Помоги проекту - поделись книгой:
Еще до приезда руководителя Патрия выполнила ряд разведывательных заданий за пределами страны. Центр не мог пропустить столь выгодные возможности, которые возникли у нее в связи с получением национального загранпаспорта. Средних лет женщина с документом «спокойной» южноамериканской страны, она не привлекала особого внимания пограничных, таможенных, полицейских властей. Все это в сочетании с оперативной опытностью позволило ей восстановить связь с двумя агентами, контакт с которыми прервался в первые послевоенные годы, и выяснить положение еще одного агента, утратившего связь с нами около 15 лет тому назад. Несколько раз она выезжала к коллегам-нелегалам в страну, где легальной резидентуры нашей разведки не было, и провела с ними предписанную Центром объемную и сложную работу.
Уже упоминалось о местных связях Патрии, которые оказали ей и Марко помощь в легализации. Действительно, знакомств разной степени близости у них было много. Даже чересчур. Центру пришлось рекомендовать им «не гнаться за количеством», а сосредоточиться на оперативно значимых. Они провели разработку двух ответственных чиновников государственных ведомств, которые были завербованы легальной резидентурой и в течение ряда последующих лет успешно сотрудничали с нашей разведслужбой.
От разведчиков регулярно поступала политическая и экономическая информация по странам региона. В большинстве своем она была актуальной и служила полезной добавкой в информационную копилку разведки.
Была выполнена и другая важная задача нелегальной резидентуры: налажена двусторонняя радиосвязь с Москвой. Надо подчеркнуть, что к тому времени опыта подобных радиосвязей из Южной Америки у нашей разведслужбы не было. Успех пришел не сразу. Примерно год ушел на отлаживание техники и выработку приемов работы на передатчике. Регулярная связь функционировала в течение семи лет.
Между тем каждому из нелегалов перевалило за пятьдесят. Давали о себе знать возрастные недуги. У Марко сказывались последствия ранения военных лет, не вполне здоровой чувствовала себя и Патрия. Летом 1964 года случилась беда. Марко попал в больницу с переломом ноги. Поначалу казалось, что серьезной угрозы здоровью нет. Его даже выписали домой долечиваться. Однако возникли осложнения, и он скоропостижно скончался. Так на чужбине, на боевом посту, закончился жизненный путь советского разведчика подполковника Марко. Образцовый разведывательный коллектив единомышленников-интернационалистов перестал существовать.
Позже Патрия вспоминала: «По характеру Марко был вспыльчивым, но отходчивым. Со мной был добрым, благородным и спокойным. Когда дело касалось работы, между нами никогда не возникало трений. Мы трудились в тесном взаимодействии и согласии, при полном обоюдном доверии.
Он был моим большим другом и замечательным товарищем. Его смерть для меня — жестокий удар. Не знаю почему, но рядом с ним я всегда чувствовала себя слабой… Ко мне он относился очень хорошо. Однако иногда проявлял упрямство и не хотел говорить мне, о чем Центр сообщал ему по радио его шифром… Когда из госпиталя он вернулся домой, его стали одолевать горькие предчувствия. Он постоянно говорил: «Ты останешься одна, будешь одинокой», и слезы катились из его глаз. Я призывала его не падать духом, но болезнь брала свое».
Марко высоко ценил Патрию и постоянно проявлял заботу о ней. Единственное, по поводу чего они часто спорили, было ее беспечное отношение к собственному здоровью.
Когда Патрию в 1961 году вызвали в Москву для переподготовки по радиоделу, Марко написал в Центр: «Хотелось бы надеяться, что она использует время пребывания дома не только для ознакомления с новой техникой, но и для лечения. В последнюю зиму она очень страдала от ревматизма. Направить ее к врачу было невозможно. В течение длительного времени у нее есть проблемы с сердцем. Если даже не будет времени для лечения, вы должны настоять, чтобы она сделала это, поскольку весьма предубежденно относится к врачам. Если она задержится с возвращением больше месяца, в этом не будет ничего необычного, так как никто отсюда не ездит в Европу меньше чем на три месяца». В Москве она прошла медицинское обследование, немного подлечилась, но решительно отказалась задержаться для основательной поправки. Возвратилась обратно через полтора месяца.
После кончины Марко Центр был готов прекратить командировку Патрии, но она посчитала возможным остаться на некоторое время, чтобы завершить начатые дела. В Москве согласились, и она пробыла там еще три с половиной года. Продолжая заниматься информационной работой, она подготовила легенду своего выезда, продала антикварный магазин, автомашину, некоторое имущество, постепенно свернула работу своего ателье мод.
В конце 1967 года Патрия возвратилась в Советский Союз. Ее командировка длилась без малого двадцать лет.
После отчета и кратковременного отдыха Патрия решительно высказалась за продолжение своей работы в разведке, несмотря на то что уже достигла пенсионного возраста. Она докладывала: «Считаю, что могу работать инструктором, передавая опыт молодым сотрудникам, оказывать им практическую помощь, сопровождать их при необходимости в зарубежных поездках… В любом случае я полна желания работать и полагаю, что в меру своих возможностей могу и впредь приносить пользу нашей Родине».
Намерения Патрии совпадали с интересами службы, которая готовила молодежь, особенно ее женскую часть, для нелегальной работы. Как носитель иностранного языка и опытный практик-нелегал она удачно подходила на эту роль. Ей дали группу учеников и учениц, и она приступила к занятиям с ними по индивидуальным планам.
В 1969–1970 годах она совершила две многомесячные поездки в Европу и латиноамериканские страны. Позже состоялось несколько загранпоездок с конкретными заданиями.
Сосредоточившись на педагогическо-воспитательной работе, Патрия помогала своим ученикам совершенствовать знания испанского языка, знакомила с принятыми за границей нормами поведения в различных ситуациях, руководила освоением ими науки перевоплощения в иностранца.
Работала она с большой охотой, вдохновенно, высокопрофессионально. Своих подопечных называла «мои дети». Характерен такой эпизод. Будучи в одной из загранпоездок, она писала в Центр: «Если вы разрешите, я хотела бы воспользоваться пребыванием здесь, чтобы приобрести кое-какие материалы для будущих «детей», с которыми буду заниматься по возвращении. У меня уже есть каталоги издательств и другие вещи, абсолютно необходимые для последующей работы».
Вспоминает ее бывшая ученица Т.:
«В 70-х годах мне привелось заниматься с Патрией страноведением и шлифовкой испанского языка. Встречи и тесное общение с ней убедили: Патрия — личность совершенно замечательная и необыкновенная. Наставником она была великолепным. Понятие временных рамок урока для нее не существовало. Зачастую это были встречи-занятия на ее квартире, прерываемые чаепитием, обедами, а иногда и ужинами. Случалось, засидевшись допоздна, я оставалась ночевать. Она рассказывала о событиях своей непростой жизни в Испании, постоянно следила за ситуацией на родине, вспоминала о ней с любовью и некоторой грустью.
Мне предстояло знакомиться с особенностями западного образа жизни. Для расширения таких знаний и получения некоторой практики нас с мужем и Патрию командировали в курортную местность на берегу Черного моря. В течение месяца под ее опекой мы и вели себя «как иностранцы». Очень полезны были ее советы бытового характера, не прописанные ни в каких учебных пособиях: как строить семейный бюджет, как правильно подбирать гардероб, использовать украшения, парфюмерию, соблюдать личную гигиену и т. п. Позже, уже на самостоятельной работе, мы часто вспоминали и применяли ее рекомендации».
Какими особенностями запомнилась Патрия? Она ценила в людях искренность, обязательность, принципиальность. Именно такой была она сама. С глубоким уважением вспоминала своего первого руководителя А.М. Короткова. С теплотой отзывалась о многих других сотрудниках, с которыми работала в разное время. Для нее совершенно неприемлемы были лицемерие, фальшь, демагогия — от кого бы они ни исходили. Свои суждения не скрывала, откровенно их высказывала. Так, она полагала, что не следовало в такой резкой форме проводить кампанию по разоблачению культа Сталина. Хотя и критиковала недостатки в нашей жизни, но постоянно подчеркивала и доказывала примерами, что у нас много положительного, чего нет даже в самых высокоразвитых западных странах.
Все, кто знал Патрию, отмечают ее широкий кругозор, начитанность, высокий культурный уровень и необыкновенную скромность. Она собрала хорошую библиотеку, занималась живописью. С заинтересованностью следила за развитием событий в мире, охотно их обсуждала, не упуская возможности поспорить. Свое политическое кредо она определила так: «Я испано-русский коммунист-интернационалист». Много лет, как ее уже нет, а все, кому довелось с ней работать, вспоминают о ней с неизменной теплотой и любовью.
Тесную связь Патрия поддерживала с друзьями по партизанскому отряду. Они часто виделись у нее дома, в гостях у вдовы их бывшего командира Медведева. В праздничные дни собирались в традиционных для москвичей местах встреч ветеранов. Она очень дорожила этой дружбой, а партизаны отвечали ей полной взаимностью и глубоким уважением.
Вспоминает жена ветерана службы Л.:
«В 1978 году мы с мужем были в Московском доме журналистов, где отмечалась 80-я годовщина со дня рождения командира партизанского отряда «Победители» Д.Н. Медведева. Там собрались многие партизаны, была и Африка. Встретились мы впервые после знакомства, состоявшегося еще в 1954 году. Муж тогда занимался с ней по работе, а мне разрешили побывать на нескольких неслужебных встречах, чтобы как-то разнообразить ее кратковременное пребывание в Москве. И вот встреча через 25 лет.
Торжественный вечер закончился, и мы направились домой к Африке. С нами была остановившаяся у нее близкая подруга по отряду Валентина Довгер, приехавшая из Воронежа. В завязавшейся беседе Африка живо интересовалась нашими семейными делами: где и как учатся дети, чем увлекаются, какие иностранные языки изучают и др. Чувствовалось: детская тема ее волнует. С горечью заметила, что не имеет собственных детей. Я напомнила ей один случай. Перед отъездом за границу Африка подарила мне флакончик французских духов (впервые в жизни у меня оказалась подобная парфюмерия). В ответ я передала ей скромный шелковый шейный платок. Дальше произошло неожиданное. Африка вышла в соседнюю комнату и принесла… тот самый платок. Обнявшись, обе мы долго не могли сдержать слез.
После того как из публикаций и телефильмов я узнала о заграничной работе Африки, пришло на память запомнившееся высказывание Л.Н. Толстого: «Герой — это тот, кто на своем месте делает то, что нужно делать». Точно — это сказано про Африку».
Вспоминается декабрь 1985 года, когда в одном из подразделений Главка встречались ветераны — участники Великой Отечественной войны, группа сотрудников среднего возраста, молодые работники. Все с женами. Почетным гостем была Патрия. Выслушали ее с большим вниманием. Все отметили остроту ее мышления, искренность, чувство юмора. Поделились воспоминаниями партизаны, лично знавшие Патрию по военному периоду, и бойцы ОМСБОНа. С волнением «бойцы вспоминали минувшие дни». Ветераны называли общих друзей по партизанским отрядам, рассказывали об их судьбах, восстанавливали отдельные эпизоды боевых операций. Почтили память погибших и ушедших из жизни товарищей. Патрии задавали множество вопросов. Был, к примеру, такой: «Какие самые большие трудности Вы испытывали, находясь в тылу у немцев?» Она ответила: «Морозы русской зимы». Заметьте, не опасения погибнуть в бою, не риск попасть в окружение, не иные невзгоды партизанской повседневной жизни, а лишь холода. Такой вот была Патрия.
В 1976 году за заслуги перед государством Указом Президиума Верховного Совета СССР ее наградили орденом Ленина. Ветераны знают, что такой награды в разведке удостаивались немногие.
В 1979 году в торжественной обстановке отмечалось семидесятилетие разведчицы. Ее сердечно приветствовали друзья-партизаны, многочисленные коллеги по службе.
В 1985 году полковник Африка де Лас Эрас в возрасте 75 лет вышла на пенсию.
В начале 1988 года Патрию представили к награждению знаком «Почетный сотрудник госбезопасности». Это отличие считается высшей ведомственной наградой. Вручение знака приурочивалось к традиционному мартовскому женскому празднику. Однако 8 марта 1988 года Патрия скончалась.
На ее надгробии на столичном Хованском кладбище начертано:
Полковник
13. Жанна и Сеп
В один из морозных зимних дней начала 1970-х годов в московском аэропорту «Шереметьево» приземлился самолет иностранной авиакомпании. Ничем не выделявшуюся среди прилетевших среднего возраста супружескую пару встречал сдержанный молодой человек. Обмен приветствиями и рукопожатиями, посадка в автомобиль, и черная «Волга» понеслась с пассажирами к столице. Объятия и поцелуи, улыбки и дружеское застолье ждали их впереди. После 15 лет работы в особых условиях за границей в Центр возвратились разведчики-нелегалы супруги Михаил и Галина Федоровы.
Все началось со встречи Галины и Михаила в уже далеком 1947 году. Но сначала расскажем немного о жизненном пути каждого из наших героев до этого знаменательного момента.
Михаил Владимирович Федоров родился 1 января 1916 года в городе Колпино под Петроградом в семье питерского рабочего. Отец в то время трудился на Ижорском заводе в сталелитейном цехе, а мать занималась домашним хозяйством. Когда в 1922 году отец вернулся со службы в Красной Армии, семья переехала на жительство в город Ямбург, переименованный вскоре в Кингисепп.
В Кингисеппе прошли детские и юношеские годы Михаила. В школе он увлекался спортом, поэтому после окончания десятилетки в 1935 году поступил на учебу в Ленинградский институт физической культуры имени П.Ф. Лесгафта.
По окончании института 1 сентября 1939 года, в день начала Второй мировой войны, Михаил был зачислен на службу в 5-е управление РККА, как в то время называлась советская военная разведка. А уже в начале октября того же года направлен для прохождения разведывательной подготовки в индивидуальном порядке в отделение разведотдела штаба Западного особого военного округа в город Белосток. Подготовка включала в себя изучение двух иностранных языков, радио-и фотодела, шифров. Заниматься приходилось ежедневно, с утра до позднего вечера, практически без выходных.
Программа подготовки была рассчитана на восемнадцать месяцев. Планировалось, что в конце июня 1941 года он должен был нелегально уйти в Польшу, а затем, обзаведясь там польскими документами, попытаться осесть в Германии. Однако планам руководства не суждено было реализоваться. Когда подготовка разведчика была практически завершена, началась Великая Отечественная война.
Застигнутый вторжением немецких войск в Белостоке, Михаил вместе с другими сотрудниками разведотделения выходил из окружения, прорывался к своим…
В конце июля 1941 года Михаил был направлен в распоряжение разведотдела штаба Западного фронта в район Вязьмы, на станцию Касня.
В качестве заместителя командира группы разведчиков он до декабря 1941 года находился за линией фронта — в Великих Луках и Невеле. Члены группы вели разведку по дислокации и передвижению частей противника, минировали дороги, разрушали средства связи, карали предателей Родины.
В начале сентября 1942 года Михаил в составе разведывательнодиверсионного отряда специального назначения был выброшен с парашютом в районе города Барановичи Брестской области. За участие в боевых операциях награжден орденом Красной Звезды.
В общей сложности в тылу врага Михаил Федоров провел более 27 месяцев. Научился переносить трудности, ориентироваться в сложной обстановке, в совершенстве овладел радиоделом, приобрел навыки конспирации, усовершенствовал немецкий и польский языки.
Опыт военных лет очень помог ему в последующей разведывательной работе.
После возвращения в Москву из-за линии фронта в августе 1944 года М. Федоров был откомандирован в распоряжение Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии. Он прошел необходимую подготовку и в августе 1945 года был направлен на нелегальную работу в Англию. Работал там в дипломатическом представительстве одной из зарубежных стран. Передавал в Центр важную информацию военно-политического характера.
Однако спустя полтора года из-за нелепой случайности разведчику пришлось прекратить командировку. А произошло вот что. В один из обыденных дней Михаил шел по коридору учреждения, в котором работал, и вдруг в его противоположной стороне увидел свою знакомую — бывшую преподавательницу из Белостока, у которой брал уроки иностранного языка. Непосредственного контакта удалось избежать, однако Михаил не был уверен, что женщина его не заметила. На другой день он выяснил, что преподавательница находилась в Англии в командировке и посетила посольство по своим личным делам. В Москву ушла радиограмма о случившемся. Центр решил не рисковать разведчиком…
Уже будучи в Москве, в середине 1947 года М. Федоров переводится из военной разведки на работу в Комитет информации при Совете Министров СССР (так в то время называлась внешняя разведка госбезопасности) и начинает напряженно готовиться к выполнению нового задания за границей. Но в планы подготовки вновь вмешался случай.
Из воспоминаний Михаила Федорова:
«Захожу как-то в столовую. Очередь небольшая, но я куда-то спешил. Вижу — стоят мои коллеги, я к ним:
— Предупреждали, что я буду? — а сам делаю знаки, мол, выручайте. Те только собрались ответить, как сзади раздался тонкий голосок:
— Нет, не предупреждали.
Оборачиваюсь и… встречаю взгляд жгучих черносмольных глаз, смотрящих на меня с вызовом и укором.
Так я познакомился с Галей…».
Галина Ивановна Маркина (в замужестве Федорова) родилась 17 февраля 1920 года в городе Саратове в рабочей семье. Отец был электромонтером-самоучкой. Позднее, после прохождения профессиональной подготовки, он получил должность директора мельницы, где работала и мать Галины. Сразу после революции вступил в партию большевиков. Последние годы жизни находился на партийной работе.
После смерти отца в 1932 году матери стало очень трудно воспитывать четверых детей: старшей сестре Гали было в то время четырнадцать лет, младшим братьям — менее десяти. С двенадцати лет Галина воспитывалась у тети — сестры отца, которая жила в Москве. В 1937 году девушка окончила школу-десятилетку. Стала работать на технической должности в Наркомфине СССР и одновременно учиться на вечернем факультете Московского высшего технического училища имени Н.Э. Баумана.
В январе 1939 года по путевке комсомола Галина пришла в органы государственной безопасности. Вначале работала в Транспортном управлении НКВД, занималась техническими вопросами, но привлекалась и к выполнению отдельных оперативных заданий.
В годы Великой Отечественной войны Галина находилась в распоряжении группы особого назначения Четвертого главного управления НКВД, занимавшейся подготовкой кадров для работы в подполье в тылу врага. Во время войны ей приходилось выполнять тяжелые и ответственные задания. Довелось также и ухаживать за ранеными бойцами в подшефном военном госпитале, который в ту пору находился на 3-й Мещанской улице. Ночные дежурства, подмена санитарок, чтение газет и личных писем раненым — все это в часы, выкраиваемые от основной работы, за счет отдыха. Война закалила Галину как будущего нелегального разведчика.
В 1946 году Галина окончила двухгодичные курсы иностранных языков при Высшей школе Министерства государственной безопасности СССР. Ей предложили перейти на работу во внешнюю разведку, в подразделение, которое занималось разведкой с нелегальных позиций. Беседовал с ней начальник нелегальной разведки полковник Александр Михайлович Коротков.
Рассказывает Галина Ивановна: «С необыкновенным волнением вошла я в кабинет начальника нелегальной разведки. Из-за большого стола в глубине кабинета энергично поднялся высокий широкоплечий мужчина средних лет и с приветливой улыбкой направился мне навстречу. Обратила внимание на его мужественное, волевое лицо, сильный подбородок, волнистые каштановые волосы. Одет он был в темный костюм безупречного покроя. Пронизывающий взгляд сероголубых глаз устремлен на меня. Говорил низким, приятным голосом, с доброжелательностью и знанием дела. Крепко пожав мою руку, он представил меня находившемуся в кабинете сотруднику. Втроем разместились за маленьким столиком, стоявшим перпендикулярно к большому.
Беседа была обстоятельной и очень дружелюбной. На меня произвели большое впечатление его простота в общении, располагающая к откровенности манера вести беседу, юмор.
После беседы, когда вопрос в принципе был решен, Александр Михайлович пошутил: «Глядя на нее, никто не подумает, что она может заниматься разведкой».
Это был камушек в мой огород. Причиной, видимо, являлся мой невысокий рост, неброский, скромный внешний вид».
Что привело молодую девушку в разведку? Об этом Галина Ивановна рассказывает в своих воспоминаниях:
«Мое представление о такого рода деятельности, как и у многих, было весьма скудным. Слышала, что туда отбирают особо способных сотрудников, что подготовка длится очень долго, что сама работа растягивается на годы и годы. Кроме того, требуется глубокое знание иностранных языков. Тут я имела плюс: языки мне давались легко, я много читала, переводила даже просто так, для себя. Ну и, конечно, волновало: подойду ли для такой службы?
После обстоятельной и очень дружелюбной беседы с начальником нелегальной разведки полковником Александром Михайловичем Коротковым вопрос был решен.
На работу в разведку я пошла сознательно, с полным пониманием значения этой службы для государства и той ответственности, которую приняла на себя. Ни в то время, ни в последующем у меня не возникало ни малейших колебаний или запоздалых сомнений в правильности избранного в молодости пути. Я счастлива оттого, что разведка стала делом всей моей жизни.
Вскоре произошли приятные изменения в личном плане. Как подарок судьбы появился он — Михаил. Сильный, добрый, чуткий, верный и надежный друг. С первых дней знакомства возникло ощущение, как будто мы знали друг друга сотню лет…»
Молодые люди решили пожениться, а сотрудники Центра… вынуждены были изменить планы подготовки Михаила и начали разрабатывать вариант их совместной поездки на нелегальную разведывательную работу.
Среди сотрудников внешней разведки выражение «нелегалами не рождаются, ими становятся» воспринимается как истина, не требующая доказательства. Просто в какой-то момент разведке, исходя из возникших или порученных задач, требуется конкретный человек, пользующийся особым доверием, обладающий определенными личными и деловыми качествами, профессиональной ориентацией и необходимым жизненным опытом для того, чтобы направить его на работу в конкретный регион земного шара. Для Федоровых таким регионом была Австралия.
Перед Сепом и Жанной (такими были оперативные псевдонимы Михаила и Галины Федоровых) была поставлена задача: прочно обосноваться в Австралии, найти подходящую работу и закрепиться в стране на «постоянное» жительство. Начался напряженный период подготовки к выезду за кордон: разведчики вживались в свои новые биографии, изучали шифры, тайнопись, радиодело, совершенствовали иностранные языки. И когда все уже было готово, планы вновь изменились. Один из сотрудников резидентуры внешней разведки в Австралии, который мог знать Сепа, перешел на сторону американцев…
Сена и Жанну направили в промежуточную страну — Польшу. На акклиматизацию в ней им отводилось полгода. Предстояло не только вжиться в образ поляков, но и понять их психологию, изучить историю и географию Польши, от Гданьска до Кракова и от Люблина до Щецина, современное польское искусство, культуру, узнать новинки кино и литературы, посмотреть крупные костелы, магазины, почерпнуть из народной лексики шутки, прибаутки и анекдоты.
Ровно через шесть месяцев в Варшаву прибыл представитель Центра и сообщил о новом задании: выехать на нелегальную работу в одну из стран Западной Европы, на территории которой находились важные объекты блока НАТО. Сепу и Жанне предстояло создать в этой стране региональный пункт нелегальной связи с Москвой, который в случае военных действий против Советского Союза должен был перейти на боевой режим работы.
Глубокое оседание… Сейчас, по прошествии многих лет, можно сказать, что длительное пребывание разведчиков-нелегалов за границей было успешным и прошло практически без проблем благодаря их высокому профессионализму. Но тогда, в середине 1950-х, все только начиналось, и перед Сепом и Жанной простиралась неизвестность. Им практически пришлось начинать жизнь с нуля.
В страну они приехали якобы после долгих лет эмиграции. Война оставила их без родных и близких. На первых порах Сеп работал слесарем в автомастерской. Жанна трудилась секретарем в одной из местных фирм.
Пришлось разведчикам выдержать и серьезный длительный интерес со стороны местных спецслужб. Дело заключалось в том, что местные власти и их спецслужбы с недоверием относились к репатриантам из социалистической Польши. И супругов взяли в проверочную разработку. Местная контрразведка подводила к разведчикам своих осведомителей из числа их знакомых, организовывала внезапные посещения их дома под надуманными предлогами, выставляла за ними наружное наблюдение. Одному из наиболее острых приемов проверки — «с русским текстом» — подверглась Жанна, когда один из ее знакомых подсунул ей записку, написанную по-русски. Жанна хладнокровно среагировала на эту провокацию: повертела листок, выразив полное равнодушие и недоумение.
По каждому факту маневров контрразведки вокруг нелегалов они подробно информировали Центр. Напряжение нарастало. В Москве возникла обоснованная тревога за судьбу разведчиков, следствием которой явилась телеграмма следующего содержания:
«С учетом интенсивности работы спецслужб, продолжительности проводимых мероприятий и принимая во внимание сложную агентурно-оперативную обстановку в стране, полагаем целесообразным рассмотреть возможность вашего возвращения на родину. Оперативные связи просим законсервировать. Рекомендуемый маршрут следования…»
В связи с этой телеграммой было бы интересно привести здесь небольшой отрывок из воспоминаний генерала В.Г. Павлова, бывшего в то время одним из руководителей советской нелегальной разведки:
«Будучи к этому времени заместителем начальника нелегальной службы, я подробно обсуждал проблему безопасности созданной резидентуры региональной связи и с руководством отдела связи. Первоначальный проект указания содержал категорическое предписание выезжать нелегалам домой, так как создавалась реальная угроза их ареста. Но я знал, что Сеп уже прошел хорошую школу нелегальной работы в Англии, был опытным партизаном и разведчиком во время войны и, очевидно, был способен сам определить, когда возникнет срочная необходимость их исчезновения из страны. Поэтому, докладывая начальнику службы, предложил смягчить указание, сохраняя возможность иного решения. С моим мнением Александр Михайлович Коротков согласился, тем более что он лично знал и Сепа, и Жанну и сохранил о них самое положительное мнение. Он разделил мое доверие к Сепу и мою уверенность в выдержке Жанны».
По сути дела, окончательное решение вопроса, продолжить или прервать работу с нелегальных позиций, было передано на усмотрение разведчиков, которые лучше, чем Центр, чувствовали обстановку вокруг себя. И они приняли решение: «Реально оценив обстановку как в стране, так и вокруг нас, докладываем, что легализация в принципе прошла успешно, положение на работе в известной вам фирме прочное. Проявленное со стороны спецслужб внимание считаем профилактическим, вызванным общим нагнетанием кампании шпиономании. В связи с этим считаем возможным продолжить наше пребывание здесь для решения поставленных задач. Просим вашего согласия».
После тщательного изучения ситуации Центр дал согласие на продолжение работы. Кончился период, когда более трех лет местные спецслужбы держали разведчиков «под колпаком». Навязанный им контрразведкой серьезный профессиональный экзамен был успешно выдержан. «В Москве было однозначно определено, — отмечает в своих воспоминаниях В.Г. Павлов, — что Сеп и Жанна своей выдержкой, правильными поведением и реакцией на мероприятия спецслужб рассеяли их подозрения и, проявив тонкое понимание замыслов, переиграли спецслужбы. Было констатировано, что теперь ничто не мешало выполнению основного задания». И в последующие десять лет разведчики результативно проводили самые острые операции, не чувствуя за спиной беспокойного дыхания контрразведки.
Переиграв контрразведку, Сеп и Жанна продолжали вживаться в окружающую среду, привыкали ко всему и приспосабливались к новой жизни. Первые оперативные задания, которые Центр поставил перед резидентурой, касались розыска в европейских странах агентов внешней разведки, связь с которыми прервалась с началом войны. Разведчикам пришлось совершить многочисленные поездки по странам Европы. В первую очередь это касалось Испании и Португалии, где советская внешняя разведка не располагала в то время какими-либо позициями. Они добросовестно выполняли каждое задание Центра, проявляя целеустремленность в преодолении возникавших порой трудностей.
Рассказывает Жанна: «В жизни разведчика, находящегося в зарубежной командировке, как в калейдоскопе, одно событие сменяется другим, успехи чередуются с неудачами, радости — с огорчениями. Увы, постоянной остается лишь опасность, подстерегающая его на каждом шагу.
Отличительная черта разведчика-нелегала — жесткий самоконтроль, час за часом, день за днем, бодрствует он или спит. Малейшая ошибка или опрометчивый шаг могут обернуться непоправимыми последствиями. И еще, что отличает разведчика, — это почти нечеловеческая выдержка и невероятное долготерпение».
Прошло определенное время, прежде чем они стали владельцами собственной фирмы, приобрели небольшую виллу, удобную для осуществления радиосвязи с Москвой. Денежные суммы, которые были им ассигнованы Центром и которые они задекларировали в местных финансовых органах, позволяли поддерживать реноме состоятельных людей. Вскоре удалось установить и опробовать линию радиосвязи с Центром. Можно было приступать к выполнению конкретных оперативных заданий.
За долгие годы нелегальной работы Сепу и Жанне удалось многое сделать. Они обеспечивали бесперебойную связь с Москвой, подбирали места для тайников и проводили операции по закладке и изъятию материалов, изучали людей и осуществляли вербовочные мероприятия, занимались восстановлением связи с агентурой в различных странах Западной Европы, осуществляли сбор информации по широкому спектру проблем, проводили встречи с ценной агентурой и передавали информацию от нее в Центр.
Проходившая через руки разведчиков информация в основном касалась различных сторон деятельности Североатлантического блока, в частности его военной организации, штаб-квартира которой размещалась в небольшом бельгийском городке Монсе близ юго-западной границы с Францией.
Вряд ли следует говорить, что в те годы это была исключительно важная военно-политическая проблема, непосредственно связанная с безопасностью нашей страны.
В Монсе разрабатывались планы превентивного использования ядерного оружия против СССР, определялись способы его доставки к конкретным целям на советской территории, проводились штабные войсковые учения НАТО с максимальным приближением к боевой обстановке. Сеп и Жанна своевременно информировали Центр об оперативных планах натовских генералов.
В начале 1959 года разведчики приняли на связь исключительно ценного источника — высокопоставленного сотрудника НАТО (назовем его «Бриг»). От «Брига» регулярно поступала важная информация о создании, перевооружении и модернизации бундесвера ФРГ, документы Комитета планирования НАТО о задачах отдельных воинских соединений, их боевой оснащенности, о системе управления войсками, их стратегии и тактике, а также по другим военным вопросам, связанным с наступательными действиями этого блока в Европе.
В информационном потоке немалое место занимали подробнейшие сведения о лицах из числа руководящего состава различных натовских структур.
Именно от «Брига», в частности, впервые поступила исключительно ценная информация о создании в рамках блока разведывательных и контрразведывательных подразделений, входящих в самостоятельную спецслужбу, автономную от соответствующих национальных структур и имеющую наднациональный статус.
Накануне ежегодных сессий Генеральной Ассамблеи ООН источник передавал конфиденциальную информацию о предстоящей позиции ведущих европейских стран по ключевым вопросам повестки дня.
Вполне понятно, что эти сведения являлись весьма полезными для советских делегаций, выезжавших в Нью-Йорк.
Исключительно важные данные поступали от «Брига» и во время карибского кризиса, когда между СССР и США сложились напряженные отношения. Оперативная работа резидентуры Сепа и Жанны в этот период была поставлена «на военные рельсы»:
«По данным военного командования НАТО (источник «Бриг»), Белый дом располагает разведывательной информацией о строительстве на Кубе 24 стартовых площадок для ракет малого и 16 — среднего радиуса действия, из числа последнего типа 42 ракеты находятся на острове. По оценке Пентагона и ЦРУ, личный состав советских специалистов насчитывает 5000 человек. Конечное число ракет, намеченных к развертыванию, определяется в 64 единицы».
Спираль кризиса раскручивалась с большой скоростью. «Бриг» сообщал, что в США были подняты по тревоге 40 тысяч военных моряков, а также 5 тысяч военнослужащих, находившихся на военной базе Гуантанамо, что приведены в повышенную боевую готовность 82-я сухопутная и 101-я военно-воздушная дивизии, мобилизованы 14 тысяч резервистов, что общая численность войск, развернутых во Флориде для броска на Кубу, приблизилась к 100 тысячам человек. Вся эта информация немедленно передавалась в Центр. И в том, что в конечном итоге победил здравый смысл, была, безусловно, частица усилий, предпринятых «Бригом», Сепом и Жанной.
Поделиться книгой: