Проклятый эксперимент. Магиня

— Поняла, — огорчённо вздохнула магиня, — и в самом деле всё просто, когда знаешь. Значит, тебе нужно самое сильное, ты уже не первый день в горячке.

— Только не забудь… — мрачно предупредил дорин, глотая налитое в ложку противоядие, — чем позже его пьёшь, тем сильнее ломает раненого. Поэтому тебе лучше меня привязать… и не слушай, что я буду болтать в бреду… лучше уйди на полдня… я помню, тут была другая комната.

— Хорошо, — не стала спорить с раненым магиня и кивнула Зелену, — доверяю тебе самую важную работу, помыть и одеть моего мужа.

И подхватив Тайдира воздушной плетью, отправила его в купальню. А сама побежала менять пропотевшее постельное белье, хотя им с лохматым помощником и удалось уже разок проделать эту процедуру, проклятая лихорадка ретиво выжимала из сильно похудевшего дорина не только силу, но и воду.

— Спасибо… — пробормотал дорин, оказавшись в чистой постели, и горько пошутил, — я давно догадался, что ты будешь самой лучшей женой на свете. А теперь привяжи меня и уходи… пожалуйста.

— Сейчас… — Лиарена пересела к нему поближе, неумело обняла за шею и осторожно чмокнула в сухие, обветренные губы.

— Лиа… — сорвался с его уст горячий, жалобный шёпот, — не дразни…

— И не думала дразнить… — покраснев, призналась девушка, — просто хотела… поцеловать тебя на прощанье.

— А мы прощаемся? — недопонял он, провёл пальцами по ее щеке, скользнул на шею, и дорина ощутила, как горяча и суха его рука.

— Ты же меня выгоняешь… — лукаво блеснула глазами дорина и прижалась щекой к этой руке.

— Не хочу… чтобы ты видела меня таким… — пробормотал дорин и, подняв руки вверх, схватился за перекладину кровати, — привязывай… и не жалей, возьми покрепче верёвку.

Глаза его начали блестеть, слова срывались с губ все более отрывисто и жарко, видимо начиналась обещанная ломка, и дорина со вздохом признала, пришло время и на самом деле его связать. И вовсе не потому, что Тайдир сумеет причинить ей какой-то вред, но он может случайно упасть или поцарапаться… гораздо спокойнее будет, если он будет надёжно защищён.

Разумеется, никаких верёвок Лиарена даже не собиралась искать, теперь у неё было более мощное и одновременно безобидное средство.

Воздушные лапы легко разжали стиснутые кулаки дорина, удобно уложили его руки вдоль тела, и мягко спеленали мужчину невидимым коконом, оставив окошко напротив лица.

Дорина ждала услышать слова удивления или возмущения, на крайний случай простой благодарности, но дорин смотрел перед собой затуманенным взглядом человека захваченного горячкой и какими-то своими видениями.

Несколько минут девушка размышляла, стоит ли ей и в самом деле уйти, потом, наступив на свою совесть, решила пока остаться. Ведь он еще ничего не сказал, а возможно и не скажет такого, чего неприлично слушать воспитанной донне. Тем более, теперь она его жена… а, как известно, у супругов не должно быть тайн друг от друга.

Лиарена поймала себя на невинной лжи и невольно покраснела, жена она пока только по названью, и почему-то никак не может представить того времени, когда всё станет по-другому.

— Умница… — хрипло одобрил вдруг Тайдир и его голос прозвучал как-то особенно горячо, — ты всё делаешь просто замечательно…

Магиня покраснела еще сильнее и уставилась в лицо мужа, но продолжая шептать жаркие похвалы, он смотрел куда-то мимо неё.

— Твои руки всегда такие нежные и горячие… погладь меня… я так соскучился… иди ближе… ну, почему ты приходишь так редко? Я начинаю терять всякое терпение… без тебя всё так серо и уныло… расстегни пуговку… вот так… боги, как сладко…

Лиарена вскочила с постели, заткнула уши и почти бегом выскочила из спальни. Стыд сжигал ее невидимым огнём, опаляя щеки и выжимая на ресницы злые слёзы.

Так вот почему он так хотел её выгнать! Боялся, как бы жена не узнала подробностей его шашней с Кальей. По-видимому, хотя все это дело прошлое, и у дорина теперь есть законная жена, прежние чувства еще бушуют в его сердце, нарушая покой ночами и вырываясь горячечным бредом.

Первым делом магиня помчалась во вторую купальню, устроенную Миттеном для возможных гостей. Там она долго стояла перед чашей с ледяной водой, тонкой струйкой стекавшей по желобку в стене и щедро плескала ее в лицо, стараясь остудить просто горевшие от обиды и стыда щёки. И лишь когда обнаружила, что насквозь промочила не только рубашку, позаимствованную в шкафу отступника, но и длинную тёмную накидку, которую носила вместо верхнего платья, подпоясывая найденным ремешком.

Придётся переодеваться, подумала Лиарена как-то отстранённо, словно это не она сама стояла посреди чужой умывальни мокрая и растрёпанная, собирая с лица вместе с каплями воды горькие слезы и боль раненого сердца.

Так вот, значит, как проходили их свидания, добавила муки невольная зависть, с жестоким злорадством подсовывая внутреннему взору девушки смутные видения, в которых дорин шептал эти слова любовнице, срывая с неё блузку. И снова полоснула душу горькая обида, когда он пытался расстегнуть платье самой Лиарены, то ничего такого и близко не сказал, уж она бы запомнила.

Как запомнила каждое слово той, первой, встречи и каждый его взгляд, и каждое движение во время их проклятой свадьбы. И после не призналась никому, даже самой себе, отчего так обливалось кровью в тот момент её сердце, какая ужасающая пустота вдруг обнаружилась на месте живой и любознательной души.

Покачиваясь, как после тяжёлой болезни, дорина подошла к стоящему в комнате шкафу, распахнула дверцы и засмеялась презрительным смехом. Все они одинаковы… эти мужчины. Вот и прежний хозяин этих пещер, оказывается, не был таким уж безоговорочно преданным своим изысканиям человеком, если держал для какой-то из гостий целое отделение женской одежды. Старомодные платья, юбки и блузы висели в строгом порядке, терпеливо ожидая ушедшую в неизвестность прелестницу.

Лиарена безразлично просмотрела несколько одеяний, выбрала самое простенькое и тёмное платье и торопливо переодевшись, направилась на кухню. Самое лучшее лекарство от душевных ран это работа, а ее у Лиарены теперь больше чем достаточно. И хотя точного плана у неё пока нет, зато примерный вполне чёток. Найти способ подать сигнал отцу, выбраться из этих пещер и объявить о расторжении союза с дорином. И последнее — обязательно. Потому что жить с мужчиной и помнить, с каким наслаждением он шептал признанья другой девушке, это нестерпимая мука, и обрекать себя на неё величайшая глупость.

Зелен сидел за кухонным столом и смаковал варёную рыбу, увесистый кусок которой держал обеими ручками. Проходя мимо, Лиарена заметила, как испуганно вжалась в плечи его лохматая голова и мимоходом погладила прислужника по мягкой макушке.

— Кушай на здоровье, — произнесла, садясь напротив него и встревожилась, рассмотрев ошеломлённо выпученные зелёные глаза, — ну, чего ты испугался?

— А чем ты меня намазала?

— Ничем, — нахмурилась донна, считать себя женой Тайдира она больше не желала, — ты же видишь, у меня в руках ничего нет. Я тебя просто погладила.

— Созданных не положено гладить, — убеждённо произнёс Зелен и оглянулся на притаившийся под плитой лохматый клубок огня.

— Я магиня, а магам никто не может запретить делать всё, чего только захочется, — веско сообщила донна, надеясь, что прислужнику хватит этого заявления, — ты сегодня очень хорошо мне помогал, и потому заслужил награду. Магию я тебе уже давала, еду брать разрешила, а теперь еще и погладила… за хорошую работу. А теперь доедай и покажи мне, куда ушёл Миттен.

— А ты не уйдёшь? — озаботился маленький слуга, и на израненное сердце Лиарены словно бальзамом плеснули.

— Я постараюсь… у меня еще тут много дел. А почему ты забеспокоился?

— Хозяин не хотел туда идти. Он хотел только посмотреть, — Зелен наморщил лоб и хрипловато процитировал: — Нужно глянуть, что это за гадость… возможно, удастся снести ее ко все чертям. Но ужин сегодня не готовь, если Ратгус не ошибается, придётся провозиться не один день.

— Я не пойду далеко, — успокоила его девушка, — просто посмотрю издали. А твой друг уже выздоровел? Почему он прячется?

Осмелевший Рыжак вынырнул из кучки пепла и ярко блеснул двумя угольками.

Хорошо, что Зелен расправился со злобным Черном, спрятала облегчённый вздох Лиарена. Созданные Миттеном странные и невероятные существа получались удивительно сообразительными.

Часа два девушка бродила по пещере, изучая захваченные владения, и удивляясь мощности и фантазии отступника. Та часть пещеры, которую Зелен называл домом, была в несколько раз меньше сада, посреди которого плескались в небольшом озерке крупные рыбины. По стенам были развешены сосуды с ведьминым мхом, и в пещере и в самом деле было тепло и светло как в летний полдень. Несколько низкорослых деревьев пестрели разноцветными плодами, под ними были устроены аккуратные грядки. И на всех что-то цвело, росло, плодоносило.

И это изобилие снова остро кольнуло душу донны тоской. Теперь, когда она своими ушами слышала признанья дорина, оставаться с ним в этом удобном и сытном месте ей не хотелось стократ сильнее.

Но это не заставит её бросить несостоявшегося мужа связанным и беспомощным, решила Лиарена, обойдя сад и направляясь обратно. Пусть он и обманщик, но сейчас ранен и нуждается в уходе. Да и рану получил не на охоте и не в осеннем турнире, а в бою, защищая ее от монстров. И хотя она и приняла окончательное решение, но неблагодарной и жестокой никогда не была и не будет. А потому отправится сейчас проведать Тайдира, возможно ему что-нибудь требуется.

Донна украдкой оглянулась на маленького прислужника, следовавшего за нею по пятам, подавила невольный вздох и приказала приготовить ей постель во второй, гостевой спальне. Переносить туда раненого казалось девушке мелочным и мстительным поступком.

А едва Зелен исчез за дверью меньшей комнаты, нацепила на лицо строгое и холодное выражение и перешагнула порог хозяйских покоев. Теперь она для него только лекарь и нечаянная спутница, и ничего более.

Тайдир спал, но поняла это Лиарена далеко не сразу. Сначала увидела безвольно обмякшее тело, спутавшуюся и пропотевшую нижнюю рубаху и коротковатые подштанники, найденные в шкафу отступника. А потом заметила струйку крови, сбегавшую за воротник из прокушенной губы дорина, и огорчённо скривившись, ринулась распутывать свои плетения. Ну как она могла догадаться, что в попытке выбраться из кокона он начнёт кусать себе губы?!

— Зелен! — сам вырвался выкрик, едва растаяли воздушные плети, и девушка коснулась насквозь мокрой рубашки отвергнутого мужа, — быстрее неси сухую одежду… он сильно пропотел…

Рубаху с Тайдира она снимала сама, отвернувшись спиной к менявшему штаны прислужнику, и прежде чем надеть свежую, старательно протёрла куском мягкого полотна влажную грудь и плечи. И с каждым прикосновением к упругой, загорелой коже, мрачнела все сильнее.

Можно придумать для себя любые правила и запреты, можно неуклонно следовать принятым решениям и научиться держать в руках собственные слабости и страсти. Можно даже задвинуть в дальний угол сознания горькую правду, и жить так, будто ты никогда о ней не слыхал. Но невозможно обмануть самого себя, и как ни старайся, по настоящему забыть то, что занимает все твои мысли и чаяния.

Лиарена это точно знает… сполна испытала на себе. И теперь получила весомое доказательство, ощутив под пальцами тугую упругость мышц, о которой грезила с того момента, как оттолкнула дорина тогда, в цветущем саду родного дома.

Руки не хотели покидать чуть влажноватой, тёплой и гладкой кожи, взгляд стыдливо и жадно скользил по подтянутому телу, украшенному тёмными изюминками и аккуратной глубокой пуповиной и стремительно сбегал к широким плечам мечника, едва коснувшись курчавой темной дорожки, уходившей во владения Зелена.

— Готово, — объявил мохнатый помощник и молниеносно оказался рядом, с чистой рубахой в лапках, — приподними голову, я накину…

Лиарена собиралась запротестовать, предложить другой способ, и тотчас поняла, что касаться головы Тайдира придётся в любом случае.

— Сейчас, сначала заверну… — буркнула девушка, накрывая полотном как платком растрепавшуюся гриву дорина.

Обернула концы вокруг головы, бережно приподняла ее, прижимая к себе, и, дождавшись, пока Зелен набросит на мужчину рубаху, принялась оправлять воротник.

Помощник тем временем ловко продел в рукава безвольно лежащие руки Тайдира, и ожидающе уставился на новую хозяйку.

Донна украдкой вздохнула и создала воздушную лапу, хотя была не против снова прижать к груди голову бывшего мужа. И неважно… что он оказался бессовестным лгуном. Как ей только что стало понятно, от этого ничего в ее отношении к нему не изменилось. И значит, она пошла в отца… и теперь придётся думать, как ей дальше жить с этим камнем на душе. Но этот вопрос подождёт, сначала она решит все остальные проблемы и начнёт с самой главной.

Кем бы она себя не представила магическим существам, но на самом деле они с Тайдиром тут всего лишь пленники и забыть об этом не получится, как ни старайся.

Лиарена аккуратно одёрнула на дорине рубашку, накрыла его одеялом и подвинула ближе столик, на котором стоял стакан с приготовленным питьём. А затем поднялась с постели и направилась прочь, поманив за собой Зелена.

— Идем, поговорим.

Они устроились в том самом зале, куда попадали все пришедшие туманным путём, но теперь тут было светло и по-праздничному чисто. Донна не могла понять, как и когда мохнатое существо успевает переделать все домашние дела и проследить за огородом и рыбами. Мелькали подозрения о том, зачем нужна Зелену магия, но в эти его заботы девушка пока не вмешивалась. Вот если ее планы окажутся несбыточными, тогда времени хватит с лихвой, чтобы изучить всё до тонкости.

— О чем? — маленькое существо смотрело настороженно и даже слегка присело, словно готовясь к нападению или побегу.

— О прежнем хозяине, об этом месте, ну и о разных мелочах, — открыто улыбнулась зелёному донна и осторожно задала первый вопрос, — как ты узнаешь, когда наверху день, а когда ночь?

— Я чувствую, — не задумываясь, сообщил Зелен и, заметив огорчение хозяйки, осторожно добавил, — а иногда смотрю в дырку..

— В какую? — вспыхнула в душе пленницы надежда.

— Над кухней есть дыра, туда уходит дым. Иногда она засоряется, и тогда я забираюсь на второй этаж… там очень узкие проходы, и есть дырка в верхний мир. Иногда в эту дыру попадает снег, иногда камушки или мелкие зверьки и когда чистишь, высоко вверху видно звезды. Днём вокруг них светлое пятно, а ночами — тёмное…

— А я смогу пробраться по этим проходам? — Уже предугадывая ответ, спросила девушка и получила виноватый взгляд.

— Там я еле пролезаю, и еще там стоит злой знак… хозяин сделал, чтобы никто не заметил дыма.

— Как же ты его не съел?

— Его нельзя. Если дым почуют чужие, то придут и всё тут сломают.

— Чужие бывают разные, — строго объявила Лиарена, понимая, что замысел немедленно послать простейший знак дымом только что растаял как прошлогодний снег. — Таких, которые могли бы тут все изломать, наверху уже не осталось.

— Миттен сказал… они ходят в плащах с вышитыми на плечах звёздами, и если такой появится, нужно срочно прятаться в тайник и не мешать Черну.

Лиарена покосилась в угол, где недавно валялась мумия монстра и от всего сердца поблагодарила удачу, убравшую Черна с ее пути. Судя по всему, он был кем-то вроде того стража, которого пришлось уничтожить Экарду. И стало быть, очень повезло ушедшему своим путём Баренту. Неизвестно, какие сюрпризы приготовлены для звездноплащников у самого Зелена.

— А теперь покажи мне зал, где Миттен испытывал свои заклинания, — решительно поднялась с места магиня.

Ей пришло в голову несколько смутных идей, каким образом можно подать отцу знак, но нужно было сначала всё тщательно проверить и потренироваться.

Глава 4

— Лиа!

Магиня невольно дёрнулась, затравленно оглянулась, непроизвольно ища, куда бы ускользнуть, но никакого достойного выхода не нашла и осталась на месте, гордо выпрямив вмиг закаменевшую спину. В этот раз дорин застиг ее врасплох, появившись в зале с неожиданной стороны, из кухни, как раз в тот момент, когда она пыталась протиснуть в потолочное отверстие третью сотню локтей воздушной плети.

— У тебя есть несколько минут, чтобы со мной поговорить? — тихо и печально произнёс мужчина и остановился напротив неё, ухватившись рукой за спинку кресла.

Хотя он уже второй день, как поднялся на ноги, но ходил пока с трудом и долго стоять без опоры не мог.

— Садись, — нехотя пригласила девушка и подавила тяжёлый вздох, видят боги, как не хотелось ей этого разговора!

Да она и сделала всё, чтобы он не состоялся, пока они не выберутся из этой западни. Нарочно добавляла снотворного зелья в питье, предназначенное несостоявшемуся мужу, успокаивая себя веским доводом всех лекарей, в один голос утверждавших, будто сон это лучшее лекарство для выздоравливающих. На весь день уходила в тренировочный зал, прихватывая с собой корзинку с едой, и настрого запретила Зелену показывать Тайдиру дорогу туда. А по вечерам требовала ужин в свою комнату, куда перетащила все рукописи Миттена и запирала дверь плотным воздушным щитом, не пропускающим ни звуков, ни мохнатого слугу.

Казалось, дорин уже должен был бы сообразить, как сильно магиня не желает ни видеть его, ни, тем более, разговаривать, но он преследовал девушку с настойчивостью, которую в ином другом случае Лиарена могла бы принять за страсть… но только не сейчас. Хотя и ценила такт, с каким он делал вид, будто принимает за чистую монету все её увёртки и хитрости.

— Пожалуйста… — не приняв её приглашения, тяжело произнёс Тайдир и повторил, — пожалуйста… давай поговорим в моей комнате.

Эти слова дались ему явно непросто, и донна на краткий миг почувствовала себя жестокой интриганкой, мучающей раненого ради своего собственного тщеславия. Но тут же крепче стиснула губы и напомнила себе, что речь идёт о ее собственной хладнокровно растоптанной им жизни, которую он даже не подумал пожалеть. А как иначе назовёшь точный расчёт, с каким он выставил условия дорину Симорну? И Дильяна ему в этом помогла… невольно, конечно, но показала лучший способ, каким можно навсегда привязать Лиарену к его замку. Но это он думает, что навсегда, а она поживёт лет семнадцать и уйдёт, как только Карика начнут интересовать юные донны и кокетливые белошвейки.

Но сейчас она не могла найти ни одной правдоподобной причины отказать дорину, и пришлось вставать с дивана и шагать впереди Тайдира в его комнату. Пускать несостоявшегося мужа в своё убежище ей не хотелось совершенно. Да и тесновато там было, по сравнению с покоями, доставшимися дорину.

В бывшей хозяйской спальне донна на миг сбилась с шага, обнаружив сделанные Тайдиром приготовления. Половина светильников была завешена зелёным шёлком, а посреди накрытого к чаю столика красовалась широкая ваза с плавающими в ней водными лилиями, единственными растущими в оранжерее цветами. С двух сторон к столу были приставлены два кресла, и донна секунду поколебалась, выбирая, в какое из них сесть.

А потом вспомнила о возможности в любой момент поставить на себя щит и села в то, которое стояло ближе.

Дорин сел напротив, чуть дрожащей рукой налил в два стакана холодный фруктовый сок, который у Зелена получался невероятно вкусным и, подвинув один стакан жене, немедленно выпил из второго больше половины. Промокнул салфеткой губы, прикрыл на миг глаза, а потом распахнул их и глянул на Лиарену с горькой усмешкой.

— Ты на меня за что-то сильно сердита, Лиа, и потому я прошу тебя дать обещание… никуда не уходить и не связывать меня, пока мы не поговорим.

Несколько минут магиня размышляла, пытаясь сообразить, чем грозит ей такое обещание?! Какую боль придётся испытать… через какое унижение пройти, прежде чем закончится этот ненавистный ей разговор?! И сколько признаний он постарается вытянуть из неё, ради того, чтобы достичь своей цели, привязать ее к замку Варгейз?! Так может лучше сразу сказать ему о принятом ею решении, жить в замке на тех же условиях, что и Дильяна. Только в другом крыле… спокойно смотреть на то, как в его покои будет гордо входить Калья, магиня не сможет.

Или нет… лучше выслушать его оправдания молча и так же молча положить перед ним листок с ультиматумом, который она пишет и переписывает все четыре дня, пока живёт в гостевой спальне.

— Хорошо… — почему-то ее голос хрипел, словно от простуды.

— Я всё обдумал и постарался вспомнить каждое свое слово… и каждое движение за последние дни, — опустив взгляд на стоящее перед ним блюдо, горько проговорил Тайдир и тяжело вздохнул, — и как мне кажется, понял, за что ты на меня обиделась. Мне будет непросто об этом говорить… и особенно тебе… но другого пути я не вижу. Да, я отлично осведомлён, как предосудительно для мужчины предаваться мечтам о девушке, которая не дала тебе на это никаких прав… и какой оскорблённой ты сейчас себя чувствуешь. Ты ведь не покорилась моей просьбе и подслушала мой бред, я прав, Лиарена?! И доподлинно знаю… о чем я могу говорить… я ведь не первый раз за последний год попал под когти монстра. Но так же уверен, что даже в бреду никогда не выдал своей тайны… и никогда твоё имя не прозвучало вслух… клянусь памятью матери, Лиа.

— Но причём тут моё имя… если ты говорил о Калье?! — не выдержала данного самой себе обещания донна, — я ведь никогда не позволяла тебе…

Она резко смолкла, с ужасом осознавая только сейчас дошедший до неё смысл его слов, потом резко вскочила, попыталась отодвинуть кресло и снова шлёпнулась назад, когда это не удалось.

— Прости его, Лиа, он сделал это по моей просьбе, — тихо попросил дорин, заглянул Лиарене в застывшее лицо и снова опустил взгляд, — я так и знал, что у тебя не хватит терпения дослушать меня до конца. Мне и самому очень нелегко досталось это решение, но потерять тебя еще раз я просто не мог. Ты не представляешь, как рвалось от боли моё сердце, когда я стоял в часовне рядом с Дильяной, и сколько раз я после проклял себя за нерешительность. Мне нужно было падать в ноги твоим родителям и просить назад данное им слово… после нашей встречи в саду я ни о ком, кроме тебя, думать не мог… да и до сих пор не могу. Я считал часы и минуты до того дня, когда смогу привезти тебя в свой дом, но время тянулось так медленно, что мне оставалось только мечтать… и ты вправе презирать меня за недостойную мужчины слабость. Я готов дать тебе всё… чего ты только пожелаешь, только не уходи насовсем. Дай мне еще одну попытку доказать мою любовь… без тебя жизнь не стоит даже старого сухаря.