Украденные ночи

Внезапно по моей спине пробежал озноб, а сердце бешено заколотилось. Я не понимала, что со мной происходит, но меня охватил страх. В этой женщине было что-то очень странное. Прошло, наверное, всего несколько секунд, прежде чем она повернулась и зашагала прочь, но эти мгновения показались мне вечностью.

Я бросилась искать Мег.

Она в кухне распаковывала покупки — косметику и ленты для мамы.

— Взгляни на это, — обратилась она ко мне, показывая бледно-лиловую ленту. — Боюсь, что ее светлость останется недовольна. Исходила всю Бонд-стрит, но не нашла ничего лучше.

— Какая прелесть! — воскликнула я и перешла к делу. — Кто эта женщина?

— Женщина? — переспросила Мег. Похоже, мысленно она продолжала прочесывать магазины на Бонд-стрит в поисках ленты нужного цвета. — Женщина? — повторила она. — Нет, эта лента ей не подойдет. Она какая-то красноватая, а ей нужна голубоватая. Ты что-то спрашивала?

— Женщина, — напомнила я ей. — Кто эта женщина перед домом?

— Ах, женщина!.. Она спросила, не здесь ли живет Айрини Раштон. Очередная поклонница. Они наслаждаются, прогуливаясь по улице, по которой ступали ее изящные ножки.

— В ней было что-то… необычное.

— Да они всякие бывают, милая. Мне еще и не таких приходилось видеть. Знала бы ты, кто иногда пробирается за кулисы. Я видела похожих на бродяг миллионеров и молодчиков без гроша в кармане, способных сойти за принцев крови. Внешность еще ни о чем не говорит.

— Понятно, — задумчиво произнесла я.

Но эта женщина не шла у меня из головы. Ее образ то и дело всплывал у меня перед глазами. Однако вскоре случилось нечто ужасное, и я забыла и думать о ней.

Я сидела в классной комнате рядом с Тоби, когда он внезапно объявил:

— Сэйра, я покидаю Англию.

Мне показалось, что даже часы на каминной полке остановились. Кто-то как будто взял и перевернул мою жизнь с ног на голову. До этого момента я даже не подозревала, какое огромное место занимает в ней Тоби. Привычный мир вокруг меня рухнул.

Он застенчиво улыбнулся.

— Рано или поздно это должно было произойти, — произнес он. — Учитывая то, кто у меня отец, и все такое. Должен же я чем-то заниматься. Отец считает, что все это время я просто волынил.

— Тоби! Ты не можешь уехать! А что буду делать я? Кто будет меня учить?

Он грустно улыбнулся.

— Теперь тебе наймут настоящую гувернантку или учителя. Давно пора. Это ведь все несерьезно…

— Несерьезно! Я узнала от тебя столько интересного. Ни одна гувернантка меня этому не научила бы. Тоби, не уезжай!

Он покачал головой.

— У меня нет выбора. Отец серьезно со мной поговорил. Он всегда называет меня Тобиасом. Насколько я знаю, в юности его называли Биас[5]. Это так странно. Биас! Возможно, поэтому он всегда стремится к объективности.

Тоби продолжал болтать всякую чепуху, как будто стремясь смягчить удар, который он мне только что нанес.

— Куда ты едешь?! — воскликнула я.

— В Индию… Там находится одна из наших компаний.

— Ваших компаний? Ты хочешь сказать, компаний твоего отца?

Он скромно кивнул, и я поняла, что далеко не все знаю об этом юноше. Как я уже говорила, его коньком были дискуссии, в ходе которых он учил меня тому, что у каждого явления есть скрытые от поверхностного наблюдателя свойства и стороны. Я считала его одним из маминых поклонников, причем из числа наименее значимых. Он был недостаточно талантлив, чтобы играть на сцене, недостаточно представителен, чтобы сопровождать ее, к тому же слишком молод… Одним словом, мистер Почти, как когда-то назвала его мама. Я разозлилась на себя за свою слепоту. Тоби страстно любил литературу и был лучшим товарищем в мире. Я ни с кем не чувствовала себя так свободно, как с ним. Мы могли обсуждать любые темы, и нам никогда не бывало скучно. Он стоил всех маминых почитателей, вместе взятых, включая Эверарда. Подумать только, ведь все это время он был весьма весомым джентльменом, сыном финансового воротилы, могущественного Тобиаса (в юности Биаса), владельца множества компаний, который твердо намеревался сделать Тоби продолжателем своего дела.

Мне стало стыдно за свою наивность.

— Он выжидал, — продолжал Тоби, — и он считает, что пришло мое время.

— Тоби, — грустно вздохнула я, — когда ты едешь?

— Через три недели.

Я бросилась к нему на шею и прижалась всем телом к его груди.

— Спокойно, — произнес он, неловко похлопывая меня по спине, как будто я подавилась. — Спокойно, Сэйра.

— Не уезжай! — взмолилась я.

— Я должен ехать, Сэйра. Я должен заняться чем-то серьезным. Так дальше продолжаться не может.

— Почему?

— Потому что я сын своего отца. Я должен быть его достоин.

— Ты тоже хочешь заработать кучу денег для своих детей и внуков?

— Дело не только в этом. Для Старика это скорее игра, чем желание становиться все богаче и богаче. Но с большими деньгами приходят и серьезные обязательства. Отец позволил мне стать на ноги, повзрослеть… но пришла пора браться за дело.

Боль стала невыносимой. Я не осмеливалась взглянуть в будущее, в котором не было Тоби.

Домашние по-разному приняли известие о его предстоящем отъезде. У мамы оно вызвало раздражение. Тоби был очень удобен, к тому же она терпеть не могла терять поклонников.

— Глупый старикашка! — воскликнула она, когда Тоби ушел. — Родители не имеют права вмешиваться в жизнь детей. — Затем она решила излить свое презрение и на сына. — Я уверена, что он почти осмелился настоять на своей самостоятельности.

— Он и так слишком долго здесь околачивался, — было мнение Мег. — Что это за жизнь для молодого человека! Хотя, честно говоря, я к нему привыкла. Мне его будет не хватать.

Джанет только довольно хрюкнула.

— Неужели она думала, что он всю жизнь будет у нее на побегушках? Придется ей обходиться без него.

А я была просто безутешна.

Тоби как мог пытался меня утешить и развлечь, но от этого мне становилось только хуже. Меня не интересовали ни прогулки среди надгробий аббатства, ни кормление уток в Сент-Джеймс-парке. Ведь я знала, что все это мы с ним делаем в последний раз. Однажды вечером он пригласил меня в театр, но не на мамин спектакль, а на величественную мелодраму под названием «Серебряный король». Эта пьеса привела меня в восторг, длившийся, впрочем, всего несколько секунд, пока я не вспомнила, что в последний раз пришла в театр с Тоби.

Тоби тоже был грустен и задумчив. Наверное, он думал о разлуке с моей мамой. Мы вернулись домой, и нам обоим было безразлично, успеем ли мы вернуться раньше ее.

Мег с заговорщическим видом впустила нас в дом.

— Они еще не вернулись, бегом наверх, — скомандовала она.

Стоя у окна, я смотрела вслед отъезжающему экипажу Тоби.

В эту ночь мне не спалось. Луна была почти полной, но она отбрасывала лишь скользящие тени на стены моей спальни, потому что сильный ветер гнал по небу тяжелые облака. Я горевала, думая о разлуке с Тоби.

Мамы еще не было дома, хотя уже давно пробило полночь. Видимо, они с Эверардом после спектакля отправились ужинать.

«Что толку лежать в постели, если тебе все равно не спится?» — спросила я у себя. Я встала, накинула халат и подошла к окну. Взглянув на улицу, я в ужасе затаила дыхание. На другой стороне дороги стоял мужчина. Он стоял на том же месте, где я уже видела женщину. Я не могла отчетливо рассмотреть его лицо, но мне показалось, что он уже немолод. Неужели он тоже жаждет взглянуть на богиню? Он не походил на завсегдатаев кулис.

Я сделала шаг назад от кружевных занавесок и положила руку на тяжелую бархатную портьеру. Разумеется, он не мог меня заметить, потому что в комнате было темно. Но я его видела, поскольку он стоял под самым фонарем. Я решила, что он хочет увидеть мою маму.

Я вернулась в постель, но сон по-прежнему не шел. Я пыталась представить себе, как буду жить без Тоби. Наверное, мама наймет мне гувернантку. Она не захочет отправлять меня в школу. Ведь тогда она лишится возможности возвращаться домой к своей малышке Сиддонс, о которой она так редко вспоминает.

Раздался цокот копыт. Я подбежала к окну и увидела остановившийся у двери экипаж. Из него вышли мама и Эверард. Дверь за ними затворилась. Экипаж отъехал от дома. Мужчина по-прежнему стоял на другой стороне улицы. «Интересно, что он почувствовал, увидев маму под руку с другим мужчиной?» — подумала я.

Я не знала, почему мне становится так страшно при виде этих людей, поджидающих маму у подъезда. Я пыталась убедить себя в том, что они ничем не отличаются от тех, кто встречает ее у выхода из театра или у дверей гримерки, но меня не оставляло дурное предчувствие.

Лежа после этого в постели, я задумалась. Воображение обратилось в моего врага. Мне чудилось, что мужчина перед домом безумно влюблен в маму и собирается застрелить ее или Эверарда, как только они покажутся в дверях. Я так себя взвинтила, что уже собиралась бежать за утешением к Мег. Я бы так и сделала, если бы она не спала в одной комнате с Джанет. Я не сомневалась в том, что сестры с присущим им хладнокровием быстро остудили бы мое разгоряченное воображение.

Через час после возвращения мамы и Эверарда я все еще не спала. Подкравшись к окну, я увидела, что мужчина так и не сошел с места.

«Что он там делает?» — спрашивала я себя. И решила утром все рассказать Мег.

В конце концов я задремала. На рассвете меня разбудил звук закрывающейся двери. Это ушел Эверард.

Я подбежала к окну и проводила его взглядом. Он шел по улице, высокий и очень импозантный. Мег считала, что когда-нибудь он непременно станет премьер-министром.

— Если бы не она, — вздыхала Мег. — Хотя я не уверена, что из миледи вышла бы подходящая жена для премьер-министра. Актрисам лучше выходить за пэров.

И тут я увидела, как из-за деревьев вышел мой ночной наблюдатель. Должно быть, он провел там всю ночь. Он неторопливо зашагал по улице, в направлении противоположном тому, куда ушел Эверард.

Я не могла понять, что это означает, и тем не менее вздохнула с облегчением, легла в постель и мгновенно уснула.

В полдевятого меня разбудила Мег. Она хотела знать, уж не собралась ли я весь день проваляться в постели.

Солнце заливало комнату. Его лучи подобно доброй старой нянюшке разогнали все мои ночные страхи. Я собиралась было поделиться этими страхами с Мег, но потом передумала.

Это был всего лишь поклонник, черпавший радость из лицезрения дома, в котором жил предмет его обожания. Такова уж жизнь знаменитой актрисы и ее семьи.

Скандал

Тоби уехал через две недели после описанных событий. Он не пришел, чтобы попрощаться. Он заранее предупредил меня, что не придет, и напомнил, что такие друзья, как мы, не нуждаются в излишних заверениях в вечной дружбе.

— Долгие проводы, лишние слезы, — добавил он.

Я почувствовала себя ужасно одинокой.

Мег пыталась меня утешить.

— Это должно было произойти, — говорила она. — Такой молодой человек не мог продолжать играть в учителя до старости. Для него это было что-то вроде каникул… затянувшихся каникул. В жизни есть гораздо более серьезные вещи. А вам теперь найдут настоящую гувернантку.

— Знаю я этих гувернанток, — фыркнула Джанет. — Все они задаваки и считают себя слишком знатными дамами, чтобы обедать с прислугой. Но здесь этот номер не пройдет. И вообще, в таких домишках нет места для гувернанток.

— Значит, остается школа, — вставила Мег. — Только Сэйре это не понравится, да и ей тоже.

— Говорю тебе, никаких гувернанток, или мое терпение лопнет окончательно. Сегодня утром я как раз получила длинное письмо от Этель…

Мег терпеливо выслушала панегирик прелестям сельской жизни в сравнении с ужасами жизни городской и согласно кивнула. Впрочем, ее решимость оставаться рядом с мамой от этого нисколько не поколебалась.

— О Мег! — воскликнула я. — Если и ты меня покинешь, я умру!

Это не могло не обрадовать Мег, хотя в ответ она сурово заявила:

— В таком случае, ведите себя хорошо.

Джанет возвела глаза к потолку, как будто спрашивая совета у Всевышнего, и пробормотала в тесто, которое она как раз месила, что некоторых людей (в эту группу она включала маму, меня и Мег) вообще невозможно понять.

А потом разразилась буря.

Жена Эверарда подала на развод. Специально нанятый частный детектив проследил за ним до нашего дома. Теперь маму ожидал вызов в суд, а, учитывая ее известность и положение Эверарда в обществе, это означало скандал.

Эверард всегда производил на меня впечатление человека, способного хладнокровно принять любую катастрофу. Мы с Тоби даже посмеивались по этому поводу. Мне казалось, что в ответ на сообщение о пожаре в его доме он лишь удивленно приподнимет брови и раздосадовано произнесет: «Ну надо же, какая неприятность!» Мы изощрялись, изобретая различные драматичные ситуации и реакцию на них Эверарда. Наверное, мы вели себя глупо, зато это было ужасно весело. Мег, случалось, слушала нас и с трудом сдерживала улыбку.

— Ну вы даете! — говорила она. — Придется мне, наверное, заказать для вас пару комплектов кубиков, а то вам не с чем играть.

Однако я знала, что ей нравится наблюдать за нашим весельем. Кроме того, ее тоже забавляла невозмутимость Эверарда. Однажды она даже заметила:

— Ума не приложу, как такой человек, как он, мог впутаться в эту историю. — Помолчав немного, она добавила: — Мужчины! Знаю я все их штучки. Хотя сама я всегда держалась от них подальше. Зато пристально наблюдала за ними, а со стороны всегда виднее.

Но вот Эверард и в самом деле оказался в ужасающей ситуации. Его уличили в супружеской неверности! Теперь политический Олимп узнает о его связи со знаменитой актрисой, что не может не отразиться на его карьере.

— Ставлю фунт против пенни, — вещала Джанет, не скрывая удовлетворения, — что теперь он не задержится в палате общин.

Я отчаянно тосковала по Тоби. Вот кто смог бы объяснить мне, чем все это нам грозит. Насколько я поняла, у обвинения были неоспоримые доказательства, собранные детективом, дежурившим у нашего дома и видевшим, как Эверард неоднократно входил в дом в половине первого ночи и покидал его в шесть утра.

Мама отреагировала на все это очень остро, как и следовало ожидать. Она быстрыми шагами ходила по спальне, как героиня какой-то трагедии.

— Как же все это отразится на пьесе! — причитала она.

— Аншлаг вам обеспечен, вот как! — ответствовала Мег. — Все ринутся на вас смотреть, уж не сомневайтесь.

Но маму это не утешило, а разозлило. Это совсем не ее имидж, заявила она. Как же она ненавидит эту женщину. Наверняка ее кто-то на это подбил. У нее ни за что не хватило бы на это мозгов.

Больше всех мне было жаль Эверарда. Я понимала, что означает для него подобный скандал. Незадолго до этого весь Лондон следил за бракоразводным процессом сэра Чарльза Дилка, приведшим в восторг его врагов и в ужас его друзей. А ведь он тоже метил в кресло премьер-министра. Развод положил конец его карьере.

Эверард больше не приходил на Дентон-сквер. Это было бы слишком неосторожно. Мама металась по дому и заламывала руки.

Однажды вечером она вернулась из театра без провожатого. Весь этот вечер Джанет беспрестанно ворчала, намекая на то, что эта история заставит маму остепениться. Возможно, даже вернуться к мужу. Джанет была убеждена, что ее место рядом с ним. И, разумеется, это означало бы, что сама Джанет, а вместе с ней и Мег, сможет наконец-то достичь своей личной Мекки, Валгаллы или Елисейских Полей, в зависимости от того, с чем ассоциировалось у нее абсолютное счастье.