Холодная война – глубины океана…

* * *

Совестью грехи не побороть,Если без молитвы жить – греша.Управляет молодостью плоть,Старостью – прозревшая душа.Смертный и ничтожен, и великНе одновременно – в этом суть!Плоть ведет в трясину и в тупик,А душа находит верный путь.

* * *

Я родился в Советской империи —Предо мной были настежь двери.И в себя, и в страну свою верилиПотому, что мы жили в империи.И плясали, и пели счастливоПод советские наши мотивы.Пред врагом не сгибали спиныПотому, что мы были едины.…От страны прежней – пух да перья,Но мечтаем опять об империи.

* * *

В империи жить спокойно.В ней ветер по правилам дует.Обходят империю войны,И чернь меж собой не враждует.Тверды, как базальт, законы,Устойчиво все. И мненье —Одно на страну. У тронаТолпится народ в смиреньи.Хватает еды и зрелищДля всех. И тепло, и сухо.А если не дело мелешь —Охранники с тонким слухом.Хоть взятки берут, но в меру,С почтением и опаской.И кое-кого к расстрелуОсудят другим в острастку.Без денег живут достойно,Но трудно прожить без блата.В империи все спокойно:Один в ней бандит – император!

* * *

На стул чужой не сядуИ не пойду в братву.Я не меняю взгляды,Как дерево – листву.Хоромов нет на Юге.Душой не бизнесмен,Я не верчусь, как флюгер,В эпоху перемен.Смотрю на птиц с балкона,Люблю сиянье гроз.Живу по тем Законам,Что дал Иисус Христос.

* * *

Терпкий осадок прощальных историй.Парковый шум облетающих крон.Осень штормит, словно желтое море,Черною пеной качая ворон.Горько время распада и тлена.Тянется день, словно выжженный век.В небе рассеется черная пена —Ангелом белым опустится снег.

* * *

Костюм не отглажен и быт не налажен.Угасла житейская прыть.Жизнь так коротка, что не хочется дажеРоманы тайком заводить.Чужие проблемы – чужая поклажа.Скудеют судьба и рука.Жизнь так коротка, что не хочется дажеЗабыть, что она коротка.

* * *

Скрипит замерзшая вода,Блестит янтарь листвы.Дожди стоят, как поезда,У берегов Невы.Вокзал печалей и простуд.В подъездах стынет ночь.Когда дожди весной пойдут,Засобираюсь прочь.

* * *

У девчонки – улыбка, слеза —У старухи. Взгляд бьет, словно кнут.Зеркала режут правду в глазаЛюдям в старости, в юности – лгут.Вся в округлостях юность, в углах —Старость, но под бедою не гнись!Сохраняют секрет зеркала:Ото лжи к правде – целая жизнь.

* * *

Дышат здесь, а там не дышат,Вечность – там, а здесь – мгновенья.Зеркала – гробы без крышек,В них хоронят отраженья.Отраженья взглядов, жестов…Отраженья тайных слухов.Исчезают и невеста,И бесплотная старуха.При любой земной погодеТишь и сумрак в их владеньях.По ночам в квартирах бродятТолпы зыбких отражений.Обездолены и сиры,Мы живем темно и просто.Наши бренные квартирыВ зеркалах – для нас погосты.

* * *

Где ты, Русь моя ржаная? Где овсяная?На репейном сквозняке – баба пьяная.А мужик ее давно спит на кладбище.Ни коровы, ни овцы нет на пастбище.И трава вокруг избы – ой! – не кошена.Позабыто все вокруг. Позаброшено!Где ты, Русь моя льняная? Где гречишная?Раскричались иноземцы, что ты лишняя.Стал доверчивый народ сиротинушкой,Но зовет меня сынком и кровинушкой.Все растащено вокруг да распродано.Где ты, родина моя? Здесь ты, Родина!

* * *

Уходит прочь за годом год,Сжигая дни и ночи.Мы все уйдем… И даже тот,Кто уходить не хочет.Мелеет глубь и гаснет высь.Стирается булыжник.А кто-то держится за жизнь,Губя чужие жизни.Он станет холоден и сед,Как свет ночной звезды.И он уйдет с земли, но вследУйдут его следы.

* * *

Потяжелел октябрьский день —Завалы на пути.Я так устал, что даже теньМне тяжело нести.Над лесом крики воронья.Нелегок путь земной.Хотя устал, но тень мояПока еще со мной.

* * *

Павшим в бою

Как тень, отбрасываем плоть,Но души сберегли.Эвакуирует ГосподьНа небеса с земли.В траве кузнечики звенят.И жизнь, и смерть – к лицу.В лучах небесного огняЛегко лететь к Творцу.

* * *

Приближается рыжийвечер – краткий визит.Месяц сломанной лыжейпо сугробам скользит.Убегает за речку,за пригорки, за лес…Там, закутавшись в вечность,день короткий исчез.Он унес наше детствопрочь по снежной меже.Но остались в наследствосвет и радость в душе.

* * *

В зеркалах тени предков – соседи,Нас на землю спускают с небес.Конденсаторы тайн и трагедий —Зеркала, что сверкают окрест.Общий мир не делите на части,Чтоб не резали жизнь грани зла.К нам ворвутся чужие несчастья,Если мы разобьем зеркала.

* * *

Летят снежинки с темной высотыВ застывшие леса сквозь белый воздух.Чернеют, словно зимние цветы,Среди густых ветвей вороньи гнезда.Зачем грустишь в своей квартире ты,Когда покрылись окна снежной дрожью.Зимой заметней черные цветы,Парящие над белым бездорожьем.

* * *

Все впереди: и бездны звездных трасс,И даже тупики идеи ложной.Хотя пугает будущее нас,Его исправить в настоящем можно.Не надо камни в прошлое бросать,Искать изъян и грех в чужом уставе.Конечно, можно все переписать,Но невозможно прошлое исправить.

* * *

Районный центр: река, сквер, автостанция.Пустые сплетни и тоска в дому.Мы вовсе не последняя инстанция —Превыше Бог, прислушайтесь к нему!Районный центр – моя страна в разрезе.Здесь, как в Москве, и челядь, и князьки.А в храм идти с больной душой полезней,Чем в шумные хмельные кабаки.

* * *

Пью кофе. Разгадывать ребусУстал. Просыпается дождь.Над крышей – небритое небо,Осины русалочья дрожь.Дремлю. А дождю вот не спится.Он бродит, как пес, под окном.И чтоб в темноте раствориться,Пью кофе в ночи перед сном.

* * *

В.С.

Любишь лаять тонкоТы из-за угла.Подлая душонка.Подлые дела.Раз возвел заборы —Так под них ложись.Чем длиннее споры,Тем короче жизнь.

* * *

…А наша плоть – не более чем тарадля глупых сплетен и смешной молвы.Мы вылупились из земного шара,но души наши слабы и малы.Потом они взрослеют незаметнопод лунным светом тайн и саламандр.Я смерти не боюсь – душа бессмертна,а тело – обновляемый скафандр.

* * *

Умрет село. И зарастет дорога.Уйдет в трясину пахотная гладь.Я в этой жизни знаю очень многоТого, чего хотелось бы не знать.А мне твердят: все в мире позитивно,Что совестью гордятся чернь и голь.И так порой становится противно,Что даже не спасает алкоголь.

* * *

Слишком много людей. Споров много.Одиночеством я обделен.И стрекочет молва, как сорока,Что я вырос под шелест знамен.Не мечтал о пути знаменитом,Что венчает над кладбищем залп.Никогда не хотел быть бандитом,Но монахом, наверное, стал б.Я искал тишины и смиренья.Келья. Свечка. Молитва. Погост.Смерть – мгновенье. Жизнь – тоже мгновенье.И мгновенье – горение звезд.

* * *

Памяти С. Есенина

Река и речь текут по-русски,А листопад впадает в дождь.Ах, эти тромбовые сгусткиОсенних выплаканных рощ!Дня помраченья и разгула…Сгорела в водке трын-трава.Похмельный холод сводит скулыИ заползает в рукава.Я устаю: вокруг потериИ волчий блеск в глазах детей.Царит над миром право зверя,Оно преследует людей.Трепещет выстывшее сердцеЛистом осины на ветру.Мы с октябрем единоверцы,Но вера здесь не ко двору.

* * *

Опасна вина без вина.Но, сидя в траве под забором,Не вычерпать душу до днаНетрезвым мужским разговором.Глаголам сквозь зубы не течь,Блистая хмельной позолотцей.Дрожит неподъемная речьБадьею в глубоком колодце.Прозренье опасней вина,Виновным оно – как засада.Не вычерпать душу до дна…А значит, и черпать не надо!

* * *

Февраль. Метелей нет. Мороз крепчает.На синем небе – желтая луна.Читаю книги. Согреваюсь чаем.Не верится, что впереди – весна.Свет предвечерний льется через окнаВ мой дом – сияют в зеркале лучи.Трещат деревья, и звенит дорогаПод окнами… Трещат дрова в печи.Читаю книги – вслушиваюсь в речиДалеких предков. Век впадает в век.Мир Божий отразился в человечьемМирке – и засветился человек.Луна в зените. Солнце на закате.Синеет вечер около крыльца.Ищу глазами в золотом окладеСвятого Духа, Сына и Отца.

* * *

Помню всех – и старше, и моложе —Промелькнувших, как в коротком сне.Никому и ничего не должен,Ничего никто не должен мне.Взгляд окаменел – слеза не брызнет.Горблюсь и ступаю тяжело.Расплатился собственною жизньюЯ за все, что было и прошло.

* * *

Давай, поговорим с тобою, ветер, —Бездомный странник, ты меня поймешь.Скрипит крыльцо: один на белом свете.Поля пусты. В амбарах сохнет рожь.Я многих потерял и многих встретил.Пел: «Жора, подержи мой макинтош…»Давай, поговорим с тобою, ветер, —Ты разговор по свету разнесешь.И встречи, и разлуки не случайны.Пустой стакан. Измятая кровать.Я знаю: ты хранить не можешь тайны…Поговорим – мне нечего скрывать!

* * *

Нет звезды. И сгнили колоски.Серп и молот продали злодеи.Герб страны разрублен на кускиТак, что ни собрать его, ни склеить.А народ притих и поредел.Неуютно юным, трудно старым.Наша жизнь – топорный новодел,Он не интересен антикварам.

* * *

Дерево возле подъезда хромое.Снег во дворе.Узкая щель между тьмою и тьмою —День в декабре.Ветер снежинки и крутит, и вертит.Дерева скрип.Узкая щель между смертью и смертью —Жизнь словно всхлип.

* * *

Решалось все с жару да с пылу,Жилось, как в нелепом кино.Подумал: «Давно ль это было?»И понял внезапно: «Давно!»В ладони перо, а не птица,А в небе – луна до утра.Не знаю, что завтра случится.Не помню, что было вчера.

* * *

Дождались весны. Поют ручьи,Словно птицы. Почки зеленеют.Мы с тобой по-разному молчим:Я – короче, ты – чуть-чуть длиннее.Гнезда ремонтируют грачи.Да, пожалуй, ты меня умнее.Мы с тобой по-разному молчим…Так молчим, как мы молчать умеем.

* * *

Ночь. Бессонница. Сыро и стыло.Лунный свет. По углам – полумрак.Листопадом округу накрыло,Льются листья водою в овраг.И душа – слезы льются! – промокла.Для чего я живу? Что за цель?А луна?! Ей бы лазить по окнамДа заглядывать в каждую щель.И в реке, неспокойной и мутной,Отразился свет, как на ноже.Надоела луна… НеуютноОт нее на промокшей душе.Ночь – для слез, а совсем не для песен.Для чего я живу – где ответ?Окна дома туман занавесил,Но с небес заструился рассвет.

* * *

Дым ползет от горящей ботвы.Мы картошку печем. Ветви носим.Золотистые вздохи листвы —Словно тесто в квашне, дышит осень.Теплый дым и прохлада земли.Детский смех – непорочен и робок.А когда улетят журавли,Заблестят караваи сугробов.Прибежим, поиграв под луной,В наши избы – небесные кущи.И не зря мы молились веснойВ белом храме о хлебе насущном.

Русские

Нас не поставить силой на колени.Но можно обмануть.Мы часто побеждаем отступленьем,И в этом суть!Мы только Богу в храмах бьем поклоны,Даем гонимым хлеб и кров.Для русских пятая колоннаОпаснее других врагов.

* * *

Задернул вечер занавески.Меж серых айсбергов плыву.Январь. Морозно. Старый НевскийБлестит в витринах, как во льду.Оставил бар, вино в стаканеИ глаз погасших синеву.По тротуару, как «Титаник»,К семейной гавани плыву.Огни реклам. Все как в тумане.Фальшив и призрачен уют.И проститутки, как пираньи,Вокруг неистово снуют.

* * *

Трубили печи в каменные трубы,А ветер в луже облако лакал.На женскую любовь я ставил губы,Как на лису охотничий капкан.Любовь хитрила. Но ее изнанка,Как соль, белела на моем виске.Мне дождик предсказал, а не цыганкаСудьбу по незатейливой руке.Стоптав ботинки и разбив коленки,Я понял: мир – шершав и угловат.На мачте поднят парус, будто к стенкеПоставлен неприятельский солдат.Куда плыву? Переплываю Лету.Трепещет зыбь, как травы на лугу.И словно серебристые монетыБросаю годы в мертвую реку.

* * *

Сентябрь. Набухшие аллеи.Из туч скрежещет поздний гром.Листва от сырости ржавеет,Не рощи, а металлолом.Жить в металлической пустынеДо снега… Воют провода.Ржавеет прошлое. ОтнынеНад миром ржавая вода.Все, что болело, отболело.Душа к дождям не рвется ввысь.Ржавеет вымокшее тело,И ржавчина съедает жизнь.

* * *

Надгробно – рекламные плиты.Сиянье неоновых свеч.Чужие слова, как бандиты,Насилуют русскую речь.То самоубийства, то стрессы —Срывается с плеч голова.Людей искушают, как бесы,Страстями чужие слова.Была бы кириллица вечной —В молитве над храмом кружим.Не облагороженный речью,Родной мир нам станет чужим.

* * *

Мы счастья ждем, как солнца – из-за тучи.И нам не суждено узнать пока,Что отдадим и что взамен получим.Да не отсохнет щедрая рука!Подарим радость и больным, и сирым.Наверно, счастье в том, чтоб быть собой.А безразмерность горестного мираМы измеряем собственной судьбой.

IV

* * *

«А Русь еще жива… Еще жива…Ни немцу не поддастся, ни монголу…»Слова во рту сгорают, как дрова,Подогревая в голове крамолу.Не скрипы колесниц, не звон мечейТревожат сердце. Есть страшней невзгоды.От пламени обманчивых речейБесследно гибнут страны и народы.

* * *

Сапоги мои – скрип да скрип…Н. РубцовУстал шагать. Сносились сапоги.В крестьянском доме водкою согреюсь.Деревни вдоль дороги – узелки,Что Бог вязал, на память не надеясь.Деревня – пять коров на семь дворов,А веники в сенях древнее лавров.Железные останки тракторовБлестят, как будто кости динозавров.Меж осенью и летом – журавлиКлин вбили, приближая время спячки.И жадно тянут воду из землиСтволы деревьев, словно водокачки.Россия – в свалку превращенный храм,Иду и плачу – топь на месте луга.Давно церковным звоном по утрамСеленья не приветствуют друг друга.

Живетьево

Рассвет. Калиток скрип. Собачий лай.Над трубами – дым, свившийся в колечки.Живетьево… Черемуховый край.Деревня дремлет меж ручьем и речкой.Пыль тихо гонят к пастбищу стада,Пастуший кнут звучит раскатом грома.Такой ее запомнил навсегда,Когда в слезах простился с отчим домом.Живетьево… Зарос и высох пруд.Нет «пятачка», где наша юность пела.Другие люди поселились тут,Которым нет до прежней жизни дела.Труд с совестью вошли в крутой раздрай,Взошел бурьян непроходимой чащей.Конюшни нет, капустника… Сарай,Где лен хранился, сломан и растащен.Живетьево… Жизнь не всегда права.Не вырастили для крестьянства смену.Черемухи спилили на дрова,А в дождь в деревне грязи по колено.Где удаль? Где отцов и дедов речь?В полях растут осины да березы.Но вспомню перед тем, как в землю лечь,И белый цвет, и ягод черных слезы.

* * *

Полрощи в солнышке игольчатом.Печали нет и грусти нет.Душа – поляна колокольчиков:И синий звон, и синий свет.Поют и птицы, и кузнечики.Слеза от радости течет.Душа цветет. И все изменчиво…Но остальное все не в счет!

Старушка

Поет из-за печки старушке сверчок,Цветут на комоде открытки.И смотрит подсолнуха черный зрачокВ слепое окно у калитки.Дряхлеет… Все реже из ветхой избыВыходит в боры и дубравы.Уже собирает гнилые грибыИ сушит над печкою травы.Она не считает, как прежде, года,Не думает, сколько осталось.В душе отстоялась, как будто вода,Святая безмолвная старость.

* * *

Жизнь идет от порога к порогу,Находя утешенье в ходьбе.Мама искренне молится БогуПред иконою в русской избе.Утром дерево детского ростаСтелет ковриком тень на крыльцо.Все таинственно, мудро и просто.У всего есть душа и лицо.Палисадник, заросший цветами.Зелень прутиков около пней.Мама меряет жизнь не годами,А моими приездами к ней.

* * *

Тропинка бежит со двораЗаглавною строчкой анкеты.А мама добра и стара —Исполнилось семьдесят летом.У мамы на окнах цветы.Под окнами старый колодец.Соседи, как правда, просты.Один я здесь – что инородец.Солятся в бочонке грибы,И вялится рыба под крышей.В игре бесприютной судьбыЯ детство домашнее слышу.Шурша, облетает листва —С ней ветер вступает в беседу.Я счастлив, что мама жива.Мне жаль, что отсюда уеду.

* * *