Можешь мне присниться? (ЛП)

— Может, они думают, что на экзаменах за второй триместр мы всё друг у друга списали.

— Мери, если бы это было так, – возражает подруге Валерия, – нам бы надавали тумаков в марте или начале апреля, а не сейчас.

— Скорее всего, это напоминание о предстоящих на той неделе экзаменах, предупреждение.

— Чушь собачья.

— Почему это чушь? – недовольно спрашивает рыжеволосая.

— Потому что в этом нет смысла. Я ничего ни у кого не списывала, – стоит на своем Вал.

— Я тоже, но поскольку мы учимся и занимаемся вместе, и у нас похожие оценки, они, соответственно, и думают, что мы списываем друг у друга.

— Я по-прежнему считаю, что это глупость.

— Не заставляй меня нести чушь, потому что...

Спор между двумя девушками обрывается, когда Виторино Ольмедо открывает дверь и входит в кабинет. Мужчина отличается своей солидностью, хотя он не дородный и не очень высокого роста. Своей внушительностью он обязан по большей части сильному, раскатистому голосу и острому, проницательному взгляду. В свои пятьдесят семь он уже десять лет возглавляет школу. В равной степени его уважают, побаиваются и восхищаются им.

— Здравствуйте, ребята. Спасибо, что пришли, – пророкотал он, занимая громадное кресло во главе стола. – Сожалею, что вы вынуждены пропустить урок в это время, но я считаю, что этот разговор был необходим. Мне нужно побеседовать с вами лично. Потом вы поговорите с учителем математики, чтобы он назначил вам день и объяснил тему пропущенного урока.

Все пятеро внимательно слушают, что говорит им директор, ожидая дальнейших объяснений, потому что им до сих пор неизвестна причина столь нежданного собрания.

Секретарша Ольмедо снова входит в кабинет. На сей раз она принесла папку. Передав ее директору, она опять исчезает. Ольмедо, молча, страница за страницей, пролистывает ее и вздыхает.

— Ну-с, к делу. Вы спрашиваете себя, для чего я вас позвал, – немного погодя, начинает директор, поглядывая на ребят. – Вы впятером стали называть себя “Клубом непонятых”, верно?

Вопрос приводит ребят в замешательство. Откуда о клубе известно директору школы, и почему он спрашивает их об этом. Никто не решается отвечать, но, в конце концов, Рауль первым ринулся вперед, решительно заявив:

— Да, все верно. Мы – друзья, и давно друг друга знаем. Мы все вместе решили создать клуб, о котором Вы говорите.

— Я в курсе. Я знаю, что вас пятеро... и кое-кто еще.

— Вы говорите об Альбе?

— Альба? Какая Альба?

— Альба Марина, еще одна девушка, которая входит в состав клуба, – отвечает Рауль, глядя на Бруно, – но она учится не здесь.

Директор прикрывает рот рукой и снова просматривает бумаги, лежащие в папке, которую принесла ему секретарша. Он поднимает брови и кивает головой:

— Альба Марина... Полагаю, это та самая девушка, что выбросилась из окна?

Глаза ребят становятся как блюдца. Они-то знают, что случилось с их подругой несколько месяцев назад. Она сама рассказала им об этом, как на духу поведав всю правду о своей жизни, но кто известил об этой истории Виторино Альмедо, ведь о ней знали немногие.

— Это было давно, – вступается за девушку Бруно, – Альба полностью поправилась.

— Я не собираюсь влезать в это дело. То, зачем я вас позвал, никак не связано с этой девушкой, которая даже не учится в нашей школе. Мое замечание было чисто информативным, но в любом случае я рад, что она поправилась.

С каждой пройденной секундой загадки нарастают как снежный ком. Ребята даже не подозревали, что этому человеку могут быть известны такие подробности. Кто-то выложил ему все подчистую, и этот кто-то из их ближайшего окружения. Но кто?

— Да, но тогда зачем мы здесь? – нетерпеливо и требовательно спрашивает Рауль.

— Вы здесь по поводу Элизабет Прадо.

Это имя дает, наконец, ответы сразу на все вопросы. Она самая, другой не может быть. Это тревожит всех пятерых, и у них есть на то причина. Вот уже несколько месяцев ребята не видят Эли, и о ней нет ни слуху ни духу. Последней весточкой об Элизабет был рассказ Альбы, и с того времени они ничего больше о ней не знали до этой минуты, когда директор школы произнес ее имя.

— А какое отношение имеем мы к Элизабет?

— Разве она не ваша подруга?

— Если честно, думаю, что это слово не самое подходящее, чтобы охарактеризовать наши с ней отношения, – прямо заявляет глава “непонятых”.

— Понимаю, понимаю. Я знаю, что между вами был конфликт. Эли сама признала, что вела себя неправильно.

— Она признала?

— Само собой разумеется. Элизабет раскаивается в том, как себя вела, особенно с тобой, Валерия.

Девушка подскакивает на стуле, когда Ольмедо произносит ее имя. Вал не хочет обижать этого человека неуважением, но она ничуточки не верит его словам. Она хоть и сильно скучает по своей подруге и их совместным делам, но не может забыть, что та пыталась избить ее и всеми способами старалась разрушить их с Раулем отношения.

— Скажите прямо, что вы хотите. Что мы должны сделать для Эли?

— Это очень просто – я хотел бы, чтобы вы присматривали за ней, опекали.

— Что-о-о? – возмутился Рауль. – Да за этой девушкой могут присматривать только врачи и психиатры. Если она порассказала Вам столько вещей, то должна была упомянуть о том, что она чокнутая, с приветом. Что она видит несуществующих людей.

— Алисию? И об этом я тоже знаю, но она уже давно ее не видит.

— Об Алисии Вам тоже известно? – изумленно переспрашивает Рауль.

— Да, конечно, я в курсе всего, но позвольте заметить, что сеньорита Элизабет Прадо излечилась от своей болезни, и поэтому я лично разрешил ей вернуться в класс.

Ольмедо выделяет последние слова, четко проговаривая их. Его низкий, рокочущий голос бьет по ушам пятерых ребят, которые не могут поверить в только что услышанное.

— Но как Вы ей разрешили?

— Проще простого, сеньор Коррадини, – заполнил бумаги о повторном зачислении и поставил свою подпись.

— Но Эли больна... У нее плохо с головой.

— Несколько месяцев Элизабет была больна, и ей многое предстоит на пути к выздоровлению. Не стану отрицать, возможно, она никогда не излечится полностью, но по заключению лечащих ее врачей, она в состоянии посещать школу и сдавать итоговые экзамены. Таким образом, она не потеряет учебный год, и я хочу, чтобы вы помогли ей в этом.

— Вы хотите, чтобы мы помогли Элизабет? – вмешалась Мери, до этого не проронившая ни слова.

— Вот именно. Девушке необходимо, чтобы “непонятые” снова подружились с ней, и я убежден, что все вы поддержите мою просьбу.

В эту минуту дверь директорского кабинета открывается, и его порог нерешительно переступает ясноглазая девушка с темно-каштановыми волосами. Она старается казаться спокойной, но ей не удается. Ее ладони потеют, а губы трясутся, произнося:

— Привет, ребята, я рада снова видеть вас.

Глава 10

— Элизабет будет зачислена в свой прежний класс и станет учиться так же, как и остальные. Для нее не будет никаких послаблений. Чтобы перейти во второй класс бачилерато, она должна будет успешно сдать все годовые экзамены. [прим: бачилерато – напоминает старшие классы общеобразовательной школы. На втором курсе бачилерато по желанию можно также получить профессиолнальное образование] Кроме того, летом ей придется выполнять задания по предметам, чтобы завершить образование. Я хочу, чтобы вы помогли ей всем, чем можете. Я знаю, что вы, все пятеро, славные ребята, и при взаимовыручке и общем содействии снова станете, как и прежде, сплоченной группой.

Эти слова директора Ольмедо сопровождают “непонятых” на протяжении двух последующих уроков. Погруженные в свои мысли, ребята почти не слушают объяснения учителей. Эли вернулась, хотя они пока так и не решились поговорить с ней. Девушка села на свое обычное место, поскольку за время ее отсутствия парту Эли никто не занял.

С этим нежданным возвращением Валерия кажется более напряженной, и Рауль ее понимает. Ему тоже не нравится подобная ситуация, но жизненные обстоятельства закалили парня, сделав его сильнее. Однако он переживает за свою подружку, и поэтому пишет Вал записку. Он передает девушке листок бумаги, когда никто не смотрит в их сторону.

Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой. Мы вместе, так будем противостоять этому обстоятельству, как можно лучше. Я тебя холю.

Девушка читает записку парня и вздыхает. Глаза Валерии покраснели, и ей очень хочется плакать. Она берет ручку и пишет ответ на обратной стороне листка.

Спасибо тебе, любимый. Надеюсь, она не захочет снова причинять нам боль. Я боюсь ее. Она была моей лучшей подругой, и я скучаю по ней, как сказала тебе вчера, но я не готова бороться с ней еще раз. Я тоже холю тебя.

Валерия возвращает сложенный пополам листок Раулю. Парень улыбается, глядя на нее, и посылает ей воздушный поцелуй, прочитав записку, но у Вал по-прежнему неспокойно на душе, и она искоса посматривает на Элизабет. Интересно, она все так же ненавидит ее? Валерия уверена в этом. Никто не может измениться за столь короткий срок. И как только ей разрешили находиться здесь? Она же с приветом. Эли, конечно, не виновата в своей болезни, но ведь это и не ее, Валерии, проблема. Ад она уже пережила и не хочет, чтобы он повторился.

Невыносимо нудные уроки тянутся для ребят нескончаемо долго. Напряжение растет и накапливается. Ни один из ребят не решается заговорить с только что пришедшей или посмотреть на нее.

В четверть двенадцатого звенит звонок, извещающий о перемене. Эли первой встает из-за парты и, остановившись перед столом Рауля, обращается ко всем пятерым сразу:

— Нам нужно поговорить. Я на минутку в туалет, встретимся на том же месте, где всегда.

Улыбнувшись, девушка уходит, даже не подождав ответа. Она неспешно идет к двери, по пути

обмениваясь приветствиями с остальными одноклассниками, и выходит из класса.

— Что думаете? – спрашивает Эстер, вставая.

— Не нравится мне все это, – отвечает Мери, доставая из кармана мобильник.

— Мне тоже, – вторит ей Валерия, вступая в разговор, а Рауль молча обнимает свою подружку.

— Ну наконец-то, хоть в чем-то вы пришли к согласию.

Ни Мери, ни Вал не обращают ни малейшего внимания на замечание Бруно. Рыжик продолжает говорить, в то же время поглядывая на мобильник. Ей пришло сообщение от Паломы, в котором девушка говорит, что очень ее любит и скучает по ней.

— Даже не знаю... Она, вроде, нормальная, как будто ничего и не бывало.

— Но то, что произошло тогда, очень серьезно, – добавляет Рауль, – не думаю, что она в порядке, но в любом случае, посмотрим, что она хочет нам сказать.

— Да, так лучше всего. Если мы обязаны помогать Эли, то должны знать, как она чувствует себя на самом деле, чтобы она не преподнесла нам всяческих сюрпризов, – говорит Мери, снова пряча мобильник в карман джинсов.

— Я вообще не понимаю, как нас могут обязывать к такому.

— Я тоже не понимаю, Бруно, но что есть, то есть.

— Возможно, она все-таки поправилась и действительно уже не видит Алисию.

Сказанные Эстер слова не убеждают остальную четверку. Идея, что Эли выздоровела, кажется ребятам не слишком правдоподобной, несмотря на заключение врачей, которое показывал им директор школы. Такому человеку, как она, нельзя доверять.

— Видит Эли Алисию или нет, но она по-прежнему опасна, – настаивает Рауль, шагая вместе с остальными к месту их встреч на школьном дворе, – и мы должны присматривать за ней.

С этим согласны все. Есть ли у нее видения или нет, но Элизабет в одинаковой степени не внушает доверия, и это заставляет Бруно кое-что припомнить.

— Как думаете, те сообщения, что я получаю по интернету, могут быть делом рук Эли?

— Какие сообщения? – спрашивает Мери, ничего не понимая.

— Несколько недель кто-то строчит мне очень странные оскорбительные послания с угрозами.

— А ты их не блокировал?

— Блокировал, конечно, но он продолжает досаждать мне под новыми профилями.

— Кто-то создает профили только для того, чтобы досаждать тебе?

— Похоже на то.

— Кому-то очень скучно, Бруно, – говорит Эстер с улыбкой, – так что не бери в голову.

Робкая улыбка девушки возрождает в них сдерживаемые чувства, и оба умолкают. Впрочем, волшебное мгновение длилось недолго – на пути ребят возник Феликс Нахера и направился к Эстер.

— У тебя есть минутка? – спрашивает он девушку.

— Да, – отвечает Эстер и просит остальных идти дальше. Разговаривая с Феликсом, девушка смотрит вслед уходящим ребятам. Все удивлены тем обстоятельством, что этот тип захотел поговорить с ней. Нахера – типичный заучка в классе, и за эти годы у них не было с ним ничего общего. Бруно крайне неприятно их сближение и эти взаимные улыбочки, но дела его подруги – не его дело.

Феликс и Эстер остаются в дальнем конце коридора. Когда шумная ватага учащихся, выбежавших на переменку, промчалась мимо них, ребята начали разговор.

— Мы с друзьями должны обсудить один очень важный вопрос, так что я тороплюсь.

— Я не задержу тебя надолго, только дам тебе одну вещицу.

Парень поправляет очки и достает из кармана джинсов какую-то фигурку. Это маленький, не больше пяти сантиметров, гномик, далеко не новый, с облупившейся местами краской. Феликс берет девушку за руку, разжимает пальцы и кладет фигурку на ее раскрытую ладонь.

— Что это? – растерянно спрашивает Эстер, смутившись от такой решительности Феликса.

— Подарок.

— Подарок? Зачем?

— Мне было очень приятно разговаривать с тобой в эти дни, и, как я уже сказал, ты мне нравишься. Поэтому я и хотел… подарить тебе это. Я нашел его в Театре Сервантеса в Алькала-де-Энарес. С тех пор он приносит мне удачу. [прим: Алькала-де-Энарес – город, в котором родился Сервантес, в нем находится театр комедии, носящий его имя]

— Это твой амулет?

— Да, талисман. Я всегда ношу его с собой на экзамены.

— Но… я не могу принять твой подарок.