открыла глаза. Окинув взглядом убогую комнатку с потемневшими обоями, на которых кое-где проступал их первоначальный палевый цвет, и стоявший в углу низенький туалетный столик с трехстворчатым зеркалом, и старый облупленный комод, она решила, что пора вставать и немедленно приниматься за уборку. На стульях, на полу, всюду были разбросаны разные интимные принадлежности дамского и мужского туалета.
There was also an improvised kitchen and bathroom, and just to the right of the taboret was a writing table upon which Rosalie served such meals as were eaten in the apartment.	Тут же в комнате был отведен уголок для кухни и умывальника. Направо от табурета стоял письменный столик, - сюда Розали подавала еду, если им случалось перекусить у себя дома.
Even en d?shabill?, Rosalie was an enticing creature.	Розали даже и в своем затрепанном халатике была несомненно обольстительна.
Curly, tousled black hair, a small white face, with small, searching black eyes, red lips, a slightly turned-up nose, a figure gracefully and sensually rounded, all combined to hold, for a time, anyhow, the rakish, restless, handsome Tollifer.	Черные вьющиеся, пышно рассыпающиеся по плечам волосы, маленькое беленькое личико с небольшими, но пытливыми темными глазками, яркие губы, чуть-чуть вздернутый носик, грациозная, с округлыми формами соблазнительная фигурка - все это вместе пока еще удерживало в плену непостоянного, беспутного красавца Толлифера.
She was also thinking that she would mix a drink for Tollifer and hand him a cigarette.	"Пожалуй, сейчас приготовить ему стакан виски с содой и дать закурить? - поспешно прибирая комнату, рассуждала сама с собой Розали.
Then, if he were interested, she would make some coffee and boil a couple of eggs. Or if he chose not to stir or pay any attention to her, she would dress and leave for rehearsal, which was called for twelve o'clock, and then return to his side to await his eventual wakefulness.	- А потом, если он захочет, сварить кофе и пару яиц, что ли... Но если он вот так будет притворяться спящим и не замечать ее, может быть ей лучше поскорей одеться и уйти на репетицию; как раз к двенадцати можно поспеть. А потом уж, вернувшись домой, можно спокойно сидеть и ждать, когда он соизволит глаза открыть".
For Rosalie was in love.	Розали была без памяти влюблена.
Essentially a squire of dames, Tollifer was never more than lukewarm in return for all such favors.	Дамский угодник по природе, Толлифер в высшей степени прохладно принимал эти нежные заботы о своей персоне.
For why should he be? A Tollifer, of the Virginia and South Carolina Tollifers!	Ну что это ему, Толлиферу - отпрыску тех самых знаменитых виргинских и южно-каролинских Толлиферов!
He was entitled to go with the best people anywhere!	Ведь он мог бы вращаться в самых изысканных, в самых великосветских кругах!
The one trouble was that except for Rosalie or any girl of her type, he was usually without a dime, and worse, drunk and in debt.	Да только беда была в том, что если бы не Розали или еще какая-нибудь такая же взбалмошная девчонка, он бы совсем пропал, спился, увяз в долгах.

Nevertheless and notwithstanding, he was a magnet where women were concerned.	Но так или иначе, несмотря на все свои недостатки, Толлифер в глазах женщин обладал несомненным притягательным свойством, это был сущий магнит для женских сердец.
However, after some twenty-odd years of trifling, he had failed to make an important social connection with any of them, and so was now inclined to be brief, sarcastic, and dictatorial with anyone he might choose to favor.	Тем не менее после двадцати с лишним лет бесчисленных романтических приключений ему так и не удалось сделать то, что называется выгодной партией. И вот поэтому-то, когда ему теперь попадалась влюбленная жертва, он обращался с нею резко, насмешливо, пренебрежительно и повелевал ею как хотел.
Tollifer was of a good southern family, one that had once been wealthy and socially prominent.	Толлифер был южанин; предки его, крупные землевладельцы, занимали когда-то видное общественное положение.
In Charleston, at that very time, was still standing an old and charming residence in which was housed what was left of a branch of the family that had endured since before the Civil War.	В Чарльстоне поныне сохранилась чудесная старинная усадьба, в которой жили последние уцелевшие после Гражданской войны потомки этого некогда знатного рода.
In their possession were thousands of dollars' worth of Confederate bonds made worthless by the outcome of that conflict.	Они до сих пор берегли тысячные закладные и облигации займов, оставшиеся от времен Конфедерации и ныне не стоившие ни гроша.
And in the Army at this time was a brother, Captain Wexford Tollifer, no less, who considered Bruce a waster and a social loafer.	Брат Толлифера, Вэксфорд Толлифер, служил капитаном в армии. Брюса он считал бездельником и шалопаем.
And in San Antonio, Texas, was another brother, a successful rancher, who had gone west, married, had children, and settled down, and now looked on Bruce's ambitions in connection with New York society as the limit of folly.	Другой брат перебрался с Юга на Запад и обосновался в Сан-Антонио, в Техасе. Он купил себе ферму, женился, обзавелся семьей и мало-помалу сколотил недурное состояние. Надежды Брюса пробиться в нью-йоркский свет казались ему сущим бредом.
For if he were ever going to do anything-bag an heiress, for instance-why hadn't he done so years before?	Ведь если бы Брюс в самом деле мог чего-нибудь добиться, - ну, скажем, заполучить в жены какую-нибудь богатую наследницу, - так почему же он не сделал этого много лет назад?
True, his name had been in the papers from time to time, and once it had been rumored that he was about to marry a wealthy New York d?butante. But that was ten years before, when he was twenty-eight, and nothing had come of it.	Правда, имя его иной раз попадалось в газетах. И одно время даже пронесся слух, что он вот-вот женится на одной только что вылетевшей в свет богатенькой девице, но ведь это было десять лет назад, когда ему было всего двадцать восемь лет! И ведь из этого так ровно ничего и не получилось!
Neither of his brothers nor any other relative had by now the least faith in him.	С тех пор оба его брата, да и все другие родственники махнули на Брюса рукой.
He was through.	Пропащий человек!
Most of his one-time friends in New York society were inclined to agree.	И большинство его знакомых и приятелей из нью-йоркского общества постепенно склонялись к тому же мнению.
He was too much a victim of his desires. He had too little respect for his social worth or position.	Уж слишком он падок на удовольствия, не умеет себя обуздать, не дорожит ни своим именем, ни репутацией.

And so they had long since reached the point where they would lend him nothing more.	И теперь ему не на кого было рассчитывать, ни один из его бывших друзей не дал бы ему ни цента взаймы.
Yet there were still others, men and women, old and young, who, on meeting him occasionally when he was sober and perfectly groomed, could not help regretting that he had not married a fortune and so restored himself to the groups which he could so well adorn.	И однако многие из его бывших знакомых, и мужчины и женщины, и молодые и старые, встретив его где-нибудь случайно, когда он был в трезвом виде и прилично одет, смотрели на него с невольным участием и искренне жалели, что ему не удалось подцепить какую-нибудь богатую наследницу. Как приятно было бы встретиться с ним в порядочном обществе - такой обаятельный человек!
His warm southern accent, when he chose to employ it, was so delightful, and his smile so winsome.	У него был мягкий, певучий южный акцент и удивительно подкупающая улыбка.
The present affair with Rosalie Harrigan was but eight weeks old, yet bidding fair not to endure much longer.	С Розали Харриген он сошелся всего каких-нибудь два месяца тому назад и отнюдь не собирался тянуть эту канитель.
She was merely a chorus girl, earning thirty-five dollars a week.	Простая хористка, Розали зарабатывала едва тридцать пять долларов в неделю.
She was gay and sweet and affectionate, but, as he felt, not forceful enough to get anywhere.	Это была веселая, покладистая, добрая девушка, но Толлифер чувствовал, что ей не хватает настойчивости и поэтому она никогда не сделает карьеры.
It was her body, her lust, and her love that held him for the time being.	Только ее прельстительная фигурка, ее любовный пыл и страстная привязанность к нему и удерживали его до поры до времени.
And now, on this particular morning, Rosalie surveyed his ruffled black hair and his finely modeled mouth and chin with a delight that was wholly pathetic, since it was tinged by the all too desperate fear that he would be taken from her by another.	И вот сейчас, поглядывая на его всклокоченную черную голову, на его небритый подбородок и такие красивые, тонко очерченные губы, Розали чувствовала, как сердце ее замирает от блаженства, - и вместе с тем ее охватывал мучительный, непреодолимый страх: его отнимут у нее, им завладеет другая, она не сумеет его удержать.
It might be, as she well knew, that he would awaken with growls and savage oaths and orders. Just the same, she wished that she might remain with him for hours, if only to touch his hair.	Она знала: вот он сейчас проснется злой, будет кричать, командовать ею, посыплются ругательства, проклятия, а все-таки нет для нее большего счастья на свете, как сидеть вот здесь, возле него часами и хоть изредка провести рукой по его волосам.
On the other hand, the mind of Tollifer, half in dreams and half in wakefulness, was contemplating the ills with which his daily life was streaked.	А между тем сознание Толлифера с трудом выходило из сонного оцепенения и нехотя возвращалось к мрачной действительности повседневного бытия.
For at present, other than the money he took from Rosalie, he had nothing.	Кроме тех денег, которые он может взять у Розали, у него больше нет ничего.
And now his interest in her was already dulled.	А она ему, в сущности, уже порядком надоела.

If only he could find a woman of wealth, with whom he might splurge financially, even marry, and so show a lot of these local upstarts who now looked down on him what it meant to be a Tollifer, and a rich Tollifer!	Вот если бы найти какую-нибудь богатую женщину, зажить на широкую ногу (пусть даже для этого пришлось бы жениться), он показал бы всем этим нью-йоркским выскочкам, которые глядят на него теперь сверху вниз, что значит быть Толлифером, Толлифером с деньгами!
Soon after he had come to New York, he had attempted to elope with a lovesick heiress, but her parents had spirited her abroad.	Несколько лет тому назад, вскоре после своего приезда в Нью-Йорк, он сделал одну неудачную попытку похитить влюбленную в него без памяти девчонку, дочку богатых родителей. Родители успели помешать ему, спровадили ее за границу.
And he found himself denounced in the public press as a fortune-hunter, one who should and would be guarded against by all respectable families of wealth who wished their daughters to marry happily and well.	История наделала много шума, имя его трепали в газетах, его называли "охотником за приданым" и предостерегали против него всех добропорядочных отцов и матерей, которые хотят видеть своих дочек в благополучном супружестве.
And that failure, or mistake, along with drink, lust, gambling, had closed to him for all of these years the doors he wished to enter.	И вот этот-то его промах, или неудача, а потом пьянство, карты, беспутная жизнь постепенно закрыли для него двери всех домов, в которые он так стремился проникнуть.
On fully awakening this morning, and while dressing, he began growling at Rosalie about a party of the night before into which she had inveigled him, and at which he had become intoxicated and belittled and ridiculed those around him until they were heartily glad to be rid of him.	Проснувшись окончательно, Толлифер начал одеваться и сразу накинулся на Розали за то, что она вчера затащила его на эту вечеринку. Они были у ее друзей, где Толлифер, напившись, задирал и поносил всех присутствующих, так что те были рады от него отделаться.
"Such people! Such bounders!" he cried.	- Этакое хамье, сброд какой-то! - кричал он.
"Why didn't you tell me those newspapermen were going to be there?	- Почему ты мне не сказала, что там будут эти газетные писаки?
Actors are bad enough, God knows, but those newspaper snoops, and those publicity hounds who came with your actress friends!	Актеришки твои хороши, а уж эта гнусная порода, ищейки подлые, которых притащила с собой твоя приятельница!
Bah!"	Ничего гаже и вообразить себе нельзя!
"But I didn't know they were coming, Bruce," pleaded Rosalie, who, pale and picturesque, was doing her best to toast a slice of bread over a gas jet.	-Да разве я знала, что они придут, Брюс!-оправдывалась бледная, расстроенная Розали, поджаривая на сковородке хлеб для кофе.
"I thought it was just for the stars of the show."	- Я думала, на этой вечеринке будут только наши звезды.
"Stars!	- Звезды!
You call those people stars!	Нашла тоже кого назвать звездами!
If they're stars, then I'm a whole sidereal system!" (A comparison entirely lost on Rosalie, who had no notion of what he was talking about.) "Those bums!	Уж если это звезды, тогда я, значит, целое созвездие! (Это замечательное сравнение не дошло до Розали, бедняжка понятия не имела, о чем он говорит.) Потаскушки, вот они кто!
You wouldn't know a star from an oil lamp!"	Да ты-то, конечно, и керосиновую коптилку от звезды не отличишь.

Then he yawned, wondering how long before he would find nerve enough to brace up and quit this.	Тут он, потянувшись, зевнул и снова подумал с досадой: когда же он наконец решится покончить со всем этим?
How low was he going to fall?	Так опуститься!
Sharing with girls who earned no more than enough for themselves, and then drinking and gambling with men with whom he couldn't share and share alike!	Жить на содержании у девчонок, которые еле-еле на хлеб себе зарабатывают, пьянствовать, играть в карты с их приятелями, не имея ни гроша в кармане...
"God, I can't stand this!" he cried.	- Нет, я больше не в состоянии это выносить! -вырвалось у него.
"I'll have to quit.	- Хватит!
I just can't hang around here any longer.	Сил моих больше нет жить в этой дыре.
It's too damned degrading!"	Нет, это чересчур унизительно!
He walked the length of the room and back again, his hands thrust angrily into his pockets, while Rosalie stood silently near him. Fear would not permit her to speak.	Он шагал взад и вперед по комнате, засунув руки в карманы, а Розали молча смотрела на него; у нее точно язык отнялся от страха.
"Well, do you hear me?" he demanded.	- Ты слышишь, что я говорю! - злобно крикнул он.
"Are you going to stand there like a dummy?	- Что ты стоишь, как кукла?
Oh, you women!	Экие дуры бабы!
You either fight like cats, or lie down and say nothing!	То дерутся, как кошки, то слова от них не добьешься.
God, if I could find one woman, just one, with a little sense in her nut, I'd ... I'd ..."	Боже мой! Если бы мне только посчастливилось найти женщину, у которой была бы хоть капля здравого смысла! Я бы... я бы...
Rosalie looked up at him, her mouth twisted into a tortured smile.	Розали подняла на него глаза. Губы ее задрожали в жалкой улыбке.
"Well, what would you do?" she said, quietly.	- Ну и что бы ты тогда сделал? - тихо спросила она.
"I'd hang on to her! I might even love her!	-Я бы от нее не ушел... Может быть, даже и полюбил бы ее.
But, my God, what's the use?	Ах, черт! Ну что говорить!
Here I am, fiddling around in this hole, and accomplishing what?	Вот я торчу здесь, в этой дыре... Спрашивается, чего ради?
I belong to another world, and I'm going to get back into it!	Мне здесь совсем не место. Да, я хочу вернуться на свое место. И вернусь.
You and I are going to have to separate.	Пора нам с тобой расстаться.
It can't be otherwise.	Ничего не поделаешь.
I can't go on like this a day longer!"	Не могу я так больше жить! Не могу!
And so saying he went to the closet, and taking out his hat and overcoat, moved toward the door.	И с этими словами он подошел к вешалке, схватил шляпу, пальто и ринулся к двери.

Rosalie, however, edged in before him, throwing her arms around him and pressing her face to his.	Но Розали успела перехватить его и, бросившись к нему на грудь, прижалась щекой к его лицу.
She was weeping. "Oh, Bruce, oh, please!	-Не уходи, Брюс! Прошу тебя! - всхлипывала она.
What have I done?	- Ну что я такого сделала?
Don't you love me any more?	Неужели ты меня совсем разлюбил?
Isn't it enough that I'll do anything you want?	Ведь я для тебя на все, на все готова.
I don't ask anything of you, do I?	Я ничего от тебя не прошу.
Please, Bruce, you won't leave me, will you, Bruce?"	Не уходи, Брюс, милый, ну пожалуйста! Скажи мне - ведь правда, ты не уйдешь?
But Tollifer, pushing her aside, broke away.	Но Толлифер грубо отпихнул ее и вырвался из ее объятий.
"Don't, Rosalie, don't," he went on.	- Перестань реветь, Розали, перестань сейчас же! -прикрикнул он на нее.
"I won't stand for it!	- Ты знаешь, я этого терпеть не могу!
You can't hold me this way.	Меня этим не удержишь.
I'm getting out because I have to!"	Я ухожу, потому что мне надо уйти.
He opened the door, but as he moved, Rosalie threw herself between him and the stairs.	Он толкнул дверь, но Розали опять бросилась к нему и стала перед ним на пороге.
"Oh, Bruce," she cried, "for God's sake, you can't go!	- Ты не можешь так уйти! - вскричала она. -Останься, ради бога, умоляю тебя!
Listen, you can't leave me this way!	Послушай меня, Брюс, вернись!
I'll do anything, anything at all, I tell you!	Я все, все для тебя сделаю, обещаю тебе.
Oh, Bruce, I'll get more money, I'll get a better job.	Достану еще денег; наймусь на другую работу.
I know I can.	Я знаю, меня возьмут.
We can move to another apartment.	Мы переедем на другую квартиру.
I'll fix it all.	Я все устрою, Брюс!
Bruce, please sit down, and don't carry on this way.	Ну, пойдем, пожалуйста, прошу тебя!. Не гляди на меня так сердито.
I'll kill myself if you leave me!"	Если ты меня бросишь, я сейчас же покончу с собой.
But Tollifer was adamant by this time.	Но Толлифер на этот раз был неумолим.
"Oh, cut that, Rosie!	- Перестань, Рози.
Don't be a damn fool!	Не будь дурой.
I know you're not going to kill yourself, and you know it, too.	Ничего ты не покончишь с собой. И сама это отлично знаешь.
Brace up!	Возьми себя в руки.
Just be calm, and I'll see you tonight or tomorrow, maybe, but I've got to make a new deal, that's all there is to it.	Успокойся, я приду к тебе попозже, вечером, или, может быть, завтра. Но я должен найти себе какое-то дело, вот и все.

Do you get that?"	Понятно тебе?
Rosalie weakened under his gaze.	Розали вдруг как-то сразу обессилела.
She realized now that the inevitable was not to be avoided.	Она почувствовала, что ничего сделать нельзя; все равно уйдет, этого не миновать.
She knew she could not hold him if he wished to go.	Его теперь ничем не удержишь.
"Oh, Bruce," she pleaded once more, pressing close to him.	- Не уходи, Брюс! - в отчаянии твердила она, прижимаясь к нему всем телом.
"I won't let you go! I won't! I won't!	- Я тебя не пущу! не пущу! не пущу!
You can't go this way!"	Ты не можешь вот так: взять и уйти!
"Can't I?" he demanded.	- Не могу? - засмеялся он.
"Well, just watch me!"	- А ну посмотрим!
And he pulled her away from the door and went out, hurrying down the stairs.	Он оттолкнул ее и, переступив порог, быстро пошел вниз по лестнице.
Rosalie, breathless and filled with terror, stood staring as the house door slammed, then turned wearily and re-entered the room, closing the door and leaning against it.	Розали, глядя перед собой невидящими глазами, стояла не двигаясь и с ужасом дожидалась, как хлопнет внизу, закрывшись за ним, тяжелая входная дверь. Потом она, как-то вся съежившись, повернулась, вошла в комнату и, затворив за собой дверь, уткнулась в нее, закрыла лицо руками и зарыдала.
It was nearly time to go to rehearsal, but she shuddered as she thought of it.	Ей пора было уже отправляться на репетицию. Но она даже не могла и подумать об этом.
She didn't care now. There was nothing . . . unless, maybe, he would come back ... he would have to come back for his clothes . . .	Все равно теперь, жить не для чего: все кончено... Вот разве только что он, может быть, еще вернется?.. Ведь должен же он прийти за своими вещами...
Chapter 9	9
The thought which Tollifer was cherishing at this time was that he might get a job in a brokerage house or trust company dealing with the affairs, or, more particularly, the fortunes, of widows or daughters of men of wealth.	Толлифер уже давно подумывал пристроиться агентом в какой-нибудь крупной маклерской фирме или в нотариальной конторе, ведающей опекой и делами богатых вдов и наследниц.
His difficulty, however, was that he had passed out of the group of society handy men that flourished not only on the fringe, but in the very heart, of New York society of that day.	Однако осуществить это было не так-то легко, ибо он совершенно оторвался от этого круга пронырливых молодых людей, которые не только соприкасались с лучшим нью-йоркским обществом, но и процветали в нем, пользуясь всеми его благами.
Such men were not only useful, but at times absolutely essential, to those with money but no background who sought to enter society, as well as to pass? d?butantes who, because of encroaching years, wished to maintain a conspicuous place.	Такие люди были мало того что полезны, но иной раз просто необходимы богатым дамам, мечтающим занять положение в обществе, однако не имеющим для этого никаких связей, а также перезрелым девицам, которые, несмотря на солидный возраст, все еще мечтали блистать в свете.

The qualifications were considerable, including the best American descent, appearance, social flair, and a sophisticated interest in yachting, racing, polo, tennis, riding, driving-especially the four-in-hand coach-the opera, the theater, the sporting ring.	Для такого рода деятельности требовалось немало: хорошее американское происхождение, приятная внешность, светский лоск, обширная эрудиция по части всякого спорта - гонок на яхтах, скачек, тенниса, поло, верховой езды и езды в экипаже, а также по части таких развлечений, как опера, театры и всякого рода зрелища.
These men followed the wealthy to Paris, Biarritz, Monte Carlo, Nice, Switzerland, Newport, Palm Beach; the duck blinds of the south and the country clubs everywhere.	Эти люди ездили с богачами в Париж, Биарриц, Монте-Карло, Ниццу, Швейцарию, Ньюпорт, на Палм-Бич, для них были открыты все двери - и тайных притонов на юге и разных аристократических клубов.
In New York their principal haunts were the smart restaurants, the "Diamond Horseshoe" of the opera, and the theaters.	В Нью-Йорке они подвизались главным образом в шикарных ресторанах, в опере, где неизменно красовались в ложах бенуара, и в других театрах.
It was necessary that they dress well and appropriately for any occasion; be of service and skill in obtaining the best seats for a horse show, a tennis match, a football game, or the current popular play.	Разумеется, они должны были безупречно одеваться, соблюдать все правила этикета, обладать ловкостью и уменьем доставать лучшие места на скачки, на теннисные и футбольные матчи и на все модные премьеры.
It helped if they were able to take a hand at cards and explain the finer points of the game, or, on occasion, give advice or make suggestions as to clothes, jewels, or the decoration of a room.	Желательно было, чтобы они могли составить партию в карты и посвятить в правила и тонкости игры неопытного партнера, а при случае дать полезный совет и по части дамских нарядов, ювелирных изделий и убранства комнат.
But, above all, they must see that the names of their patrons appeared with comparative frequency in Town Topics or the newspaper society colums.	Но самое главное, они должны были заботиться о том, чтобы имена их патронесс как можно чаще появлялись на страницах газет в отделе светской хроники.
To work at this sort of thing continuously, however, meant that in some not too discreditable way, the handy man must be rewarded for the efforts, and sometimes sacrifices, he had to make, particularly the sacrifice of the zest and thrill which otherwise would come to him through his companionship with youth and beauty.	Такого рода многосторонняя деятельность обычно вознаграждалась, и в этом, собственно, не было ничего предосудительного, ибо полезным молодым людям приходилось делать немалые усилия, а иной раз даже и жертвовать собой: они должны были противостоять всяческим искушениям и соблазнам юности, поскольку услуги их требовались главным образом стареющим дамам, таким, которые, подобно Эйлин, страшились остаться в одиночестве и изнывали от скуки, не зная куда себя девать.
For principally his attentions must be devoted to the middle-aged, those like Aileen, who feared the dreadful hour of social or emotional boredom.	Толлифер потрудился на этом поприще немало лет, но на тридцать втором году своей жизни почувствовал, что ему это начинает надоедать.
Well, Tollifer had been through all that, years of it, and at about thirty-one or -two, had begun to tire of it.	И он стал отлынивать понемножку.
And, from sheer boredom and sometimes sickness of heart over the whole thing, he would disappear, to drink and amuse himself with a beauty of the stage world who had fire and love and devotion to offer him.	Скука, отвращение все чаще толкали его в объятья какой-нибудь юной эстрадной красотки, которая бескорыстно дарила его настоящей пылкой любовью, или заставляли искать забвенья в пьянстве.

Just the same, at this time he was once more entertaining the thought of visiting such restaurants, bars, hotels, and other places as were frequented by the people who could do him the most good.	Но сейчас он опять подумывал вернуться в эти рестораны, бары, роскошные отели и прочие злачные места, где толкутся богатые люди, на которых у него только и оставалась надежда.
He was going to brace up, stay sober, get a little money from somewhere-from Rosalie, maybe-and with it make such a sartorial and financial display as would cause him to be looked upon again as a possibility in the social sense.	Он возьмет себя в руки на этот раз, бросит пить; раздобудет немножко денег, может быть даже у Розали, приведет себя в надлежащий вид - и, конечно, ему подвернется случай проявить себя на светском поприще.
And then . . . well, watch him this time!	И вот тогда... тогда пусть посмотрят!
Chapter 10	10
In New York at this time was Aileen racking her wearied and disillusioned wits as to how to make a life for herself.	Эйлин томилась в Нью-йорке и тщетно ломала себе голову, стараясь придумать, как бы устроить свою жизнь так, чтобы не пропадать от скуки.
Although by now the Cowperwood mansion, as it was called, was one of the most ornate and beautiful houses in New York, still, for Aileen, it was but a hollow shell, an emotional as well as a social grave.	Хотя особняк Каупервуда - дворец, как его теперь называли, - был одним из самых красивых и роскошных домов во всем Нью-Йорке, для Эйлин он был все равно что пустая скорлупа, вернее могила - могила ее любви и ее светских успехов.
As she saw it now, she had greatly wronged Cowperwood's first wife and their children.	Теперь-то она хорошо понимала, сколько зла причинила она первой жене Каупервуда и его детям.
She did not know then what his wife would have to suffer.	В то время она, конечно, не представляла себе, каково приходилось бедной миссис Каупервуд.
But she knew all its bitterness now.	А вот теперь ей пришлось и самой этого отведать.
In spite of her sacrificial love, having given up home, friends, society, reputation, for Cowperwood, she was now in the depths of despair.	Несмотря на то, что она пожертвовала ради Каупервуда и своими родными, и друзьями, и положением в обществе, и репутацией, - жизнь ее с ним разбита, и ничем этого не поправишь.
Other women, ruthless, cruel, had attached themselves to him, not for love, but for his wealth and fame.	Другие женщины, жестокие, безжалостные, отняли у нее Фрэнка и держатся за него не потому, что они его любят, а просто из-за его богатства, из-за его славы.
He took them because of their youth and charm-which were in no way superior to her own of but a few years before.	А его, конечно, прельщает их молодость, красота, хотя всего каких-нибудь два-три года тому назад разве они могли бы сравниться с ней, с Эйлин!
But she would never let him go!	Но все равно - она не отпустит его!
Never!	Никогда!
Never should one of these women call herself Mrs. Frank Algernon Cowperwood!	Ни одна из этих женщин не будет называться миссис Фрэнк Алджернон Каупервуд!
She had sealed that tie with a true love and a true marriage, and never should that be taken from her!	Она связана с ним нерасторжимыми узами любви, брака - и этого у нее никто никогда не отнимет.
He would not dare assail her in any open or legal way.	Он никогда не осмелится открыто порвать с ней или возбудить дело о разводе.

The world, as well as she herself, knew too much, or she would see that it did, if ever he sought to displace her.	Слишком много она о нем знает, да и другие тоже, и уж во всяком случае она позаботится, чтобы все узнали, если только он когда-нибудь сделает попытку разойтись с ней.
She had never forgotten his open declaration of love for the young and beautiful Berenice Fleming.	Она не забыла, как он тогда откровенно заявил ей, что любит эту хорошенькую девчонку Беренис Флеминг.
Where was she now?	Где-то она теперь, интересно?
Possibly with him.	Может быть, с ним!
But she could never have him legally.	Но она никогда не будет его женой.
Never!	Никогда!
And yet, how lonely she was!	Но какое ужасное одиночество!
This great house, these rooms with their floors of marble, their carved doors and ceilings, their painted and decorated walls!	Этот роскошный дом, эти громадные комнаты с мраморными полами, лепные потолки, увешанные картинами стены, двери, украшенные резьбой!
The servants, who might be spies, for all she knew!	И эти слуги, - как знать, может быть, они только для того и наняты, чтобы шпионить за ней.
And so little to do, so few people to see, so few who wanted to see her!	И так день за днем, не знаешь, как убить время, не к кому пойти и к себе некого позвать.
The occupants of those great houses that lined the Avenue not deigning to notice either herself or Cowperwood, for all of their wealth!	Обитатели всех этих пышных особняков, красующихся по соседству, не изволят даже и замечать ни ее, ни Каупервуда, невзирая на все их богатство!
There were a few seeking admirers whom she tolerated, and one or two relatives, among them her two brothers, who lived in Philadelphia.	Около нее вертелось несколько поклонников, которых она еле-еле терпела, да изредка появлялся кто-нибудь из родственников, в том числе два ее брата, жившие в Филадельфии.
They were wealthy and socially significant themselves, but because they were religious and conservative and their wives and children did not approve of her, she saw little of them.	Это были люди старинного склада, очень религиозные; оба они были хорошо обеспечены и занимали видное общественное положение; их жены и дети не одобряли поведения Эйлин, поэтому и братья редко навещали ее.
They came occasionally for lunch or dinner, or to stay the night when they were in New York, but always without their families.	Обычно они приезжали к обеду или к завтраку и даже случалось иной раз оставались переночевать, когда дела задерживали их в Нью-Йорке, но никогда никто из домашних не бывал с ними.
And it would be a long time before she would see them again.	А затем они снова исчезали надолго.
She knew how it was, and they did, too.	Эйлин отлично понимала, как они к ней относятся, и они также хорошо знали, что ей это известно.
But as for life other than this, there was no one who meant anything to her.	Никаких сколько-нибудь интересных знакомых у нее не было.

Actors and society wastrels, who occasionally sought her company, mainly to borrow money, yet really interested only in their younger friends.	От времени до времени собиралась какая-нибудь шумная компания - актеры и с ними какие-то распущенные молодые люди; они приходили, конечно, главным образом для того, чтобы покутить на ее счет, а ухаживать предпочитали за молоденькими девчонками.
How could she, after Cowperwood, imagine herself the beloved of one of these petty pleasure-seekers.	Да разве могла бы она после Каупервуда влюбиться в кого-нибудь из этих ничтожеств, жалких искателей приключений?
Desire, yes!	Поддаться минутному влечению - да.
But only after dreary and lagging hours of loneliness and torturing thoughts, turning to anyone, so long as there was physical attraction, a patter of words, and liquor!	После долгих часов одиночества и мучительных мыслей, стоит ей выпить несколько бокалов вина, она способна броситься в объятья кому угодно, лишь бы забыться, чувствуя себя желанной, слушая нежную любовную болтовню.
Oh, life, loneliness, age, its futility, and the flight of all that had been worth while!	Ах, это одиночество! Старость! Пустая жизнь, из которой безвозвратно ушло все, что когда-то ее наполняло и красило!
What a mockery, this great house, with its galleries of paintings and sculpture and tapestries!	Какая насмешка - этот великолепный дворец, со всеми этими картинными галереями, скульптурами, гобеленами.
For Cowperwood, her husband, so rarely came.	А Каупервуд, ее муж, так редко заглядывает теперь.
And when he did come, always so cautious, though pretending affection before the servants.	А когда он здесь, как он осторожен и холоден, хотя и разыгрывает перед слугами заботливого супруга.
And they naturally subservient to him as her superior, as in truth he was because of his power to dispose of everything that was here maintained by him.	А они пресмыкаются перед ним, потому что ведь он здесь хозяин, он распоряжается всем и все подчиняются ему.
And if she chose to scoff or rebel, how suave and winsome he could be, taking her hand or touching her arm gently, and saying:	Когда же она, не выдержав, пыталась высказать ему свое негодование, он сразу становился таким предупредительным, вкрадчивым, так ласково гладил ее по руке и говорил:
"But, Aileen, you must remember! You are and always will be Mrs. Frank Cowperwood, and as such you must do your part!"	"Послушай, Эйлин! Ты не должна забывать: ты всегда была и будешь миссис Фрэнк Каупервуд. А следовательно, ты должна помнить наш уговор".
And if for the moment she raged or wept, eyes filling and lips trembling, or hurried from his presence in a storm of emotion, he would follow her, and after a long argument or subtle appeal bring her to his point of view.	И если она в негодовании начинала кричать или выбегала из комнаты, вся в слезах, с трясущимися губами, он шел следом за ней и уговаривал так мягко и убедительно, что она в конце концов соглашалась на все.
Or failing that, he might send her flowers or suggest that after dinner they go together to the opera-a concession which almost invariably betrayed her vain and weak soul.	А когда ему этого не удавалось добиться, он присылал ей цветы, предлагал ей пойти с ним вечером в оперу - и против этого она никак не могла устоять, а он пользовался ее слабостью и тщеславием.

For to appear with him in public: did not that, in part at least, prove that she was still his wife, the ch?telaine of his home?	Потому что появляться с ним на людях - это все-таки означало, что она, как-никак, его жена, хозяйка его дома.
Chapter 11	11
De Sota Sippens, departing for London with such assistants as he needed, took a house in Knightsbridge when he arrived there, and proceeded to gather all the data he felt Cowperwood would require.	Де Сото Сиппенс отправился в Лондон, прихватив с собой нескольких расторопных помощников. Он снял дом в Найтсбридже и, оглядевшись, начал осторожно собирать разные сведения и данные, которые, по его мнению, могли пригодиться для Каупервуда.
One of the things that struck him at once was the fact that in connection with two oldest undergrounds-the Metropolitan Railway and the District Railway, or Inner Circle, as it was called-there was a downtown loop, similar to that which had made the Cowperwood system of Chicago so useful to himself and so irritating and expensive to his rivals.	Он сразу же сделал одно весьма ценное открытие, касающееся двух старых подземных лондонских линий - Метрополитен и Районной: эти линии образовывали собою большую петлю -обстоятельство, которым так выгодно для себя воспользовался Каупервуд при постройке городской уличной сети в Чикаго и которое нанесло такой ущерб его конкурентам и заставило их ополчиться против него.
These two London lines, the first of the world's undergrounds, both badly built and operated by steam, actually enclosed and reached all of the principal downtown points, and so served as a key to the entire underground situation.	Эти лондонские линии первой подземной железной дороги в мире, очень скверно оборудованные и до сих пор пользующиеся паровой тягой, фактически охватывали и включали в свою сеть все главные деловые центры. Таким образом, они представляли собой ключ ко всей сети подземных железных дорог в Лондоне.
Paralleling each other at a distance of about a mile, and joining at the ends in order to afford mutual running rights, they covered everything from Kensington and the Paddington Station on the west to Aldgate in the Bank of England district on the east.	Они шли параллельно друг другу примерно на расстоянии мили, смыкаясь концами, чтобы поезда той и другой линии могли совершать сквозные рейсы, и обслуживали весь район, начиная с Кэнсингтона и Пэдингтонского вокзала на западе, вплоть до Олдгэйта близ Английского банка на востоке.
In fact, everything of any importance-the main streets, the theater district, the financial district, the shopping district, the great hotels, the railway stations, the houses of Parliament-was in this area.	Таким образом, все главные улицы, деловой центр, кварталы, где находились магазины, театры, самые крупные и роскошные отели, вокзалы и здания парламента - все было охвачено этими линиями.
Sippens was quick to learn that these lines, due to their poor equipment and management, were paying little more than their expenses. But they could be made profitable, for there was as yet, apart from buses, no other such convenient route to these districts.	Сиппенс очень быстро выяснил, что эти линии при существующем ныне скверном оборудовании и неумелой эксплуатации едва окупают расходы на их содержание, но что их безусловно можно сделать гораздо более доходными, ибо, если не считать омнибусов, никакого иного удобного сообщения между всеми этими районами не было.

Moreover, there was not only considerable public dissatisfaction with the old-fashioned steam service on these lines, but a distinct desire on the part of a younger financial element now entering the underground field to see them electrified and brought up to date.	Устаревшая система паровой тяги на подземных железных дорогах вызывала все больше и больше неудовольствия у публики; мало того, в среде молодых финансистов, интересующихся строительством подземки, явно наблюдалось стремление переоборудовать линии, пустить электрические поезда, словом, поставить дело на современную ногу.
Among this element, and one of the principal minority shareholders in the District Railway, was Lord Stane, of whom Cowperwood had spoken. He was also one of the most prominent figures in the London social world.	Одним из наиболее влиятельных лиц в этом небольшом меньшинстве был некий лорд Стэйн, крупный акционер Районной подземной дороги и весьма видная фигура в высшем лондонском свете. Сиппенс слышал о нем еще от Каупервуда.
This picture of the situation, written at great length by Sippens, was sufficient to stir Cowperwood.	Получив от Сиппенса длинное письмо с подробным изложением всех интересующих его обстоятельств и ясно представив себе положение вещей, Каупервуд воодушевился.
The central loop idea, if seized upon now, and bolstered with franchises or acts for extensions into the outlying areas, would give him exactly the type of control which he needed to make him the head and center of any future development.	Эта возможность использовать центральную петлю, если взяться за дело сейчас же и получить концессию или акты на постройку веток, даст ему как раз то, о чем он мечтал, - сосредоточит в его руках управление сетью и тем самым обеспечит ему руководство всей будущей системой подземных дорог.
And yet, unless he chose to dig into his own pockets, where was he to get the cash for all this?	Однако, если не вывернуть собственные карманы, откуда он достанет такую сумму наличными?
Probably a $100,000,000 eventually!	Ведь в это дело надо вогнать не меньше ста миллионов долларов.
He was at the moment dubious of inspiring a financial following which would furnish the capital, particularly since no one of the present London tubes appeared to be more than paying expenses.	Вряд ли он может сейчас кого-нибудь увлечь своей идеей и получить таким образом финансовую поддержку, тем более что ныне действующие лондонские линии едва окупают себя.
Certainly, this venture was a daring thing to consider at this time, and would have to be preceded and accompanied by an extremely subtle barrage of propaganda which would paint him in the best possible light.	Отважиться на такое предприятие в настоящий момент, конечно, дело крайне рискованное. Тут надо все предусмотреть и прежде всего пустить в ход очень умелую, ловко состряпанную и широко поставленную рекламу, которая представила бы его в самом выгодном свете.
He thought over all of the important American financial leaders, and their institution and banks, principally in the east, to whom, by reason of past dealings, he could now appeal.	Каупервуд мысленно перебирал в памяти всех крупных американских капиталистов, все их учреждения и банки - в особенности на Востоке, -где он, опираясь на свои прежние сделки, мог бы пощупать почву.
It should be made plain that he desired the credit rather than any exorbitant financial profit.	Им надо внушить, что он на этом деле стремится получить отнюдь не какие-то чрезмерные прибыли, а доверие и признание.

For Berenice was right: this last and greatest of his financial adventures, if it came to pass, should be on a higher level than any of his previous enterprises, and so atone for all sins coupled with his customary jugglery.	Потому что Беренис, конечно, права: это последнее и самое крупное из всех его финансовых предприятий, - если, разумеется, из этого что-нибудь выйдет! - несомненно должно носить более благопристойный характер, чем все его прежние авантюры, оно должно помочь ему загладить все его старые грехи и мошенничества.
In his heart, of course, he was by no means prepared to give over entirely his old tricks in connection with organizing and managing a traction development.	В глубине души он, признаться, не собирался совсем отказываться от тех трюков, к которым он прибегал при организации и захвате городской железнодорожной сети.
Rather, since his schemes were not as well-known in England as in his own country, he was more than ever bent upon organizing a company for this and a company for that, one for each branch or existing system that was to be added or done over, the watered stocks of which would be sold to a gullible public.	А так как его приемы были, конечно, не так широко известны в Англии, как у него на родине, он более чем когда-либо рассчитывал на возможность учредить несколько акционерных компаний - для каждого отдельного участка, для каждой ветки вновь проектируемой или требующей переоборудования подземной сети; доверчивая публика все равно бросится покупать эти "разводненные" акции.
That was the way of such things.	Так только и можно делать дела!
The public could always be hoodwinked into buying anything that was made to look sufficiently promising.	Публике всегда можно всучить что угодно, если только внушить ей, что дело сулит верный и постоянный доход.
It depended on the strength, respectability and stability that might be given to it by the proper associations.	Все, конечно, зависит от репутации, солидности и рентабельности предприятия, - качества, которые достигаются при помощи надлежащих связей.
Having decided all this in his own mind, he at once cabled Sippens his thanks and instructions to remain in London pending further word.	Решив теперь же предпринять кой-какие шаги, Каупервуд послал телеграмму Сиппенсу с изъявлением благодарности и приказом оставаться в Лондоне впредь до дальнейших его распоряжений.
In the meantime, Berenice's mother had arrived in Chicago and established a temporary m?nage, and both Berenice and Cowperwood, in their different ways, made clear to her what had happened and how from now on they were all to be joined in this new and possibly troublesome relationship.	Между тем к Беренис приехала мать, и они временно обосновались в Чикаго по-семейному. Беренис и Каупервуд, каждый по-своему, посвятили ее в последнее знаменательное событие, которое должно было сблизить всех троих и произвести переворот в их жизни.
Although at first, and in the presence of Berenice, Mrs. Carter did indulge in some tears-based principally on self-criticism of her past, which, as she truly enough insisted, was the real cause of her daughter's present course-nevertheless she was by no means so reduced as her quite unstable conscience at times made her believe.	Хотя миссис Картер, разумеется, и всплакнула немножко после объяснения с Беренис, сокрушаясь, как всегда, о своем прошлом, которое, как она не без основания полагала, было главной причиной, толкнувшей ее дочь на такой рискованный шаг, - однако она была вовсе не так уж убита этим, как ей казалось в минуты угрызений совести.

For, after all, she reflected, Cowperwood was a great man, and, as he himself now stated to her, Berenice would not only inherit a goodly portion of his estate, but if Aileen died, or granted him a divorce, he would most certainly marry her.	Ведь Каупервуд все-таки видный, влиятельный человек, а кроме того, он сам сказал ей, что Беренис не только получит по завещанию значительную часть его капитала, но, если Эйлин умрет или если она когда-нибудь согласится дать ему развод, он безусловно женится на Беренис.
For the present, he, of course, was to continue as before: as Mrs. Carter's friend and the guardian of her daughter.	А пока пусть все остается по-прежнему: он друг миссис Картер и опекун ее дочери.
Whatever happened, and whatever the rumours from time to time, this explanation was to be maintained.	И что бы там ни случилось, какие бы сплетни ни возникали на их счет, это всегда будет их единственным оправданием.
And to that end, their public contacts were to be as few and as conventional as possible.	Конечно, не следует слишком часто появляться вместе на людях и вообще надо стараться держать себя так, чтобы не вызывать никаких подозрений.
What he and Berenice might privately devise for themselves was their own affair, but they would never travel on the same boat or train, nor stop at the same hotel anywhere.	Что бы они с Беренис ни задумали, это будет их частным делом, но они никогда не будут путешествовать в одном поезде или на одном пароходе, ни останавливаться в одном отеле.
As to London, Cowperwood fancied there might be considerable social life for all of them there, particularly since, if all went well, he expected to ally himself with the higher financial circles and possibly to use his connection with Berenice and her mother as a means of inducing a meeting of forces and friends most favorable to him at their home, since he was looking to Mrs. Carter to maintain such an establishment as would seem natural and proper for a widow and her daughter who were wealthy and of good repute.	В Лондоне все, конечно, будет значительно проще; а если к тому же все сложится хорошо и удастся связаться кой с кем из высоких финансовых кругов, тогда можно будет с помощью Беренис и ее матери принимать этих финансовых магнатов и расположенных к нему дельцов у себя дома, ибо Каупервуд считал, что миссис Картер сумеет создать такую домашнюю обстановку, которая будет вполне соответствовать положению почтенной богатой вдовы путешествующей со своей дочерью.
Berenice, of course, since originally this was her idea, was enthusiastic.	Беренис - а ведь она, в сущности, и придумала все - очень увлеклась этой затеей.
And Mrs. Carter, as she listened to Cowperwood, regardless of her conception of him as ruthless and almost cruelly uncompromising where his personal comforts were concerned, was almost persuaded that all was for the best.	И даже миссис Картер, забыв о том, что Каупервуд только что казался ей безжалостным эгоистом, который никогда не поступится ничем и думает только о своих личных удобствах, слушая его, почти готова была поверить, что все устраивается как нельзя лучше.
Berenice had presented her own case in the most practical manner:	Беренис очень деловито сообщила ей о своих новых взаимоотношениях с Каупервудом.
"I really care for Frank, Mother," she had said to her, "and I want to be with him as much as possible.	- Я очень люблю Фрэнка, мама, - сказала она. - И я хочу жить с ним, насколько это, конечно, возможно.
He never tried to force me, you know; it was I who went to him, and it was I who suggested this.	Он никогда не пытался склонить меня к этому -ты знаешь. Я пришла к нему сама, и сама предложила.
You know, it hasn't seemed right to me for a long time, ever since I knew that the money we have been living on wasn't yours but his, to take all and give nothing.	Мне, видишь ли, уже давно казалось, что это как-то нечестно - с тех самых пор, как ты мне призналась, что мы живем на его деньги. Ну, как же так - все брать и ничего не давать взамен?

And yet, I've been just as much of a coward as you have been, too selfish and thin-skinned to face life without anything, as would have been the case if he had left us."	А потом я оказалась такой же трусихой, как когда-то была ты, слишком избалованной и неприспособленной, чтобы решиться жить, не имея никаких средств к существованию, - а ведь так бы оно и было, если бы он нас оставил.
"Oh, I know you're right, Bevy," said her mother, almost pleadingly.	- Ах, я знаю, ты права, Беви! - жалобным тоном перебила ее мать.
"Please don't reproach me. I suffer so much as it is.	- Пожалуйста, не обвиняй меня, я и без того мучусь этим беспрестанно.
Please don't.	Прошу тебя, не упрекай!
It's your future that I've always been thinking of."	Ведь я всегда думала только об одном - о твоем будущем.
"Please, Mother, please," begged Berenice, softening toward her, for, after all, she loved her mother, foolish and errant as she had been.	-Ну, полно, мама. Успокойся! - смягчившись, утешала ее Беренис, которая все-таки любила свою мать и прощала ей все ее заблуждения и безрассудства.
True, in her school days she had been inclined to belittle her mother's taste, knowledge, and judgment. But now that she knew all, she had come to look on her mother in a different light, if by no means exempting her wholly, still forgiving and sympathizing with her in her present state.	Правда, когда Беренис была еще девчонкой, школьницей, она несколько свысока относилась к своей матери, к ее рассуждениям и вкусам; но, узнав все, она стала смотреть на нее совсем другими глазами; не то чтобы она совсем оправдывала мать, нет, но она прощала и жалела ее.
She made no more belittling or condescending remarks, but on the contrary gave her only kindness and understanding, as if she were trying to make up to her for the human ills that had befallen her.	Теперь она уже не разговаривала с ней пренебрежительно-снисходительным тоном, а, наоборот, старалась быть ласковой, внимательной, словно желая утешить ее, заставить забыть все обиды, которые выпали на ее долю.
And so now she added, softly and soothingly:	Поэтому и сейчас, стараясь успокоить мать, Беренис говорила с ней ласково и мягко.
"You remember, Mother, I found out quickly enough, when I tried for myself to see what I could do, that I hadn't been brought up in a way that prepared me for any of the conditions I would have to face.	- Ты вспомни, мама, - продолжала она, - ведь я все-таки пыталась пробиться собственными силами и очень быстро поняла, что я просто не гожусь для этого, что мне не преодолеть тех препятствий, с которыми я неизбежно должна столкнуться.
I had been guarded and petted too much.	Меня чересчур холили, берегли.
And I'm not blaming you, or Frank, either.	И я в этом не виню ни тебя, ни Фрэнка.
But there's no future for me in a social way, not in this country.	Но какая у меня может быть будущность, особенно здесь, в нашей стране?
The best I can do, I'm sure, is to join my life with Frank's, for he's the one person who can really help me."	Поэтому я и решилась, и, по-моему, это лучшее, что я могла сделать, - соединить свою жизнь с жизнью Фрэнка, потому что это единственный человек, который может мне помочь по-настоящему.
Mrs. Carter nodded in agreement and smiled wistfully.	Миссис Картер, соглашаясь, кивала головой и смотрела на Беренис с грустной улыбкой.

She knew that she must do whatever Berenice wished.	Она знала, что ей ничего другого не остается, как подчиняться всему, что ни вздумает Беренис.
She had no life of her own, no way of living outside of dependence on Cowperwood and her daughter.	У нее нет собственной жизни, нет и не может быть никаких средств к существованию - она целиком зависит от своей дочери и Каупервуда.
Chapter 12	12
And it was following this general understanding that Cowperwood, Berenice, and her mother left for New York, the women going first and Cowperwood following later.	Спустя некоторое время после того как все было переговорено и достигнуто полное взаимопонимание и согласие, Каупервуд и Беренис с матерью отправились в Нью-Йорк. Дамы поехали вперед, а следом за ними дня через два выехал и Каупервуд.
His purpose was to investigate the American investment situation and also to find some international brokerage house through which he might have the original proposition in regard to the Charing Cross line redirected to him for his consideration; that is, without his appearing to be interested.	В Нью-Йорке он намеревался пощупать почву и выяснить, кто среди американских предпринимателей мог бы заинтересоваться крупным капиталовложением, а кроме того, предполагал связаться с какой-нибудь международной маклерской фирмой, которая позаботилась бы о том, чтобы эти лондонские дельцы с их предложением насчет линии Чэринг-Кросс снова обратились к нему; для него важно было, чтобы никто не был осведомлен, что он интересуется этим.
Of course, there were his own New York and London brokers, Jarkins, Kloorfain & Randolph, but in such a portentous business as this he did not wholly trust them.	Конечно, у него были и свои нью-йоркские и лондонские маклеры и комиссионеры: Джеркинс, Клурфейн и Рэндолф, но в таком важном и многообещающем деле он не мог на них вполне положиться.
Jarkins, the principal figure in the American branch of the concern, though cunning and in some ways useful, was still too self-interested and also at times talked too much.	Джеркинс, главная фигура в американском отделении фирмы, хоть и очень ловкий и весьма полезный субъект, слишком уж заботился о собственных интересах, а кроме того, не всегда умел держать язык за зубами.
Yet to go to a strange brokerage firm would be no better.	Однако обращаться в незнакомую маклерскую контору тоже было небезопасно.
It might even be worse.	Могло, пожалуй, выйти еще хуже.
He finally decided to have someone whom he could trust suggest to Jarkins that it might be wise for Greaves and Henshaw to approach him again.	В конце концов он решил, что самое разумное -подослать какого-нибудь верного человека к Джеркинсу и намекнуть ему, что недурно было бы, если бы Гривс и Хэншоу попытались еще раз обратиться к Каупервуду.

In this connection, he recalled that one of the letters of introduction presented to him by Greaves and Henshaw on their first call was from a certain Raphael Cole, a retired New York banker of considerable wealth, who some years before had tried to interest him in New York transit. Though Cowperwood had been too engrossed at the time with his Chicago affairs to consider Cole's proposition, the conversation had resulted in a friendship, and later Cole had invested in some of Cowperwood's Chicago properties.	И тут он вспомнил, что среди рекомендательных писем, которые Гривс и Хэншоу вручили ему при первом свидании, было письмо от некоего Рафаэля Коула, когда-то довольно крупного нью-йоркского банкира, который теперь отошел от дел. Несколько лет тому назад Коул пытался заинтересовать его нью-йоркским транспортом, но Каупервуд в то время был так поглощен своими делами, что не имел возможности подумать об этом предложении. Тем не менее у него сохранились дружеские отношения с Коулом, и тот впоследствии вошел пайщиком в кое-какие из его чикагских предприятий.
His present idea in regard to Cole was not only to prime him for a possible investment in this London venture but to get him to suggest, through Jarkins, that Greaves and Henshaw approach him again.	Хорошо бы привлечь Коула с его капиталом к этому лондонскому предприятию, да, пожалуй, через него можно будет подтолкнуть и Джеркинса и заставить тем самым Гривса и Хэншоу повторить свое предложение.
He decided to invite Cole to dinner at his Fifth Avenue home, with Aileen as hostess.	Он решил пригласить Коула пообедать к себе на Пятую авеню, кстати и Эйлин представится случай выступить в роли хозяйки.
Thus he would begin the placation of Aileen and at the same time give Cole the impression that he was a contented husband, for Cole led a more or less conventional life.	Таким образом, он и Эйлин доставит удовольствие и на Коула произведет впечатление примерного супруга. - Коул человек респектабельный, строгих правил.
And this London plan would certainly require some such conventional background in order to forestall public criticism.	Ведь для того чтобы преуспеть в этой лондонской затее, нужно непременно заранее создать такой респектабельный фон, чтобы предупредить всяческие нападки.
In fact, Berenice had said to him, just before leaving for New York:	Вот и Беренис тоже перед самым отъездом в Нью-Йорк сказала ему:
"Now, remember, Frank, the more attention you show Aileen publicly, the better it will be for all of us."	"Не забудь, Фрэнк, чем больше ты будешь проявлять внимания и предупредительности к Эйлин на людях, тем лучше будет для всех нас!.."
And with that she had given him a still, blue look, which in force and suggestiveness seemed to embody all the subtlety of the ages.	И она так посмотрела на него своими невозмутимыми синими глазами, что ему показалось, словно в этом взоре скрывается вся извечная женская мудрость.
And in consequence, en route to New York, thinking over the wisdom of Berenice's words, he wired Aileen of his coming.	Поэтому по дороге в Нью-Йорк Каупервуд, помня наставления Беренис, послал Эйлин телеграмму, извещая ее о приезде.
And, incidentally, too, he now planned to get in touch with a certain Edward Bingham, a bond salesman of the social type who came to see him quite frequently, and who would probably be able to supply information in regard to this man Tollifer.	И тут же в связи с Эйлин он вспомнило некоем Эдварде Бингхэме, агенте по распространению акций, который когда-то часто к нему наведывался, - у него обширный круг знакомых, и, наверно, через него можно будет раздобыть кой-какие сведения об этом субъекте Толлифере.

And it was with this full program that he telephoned Berenice at the Park Avenue home which he had recently given her.	Таким образом, составив себе дорогой полную программу действий и приехав в Нью-Йорк, Каупервуд прежде всего позвонил Беренис, на Парк авеню, в тот самый особняк, который он когда-то подарил для нее ее матери.
After arranging for a meeting with her later in the day, he telephoned Cole. He also learned, after calling his office in the Netherlands Hotel, that among other messages there happened to be one from Bingham asking when it would be agreeable for Cowperwood to see him.	Условившись, что он приедет попозже, он позвонил Коулу, а затем к себе в контору, в отель "Нэзерлэндс", где, справившись о разных делах, узнал между прочим, что Бингхэм уже интересовался, когда ему можно будет повидать Каупервуда.
Finally, he proceeded to his home, a man very different in mood from the one Aileen had seen some months before.	Вслед за этим он отправился к себе домой в весьма приподнятом настроении. Теперь это был совсем не тот человек, которого видела Эйлин несколько месяцев тому назад.
In fact, seeing him enter her bedroom this morning, she sensed at once that something agreeable was afoot, since his look and his stride so indicated.	Когда он вошел к ней в спальню, она сразу по его походке, по его глазам почувствовала, что он чем-то очень доволен и готовит ей приятный сюрприз.
"Well, how are you, my dear," he began at once, in the genial manner he had not seen fit to display before her for a long time.	- Ну, как ты тут поживаешь, моя дорогая? -приветствовал он ее таким дружелюбным тоном, какого она уж давно от него не слышала.
"I suppose you got my telegram."	- Надеюсь, ты получила мою телеграмму?
"Yes," returned Aileen, calmly and a little dubiously.	-Да... - спокойно, но в то же время несколько насторожившись, отвечала Эйлин.
At the same time, she watched him interestedly, since in her feeling for him there was affection as well as resentment.	И тут же украдкой поглядела на него с любопытством, ибо в ее чувстве к Каупервуду было столько же любви, сколько и ненависти.
"Ah, reading a detective story!" he said, observing the book on her bedside table and at the same time contrasting in his mind her mental resources with those of Berenice.	- А! Детективные романы почитываешь! -шутливо заметил он, заглядывая в книжку на столике у ее кровати и мысленно сравнивая ее ограниченные интересы с кругозором Беренис.
"Yes," she replied, crossly.	-Да! - с раздражением отрезала Эйлин.
"What would you have me read-the Bible, or one of your monthly balance sheets, or your art catalogues?"	- А по-твоему, мне что читать? Библию? Или, может, твои балансовые отчеты? Или каталоги музейные?
She was sad and hurt because of the fact that throughout his Chicago troubles he had neglected to write to her.	Она была возмущена и оскорблена до глубины души: за все время своих чикагских передряг он не удосужился написать ей ни слова.
"The truth is, my dear," he went on, placatingly and graciously, "I've been intending to write you, but I've been rushed to death.	- Сказать тебе по правде, дорогая, - продолжал он все так же мягко и невозмутимо, - я столько раз собирался написать тебе, но просто руки не поднимались, до такой степени я был всем этим замучен.
I really have.	Я правду тебе говорю.
Besides, I knew you were probably reading the papers.	А потом я думал, ты ведь читаешь газеты.

It's been in all of them.	Ну а там все это со всеми подробностями было расписано.
But I did get your wire, and it was nice of you, very!	Да! Я получил твою телеграмму. И очень был тронут. Чрезвычайно.
I thought I answered it.	Мне казалось, что я ответил.
I should have, I know."	Я хорошо помню, что собирался ответить.
He referred to an encouraging telegram Aileen had sent him just after his much publicized defeat in the Chicago City Council.	Он говорил о сочувственной и ободряющей телеграмме Эйлин, телеграмме, которую она послала ему на другой день после его скандального провала с концессией.
"Oh, all right!" snapped Aileen, who at eleven o'clock in the morning was still idling over her dressing. "I'll assume that you did. What else?"	- Очень хорошо, - сухо перебила Эйлин. -Допустим, ты собирался, ну что еще ты можешь сказать? - Было одиннадцать утра, а она только принималась за свой туалет.
He noticed her snowy, flouncy, white dressing gown, the kind she always favored, since it tended to show off her red hair, which at one time he had so greatly admired.	Он обратил внимание на ее белоснежный кружевной капот - это был ее излюбленный цвет, он так хорошо оттенял ее пышные рыжие волосы, которыми Каупервуд когда-то восхищался.
He also noticed that her face was heavily powdered.	Он заметил, что она густо напудрена.
The necessity for it weighed on his mind, as it was probably weighing on hers.	И с грустью подумал, что ей без этого теперь уж нельзя обойтись и что ей, наверно, это еще более грустно.
Time! Time! Time!	Время! время!
Always the erosive process at work!	Это его безостановочная разрушительная работа.
She was getting older, older, older.	Она стареет, стареет, стареет!
And she could do nothing except bleed at the heart, for well she knew how much he disliked signs of age in a woman, although he never mentioned it and appeared even to ignore it.	И она ничего не может сделать, только огорчаться, потому что она прекрасно знает, как он ненавидит эти страшные признаки старости у женщин, хотя он никогда не говорил ей об этом и даже делал вид, что не замечает их.
He felt not a little sorry for her, and therefore inclined to be amiable.	Ему было ужасно жаль ее, и он старался говорить с ней поласковей.
In fact, looking at her and thinking of Berenice's broad-minded view in regard to her, he saw no reason why this seeming reconciliation between them should not be stretched to include a trip abroad for Aileen.	Глядя на нее, он думал, что ведь Беренис, в сущности, относится к ней без всяких предрассудков, так почему бы ему не поддержать видимость примирения с Эйлин и не повезти ее за границу.
It need not necessarily be in his immediate company, but rather around the same time, in order to give the impression that all was well in regard to his married life.	Конечно, не обязательно, чтобы она ехала с ним, но примерно в это же время, так, чтобы создалось впечатление, что его супружеская жизнь течет вполне благополучно.
She might even go on the same boat, if it could be arranged for this Tollifer, or someone else, to take her off his hands.	Ну, пусть даже она и поедет с ним, на одном пароходе, - может быть, к тому времени удастся заполучить этого Толлифера или еще кого-нибудь и в какой-то мере сбыть ее с рук.

For it would be well that the person chosen to interest himself in her should pursue her abroad as well as here, since she must be kept out of the path of Berenice and himself.	И, пожалуй, было бы даже желательно, чтобы этот человек, который возьмется развлекать ее, был бы при ней не только здесь, но и последовал за ней за границу, чтобы она там не мешала ему с Беренис.
"Doing anything tonight?" he asked, ingratiatingly.	- А что ты сегодня думаешь делать вечером? -любезно осведомился он.
"No, nothing special," she replied, coldly, since his look, friendly as it was, seemed to imply that he wanted something of her, though what it was she could not guess.	- Ничего особенного, - холодно ответила она, чувствуя по его вкрадчивому тону, что он чего-то от нее домогается, но чего именно, она не могла догадаться.
"Are you expecting to stay here for a while?"	- А ты что, думаешь здесь пожить некоторое время?
"Yes, for some little time.	- Да, поживу немножко.
At least, I shall be in and out of here.	Во всяком случае буду наезжать.
I have some plans which may take me abroad for a few weeks, and I want to talk to you about that."	У меня тут кое-какие планы. Может быть, мне придется съездить за границу ненадолго; я вот и хотел с тобой об этом поговорить.
He paused here, a little uncertain as to how to proceed.	Он замолчал, не зная, как продолжать этот разговор.
It was all very difficult, very complicated.	Все это было так сложно и трудно.
"And I'd like you to do a little entertaining for me while I'm here.	- И потом, мне, может быть, придется кой-кого пригласить к себе, пока я здесь, и я бы хотел, чтобы ты мне помогла принять гостей.
Do you mind?"	Ты ничего не имеешь против?
"No," she said, briefly, sensing his aloofness.	- Нет, - коротко отвечала она, чувствуя, что все это не имеет никакого отношения к ней лично.
She felt that his thoughts were not with her, even now after their long separation.	Мысли его где-то далеко, он вовсе не думает о ней, - даже и сейчас, после того как они столько времени не виделись.
All at once she was too tired and too discouraged to argue with him.	И вдруг ее охватила страшная, усталость, - что толку говорить с ним, упрекать его.
"You wouldn't care to go to the opera tonight, would you?" he then asked her.	- Может быть, мы бы пошли сегодня вечером в оперу? - спросил он.
"Why, yes, if you really want to go." After all, it was a comfort to have him, even for a little while.	- Ну что ж. Если ты хочешь... - Как бы то ни было, а все-таки это утешение, что вот он, хоть и ненадолго, здесь, с нею.
"Certainly, I do," he replied, "and I want you to go with me.	- Конечно, хочу... И именно с тобой! - отвечал он.
After all, you're my wife, and mistress here, and regardless of how you feel about me, it's necessary for us to keep up a favorable public appearance.	- В конце концов, ведь ты моя жена. И ты здесь хозяйка. И как бы ты ко мне ни относилась, мы все-таки должны держать себя так, чтобы люди думали, что у нас все благополучно.
It can't do either of us any harm, and it may help us both.	Повредить это никому из нас не повредит. А помочь может обоим.

The fact is, Aileen," he continued, confidentially, "now that I've had all this trouble in Chicago, I find it necessary to do one of two things: either drop all business activities in this country and retire-and I don't feel much in the mood for that-or find something different to tackle somewhere else.	Видишь ли. Эйлин, - дружески продолжал он, -после всех этих историй в Чикаго мне теперь остается одно из двух: либо я должен бросить все дела в наших краях и удалиться на покой, что мне, по правде сказать, вовсе не улыбается, либо мне надо попробовать заняться чем-то совсем в другом роде и где-нибудь подальше отсюда.
I don't want to die of dry rot, exactly," he concluded.	Мне, знаешь, что-то совсем не хочется умирать заживо.
"Oh, you! 'Dry rot'!" interpolated Aileen, looking at him amusedly.	- Это ты-то - умирать заживо? - глядя на него с изумлением, воскликнула Эйлин.
"As though dry rot would ever overtake you!	- Действительно, похоже на тебя!
More likely you would overtake dry rot and chase it out!"	По-моему, ты любого мертвеца на ноги поставишь! Вот тоже выдумал!
This caused Cowperwood to smile.	Каупервуд улыбнулся.
"At any rate," he went on, "the only two things I've heard of so far that might interest me are a proposed subway scheme in Paris-which doesn't appeal to me very much-and ..." here he paused and meditated, the while Aileen studied him, wondering if this were true . . . "or something in London; I think I'd like to look over the underground situation there."	- Ну, так или иначе, - продолжал он, - пока что я не вижу перед собой никаких возможностей. Единственное, о чем, может быть, стоило бы подумать, это предполагаемая постройка метрополитена в Париже, но это меня что-то не очень привлекает, - и затем... Тут он замолчал и задумался. А Эйлин смотрела на него не сводя глаз, стараясь по его лицу догадаться, правду он говорит или... - ...и нечто в этом же роде в Лондоне... Так вот я и думаю: хорошо бы туда поехать да посмотреть на месте, как у них там обстоит дело с подземкой.
At these words, and for some reason which she could not have explained-telepathy, psychic osmosis-Aileen brightened and seemed to envision something interesting.	Не успел он еще договорить, как Эйлин, сама не зная почему, - может быть, тут было нечто вроде внушения или гипноза, - внезапно оживилась и просияла, словно почувствовав что-то неожиданно интересное для себя.
"Really!" she said.	- Ну что ж! - сказала она.
"That sounds rather promising.	- Мне кажется, это довольно заманчивая перспектива.
But if you do go into something else, I hope you fix it this time so that there will be no possibility of trouble afterwards.	Но если ты действительно собираешься заняться новым делом, надеюсь, на этот раз ты постараешься оградить себя заранее от всяких неприятностей и скандалов.
You seem almost to create trouble wherever you go, or it creates itself for you."	А то ведь, за что бы ты ни взялся, сейчас же впутываешься в какую-нибудь ужасную историю, - то ли ты сам их заводишь, то ли они возникают сами собой.

"Well, I've been thinking," went on Cowperwood, ignoring her last comments, "that if nothing else turned up, I might try to do something in London, although I hear that the English are very unfriendly to American enterprise in any form.	- Н-да, - продолжал Каупервуд, не обращая внимания на ее последние слова, - так вот я думаю, если мне ничего более заманчивого не подвернется, я, пожалуй, попробую пощупать почву в Лондоне. Одно только неприятно: я слышал, что англичане очень недоброжелательно относятся ко всяким американским предприятиям.
If that's the case, I wouldn't have a chance to break in there, particularly after my Chicago trouble."	А если это так, то вряд ли мне удастся там зацепиться, особенно после этого дурацкого скандала в Чикаго.
"Oh, Chicago!" exclaimed Aileen, at once defensive and loyal.	-Ну! Чикаго! - пренебрежительно воскликнула Эйлин, сразу готовая встать на защиту Каупервуда.
"I wouldn't worry about Chicago.	- Стоит на это обращать внимание!
Everyone with any brains knows what a pack of jealous jackals they are!	Да всякий здравомыслящий человек прекрасно знает, что эти чикагские дельцы сущие шакалы, готовые разорвать кого угодно.
I think London would be a wonderful place for you to start in again.	По-моему, Лондон - самое подходящее место, если ты действительно думаешь взяться за что-то новое.
You certainly ought to know how to fix things so as to avoid all the franchise trouble you appear to be having in Chicago.	Только ты непременно должен обо всем договориться заранее, чтобы не было потом таких неожиданностей, как с этой концессией в Чикаго.
I've always felt, Frank," she ventured here, and this on the strength of the years she had spent with him, and without any particular hope of ingratiating herself, "you're too indifferent to the opinion of others.	Мне всегда казалось, Фрэнк, - продолжала Эйлин, решившись высказаться откровенно (не для того, чтобы подольститься к нему, а потому что ее долголетняя жизнь с ним давала ей на это право), - что ты чересчур пренебрегаешь мнением других людей.
Other people-I don't care who they are-just don't seem to exist for you.	Кто бы они ни были - неважно, - для тебя они просто не существуют!
That's why you stir up all these fights, and you always will, unless you bother to be a little more considerate of other people.	И вот отсюда-то и возникают все ссоры. И они у тебя всегда будут, если ты не пересилишь себя и не будешь повнимательнее к людям.
Of course, I don't know what you have in mind, but I'm sure that if today you wanted to start out and be the least bit nice to people, why, with your ideas and your way of getting around people when you want to, there'd be no stopping you, that's all," and with that she paused, waiting to see if he would make any comment.	Конечно, я не знаю, какие у тебя там планы, но я уверена, что если ты сейчас предпримешь какое-то новое дело и будешь хоть немного считаться с людьми, тебе с твоей изобретательностью, твоим уменьем убедить всякого, когда ты захочешь, нечего бояться никаких препятствий, ты можешь горы свернуть, вот что я тебе скажу. И она замолчала, выжидая, что он ей на это ответит.
"Thanks," he said, "you may be right, at that.	- Очень признателен тебе, - промолвил он. -Может быть, ты и права.
I don't know.	Не знаю.
At any rate, I'm thinking seriously of this London matter."	Во всяком случае я всерьез подумываю об этой лондонской подземке.

Sensing the certainty of action in some direction on his part, she went on:	Эйлин, чувствуя, что он уже несомненно что-то решил, заговорила снова:
"Of course, as for us, I know you don't care for me any more, and never will.	- Конечно, что касается наших с тобой отношений, я прекрасно вижу, что я тебе совершенно не нужна, и не буду нужна, это дело конченное.
I can see that now.	И я это отлично знаю.
But at the same time, I feel that I've been an influence in your life, and if for nothing more than that-all I went through with you in Philadelphia and Chicago-I shouldn't be kicked off like an old shoe.	Но я также хорошо знаю и чувствую, что я все-таки что-то значила в твоей жизни, и хотя бы из-за одного этого - вспомнить только, что мне пришлось перенести с тобой в Филадельфии и в Чикаго! - ты не можешь так просто выкинуть меня вон, выбросить, как какую-то ненужную рухлядь.
It isn't right.	Это было бы слишком несправедливо!
And it can't bring you any good in the long run.	И вряд ли ты от этого что-нибудь выиграл бы.
I've always felt, and still feel, that you might at least keep up a public pretense as far as I'm concerned; show me at least a little attention and not leave me to sit here alone week after week and month after month, without one word, one letter, anything ..."	Я всегда считала и считаю, что хотя бы для виду ты должен относиться ко мне прилично. Разве ты не мог бы оказывать мне хоть немножко внимания и не оставлять меня здесь в полном одиночестве? Подумать только, день за днем совершенно одна, а от тебя целые недели, месяцы ни слова, ни одного письма...
And here once more, as so many times in the past, he saw her throat tighten and her eyes mist with tears.	И тут он опять - в который раз - увидел, как глаза ее наливаются слезами и она, задыхаясь, стискивает губы, стараясь подавить рыданья.
And she turned away, as if unable to say more.	Она отвернулась, не в силах больше говорить.
At the same time, as he saw, here was exactly the compromise of which he had been thinking ever since Berenice had arrived in Chicago.	И в ту же минуту Каупервуд понял: Эйлин готова пойти на уступки, - ведь это то, о чем он мечтал с тех самых пор, как к нему пришла Беренис.
Plainly, Aileen was ready for it, though to what extent he could not guess as yet.	Да, несомненно. Эйлин сдается, но на каких условиях с ней можно будет сговориться, это он еще не совсем ясно себе представлял.
"The thing I have to do," he said, "is to find something else and find the cash for it. In the meantime, I want to keep this residence here and make it appear that everything is going on as before.	- Мне сейчас надо подыскать для себя не только новое поле деятельности, - сказал он, - но и найти для этого капитал... Поэтому я и думаю пожить здесь некоторое время, возобновить кой-какие связи; и для меня важно, чтобы люди видели, что у нас с тобой все идет мирно, как полагается.
It will make a good impression.	Это произведет хорошее впечатление.
There was a time, you know, when I wanted a divorce, but if you can bring yourself to let bygones be bygones and go on with an outward relationship, without quarreling with me over my private life, why, I think we might work out something.	Ты знаешь, было время, когда я серьезно подумывал о разводе. Но если ты в самом деле способна поставить крест на наших с тобой прежних отношениях, которые все равно не вернешь, и удовлетвориться тем, что я тебе предлагаю, и не пререкаться со мной из-за моей личной жизни, мае кажется, мы отлично могли бы с тобой поладить.
In fact, I'm sure we can.	Уверен, что могли бы.

I'm not as young as I used to be, and while I reserve the right to regulate my private life to suit my personal needs, I see no reason why we shouldn't go on as we have been, and even make things look better than they do now.	Я теперь уже не так молод, и если я даже и хочу сохранить за собой право распоряжаться своей личной жизнью, я, признаться, не вижу, чем, собственно, это мешает нам с тобой жить мирно; мы могли бы даже постараться сделать наши отношения лучше, чем они были до сих пор.
Do you agree with that or not?"	Разве ты не согласна со мной?
And since Aileen had no other desire than to remain his wife, and also, despite his ill-treatment of her, wanted to see him succeed in anything he undertook, she now replied:	И поскольку Эйлин ни о чем другом уж и мечтать не могла, как остаться до конца жизни его женой, и так как, несмотря на все его жестокосердие и бесчисленные измены, она всегда от всего сердца желала ему успеха в делах, - она не задумываясь ответила:
"Well, what else is there for me to do?	- А что же мне остается, как не согласиться?
You hold all the cards in your hands.	У тебя все карты в руках.
What have I, really?	А у меня что?
Exactly what?"	Скажи, что у меня есть?
And here it was that Cowperwood suggested that in case he found it necessary to go away and Aileen felt it would look better if she accompanied him, he would have no objection to that, or even to press notices indicating a marital harmony between them, so long as she did not insist on any routine form of contact which might embarrass him in his personal life.	И тут Каупервуд решился заговорить о путешествии. Он сказал, что если Эйлин хочется прокатиться с ним, он охотно возьмет ее с собой и даже ничего не будет иметь против заметок в прессе - пусть раззвонят повсюду о поездке супругов Каупервуд, но только, разумеется, Эйлин не должна настаивать на своих супружеских правах и вмешиваться в его личную жизнь.
"Well, if you want it that way," she said as to this. "It is certainly no less than I have now," but at the same time thinking that there might be another woman behind all this-probably that girl, Berenice Fleming.	- Ну что ж, если ты так на этом настаиваешь... Во всяком случае я ничего от этого не теряю, -холодно ответила Эйлин, а про себя подумала: а что, если он ее обманывает и за всем этим опять скрывается какая-то женщина, и скорей всего, эта девчонка Беренис Флеминг?
If such were the case, there would be no compromise on her part.	Ах, если так... ну нет, тогда она ни на какие уступки не пойдет! Ни за что!
For as to Berenice, never, never, would she allow him to humiliate her with any public relations with that vain and selfish upstart! Never, never, never!	Чтобы он с этой Беренис!.. Нет, нет, она никогда не допустит такого позора, чтобы он открыто связался с этой нахальной и хитрой выскочкой.
And so, interestingly enough, while Cowperwood was thinking that he had made considerable progress, rather quickly, in the direction of his present dreams, Aileen was thinking that she had made at least some little gain; and that the more public attention she caused Cowperwood to pay her, at whatever cost to her private feeling, the stronger would be the evidence of her holding him, and the greater her public if not private triumph.	И в то время как Каупервуд поздравлял себя с таким быстрым успехом и радовался, что все так хорошо вышло, Эйлин тоже не без торжества думала о том, что она все-таки кое-что выиграла: как ни тяжело ей подавлять свои чувства, но чем больше будет Каупервуд оказывать ей публично внимания, тем очевиднее будет для всех, что он принадлежит ей, и тем больше она может гордиться этим, если не про себя, так на людях.
Chapter 13	13

The matter of interesting Cole in having Greaves and Henshaw reapproach him was accomplished by Cowperwood in but a few moments out of an evening of dining and drinking.	Заинтересовать Коула лондонским предприятием не стоило Каупервуду никакого труда. Посидели за обедом, выпили, поговорили - и Коул сам вызвался подтолкнуть это дело и надоумить Гривса и Хэншоу еще раз обратиться к Каупервуду.
Indeed, Cole expressed the thought that in London Cowperwood might find a better field for his powers than Chicago had ever offered him, in which case he would be glad to hear further in regard to any investment plans which might be devised.	Лондон, по мнению Коула, для человека с широким размахом, такого, как Каупервуд, несомненно может предоставить гораздо больше возможностей, чем Чикаго. И он, конечно, не прочь вложить деньги в настоящее дело, если Каупервуду удастся отхватить концессию в Англии.
Equally satisfactory was the talk with Edward Bingham, from whom Cowperwood drew out some interesting information regarding Bruce Tollifer.	Каупервуд остался очень доволен и своим разговором с Эдвардом Бингхэмом; он узнал от него все, что ему было нужно, о Брюсе Толлифере.
According to Bingham, Tollifer, at present, was in a sorry state.	- Толлиферу сейчас приходится очень туго, -рассказывал Бингхэм.
Although at one time a person of excellent social connections, and having some money, today he was without either.	- Когда-то это был человек с хорошими связями и деньги у него водились, а потом все растерял.
Still handsome, he looked dissipated, shabby.	Красивый был малый, и сейчас недурен собой, ну, конечно, уж не то, опустился.
Until recently he had been associating with gamblers and other persons of questionable reputation; most of those who had formerly known and liked him had apparently stricken him from their lists.	Попал в дурную компанию, спутался с какими-то темными личностями; карты, пьянство, - все прежние его знакомые и приятели давно отвернулись от него, махнули рукой.
On the other hand, as Bingham felt called upon to admit, within the past month Tollifer had been exhibiting attempts at rehabilitation.	Однако последнее время он, кажется, взялся за ум и как-то пытается выправиться.
For he was now living alone at a modest so-called bachelor's club, the Alcove, in Fifty-third Street, and was seen occasionally dining in the best restaurants.	Живет сейчас один, в недорогом холостяцком пансионе "Альков" на Пятьдесят третьей улице. Появляется иногда в самых шикарных ресторанах.
He believed that Tollifer was seeking to do one of two things: either to ingratiate himself with a wealthy woman who would be glad to pay him for such services as he could perform for her, or get himself a job in a brokerage firm where his one-time social connections might be considered worth a salary.	Наверно ищет случая как-то пристроиться -подцепить дамочку с деньгами, которая рада будет оплатить его услуги, - или поступить агентом в какую-нибудь маклерскую фирму, которая, принимая во внимание его прежние связи, может предложить ему приличное жалованье.
This critical conclusion on the part of Bingham caused Cowperwood to smile, since it was exactly in this state that he had hoped to find Tollifer.	Это ироническое заключение Бингхэма заставило Каупервуда улыбнуться. Толлифер хочет пристроиться - а ему это как раз и на руку.
He thanked Bingham, and after he left telephoned Tollifer at the Alcove.	Каупервуд поблагодарил Бингхэма и после его ухода тотчас позвонил Толлиферу в "Альков".

That gentleman, at the moment, was lying down, half-dressed, rather dismally awaiting the arrival of five o'clock, at which time he intended to venture forth on one of his "cruises," as he called them-those searchings in clubs, restaurants, theaters, bars, in order to exchange such casual greetings as might reopen old or create new friendships.	Сей джентльмен лежал полуодетый у себя в номере, в мрачном унынье, не зная, как убить время до пяти часов, когда можно будет снова пуститься в поход. Так называл он свои хожденья по ресторанам, клубам, театрам и барам, где он толкался теперь изо дня в день, изредка раскланиваясь с кем-нибудь из старых знакомых и всячески пытаясь возобновить прежние связи, а при случае завязать новые.
It was three o'clock now, and a windy February day, when he came down into the main corridor to answer Cowperwood's call, a half-smoked cigarette in his fingers, his hair ruffled, and his lounging slippers a little the worse for wear.	В окно глядел хмурый, серый февральский день. Часы только что пробили три. Толлифера позвали к телефону. Он лениво поднялся и, шаркая стоптанными ночными туфлями, всклокоченный, с папироской в зубах, нехотя сошел в вестибюль.
At the announcement: "This is Frank A. Cowperwood speaking," Tollifer stiffened and pulled himself together, for that name had been a front page headline for months.	"Говорит Фрэнк Каупервуд..." - Толлифер весь как-то сразу подтянулся. Это имя так часто мелькало жирным шрифтом на страницах газет.
"Oh, yes, Mr. Cowperwood, what can I do for you?" and Tollifer's voice was a blend of extreme awareness, civility, and willingness to accommodate himself to whatever might be asked of him.	-Да, да! К вашим услугам, мистер Каупервуд! Чем я могу быть вам полезен? - с величайшей предупредительностью отвечал он, и в голосе его слышалась стремительная готовность сделать все, о чем бы его ни попросили.
"I have in mind a certain matter which I think might interest you, Mr. Tollifer.	- У меня к вам есть деловое предложение, которое, я думаю, вас заинтересует, мистер Толлифер.
If you care to call at my office in the Netherlands at ten-thirty tomorrow morning, I'll be glad to see you.	Я буду рад вас видеть, если вы заглянете ко мне в контору завтра в половине одиннадцатого.
May I expect you at that time?"	Могу я ждать вас к этому часу?
The voice, as Tollifer did not fail to note, was not exactly that of a superior addressing an inferior, yet it was authoritative and commanding.	В голосе Каупервуда, как тотчас же отметил про себя Толлифер, не было того покровительственно-пренебрежительного оттенка, который неизменно проскальзывает у сильных мира сего в их отношениях с низшими, но в нем было что-то необыкновенно внушительное, властное.
Tollifer, for all his social estimate of himself, was intensely curious and not a little thrilled.	Толлифер, при всем своем исключительном самомнении, не мог не разволноваться, до такой степени он был заинтригован.
"Certainly, Mr. Cowperwood, I'll be there," he replied immediately.	- Разумеется, мистер Каупервуд. Я буду совершенно точен, - ни секунды не раздумывая, отвечал он.
What could it mean?	Что бы это такое могло быть?..
It might be a stock- or bond-selling proposition.	Наверно, срочное распространенье каких-нибудь акций?
If so, he would be delighted to take on such a job.	Да он с восторгом ухватится за такое дело.

Sitting in his room meditating on this unexpected call, he began to recall things he had read in regard to the Cowperwoods.	Сидя у себя в номере, Толлифер раздумывал об этом неожиданном телефонном звонке и старался припомнить, что он такое недавно читал про Каупервуда.
There was that business of their trying to break into New York society, and the rumors of certain discomfitures and snubs in connection therewith.	Много о нем писали в газетах, целые столбцы; да, что-то насчет того, как чета Каупервудов пыталась втереться в высшее нью-йоркское общество и как у них это не вышло... в чем-то его там изобличили.
But then he returned to the idea of a job, and what that might mean in the way of social contacts, and he felt strangely cheered.	Но мысли Толлифера сами собой возвращались к загадочному звонку, к тем необыкновенным возможностям и новым знакомствам, которые могут за ним воспоследовать, и его охватывало чувство радостного волнения и подъема.
He began to examine his face and figure, as well as the clothes in his closet.	Он подходил к зеркалу и внимательно разглядывал свою физиономию и всего себя; затем открыл шкап и так же внимательно осмотрел свои костюмы.
He must get a shave and a shampoo, and have his clothes well brushed and pressed.	Побриться надо будет в парикмахерской, да кстати уж и костюм надо будет отдать почистить и отутюжить.
He would not go out this night, but rest and so refresh himself for the morrow.	Пожалуй, сегодня вечером уж не стоит выходить. Лучше отдохнуть хорошенько, чтобы завтра утром выглядеть посвежее.
And on the following morning he was at Cowperwood's office, more repressed and pliable than he had been for a long time.	В половине одиннадцатого он явился к Каупервуду в контору выбритый, выглаженный, освеженный, словом, такой, каким он уже давно не бывал.
For this, somehow, seemed to bode a new start in life.	Ведь, может статься, это - поворот в жизни!
At least, so he hoped as he entered and saw the great man sitting behind a large rosewood desk which occupied the center of the room.	Так по крайней мере он надеялся и именно с таким чувством вошел в кабинет и увидел перед собой великого человека, восседавшего за необъятным письменным столом из палисандрового дерева.
But at once he felt reduced and a little uncertain of himself, for the man before him, although far from lacking in courtesy and a certain atmosphere of cordial understanding, was still so aloof and remote.	И тут Толлифер сразу съежился и почувствовал себя весьма неуверенно, потому что человек, сидевший перед ним, хотя его никак нельзя было упрекнуть в недостатке учтивости и даже некоторой дружелюбной приветливости, был до такой степени недосягаем, что невольно удерживал вас на расстоянии.
Certainly, he decided, he might be described as handsome, forceful, and dominant. Those large, magnetic, and wholly unrevealing blue eyes, and those strong, graceful hands resting so lightly on the desk before him, the little finger of the right hand wearing a plain gold ring.	"Да, - подумал Толлифер, - сразу видно, сильный человек; какое красивое властное лицо, и эти большие пронизывающие и в то же время совершенно непроницаемые светлые глаза, и руки какие сильные, красивые, а на правой руке, на мизинце, простое золотое кольцо..."

This ring, years before, Aileen had given him in his prison cell in Philadelphia, when he was at the lowest dip of his ever since ascending arc, as a token of her undying love, and he had never removed it.	Это кольцо много лет назад подарила Каупервуду Эйлин. Он тогда сидел в филадельфийской тюрьме, докатившись до самой последней, самой крайней ступени своего падения (потом он уже снова пошел в гору), и Эйлин подарила ему это кольцо в знак своей неугасимой, неизменной любви. С тех пор Каупервуд никогда его не снимал.
And here he was now, about to arrange with a somewhat d?class? social dandy to undertake a form of diversion which would preoccupy her in order that he might enjoy himself blissfully and peacefully with another woman.	И вот теперь он собирается нанять этого подозрительного молодчика со светскими замашками и поручить ему заботиться о своей жене, развлекать ее, чтобы она не мешала ему, Каупервуду, спокойно наслаждаться обществом другой женщины.
Really nothing short of a form of moral degradation!	Ну как это можно назвать - действительно разложение.
He fully realized that. But what else was he to do?	Он и сам это понимает - но что ему остается делать?
What he was now planning must be as it was because it sprang out of conditions which life itself, operating through him and others, had created and shaped, and in any event not to be changed now.	Ведь он идет на это, потому что иначе поступить нельзя, потому что его вынуждает к этому сама жизнь, условия, созданные ею, которые подчиняют себе и его и других людей, и изменить тут ничего нельзя.
It was too late.	Слишком поздно.
He must work out matters bravely, defiantly, ruthlessly, so as to overawe people into accepting his methods and needs as inevitable.	А раз другого выхода нет - нечего церемониться. Надо действовать решительно, беспощадно, так, чтобы никто не смел пикнуть, и тогда все признают твой способ действий как нечто совершенно неизбежное.
And so now, looking at Tollifer calmly and rather coldly, and motioning him to a chair, he began:	Каупервуд смерил Толлифера спокойным холодным взглядом и, указывая ему на стул, сказал:
"Mr. Tollifer, do sit down.	- Садитесь, пожалуйста, мистер Толлифер.
I telephoned you yesterday because there is something I want to have done which requires a man of considerable tact and social experience.	Я позвонил вам потому, что хочу поручить вам одно дело, для которого требуется человек с большим тактом и со светскими навыками.
I will explain it more fully a little later.	Подробней я остановлюсь на этом потом.
I may say that I did not call you before having made some investigation of your personal history and affairs, but without intending you any harm, I assure you.	Признаюсь, что прежде чем позвонить вам, я навел о вас кое-какие справки, чтобы познакомиться с вашей биографией и с вашим теперешним положением; я сделал это, разумеется, не с целью повредить вам, уверяю вас.
In fact, quite the contrary.	Напротив.
I may be of some service to you, if you can be so to me."	Я полагаю, что могу быть вам полезен, если вы, со своей стороны, сумеете оказаться полезным мне.
And here he smiled a bright smile, to which Tollifer responded in a somewhat dubious but still genial fashion.	И тут он поглядел на Толлифера с такой располагающей улыбкой, что Толлифер, хоть и несколько неуверенно, тоже улыбнулся в ответ.

"I hope you didn't find so much against me as to make this conversation useless," he said, ruefully.	- Надеюсь, что в этих справках, которые вы навели обо мне, не нашлось ничего столь предосудительного, чтобы вы сочли наш разговор излишним, - робко сказал он.
"I haven't been living a strictly conventional life, I will admit.	- Я готов признать, что я не всегда вел что называется строго благопристойный образ жизни.
I wasn't born for that type of thing, I'm afraid."	Боюсь, что я для этого не создан.
"Very likely not," said Cowperwood, quite pleasantly and consolingly.	- По-видимому, не созданы, - чрезвычайно любезно и сочувственно отозвался Каупервуд.
"But before we discuss that, I want you to be quite frank and tell me all about yourself.	- Однако, прежде чем судить об этом, мне бы хотелось, чтобы вы совершенно чистосердечно и откровенно рассказали мне все о себе.
The matter I have in mind requires that I know all about you."	Дело, которое я имею в виду, требует безусловно, чтобы я знал о вас решительно все.
He gazed encouragingly at Tollifer, and he, in turn, noting this, told in abbreviated form, and yet quite honestly, the entire story of his life, from his boyhoodup.	И он очень приветливо посмотрел на Толлифера, как бы ободряя его. Толлифер честно, ничего не прикрашивая, рассказал ему в немногих словах историю своей жизни с самого детства.
Whereupon Cowperwood, not a little entertained by this, decided that the fellow was a better sort than he had hoped for, less calculating-frank and random and pleasure-loving rather than sly and self-seeking.	Каупервуд слушал его с интересом и пришел к заключению, что этот тип, пожалуй, даже несколько лучше, чем можно было предположить, что он вовсе не такой уж расчетливый, а скорее -славный малый, бесшабашная голова, кутила, но отнюдь не хитрый и не своекорыстный человек.
And, in consequence, he decided that he might speak to him more clearly and fully than at first he had intended.	Поэтому Каупервуд решил, что может говорить с ним гораздо более откровенно, чем собирался вначале.
"Financially, you are on the rocks, then?"	- Итак, значит, говоря о финансах, вы сейчас очутились на мели?
"Well, more or less so," returned Tollifer, with a wry smile.	- Д-да, в этом роде, - криво усмехнувшись, отвечал Толлифер.
"I think I've never been off the rocks, really."	- Сказать вам по правде, я по-настоящему никогда с этой мели и не съезжал.
"Well, they're usually crowded, I believe.	- Да, там всегда тесновато, много на ней народу толчется, - философически заметил Каупервуд.
But tell me, aren't you, just at this time, trying to pull yourself together, and, if possible, reconnect yourself with the set to which you used to belong?"	- Но скажите мне, а вот последнее время вы действительно пытались выкарабкаться и снова войти в те круги, в которых вы когда-то бывали раньше?
He noticed an unmistakable shadow of distaste flicker cloudlike across Tollifer's face as he answered:	Горькая гримаса, словно тень, промелькнула по лицу Толлифера.
"Well, yes, I am," and again that ironic, almost hopeless, yet intriguing, smile.	- Да. Пытался, - с усилием выговорил он. И снова на губах у него появилась та же кривая и немножко саркастическая усмешка.
"And how do you find the fight going?"	- Ну и как? Идет дело на лад?

"Situated as I am just now, not so good.	- Д-да, поскольку я сейчас в таком положении, похвастаться, в сущности, нечем.
My experience has been in a world that requires considerably more money than I have.	В том кругу, в котором я раньше вращался, надо иметь не такие деньги, как у меня сейчас, а много больше.
I've been hoping to connect myself with some bank or brokerage house that has a pull with the sort of people I know here in New York, because then I might make some money for myself, as well as the bank, and also get in touch again with people who could really be of use to me.. ."	Я рассчитывал устроиться агентом в какую-нибудь комиссионную контору или маклерскую фирму через кого-нибудь из моих прежних нью-йоркских знакомых. И тогда я бы мог кой-что заработать - заключить какую-нибудь выгодную сделку для фирмы и при этом получить возможность завязать связи с людьми, которые могли бы мне быть полезны.
"I see," said Cowperwood.	- Понятно, - сказал Каупервуд.
"But the fact that you have allowed your social connections to lapse makes it, I take it, a little difficult.	- Но поскольку вы растеряли ваши связи, восстановить все это не так-то просто.
Do you really think that with such a job as you speak of you can win back to what you want?"	А вы думаете, если бы вы пристроились на такое местечко, вы сумели бы занять прежнее положение?
"I can't say because I don't know," Tollifer replied.	- Как я могу сказать?.. Не знаю.
"I hope so."	Может быть, и сумел бы.
A slightly disconcerting note of disbelief, or at least doubt, in Cowperwood's tone just then had caused Tollifer to feel much less hopeful than only a moment before he had felt.	Легкая нотка сомнения, прозвучавшая в тоне Каупервуда, сильно поколебала уверенность Толлифера.
At any rate, he went on bravely enough:	Но он сделал над собой усилие и продолжал:
"I'm not so old, and certainly not any more dissipated than a lot of fellows who have been out and gotten back.	- Не старик же я и уж не настолько опустился; мало ли на свете людей, которые попадали в такое положение, а потом как-то выкарабкивались.
The only trouble with me is that I don't have enough money.	Вся беда в том, что у меня мало денег.
If I'd ever had that, I'd never have drifted out.	Будь у меня достаточно денег, никогда бы я не сбился с дороги.
It was lack of money, and nothing else.	Всему виной бедность. Это-то меня и погубило.
But I don't feel that I'm wholly through by any means, even now.	Но во всяком случае я себя не считаю конченным человеком. Нет.
I haven't stopped trying, and there's always another day."	Я еще попытаюсь, и я не теряю надежды выбиться - мое время не ушло.
"I like that spirit," commented Cowperwood, "and I hope you're right.	- Мне нравится ваша бодрость, - сказал Каупервуд. - Надо думать, что она вас вывезет.
At any rate, it should not prove difficult to get you a place in a brokerage house."	А устроить вас в маклерскую контору - дело нетрудное.
Tollifer stirred eagerly and hopefully.	Толлифер сразу оживился.

"I wish I thought so," he said, earnestly, and almost sadly.	- Хорошо бы, если бы это вышло, - глядя на Каупервуда с надеждой, робко промолвил он.
"It certainly would be a start toward something for me."	- Для меня это в самом деле было бы толчком к новой жизни.
Cowperwood smiled.	Каупервуд усмехнулся.
"Well, then," he went on, "I think it might be arranged for you without any trouble.	- Ну что ж, - сказал он, - я думаю, что это можно устроить безо всяких хлопот.
But only on one condition, and that is that you keep yourself free from any entanglements of any kind for the present.	Но только при одном условии: не впутываться ни в какие истории и не водить компанию с подозрительными личностями.
I say that because there is a social matter in which I am interested and which I may want you to undertake for me.	Это очень важно, принимая во внимание характер дела, которое я намерен вам поручить.
It involves no compromise of your present bachelor's freedom, but it may mean that for a time at least you will have to show particular attention to just one person, doing about the same sort of thing you were telling me of a while ago: paying attention to a rather charming woman a little older than yourself."	Дело это отнюдь не налагает на вас никаких обязательств в отношении вашей личной, холостяцкой свободы, но оно все же потребует от вас, чтобы вы в течение некоторого времени оказывали усиленное внимание одной даме, то есть вернулись бы к тому самому занятию, которое, как вы мне только что рассказывали, обеспечивало вам недурной доход. Скажу попросту: возьметесь вы поухаживать за одной очаровательной женщиной, несколько постарше вас?
As Cowperwood said this, Tollifer felt that there must be, perhaps, a wealthy, elderly woman of Cowperwood's acquaintance on whom he had financial designs and that he was to be the cat's-paw.	У Толлифера сразу мелькнула мысль, что это, вероятно, какая-нибудь богатая пожилая дама, знакомая Каупервуда, на которую у него имеются какие-то серьезные финансовые виды. Вот он и думает использовать его, Толлифера, в качестве приманки.
"Certainly," he said, "if it is anything I feel I can do for you, Mr. Cowperwood."	- Конечно, - отвечал он, - если я могу быть вам этим полезен, к вашим услугам, мистер Каупервуд.
At this point Cowperwood leaned back easily in his chair, and, putting the fingers of his hands together, regarded Tollifer with a cold and calculating gaze.	Каупервуд, откинувшись на спинку кресла и задумчиво постукивая кончиками пальцев, смотрел на Толлифера холодным, оценивающим взглядом.
"The woman I refer to is my wife, Mr. Tollifer," he announced sharply and brazenly.	- Женщина, о которой я говорю, мистер Толлифер, это моя жена, - коротко, с циничной невозмутимостью сказал он.
"For years now, Mrs. Cowperwood and I have been-I will not say on bad terms, for that is not true-but more or less estranged."	- Уже много лет мы с миссис Каупервуд находимся... не то, чтобы в дурных отношениях -это не совсем верно, - но в некотором... отдалении друг от друга.
At this point Tollifer nodded as though he understood fully, but Cowperwood continued hastily:	Толлифер сочувственно кивнул, как бы уверяя, что он вполне понимает, но Каупервуд, не обращая на него внимания, продолжал:

"I do not mean that we are permanently so.	- Это отнюдь не значит, что мы избегаем друг друга.
Or that I wish to obtain any legal evidence of any kind against her.	Или что мне желательно получить против нее какую-нибудь законную улику.
I do not.	Нет.
Her life is her own to live as freely as she chooses, yet within limits, of course.	Она может распоряжаться своей личной жизнью, жить, как ей хочется, - но, конечно, в известных пределах.
I would not tolerate any public scandal, and I would not allow anyone to intrigue her into scandal of any kind."	Ясно, что я не потерпел бы никакого публичного скандала и не позволил бы никому впутать ее в какую-нибудь грязную историю.
"I can understand that," commented Tollifer, who by now was beginning to sense demarcations which would need to be fully grasped and carefully observed if he were to have the opportunity of profiting by the proposal.	- Я понимаю, - вставил Толлифер, сообразив, что тут надо быть чрезвычайно осторожным и ни в коем случае не переступать границ и что ему, можно сказать, прямо счастье привалило, зубами надо держаться за такое предложенье.
"Not quite yet, I believe," retorted Cowperwood, a little coldly, "but I shall make myself perfectly clear.	- Полагаю, что не совсем понимаете, - сухо поправил Каупервуд, - но постараюсь объяснить так, чтобы вы поняли.
Mrs. Cowperwood was a very beautiful girl, one of the most beautiful I have ever seen.	Миссис Каупервуд когда-то была писаной красавицей, одной из самых красивых женщин, которых я видел на своем веку.
She is still very attractive, although she is middle-aged.	И сейчас она еще очень хороша собой, хотя уж и не первой молодости.
And she could make herself much more attractive if she were not so despondent and inclined to be morbid.	А могла бы быть и еще лучше, если бы так не расстраивалась и не предавалась всяким мрачным мыслям.
It is because of our break-and for that I accept all the responsibility and charge her with nothing-you understand that fully, I hope ..."	Причиной этому - наш разрыв, и виноват в этом один я, ее я ни в чем не виню, - надеюсь, вы это хорошо усвоили...
"I do," said Tollifer, interested and respectful.	- Да-да, - почтительно отвечал Толлифер, слушавший с напряженным интересом.
"Mrs. Cowperwood has been allowing herself to slip-physically as well as socially-a course which may have justification to her mind, but none in reality.	- Миссис Каупервуд несколько опустилась, не следит за своей внешностью, нигде не бывает -оправдание этому, может быть, и есть, но оснований для этого, на мой взгляд, решительно никаких нет.
That is, she is still too young and has too much to live for, whatever she may think."	Она еще достаточно молода и впереди у нее еще много хорошего, ради чего стоит жить, что бы она там себе ни внушала.
"I can understand her feeling, though," again interrupted Tollifer, with a trace of philosophic defiance which Cowperwood liked. It indicated sympathy and understanding.	- Мне кажется, я понимаю ее состоянье, - опять перебил Толлифер, словно пытаясь показать, что он не согласен с Каупервудом. И Каупервуду это даже понравилось - как-никак, это свидетельствовало о некоторой отзывчивости. Толлифер, по-видимому, сочувствовал Эйлин.

"Very likely," said Cowperwood, dryly and rather pointedly. "The task I am offering you, and for which I will, of course, provide the means, is that of intervening in some way-ostensibly without my knowledge and, of course, without her knowing anything about this conversation of ours-to make her life more interesting and colorful than it is now.	- Возможно! - отрезал Каупервуд и внушительно продолжал: - Дело, которое я намерен вам поручить, обеспечив вас, разумеется, для этого нужными средствами, будет заключаться в следующем: вы должны постараться сделать ее жизнь более интересной и яркой, - я при этом, разумеется, остаюсь в тени; жена моя ни в коем случае не должна ничего знать о нашем с вами разговоре.
She is alone too much.	На нее плохо действует одиночество.
She sees too few people, and those not of the right sort.	Знакомых у нее мало, да и к тому же это люди мало подходящие для нее.
My purpose in calling you here is to see whether-the necessary money provided for you, of course, and no conduct in any way open to question indulged in-you cannot find ways of broadening her interests, surround her with a type of person more in keeping with her means and her mentality.	Так вот я вас спрашиваю: если я предоставлю вам нужные средства, можете ли вы, не выходя из рамок житейских условностей и светских приличий, расширить как-то круг ее интересов, познакомить ее с людьми, которые подходили бы ей и по положению и по складу характера?
I may say here, I am not seeking any contact with society, either for her or myself.	Я отнюдь не имею в виду высшие круги общества, - ни ей, ни мне это не нужно.
But there are intermediate worlds with which I think she might be brought in touch, to her advantage, as well as, in a way, to my own.	Но есть разные промежуточные слои, где можно завязать интересные знакомства, приятные для нее, да и для меня.
If you understand what I mean, perhaps you can make some suggestions."	Так вот, если вы меня поняли, может быть вы подумаете и скажете, что, собственно, вы могли бы в этом смысле сделать.
Whereupon Tollifer proceeded to outline as exactly as he could the possibilities of a life for Aileen such as Cowperwood had indicated.	И Толлифер очень живо показал Каупервуду, какое приятное разнообразие можно внести в жизнь Эйлин и какими он для этого располагает возможностями.
Cowperwood listened and seemed pleased with Tollifer's grasp of the situation.	Каупервуд слушал его внимательно и убеждался, что Толлифер в самом деле хорошо понял, что именно от него требуется.
"There is one thing more, Mr. Tollifer," he continued.	- Отлично, мистер Толлифер, - сказал он.
"I want you to understand that your services in connection with the brokerage house which I will select will be directed by me personally.	- Так вот, ставлю вас в известность, что вашей работой в маклерской фирме, в которую я вас устрою, руководить буду я сам.
I hope we understand each other as to that," and he rose from his chair, indicating that the interview was at an end.	Надеюсь, мы понимаем друг друга? И с этими словами он приподнялся в кресле, давая понять, что аудиенция окончена.
"Yes, Mr. Cowperwood," said Tollifer, rising and smiling.	- Да, мистер Каупервуд! - поспешно вставая, с улыбкой отвечал Толлифер.
"All right.	- Отлично.
Now I may not be able to see you very soon again, but you will not be left without instructions.	Возможно, мы теперь с вами не так скоро увидимся. Но вы получите от меня указания.
I will see that a drawing account is arranged for you.	И я позабочусь о том, чтобы на ваше имя был открыт счет.

That is all, I believe.	Итак, полагаю, все.
Good morning!"	До свиданья.
And this salutation, accompanied by a resumption of aloof dignity, was sufficient once more to impress Tollifer with a sharp sense of the vast gulf that still lay between himself and this man.	Учтивый кивок и спокойный непроницаемый взгляд, которым Каупервуд проводил его до двери, заставили Толлифера еще раз остро почувствовать, какая глубокая пропасть отделяет его от этого человека.
Chapter 14	14
The effect on Tollifer of this amazing interview was extremely exhilarating. Leaving Cowperwood's office, he walked north along Fifth Avenue, in order to gaze at the beautiful Cowperwood mansion.	Окрыленный этим необыкновенным свиданьем, Толлифер, выйдя из конторы Каупервуда, тотчас же отправился на Пятую авеню посмотреть на его роскошный дворец.
After examining the impressive Italian palace lines and decorations, he turned, and with a sense of adventure, hailed a hansom cab for a ride to Delmonico's, at Fifth Avenue and Twenty-seventh Street.	Полюбовавшись со всех сторон внушительной архитектурой и лепными украшениями этого итальянского палаццо и почувствовав себя героем какого-то удивительного приключения, он окликнул кэб и направился в ресторан "Дельмонико", на углу Пятой авеню и Двадцать седьмой улицы.
This region was alive at the luncheon hour with the most pretentious and ambitious of the New York social world and stars of the theatrical, artistic, and legal world, coming to see and be seen.	Днем, в часы завтрака, в этот ресторан стекались всякие театральные знаменитости и иные светила, и праздная светская публика, и видные адвокаты, и журналисты - словом, все те, кого прельщает блестящая сутолока, где можно и на людей поглядеть и себя показать.
Before he left the restaurant, he had spoken with at least six of the better known patrons, and because of his exuberant and authoritative manner, had registered himself sharply on the minds of many others.	Толлифер пробыл там недолго, но успел раскланяться и перекинуться словцом по меньшей мере с пятью или шестью заметными представителями этого мира и своим оживленным и самоуверенным видом обратил на себя внимание и многих других.
In the meantime, Cowperwood had instructed the Central Trust Company, of which he was a director and stockholder, to notify a certain Bruce Tollifer, then resident at the Alcove, on Fifty-third Street near Park Avenue, that his services in connection with its special account department were to be considered, and that if he would call at once he would receive instructions.	Каупервуд тем временем отдал распоряжение в Центральное акционерное кредитное общество, где он был пайщиком и одним из директоров, сообщить некоему Брюсу Толлиферу, проживающему в пансионе "Альков" на Пятьдесят третьей улице близ Парк авеню, чтобы он немедленно явился в отдел специальных расчетов, где ему будут даны инструкции в связи с возложенным на него поручением.
The execution of this arrangement, which took place on the same day, with an advance of one month's salary at $200 a week, so thrilled Tollifer that he felt as though he were walking on air.	Явившись в тот же день по этому вызову и получив аванс в размере месячного жалованья из расчета двести долларов в неделю, Толлифер почувствовал себя на седьмом небе.

At once he made it his business to inquire, as casually as possible, concerning the New York history of the Cowperwoods, not only among newspapermen but the various know-it-alls of the bohemian bars and restaurants of the city: the Gilsey House, the Martinique, the Marlborough, and the Metropolitan at Broadway and Forty-second Street, the mecca for sports and rounders of the day.	Он решил, что ему необходимо ознакомиться с биографией Каупервуда и в особенности с его жизнью в Нью-Йорке, и стал осторожно наводить справки не только среди журналистов и репортеров, но и среди всеведущих завсегдатаев шикарных ресторанов и кабачков на Бродвее и на Сорок второй улице - в "Джилси-Хаус", в "Мартинике", в "Морлборо", в "Метрополитене" - этой Мекке всяких светских бездельников и фланеров.
And discovering that Aileen had been seen with this and that actor, and at certain restaurants, or races, or other public events, with various personalities, he decided to get himself somehow included in those gatherings where she was certain to be. A proper formal introduction, of course, would be the best possible entrance for him.	Узнав, что Эйлин появляется иной раз в актерской компании в таком-то ресторане, на скачках или в других общественных местах, он решил, что для первого шага ему надо свести знакомство с кем-нибудь из ее приятелей: быть представленным ей по всем правилам - это будет самое успешное начало.
And now Cowperwood, having moved in this matter of a social chaperonage for Aileen, was free to devote his attention to the business of arranging for the sale of at least a portion of his Chicago holdings.	Каупервуд, подыскав себе такого удачного агента для развлечения Эйлин, почувствовал, что у него развязаны руки. Теперь он мог спокойно заняться ликвидацией своих чикагских предприятий и постараться сбыть хотя бы некоторые из них.
At the same time, he was awaiting developments of negotiations by Cole with the representatives of the Charing Cross line.	В то же время он ждал, чем кончатся переговоры Коула с представителями линии Чэринг-Кросс.
His main object, at the present time, was to reduce them to such a state that when he did see them they would be willing to make a reasonable offer.	Каупервуд считал, что ему незачем торопиться с этими лондонскими подрядчиками. Чем больше он с ними будет тянуть и водить их за нос, тем скорее он может рассчитывать на выгодные для себя условия.
And so, upon the arrival of Jarkins, with news that Greaves and Henshaw were once more anxious to obtain an interview with him, he affected no great interest.	Поэтому, когда к нему явился Джеркинс и сообщил, что Гривс и Хэншоу очень хотели бы еще раз повидаться с ним, Каупервуд сделал вид, что это его мало интересует.
If they really had an advantageous offer to make, and were not merely haggling as before, and if they would appear within the next ten days . . .	Если бы это действительно было дельное предложение, а не просто болтовня, как в тот раз, тогда еще можно было бы подумать... Но если уж они так добиваются, пусть приезжают недельки через полторы, он будет посвободней...
Whereupon Jarkins immediately cabled his London partner, Kloorfain, emphasizing the necessity for prompt action.	Джеркинс после этого разговора тут же телеграфировал своему лондонскому партнеру Клурфейну, что действовать надо немедленно.
Within twenty-four hours Messrs. Greaves and Henshaw were on a boat sailing for New York.	Через двадцать четыре часа мистер Гривс и мистер Хэншоу уже сидели в каюте на океанском пароходе, направлявшемся в Нью-Йорк.
And for several days after their arrival they were closeted with Jarkins and Randolph, going over the data which they would present to Cowperwood.	После своего приезда они провели несколько дней, запершись в кабинете с Джеркинсом и Рэндолфом, обсуждая условия предложения, с которым они могут явиться к Каупервуду.

And after arranging for an interview, and ignorant of the fact that Cowperwood himself was the instigator of this meeting, they were finally brought into his presence by Jarkins and Randolph, equally unenlightened as to their part in the matter.	Договорившись о дне приема и нимало не подозревая, что все это подстроено самим Каупервудом, они предстали перед ним в сопровождении Джеркинса и Рэндолфа, которые, конечно, тоже не могли предположить, что Каупервуд заранее распределил все роли.
True enough, as Cowperwood knew, Greaves and Henshaw were men of great contracting and engineering import in England.	Каупервуд был осведомлен, что Гривс и Хэншоу -крупные подрядчики по строительному делу, пользуются солидной репутацией у себя на родине.
They were comparatively wealthy, as he had been informed by Sippens.	Это были довольно состоятельные люди, как сообщил ему Сиппенс.
Also, in addition to their contract with the Traffic Electrical Company to build the tunnels and stations of the new underground, they had recently paid an additional ?30,000 for a further option to take over the entire "act."	Сверх того контракта, который был заключен у них с Электротранспортной компанией на прокладку туннелей и постройку станций новой подземки, они недавно откупили у нее за тридцать тысяч фунтов стерлингов право на приобретение парламентской лицензии на все предприятие.
But plainly the Traffic Electrical Company was on the rocks.	По всей видимости, Электро-транспортная компания находилась сейчас в весьма затруднительном положении.
Consisting of Rider, Lord Stane, Johnson, and some of their friends, it had the advantage of considerable legal and financial knowledge, but none of these men had any real conception of how to finance or successfully operate such a road, and were in no position to finance it themselves.	В число ее акционеров входили Райдер, лорд Стэйн, Джонсон и еще кое-кто из их друзей. Все это были люди весьма солидные, сведущие во всяких юридических и финансовых тонкостях, однако никто из них не имел ни малейшего представления о том, как финансировать и каким образом поставить на ноги подобное предприятие; а своих средств для финансирования этого дела у них не было.
Stane had already invested heavily in the two central loop roads: the District and the Metropolitan, but had not made any money.	Лорд Стэйн в свое время вложил крупные деньги в две центральные линии - Районную и Метрополитен, но они не приносили ему никаких доходов.
Hence his desire to divest himself of the Charing Cross line and the offer of it to Greaves and Henshaw upon payment of ?30,000 additional to the ?10,000 previously paid by them to secure the right to construct it.	Поэтому он и постарался отделаться от линии Чэринг-Кросс и уговорил компанию переуступить право собственности на нее Гривсу и Хэншоу за тридцать тысяч фунтов стерлингов сверх тех десяти тысяч, которые они внесли ранее за подряд на прокладку и оборудование туннелей.
Actually, since he now had this larger loop scheme in mind, Cowperwood was interested, because, as he saw it, it might either be operated separately, or, better yet, should he secure control of the District and the Metropolitan, be combined with those as an extension, a most excellent entering wedge for him.	Естественно, что Каупервуд, имея в виду проект новой кольцевой линии, был совсем не прочь прибрать к рукам линию Чэринг-Кросс, которую можно было бы эксплуатировать самостоятельно, а в случае, если бы ему удалось захватить контроль над старыми линиями, - создать единую сеть, присоединив новую линию к старым. Словом, то была для него отличная зацепка.

Nonetheless, when Greaves and Henshaw, shouldered and bolstered by Jarkins and Randolph, entered his office, his manner was not overwhelmingly cordial.	Но когда Гривс и Хэншоу, в сопровождении Джеркинса и Рэндолфа, которые положили немало труда, чтобы устроить это дело, явились к Каупервуду, в его контору, он встретил их довольно прохладно.
Greaves was a man of great height and bulk, of florid complexion, and a solid middle-class conviction of his own worth.	Гривс, видный мужчина, рослый, цветущий, представлял собой типичный образец самоуверенного, самодовольного обывателя.
Henshaw, though also tall, was thin and pale, with the air of a gentleman.	Хэншоу - тоже высокий, но бледный, худой, производил впечатление человека более светского.
Allowing them to spread out their maps and papers, and once more listening to the entire story as though he did not already know it, Cowperwood asked only a few questions.	Просмотрев планы и документы, которые они разложили перед ним на столе, и еще раз внимательно выслушав всю историю, как если бы он слышал ее впервые, Каупервуд задал им всего лишь несколько вопросов.
"One thing, gentlemen," he announced, "assuming that I chance to be interested in this idea to the extent of looking into it further, how much time may I have for an investigation?	- Допустим, джентльмены, я заинтересуюсь этим делом настолько, что мне желательно будет познакомиться с ним вплотную, - сказал он, -какой срок могли бы вы предоставить мне на ознакомление с ним?
I assume, of course, that what you really want to do is to sell the complete control of this project, together with your contract to construct the line. Am I right?"	Ибо, если я вас правильно понял, вы предлагаете мне ваш контрольный пакет акций вместе с контрактом на постройку дороги, так или нет?
At this both Greaves and Henshaw stiffened visibly, for it was not at all what they wished to do.	Услышав это, Гривс и Хэншоу явно оторопели -ибо ничего подобного они и не думали предлагать.
What they really desired, as they now explained, was to sell for ?30,000 a 50 per cent interest.	Они поспешили объяснить, что они предлагают ему купить за тридцать тысяч фунтов стерлингов половину акций.
The other 50 per cent, together with their contract for construction, was to remain in their hands.	Остальные пятьдесят процентов и контракт на постройку они хотят удержать за собой.
For this share, however, as they naively stated, they were willing to use their influence to help market the $8,000,000 worth of $100 shares which the Traffic Electrical Company had already printed but had never been able to sell, surrendering a portion of their 50 per cent so to do.	Но зато - как они наивно разъяснили ему - они готовы использовать свое влияние для сбыта акций достоинством по сто долларов, на общую сумму в восемь миллионов; акции эти были выпущены Электро-транспортной компанией, но она не имела возможности их распродать и уступила свою половину им.
But, as they added, a man like Cowperwood could help finance and operate the road in such a way that it would be sure to pay-a suggestion which caused Cowperwood to smile, for it was not the building or operation of this line which was so important, it was the control of the entire underground system that was his dream.	Они тут же добавили, что такой человек, как Каупервуд, несомненно сумеет поставить дело финансирования и эксплуатации дороги так, что она будет давать доход, на что Каупервуд только усмехнулся: его интересовала не постройка или эксплуатация новой линии, а контроль над всей сетью подземных железных дорог.
"But I judge from our talk so far that you expect to make a reasonable profit out of constructing the road for the parent company, not much less than 10 per cent, I take it," said Cowperwood.	- Насколько я понял из нашей беседы, вы должны получить изрядный доход от постройки дороги для вашей компании, не менее десяти процентов? - спросил Каупервуд. - Так или нет?

"Well, yes, we expect to make the usual contractors' profit, but no more," returned Greaves.	- Мы рассчитываем на обычную при строительных подрядах прибыль, не более того, -ответил Гривс.
"That may be true," said Cowperwood, suavely, "but if I understand you correctly, you two gentlemen expect to make at least $500,000 for yourselves out of the construction of this road, and entirely apart from your return as partners in the company for which you are doing the work."	- Допустим, - любезно заметил Каупервуд. - Но если я вас понял правильно, вы, джентльмены, рассчитываете выручить по меньшей мере пятьсот тысяч долларов на постройке дороги, не считая доходов, которые вы получите как пайщики той самой компании, для которой вы строите?
"But for our 50 per cent we expect to bring in some English capital," explained Henshaw.	- Но ведь за наши пятьдесят процентов мы обязуемся привлечь к делу кой-какие английские капиталы, - пояснил Хэншоу.
"How much English capital?" asked Cowperwood, warily, for he was thinking that if he could secure 51 per cent of the road, it might be worth considering.	- А сколько же именно? - осторожно спросил Каупервуд, тут же прикидывая мысленно, что если бы ему удалось заполучить пятьдесят один процент акций Чэринг-Кросс, так оно, пожалуй, стоило бы и подумать.
But as to that, as he now discovered, they were a little vague.	Но, как он сейчас же выяснил из их ответа, они и сами еще не знали, какую сумму составит этот капитал.
If he came in and took over the load of consols and gave the actual construction an appearance of certainty, perhaps as much as 25 per cent of the entire cost could be sold to the public.	Если Каупервуд войдет в дело, возьмет на себя обязательство внести требуемый залог в государственных ценных бумагах и придать всему предприятию, так сказать, характер реальности, возможно, что двадцать пять процентов всех расходов покроется от продажи акций - публика будет покупать.
"But would you guarantee to do that?" asked Cowperwood, rather interested by the idea.	- А можете вы гарантировать это? -поинтересовался Каупервуд.
"That is, would you make your share of the company contingent upon your raising so much money before you received your share?"	- Иначе говоря, согласны вы обусловить ваше участие в деле обязательством мобилизовать этот капитал, прежде чем получите акции?
Well, no, they could not do that, exactly, but if they failed, they might be willing to take something less than 50 per cent, say 30 or 35, provided they were permitted to retain their contract to construct.	Нет, на это они не могут рискнуть... Но если окажется, что они не соберут требуемую сумму, тогда, может быть, им придется уступить, и они оставят за собой меньше пятидесяти процентов акций, ну, скажем, тридцать или тридцать пять процентов, но при условии, что подряд на постройку останется за ними.
Cowperwood smiled again at this point.	Каупервуд снова усмехнулся.
"What interests me, gentlemen," he went on, "is that you who appear to understand the engineering business thoroughly should assume the business of financing to be less difficult.	- Меня вот что удивляет, джентльмены, - сказал он, - вы так хорошо осведомлены во всем, что касается инженерной, технической стороны дела, а финансовую сторону вы почему-то считаете пустяками.
For it isn't, of course.	А на самом деле это совсем не так.

Just as you have had to study for years, and then by practical work get to the place where your reputations would command such contracts as I knew you are accustomed to, so I, as a financier, have had to do exactly the same thing.	Как вам пришлось много лет учиться, а потом долго работать, прежде чем вы достигли того положения и той репутации, которые дают вам возможность получать такие подряды, какие вы получаете теперь, - точно так же и мне, финансисту, пришлось проделать тот же путь.
And, of course, you cannot expect any man, however great his wealth, to step forward and agree to construct and operate a road as large as this out of his own pocket.	И напрасно вы думаете, что какой-либо предприниматель, каким бы капиталом он ни располагал, согласится выложить из своего кармана деньги на постройку и эксплуатацию такой крупной дороги.
He couldn't do it.	Нет такого человека, который пошел бы на это.
It would be too great a risk.	Слишком велик риск.
He would have to do what you are planning to do: get other people to invest.	Любой финансист вынужден будет действовать совершенно так же, как собираетесь действовать вы: заставит других людей вложить свои капиталы.
And he would not raise money for any enterprise without first a profit for himself, and, second, a profit for those whose money he was using.	И ни один финансист не станет вам доставать денег ни на какое предприятие, прежде чем он не обеспечит в первую очередь прибыли для себя, а во вторую уже - для тех, чьи капиталы он вложит в это дело.
And in order to do that he must have much more than a 50 per cent interest in anything he undertakes."	А для того чтобы иметь такую возможность, он должен обеспечить себе значительно больше, чем пятьдесят процентов акций.
Greaves and Henshaw were silent, and he went on talking.	Гривс и Хэншоу не нашлись, что ответить, и он продолжал:
"Now, you are not only asking me to raise the money, or most of it, while I make it possible for you to raise the rest, but to pay you to construct the line and then afterward operate it jointly with you.	- А вы хотите не только, чтобы я вложил капитал, или во всяком случае большую часть требуемой суммы, что даст вам возможность собрать остальное, - вы хотите, чтобы я заплатил вам еще за постройку, а после всего этого эксплуатировал выстроенную на мои деньги дорогу совместно с вами.
If that is what is really in your minds, of course we need not talk any further, for I am not interested.	Если вы на это всерьез рассчитываете, разумеется, нам больше говорить не о чем, меня это не может заинтересовать.
What I might do would be to take over your ?30,000 option, provided it gave me full control of the road, and possibly leave you the ?10,000 you have paid in and your contract to build, but not more than that.	Я мог бы купить у вас ваш опцион,[1] за который вы заплатили тридцать тысяч фунтов стерлингов, если это передаст в мои руки контрольный пакет акций, и тогда, пожалуй, можно было бы оставить за вами ваш пай в десять тысяч фунтов стерлингов и контракт на постройку, - но никак не более.
For in addition to all this, as I know, there are ?60,000 of consols, carrying interest at 4 per cent, which have to be looked after."	Ведь помимо всего этого, насколько я знаю, там еще гарантийных бумаг на шестьдесят тысяч фунтов, по ним тоже надо выплачивать четыре процента.
Jarkins and Randolph were beginning to feel by now that they had in some way mishandled all of this.	Джеркинс и Рэндолф уныло молчали, чувствуя, что они чего-то не додумали в этом деле.

At the same time, Greaves and Henshaw, sensing that they had overreached themselves in a situation where they might have profited, gazed at each other dubiously.	А Гривс и Хэншоу растерянно смотрели друг на друга. Надо же было так промахнуться! Теперь они ничего не выгадали, только испортили все.
"Very well," said Greaves, finally. "You are your own best judge, Mr. Cowperwood.	- Хорошо, - вымолвил, наконец, Гривс, - вам, конечно, самому видней, как вам лучше поступить, мистер Каупервуд.
But we want you to understand clearly that there isn't a sounder proposition in the world.	Но нам желательно, чтобы вы знали, что более разумного предложения, чем наше, и представить себе нельзя.
London is the ideal field for undergrounds.	Для строительства подземной железной дороги лучше Лондона места не придумаешь.
It has no united system, and lines like this are absolutely necessary, and will come. The money will be found for them."	У нас нет единой подземной сети, и такие линии, как эта, безусловно, необходимы; их так или иначе будут строить, и деньги на это найдутся.
"Possibly," said Cowperwood, "but as for myself, if after again looking over the situation you still find yourselves unable to work out your plan and are willing to accept mine, you may say so in writing, and I will then consider it.	- Возможно, - ответил Каупервуд, - но что касается меня, я предпочитаю подождать; если вы через некоторое время, взвесив и обсудив ваши возможности, убедитесь, что вам с этим делом не справиться, и пожелаете прибегнуть к моей поддержке, вы можете сообщить мне об этом письменно - и тогда посмотрим.
However, if I decide to become interested, it would have to be with an option to close on my own terms.	Но я должен заранее сказать: вы можете рассчитывать на мое участие в этом деле только в том случае, если условия буду диктовать я.
That, of course, would not mean that I would disturb you in the matter of your construction contract.	Разумеется, это не значит, что я собираюсь вмешиваться в ваши строительные работы или переписывать ваш контракт.
That could stand, I think, provided your specifications were satisfactory."	Это, я думаю, может остаться так, как оно есть, при условии, конечно, что ваши сметы на оборудование окажутся удовлетворительными.
He drummed on his desk with his fingers as if to indicate that the interview was over, and then paused to add that since there was no proposition before him now that he could consider, he would take it as a favor if no publicity of any kind resulted from what he had said.	Он замолчал и забарабанил пальцами по столу, словно желая показать, что разговор кончен; но когда англичане поднялись и стали прощаться, он прибавил: - Поскольку мы здесь ни до чего серьезного не договорились, я был бы вам весьма признателен, джентльмены, если бы этот наш сегодняшний разговор остался между нами.
Then he signaled Jarkins to remain, and the moment the others had gone, turned to him and said:	Затем он сделал знак Джеркинсу подождать и, когда все вышли, обратился к нему, резко повысив голос:
"The trouble with you, Jarkins, is that you never completely grasp an opportunity even when it's in your hands.	- Вечная с вами история, Джеркинс, никогда вы не можете толком взяться за дело, которое само идет вам в руки.
Look what's happened here today!	Ну вы только подумайте, что у нас здесь сегодня вышло!

You bring me two men, who, according to your story and theirs, control an important traction proposition in London, which, if rightly handled, might readily lead to much larger things for everyone concerned.	Вы приводите ко мне этих людей, которые, по вашим словам, и, как они сами говорят, имеют на руках такой крупный подряд на постройку метрополитена в Лондоне. Ведь если за это взяться с умом, то для каждого из нас такое предприятие могло бы принести неисчислимые выгоды.
Yet they come here with no conception of the way I do business.	А эти люди являются ко мне, не имея ни малейшего представления о том, как я веду дела.
You know what that is: full control for myself.	Но ведь вы-то это прекрасно знаете: контроль, полный контроль должен быть безусловно в моих руках.
I doubt if even now they have any clear knowledge of my experience in this field and what I could do with such a project.	Я не уверен, что они даже и сейчас поняли, какой у меня в этом смысле огромный опыт и как бы я мог развернуться, заполучив такой великолепный подряд.
They thought they could sell me a half-interest in something which they and their friends would control.	А они воображают, что я могу польститься на половину прибыли, а контролировать дело будут они со своими друзьями.
I tell you, Jarkins," and here he glared with a finality which sent chills up and down the spine of Mr. Jarkins, "if you're to be of any service to me in this matter, I would advise you not to bother with this particular proposition but to look into the entire London underground situation and see what can be done with that.	Предупреждаю вас, Джеркинс, - тут Каупервуд метнул на него такой грозный взгляд, что у Джеркинса мороз пошел по коже, - если вы хотите быть мне полезным, бросьте канителиться без толку с этим дурацким предложением и потрудитесь представить мне подробные и исчерпывающие сведения о лондонской подземной сети и о том, какие там имеются возможности.
And furthermore, I want you to keep all of your private speculations in regard to me and my affairs to yourself.	А всякие ваши личные соображения по поводу меня и моих дел можете держать при себе.
If you had gone to London before bringing these men to me, and ascertained all there was to know about them, you would not have wasted my time and theirs."	Если бы вы, прежде чем приводить этих людей ко мне, потрудились прокатиться в Лондон и выяснили на месте все, что о них требуется знать, вы бы не заставили ни меня, ни их терять даром время.
"Yes, sir," said Jarkins, who was fat and forty, a very model of sartorial excellence, and, at the moment, because of nervousness, wet with perspiration. He was a flabby, waxlike man, with black, acquisitive eyes, below which a small, pointed nose stuck out, and below that a soft, puffy mouth.	-Да, сэр! - пробормотал Джеркинс. Это был толстенький рыхлый человечек лет сорока, одетый с щеголеватой изысканностью, словно модель с витрины, но сейчас от сильного волнения он весь обливался потом. У него были черные бегающие глазки, маленький острый носик и мягкие пухлые губы.
He was forever dreaming of some speculative coup which would make him a multimillionaire, and a well-known figure at first nights at the theater, polo games, dog shows, and other society functions.	Он вечно мечтал о какой-нибудь крупной и удачной афере, которая сразу сделает его архимиллионером и выдвинет в ряды знаменитостей, привлекающих взоры избранных посетителей премьер, спортивных матчей, собачьих выставок и прочих великосветских зрелищ.

In London he had as many friends as he had in New York.	В Нью-Йорке и в Лондоне у него были весьма обширные знакомства.
In consequence, Cowperwood had the feeling that he might have some use for him, and yet, at the moment, he was not willing to do more than throw out vague hints, knowing that they would, in all probability, cause him to go tearing after Greaves and Henshaw to set himself right with them, and, who knows, he might even go over to London, where . . . well, what better press agent could he have than Mr. Jarkins?	Каупервуд знал это и понимал, что Джеркинс ему еще может пригодиться; однако сейчас он не находил нужным раскрывать перед ним карты и ограничивался только намеками, полагая, что этого вполне достаточно, чтобы побудить Джеркинса броситься вдогонку за Гривсом и Хэншоу и постараться прийти с ними к соглашению. Пожалуй, он даже способен отправиться в Лондон, а если так... то в смысле рекламы лучшего агента и желать нечего.
Chapter 15	15
And true enough, it was not many days after Greaves and Henshaw had departed for London that Jarkins also sailed, all aquiver with the expectation of becoming a part of an enormous adventure which might lead to those dreamed-of millions.	И действительно, не прошло и недели со дня отъезда мистера Гривса и мистера Хэншоу, как Джеркинс уже покатил вслед за ними в Лондон: его била лихорадка, до такой степени ему не терпелось стать непосредственным участником этой грандиозной авантюры, которая наконец-то принесет ему желанные миллионы.
And while this preliminary move in connection with Greaves and Henshaw and their Charing Cross line appeared to have ended less definitely than Cowperwood had hoped, it made no change in his determination to proceed. For there was the information provided by Sippens, and because of that he was determined to get control of some underground line, if not the Charing Cross.	Хотя первый шаг, сделанный Каупервудом на пути к приобретению линии Чэринг-Кросс, иначе говоря его разговор с Гривсом и Хэншоу, не принес тех результатов, на которые он, казалось бы, рассчитывал, это отнюдь не поколебало его намерений; Сиппенс прислал ему достаточное количество весьма интересных сведений, и Каупервуд твердо решил добиться концессии на постройку подземной линии в Лондоне, даже в том случае, если у него ничего не выйдет с линией Чэринг-Кросс.
And so there were not only consultations, but a number of dinners at his home, from which latter Aileen took the impression that her husband was at least a little interested in the old life which had made her early days in Chicago with him her most colorful and happy memory.	В связи с этим у него дома происходили совещания, устраивались званые обеды, и у Эйлин создавалось впечатление, что супруг ее понемножку возвращается к прежнему образу жизни, к той прежней жизни в Чикаго, о которой у нее сохранились самые счастливые, самые яркие воспоминания.
She was beginning to wonder whether, by some strange turn of fate, the Chicago failure might not have sobered him, so that he had decided to accept, if not necessarily relish, the old-time outward relationship, which, little as it meant to him, could still be so comforting to her.	Она иногда спрашивала себя: а не могло ли так случиться, - мало ли чудес на свете! - что эта чикагская катастрофа подействовала на него отрезвляюще и ему захотелось вернуть, хотя бы внешне, прежние отношения с ней; и даже если она для него уже ровно ничего не значит, для нее это все-таки утешение.
But the truth was that Cowperwood was becoming more and more intrigued by the temperament of Berenice.	В действительности же Каупервуд с каждым днем все больше увлекался Беренис.

There was about her a certain playful and inventive whimsy, which, combined with her practical as well as poetic and rhapsodic moods, delighted him. In fact, he was never weary of studying her, and in the comparatively short period since she had arrived in Chicago, he had come to experience and relish the equivalent of a mental fever in regard to her. One of Berenice's fancies, and one which had affected Cowperwood most profoundly, had occurred more recently in Chicago.	Он с удивлением открывал в ней новые, неожиданные черты. На нее иногда находила какая-то шаловливость, когда она становилась способной на всякие озорные выдумки, а ее здравомыслие не мешало внезапным удивительным сменам ее прихотливых настроений, и это всякий раз восхищало Каупервуда.
One late afternoon they had driven out for dinner to the inn where they had dined a couple of evenings previously.	Однажды, еще в Чикаго, они поехали обедать в гостиницу, где они уже обедали несколько дней тому назад.
But before entering, she had led him to the nearby woods, where in a snow-flecked patch of scrub oak and pine stood a snow figure in his own image, part caricature and part an arresting likeness.	Когда они вышли из саней, Беренис предложила ему пройтись в рощу, и там на опушке, среди усыпанных снегом сосенок и молодых дубков, он вдруг увидел вылепленную из снега фигуру, которая, когда они подошли ближе, оказалась чуть-чуть карикатурной, но совершенно точной копией его самого.
She had driven out alone early that very morning and shaped it.	Беренис нарочно приехала сюда рано утром и слепила этого снежного человека.
For the eyes she had used two bright gray-blue stones, and for the mouth and nose, small pine cones of different sizes.	Вместо глаз она вставила два блестящих голубовато-серых камешка, а нос и рот сделала из сосновых шишек, очень ловко подобрав их по форме и по величине.
She had even brought out one of his hats and placed it jauntily atop the snowman's head, thus serving to emphasize the likeness.	Еще накануне она стащила у Каупервуда одну из его шляп, и шляпа эта, лихо сдвинутая на затылок снежной фигуры, как-то особенно подчеркивала сходство с Каупервудом.
Suddenly confronted with this figure at dusk, a wintry wind whispering among the trees and the last rays of a blood-red sun spearing through, Cowperwood was startled.	Когда этот двойник внезапно вырос перед ним, среди деревьев, освещенный закатными лучами огненно красного солнца, Каупервуд даже вздрогнул от неожиданности.
"Why, Bevy!	- Что это, Беви?
Of all the odd things to do!	Как это тебе пришло в голову?
When did you do this, you pixie?"	Да когда же ты успела это сделать, плутовка?
And he laughed at the touch of the comic, for she had placed one eye the least bit askew, and the nose was a little exaggerated.	- И он расхохотался. Снежный Каупервуд смотрел на него совсем как живой, прищурив глаз, и нос торчал у него необыкновенно внушительно.
"I did it this morning.	- Сегодня утром, - сказала Беренис.
I drove out here alone and made my lovely snowman!"	- Приехала сюда одна и вылепила моего милого человечка.
"It does look like me, by Jove!" he said, amazedly.	- А здорово похоже на меня! - с удивлением заметил Каупервуд.
"But, Bevy, how long did it take you to do it?"	- И долго ты возилась с этим чучелом?

"Oh, perhaps an hour," and she stepped back and eyed it appraisingly.	- Час наверно. Не больше. Она отступила на шаг и с гордостью посмотрела на свое творение.
Then, taking his cane from him, she placed it against one of the snowman's pockets, which were indicated by small stones.	Затем, выхватив у Каупервуда трость, приставила ее сбоку к снежной фигуре, набалдашником к карману, который был изображен при помощи мелких камешков.
"Now, see how perfect you are!	- Посмотри, какой красавчик!
All snow and cones and stone buttons!" and she reached up and kissed the mouth.	Весь из снега, шишек и каменных пуговок. Она приподнялась на цыпочки и поцеловала снежное чучело в губы.
"Bevy!	- Беви!
If you're going to do that, come here!" and he seized her in his arms, feeling that there was something here that was eerie, elfin.	Если ты хочешь целоваться... - Каупервуд схватил ее в объятья, и ему казалось, что он держит в руках какого-то лесного эльфа.
"Berenice, dear, I swear you puzzle me.	- Беренис! Ты меня с ума сводишь!
Have I a real flesh-and-blood girl, or a sprite, a witch?"	Признайся, ты дух лесной, колдунья или волшебница?
"Didn't you know?" and she turned and spread out her fingers at him.	- А ты не знал? И она откинулась и потянулась к его лицу обеими руками, раздвинув пальцы.
"I'm a witch, and I can turn you into snow and ice," and she came eerily toward him.	- Я колдунья, да, да. И я могу обратить тебя в снег и лед. И, пристально глядя на него, она тянулась к его лицу тонкими пальцами.
"Berenice, for heaven's sake! What nonsense!	- Беренис!.. Что с тобой, брось дурить!
Sometimes I think you are the one who is bewitched.	А знаешь, мне кажется, ты сама заколдована.
But you may witch me all you care to, only don't leave me," and he kissed her and held her tight in his arms.	Но ты можешь колдовать надо мной, сколько угодно. Только... не покидай меня! И, крепко прижав ее к груди, он поцеловал ее.
But she drew away and turned back to the snowman.	Но Беренис вырвалась из его объятий и снова подбежала к снежной фигуре.
"There, now!" she exclaimed, "you've gone and spoiled it all.	- Ну вот! - воскликнула она. - Ты все испортил.
He's not real, after all, darling.	Оказывается, он - не настоящий.
And I made him so real.	А я-то старалась сделать его совсем живым.
He was so big and cold, and needed me so much out here.	Он был такой большой, холодный. И стоял здесь и ждал меня.
And now I'll have to destroy him, my poor snowman, so that no one will have ever truly known him but me."	А теперь надо его уничтожить, бедняжку, чтобы никто не видел его и не знал, кроме меня.
And all of a sudden she dashed the figure apart with Cowperwood's cane.	И, схватив трость Каупервуда, она ударила ею со всего размаха и развалила фигуру.
"See, I made you, and now I'm unmaking you!"	- Вот видишь: я тебя сотворила, и я же тебя и уничтожаю.

And as she talked she powdered the snow through her gloved fingers, while he gazed at her wonderingly.	И она, смеясь, разбрасывала снег своими затянутыми в перчатки ручками. А Каупервуд смотрел на нее с восхищением.
"Come, come, Bevy, sweet.	- Ну, идем, Беви, радость моя!
What are you saying?	Как ты сказала?
And as for making and unmaking, do both, but don't leave me.	Ты меня сотворила, ты и уничтожаешь? Хорошо, я согласен, только не покидай меня.
You are taking me into strange places, new and strange moods, a wonder world of your own, and I am happy to go.	Ты знаешь, с тобой я словно переношусь в какие-то неведомые края, точно ты передо мной новый мир открываешь - чудесный, непонятный, твой собственный! И для меня это такое счастье -окунуться в него!
Do you believe that?"	Ты мне веришь, Беви?
"Of course, dear, of course," she now replied as brightly and as differently as though no such scene as this had ever been.	- Конечно, милый, конечно, - отвечала Беренис таким спокойным и рассудительным тоном, как будто она и не разыгрывала только сейчас этого представления со снежным чучелом.
"It's meant to be so.	- Так ведь оно и должно быть.
It must be."	И так будет.
And she slipped her arm under his.	Она взяла его под руку, и они пошли.
She appeared to have come out of some trance or illusion of her own, concerning which he would have liked to question her, but he felt that he should not.	У Каупервуда было впечатление, словно она только сейчас очнулась или вернулась на землю из какого-то своего, странного мира видений, и ему хотелось расспросить ее об этом мире, но его как будто что-то удерживало, - он чувствовал, что этого нельзя делать.
Yet, and more at this moment than ever before, there was that about her which thrilled him, as he realized that he could come and see and touch her, without let or hindrance, and that now, as never before, he was allowed to walk and talk and be with her.	И это чувство, а вместе с тем радостная уверенность, что вот она здесь, с ним, что он может осязать, видеть, слышать ее, что он в любую минуту может пойти к ней, вызывали у него чувство какого-то небывалого восторга, словно ему только теперь наконец-то открылось то, ради чего стоило жить.
This was the substance quite, of all real earthly good and delight.	Да разве это может быть, чтобы он когда-нибудь захотел расстаться с ней?
Truly, he would never wish to part from her, for never before had he encountered anyone so varied, so different, so reasoning and practical and yet at the same time so unreal and whimsical as this.	Никогда в жизни ему еще не приходилось сталкиваться с таким удивительно многообразным, таким необычайно изменчивым и вместе с тем рассудительным и трезвым, словом с таким необыкновенным существом!
Histrionic, yes, and yet the most resourceful and colorful of all the women he had known! And on the purely sensual side, there was something about her which from the beginning not only surprised but enticed him.	Несомненно, это артистическая натура. Мало ли всяких женщин перевидал он на своем веку, а все-таки ему еще никогда не попадалось такой блестящей, умной и обаятельной женщины.

She refused to permit herself either to be lost in or wholly ravished by the male.	И даже в минуты самой интимной близости она неизменно вызывала у него чувство восхищенного удивления.
No mere commonplace fleshly instrument for the satisfaction of the lust of himself or any other was she. On the contrary, and always, however amorous or fevered she might be, still she was quite definitely conscious of her charms: the swirl of her red-gold hair about her face, the magnetism and implication of her inciting and compelling blue eyes, the sweetness of her mouth, with its enchanting and enigmatic smile.	Она не отдавалась ему безвольно, слабея и замирая в его объятьях, не подчинялась ему, пассивно уступая неистовству его мужской страсти, нет, она трепетала и загоралась в ответ и словно сама держала его в плену, властно завораживая его своими чарами - разметавшимся золотом огненных волос, влекущим взором синих потемневших глаз, сладостью поцелуя.
Indeed, as he thought after the most shaking and reducing transports with her, hers was never a mere gross and savage lust, but a glorified and intense awareness and evaluation of her own beauty, enforcing its claims by the art of suggestion and thereby producing an effect that was different from any he had ever known.	И когда он потом, после бурных свиданий оставшись один, вспоминал эти чудесные минуты, у него было чувство, что это совсем не похоже на то, что он когда-либо переживал раньше.
For it was not Berenice but himself who was most ravished mentally and sensually, indeed all but submerged in her own exotic consciousness of what this relationship implied.	Это было не просто удовлетворение некоей физической потребности и не исступление страсти, а опять какой-то неведомый мир новых, головокружительных ощущений, который открывала ему волшебница Беренис.
Chapter 16	16
Realizing that it would be necessary for him to cooperate with Tollifer, at least in some small way, in order to bring about effective results in regard to Aileen, Cowperwood decided that he would inform her of his planned trip to London in a few weeks' time, suggesting that if she chose to she might accompany him.	Предвидя, что ему придется как-то согласовать с Толлифером дальнейший план действий в отношении Эйлин, Каупервуд решил объявить ей, что он недели через две предполагает отправиться в Лондон и что если ей хочется, она может поехать с ним.
And he would notify Tollifer to this effect, making plain to him that he would be expected to entertain her so that she would not be torturing herself with her husband's neglect as she had in the past.	А затем он сообщит об этом Толлиферу и пусть тот уж сам придумывает, как лучше занять и развлечь Эйлин, чтобы она не изводила себя, как это было до сих пор, не огорчалась, непрестанно думая о том, что муж ее не любит.
His mood at the time was one of the best.	Каупервуд был сейчас в самом радужном настроении.
After the long period of tragic emotional cleavage between them, he felt that at last he was about to adjust matters in such a way as would ease her sufferings and bring about at least a semblance of peace.	Наконец, после стольких лет тягостного разрыва, он нашел способ облегчить ее жизнь, успокоить ее и создать какую-то видимость мирных отношений.
At sight of him-ruddy, assured, genial, a gardenia in his lapel, grey hat, grey gloves, and swinging a cane-Aileen was compelled to restrain herself in order not to smile more pleasantly than she felt he deserved.	Когда он вошел к ней, помахивая тростью, такой цветущий, сияющий, уверенный, с гарденией в петличке, в серой шляпе, в серых перчатках. Эйлин пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить невольную радостную улыбку, которой он, по ее мнению, не заслуживал.

At once he began to talk of his affairs.	Он сразу стал рассказывать ей о своих делах.
Had she noticed from the papers that one of his bitterest enemies in Chicago had recently died?	А читала она сегодня газеты? Обратила внимание, что один из его самых заклятых чикагских врагов только что отдал богу душу?
Well, that was the end of that worry!	Туда ему и дорога - одной занозой меньше!
What were they going to have for dinner?	А что у них сегодня на обед?
He would like Adrian to prepare some sole Margu?ry, if it wasn't too late.	Хорошо бы заказать Адриану морской язык под соусом маргери, если, конечно, не поздно.
By the way, he had been very busy; he had been to Boston and to Baltimore, and shortly he must go to Chicago.	Да, он ужасно занят, никак не развяжется с делами. Ездил в Бостон, в Балтимор, а на днях придется ехать в Чикаго.
But this London matter ... he had been looking into that, and probably, very shortly, he would be going over there.	А насчет этого лондонского дела... он уже кое-что нащупал, и, вероятно, в ближайшем будущем придется ему плыть в Англию.
How would she like to go along?	Не хочет ли она с ним прокатиться?
Of course, he would be very busy while there, but she could run over to Paris, or Biarritz, and he might meet her week ends.	Конечно, он там будет очень занят, но она может поехать в Париж или в Биарриц, а под воскресенье он к ней будет приезжать на отдых.
Whereupon Aileen, taken aback by this new development, leaned forward in her chair, her eyes alight with pleasure. Then catching herself, remembering her true relationship to this husband of hers, she sank back again.	У Эйлин от радости глаза загорелись. Она даже рванулась к нему со стула, но тут же вспомнила, какие у нее отношения с мужем, и, сдержавшись, откинулась назад.
There had been too many subterfuges on his part for her to be sure of anything.	Она столько натерпелась от него, столько видела всяких предательств и обмана, что теперь не решалась ему поверить.
Nevertheless, she decided it was best to assume that this invitation meant a genuine desire for her company.	Но не лучше ли все-таки сделать вид, что она верит?
"Fine!	- Ну что ж, - сказала она.
Do you really want me?" she asked.	- А ты правда хочешь, чтобы я поехала с тобой?
"Would I be asking you, dear, if I didn't?	- Зачем бы я стал тебе предлагать, если бы не хотел?
Of course, I want you.	Разумеется, хочу.
This is a serious move for me.	Мне сейчас, видишь ли, предстоит сделать очень серьезный шаг.
It may prove a success, and it may not.	И он может для меня обернуться очень удачно, а может и нет.

Anyway," and here he lied with his usual bland utilitarianism-a stab in the very vitals of love-"you were with me at the beginning of my other two adventures, and I think you should come in on this one, don't you?"	Но как бы то ни было, - тут Каупервуд, следуя своему излюбленному правилу, прибегнул к спасительной лжи, не постыдившись сыграть на самых заветных, самых сокровенных чувствах Эйлин, - ведь ты была со мной оба раза, когда я начинал первое и второе свое предприятие, мне кажется, ты должна быть со мной и на этот раз, когда я задумал третье. Разве не правда?
"Yes, Frank, I would like to be in on it, if you feel that way.	- О да, Фрэнк! Если это так, как ты говоришь, я хочу быть с тобой.
It would be wonderful.	Это будет просто замечательно.
I'll be ready whenever you decide to go.	Я буду готова, как только ты скажешь.
When do we sail-what boat?"	Когда мы поедем? Каким пароходом?
"I'll have Jamieson find out, and let you know," he said, referring to his personal secretary.	- Я скажу Джемисону, он все узнает, что надо, и тогда я дам тебе знать.
She walked to the door and rang for Carr to give him the order for dinner, her whole being suddenly revivified.	Эйлин подошла к двери и позвонила Карру, чтобы распорядиться насчет обеда. Она точно ожила.
A touch of the old life, this seemed, wherein she had been a part of both power and efficiency.	На нее вдруг пахнуло прежней жизнью, когда она делила с Каупервудом его могущество, его успех.
She also ordered Carr to get out the luggage and report on its condition.	Она тут же приказала Карру достать чемоданы и осмотреть их.
And then Cowperwood, expressing concern for the health of the tropical birds he had imported for his conservatory, suggested that they go and look at them.	А Каупервуд выразил желание навестить тропических птиц, которых он привез для оранжереи. И он предложил Эйлин пойти вместе.
Aileen, now in a most cheerful mood, walked briskly beside him, watching him as he studied the two alert troupials from the Orinoco, and attempted by whistling to induce the male to utter his pellucid cry.	Эйлин, вся сияя, направилась с ним в оранжерею и смотрела на него не сводя глаз, пока он возился с двумя резвыми попугаями с Ориноко и подсвистывал им, стараясь раззадорить самца, чтобы услышать его пронзительный крик.
Suddenly he turned to Aileen, and said:	Внезапно он обернулся к Эйлин и сказал:
"As you know, Aileen, I've always planned to make this house into a really fine museum.	- Видишь ли, Эйлин, я всегда мечтал сделать из этого дома настоящий музей.
I keep buying these things, and eventually it should be one of the finest private collections.	Я и сейчас покупаю кое-что и уверен, что когда-нибудь это будет одна из самых замечательных частных коллекций.
And I've been thinking a lot lately about how to arrange with you so that when I pass on, as I will, sooner or later, it will be kept, not so much as a memorial to me, but as a pleasure for people who care for things like this.	Последнее время я много думал, как бы это мне с тобой уладить, чтобы после моей смерти, - ведь рано или поздно, а придется все же помереть, -дом этот сохранился не просто как память обо мне, а доставлял бы какую-то радость людям, которые любят такие редкости.
I'm going to draw up a new will, and that's one of the things I want to consider."	Я собираюсь составить новое завещание - и вот надо подумать, как бы это внести туда.
Aileen was a little puzzled by all this.	На лице Эйлин выразилось удивление.

What did it mean?	С чего это ему пришло в голову?
"I'll soon be sixty," he went on, quietly, "and while I'm not thinking of dying just yet, I certainly feel that I ought to clear matters up.	- Мне вот-вот исполнится шестьдесят, - спокойно продолжал он, - и хотя я еще пока не собираюсь умирать, все-таки нужно как-то привести дела в порядок.
As three of my five executors, I've been intending to name Mr. Dolan, of Philadelphia, and Mr. Cole, as well as the Central Trust Company here.	В число моих душеприказчиков - их всего будет пять - я хочу включить Долэна из Филадельфии, мистера Коула и затем Центральное акционерное кредитное общество.
Both Dolan and Cole are men who understand the financial and executive side of things, and I'm sure they would carry out my wishes.	Долэн и Коул превосходно разбираются в финансовой и формально-юридической стороне дела, и они сумеют выполнить все мои распоряжения.
But since I intend leaving you the use of this house for your lifetime, I've been thinking of joining you up with Dolan and Cole, so that you can either open the house to the public yourself or see that arrangements are made to do so.	Но так как я собираюсь оставить тебе этот дом в пожизненное пользование, я думаю, не назвать ли мне и тебя вместе с Долэном и Коулом, и тогда ты сможешь либо сама открыть дом для посещений публики, либо позаботиться о том, чтобы это было сделано со временем.
I want the house to be beautiful, and remain beautiful after I die."	Мне приятно сознавать, что он радует своей красотой, и мне хочется, чтобы он остался таким же и после моей смерти.
Aileen was now even more thrilled.	Эйлин слушала его, взволнованная, гордая.
She could not imagine what had brought about this serious consideration of herself in connection with her husband's affairs, but she was flattered and gratified.	Чем объяснить такое серьезное отношение к ней, да еще в таком важном деле? Она была польщена и обрадована.
It must be that he was beginning to take a more sobered view of life.	Может быть, он и правда несколько образумился и стал ко всему относиться серьезней?
"You know, Frank," she said, trying not to be too emotional, "how I've always felt about everything in connection with you.	- Ты знаешь, Фрэнк, - сказала она, пытаясь как-то совладать со своими чувствами, - я всегда очень близко принимаю к сердцу все, что тебя касается, даже всякую мелочь.
I've never had any other real life, and never want to have any, apart from you, although you don't seem to feel that way any more.	У меня, в сущности, никогда не было никакой жизни помимо тебя - да мне и сейчас без тебя ничего не надо, хотя ты-то, конечно, теперь чувствуешь совсем по-другому.
But as far as this house is concerned, if you leave it to me or make me one of your executors, you can rest assured that nothing will ever be changed by me.	Так вот, то, что ты говорил насчет дома, -оставишь ли ты его мне, или сделаешь меня одним из твоих душеприказчиков, - ты можешь быть совершенно спокоен, я ничего не изменю, все будет сделано так, как ты хочешь.
I never pretended to have the taste and knowledge that you have, but you know that your wishes will always be sacred to me."	Я никогда не старалась показать, что я разбираюсь в таких вещах, что у меня такой вкус, как у тебя, твое понимание, но ты можешь быть уверен, что твое желание для меня свято.

While she talked, Cowperwood was poking his finger at a green and orange macaw, whose harsh voice, harmonizing with his brazen colors, seemed to mock at the solemnity of his mood.	Каупервуд, слушая это признание Эйлин, тыкал пальцем в зеленовато-оранжевого попугая макао, который своим пронзительным криком и яркой пестрой окраской, казалось, потешался над этой глубоко прочувствованной сценой.
Yet he was touched by Aileen's words, and reached over and patted her on the shoulder.	Но Каупервуд в самом деле был растроган словами Эйлин, он повернулся к ней и потрепал ее по плечу.
"I know that, Aileen.	- Я знаю это, Эйлин.
I only wish the two of us could look at life from the same standpoint.	Ведь мне всегда только одного и хотелось, чтобы мы с тобой могли смотреть на жизнь одинаково, одними глазами.
But since we cannot, I want to make the best of all possible compromises, because I know that whatever has been or may be, you care for me and are likely to continue to do so.	Но так как это у нас не получается, я, сколько могу, готов пойти тебе навстречу, потому что я знаю: что бы там ни было, ты все-таки привязана ко мне и будешь привязана до конца жизни.
And whether you believe it or not, if I can make any return for that, I am only too anxious to do it.	И мне, веришь ты этому или нет, всегда хочется отплатить тебе за это всем, чем я могу.
This matter of the house, and some other things I am going to talk to you about presently, are a part of it."	И вот отсюда и этот наш сегодняшний разговор о завещании; есть и еще кое-что, о чем я хотел бы с тобой поговорить.
At the dinner table later, he told her of his idea of endowing a hospital with extensive research facilities, and spoke of other bequests.	За обедом он рассказал Эйлин об одном своем проекте - ему хочется построить хорошую больницу и оборудовать ее всякими исследовательскими лабораториями, и вообще он давно подумывает вложить деньги в кое-какие благотворительные учреждения.
In this connection, he indicated how necessary it would be for him to make frequent returns to New York and to this house. And on such occasions he would prefer her to be there.	Поэтому ему придется частенько наведываться в Нью-Йорк, и ему было бы удобно, если бы она жила здесь, чтобы он всегда мог приехать к себе домой.
Of course, there would be intermittent trips abroad for her, too.	Ну, разумеется, от времени до времени и она тоже может прокатиться за границу.
And seeing her so happy and satisfied, he congratulated himself on the manner in which he had brought her around to his terms.	И видя Эйлин такой довольной и веселой, Каупервуд мысленно поздравлял себя со столь благополучным разрешением своих семейных дел. Как ловко ему удалось уговорить ее.
If only they could continue that way, all would be well.	Ну, если у них и дальше так пойдет, тогда, можно сказать, все превосходно.
Chapter 17	17
In London at this time Jarkins was busily engaged in impressing his partner, Kloorfain, with the news that the great Cowperwood, he believed, was really interested in the London underground situation as a whole!	Мистер Джеркинс, приехав в Лондон, немедленно отправился к своему партнеру Клурфейну сообщить ему сногсшибательную новость, что великий Каупервуд, по-видимому, серьезно интересуется лондонской подземкой - и в самом широком масштабе.

He described Cowperwood's attitude and words, and at the same time he explained that they had made a mistake in not sensing that a man with such immense holdings would certainly not want to bother with one little underground system.	Он подробно пересказал ему все, что говорил Каупервуд, и сокрушенно покачивал головой, удивляясь, как это они с ним попали впросак и не сообразили, что для такого крупного воротилы, конечно, не может быть никакого интереса возиться с какой-то одной маленькой веткой.
How ridiculous for Greaves and Henshaw to think they could interest him in 50 per cent of their line!	И смешно даже и подумать, что Гривс и Хэншоу вообразили, будто его можно прельстить половинным паем в их предприятии.
Why, here was no chance of him accepting any such terms. Nothing short of a full 51 per cent control for him!	Да лучше бы они и не заикались об этом, меньше пятидесяти одного процента пая даже и предлагать нечего.
Did Kloorfain think that Greaves and Henshaw were ever likely to find the money for their line in England?	Ну, а как все-таки полагает Клурфейн, удастся Гривсу и Хэншоу раздобыть денег в Англии на эту их линию?
To which Kloorfain, a stout, oleaginous Dutchman, as shrewd in small practical ways as he was deficient in large financial vision or courage, replied:	Клурфейн, тучный, жирный голландец, весьма пронырливый во всяких мелких делишках, был абсолютно лишен какого бы то ни было чутья и догадки в делах, требующих широкого размаха и смелости.
"Not at all!	- Да нет! Где им! - отвечал он не задумываясь.
Too many 'acts,' as it is.	- У нас здесь уйма этих контрактов.
Too many companies fighting each other for single routes.	Столько всяких компаний грызутся между собой из-за одной какой-нибудь ничтожной линии.
No willingness on the part of any one company to join up with any other to give the public a through route at a reasonable fare.	И ни одна не хочет объединиться с другой и обеспечить публику удобным сквозным транспортом, чтобы люди могли ездить куда им надо за доступную плату.
I've seen it myself, for I've been riding around London for years.	Я ведь это все на себе испытал. Сколько уж лет приходится колесить по Лондону из конца в конец.
Why, just think, there are these two central lines, the Metropolitan and the District, which together control a circle around the very business heart of London" . . . and he proceeded to point out some of the practical as well as financial errors made by these two lines, and their resulting difficulties.	Да вы сами подумайте, - у нас на весь Лондон всего-навсего две линии - Метрополитен и Районная. Обе они охватывают только деловой центр... - и он очень подробно начал объяснять Джеркинсу всю непрактичность и нецелесообразность подобной системы и все проистекающие отсюда неудобства и убытки.
They had never been willing to merge and build feeder lines, not even to electrify and modernize those they had.	- И ведь вот до сих пор не могут раскачаться - ни проложить новые линии, ни хотя бы переоборудовать и электрифицировать старые.
They were still running steam engines through tunnels and open cuts.	Так и ходят эти паровички, где в туннелях, а где прямо по насыпи.

The only company which had shown any sense at all was the City and South London, which ran from the Monument to Clapham Common. It had an electric system which operated with a third rail, and it ran smoothly, was well lighted, and the only well-patronized road in the city.	Единственная компания, которая строила хоть с каким-то соображением, это акционерная компания Сити - Южный Лондон, - она выстроила линию от центра до Клэфем-Коммон и пустила по ней электрические поезда с третьим рельсом; светло, чисто, поезда ходят бесперебойно; но это единственная хорошо обслуживаемая ветка.
But even so, it was too short; its passengers had to transfer and pay an extra fare on the London loop.	И опять-таки она слишком коротка; людям приходится пересаживаться и еще раз платить за проезд по кольцу.
London certainly needed a man like Cowperwood or a group of English financiers who would get together and finance and enlarge the system.	Да, Лондону, конечно, нужен именно такой человек, как Каупервуд; ну, разумеется, и свои английские капиталисты тоже могли бы кое-что сделать, если бы они только сговорились между собой, вложили бы сообща деньги и как следует переоборудовали и расширили сеть.
As to proposed lines which Cowperwood might secure, well, there was the Baker Street and Waterloo, being promoted by a Londoner by the name of Abington Scarr.	Ну, а что касается новых линий, на которые Каупервуд мог бы получить концессию, - вот, к примеру сказать, был такой проект у одного лондонца, некоего Эбингтона Скэрра.
Scarr had had his act for the last sixteen months and done nothing. Then there was some talk of extensions being made by the District, but in both cases capital was wanting.	Он получил подряд на постройку подземной линии от Бейкер-стрит до Ватерлоо, но вот уж прошло что-то около полутора лет, и ничего до сих пор так и не сделано. Ходят слухи, что Районная тоже собирается строить новые ветки. Да, как видно, ни там, ни здесь нет капитала.
"In fact," concluded Kloorfain, "if Cowperwood really wants that Charing Cross, I don't think he'd have much trouble getting it.	- И я так полагаю, - заключил Клурфейн, - что если Каупервуд действительно захочет получить Чэринг-Кросс, он сможет этого добиться без особого труда.
Traffic Electrical gave up trying to finance it over two years ago.	Электротранспортная компания уже два года назад отказалась финансировать это дело.
Since then these two engineers have had it, but until this suggestion in regard to Cowperwood came up, I'm sure they never had a bid of any kind.	Подряд перешел в руки к этим инженерам, но, насколько мне известно, у них, кроме вот этих переговоров с Каупервудом, никаких других видов или возможностей нет и не было.
Besides, they're not railroad men, and unless they find a man with as much money as Cowperwood has, I doubt if they'll ever be able to put it through."	Да ведь они, в сущности говоря, даже и не специалисты по транспорту, и если им не посчастливится найти подходящего человека, да с таким капиталом, как у Каупервуда, сомневаюсь, что они когда-нибудь вообще смогут осилить это дело.
"Well, then, there's no use worrying about them, is there?" commented Jarkins.	- Так что на этот счет можно пока не беспокоиться? - заметил Джеркинс.
"I think not," reiterated Kloorfain.	- Да, я полагаю, что так, - важно подтвердил Клурфейн.

"But I think we ought to look up some of the people connected with the two old central loop lines, the District and the Metropolitan, or some of the bankers down in Threadneedle Street, and see what we can find out.	- Но, пожалуй, нам следовало бы связаться кой с кем из акционеров, которые владеют двумя главными кольцевыми линиями - Районной и Метрополитен, - или потолковать со здешними банкирами на Трэднидл-стрит, может у них что-нибудь и удастся выведать.
You know Crawshaw, of Crawshaw and Vokes.	Вы знаете Кроушоу, фирму "Кроушоу и Воукс"?
They've been trying to find money for Greaves and Henshaw ever since they took over the option.	Они пытались раздобыть денег для Гривса и Хэншоу с тех самых пор, как те получили подряд.
Of course, they've failed, just as the Traffic Electrical crowd failed before them.	Но так, разумеется, ничего из этого и не вышло, так же как и у Электро-транспортной компании ничего не вышло еще до них.
They want too much."	Слишком им много требуется.
"Traffic Electrical?" queried Jarkins.	- Электро-транспортная? - переспросил Джеркинс.
"That's the company that had this line originally.	- Это та самая компания, которая первой получила концессию на эту линию?
What sort of people are they?"	А что там за публика?
At once, and quite briskly, Kloorfain recalled a number of things in connection with them, not all that Sippens had discovered, but enough to interest both men.	Клурфейн, сразу оживившись, стал припоминать все, что он слышал и знал об этой компании. Это было далеко не все, что уже успел разнюхать Сиппенс, но тем не менее оказалось весьма интересным для обоих.
For now, emerging out of the pool of Kloorfain's memories came Stane, Rider, Bullock, and Johnson, but more particularly Johnson and Stane.	Клурфейн называл имена - Стэйна, Райдера, Бэллока и Джонсона. Главную роль играли Джонсон и Стэйн.
They had been among the principal promoters of Charing Cross and Kampstead, Stane was of the nobility and a large stockholder in District as well as City and South London.	Они первые выдвинули проект линии Чэринг-Кросс - Хэмпстед. Стэйн, крупный акционер в компаниях Районной и Сити - Южный Лондон, принадлежал к самой верхушке английского аристократического общества.
Johnson was counsel for Stane, as well as for District and Metropolitan, and also a stockholder in both lines.	Джонсон, поверенный Стэйна и вместе с тем юрисконсульт Районной и Метрополитен, входил пайщиком в ту и в другую компании.
Well, why not try and see this man Johnson?" queried Jarkins, all ears and attention because of his rift with Cowperwood.	- А почему бы нам не попытаться потолковать с этим Джонсоном? - спросил Джеркинс, который после жестокой взбучки от Каупервуда старался теперь вытянуть из Клурфейна все, что можно.
"He must be pretty well informed on all that's going on."	- Такой человек должен быть хорошо осведомлен.
Kloorfain was standing at a window, looking down into the street.	Клурфейн стоял у окна и поглядывал на улицу, но тут он сразу повернулся и уставился на Джеркинса.
"Capital!" he exclaimed, turning around to face Jarkins.	- Блестящая идея! - воскликнул он.
"The very idea!	- В самом деле?

Why not?	Почему нет?
Only ..." And now he paused and looked dubiously at Jarkins.	Только вот... - он запнулся и опасливо покачал головой.
"Is this all quite ethical?	- А удобно это будет?
As I understand it, we haven't the right to say we represent Cowperwood.	Ведь мы с вами, сколько я понимаю, не имеем полномочий действовать от имени Каупервуда?
From what you say he only agreed to hear Greaves and Henshaw in New York because we asked him to.	Вы же, кажется, сами сказали, что он только потому согласился выслушать Гривса и Хэншоу, когда они приезжали в Нью-Йорк, что мы с вами его об этом просили?
He didn't appoint us to do any work in connection with them."	Ведь он, собственно, нам никаких поручений в связи с ними не давал?
"Well, anyhow, I think it might be a good thing to sound out this fellow Johnson," returned Jarkins, "indicate to him that Cowperwood, or some American millionaire that he know, is interested in a plan to unite some of these lines, and then suggest that the Charing Cross line, if they could get it back, might be sold to him.	- А мне думается, все-таки недурно было бы пощупать этого Джонсона, - возразил Джеркинс.- Мы можем ему от себя сказать, что вот, например, Каупервуд или там какой-нибудь другой известный американский миллионер интересуется подземными дорогами и в частности проектом расширения лондонской подземной сети, и тут можно будет ввернуть и насчет Чэринг-Кросс - мол если бы их компания взяла эту линию снова полностью в свои руки, ее можно было бы выгодно перепродать американцу.
In that case, as the agents bringing them together, we ought to come in for a pretty neat bonus, and we'd be entitled to it.	А мы с вами, если бы нам удалось их свести, здорово заработали бы, - подумайте-ка, комиссионные на этаком деле!
Besides, if any shares can be picked up now or sold for them or Cowperwood, we might come in as purchasing or selling agents.	А если нам еще посчастливится скупить акции, да перепродать их той же Электро-транспортной компании или Каупервуду, тогда уж мы совсем закрепимся в этом предприятии в качестве агентов по покупке и перепродаже.
Why not?"	Ну как же упускать такую возможность?
"Not a bad idea," said Kloorfain, becoming more eager.	- Н-да, это, конечно, неплохая идея, - заметно оживляясь, подхватил Клурфейн.
"I'll see if I can get him on the telephone."	- А что, если я сейчас попробую позвонить ему?
He lumbered into an inner office, and was about to make the call when he stopped and looked at Jarkins.	Он пошел в смежную комнату и уже совсем было взялся за трубку, но остановился и вопросительно взглянул на Джеркинса:
"The simplest way, I think, is to ask for a consultation in connection with a financial problem which is before us but which cannot be explained over the telephone.	- Я думаю, всего проще попросить его принять нас для консультации. Скажем, что у нас тут такой сложный финансовый вопрос, который нельзя изложить по телефону.
He'll think there's a fee in it for him, and we'll just let him think so until we explain what it is."	Он подумает, что это платный совет, ну и пусть думает, пока мы ему не объясним, в чем дело.
"Good!" said Jarkins.	- Очень хорошо, - сказал Джеркинс.
"Let's call him now."	- Ну, звоните же.

So, after a very cautious explanation by Kloorfain to Johnson over the telephone, he turned and said:	После весьма неопределенного и в высшей степени осторожного разговора Клурфейн положил трубку и объявил:
"He says he'll see us tomorrow at eleven o'clock."	- Может принять нас завтра, в одиннадцать.
"Capital!" exclaimed Jarkins.	- Великолепно! - воскликнул Джеркинс.
"I think we're on the right track now.	- Полагаю, мы теперь с вами на верном пути.
Anyway, we're moving.	Во всяком случае это какое-то движение.
And if he isn't interested himself, he may know someone who is."	И даже если он сам не заинтересуется, он может нам указать, к кому обратиться.
"Quite right, quite right," repeated Kloorfain, who was mainly concerned at this time to see that due credit for his share of all this fell to him.	- Правильно. Совершенно правильно, - поддакнул Клурфейн, который в эту минуту думал только о том, как бы сорвать побольше, ибо ему по заслугам несомненно причитается львиная доля в этой заманчивой афере.
"I'm glad I thought of him.	- Я очень рад, что мне это пришло в голову.
This may turn out to be the biggest thing we've ever done."	Тут может такое дело развернуться, каких нам с вами до сих пор еще не перепадало.
"Quite right, quite right!" echoed Jarkins, who was elated enough, but not as elated as he would have been had the whole problem been worked out by himself.	- Верно, верно! - подхватил ему в тон Джеркинс, вполне разделяя воодушевление своего партнера, но втайне сожалея, что не обошелся без его участия.
For Jarkins had always thought of himself as not only the brains but the dynamic force of this combination.	Ибо Джеркинс воображал себя не только мозгом, но и движущей силой этой замечательной комбинации.
Chapter 18	18
The offices of Rider, Bullock, Johnson & Chance, as well as that of Lord Stane, were in one of the dingiest sections of Storey Street, adjacent to the Inns of Court.	Контора фирмы "Райдер, Бэллок, Джонсон и Чэнс", так же как и контора лорда Стэйна, помещалась в одном из самых темных закоулков Стори-стрит, примыкавшей к зданиям адвокатских корпораций.
In fact, the whole region, except for the Inns of Court, would be regarded by Americans as most inappropriate housing for distinguished legal talent.	Сказать по правде, весь этот квартал, если не считать зданий адвокатских корпораций, показался бы всякому американцу весьма неподходящим местом для конторы столь солидных и прославленных юристов Англии.
Small, remodeled three- and four-story residences or one-time lofts and stores now contained offices, libraries, consulting chambers, for as many as a dozen solicitors, their stenographers, clerks, errand boys, and other assistants.	Маленькие, неоднократно перестраивавшиеся трех - или четырехэтажные домики, где прежде ютились какие-то склады и мелкие торговые заведения, преобразились теперь в служебные и приемные кабинеты, в архивы и библиотеки.
Storey Street itself was so narrow as almost to forbid the companionable stroll of two pedestrians arm in arm.	Здесь помещалось около дюжины юристов со всеми своими стенографистками, клерками, посыльными и прочими служащими.

As for the roadway proper, it might admit the easy passage of two pushcarts, but by no means two vehicles of any greater size.	Стори-стрит была до того узка, что по тротуару вряд ли можно было пройтись по-приятельски под руку, а на мостовой, пожалуй, могли разъехаться две ручные тележки, но уж никак не два более солидных экипажа.
Yet through this lane poured a veritable host of workers, including those who used it for a quick cut to the Strand and adjacent thoroughfares.	И однако в этот тесный проход с утра устремлялся поток рабочих и всякого иного люда, потому что здесь вы срезали наискосок и попадали прямо на Стрэнд и в другие близлежащие кварталы.
The firm of Rider, Bullock, Johnson & Chance occupied all of the four floors of 33 Storey Street, a building no more than twenty-three feet wide, though fifty feet deep.	Фирма "Райдер, Бэллок, Джонсон и Чэнс" занимала все четыре этажа дома N33 по Стори-стрит. Фасад дома был шириной не более двадцати трех футов, но корпус его, длиной в пятьдесят футов, скрывался в глубине двора.
The ground floor, originally the reception and living room of the residence of a singularly retiring judge of a preceding generation, was now the general reception room and library.	В нижнем этаже, некогда приемной и гостиной жившего здесь в полном уединении весьма необщительного старого судьи, помещались теперь общая приемная и архив.
Lord Stane occupied a small office in the rear of first floor; the second floor was given over to the three most important members of the firm: Rider, Johnson, and Bullock.	Лорд Стэйн занимал небольшой кабинет в глубине бельэтажа. Во втором этаже находились кабинеты трех главных представителей фирмы -Райдера, Джонсона и Бэллока.
Chance, along with the various assistants, occupied the third floor.	Чэнс со своими многочисленными помощниками занимал весь третий этаж.
Elverson Johnson's office, at the extreme rear of the second floor, looked down on a small court. Its cobbled paving had once been part of an ancient Roman courtyard, but its historic luster was dimmed by too great familiarity for those who were compelled to contemplate it day after day.	Контора Элверсона Джонсона, в самой глубине второго этажа, выходила окнами на крохотный мощеный дворик, который некогда был частью старинного римского двора, но величие этой древности стало чересчур привычным и утратило свой блеск для тех, кому приходилось созерцать его изо дня в день.
There was no elevator, or "lift," to use the English term.	Никакой подъемной машины - или лифта, как говорят англичане, - в доме не было.
A fairly large air shaft extended from the middle of the second floor to the roof.	Большая вытяжная труба поднималась из середины второго этажа и выходила на крышу.
The offices were also equipped with a rather antique form of air wheel, which was supposed to add to the oxygenization of the air within.	В каждом кабинете в стене были по-старинному проделаны отдушники, которые, как предполагалось, способствовали очищению воздуха.
In addition, each room contained a fireplace-in which soft coal was burned throughout the foggy, rainy days of winter-and this added immensely to the comfort as well as charm of these interiors.	Кроме того, в каждом кабинете был камин, который в туманные, ненастные зимние дни топили сырым каменным углем, отчего необыкновенно уютная атмосфера этого удобного помещения становилось еще более уютной.
In each solicitor's room were spacious and well-made desks and chairs, and a white marble mantelpiece on which stood books or bits of statuary.	В кабинете у каждого поверенного стояли большие добротные письменные столы и стулья, а над камином красовалась мраморная полка, уставленная книгами и статуэтками.