…– Что происходит? – Олег испытывал необычное и необычайно сильное волнение, а кроме того, запредельный холод – будто бы материя реальности разошлась, пропустив в мир ветер и стужу из потусторонних мест.
– Все так, как и должно быть. – Константин, сидевший на стуле, закинул ногу на ногу, достал сигарету и закурил. – Давай пока поговорим о литературе…
– Пока что?
– Пока не стало слишком темно.
– Я не…
– Ты слышал о писателе по имени Феликс Диксон?
Напрягать память, испытывая сильные и непривычные ощущения, мороз, пробирающий до основания, было удивительно и вместе с тем интересно. Олег включился в странную игру, навязанную другом.
– Не припомню такого. Кто он?
– Гуру современности. На, почитай на досуге. – Константин вынул из кармана потрепанную книжицу в бумажном переплете и бросил на стол. – Ты у нас трепетно относишься к литературным трудам – уж извини, что я так с классиком.
Олег взял книжку, начал перелистывать страницы. Сосредоточиться на тексте никак не получалось.
– Научишься со временем. Думаешь, я в первый раз принимаю нарк? Я через все это уже прошел, оттого и знаю, что к чему, каковы основные проблемы и так далее. Да ты не волнуйся, расслабься – все равно от тебя уже ничего не зависит…
– А вот это плохо… До сих пор не понимаю, как тебе удалось меня уговорить…
– Олег, успокойся – и пойми: нарк не просто наркотик. Нет, не так. Он даже не наркотик в первоначальном смысле этого слова. Это дорога, Путь.
– Куда?
– В Тот Мир. Тропинка, извилистая, безусловно, но ведущая к Высшему.
– Религия…
– Забудь о религии. Забудь о прошлых убеждениях. Они все – тлен, прах и пепел. Они исчезли в тот миг, когда ты принял нарк. Теперь он станет для тебя проводником.
– Мой друг – наркоман…
– Я предпочитаю слово наркофил. Я люблю эту жидкость, люблю то, что она мне дает, люблю весь мир, когда ввожу ее в голову.
– Странный способ применения…
– Ничего странного. Так нарку проще добраться до мозга. Эффект возникает быстрее, а воздействие оказывается сильнее.
– Что такое этот нарк?
– Держи куртку, накинь – там холодно… Что такое нарк? – Константин кивком указал на карман куртки, в который Воронцов положил книжку. – Почитай, там все написано. А если вкратце…
– Жарко…
Привольнов, до того занятый лицезрением потолка, бросил взгляд на друга.
– О-о, да ты вспотел, дорогой эфенди. Не думал, что ты столь восприимчив. Обычно процесс проходит…
– Воды… – В горле у Олега пересохло. Ему казалось, еще чуть-чуть, и он начнет задыхаться.
– Не обращай внимания – это временное. Думаю, дело в том, что твой организм не привычен к катализирующим веществам.
– К наркоте…
– Называй как хочешь. Для меня это – путь ввысь, ну да я уже говорил. К тому же нарк, который сейчас захватывает и подчиняет себе твой мозг, натуральный продукт. Он сделан из выделений плутониан.
Олег внезапно ощутил приступ тошноты.
– Без паники: все очищено и отфильтровано! Можешь считать это эссенцией жизни, чем он и является на самом деле…
– Я… я… – Воронцов все-таки начал задыхаться. Он расстегнул пуговицы рубашки и распахнул ее – это не помогло. – Костя…
– Да, это определенно нетипичный случай. Может, и не стоило давать тебе нарк? Или надо было уменьшить дозу? Но я и так налил тебе по минимуму. У тебя нет аллергии на «средство»? Хотя откуда тебе знать… Эй, Олег, прекращай!
Воронцов свалился со стула и, как рыба, выброшенная на берег, тщетно хватал ртом воздух.
– Темно… темно… Я умираю…
Константин смачно выругался.
– Подожди, я позову кого-нибудь…
Слова Привольнова доносились до Олега точно из другого измерения. Невнятное бормотание превратилось в нечто вроде заклинания, а после – в совершенно невоспроизводимый набор то проявляющихся, то пропадающих звуков, будто бы отраженных вереницей зеркал, стен и прочих препятствий, многократно пересекшихся, перевоплотившихся, изменивших до неузнаваемости собственную суть. А через секунду – хотя кто знает, может, прошли столетия, минули эры, континенты обратились в ничто и из векового хаоса вновь родилась бегущая по кругу реальность – Воронцов потерял сознание. Впрочем, правильнее было бы сказать, что оно провалилось – в темнейшую бездну без возврата, в дыру, куда без остановки падал Олег, в кроличью нору, в первозданный ноль…
…Кто-то тряс его за плечо.
Первое, что пришло на ум Воронцову: «Я мыслю, следовательно, существую». Это его обрадовало. Он собрал остатки неизвестно откуда взявшихся сил, открыл глаза – и следующей его мыслью было: «Я спятил».
– Где… я? – только и смог выдавить он.
– В лучшем из миров, – произнес до боли знакомый голос. С превеликим трудом Олег узнал говорившего – это был Константин Привольнов, его друг… чертов наркоман!..
– Ты-ы… Что я… У меня галлюцинации!.. Спаси меня!
– Небольшая дезориентация характерна для «первопроходцев».
– Для кого?..
– Для таких, как ты. Первоначинателей. Первушников. Первышей. Короче, дебютантов.
Константин подал Олегу руку и помог подняться. Воронцов замахнулся и провел удар левой, целясь «спасителю» в ухо. Привольнов ловко увернулся, а Олег снова оказался на песке.
– Ты потише… Скоро все пройдет.
– Что пройдет?!
– Дезориентация. Нарк – мощная штука, но абсолютно безвредная.
– Там, в квартире, когда я корчился на полу, ты не был в этом уверен!
– Я уверен в этом на все сто. «Средство» послано нам свыше…
– Богохульник! Идиот! Убийца!..
– Отдышись и приди в себя. Обращайся, когда сможешь трезво мыслить.
Воронцов лежал лицом в песок. Он попытался разумно оценить ситуацию, и, к удивлению, у него это получилось.
«Я принял наркотик, от которого меня скрутило в бараний рог. Я чуть не отдал концы, но все-таки выжил – и оказался здесь. Но где это “здесь”? Куда меня забросило? А вообще, почему забросило? Наверняка это просто глюки, последствия наркотического эффекта… Но ведь Диксон писал…»
Олег не заметил, как начал говорить вслух.
– Вот именно. – Константин закивал. – Хорошо, что ты вспомнил Диксона. Я так понимаю, пока мы сидели на кухне, ты краем глаза ухватил кусок текста.
– Да… что-то о «мире, что не кажется, в который переносится принявший наркотик»…
– Все верно, и сейчас ты в этом мире. Точнее, в Том.
Олег встал на колени, потом, отказавшись принять помощь друга, сам поднялся на ноги. Голова покруживалась, но в остальном он чувствовал себя неплохо. И даже хорошо. Некая могущественная и неназываемая сила толкала самое себя в его груди… Нечто неизбывное поселилось внутри тела. А потом устремилось в небо, желая поднять его, заставляя парить. Сначала – несильно, но – все настойчивее и настойчивее. И вместе с телом воспарило сознание…
«Наркотическая эйфория».
– Что, почувствовал свободу? Ощутил запах устремления? К тебе пришло осознание твоего предназначения, и ты рвешься в бой?
– Я просто кайфую от наркотика, который принял.
Константин опять рассмеялся.
– Ты ошибаешься. В тебе просыпается
– Я понимаю лишь одно: что ты заставил меня совершить величайшую глупость…
Но договорить он не успел – мир подернулся молочной пенкой и треснул по швам. Куски сыпались один за другим. Реальность рушилась под напором чего-то более властного, более могущественного, чем она.
«А я ведь даже не успел толком осмотреться, – мелькнуло в распадающемся сознании. – Через такое прошел – и по-глупому, совершенно бестолково…»
Мысль тоже осталась незаконченной. Ей на смену пришел иномирный глас, тот, что он уже слышал и о чьем происхождении был осведомлен.
– Нарк впитывается в кровь… Отторжение происходит неожиданно… Я не знаю, где ты окажешься… Несколько часов могут выпасть из памяти… – слышались отрывистые фразы, громкость которых то затихала, то усиливалась.
Но вот голос стих: Константин остался
Все повторялось.
За исключением…
…За исключением того, что он очнулся в собственной постели, в трусах и футболке, как обычно спал. Кровать была расправлена, свет выключен.
Первое время Олег привыкал к давно ему известному мраку собственного дома, после чего наконец смог удивиться: ни головной боли, ни тошноты, ни потери ориентации в пространстве… ничего, никаких отрицательных симптомов. Он будто бы никогда и не принимал самый сильный на Земле наркотик.
Воронцов посмотрел на электронные часы: 3:07.
Только куда-то подевалось несколько часов его жизни – но это же пустяк, им не грех и пожертвовать, верно?
«Какие непонятные, не характерные для меня мысли… Надо заснуть – у меня осталось меньше трех с половиной часов для того, чтобы восстановиться перед работой».
Но зачем восстанавливаться? Зачем спать? Он прямо сейчас готов был бежать вперед, нестись, делать что-то, творить!
«Это все наркотик… он по-прежнему в моем мозгу. Когда же он отпустит меня?»
Но что-то, глубинное чувство, вытащенное из самых потаенных закромов подсознания, подсказывало: этого не произойдет. Константин вроде бы говорил, что к нарку нет привыкания. Люди, употребляющие «средство», делают это по доброй воле. Или ему лишь кажется?..
«Надо поспать. Осталось меньше трех с половиной часов…», – не отпускала утилитаристская, земная, привычная, нестрашная мысль.