Помоги проекту - поделись книгой:
А через год в записи окликнулись и давние наши письменные беседы о Бунине, которого прежде неизменно поминали в учителях рядом с именем Юрия Казакова, а с уходом Юрия Павловича "передали ученичество" Лихоносову, чтобы золотая эта нить не обрывалась. Хотя сам Виктор Иванович говорит, что учился у Бунина не слову, а теме, мелодии, звуку.
"Вы застали меня на третий день печального недельного созерцания бунинских деревень в Елецком уезде… Сельская Русь безмолвно исчезает…
Я видел оставленные навсегда Осиновые Дворы, куда Иван Алексеевич любил и ходить, и ездить верхом, покрытую густыми деревьями безлюдную Колонтаевку. Нашёл в Васильевском (Глотове) дом литературно- исторического Таганка (помните рассказ о нём, 108-летнем). Снимал пруды в Озёрках и в Каменке, слушал песни в Польском (там, где "заря всю ночь") и над крошащимся храмом в Знаменском видел чёрного ворона, которому, может, триста лет (как в "Жизни Арсеньева"), и в поле по дороге в Петрищево (Рождество) вспоминал рассказ "Косцы" (те же столпы света из-под облаков, то же щиплющее душу раздолье, не косили только могучие мужики…).
А ещё побывал я в Кропотове, в несуществующей усадьбе отца Лермонтова — Юрия Петровича… Грустно и больно было…
Нету у нас в литературном мире защитников родовых усадеб русских классиков… Нету ни певцов, ни плакальщиков, ни вздыхающих по Руси поэтов…
Отовсюду я что-то выбрал себе на память! Пучки трав, листочки вязов (в лермонтовской аллее), из Колонтаевки привёз ветловую палку…
Музыка (ненаписанная) просилась в душу…
Впору писать что-то похожее на "Несрочную весну", но нету у меня бунинского симфонического размаха…
Однако не удивляйтесь, если, подражая ему чуть-чуть, я начну той же строчкой, что и у Бунина: "А ещё, друг мой, случилось со мною…" и т.д.
До будущей встречи в Тригорском.
В.Лихоносов
9 сентября 2010г.
Ясная Поляна"
Нетрудно догадаться, что после таких записей я тут же начинал ждать следующей осени и улыбчивых укоров, что опять забыл привезти "привет от Зизи". И "Элегия" всё не кончалась. И всё сквозила в записях неутолимая светлая печаль по прошедшему, словно он всё сердцем жил там, а писал здесь и тосковал по "оставленной" родине, — сам себе и автор, и немного герой, как, впрочем, ведь и должно быть у настоящего художника. Да он и о "здесь" писал, как о "там": бережно, вглядчиво, с какой-то прощальной подробностью, что восхищало требовательного Твардовского, в чьих дневниках я с радостью увидел о ещё до "Элегии" написанных рассказах: "Стал читать Лихоносова и до конца не мог оторваться. Какой молодец! С любовью, с нежностью и болью пишет ту низовую, окраинную жизнь, жизнь "с коровы", с базара, с огородца, с пенсий, жизнь которую не принято ни фотографировать, ни "отражать" в очерках, жизнь без "роли парторганизации" — саму по себе, со всеми отчаянными хлопотами, напряжением, мукой, безысходностью… Нет, этого уже не заставишь "соображать", дозировать "светлое" и "тёмное"…
В этом и была "бунинская школа" Виктора Ивановича.
И вот чудо и ответственность большого писателя: он никогда не писал в мой "Подорожник" тотчас, хотя и видел, что соседние записи обыкновенно импровизационны, а непременно уносил тетрадь в свой номер. И раз, когда наши балконы были рядом, я подглядел, как он, склонившись под лампой, кажется, сначала писал черновик, чтобы только потом бережно переписать текст в тетрадь. Он и перед одним читателем не хотел быть случайным в слове, что мы и чтили в его выверенных, бунински безупречных и так любимых читателем "Осени в Тамани", "Люблю тебя светло", "Моём маленьком Париже".
"Я никогда не писал в Ваш "Подорожник" будучи приятно хмельным. А захмелел нечаянно, легко, изящно, почти стихотворно, и полетел с колебанием вверх, к птицам небесным, ласкаясь к мечтательному счастью, притворяясь писателем "пушкинской поры".
"Ну что же написать в третий раз этому любезному псковицю — по хлестаковски манерничал и задавался я. (И я, конечно, тотчас вспоминал, как он радостно слушал в Михайловском наших опочецких бабушек, которые коротали "день до вецера, а ноць до месяца", — В.К.) — Чем я, смиренный сибиряк, могу порадовать человека, уставшего даже от самых великих слов? А напишу-ка я ему, что выговорит мой лёгкий хмель".
И я подлил в стаканчик домашней собственной вишнёвой настойки, которую скромно провёз по железной дороге в челночной сумке для украшения своего случайного вечернего одиночества в Ясной Поляне…
Ах, "приятель Вульф", господин Валентин Яковлевич, я ведь должен был уцепиться за Ваш псковский поезд и, если бы Вы задержались в семье, оторваться от Вас осенним листочком и покатиться без обиды в Тригорское. Но… я поеду в Вологду, поминать Н.Рубцова (ему исполнилось бы 75 лет), проведать скорбящего в болезни Вас. И. Белова и увидеть, наконец-то, его родную деревню Тимониху…
Созрели сроки: надо везде вовсю торопиться. Мы проживём ещё, дайкось, лет 20-25, но ветерок прощания уже коснулся наших волос… Я теперь в примечаниях и указателях имён в конце любой книги непременно и как-то придирчиво подсчитываю: а сколько кто прожил на белом свете? Не мало ли? И на "Прешпекте" Толстовской усадьбы в первое мгновение мелькну вопросом: сколько же мне отмерено появляться здесь ещё? В аллеях, в "девичьей", где меня женщины угощают чаем и новыми сборниками, в комнатах на втором этаже, в комнате Софьи Андреевны, и в комнате "под сводами", глядя там и там на изображения родных и близких Льва Николаевича и Софьи Андреевны, жалею о том, что нету этих патриархальных русских господ давным-давно и так же давно некому вздыхать по ним, плакать. Вспоминать как вчерашних…
Хмель мой не буйный, а мягкий, элегичный, благословляющий течение "реки времён"… А завтра Вл. И. Толстой пообещал свозить в Никольско-Вяземское, там попьём водички из старинного помещичье-крепостнического ключа, поглядим на дуб из романа "Война и мир", потрогаем его кору, сами захотим также бессмертно-долго возвышаться, распускать в стороны матёрые ветки, зеленеть, удивлять, заставлять кого-нибудь поднимать головы и тут же кланяться крестьянским поклоном…
А что написал бы я Вам в Тригорском! У-у, Боже мой… Сам ещё не догадаюсь — что, но Пушкин как-то намекал: вдохновение пробуждается мгновенно…
Запасайтесь коньячком…
Ваш игривый друг Вик. Лихоносов
9 сентября 2011
Ясная Поляна".
Запасаюсь, запасаюсь, дорогой Виктор Иванович. Только бы не оставляло Вас вдохновение и "дайкось" пожили бы мы ещё лет двадцать. Только бы длились наши встречи, чтобы однажды взять и сойтись в Тригорском у Прасковьи Александровны Осиповой и увидеть, что жизнь по-прежнему любит рифмы и завершённые сюжеты… И прошлое всё держит нашу беглую жизнь и не даёт нам забыть, какой великой культуры мы дети. Да и вперёд, пока мы памятливы, не даст…
Злые выдумки или доносы закулисного человека
литературная политика Общество
Александр Иннокентьевич Байгушев изначально был этаким литературно-критическим Хлестаковым; с его хлестаковщиной все смирились, тем более что в своих статьях он поднимал важные и острые темы. В южнорусских и донских говорах байгуш – бедняк, нищий, бродяга. Поскольку такого населения на Руси всегда хватало, то и прозвище, ставшее фамилией, было довольно распространённым. Таким он и был, литературным бродягой с богатой фантазией, нищим средненьким литератором, выдающим себя за литературного генерала.
Официальная биография – самая заурядная. Родился в 1933 году. Сейчас ему уже за 80 лет. Окончил филологический факультет МГУ (1956), затем сценарный факультет ВГИКа (1960). То есть изначально его тянуло к киношному сочинительству, мог бы стать незаурядным сценаристом, с его-то фантазией. Но потянуло в другую сторону. Был активнейшим членом КПСС (с 1966). Работал в газетах "Московский комсомолец" (1960), "Советская культура" (1960-63), в АПН (1963-68), в журнале "Театральная жизнь" (1972-74), был зам. главного редактора газеты "Голос Родины" (1975-77), затем зам. главного редактора издательства "Современник" (1977-81). Вершиной его карьеры было назначение главным редактором сценарной коллегии студии художественных фильмов Всесоюзного общества по культурным связям с соотечественниками за рубежом (1983-85)…
Но Байгушев под старость решил сам сочинить свою новую жизнь. В ней он – один из руководителей “стратегической разведки при ЦК КПСС”, правая рука серого кардинала Суслова, смещал и назначал Хрущёва и Брежнева, Андропова и Горбачёва, руководил всей русской партией внутри ЦК КПСС, да и сейчас является её (русской партии) негласным куратором. Как утверждают под его напором новые энциклопедисты: “По закрытой партийной линии координатор Личной стратегической разведки и контрразведки Генерального секретаря КПСС Л.И. Брежнева и один из лидеров негласной «Русской партии внутри КПСС», осуществившей в 1964 году партийно-государственный переворот и поставившей вместо Н.С. Хрущёва Генеральным секретарем ЦК КПСС Л.И. Брежнева”. Но, как признают сами энциклопедисты, “биографические сведения о Байгушеве даны по его собственным мемуарам…”.
Мои старшие коллеги по критике возмущались при чтении этой хлестаковщины, тот же Михаил Петрович Лобанов терпеть не мог всей этой байгушевщины, иронизировал по его поводу и Сергей Семанов. Как-то он мне сказал о нём: “Мелкий сексот…”. Думаю, так и было, сотрудничество с органами Байгушев не скрывает, только из простого литературного сексотства раздул некую координацию разведки. Только что было настоящим разведчикам координировать в простой литературной среде? Кто сколько пил и гулял с бабами? Больше-то от писателей, даже самых болтливых, разведка ничего не узнает. Но я как-то к байгушевским хлестаковским фантазиям относился благосклонно: видно, жизнь что-то недодала, и фантазирует человек, вреда никому нет.
Удивляло только, что ни разу по поводу его безудержных стратегических фантазий не высказались истинные ветераны из структур спецслужб. А все издатели байгушевских книг в целях рекламы писали и пишут о том, что он входил в высокую партийную номенклатуру и чуть ли не элиту советской разведки. То ли наш местный Джеймс Бонд, то ли майор Пронин…
Но я-то его помню чуть ли не с «Театральной жизни», а затем с газеты «Голос Родины», где и сам сотрудничал, но не ощущал в нём никакой высокой номенклатурности. Может, так умело конспирировался? Но надо ли хвастаться ныне тем, что ты был заслан спецслужбами сексотом к русским литераторам? Можно ли всуе называть себя лидером русского движения? Да и что это такое? И как можно одновременно быть координатором коммунистической разведки Брежнева и лидером нелегальной «Русской партии»? В литературе он не был особо замечен ни по официальной, ни по самиздатовской линии. В тот же Союз писателей вступил лишь в 1985 году. То есть в 52 года.
Мне интересны были его статьи. «Силуэт идеологического противника» («Молодая гвардия», 1970, №3) – вполне коммунистическая статья о методах «психологических акций» ЦРУ. «О саддукействе и фарисействе» («Москва», 1988, №12) – полнейший разгром журнала «Огонёк» во главе с «перевёртышем» Виталием Коротичем. Я сам в той же “Москве” печатал свои “Очерки литературных нравов” ещё до Байгушева в 1987 году на ту же тему. Тогда мы были заединщиками. Кстати, и обо мне Александр Байгушев написал увлекательную восторженную статью, сделав из меня какого-то влиятельного демиурга. Я даже её опубликовал предисловием к своей книге. Так фантастически пышно меня никто не возносил.
Я и привлёк его к авторству в газетах «День» и «Завтра»; при всей вольности в обращении с фактами он поддерживал в целом имперскую державную позицию.
Кроме острой полуфантастической публицистики Александр Байгушев известен своими историческими романами. «Плач по неразумным хазарам» (1989) – роман-предупреждение о назревающем крахе СССР, сравнивающий события в СССР с трагедией иудейского Великого Хазарского Каганата в Х веке. «Сатанинские признания закулисного человека» (1995) – о причинах крушения СССР.
Александр Байгушев также автор мемуарно-фантастической книги «Русский Орден внутри КПСС. Помощник М.А. Суслова вспоминает» (М., Эксмо – Алгоритм, 2006). И здесь я с интересом читал его ловко придуманные версии своей грандиозной биографии.
Пусть бы и дальше фантазировал на здоровье о себе любимом. Но в последнее время, достигнув вполне почтенного 80-летнего возраста, он стал уничтожать в своих статьях, более похожих на доносы, всех известных писателей имперского и русского национального направления, очевидно, расчищая для себя почётное место в истории русского движения.
Александр Байгушев написал ядовитый памфлет-книгу “Анти-Бушин” против Владимира Бушина, упрекая его в том, что тот, по сути, борется с русскими писателями: «Я вчитывался в ошарашивающе длинный список писателей, расстрелянных пером Бушина, и пытался найти какую-то внутреннюю пружину стрельбы младшего литературного террориста в спину коллегам по писательскому цеху… Но вот почему, почему нашим литературным доброхотом-СМЕРШевцем были отобраны для своего персонального помоечного вернисажа именно вышеперечисленные имена? А вот какая местечково-интернациональная идея руководит младшим террористом Владимиром Бушиным, когда он выстраивает свой расстрельный сериал-поминальник добровольного литературного СМЕРШевца «Страницы вывернутой наизнанку жизни советских писателей»? Какая идейная позиция у Бушина?».
Я сам не люблю книгу Бушина “Огонь по своим”, не принимаю его радикальных позиций. Но какая идейная позиция у самого Байгушева, ради чего он громит журнал “Наш современник”, издевается над именами Кожинова, Куняева, того же Бушина, Проханова, Казинцева, Юрия Павлова, и многих других? Осознанно уничтожает истинных лидеров современного русского движения?
Переиначу слова самого Байгушева, сказанные о Бушине, направлю их на него самого: «Да, когда читаешь Байгушева – то забудь о литературной совести. Забудь о ликах поэзии русских пророков и о сиянии высокой русской прозы. Приготовься купаться в одних только помоях… Зачем ему это надо?».
Байгушев упрекает Проханова и газету “Завтра” в том, что мы печатаем Бушина: “Пасквилянт Бушин – это, увы, ахиллесова пята газет «Завтра» и «Дуэль». Бушинский «лейбл» на их полосах завлекает лишь маргинальный «сброд». Но что приобретает газета? Пожалуй, только жёлтое клеймо, которое лишает газету всякой политической перспективы. Бушин – это грязь. А от грязи всегда лучше очиститься…”.
Может, переадресовать эти слова нынче Вячеславу Огрызко, печатающему постоянно байгушевскую клевету на истинных русских писателей в своей “Литературной России”? Не пора ли и ему очиститься от байгушевской грязи? Случайно ли все комментарии к доносным статьям Байгушева сплошь отрицательные?
Вот они:
… Прочитав в двух номерах “Литературной России” его грязную статью “Гришка Отрепьев нашего времени”, я поразился степени подлости и автора, и самой “Литературной России”.
К примеру, Байгушев пишет об одном из самых талантливых литературоведов нового поколения Юрии Павлове: “Литературная общественность уже дала отпор антипутинской провокации, устроенной в Кубанском государственном университете его новым профессором Юрием Павловым. Перебравшись из Армавира в Краснодар, Юрий Павлов сразу затеял вроде бы благородное дело – организовал на факультете журналистики КГУ вечер памяти знаменитого краснодарца, выдающегося русского критика и литературоведа Юрия Селезнёва. Но в силу собственной дремучей невежественности в советском литературоведении (а может быть, и сознательно – ради громкого скандала, чтобы привлечь к себе внимание!) не придумал ничего лучшего, чем поручить основной доклад не близким друзьям Юрия Селезнёва, прекрасно его знавшим... а поручил доклад с подлым вызовом – «мелкому бесу», заклятому идеологическому противнику Юрия Селезнёва, незадачливому публицисту из бывших поэтов-неудачников, нынешнему заместителю главного редактора журнала «Наш современник» Александру Казинцеву…”. И далее этот самый Казинцев, по мнению Байгушева - “…закоренелый «майданный публицист» (а нынешний «Гришка Отрепьев»… почти во всех своих публикациях как по заказу зовёт народ бунтовать против законного президента Путина, как против незаконного Бориса Годунова, на площадь) вдруг сумел устроить антипутинскую провокацию против администрации президента в Кубанском государственном (подчёркиваю – государственном!) университете?..”.
Оставим пока в стороне Казинцева, который, насколько я знаю по личному общению, был самым верным помощником Селезнёва, им же и приведённым в журнал, а уж никак не его недругом. Продолжим разбор Юрия Павлова: «Знаем также и то, что, к сожалению, Павлов, как неудачливый захолустный провинциал, так и не смог получить хорошего системного образования. Его профессорство липовое. И у него самого каша в голове…».
В Москве за последнее время к провокациям привыкли, хотя по требованию либералов удалили же из МГУ профессора Дугина, - но что будет в Краснодаре? Вдруг, начитавшись подловатого Байгушева, некий краснодарский высокий чиновник, испугавшись “антипутинских провокаций”, будет добиваться устранения блестящего учёного из государственного университета? Выстоит ли ректор?
Представьте, что в 1937 году кто-то пишет в центральной газете, что некий новоявленный профессор в Кубанском университете устроил антисталинскую провокацию. Что было бы с этим профессором? Сейчас не 1937 год, но услужливых чиновников хватает с избытком.
Уверяю как свидетель, что на всех павловских конференциях никаких “антипутинских провокаций” не было и быть не могло, да и самого Байгушева там не было.
Как пишет новоявленный Хлестаков: “как опытный ветеран, в советское время не только достаточно известный писатель и журналист, но «под прикрытием» официальных должностей – типа специального корреспондента международного агентства печати «Новости» (АПН) и главного редактора на Центральном телевидении, повторю, целых тридцать лет проработавший в стратегической разведке и тогда уже боровшийся с кознями «теневой экономики» … я сильно подозреваю, что через своего давнего, надёжно засланного в русский лагерь «казачка-подрывника» именно «теневая экономика» хитро и осуществила краснодарскую провокацию…”.
Надо же, небось всё ЦРУ и весь МОССАД годы работали, все Ходорковские и Абрамовичи миллионы не жалели, лишь бы Казинцева устроить в “Наш современник” и далее провести грандиозную краснодарскую провокацию – всего лишь литературную конференцию памяти Юрия Селезнёва.
Это уже не хлестаковщина, а мерзейший политический донос, за что в полной мере должны ответить и “Литературная Россия” и сам Байгушев. Не заметить такой донос и отмолчаться – нельзя!
Ладно если бы это была полемика одного критика с другим, пусть и самая разносная, ладно если бы просто критиковался журнал “Наш современник” или газета “Завтра”. Я сам достаточно резкий критик, и тот же “Наш современник” не раз критиковал, но клеветой и доносами никогда не занимался.
Байгушев подло стравливает Станислава Куняева с Казинцевым, даже уверяет, что сам Куняев после публикации Казинцева в журнале лично (!!!) – дважды позвонил самому Байгушеву и унизительно оправдывался перед ним:
“Во всяком случае, так клялся, позвонив мне по телефону Станислав Куняев. И прося успокоить «русскую партию», – что якобы «Козявка» совершил свою провокацию без ведома главного редактора, то есть его – поэта Станислава Куняева. Мол, он как раз был в больнице – лечил глаза. И что он уже письменно объявил Казинцеву за самоуправство административный строгий выговор.
Я тут Куняеву верю. Станислав Куняев мне даже повторно звонил и просил, чтобы негласная «русская партия» не накладывала заклятья, как на еретиков, отлучаемых от «русской партии», на его журнал. Пытался доказывать, что он всё делает ради «русской идеи»… Куняев уверял меня, что никогда бы не пропустил в печать ключевого тезиса провокационного доклада своего заместителя Казинцева. А тот вылил такую грязь, почерпнутую им с американской помойки: «Подробнее о понятии «русская партия». Его ввели на Западе бывшие советские диссиденты. С целью ввести в заблуждение. На самом деле никакой «русской партии», тем более в партии коммунистической, не было и быть не могло. Если бы таковая возникла или хотя бы только начала оформляться, её деятельность была бы мгновенно пресечена».
Куняев при повторном его звонке меня как одного из бывших лидеров «русской партии» клятвенно уверял, что журнал «Наш современник» был и остаётся органом «русской партии». Куняев снова и снова клялся, что письменно объявил Казинцеву строгий выговор.
И пришлёт копию приказа в «Литературную Россию»…”.
Я полностью согласен с Казинцевым, никогда не было в рамках ЦК КПСС какой-то нелегальной “Русской партии”, и быть не могло. Были, как всегда, люди более или менее национально настроенные, но никакой организационной работы не велось. Это всё бредовые фантазии Байгушева, решившего под старость заработать себе славу.
Да и в русском крыле Союза писателей Байгушев ничем не проявлялся, один из мелких сексотов и журналистов, не более. Русскими лидерами у нас были Михаил Лобанов, явно презирающий Байгушева за все эти козни, Вадим Кожинов, Сергей Семанов, Василий Белов, Юрий Кузнецов, Станислав Куняев, и другие, но тоже лидерами – идейными; никаких конкретных “Русских партий” в литературной среде не было и нет. Не было и оправдательных звонков Байгушеву от Куняева – так, мелкая бесовская ложь.
Проблема в другом: почему в России до сих пор не существует легальной Русской Национальной партии, подобно существующим почти во всех развитых странах, а кое-где – например, на Тайване – находящейся много лет у власти?
Делать из нынешней партии “Единая Россия” русскую национальную партию – нелепо и фальшиво. Они и сами это будут отрицать.
Проходится в своей статье Байгушев и по покойному Кожинову, и по Проханову, опять же с явными бредовыми измышлениями. Так, он уверяет: “Сейчас Александр Проханов анонсирован в первом и втором номерах «Нашего современника» с новым своим авангардистским романом… Как совместим авангардист со старым русским, почвенным, принципиально деревенским (от сохи!) по своему прежнему духу журналом?! Но своя рука владыка. А в ответную благодарность «серый кардинал» «Нашего современника» взял покладистого Проханова за горло, и тот оперативно напечатал явно состряпанное самим «Козявкой» наглое интервью с самим собой «Патриотизм – это не Собес». Благодарный Проханов даже перестарался – напечатал Казинцева не только в своей газете «Завтра» (2016, № 4), но и ещё в расширенном варианте в приложении к своей газете, бондаренковском «Дне литературы» (2016, № 1). Вот такие у нас творятся бесстыдные дела по взаимному «перекрёстному опылению» в якобы ура-патриотической периодике…”.
Во-первых, романы Проханова в журнале печатаются с ведома и по настоянию самого Куняева, с Казинцевым Проханов вообще мало знаком. Да и не нуждается Проханов в перекрёстном опылении. Во-вторых, интервью Казинцева для “Дня литературы” отобрал лично я и поместил как один из лучших материалов на полосу “Завтра”, выделенную Прохановым для моей газеты. Думаю, Александр Андреевич так до этого интервью и не добрался, и знать ничего о нём не знает. Вот такие конспирологические бредни печатает Огрызко в своей газете. Зачем? Зачем придумывать бредни про Кожинова, мол “Кожинов был убеждён, что «засланных казачков», если они по крови русские, надо умело перевербовать. Он сам часто пил в компании с главой 5-го управления КГБ генералом Филиппом Бобковым. И они соревновались, кто кого хитрее совратит в свою веру…”.
С одной стороны, Байгушев льстиво сочиняет, что выдуманная им “негласная, но по-прежнему влиятельная «русская партия» обеими руками за Путина и потому поддерживает партию «Единая Россия», надеясь на мощное русское крыло в ней, возглавляемое Володиным. Вот Зюганов, как я подозреваю, и приказал своему «доверенному лицу» дискредитировать негласную «русскую партию» – подло объявить, что её якобы придумали диссиденты”.
С другой стороны, признаётся (?!), что это он с товарищами и совершил переворот в 1991 году, приведя к власти Ельцина: “По-божески – это не свергать власть, посеяв хаос и Гражданскую войну, а просто националистам умно прибрать правящую элиту к своим рукам. И затем мягко свершить при благоприятных обстоятельствах бескровный политический переворот. И по этому пути, например, пошла «Русская партия внутри КПСС». У нас ушло на государственный переворот 74 года – но по историческим меркам это совершенно мизерный срок”...
Вот, оказывается, кто руководил антисоветским переворотом в 1991 и 1993 годах. А мы-то всё либералов обвиняем. Но незадолго до этого тот же Байгушев пишет, что он в своё время привел к власти русского Брежнева, что верно работал на Суслова: “По поручению М.А. Суслова мне (а по закрытой партийной линии я работал у Суслова помощником-консультантом) пришлось с творчеством диссидентской «пятёрки» основательно познакомиться… Я высказал Суслову своё мнение, что арестовывать «цветковцев» – так это только создавать жалким графоманам широкую рекламу, чего они как раз и жаждут, ради чего и натужно «бузят». И Суслов, согласившись с моим мнением, не дал согласия Комитету Государственной Безопасности на арест «чёрной пятёрки»…”
Как говорят: ври, да не завирайся. И пока Байгушев лишь сочинял байки про Андропова, Брежнева, Суслова, Горбачева и других своих подчиненных, я его даже защищал от нападок, нужен же и нам свой русский барон Мюнхгаузен. Пусть уж он покается, что лично привел к власти иудушку Горбачева: “Но покаюсь: именно из-за моей дружбы с Раисой Максимовной – умной, энергичной, блестяще закончившей философский факультет МГУ, «партийная разведка» не стала возражать против выдвижения Горбачёва после скоропостижной смерти Андропова в генеральные секретари…”.
Пусть покажет всем автографы дарственных надписей Андропова на своих книжках, пусть подтвердит звонки ему «покаявшегося» Куняева.
Но тот же реальный барон Мюнхгаузен не клеветал на своих друзей и коллег, не писал политические доносы.
Не вижу я ничего страшного и в его неприязни к тем же Куняеву, Казинцеву, Кожинову, Павлову. Критика без полемики не существует, даже самая острая. Но это у него уже и не фантазии, и не критика, а гнусная, мерзкая клевета, направленная на раскол русского движения, на разгром русских патриотических изданий.
Увы, боюсь, сегодня осознанно какими-то влиятельными силами запускаются мелкие интриги, провоцирующие вражду между русскими патриотами: Станислав Куняев против Александра Казинцева, Юрий Поляков против Захара Прилепина, Николай Дорошенко против Юрия Полякова... Воюют между собой газеты, журналы, союзы писателей, и кто-то их стравливает, кто-то это всё поощряет… А ведь, казалось бы, в отличие от прошлых времён, патриотическую позицию по всем главным вопросам занимают почти все литературные издания России: “Литературная газета” и “Свободная пресса”, “Завтра” и “День литературы”, ”Российский писатель” и “Наш современник”, “Москва” и “Культура”, даже “Литературная Россия”, при всей своей провокационности, не на стороне либералов. Наши – почти все провинциальные литературные издания.
Но нет объединяющего центра, и в реальности литературным процессом в России управляют те же либералы, от литературных премий до литературных фестивалей, от международных писательских делегаций до участников встреч с президентом, везде одни Улицкие и Быковы, Акунины и Веллеры. И что-то не видно среди них таких провокаторов, как Байгушев или Огрызко, никто не ссорит Чупринина с Натальей Ивановой, “иудейский хаос”, столь ненавидимый Осипом Мандельштамом, сегодня перекочевал в наш русский стан.
Поделиться книгой: