"ЗАВТРА". Однако и известные музыканты оказываются сегодня в ловушке бесконечных концертов, разъездов, пресс-службы забивают информационное поле анонсами. Что за гон такой?
Ирина НИКИТИНА. Бегут наперегонки. Возможно, это слабость характера: пойти на искушение славой. И в этом, в "переключении" с каких-то божественных каналов на заигрывание с публикой, кроется огромная потеря качества. Замечательно сказал Арвид Янсонс, отец Мариса Янсонса: "Ты знаешь, лучше сыграть одним хорошим концертом меньше, чем одним плохим больше". "Служенье муз не терпит суеты", — говорил наш великий поэт.
"ЗАВТРА". Вступает ещё манок — деньги…
Ирина НИКИТИНА . Это — медные трубы: слава, деньги, успех. Артисту подчас уже самому трудно понять, где он и что играет. Сегодня Токио, завтра с перевёрнутой головой в Ванкувере, а потом ещё в Вену лететь….
"ЗАВТРА". Что цените вы в музыканте?
Ирина НИКИТИНА. Безупречную честность в своём деле, способность отсечь сиюминутное, суетное и, оставшись один на один с собой, честно ответить на вопрос: я двигаюсь в сторону "да", или я двигаюсь в сторону "нет".
"ЗАВТРА". Ирина, не уходящая ли натура подобного рода музыканты?
Ирина НИКИТИНА . Конечно, таких людей не становится больше. Но с другой стороны, если подумать, таких людей никогда не было много. Никогда не было так, чтобы наша планета была перенаселена такими людьми.
"ЗАВТРА". До революции классическая музыка была уделом немногих. В советское время она звучала по радио от Кушки до Земли Франца-Иосифа. И народ — крестьяне, рабочие, интеллигенция — слушал музыку. Потом случился провал. И вот сегодня — кто ваша публика? На кого вы ориентируетесь в своей работе?
Ирина НИКИТИНА. Это такой сложный вопрос, статистически он мне самой не ясен. Одно могу сказать: в Москве ли, в Петербурге, когда я вижу лица, застывшие, находящиеся в оцепенении от высочайшего уровня музыки на протяжении трёх с половиной часов концерта, я понимаю: эта публика есть. Она разная. В зале люди разной степени подготовленности, но настоящее и подлинное, как волшебство, проникает в их души.
"ЗАВТРА". В ХХ веке искусство было инструментом большой политики. В XXI — бизнеса. Какой вариант для вас предпочтительней?
Ирина НИКИТИНА. И политика, и экономика как-то соединяются. Дело в том, что влияние искусства на общество колоссально. Искусство моментально воздействует на эмоции, интеллект, будоражит воображение. В советские годы искусство демонстрировало красоту и силу Советского Союза, потрясающую школу, и уровень артистов был превосходным.
"ЗАВТРА". Сегодня превосходство за музыкантами Азии, Китая, тогда как в Европе идёт процесс расхристианизации…
Ирина НИКИТИНА. В Азии, в Китае потрясающее образование. И фундамент этого образования заложили мы. Истоки в 20-х годах прошлого века, когда наши артисты оказались в Шанхае, в 60-х мы добавили педагогов следующей генерации, ну, а в 90-х начался просто бурный отток. И что сейчас? Двадцать — на минуточку, двадцать! — миллионов китайцев играют на рояле, обучаются, во всяком случае. Они поражают настойчивостью, силой воли, дисциплинированностью, то есть качествами, которые у нас куда-то испаряются. И на рынок попадает другой "продукт", о котором мы говорим "ах, какой виртуоз!". А что такое виртуоз? Он быстро, громко, чётко и точно отыграл произведение? На самом деле, виртуоз — это совсем другое. Это умение извлечь из инструмента палитру звуков, цвета, выпуклость картины. Вот это виртуоз! А совсем не "быстро, громко и ладненько". Понимаете? Происходит смещение понятий, прежде незыблемых в европейской, русской школе исполнительского искусства. Что же касается расхристианизации Европы, то среди, условно говоря, европейского населения я её не чувствую.
"ЗАВТРА". Может быть, ваш круг общения невелик?
Ирина НИКИТИНА. Напротив, у меня очень большой круг. И как раз сильное католическое влияние можно ощутить сегодня в Германии, Италии. Возможно, это ответ на эмиграционные потоки в Европу. Арабская культура — это совершенно другая культура.
"ЗАВТРА". И какое место в ней занимает музыка?
Ирина НИКИТИНА. Такой интересный момент. Если мы говорим, к примеру, о Государственном оркестре Катара, то в этом оркестре всего два араба. Один закончил Египетскую филармонию, другой — даже не помню, откуда, а все остальные — музыканты по контракту из Европы, из России. Очевидно, классическая музыка — не культура арабских стран. Тем не менее, опера в Каире всегда существовала, а Абу-Даби, Дубай сейчас прямо-таки наперегонки строят оперные театры. Ясно, что какое-то позитивное движение среди народов осуществляется именно посредством музыки.
"ЗАВТРА". Приоритетно ли для вас направление на Восток?
Ирина НИКИТИНА. Для меня Восток — не чужой. И все эти ориентальные произведения Бородина, Римского-Корсакова, Рериха манят меня с детства. Восток, возможно в силу своей близости, всегда был привилегией именно русского человека. С музыкальными проектами я посетила Абу-Даби году в 96-97-м, как раз там закладывался фундамент оперного театра. Представить, что провести здесь концерт для кого-либо кроме дипломатов, европейцев, которые там живут, — а живёт их больше, чем коренных жителей, — было невозможно. Но где-то года три или четыре назад я была в Катаре, в концертном зале увидела среди публики, наверное, шесть или восемь арабских семей.
"ЗАВТРА". Шутка гуляет, будто бы европейцы переберутся на Восток, а арабы переселятся в Европу.
Ирина НИКИТИНА. Было бы занятно.
"ЗАВТРА". Грех не спросить в таком случае: Россия для вас — Запад или Восток?
Ирина НИКИТИНА. Россия для меня…. неожиданную сейчас скажу вещь. Впервые Россия напоминает мне Америку. Страна мультикультурная, большая, имперская. Отдельные континенты — Россия и Америка, океаны разделяют, а Москва и Нью-Йорк стали похожи. Похожи по энергетике, напористости, ритму.
"ЗАВТРА". Не будем забывать и про вклад России в культуру Америки.
Ирина НИКИТИНА. Можно сказать, что искусство США было развито художниками российского происхождения. Рахманинов, Стравинский, Баланчивадзе, Айзек Стерн, Леонард Бернстайн… родители его эмигрировали в США из России. Глобализация музыкального искусства сложилась не без влияния музыкантов, артистов балета — выходцев из России.
"ЗАВТРА". Тогда как американская культура — мюзиклы, к примеру, — в России выглядит карикатурой.
Ирина НИКИТИНА. Карикатурно выглядит калька. С перестройкой мы начали судорожно хвататься за какие-то быстрые, якобы коммерчески выгодные проекты, и при этом стирать собственное лицо. И я рада, что на телевидении сегодня есть рождённый у нас конкурс "Щелкунчик", подобного которому в мире просто нет. И этот конкурс становится международным, фантастическим, вовлекает в себя потрясающе талантливых детей. Что же касается мюзиклов, то нашим мюзиклам — кинофильмам "Весёлые ребята", "Цирк", "Волга-Волга" — любой Голливуд позавидует.
"ЗАВТРА". Хотя Александров и выстраивал гениальный образ Орловой с прищуром на Марлен Дитрих. Но раз уж мы вернулись в СССР, в заключение беседы, хотела бы узнать ваше мнение о Екатерине Фурцевой.
Ирина НИКИТИНА. Может быть, самая яркая женщина, которая участвовала в государственной политике, непосредственно в культуре СССР.
Беседовала Марина Алексинская
Бремя смуглого человека
премьера фильма "Книга джунглей"
Человеческий детеныш Маугли (Нил Сетхи) безмятежно бегает по джунглям вместе с волчатами и все норовит применить хитрые уловки, свойственные его народу, в состязаниях на быстроту и ловкость. «Будь волком!», - наставляет его могучий самец патеры Багира, учитель ребенка в мире опасностей и приключений. Но приходит засуха, начинается Великое Перемирие, и все звери свободно приходят к водопою – охота временно отменена. Однажды испить воды является коварный тигр Шерхан, чья злобная свирепая морда хранит на себе следы от прикосновения главного оружия рода людского – красного цветка. Несколько лет назад тигр столкнулся в джунглях с отцом человеческого детеныша, убил его, и теперь хочет разделаться и с самим Маугли. Шерхан ставит волкам ультиматум – по окончанию Перемирия они должны отдать ему ребенка, иначе будет пролито много крови. На совете вождь племени волков Акела и его собратья долго спорят, что делать с Маугли, и тогда тот объявляет о своем желании покинуть племя. Багира вызывается проводить малыша к людям. Только там он обретет безопасность. По дороге на путешественников нападает Шерхан и Маугли, чудом уцелев, теряется в джунглях. Пережив прекрасные и ужасные события – встречу с гипнотическим удавом Каа, похищение бандерлогами, дружбу с веселым медведем Балу - он постепенно окончательно осознает себя человеком. И оказывается способным оказать злобному тигру достойное сопротивление.
Новая голливудская картина про Маугли не является прямой экранизацией книжки Киплинга. Перед нами римейк диснеевского мультипликационного мюзикла «Книга джунглей», вышедшего на экраны в 1963-м году. Режиссёр Джон Фавро («Железный человек-2») бережно отнесся к оригиналу – в паре эпизодов звери даже начинают петь (!), а на финальных титрах и вовсе творят неописуемое великолепие – и с любовью переносит на экран один из культовых детских мультиков всех времен. Потому и получился на выходе очаровательный детский фильм с легкими киплинговскими интонациями, но далекий по эстетике от литературного оригинала.
Вся суть происходящего заключается в том, что перед нами типичная история взросления – сначала звери-друзья пытаются отучить ребенка проявлять человеческую сноровку, но постепенно понимают, что без определенных навыков в минуты опасности, лучше действует и ориентируется в происходящем человек. Несмотря на то, что восемьдесят процентов фильма снято на фоне зеленого экрана и вся прекрасная и волнующая Индия – плод работы специалистов по компьютерным технологиям, «Книга джунглей» производит впечатляющее визуальное впечатление. И роскошная природа условной Индии, и сами персонажи выполнены столь мастерски, что кажутся живыми настолько, насколько это оказывается возможным в современном киноатракционе.
В качестве семейного кино – рейтинг у фильма «с шести лет» - картина работает безукоризненно. В ней есть правильный посыл необходимой доброты и самоотверженности, героический пафос, роскошный видеоряд и отличные актерские работы (за образами обитателей индийского леса скрываются мастера современного Голливуда, чьи голоса начисто угроблены российской озвучкой). Все то, что вызовет у детей чистый и незамутненный восторг. Требовать в данном случае от американской киноиндустрии большего – бессмысленно. Учитывая, что все предыдущие попытки перенести мир Киплинга на большой экран, обычно укладывались в очередные вариации на тему Тарзана, и не несли в себе иного, оригинального смысла. Новая «Книга джунглей» - напротив, дает зрителю надежду на продолжение. Возможно, в будущем, при удачном старте в прокате, студия запустит полноценную трилогию, где мы увидим повзрослевшего Маугли, что, несомненно, расширит аудиторию фильма, сделает его по-настоящему интересным и взрослому человеку.
Русь - птица тройкаГалина
Русь - птица тройка
Галина Иванкина
Салон Институт русского реалистического искусства Культура Общество
«Россия в пути. Самолётом, поездом, автомобилем»
Россия — дорога. Россия — ширь. Мчится птица-тройка. Страсть к движению и динамике – следствие особого постижения пространства. В своё время Николай Васильевич Гоголь задал философический вопрос, не подразумевавший, как водится, ответа:
Итак, по 22 мая в Институте русского реалистического искусства проходит выставка «Россия в пути. Самолётом, поездом, автомобилем» , посвящённая истории транспорта в отечественной живописи XX века. Это не просто эшелоны, автопробеги, космодромы и люди в шлемах — это один из генеральных русских смыслов, путь-дорога:
XX век — эра всепобеждающей подвижности. Ещё Игорь Северянин слагал вирши о
Кроме того, быстрота – залог индустриальной мощи. Неслучайно один из культовых советских романов именовался «Время – вперёд!». Важнейший смысл: надо спешить.
Однако поезда — это ещё и романтика. В эру Оттепели ехали
«Товарищ пролетарий, садись на самолёт!» - призывал всё тот же поэт-агитатор. Небо – сакрально. Небо – познаваемо. Русское небо – устремлённость в высоту. Это купол храма и шпиль сталинской высотки. Это – ломоносовское откровение: «Открылась бездна, звезд полна, /Звездам числа нет, бездне дна». Вместе с тем – гагаринское«Поехали!».Небо – символ цивилизационного прорыва и человеческих возможностей. Лётчики — небожители, боги света. Девушка-пилот с картины Самуила Адливанкина«Портрет Кати Мельниковой» (1934) — принцесса-грёза энергичных тридцатых. Эра авиации, спорта и разговоров о стратосфере. Из всех радиоточек звучало: «Бросая ввысь свой аппарат послушный, / Или творя невиданный полёт…». Знаменитая модельерша Эльза Скиапарелли, посетив Москву в 1935 году, отметила, что русские поголовно увлечены парашютным спортом. Гайдаровский герой (точнее — антигерой) – начинающий уголовник Юрка– «…бросил школу, а всем врал, что заочно готовится на курсы лётчиков». Потому что это – почётно и достойно. У Юрия Нагибина в его «Чистопрудном цикле» есть рассказ о девочке Жене Румянцевой, которая мечтала о звёздах и стратосфере, но судьба распорядилась иначе: она погибла на войне. Лететь. Взмывать. Увидеть мир с высоты — как на масштабном полотне Бориса Цветкова «Гидроавиация» (1933) — оттенки синего и голубого, небо сливается с водной гладью, превращая обыденный пейзаж в феерию сказочной страны. Такой же фантастический фон возникает на картине Александра Дейнеки «В воздухе» (1932): горы, снег, облака и — самолёт, один на один с природой.
Полярная авиация — особая строка в русской биографии. Вениамин Каверин делает своего героя не капитаном корабля (как Татаринов) и даже не просто авиатором, а именно полярным лётчиком. «Бороться и искать, найти и не сдаваться» - девиз новой рыцарской касты Красной Империи. Примечательно, что в киноверсии «Золотого ключика» (1939) Буратино и его друзей спасает пилот-полярник, непонятно откуда взявшийся в контексте сказки. Храбрый мужчина, покоряющий Полюс и перелетающий любые расстояния, вправе (sic!) достичь придуманных миров, чтобы выручить попавших в беду деревянных кукол. Георгий Нисский постоянно обращался к вечной теме: небо, человек и — мистерия русского Севера. «Над снегами» (1960) — одна из многочисленных работ этого цикла. Светящееся тело самолёта прорезает синюю мглу. Композиция — при всей своей суровости — вовсе не выглядит мрачной. Напротив, холод — жизнеутверждающая сила. Гиперборея — и советская авиация.
Читаем у Ивана Ефремова: «Ангелы – так в старину у религиозных европейцев назывались духи неба, вестники воли богов. Вестники неба, космоса…». Во всём мире слово «Россия» прежде всего ассоциируется с понятием «космос». В СССР много писалось о грядущем Человеке – он перенаправит свою природную агрессивность в иное русло. Исследовать миры, приручать бури на Венере, устанавливать флаги на Марсе и оставлять следы «на пыльных тропинках далёких планет». Захватывающая космическая будущность рисовалась не как приятная возможность, но как запланированная данность. Муза дальних странствий примерила скафандр и преодолела земное притяжение. Космонавты сделались героями дня, а фотография улыбающегося Юрия Гагарина стала символом XX столетия. Но космонавтов — единицы, тогда как общество нуждалось в «повседневном», близко-понятном кумире. Молодые физики обустроили эту нишу и занялись «какивсянаука– счастьемчеловеческим». Они непросто технократы с арифмометром вместо сердца (и мозга) — они поэты и мечтатели. На картине Владимира Нестерова «Земля слушает» (1965) изображена девушка-учёный в состоянии вселенского экстаза: она поймала сигналы, ответы, мысли... Быть может, она различила звуки далёких миров? Тогда в это верили. Тогда этим жили.
«До свидания, земляне!» - говорит космонавт с одноимённой картины Андрея Плотнова — она была создана уже в 1979 году, после смерти первого космонавта, в эпоху, когда советское общество стремительно обретало мещанские смыслы, хотя искусство по-прежнему транслировало жизнерадостно-возвышенные образы. Космическая тематика пользовалась популярностью у гиперреалистов 1970-80-х годов. Фотографическая чёткость работы Александра Петрова «Солнечный день на Байконуре» (1986) поражает великолепной формой, но, увы, не содержанием, не смыслом. Уже — не смыслом. Утончённая и безжизненная красота линий. Эффектность. Интенсивность. И — усталость. Зачем нужен космос, когда можно развиваться в иной, более доступной плоскости?
Впрочем, выставка «Россия в пути» не навевает печальных мыслей, ибо она повествует о наших свершениях и — наших расстояниях. О людях, которые не боятся дальней дороги и безграничного макрокосма. «Эх, тройка! Птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнемразметнулась на полсвета, да и ступай считать вёрсты, пока не зарябит тебе в очи...».
Рис. А.Дейнека. "Стихи Маяковского" (1955)
МузонАндрей Смирнов14
Музон
Андрей Смирнов
Салон музон НОМ Культура
НОМ. "Оттепель" ("Союз")
Непросто представить, но "НОМ" в будущем году отметит своё тридцатилетие. "Короли Санкт-Петербурга" — явно уже Не Очень Молодые, но их темпераменту в "драматизации идиотических проявлений действительности и идиотизации драматических" можно только позавидовать.
Летом прошлого года композиция "Украинская лирическая" открыла новый цикл, выросший в пластинку "Оттепель".
"НОМ", как и полтора года назад, в случае с "Семеро смертных" сотворил концептуальный альбом. Прочитав названия композиций, можно вздрогнуть — не поселился ли в сознании музыкантов один мощный земляк: тут тебе и "Оттепель", и "Время", и "свиньи" (пусть и без радуги), и "Музыка революции" ("в этом мире того, что хотелось бы нам, — нет"). Однако обложка отсылает к альбому Pink Floyd "Animals", где свин пролетает между трубами лондонской электростанции Баттерси, у "НОМ" в небе парит грызун на фоне питерской промзоны. И по музыке — это, по большей части, уверенный взгляд назад, в 60-е, причём больше отечественные: Зацепин, Таривердиев, ансамбль "Дружба", и в "прогрессивные" 70-е. Полюбил "НОМ" внушительные инструментальные разработки, хотя ещё лет пятнадцать назад в одном интервью я читал "номовское" убеждение, что сочинить реальный трёхминутный хит сложнее и интереснее, чем длинную композицию с гитарными соло. За прошедшие годы то ли сдались, то ли пересмотрели подход.
Сильный и правильный ход, когда отклик на актуальные явления сочетается с многослойным замыслом и большим культурным бэкграундом. Хотя и многолетняя инерционность подачи тоже имеет место быть. "Оттепель" — это и обращение к идейно-эстетическим той ориентирам эпохи. Есть интонации поэтов-модернистов, апологетов революционной романтики (к слову, спустя годы поголовно ушедших в апологию буржуазии). Но пафос "НОМ" заменяет на пародию, следуя замечанию Станислава Ежи Леца: "Иногда ирония должна восстановить то, что разрушил пафос".
Пожалуй, и эффект поэта-Незнайки тоже получился. Когда "НОМ" резко отзывался о явлениях российского политического процесса, со стороны "приличных людей" звучали аплодисменты. Но жётско высмеяв акценты Майдана и определив произошедшее на Украине как гражданскую войну, музыканты для иных категорий слушателей тут же превратились в "наймитов" героя их недавних атак. "НОМ" именно тем и хорош, что авторитетов не имеет и стереотипам не следует. Пусть их смех несколько реактивен, не всегда так уж и остроумен, порой неидеально "упакован", зато никак не связан с высокомерием элитария по отношению к маленькому человеку. Питерцы и над собой готовы смеяться. А политика для них — сфера не близкая, и совсем не определяющая человека, если только он не "включает" агитпроп.
Пожалуй, не очень читается уже традиционный кавер на Михаила Елизарова — в данном случае это "Карлицы". А вот мистический гротеск "Гостей" вполне коррелирует с основной линией альбома. "Мох и посланник" — целая сказочная радиопостановка, "привет" куратору ивано-франковского проекта "Перкалаба" Олегу "Моху" Гнативу и деятелям, обвивающим чиновников из европейских посольств. По сути, это новое обращение к персонажам легендарного "Укрблюза". В финале — опять-таки Pink Floyd встречается с Таривердиевым в "философической" пьесе "Время", которая содержательно выделяется на фоне злого острословия остального альбома. И кода — песня поросят из "Кошкина дома" Маршака. "Оттепель" — ещё и новая история из мира животных, благо общество питерцы всегда с охотой представляют через анималистические образы. Тем более, когда "все звери равны, но некоторые более равны, чем другие".
Как работают японцыМария
Как работают японцы
Мария Карпова