Помоги проекту - поделись книгой:
4. Атомные сценарии НАТО на столе разведки
С момента появления у США атомного оружия многократно возросла опасность применения качественно новых средств массового уничтожения. Тот факт, что президент Трумэн решился отдать приказ о применении первых же их образцов против японских городов, когда исход войны с Японией оказался предрешен, был в Москве понят как грозное предупреждение прежде всего СССР, бывшему союзнику по антигитлеровской коалиции. Отныне у обладателя нового вида оружия возникло искушение покончить одним ударом со своим потенциальным соперником. Это в корне меняло соотношение сил, стратегию и тактику возможной войны, ставя на грань уничтожения важнейшие жизненные центры страны, ее физическое выживание.
Появление с 1949 года аналога такого оружия у СССР первоначально, в момент, когда его производство было незначительным, даже усиливало соблазн нанести первыми решающий удар. Лишь по мере обретения Советским Союзом баллистических средств его доставки и выработки минимально необходимого запаса средств сдерживания риск внезапного развязывания атомной войны сократился. Но, как показывали материалы, добытые внешней разведкой в США, опасения получить в ответ удар с нанесением «недопустимого ущерба» или угроза «атомной зимы» и другие соображения не останавливали стратегов ядерного удара в разработке форм его применения. Речь шла лишь о том, чтобы на каждом данном этапе видоизменять формы и методы его нанесения, сделать это крайнее средство поражения практически применимым.
Об этом убедительно свидетельствовало содержание последовательно добытых советской разведкой американских планов атомной войны, которые становились предметом тщательного изучения в Москве.
Первый такой план под кодовым названием «Тоталити» предусматривал нанесение внезапных атомных ударов с использованием 20 бомб по 17 городам, включая Москву, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов. План был разработан уже через четыре месяца после Потсдамской конференции, на которой главы СССР, США и Великобритании договорились установить «прочный мир на Земле». В июле 1946 года была завершена разработка второго американского плана «Пинчер» («Клещи»), в котором намечалась атомная бомбардировка 50 советских городов и вторжение на советскую территорию через Польшу, Балканы и Средний Восток. Очередной план «Сиззл» («Испепеляющий удар») расширял зону атомных атак до 70 городов, включая Москву (8 бомб) и Ленинград (7 бомб).
Но наиболее широкомасштабным в политическом и оперативном отношениях был план атомной войны против СССР «Дропшот» («Моментальный удар»), подготовленный Комитетом начальников штабов (КНШ) ВС США к началу 1956 года. Этим планом предусматривались ни много ни мало ликвидация Советского Союза как государства и оккупация его территории силами 160 дивизий США и их союзников. Следует отметить, что план «Дропшот» постоянно уточнялся, в частности намечалось даже уменьшение количества атомных ударов, «всего» 220 бомб вместо 300 в первоначальном варианте плана. Кроме того, по подсчетам Пентагона, к середине 1950-х гг. СССР мог иметь достаточное количество атомных бомб, чтобы нанести «ощутимый ответный удар по США». Исходя из этого, КНШ ВС США определил так называемый «день А», которым обозначалась последняя благоприятная для США возможность безнаказанного нанесения атомных ударов по Советскому Союзу.
После испытания в СССР межконтинентальных баллистических ракет идея превентивного использования атомного оружия заметно изменилась. В США начались разработки новых видов боевых атомных средств: от термоядерного оружия (водородные бомбы), мощность которого исчисляется в мегатоннах, до тактических атомных средств («ядерные фугасы») мощностью от одной килотонны и ниже, предназначенных для уничтожения стратегических объектов в тылу противника.
В декабре 1960 года вступил в силу первый общий план ядерной войны против СССР — «Единый комплексный оперативный план» («Single Integrated Operation Plan, SIOP» — СИОП), разработанный Комитетом начальников штабов ВС США. СИОП представлял собой основной документ ядерного планирования в США, предусматривающий ведение ядерной войны против СССР и КНР. Этот план периодически изменялся и уточнялся, причем количество целей и объектов, подлежащих уничтожению атомными бомбами («ядерные цели»), постоянно возрастало. Так, в СИОП-1 намечалось нанесение ядерных ударов по территории СССР и Китая с применением 3,5 тысячи атомных боеприпасов общей мощностью 780 мегатонн (!). В результате этих ударов в Советском Союзе и КНР могло быть уничтожено около 280 млн человек. В плане СИОП-2 (1961 г.) считыва-лось уже 6 тысяч «ядерных целей». В СИОП-4 (1971 г.) — 16 тысяч, в СИОП-5 — до 25 тысяч.
Отработка планов СИОП и проверка ядерного планирования в целом осуществлялись путем проведения стратегических командноштабных учений (КШУ). Основные цели и задачи этих учений включали: проверку и повышение эффективности органов управления ВС, усвоение командным составом теории и практической организации и ведения различных видов боевых действий, особенно в сложных условиях оперативной обстановки, обучение принципам применения атомного оружия. При необходимости для участия в КШУ могли привлекаться части, соединения и объединения отдельных видов и родов войск. По масштабам КШУ были стратегическими, оперативными и тактическими, а по организации — односторонними и двусторонними, одностепенными, двухстепенными (например, дивизия — корпус) и трехстепенными (дивизия — корпус — армия). Подготовка и проведение КШУ осуществляются под руководством командиров соединений или командующих оперативными объединениями (армия, группа армий).
Стратегические командно-штабные учения, как правило, являются не только наиболее важными элементами оперативной подготовки в национальном и коалиционном масштабах, но и проверкой всей системы, принципов и направлений в области военного строительства государства. При освещении стратегических КШУ необходимо отметить, что в послевоенное время, особенно после образования в 1949 году Североатлантического союза, в Соединенных Штатах Америки и НАТО было проведено множество войсковых и командноштабных учений. Количество этих учений исчисляется сотнями, если не больше. Вот почему в этом очерке рассматриваются только стратегические командно-штабные учения США и НАТО.
Стратегические командно-штабные учения США проводились в общегосударственном (национальном) масштабе с привлечением частей и соединений различных видов ВС и родов войск, включая стратегические ядерные силы (межконтинентальные баллистические ракеты, стратегическая авиация и атомные ракетные подводные лодки). Оперативное руководство учениями осуществлялось Комитетом начальников штабов ВС США. Кроме того, за ходом учений обычно наблюдали глава государства и высокопоставленные члены его администрации, которые таким образом пытались как-то ознакомиться с основами военного искусства по подготовке и ведению обычной и особенно ядерной войны.
Командно-штабные учения НАТО обычно проводились как в масштабах театров военных действий (ТВД) (Североевропейский, Центральноевропейский и Южноевропейский), так и в масштабе всего Европейского театра войны. Однако учения на ТВД имели региональное значение, поскольку в ходе их отрабатывались частные задачи. Так, в пределах Североевропейского ТВД (на учениях типа «Стронг экспресс») отрабатывалось взаимодействие между соединениями и командованиями Объединенных вооруженных сил (ОВС) НАТО в начальный период военных действий (без применения ядерного оружия). На Центральноевропейском ТВД проводились КШУ типа «Сэнд Мартин» для отработки допросов по переводу войск с мирного на военное положение и проверки действий штабов после принятия решения о применении ядерного оружия. В ходе учений класса «Дип Фарроу», проводимых на Южноевропейском ТВД, изучались возможности ведения ограниченных операций на Балканах и в зоне Черноморских проливов в условиях обычных боевых действий.
Но основным стратегическим командно-штабным учением НАТО считалось учение типа «Винтекс», общая цель которого заключалась «в сдерживании объединенных вооруженных сил вероятного противника» (Организация Варшавского договора) на Европейском театре войны, где, по мнению военно-политического руководства НАТО, противник располагал значительным превосходством не только в силах и средствах, но и по эффективности управления боевыми действиями. Важнейшая особенность КШУ «Винтекс» заключалась, как это видно из сценария учения, в том, что оборонительные («сдерживающие») действия Объединенных вооруженных сил НАТО могут быть успешными только при использовании тактического, а при необходимости и стратегического ядерного оружия.
Обратимся теперь к конкретному изложению наиболее показательных по целям и масштабам стратегических командно-штабных учений, проведенных в 1970–1980 гг. в США («Айви лиг», «Глоубл шилд») и в НАТО («Винтекс»). Описание этих учений было сделано на основе разведывательных документальных материалов, которые своевременно поступали в Центр из ряда резидентур. Таким образом, внешняя разведка четко выполняла свои функции в этом важнейшем деле — обеспечении национальной безопасности Отечества.
Отслеживание этих учений позволяло определять характер изменений и содержания политических и стратегических концепций, а это, в свою очередь, позволяло корректировать и представления о том, какую позицию США могли занимать по проблемам переговоров о разоружении, что именно стояло за тем или иным новшеством, которое они предлагали партнеру по переговорам.
«Айви лиг» («Ivy League» — «Лига плюща») — крупнейшее командно-штабное учение США, которое проводилось в марте 1982 года с главной целью: проверить реальность планов подготовки и ведения ядерной войны, выжить в условиях ядерного воздействия вероятного противника и «даже одержать победу» (!).
В учении принимали участие высокопоставленные члены администрации президента, Комитет начальников штабов, штабы видов ВС, основных и специальных командований ВС США, органы управления Стратегических ядерных сил (СЯС), Федеральное управление по действиям в чрезвычайной обстановке (ФЕМА), Федеральная система связи, а также ряд других министерств, ведавших материальнотехническим обеспечением объектов военной и гражданской инфраструктуры. Общее количество участников учения составляло более тысячи человек. Оперативное руководство учением осуществлял председатель Комитета начальников штабов ВС США. С учетом того, что КШУ «Айви лиг» проводилось в общенациональном масштабе, то в сценарии участия предусматривалось политическое руководство учением главой государства, который, как известно, является Верховным главнокомандующим ВС США. Однако в ходе учения роль президента выполнял бывший государственный секретарь Роджерс, а вице-президента — бывший директор ЦРУ Хелмс, которые по своим прежним должностям были в определенной мере компетентны в вопросах ядерной стратегии США. Что же касается президента Р. Рейгана, то он лично следил за ходом учения.
Характерная особенность учения «Айви лиг» (что отмечалось в планирующих документах) заключалась в том, что впервые в США на уровне высшего военно-политического руководства отрабатывались конкретные вопросы, касающиеся использования ядерного оружия: кто, когда, в какой обстановке принимает решение и отдает приказ на применение тактических и стратегических ядерных средств по целям и объектам, расположенным на территории СССР и других стран Организации Варшавского договора и даже на территории нейтральных и лояльных в отношении США государств, если, конечно, эти цели и объекты фигурировали в Едином комплексном оперативном плане СИОП.
Сценарий командно-штабного учения «Айви лиг-82» был составлен на основе одного из вариантов плана СИОП. Содержание сценария сводилось к следующему. На Дальневосточном театре войны возникает вооруженный конфликт между КНДР и Корейской Республикой (КР). Правительство США незамедлительно принимает решение о поддержке КР силами группировки американских войск, находившейся в Южной Корее и Японии. Одновременно США приводят в полную боевую готовность ряд командований и объединений на других театрах войны и прежде всего в Европе, в результате чего возникает военный конфликт между НАТО и Организацией Варшавского договора (ОВД), причем, по замыслу авторов сценария учения, наступающей стороной являются Объединенные вооруженные силы ОВД. В создавшейся ситуации президент США принимает решение об ограниченном использовании ядерного оружия против наступающих войск ОВД и нанесении ядерных ударов по стратегическим объектам на территории Советского Союза и других стран — союзников СССР. Дальнейшее развитие военных действий на Европейском театре войны, согласно последовательному объявлению вводных, фигурирующих в сценарии учения, перерастает в ядерную войну с применением всего арсенала американских ядерных средств. При этом важно подчеркнуть, что к тому времени этот арсенал, созданный на основе «атомного изобилия», достигнутого в США еще к концу 1950-х гг., позволял «использовать» (по сценарию учения) свыше 10 тысяч единиц ядерных боеприпасов мощностью от 50 килотонн до 1–2 мегатонн.
При анализе учения «Айви лиг-82» необходимо подчеркнуть, что в его динамике весьма подробно отрабатывался весь комплекс действий президента, правительства, аппарата Комитета начальников штабов, штабов задействованных командований, объединений и соединений ВС США. При этом особое внимание уделялось вопросам организации эвакуации из Вашингтона (до начала применения ядерного оружия) членов правительства в защищенные в противоатомном отношении пункты управления. Отрабатывался также порядок передачи верховной власти (на случай гибели или выхода из строя главы государства), которая (согласно сценарию учения) переходила к вице-президенту, находившемуся на воздушном командном пункте (ВКП) Комитета начальников штабов, откуда ему надлежало управлять государством в период всеобщей и продолжительной ядерной войны. В связи с этим следует отметить, что в администрации президента Рейгана серьезно рассматривалась концепция «длительной ядерной войны» (protracted nuclear war), которая в то время, по мнению американских военных экспертов, могла бы вестись в течение от двух до шести месяцев. Возможность ведения продолжительной ядерной войны, как полагали американские эксперты, зависит от таких факторов, как восстановительные способности ВС, высокая живучесть ядерных сил, наличие защищенных в противоатомном отношении пунктов управления и укрытий, органов материальнотехнического снабжения ВС и жизнеобеспечения.
В целом, судя по высказываниям высших военных должностных лиц США, длительная ядерная война считалась вполне возможной. Так, министр обороны Уайнбергер в 1982 году в своем докладе о военных проблемах США подчеркнул необходимость создания стратегических ядерных сил, «обладающих устойчивой живучестью даже в самых сложных условиях длительной ядерной войны». Концепция «длительной ядерной войны» оказала серьезное влияние на разработку в США новых принципов ядерного планирования вообще и конкретного применения ядерных средств стратегического назначения в частности. Таким образом, можно полагать, что концепция «длительной ядерной войны» впервые была официально «опробована» в процессе стратегического командно-штабного учения «Айви лиг-82» и, видимо, в этом заключается главная особенность этого учения.
Для завершения характеристики КШУ «Айви лиг-82» можно привести политическую оценку этого учения, сделанную в ФРГ независимыми экспертами. «Игра с ядерной смертью, — указывается в этой оценке, — является исторически поворотным пунктом. Дело в том, что после мартовского учения 1982 года стало предельно ясно: для Рейгана и его администрации начало ядерной войны не становится автоматически началом конца. По их мнению, даже такую войну можно вести ограниченно и, возможно, даже выиграть. Признанием этой посылки администрация Рейгана полностью отмежевалась от основных принципов, которых придерживались ее предшественники». К этой оценке можно бы добавить, что такая оценка была сделана именно в Германии, которая считалась надежным союзником Соединенных Штатов Америки.
«Глоубл шилд» («Global Shield» — «Глобальный щит») — учение Стратегического авиационного командования (САК) занимает особое место в боевой и оперативной подготовке вооруженных сил США. САК было создано в марте 1946 года в качестве отдельного вида ВС, которому были определены следующие основные задачи: глубокая воздушная разведка континентальных и океанских ТВД; подготовка и ведение наступательных операций самостоятельно или во взаимодействии с сухопутными войсками и ВМС; нанесение ядерных ударов по стратегически важным объектам на территории вероятного противника. Выполнение этих задач возлагалось на части и соединения стратегической авиации, на вооружении которых вначале были тяжелые бомбардировщики (ТБ) В-29, а в последующем B-52G и В-52Н. Зоны проведения учений охватывали Северную Америку, Арктику, Западную Европу, районы Атлантического и Тихого океанов. Впервые учение «Глоубл шилд» было проведено в июле 1979 года, затем учения этого типа проводились ежегодно.
Учение «Глоубл шилд» носит комплексный характер, именно это является его главной особенностью. В самом деле, с одной стороны, это командно-штабное учение, поскольку в его планирующих документах превалирует отработка вопросов проверочного, оценочного, в целом гипотетического характера, то есть вопросов, реализация которых представляется возможной только в результате всестороннего и детального анализа, что считалось важнейшей задачей штаба САК. С другой стороны, «Глоубл шилд» можно рассматривать (хотя и в меньшей степени) войсковым учением, о чем свидетельствуют фигурирующие в сценарии учения задачи, реально выполняемые частями и соединениями САК, а также привлекаемыми на учение соединениями ВВС и ВМС.
К концу 1980-х гг. в структуре Стратегического авиационного командования произошли существенные изменения. К этому времени САК уже объединяло два компонента стратегических ядерных сил: 1) межконтинентальные баллистические ракеты (МБР); 2) стратегическую бомбардировочную и разведывательную авиацию. Кроме того, в состав САК были переданы самолеты резервной системы управления вооруженными силами США — воздушные командные пункты (ВКП). В то время в составе САК уже имелось около 1000 МБР MX и «Минитмэн», свыше 400 тяжелых (В-520, В-52Н, В-1В) и средних (ГВ-111) бомбардировщиков, около 70 разведывательных самолетов (11-2, 5Р-71А) и более 40 самолетов ВКП. В общем, из всей триады Стратегических ядерных сил США доля САК составляла около 70 % носителей и 55 % ядерных боезарядов. Что же касается изменений задач САК, то в этом отношении наиболее показательным было учение «Глоубл шилд», проведенное в 1989 году, в котором, как видно из его сценария, отрабатывались следующие вопросы: проверка готовности органов управления в частях и соединениях САК; организация взаимодействия внутри САК, а также координация действий САК с командованиями и соединениями ВВС и ВМС; проверка боеготовности на уровне подразделений и частей САК; действия штабов соединений САК (после получения приказа Верховного главнокомандующего ВС США на применение ядерного оружия) по организации ядерных ударов (условных) межконтинентальными баллистическими ракетами и тяжелыми бомбардировщиками по ВС и стратегическим объектам на территории вероятного противника.
При анализе планирующих документов, подготовленных для учений типа «Глоубл шилд», обращают на себя внимание особенности их сценариев. Прежде всего следует отметить, что эти сценарии, как правило, не увязывались с реальной геостратегической ситуацией, сложившейся к началу учений. Обычно в этих сценариях предусматривались: резкое усиление международной напряженности; возникновение кризисной ситуации в одном или в двух регионах мира; вооруженный конфликт, постепенно перерастающий в обычные крупномасштабные боевые действия.
В динамике учений «Глоубл шилд» особо следует отметить такие эпизоды, как реальные пуски МБР (без ядерных боеголовок), условные пуски баллистических ракет с атомных подводных лодок, а также практические бомбометания на полигонах с предварительным преодолением зоны ПВО «противника». Кроме того, тяжелые бомбардировщики из состава САК имитировали налеты авиации «противника» на территорию Северной Америки. Для «отражения» этих налетов были «задействованы» средства ПВО Объединенного командования воздушно-космической обороны Североамериканского континента (НОРАД). И еще. В ходе учений «Глоубл шилд» тяжелые бомбардировщики из состава 43 авиакрыла, базирующегося на острове Гуам, демонстрировали выполнение договорных американских обязательств по «совместной обороне» с Японией и Южной Кореей.
На заключительном этапе учений «Глоубл шилд» обычно проводились тренировки с целью проверки усвоения командным составом САК следующих вопросов: особенности обращения с ядерными средствами; выполнение специальных мер по обеспечению «ядерной безопасности»; восстановление боеспособности самолетов; ликвидация последствий ядерных ударов «противника»; обеспечение надежности систем связи.
Судя по параметрам данного учения (цель, замысел, используемые силы и средства, глобальный размах, взаимодействие основного исполнителя — САК — с другими видами ВС США, а главное, решимость применения ядерного оружия, с учетом «хиросимского опыта»), это учение имело ярко выраженный наступательный характер.
Важно обратить внимание на тот факт, что в 1985 году в совместном советско-американском заявлении было сказано, что «ядерная война» никогда не должна быть развязана, в ней «не может быть победителей», причем США и СССР обязались не стремиться к достижению военного превосходства и подчеркнули важность предотвращения любой войны между США и Советским Союзом.
Стратегическое командно-штабное учение «Винтекс» («Wintex» — «Зимнее учение») было и, видимо, остается главным стратегическим командно-штабным учением Североатлантического союза, высшей формой оперативной подготовки Объединенных вооруженных сил (ОВС) НАТО. Впервые КШУ «Винтекс» состоялось в 1971 году. Затем учения этого типа стали проводиться один раз в два года (по нечетным годам) в пределах «зоны ответственности» НАТО, которая, как известно, охватывает территорию стран — участниц этого блока и акватории северной части Атлантического океана к северу от тропика Рака и Средиземного моря.
Как отмечалось в натовских планирующих документах, основные цели и задачи учений «Винтекс» включали: проверку эффективности системы управления Объединенными вооруженными силами НАТО; отработку схемы перевода ВС с мирного на военное положение; развертывание частей и соединений ОВС блока в назначенных им районах; переброску резервных войск из США на Европейский театр войны; подготовку и ведение обычных боевых действий и перерастание их в операции с применением вначале тактических, а затем (при необходимости) стратегических ядерных средств.
В учениях «Винтекс» обычно принимали участие командования и штабы ОВС НАТО в Европе, на Атлантике и в зоне пролива Ла-Манш (штабы объединенных тактических командований, армий, корпусов и дивизий). Кроме того, в процессе подготовки и динамики учений участвовали представители министерств обороны, генеральных штабов и отдельные гражданские ведомства государств — членов НАТО, обеспечивающие материально-техническое снабжение вооруженных сил.
Началу учений «Винтекс» предшествовала тщательная подготовка, продолжительность которой составляла от полутора до двух лет. В процессе этой подготовки разрабатывался комплекс планирующих документов: общий сценарий, оперативные приказы, боевые распоряжения, перечень вводных, указания по тыловому обеспечению ОВС НАТО. При этом следует отметить, что военно-политическое руководство блока уделяло первостепенное внимание общему сценарию учения, особенно его главному элементу — исходной стратегической ситуации, сложившейся в мире к началу учения. В основу этой ситуации обычно закладывалось реальное соотношение сил между НАТО и Организацией Варшавского договора, а также американские и натовские концепции о возможном характере будущей войны. Исходя из этих концепций и соотношения сил на Европейском театре войны, штаб ОВС НАТО моделировал условия возникновения военного конфликта, его динамику и вероятный исход.
Особо важно подчеркнуть, что оперативные аспекты учений «Винтекс» проигрывались на основе коалиционной стратегии, действующей к началу учения. Так, для учения «Винтекс-75» приказы, боевые распоряжения и перечень вводных были разработаны на основе стратегии «гибкого реагирования», согласно которой предусматривалось «дозированное» использование ВС (включая ядерные средства) соразмерно с масштабом опасности, возникающей на отдельных ТВД или на всем Европейском театре войны. Практически в ходе учений отрабатывались варианты возникновения обычного ограниченного по масштабам военного конфликта с последующим его перерастанием в ядерную войну. В этом отношении характерным было учение «Винтекс», проводившееся в марте 1975 года. До начала этого учения в течение 8-10 дней велись конкретные подготовительные мероприятия, заключавшиеся главным образом в проверке в ОВС НАТО систем связи и тревог. Собственно учение (динамика) включало два этапа: 1) завершение перевода ОВС блока с мирного на военное положение и отработка вопросов по подготовке и ведению обычных операций («conventional conflict»); 2) перерастание обычных боевых действий в операции с «применением» сначала тактических, а затем стратегических ядерных средств. Причина подобной эскалации, судя по содержанию сценария учения, заключалась в исчерпании оборонительных возможностей ОВС НАТО в условиях обычных боевых действий. Иными словами, согласно общему замыслу учения «Вин-текс-75». Объединенные вооруженные силы блока могли сдерживать наступление вооруженных сил ОВД в течение не более двух недель.
При рассмотрении планирующих документов по учениям типа «Винтекс» следует подчеркнуть, что в них нашли отражение такие важные понятия в области ядерного планирования, как «ядерный порог», система «двойного ключа», система «48-часовой готовности ядерных средств». Сущность этих понятий сводится к следующему.
«Ядерный порог» означает момент перехода к первоначальному применению ядерного оружия в ходе обычной войны. «Ядерный порог» определяется (во времени и в пространстве) резким изменением соотношения сил противоборствующих сторон в общей обстановке, сложившейся на театре войны. По времени ядерный порог (ЯП) исчисляется с момента начала обычных боевых действий до момента первоначального применения ядерного оружия. Чем больше времени пройдет от начала обычных военных действий до первого ядерного взрыва на театре войны, тем ВЫШЕ будет «ядерный порог», и, наоборот, чем меньше будет этот промежуток времени, тем НИЖЕ «ядерный порог». Таким образом, «высота» ЯП зависит от продолжительности времени между началом обычной войны и первым ядерным ударом. В пространстве ЯП определяется теми критическими рубежами, на которые вышли наступающие войска противника (по сценариям КШУ типа «Винтекс» имеются в виду ВС ОВД), причем развитие наступления означало бы разгром, катастрофическую ситуацию для ОВС НАТО, оборонявших эти рубежи.
Система «двойного ключа», действующая в НАТО со времени размещения ядерного оружия на Европейском театре войны, представляет собой принцип принятия членами альянса решения, согласно которому ядерное оружие может применяться только при согласии: 1) страны — владельца ядерного оружия; 2) страны, на территории которой размещены ядерные средства и их носители.
Система «48-часовой готовности ядерных средств» означает готовность ядерных сил на театре войны к применению не позднее, чем через 48 часов после начала обычных военных действий.
В общей оценке командно-штабных учений типа «Винтекс» следует особо отметить различие в достижении их оперативных и политических целей. Судя по содержанию основных планирующих документов, оперативные цели и задачи учений, как правило, отрабатывались почти в полном объеме. Что же касается политических аспектов этих учений, особенно решения таких проблем, как участие в КШУ всех (без исключения!) членов блока, то здесь военно-политическое руководство НАТО сталкивалось с серьезными, порой непреодолимыми затруднениями. Так, член НАТО Греция категорически отказалась участвовать в КШУ «Винтекс-75», несмотря на настойчивые приглашения со стороны Верховного главнокомандующего ОВС НАТО в Европе. Причина этого отказа заключалась в том, что в то время в Греции усиливалась кампания с целью выхода страны из военной организации блока (возможно, по примеру Франции, которая, как известно, в 1966 году вышла из военной структуры НАТО и добилась вывода из Парижа руководящих органов Североатлантического союза). Турция, также являясь членом НАТО, отказалась принимать участие в этом КШУ, несмотря на визит в Анкару Верховного главнокомандующего ОВС НАТО в Европе американского генерала Хейга. Причина турецкого уклонения носила меркантильный характер — недовольство Турции прекращением американской экономической помощи и осложнения в связи с этим внутриполитической обстановки в стране. Так что вследствие уклонения Греции и Турции от участия в КШУ «Винтекс-75» военному руководству блока пришлось бы срочно вносить в сценарий учения изменения, касающиеся оперативной обстановки на Южноевропейском ТВД, в зоне ответственности которого должны были действовать греческие и турецкие вооруженные силы.
Таким образом, главное значение командно-штабных учений типа «Винтекс» заключалось в том, что военно-политическое руководство Североатлантического союза (в котором главная, определяющая роль принадлежит Соединенным Штатам Америки) уделяло и, судя по всему, продолжает уделять основное внимание вопросам подготовки войны с использованием ядерного оружия, которое со времен Хиросимы согласно стратегии США и НАТО продолжает оставаться не столько сдерживающим фактором, сколько наиболее эффективным боевым средством.
Отслеживание атомных сценариев США и НАТО и их отработки в ходе учений в непосредственной близости от границ нашей страны позволило убедиться в том, что вопреки обычно декларируемой оборонительной версии учений и маневров они исходят из практического применения ядерного оружия после преодоления «ядерного порога», то есть срока с начала возникновения конфликта до использования в той или иной форме этого вида оружия массового уничтожения.
Причем уровень «ядерного порога» снижается, чтобы позволить максимально быстро и эффективно подавить сопротивление «противника» или уничтожить его. Несколько закамуфлировав эти цели, приписывая в ходе учений агрессивные намерения другой стороне, руководители НАТО и США, несмотря на провозглашенные «партнерские отношения» с нынешней Россией, усиливают ранее намеченные ими цели ликвидации Советского Союза как государства, перенося эти цели уже на наше современное государство — Российскую Федерацию. Тем самым сохраняется в несколько завуалированном виде антироссийская направленность военных приготовлений с использованием военного потенциала бывших стран — членов Организации Варшавского договора, ныне присоединившихся к НАТО.
Следует также отметить, что в очередном плане СНОП, утвержденном в 1999 году, фигурируют три тысячи целей и объектов, подлежащих уничтожению ядерным оружием («ядерные цели»), 2260 из них, как показали данные, добытые внешней разведкой, находятся на территории России. Они подразделены на четыре категории: ядерные объекты — 1100, органы политического и военного управления -160, группировки обычных ВС — 500, предприятия военно-промышленного комплекса — 500. Остальные ядерные цели в плане СИОП распределены между Китаем и рядом других стран — Иран, Ирак (план верстался до начала нападения на эту страну), Северная Корея и другие.
Как показали практические действия по нападению на Югославию и Ирак, США и их ближайшие союзники соблюдают в основном отработанные сценарии, в частности факторы внезапности, массированного поражения военных и гражданских объектов. Все эти операции проводятся под непосредственным руководством американских командующих по схемам «монополярного мира», где за США сохранены главные командные позиции.
Другой вывод, вытекающий из анализа добытых внешней разведкой сведений, — усиление намерений США применить нечто подобное известной концепции «евростратегической войны», используя для этого расширение «зоны ответственности» НАТО на Восток. Иными словами, речь идет о создании военных баз на территории новых членов альянса, в результате чего резко возрастет мобильная досягаемость ВВС блока, что окажется весьма серьезной угрозой для России на Западе. Кроме того, уже имеющиеся базы американских ВВС в Афганистане, в среднеазиатских (бывших республиках СССР) странах являются непосредственной опасностью для России с Юга.
На столе внешней разведки оказался и ряд разработок, подобных рассмотренным выше сценариям стратегических КШУ. В этих разработках фигурируют варианты ударов с применением 30 тысяч крылатых ракет мобильного базирования, которые находятся в Афганистане, в среднеазиатских странах, а затем появятся в Прибалтике и Польше.
Следует также отметить состояние Стратегических ядерных сил России, особенно приближение ряда основных ракет (из состава РВСН) к их предельному техническому ресурсу, а также тот факт, что значительная часть из них была уничтожена по Договору СНВ-2. Обращают на себя внимание такие прогнозирующие разработки, как американский программный документ «Единая перспектива 2010», а также «Доклад о глобальных тенденциях мирового развития до 2015 года», подготовленный в конце 2000 года группой американских экспертов из разведывательных служб США (ЦРУ, Бюро анализа и исследований госдепартамента). В этом докладе рассматриваются пессимистические перспективы существования России и дается тревожная оценка растущей военной мощи Китая.
Практическими действиями США, как следствие этих прогнозирующих разработок, были: выход Соединенных Штатов Америки из Договора ПРО-72 (13 июня 2002 г.), который был краеугольным камнем обеспечения геостратегической стабильности, продвижение военной инфраструктуры НАТО на восток и, конечно же, создание в США дорогостоящей Национальной противоракетной обороны. Все это свидетельствует о намерении США сломать достигнутые договоренности, добиться односторонних преимуществ и права применять новые виды оружия.
5. Тревоги и надежды Ташкентского форума
Глубокой ночью 11 января 1966 года в номере представителей советской разведки в гостинице «Ташкент» раздался тревожный телефонный звонок. Звонили из аппарата премьера Косыгина.
— Только что стало известно о внезапной кончине премьер-министра Индии Лала Бахадура Шастри. Помогите срочно организовать доставку индийской делегации в аэропорт для перелета в Индию с соблюдением всех дипломатических процедур и формальностей…
Дежурный по разведгруппе буквально лишился дара речи. Как же так? Еще несколько часов назад этот энергичный лидер индийской делегации на мирных индо-пакистанских переговорах принимал поздравления по поводу успешного завершения встречи руководителей двух конфликтующих государств, и вдруг — такой трагический финал… Неужели все усилия и надежды Москвы были впустую?
Встрече в Ташкенте предшествовало резкое обострение отношений между двумя крупными государствами Азии. В основе конфликта лежали разногласия о территориальной принадлежности Кашмира, статус которого остался не до конца отрегулированным после ухода из Индостана англичан и образования двух государств: Индии и Пакистана.
Эта проблема периодически вызывала обострение обстановки между двумя странами в районе Кашмира. В августе 1965 года пакистанцы направили несколько тысяч моджахедов в Кашмир с целью поднять население этого штата против индийского правительства. Это им не удалось, но вторжение пакистанцев переросло в серьезный вооруженный конфликт.
Столкновение между двумя крупными государствами Азии расценивалось в Советском Союзе как возникновение опасного очага войны, который необходимо немедленно погасить. Военные действия, развернувшиеся в Кашмире, вызывали озабоченность советского правительства еще и потому, что этот район примыкал непосредственно к границам СССР. В Москве понимали, что противоречия между Индией и Пакистаном сплелись в такой сложный клубок, что распутать его можно было только при наличии доброй воли сторон, в спокойной обстановке и при чрезвычайном терпении. Именно поэтому в посланиях президенту Пакистана Айюб Хану и премьер-министру Индии Л.Б. Шастри, направленных 4 сентября 1965 года, председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин подчеркивал: «В нынешней серьезной обстановке вряд ли следует на первый план выдвигать вопрос о причинах возникновения конфликта и искать, кто прав, а кто виноват. Главные усилия должны быть сосредоточены на том, чтобы немедленно прекратить военные действия…» Этот призыв к Индии и Пакистану сопровождался в послании Косыгина предложением добрых услуг советского правительства.
Однако вооруженный конфликт продолжался, и 17 сентября Косыгин направил главам Индии и Пакистана новое послание, в котором от имени советского правительства внес на их рассмотрение предложение установить непосредственный контакт друг с другом в целях достижения договоренности о восстановлении мира между обеими странами. «В случае, если того пожелают обе стороны, — говорилось в послании, — во встрече мог бы также принять участие председатель Совета Министров СССР. Такая встреча могла бы быть проведена, например, в Ташкенте или в каком-либо другом городе Советского Союза».
20 сентября президент Айюб Хан и 22 сентября премьер-министр Л.Б. Шастри в ответах на послание Косыгина дали свое согласие на проведение переговоров в Ташкенте. Этому способствовала принятая благодаря усилиям Советского Союза резолюция Совета Безопасности ООН, предлагавшая Индии и Пакистану прекратить огонь и использовать политические методы для решения спорных проблем. Это положение резолюции было выполнено, и в ночь с 22 на 23 сентября на индо-пакистанских фронтах наступило перемирие. Путь к встрече в Ташкенте был открыт.
В Москве началась подготовительная работа к переговорам в Ташкенте, которые были намечены на 4 января 1966 года. В этой работе активное участие приняла и внешняя разведка (Первое главное управление КГБ), которая уже располагала солидной информацией по кашмирской проблеме и другим вопросам индийско-пакистанских отношений. Тем не менее, когда было принято решение о переговорах, перед резидентурами в Дели и Карачи была поставлена задача максимально эффективно задействовать все имеющиеся возможности для получения дополнительной актуальной информации. Полученные сведения своевременно направлялись в Центр и учитывались при подготовке к предстоящим переговорам.
Сотрудники разведки тщательно готовились к выполнению задач в Ташкенте, задействуя все возможности.
К концу декабря 1965 года была сформирована оперативная группа сотрудников разведки, перед которой ставилась задача обеспечить на месте, в Ташкенте, А.Н. Косыгина необходимой информацией. В группу были включены специалисты по проблемам Азии. На них возлагалась задача по добыче, анализу и обработке поступающей информации и подготовке ежедневной оперативной сводки для А.Н. Косыгина. Подготовке к предстоящей работе группы в Ташкенте большое внимание уделял начальник разведки А.М. Сахаровский. 1 января эта группа прибыла в Ташкент.
В этот и последующие дни в столицу Узбекистана стали съезжаться многочисленные советские и иностранные журналисты, их размещали в гостинице «Ташкент», превращенной на время переговоров в пресс-центр. А 3 января население Ташкента тепло приветствовало высоких гостей из Пакистана и Индии. А.Н. Косыгин встречал их в аэропорту и провожал в резиденции, отведенные в поселке Дарман. Сразу же началась практическая работа.
Об интенсивности дальнейших переговоров красноречиво говорит частота и количество встреч их участников. За шесть дней Косыгин провел с руководителями Индии и Пакистана 15 встреч. С 5 января практически ежедневно встречались министры иностранных дел Индии, Пакистана и Советского Союза для согласования вопросов к предстоящим встречам руководителей делегаций.
С первого же дня саммита оперативная группа разведки встала практически на бессменную вахту по добыче сведений, важных для успешного проведения переговоров. Немалое внимание уделялось и информации о настроениях среди освещавших встречу иностранных журналистов. При этом учитывалось, что переговоры проходили в обстановке, когда мир находился в состоянии холодной войны. Недоброжелатели Советского Союза пытались всеми способами поставить под сомнение возможность позитивного исхода ташкентской встречи. Многие политические обозреватели на Западе поспешили расценить советские предложения об организации переговоров в Ташкенте как бесперспективный политический шаг Москвы. Причем аргументом для них служил печальный опыт выступавших от имени ООН многочисленных посредников, а также неоднократные безуспешные попытки Англии и США выступить в роли «примирителей» в Индостане. Обозреватель американского агентства Ассошиэй-тед Пресс писал из Вашингтона: «Соединенные Штаты были бы удивлены, если бы на организованных по инициативе Советского Союза мирных переговорах было быстро достигнуто какое-то соглашение». Попытки заронить сомнение в успехе переговоров предпринимались и некоторыми западными журналистами на их пресс-конференции в Ташкенте.
Пресс-конференции представителей индийской и пакистанской делегаций и советского представителя проводились каждый день вечером в гостинице «Ташкент». Журналисты получали на этих прессконференциях весьма скудную информацию. Представители сторон высказывали, как правило, осторожный оптимизм, отмечая некоторое, хотя и медленное, движение вперед в переговорах. Излюбленным выражением для характеристики прогресса в переговорах Айюб Хана и Шастри стало выражение «дюйм за дюймом».
По вечерам после пресс-конференций гостиница «Ташкент» превращалась в своего рода журналистский дискуссионный клуб. В ресторане, в холлах, в баре и номерах гостиницы выдвигались гипотезы, строились прогнозы и высказывались самые различные догадки о том, что действительно происходит за закрытыми дверьми переговоров. Ход переговоров и позиции сторон подвергались ежевечернему анализу и группой сотрудников разведки.
Все понимали, что переговоры идут трудно и что основные сложности могут возникнуть в связи с разным подходом сторон к кашмирской проблеме. Согласно ранее выраженной официальной точке зрения Индии, проблема Кашмира не могла быть предметом переговоров. Пакистан же, наоборот, считал, что без обсуждения кашмирской проблемы переговоры вообще беспредметны. Первый тревожный сигнал прозвучал на пресс-конференции на третий день переговоров 6 января. Выступая на этой пресс-конференции, представитель Пакистана заявил, что, с пакистанской точки зрения, «жизненно важно обсудить во всей глубине проблему Джамму и Кашмира». При этом он добавил, что по другим проблемам между представителями Индии и Пакистана «есть достаточное взаимопонимание».
О серьезных разногласиях по кашмирскому вопросу между руководителями Индии и Пакистана сотрудникам оперативной группы советских разведчиков стало известно в первые же дни переговоров. Уже в первых беседах А.Н. Косыгина с Айюб Ханом и Шастри еще до официального открытия конференции, состоявшихся вечером 3 января и имевших целью согласовать повестку дня, пакистанцы заняли непримиримую позицию. Они заявили о необходимости в первую очередь решить на переговорах кашмирскую проблему, причем на пакистанских условиях. Были получены также сведения о том, что Айюб Хан и Шастри вообще не хотели больше встречаться. В сложном положении оказался А.Н. Косыгин, так как в случае провала ташкентской встречи речь шла о престиже не только его лично, но и Советского Союза.
В этой ситуации сотрудник оперативной группы, аккумулировавший всю разведывательную информацию по данному вопросу, предложил составить докладную записку для А.Н. Косыгина, в которой были бы определены пути выхода из тупика. Получив одобрение руководства, он уже 4 января составил записку, которая и была доложена Председателю Совета Министров СССР. На ее рассмотрение А.Н. Косыгину потребовались сутки. Для опергруппы они были сутками мучительного ожидания. Ведь разведчики вторгались в уже составленный ранее официальный план действий на переговорах. Через сутки А.Н. Косыгин пригласил к себе первого заместителя председателя КГБ СССР Н.С. Захарова, возглавлявшего оперативную группу, и заявил, что полностью согласен с содержанием записки и что в дальнейшем будет действовать в соответствии с изложенными в ней предложениями.
В записке, в частности, предлагалось добиться от участников переговоров согласия не обсуждать кашмирский вопрос, а отложить его решение на период после нормализации отношений между Индией и Пакистаном. В ходе же переговоров в Ташкенте решить в первую очередь вопросы об отводе войск, о принятии принципа решения спорных вопросов мирным путем, прекратить взаимную острую пропаганду, восстановить и расширить официальные отношения между Индией и Пакистаном с упором на развитие экономических связей.
Несмотря на то что последний день переговоров — 9 января — было воскресенье, оно оказалось днем крайне напряженной работы. Глава советского правительства неоднократно встречался то с Шаст-ри, то с Айюб Ханом. Встречи продолжались и поздно вечером, уже после традиционной пресс-конференции. Усилия, направленные на поиск решений, приемлемых для обеих сторон, не ослабевали. Пакистанский представитель заявил на вечерней пресс-конференции, что он остается оптимистом, а представитель Индии сказал: «Мы продолжаем надеяться». Вместе с тем на пресс-конференции было объявлено о намерении обеих делегаций покинуть Ташкент во вторник, 11 января. Это означало, что в распоряжении участников переговоров оставался всего один день.
Всех, кто в Ташкенте следил за ходом переговоров, естественно, волновал вопрос, чем они закончатся. Те, кто искренне переживал за исход ташкентской встречи, начали говорить в кулуарах, что завершение переговоров даже без всякого итогового документа нельзя будет рассматривать как полную неудачу, ибо трудно вообще рассчитывать на устранение основных разногласий сторон. Однако настойчивость и дипломатическая гибкость А.Н. Косыгина принесли свои плоды и последний день переговоров — 10 января — опрокинул все пессимистичные предсказания.
Как и в день открытия переговоров, в 16 часов Косыгин с согласия президента Пакистана Айюб Хана и премьер-министра Индии Шастри открыл заключительное заседание ташкентской встречи. В зале заседания прозвучали слова главы советского правительства о том, что сейчас будет зачитана Ташкентская декларация. Текст декларации был зачитан на русском и английском языках, после чего президент Пакистана и премьер-министр Индии подписали ее и обменялись сафьяновыми папками с этим важным документом. А.Н. Косыгин подошел к участникам переговоров и поздравил их с успешным завершением встречи. Айюб Хан и Шастри под овации зала скрепили свои подписи долгим дружеским рукопожатием.
В заключительной части Ташкентской декларации премьер-министр Индии и президент Пакистана заявили о своих чувствах глубокой признательности и благодарности руководителям Советского Союза, советскому, правительству и лично Председателю Совета Министров СССР за конструктивную, дружественную и благородную роль в организации встречи, которая привела к взаимно удовлетворительным результатам.
День подписания декларации завершился большим приемом в честь руководителей Индии и Пакистана. Настроение было праздничным. Дом прессы в гостинице «Ташкент» еще долго после приема гудел многоязычьем.
Приподнятое настроение было и у сотрудников разведки. При зачтении текста декларации они испытывали особые чувства, узнавая во многих параграфах мысли, изложенные ими в докладной записке Косыгину. Стало известно, что А.Н. Косыгин дал высокую оценку их работе.
Местная газета «Правда Востока» констатировала: «Ровно неделю длились переговоры, по-разному их оценивала мировая пресса. Но эта минута свела все оценки к одной: на столе лежит самое весомое доказательство плодотворности Ташкентской встречи — текст согласованной обеими сторонами Декларации».
Как и предполагалось, в Ташкенте сложную кашмирскую проблему решить было невозможно. Однако руководители Индии и Пакистана заявили в Ташкентской декларации о твердой решимости восстановить нормальные и мирные отношения между своими странами и подтвердили свое обязательство в соответствии с Уставом ООН не прибегать к силе и решать свои споры мирным путем. «Именно с учетом этого, — говорилось в декларации, — обсуждался вопрос о Джамму и Кашмире, и каждая из сторон изложила свою соответствующую позицию».
Сразу же после подписания Ташкентской декларации Индия и Пакистан приступили к реализации предусмотренных декларацией мер по установлению мира на Индостане. Еще находясь в Ташкенте, вечером 10 января секретарь пакистанского Министерства информации и радиовещания отдал распоряжение, в котором государственному радио Пакистана рекомендовалось воздерживаться от каких бы то ни было антииндийских высказываний. Обе стороны сразу же приступили к реализации предусмотренного декларацией отвода войск с территорий, захваченных ими во время военных действий, и их отвод закончился точно в установленный декларацией срок — 25 февраля. Внезапная смерть премьер-министра Шастри омрачила настроения индийцев, но не смогла помешать выполнению договоренностей. К середине января были восстановлены нормальные дипломатические отношения между Индией и Пакистаном, и послы (верховные комиссары) обеих стран вернулись к исполнению своих обычных обязанностей. В январе же между странами были восстановлены авиасообщение и почтово-телеграфная и телефонная связь. Все это говорило о существенном сдвиге в сторону нормализации отношений между Индией и Пакистаном.
На одной из пресс-конференций в Ташкенте пакистанский представитель Гохар подчеркнул, что Советский Союз предоставил Пакистану и Индии великолепную возможность нормализовать свои отношения. «А уж как мы используем эту возможность, — сказал он, — это зависит от нас».
Опасный очаг войны был погашен. Достигнутые в Ташкенте договоренности обеспечили мирную пятилетку в отношениях между Индией и Пакистаном.
6. Афганистан, декабрь 1979 года
Вследствие чего разлагаются и гибнут победоносные в прошлом армии, как и почему рушатся мировые империи и супердержавы? Ответить на эти вопросы точно и объективно не может, наверное, ни один историк или политик.
Невозможно учесть и связать воедино все элементы исторических процессов, нет и механизма, который бы точно учитывал настроение общественных слоев и групп, а также возможные формы проявления этих настроений. Все объяснения крупных исторических явлений носят, по моему убеждению, лишь приблизительный характер.
Думаю, что в рамках подобной приблизительности я могу изложить и свое мнение по поводу нашей вовлеченности в афганские дела.
Тезис о том, что ввод наших войск в Афганистан был ошибкой советского руководства, получил широкое распространение в мире, и в этом никто уже как бы не сомневается. Мне кажется, что не сам ввод войск в Афганистан был трагической ошибкой, а именно их присутствие там в течение десяти лет.
Убедившись в течение первого года, что присутствие и военные действия нашей армии в Афганистане не способствуют ни стабилизации обстановки в стране, ни консолидации дружественного нам режима, из Афганистана надо было уходить.
Ни трезвости, ни мужества, ни дальновидности в этом вопросе советское руководство не проявило, хотя некоторые наши военачальники и политики хорошо понимали ситуацию.
На регулярных совещаниях, где обсуждалось развитие обстановки в Афганистане и на которых я присутствовал, маршал С.Ф. Ахромеев и генерал армии В.И. Варенников говорили вполголоса: «Поймите, ведь советская армия воюет с народом, и никакой победы в Афганистане быть не может!».
Мне кажется, что политические, экономические и национальные явления кризисного порядка, которые начали назревать в нашем государстве с 70-х годов, усугубила афганская эпопея. Афганистан не позволил нам выйти на поиски путей выхода из кризиса, что еще больше осложнило положение нашей армии и государства.
К афганской трагедии я лично оказался причастен, так как весь декабрь 1979 года провел в Кабуле, где выполнял вместе со своими коллегами указания руководства СССР и КГБ.
После смены власти в Кабуле 27 декабря 1979 года всем участникам этой операции было рекомендовано все забыть, а документы оперативного характера уничтожить. Ликвидировал и я свои служебные записи, где не только по дням и часам, но и по минутам было расписано, как развивались события в Афганистане в декабре 1979 года.
Прошли годы, сменилась власть и те начальники, которые призывали к молчанию, начали писать на афганскую тему мемуары, выступать на телевидении, давать интервью и т. п. Причем в авангарде рассказчиков о событиях в Афганистане почему-то оказались именно бывшие сотрудники КГБ, а отнюдь не армейские генералы. То ли представители КГБ устали от своей прежней тотальной секретности и им захотелось выйти из «зоны молчания», то ли в армии присяга оказалась покрепче? Не знаю.
Во всяком случае, рассказывать о некоторых «тайных операциях» разведки в Афганистане, на мой взгляд, не следовало бы, поскольку это разоружает и дезориентирует молодые поколения разведчиков.
Я не ставлю перед собой задачу написать все, что знаю о нашей вовлеченности в афганские дела, тем более что большинство интересных страниц этой эпопеи уже прочитаны и перевернуты.
Нет, наверное, смысла рассказывать вновь, кто и как принимал решение о вводе войск в Афганистан; как по приказу Амина задушили его «единственного и любимого» учителя Тараки; как в четырех специально сконструированных «гробах» вывозили кружным путем в Москву четырех ближайших соратников Амина, ставших его противниками; как откомандировывали из Кабула советских военных советников, испытывавших большие симпатии к Амину; как проходил штурм дворца Амина Дар-уль-Аман; как заменяли Бабрака Кармаля на Наджибуллу — обо всем этом не раз говорилось в средствах массовой информации, исследованиях и мемуарах.
В этой главе я хочу рассказать только о своем личном участии в афганских делах и о тех выводах, к которым я приходил на разных этапах развития обстановки в Афганистане.
Поделиться книгой: