Помоги проекту - поделись книгой:
– Не беда, – решил Трувор. – Драккар в порядке, это главное. Зови остальных. Когда луна зайдет.
Луна зашла.
Полчаса спустя освобожденный от швартовов драккар сдвинулся с места. Бесшумный и невидимый, несомый ветром и подталкиваемый легчайшими касаниями весел, корабль отделился от пирса и канул во тьме.
Ориентируясь по звездам, звукам, теням и советам Харры, который прошел этим путем дважды, Ольбард успешно вывел драккар из фьорда и взял курс на восток. К восходу корабль был уже в нескольких милях от фьорда, а когда солнце на ладонь поднялось над горизонтом, сменивший хозяина драккар вошел в небольшую бухту, принадлежавшую одному из ярлов земли Сконе. Ярл этот сумел договориться с Рагнарсонами и потому остался ярлом, но любил нового конунга не больше, чем чудом оставшийся в живых тюлень – пощадившего его кита-убийцу.
В бухте Трувора и остальных ждали товарищи и раненый Хрёрек-конунг. Здесь же загрузили всё необходимое для дальнего похода. А поход действительно был дальним, потому что путь пролегал не вдоль побережья, а через открытое море. Похищенный драккар должен был исчезнуть бесследно…
И у них получилось.
А можно сказать и по-другому: у Трувора получилось. Идея-то была его.
Вот и сейчас Трувор тоже пришел не просто так. С идеей.
– Я говорил с конунгом, – сказал он. – Хрёрек не держит на тебя обиды.
Пока народ пировал, мы уединились в моей ложнице. То бишь в спальне. Удачно получилось, что мы с Зарей предавались любви не здесь. Трувор бы наверняка учуял.
– С чего бы князю на меня обижаться? – прищурился я. – Это он меня предал, а не я его.
– Ты нам нужен. Ты и твои люди. Нас совсем мало, Волк, а твой маленький хирд – он большого стоит.
Я ухмыльнулся.
– Теперь ты нас хочешь нанять? Недешево выйдет.
Трувора слегка перекосило. Он стерпел, но я понял, что опять перегнул палку.
– Прости, – повинился я. – Не должно так с тобой. Я жизнью обязан твоей крови.
– Вильд рассказал, как тебя нашли, – кивнул варяг. – Твоя удача по-прежнему велика.
Интересно, что еще рассказал Вильд?
– Я должен, Трувор. И если ты хочешь, чтобы я замирился с
– Я хочу, – кивнул варяг. – Но не только это…
Глава 24
«Я сам его убью!»
Трувор оказался прав. Уверен: из него вышел бы отличный политик. Или глава секретной службы. Впрочем, он уже и был. И политиком. И главой. На местном уровне.
Засланец от Водимира появился через шесть дней. И лишь после моего открытого конфликта с варягами, который случился позже. И то, как быстро среагировала «спецслужба» Водимира, означало, что у него в Ладоге всё схвачено. В смысле информации. Ведь пока мы с Трувором ходили друг к другу в гости, никто вербовать меня и не пытался. Хотя все шесть дней я всячески демонстрировал, что с князем Рюриком мы разошлись серьезно. Но при этом продолжал жить в доме, предоставленном мне Рюриком. Впрочем, перебираться моему хирду было некуда. Мой собственный дом артель Дедяты еще не достроила.
Время от времени ко мне приходили представители Рюрика. Заявлялись торжественно…
И уходили несолоно хлебавши. Все это видели.
Но вербовать меня не пытались. Выжидали, как позже выяснилось.
По Ладоге о нашей сваре ходили разные слухи. Преобладал тот, в котором я, по свойственной нурманам жадности, запросил за свои услуги слишком дорого. Ни я, ни мои этого не оспаривали.
Все официальные визиты от Рюрика были согласованы с Трувором. Небольшой сбой случился, когда в гости ко мне заявился сам Гостомысл. Причем – с подарками. Отец Бернар оказался лучшим медиком, чем Гостомысловы знахари. Внутренняя болезнь князя отступила.
О болезнях мы и говорили. Еще – о мировой политике. Наша размолвка с Хрёреком в беседе не упоминалась. Еще у меня возникло стойкое ощущение, что Гостомысл не прочь завербовать меня в собственную дружину. Уж очень нахваливал Гостомысл наши с братвой боевые качества. Но будучи человеком старых традиций, князь посчитал невежливым сразу перейти к делу. Или ждал, что я проявлю инициативу? А может, причина в том, что он не сумел выяснить, сколько я запросил у его зятя?
От Трувора я знал, что Светозара Гостомысловна пыталась пробить мужа на эту тему, но Хрёрек от ответа уклонился.
Впрочем, и эти шесть дней мы не бездельничали. Гоняли «молодых». Уже оправившегося от раны Тови и новобранца Траусти-Домаслава. Работали строем, причем после первых же проб я решил Бури в общую линию не ставить. Нет, со щитом он управлялся неплохо и строй держал уверенно, но всего лишь на хорошем уровне. А вот с луком Бури был бог. Я никогда ничего подобного не видел. За двести шагов он всаживал в мишень размером с ладонь три стрелы из трех. Правда, это были его собственные стрелы. И лук у него был такой, что накинуть на него тетиву – на спор! – смогли только Стюрмир и Хавгрим Палица. Даже у братца моего не получилось. И стрелял Бури совсем не так, как мы. Он вообще не целился. Рывок – и стрела уже летит, куда надо. И попадает, что характерно.
На вопрос Скиди, как это ему удается – бить и не промахиваться, Бури поинтересовался, а как это некоторым, криворуким, удается ложку до рта без промаха донести? И вообще о чем речь? Что за сложность вообще – стрелять, стоя на твердой земле? Вот с коня на скаку – это да, искусство. И глаза у Бури подернуло такой тоской, что я немедленно предложил ему коня в подарок.
Он отказался. «Друзей не дарят», – сказал мой азиат с такой интонацией, что я не рискнул настаивать. Ох, непрост мой новый хирдман. С таким надо аккуратно. Эх, я бы у него сам поучился, но Бури – отказал. Со всей деликатностью. Мол, поздно меня учить. Я уже старое дерево. Сухое. Гнуть нельзя. А вот сына моего, буде на то моя воля, Бури поучит. Воля, естественно, была. И освобожденный от общих учений Вихорёк был отдан в стрелковую секцию.
И когда я глянул, как учил его Бури, то мысленно согласился: меня бы пришлось не учить – переучивать. Потому что техника – совсем другая. И суть ее: сделать из стрелка и лука одно целое. Такой стрелок не промахивается никогда. Падая и взлетая. Катясь кувырком и лежа ничком на снегу.
Я так тоже умею. Но с мечом, а это совсем другая культура движений.
По вечерам нас навещали варяги. Или мы – их.
Труворовы бойцы жили в подобии длинного дома по-словенски. То есть такого же длинного, как у скандинавов, но повыше и с нормальной крышей, а не той, на которой в Дании пасутся козы.
А по ночам ко мне приходила Зарёнка. И уходила утром. С зарей. Что по этому поводу сказать, кроме того, что я за это время так толком и не выспался? Черт! Знает Трувор или не знает? А если знает, то почему ничего не предпринимает?
А Трувор между тем вел себя исключительно дружелюбно. В варианте «мы – к ним» сажал по левую руку (справа располагался Ольбард), наливал собственноручно… И всё было хорошо, пока…
Неприятности пришли, откуда не ждали.
К варягам прибыло подкрепление. С десяток безусых юнцов возраста Вильда или около того и при них – матерый зверюга именем Расмус. Усы ниже подбородка, поперек щеки – уродливый шрам, взгляд тусклый, как осеннее небо в Питере. Прозвище у него тоже было подходящее. Осень. Представить его Трувор не успел. Имя и прозвище я узнал от Зари.
«Расмус Осень привел отцу отроков», – сказала она. И по тому, как сказала, я понял: этого Расмуса она не любит.
Но дело было не в прозвище и не в представлении, а в том, что, когда в очередной раз я со товарищи явился в гости, этот зверюга, даже не дождавшись официального представления, ни слова не говоря, попер на моего Бури. Да еще с мечом! Да еще подленько так, без предупреждения.
Хоп! И над Бури, который ни сном ни духом и даже смотрел в другую сторону, взвился клинок…
И завис, перехваченный татуированной лапой моего побратима.
Бури повернулся… тоже с мечом в руке.
Я тут же встал между ним и Расмусом. На всякий случай. Хотя понял, что мой азиат, оказывается, полностью контролировал ситуацию. И не перехвати Свартхёвди варяга, пожалуй, на одного сородича у Трувора стало бы меньше.
Свартхёвди выпустил Расмуса раньше, чем его соплеменники бросились на защиту родича. И не просто выпустил, а так основательно врезал красавчику ногой по яйцам, что пару минут о повторном нападении можно было не беспокоиться.
– И что это было? – сурово поинтересовался я у Трувора.
Лидер церемониться не стал. Подошел к скрючившемуся Расмусу, вынул из его руки меч, ухватил за волосы и заставил выпрямиться:
– Ты опозорил меня, Расмус! – прорычал он в искаженную физиономию соплеменника. – Ты напал на моих гостей! На моих друзей! Что скажешь?
Расмус встал прямо… Постарался встать прямо, что было нелегко:
– Убийца моего брата жить не должен! – выдохнул он с болью и яростью. – Ты, родич, уйди с дороги! Ты не князь, чтобы указывать мне!
Я удивился: что это? Бунт на корабле? Или межваряжские политические разборки?
Однако Трувор строить соплеменника не стал. Хотя и меч не отдал. Он повернулся ко мне:
– Могу я говорить с твоим человеком, Ульф Свити?
– Говори, – разрешил я.
Мне и самому было интересно выяснить что-нибудь из прошлого Бури. То есть отдавать на чей-либо суд, кроме своего собственного, я не собирался. Но поговорить… Почему бы и нет?
– Расмус сказал: ты убил его брата. Это так?
Бури поглядел на меня: отвечать или не обязательно?
Я кивнул. Трувор явно играл в беспристрастного судью, а не в родича, вступившегося за своего. Меня такой подход устраивал.
– Было дело, – спокойно ответил Бури. – Я бы и этого убил, если бы этот не сбежал.
– Я не сбегал! – Расмус сделал попытку отобрать меч у Трувора, но получил не меч, а локтем в нос.
– Продолжай, – бесстрастно произнес Трувор Жнец, обращаясь к Бури.
Я напрягся. Спокойствие Трувора было очень неприятного свойства. И еще меч Расмуса в его руке…
А вот Бури ничуть не обеспокоился.
– Никому не позволено оскорблять меня и мою мать, – сказал он. – Его брат оскорбил – и умер. А он – сбежал, трусливый пес. Не смея принять смерть как воин, побежал к моему князю, князю смоленскому Диру, и тот, не желая ссориться с вами, варягами, велел мне уйти из города. И я ушел.
– Так это было, или этот человек лжет? – поинтересовался Трувор у Расмуса.
– Лжет он, сын росомахи! – заорал Расмус.
Я еле успел перехватить руку Бури, в которой – швырковый нож.
– Не надо, Бури. Он ответит. Обещаю.
– Следи за своим языком, Осень! – рявкнул Трувор, метнув в нашу сторону яростный взгляд. – Я спросил: в чем его ложь?
– Он убил моего брата! Прямо на княжьем дворе! Девять зим тому назад.
Надо же. Девять лет прошло. Вдвое больше, чем я живу в этом мире. Интересно, а кто этот князь Дир такой? Надо будет порасспросить Бури, если всё обойдется.
– Проклятый богами чужак! – завопил Расмус. – Застрелил моего брата из проклятого богами лука! – Было странно и неприятно видеть, как суровый мужик, варяг к тому же, кричит истерично, как обиженная баба. – Он бы и меня застрелил, Трувор! Перуном клянусь! Вот его метка! – Расмус ткнул себя в щеку. – Я еле успел укрыться за яслями!
Кто-то из моих хохотнул. Надо полагать, представил, как Расмус прячется за лошадиной кормушкой. Я Расмуса не осуждал. Знал, как стреляет Бури.
– Почему он застрелил твоего брата? – спросил Трувор.
– Потому что чужак беззаконный! – яростно выкрикнул Расмус. – Боги привели его к нам, Трувор! Боги отдали его в наши руки! Позволь мне покарать его! Дай мне меч, и я выпущу ему кишки! За нашу кровь!
– Твой брат оскорбил его?
– Это была шутка! Просто шутка! Ты погляди на его рожу, Трувор! Мой брат просто пошутил! Ему было всего пятнадцать, как твоему Вильду!
– Вильд не стал бы попусту оскорблять воина, Расмус! Мне жаль, что твой отец погиб, когда твой брат был совсем мал. Но ты в вашем роду старший, Расмус. Ты мог бы научить его уважению!
– Это была шутка! – рявкнул Расмус. – Мальчишка пошутил – и этот его убил!
– Не мальчишка, воин, – спокойно уточнил Бури. – У него был меч воина. И доспехи воина. Если бы на нем было платье бабы, я бы не услышал его слов.
– Сам ты баба! – закричал Расмус яростно. – Оскорбился – так вызвал бы его на поединок! Дрался бы с нами, со мной! Как велит закон! А этот взял и убил!
– Он снова оскорбил меня, вождь, – игнорируя Трувора, произнес Бури. Просто констатировал факт.
– Жаль, что он сказал это ему, а не мне, Ульф, – громко произнес Свартхёвди. – Я бы прикончил его с удовольствием.
– Ты хочешь поединка, Расмус? – ледяным тоном спросил Трувор.
– Убить его как бешеного пса! Выпустить кишки! Будь здесь Стемид, он велел бы схватить чужака и…
– Этого не будет! – отрезал Трувор. – Этот человек не чужак, он хирдман моего друга, хёвдинга Ульфа Свити. Хочешь поединка – пусть будет так. Ульф?
– Я не против, – кивнул я. – Только два условия. Первое: поединок будет чистым. Второе: вместо Бури на хольмганг выйду я.
Мой азиат недурно владел клинком, но все же это было не его оружие. Выставить его против опытного варяга, чей уровень мне неизвестен, я считал рискованным.
– А почему ты? – на не слишком чистом словенском возмутился Медвежонок. – Я первым предложил!
Бури глянул на нас… скажем так: с удивлением.
– Зачем это, вождь? Я сам его убью.
А вот это – не факт. Если Расмус владел оружием на уровне Стрекозы или Руада.
– Вы будете сражаться на мечах, – напомнил я.
Поделиться книгой: