Полное собрание сочинений. Том 18. Материализм и эмпириокритицизм

В. И. Ленин

Полное собрание сочинений

Том 18

Материализм и эмпириокритицизм

Пролетарии всех стран, соединяйтесь

Издание пятое

Печатается по постановлению Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза

Предисловие

Восемнадцатый том Полного собрания сочинений В. И. Ленина содержит произведение «Материализм и эмпириокритицизм», написанное в феврале – октябре 1908 года и изданное отдельной книгой в мае 1909 года, а также известные «Десять вопросов референту», которые были использованы в качестве тезисов И. Ф. Дубровинским, выступившим по поручению В. И. Ленина против махистских взглядов Богданова и его сторонников на реферате в Женеве в мае 1908 года.

«Материализм и эмпириокритицизм» – главный философский труд В. И. Ленина. Его историческое значение состоит в дальнейшем развитии марксистской философии, в ответе на коренные философские вопросы, вставшие в тот период перед партией, в философском обобщении новейших достижений естествознания. В нем Ленин подверг всесторонней критике реакционную буржуазную идеалистическую философию и философский ревизионизм. Работа «Материализм и эмпириокритицизм» – образец большевистской партийности в борьбе против врагов марксизма, в которой органически сочетаются страстная революционность и глубокая научность.

Творчески развивая учение К. Маркса и Ф. Энгельса, В. И. Ленин всесторонне разработал, применительно к новым историческим условиям, все составные части марксизма, в том числе диалектический и исторический материализм. Каждое произведение Ленина, даже если оно не посвящено специально философским проблемам, является образцом применения материалистической диалектики, как наиболее глубокого и всестороннего учения о развитии, к анализу исторической обстановки, экономических и политических явлений общественной жизни.

Ф. Энгельс отмечал, что с каждым составляющим эпоху открытием даже в естественноисторической области материализм неизбежно должен изменять свою форму (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. II, 1955, стр. 353–354). В изменившихся исторических условиях, когда капитализм вступил в империалистическую стадию своего развития, когда началась революция в естествознании, именно В. И. Ленин придал философскому материализму новый вид. Особенно большое значение в дальнейшей разработке диалектического материализма имела книга «Материализм и эмпириокритицизм» – классическое произведение ленинского этапа в развитии марксистской философской мысли.

Книгу «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин писал в тот период истории России, когда царское самодержавие, подавив революцию 1905–1907 годов, установило в стране жестокий полицейский террор, когда во всех областях общественной жизни свирепствовала реакция. «Упадок, деморализация, расколы, разброд, ренегатство, порнография на место политики. Усиление тяги к философскому идеализму; мистицизм, как облачение контрреволюционных настроений», – так охарактеризовал В. И. Ленин обстановку в стране после поражения первой русской революции (Сочинения, 4 изд., том 31, стр. 11). Идеологическое оправдание контрреволюции, возрождение религиозной мистики наложили свой отпечаток на науку, литературу, искусство. В философии господствовали наиболее реакционные формы идеализма, отрицавшие закономерный характер развития природы и общества и возможность их познания. В буржуазной среде, особенно в кругах интеллигенции, широкое распространение получило «богоискательство» – реакционное религиозно-философское течение, представители которого утверждали, что русский народ «потерял бога» и задача заключается в том, чтобы «найти» его. В литературе и искусстве превозносились культ индивидуализма, аполитичность, «чистое искусство», отказ от революционно-демократических традиций русской общественной мысли. Контрреволюционные силы делали все возможное, чтобы оклеветать рабочий класс и его партию, подорвать теоретические основы марксизма. В этих условиях защита марксистской философии встала как важнейшая и неотложная задача.

В. И. Ленин отмечал, что при богатстве и разносторонности идейного содержания марксизма в различные исторические периоды выдвигается на первый план то одна, то другая его сторона. Если накануне революции 1905–1907 годов основное значение имело применение экономического учения Маркса к российской действительности, а в период революции – вопросы тактики, то после революции на первый план выдвинулась марксистская философия. «Время общественной и политической реакции, – писал Ленин, – время «перевариванья» богатых уроков революции является не случайно тем временем, когда основные теоретические, и в том числе философские, вопросы для всякого живого направления выдвигаются на одно из первых мест» (Сочинения, 4 изд., том 17, стр. 54). Подобно тому как накануне первой русской революции Ленин опроверг либерально-народнические теории и применил экономическое учение Маркса к условиям России, а в годы революции – противопоставил оппортунизму меньшевиков единственно правильную большевистскую тактику, так в годы реакции Ленин разгромил махистскую ревизию марксизма, всесторонне разработал марксистскую философию, показал, что только она одна может служить теоретическим основанием деятельности пролетарской партии, ее стратегии и тактики, ее политической линии.

Реакция, свирепствовавшая в России, не была «чисто русским» явлением. Буржуазия во всех странах в эпоху империализма круто поворачивала, как писал Ленин, от демократии к «реакции по всей линии» – в экономике, политике, идеологии. В конце XIX – начале XX века в Европе распространилась так называемая философия «критического опыта» – эмпириокритицизм, или махизм. Возникшая как одна из разновидностей позитивизма, она претендовала на роль «единственно научной» философии якобы преодолевшей односторонности как материализма, так и идеализма, хотя на деле за этой формой скрывалась субъективно-идеалистическая, реакционная сущность. Под влияние эмпириокритицизма попали некоторые видные ученые (А. Пуанкаре, А. Эйнштейн и другие). Ряд социал-демократов, считавших себя «учениками Маркса», увидели в махизме «последнее слово науки», призванное «заменить» диалектико-материалистическую философию марксизма; махистская ревизия философских основ марксизма была проявлением международного оппортунизма. Один из лидеров германской социал-демократии К. Каутский считал возможным «дополнить» марксизм махистской гносеологией, на той же точке зрения стоял австрийский социал-демократ Ф. Адлер. В письме А. М. Горькому 31 января (13 февраля) 1908 года Ленин указал на связь оппортунизма с философским идеализмом: «Материализм, как философия, везде у них в загоне. «Neue Zeit», самый выдержанный и знающий орган, равнодушен к философии, никогда не был ярым сторонником философского материализма, а в последнее время печатал, без единой оговорки, эмпириокритиков… Все мещанские течения в социал-демократии воюют всего больше с философским материализмом, тянут к Канту, к неокантианству, к критической философии» (Сочинения, 4 изд., том 34, стр. 336).

В России наряду с открытыми врагами пролетариата и его партии (В. В. Лесевичем, В. М. Черновым и др.) с проповедью махизма выступила группа социал-демократической интеллигенции, в которую входили как меньшевики – Н. Валентинов, П. С. Юшкевич и другие, так и примыкавшие к большевикам А. Богданов, В. Базаров, А. В. Луначарский и другие, использовавшие махизм для ревизии диалектического материализма. При этом Богданов и его единомышленники выступали с ревизией не только философских, но и тактических принципов пролетарской партии, отстаивали сектантскую тактику «отзовизма», отказывались от использования легальных возможностей в политической борьбе. В условиях идейного разброда в годы реакции махистская ревизия марксизма, направленная на подрыв теоретических основ партии, на идейное разоружение пролетариата, представляла собой серьезную опасность, которая усугублялась тем обстоятельством, что махисты, особенно А. В. Луначарский, пытались сделать из социализма новый вид религии (так называемое «богостроительство»), считая, что в религиозной форме социализм будет «ближе и понятнее» русскому народу. Необходимо было показать реакционную сущность махизма, защитить марксизм, разъяснить основные вопросы диалектического материализма, дать диалектико-материалистическое объяснение новым открытиям естествознания. Эти задачи выполнил В. И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм».

Ленин считал необходимым как можно скорее издать «Материализм и эмпириокритицизм». «… Важно, чтобы книга вышла скорее, – писал он. – У меня связаны с ее выходом не только литературные, но и серьезные политические обязательства» (Сочинения, 4 изд., том 37, стр. 352). Он торопил с изданием книги потому, что в июне 1909 года предстояло совещание расширенной редакции газеты «Пролетарий» (фактически Большевистского центра), на котором должен был произойти решительный бой с Богдановым и его сторонниками.

Против махистской ревизии марксизма выступал и Г. В. Плеханов, о чем положительно отзывался Ленин. Но критика махизма Плехановым носила ограниченный характер; в его работах игнорировалась связь махизма с кризисом естествознания и допускались ошибки при изложении диалектического материализма. Более того, исходя из своих фракционно-меньшевистских взглядов, Плеханов пытался найти связь между махизмом и большевизмом, нанося тем самым серьезный ущерб делу защиты марксистской теории от ревизионизма. Ревизионисты в области марксистской философии были разгромлены благодаря последовательной борьбе большевиков во главе с В. И. Лениным, решающую роль в которой сыграла книга «Материализм и эмпириокритицизм». Эта борьба имела огромное международное значение, она разбила утверждения оппортунистических лидеров II Интернационала о том, что философия якобы не связана с политикой, что философские взгляды каждого члена партии являются его частным делом, что можно быть марксистом, не будучи диалектическим материалистом в философии.

В отличие от эпохи К. Маркса и Ф. Энгельса, когда на первом плане стояла задача развития и защиты материалистического понимания истории и материалистической диалектики, на рубеже XIX–XX веков решающее значение в борьбе против философского идеализма приобрела защита и развитие марксистского философского материализма и диалектико-материалистической теории познания. Буржуазные философы стремились теоретически доказать невозможность познания объективной реальности, утверждали, что понятие материи «устарело», сводили задачу науки к «анализу ощущений» и т. п. Эту враждебную науке идеалистическую философию махисты пытались подкрепить новейшими открытиями естествознания, выдать за последнее слово науки. В. И. Ленин доказал несостоятельность подобных попыток, которые по существу означали возрождение субъективно-идеалистических взглядов Беркли и Юма.

Ленин вскрыл социальные, классовые корни махизма, показал, что он служит интересам буржуазии в ее борьбе против пролетариата, против его мировоззрения – диалектического и исторического материализма. Вместе с тем Ленин окончательно разоблачил реакционный характер махистской ревизии марксизма, раскрыл идеалистическую, антимарксистскую сущность «эмпириомонизма» Богданова, «эмпириосимволизма» Юшкевича и т. п.

В борьбе против реакционной идеалистической философии В. И. Ленин отстоял марксистский философский материализм. Развивая его основные положения, он дал классическое определение материи, явившееся обобщением всей истории борьбы материализма с идеализмом и метафизикой и новых открытий естествознания. «Материя, – писал Ленин, – есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них» (настоящий том, стр. 131). Материю Ленин рассматривает в неразрывной связи с движением, подчеркивает, что объективная реальность и есть движущаяся материя. Ленинское определение материи играет важную роль в борьбе против современной идеалистической философии, представители которой, фальсифицируя достижения естествознания, также пытаются доказать «духовный характер» бытия, возможность уничтожения материи, превращения ее в энергию, которую они рассматривают как некую «нематериальную сущность» и т. п.

В книге «Материализм и эмпириокритицизм» получила дальнейшее развитие данная Ф. Энгельсом формулировка основного вопроса философии – о соотношении материи и сознания. Указывая на первичность материи по отношению к сознанию, Ленин подчеркнул, что абсолютная противоположность материи, бытия и сознания, мышления ограничивается пределами «основного гносеологического вопроса», что «за этими пределами относительность данного противоположения несомненна» (стр. 151).

Великая заслуга Ленина состоит в том, что в борьбе против субъективного идеализма и агностицизма он всесторонне развил марксистское учение о познаваемости мира, теорию отражения. Ленин отстоял материалистическое понимание психического, сознания как высшего продукта материи, как функции человеческого мозга, подчеркнул, что мышление, сознание есть отражение внешнего мира. Он дал замечательное определение ощущения как субъективного образа объективного мира, подверг критике агностическую теорию символов, или иероглифов, согласно которой ощущения являются лишь условными знаками, а не изображениями реальных вещей. Эта теория и в наши дни проповедуется представителями различных направлений современной буржуазной философии и ленинская критика ее имеет актуальное значение.

Ленин раскрыл сложный, диалектический процесс познания, показал, что диалектика и есть теория познания марксизма. К этому важнейшему положению, сформулированному Лениным позднее, в 1914–1915 годах, в работе «Карл Маркс» и в «Философских тетрадях», подводит весь ход ленинских рассуждений о сущности марксистской теории познания в книге «Материализм и эмпириокритицизм». «В теории познания, как и во всех других областях науки, – писал он, – следует рассуждать диалектически, т. е. не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать, каким образом из незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным» (стр. 102). Замечательным примером применения диалектики к исследованию процесса человеческого познания является данный в работе «Материализм и эмпириокритицизм» анализ учения об истине. В. И. Ленин определяет истину как сложный, противоречивый процесс развития знания и рассматривает его с двух сторон: в противоположность различным формам субъективного идеализма, агностицизма он подчеркивает объективность, независимость от субъекта содержания наших знаний; в то же время Ленин указывает, что познание есть процесс развития относительной истины в абсолютную, противопоставляя тем самым диалектико-материалистическое учение об истине как релятивизму, так и метафизике. «… Человеческое мышление, – писал Ленин, – по природе своей способно давать и дает нам абсолютную истину, которая складывается из суммы относительных истин. Каждая ступень в развитии науки прибавляет новые зерна в эту сумму абсолютной истины, но пределы истины каждого научного положения относительны, будучи то раздвигаемы, то суживаемы дальнейшим ростом знания» (стр. 137).

В. И. Ленин раскрыл значение практики в процессе познания как основы и цели познания, как критерия истины, показал, что точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной в теории познания, что она неизбежно приводит к материализму. В своей книге В. И. Ленин указывал, что истинность марксизма подтверждается всем ходом развития капиталистических стран за последние десятилетия. В наши дни истинность марксистской теории подтверждается не только развитием классовой борьбы в странах капитала, но и практикой строительства социализма и коммунизма в странах мировой социалистической системы. Ревизионисты, как прежние, так и современные, стремятся фальсифицировать практику общественного развития и оправдать ревизию марксизма. Разоблачив попытки пересмотра основ марксистской теории, Ленин одновременно показал важность борьбы против догматизма, необходимость творческого подхода к марксизму. «Единственный вывод из того, разделяемого марксистами, мнения, что теория Маркса есть объективная истина, – писал он, – состоит в следующем: идя по пути марксовой теории, мы будем приближаться к объективной истине все больше и больше (никогда не исчерпывая ее); идя же по всякому другому пути, мы не можем прийти ни к чему, кроме путаницы и лжи» (стр. 146). Все содержание книги «Материализм и эмпириокритицизм» является глубоким обоснованием возможности объективного познания законов природы и общества, проникнуто убеждением в могущество и силу человеческого разума. Разработка В. И. Лениным научной, диалектико-материалистической теории познания является блестящим образцом творческого развития диалектического материализма.

В конце XIX – начале XX века в естествознании началась подлинная революция: были открыты рентгеновские лучи (1895), явление радиоактивности (1896), электрон (1897), при изучении свойств которого обнаружили изменчивость его массы в зависимости от скорости, радий (1898) и т. д. Развитие науки показало ограниченный характер существовавшей до тех пор физической картины мира. Начался пересмотр целого ряда понятий, выработанных прежней, классической физикой, представители которой стояли, как правило, на позициях стихийного, неосознанного, часто метафизического материализма, с точки зрения которого новые физические открытия казались необъяснимыми. Классическая физика исходила из метафизического отождествления материи как философской категории с определенными представлениями о ее строении. Когда же эти представления коренным образом изменились, философы-идеалисты, а также отдельные физики, стали говорить об «исчезновении» материи, доказывать «несостоятельность» материализма, отрицать объективное значение научных теорий, усматривать цель науки лишь в описании явлений и т. п.

В. И. Ленин указывал, что возможность идеалистического истолкования научных открытий содержится уже в самом процессе познания объективной реальности, порождается самим прогрессом науки. Так, закон сохранения и превращения энергии был использован В. Оствальдом для обоснования «энергетизма», для доказательства «исчезновения» материи и превращения ее в энергию. Проникновение вглубь атома, попытки выделить его элементарные составные части привели к усилению роли математики в развитии физических знаний, что само по себе было положительным явлением. Однако математизация физики, а также принцип релятивизма, относительности наших знаний в период коренного изменения физической картины мира способствовали возникновению кризиса физики и явились гносеологическими источниками «физического» идеализма. В действительности новые открытия в физике, как показал В. И. Ленин, не только не опровергали, а, наоборот, подтверждали диалектический материализм, к которому подводило все развитие естествознания. Характеризуя сложный путь развития физики, ее стихийные поиски правильной философской теории, В. И. Ленин писал: «Современная физика… идет к единственно верному методу и единственно верной философии естествознания не прямо, а зигзагами, не сознательно, а стихийно, не видя ясно своей «конечной цели», а приближаясь к ней ощупью, шатаясь, иногда даже задом» (стр. 332).

Глубокий переворот во взглядах на природу, начавшийся на рубеже XIX–XX веков, совпал с усилением общественно-политической реакции, вызванным переходом капитализма в новую, империалистическую стадию своего развития. В этих условиях идеалистическая философия, воспользовавшись революцией в физике, сделала попытку вытеснить материализм из естествознания, навязать физике свое гносеологическое объяснение новых открытий, примирить науку и религию. «Суть кризиса современной физики, – писал Ленин, – состоит в ломке старых законов и основных принципов, в отбрасывании объективной реальности вне сознания, т. е. в замене материализма идеализмом и агностицизмом» (стр. 272–273). Эта «замена» облегчалась еще и тем, что сами условия жизни ученого в капиталистическом обществе толкают его к идеализму и религии.

В. И. Ленин не только проанализировал суть кризиса физики, но и определил путь выхода из него – усвоение физиками диалектического материализма. Развитие естествознания в СССР и других социалистических странах, работы прогрессивных ученых капиталистических стран подтвердили ленинское предвидение.

В книге «Материализм и эмпириокритицизм» дано философское обобщение новых открытий естествознания, к которым Ленин подошел как философ, вооруженный наиболее прогрессивным методом мышления, которого как раз недоставало специалистам-физикам. Этот метод – материалистическая диалектика, в категориях которой только и может быть правильно отражена объективная диалектика природы. Этот метод, в противоположность как метафизике, так и релятивизму, настаивает, по словам Ленина, на приблизительном, относительном характере наших знаний о строении и свойствах материи, на отсутствии абсолютных граней в природе, на превращении движущейся материи из одного состояния в другое и т. п.

Исходя из материалистической диалектики, Ленин выдвинул положение о неисчерпаемости материи. «Электрон, – писал он, – так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует, и вот это-то единственно категорическое, единственно безусловное признание ее существования вне сознания и ощущения человека и отличает диалектический материализм от релятивистского агностицизма и идеализма» (стр. 277–278). Эта замечательно глубокая ленинская мысль была всесторонне подтверждена дальнейшим развитием науки (открытием искусственной радиоактивности, сложной структуры атомного ядра, современной теорией «элементарных» частиц и т. д.).

В своей книге В. И. Ленин рассмотрел и такие философские проблемы естествознания, как вопрос о качественном многообразии материи и форм ее движения, принцип причинности, вопрос об объективной реальности пространства и времени как основных форм существования материи и другие. Эти ленинские идеи явились результатом обобщения с позиций диалектического материализма целого этапа в развитии естествознания, в особенности физики, знаменующего собой начало продолжающегося и в наши дни революционного переворота в науке и технике.

В книге «Материализм и эмпириокритицизм» В. И. Ленин показал неразрывное единство диалектического и исторического материализма, развил основные положения исторического материализма, прежде всего – положение об определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию. Исторический материализм Ленин противопоставил идеалистической теории Богданова о тождестве бытия и сознания, а также антинаучным попыткам махистов подменить специфические закономерности общественного развития «социальной энергетикой», биологическими и другими естественнонаучными закономерностями.

В. И. Ленин раскрыл глубокую связь махизма с религией, показал, что идеализм как философское направление является важным средством сохранения и поддержания религии. В результате всестороннего изучения эмпириокритицизма, сопоставления его с другими разновидностями идеализма В. И. Ленин пришел к выводу, что идеализм «… есть только утонченная, рафинированная форма фидеизма, который стоит во всеоружии, располагает громадными организациями и продолжает неуклонно воздействовать на массы, обращая на пользу себе малейшее шатание философской мысли» (стр. 380). «Материализм и эмпириокритицизм» – произведение воинствующего пролетарского атеизма, основанного на последовательном научном мировоззрении – диалектическом и историческом материализме, непримиримого с какой бы то ни было формой защиты религии.

В борьбе с махистской ревизией марксизма В. И. Ленин обогатил марксистский принцип партийности науки, партийности философии. В своей книге Ленин разоблачил мнимую беспартийность буржуазной философии, прикрытую терминологическими ухищрениями и «ученой» схоластикой. Он показал, что развитие философии в антагонистическом, классовом обществе неизбежно проявляется в борьбе двух основных философских направлений – материализма и идеализма, выражающих, как правило, соответственно интересы прогрессивных и реакционных классов. Раскрывая антинаучность идеализма, Ленин противопоставляет ему материалистическую философскую традицию (от Демокрита до Фейербаха и Чернышевского), которая получила свое высшее развитие в марксистской философии. Историю философии В. И. Ленин рассматривает как борьбу «тенденций или линий Платона и Демокрита», подчеркивает, что новейшая философия так же партийна, как и две тысячи лет тому назад, что развитие философских идей органически связано с практикой политической борьбы и «беспартийные» люди в философии – такие же безнадежные тупицы, как и в политике.

Имея в виду реакционных буржуазных ученых, Ленин писал: «Ни единому из этих профессоров, способных давать самые ценные работы в специальных областях химии, истории, физики, нельзя верить ни в едином слове, раз речь заходит о философии» (стр. 363). Боящаяся объективного исследования закономерностей общественного развития, которые обрекают капитализм на гибель, буржуазия требует от своих «приказчиков» фальсификации его выводов, доказательства «вечности», «незыблемости» капиталистического строя. Именно поэтому буржуазная партийность враждебна объективности, научности. Однако пролетариат, призванный освободить человечество от эксплуатации и являющийся законным преемником всего культурного наследия человечества, в том числе и созданного буржуазным обществом, не может обойтись без усвоения культуры прошлого. «Задача марксистов, – писал В. И. Ленин, – суметь усвоить себе и переработать те завоевания, которые делаются этими «приказчиками»… и уметь отсечь их реакционную тенденцию, уметь вести свою линию и бороться со всей линией враждебных нам сил и классов» (стр. 364). Выполнение этой двуединой задачи, поставленной Лениным, играет важную роль в борьбе за построение коммунистического общества. В процессе строительства коммунизма, поскольку он осуществляется в условиях сосуществования двух противоположных общественных систем: социализма и капитализма, особое значение приобретает вторая сторона этой задачи – борьба с буржуазной идеологией, борьба, в которой важнейшую роль играет развитый В. И. Лениным принцип революционной пролетарской партийности.

Книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» сыграла выдающуюся роль в идейном вооружении большевистской партии, в борьбе против всех форм и разновидностей оппортунизма, всех и всяких фальсификаторов марксизма в рабочем движении России. В. И. Ленин подчеркнул в ней логическую стройность, последовательность диалектического материализма. «В этой философии марксизма, вылитой из одного куска стали, – писал он, – нельзя вынуть ни одной основной посылки, ни одной существенной части, не отходя от объективной истины, не падая в объятия буржуазно-реакционной лжи» (стр. 346). Эти замечательные слова В. И. Ленина подтвердились всем ходом развития марксистской философской мысли, ее победоносной борьбой против реакционного мировоззрения империалистической буржуазии.

Книга В. И. Ленина и в наши дни является боевым оружием коммунистических и рабочих партий в борьбе за чистоту марксистской теории против буржуазной идеологии и современного ревизионизма. Она учит глубоко научно, по-марксистски разбираться в явлениях современной общественной жизни, раскрывать закономерности ее развития, вырабатывать на этой основе стратегию и тактику классовой борьбы, вскрывать классовые и гносеологические корни ревизионизма. Разоблачая ухищрения ревизионистов в борьбе против марксизма, Ленин писал: «Все более тонкая фальсификация марксизма, все более тонкие подделки антиматериалистических учений под марксизм, – вот чем характеризуется современный ревизионизм и в политической экономии, и в вопросах тактики, и в философии вообще, как в гносеологии, так и в социологии» (стр. 351). Эти ленинские указания имеют особенно важное значение для борьбы против современных ревизионистов. Книга Ленина является образцом для борьбы против современной буржуазной философии и социологии, в ней разоблачены основные приемы и методы «критики» марксизма идеологами реакционной буржуазии: подмена закономерностей общественного развития биологическими, психологическими и иными «факторами», псевдогуманистическая защита человеческой личности, которой якобы пренебрегает марксизм, стремление фальсифицировать марксизм под видом его «развития» и т. п.

В. И. Ленин показал, а дальнейшее развитие естествознания подтвердило, что диалектический материализм есть единственно верная философия естествознания, наиболее последовательный и научный метод мышления. Ленинский труд помог многим прогрессивным ученым найти правильную дорогу в своих областях знания, порвать с идеалистической философией, перейти на позиции научного, диалектико-материалистического мировоззрения. Данный Лениным анализ развития естествознания на рубеже XIX–XX веков, глубокое философское обобщение достижений естествознания, его характеристика кризиса физики и определение пути выхода из него имеют важнейшее значение для борьбы против современной идеалистической фальсификации научных открытий, за победу диалектического материализма в естествознании, за дальнейший прогресс науки.

«Материализм и эмпириокритицизм» – великое произведение марксистской философии, имеющее огромное значение для овладения диалектико-материалистическим мировоззрением; и в наши дни философский труд В. И. Ленина продолжает служить делу борьбы против реакционной буржуазной философии и социологии, против ревизионизма и догматизма, делу познания и революционного преобразования мира.

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

1908 г.

Десять вопросов референту{1}

Написано в мае, ранее 15 (28), 1908 г.

Впервые напечатано в 1925 г. в Ленинском сборнике III

Печатается по рукописи

Первая страница рукописи В. И. Ленина «Десять вопросов референту». – 1908 г. (Уменьшено)

1. Признает ли референт, что философия марксизма есть диалектический материализм?

Если нет, то почему не разобрал он ни разу бесчисленных заявлений Энгельса об этом?

Если да, то зачем называют махисты свой «пересмотр» диалектического материализма «философией марксизма»?

2. Признает ли референт основное деление философских систем у Энгельса на материализм и идеализм, причем средними между тем и другим, колеблющимися между ними считает Энгельс линию Юма в новой философии, называя эту линию «агностицизмом» и объявляя кантианство разновидностью агностицизма?{2}

3. Признает ли референт, что в основе теории познания диалектического материализма лежит признание внешнего мира и отражения его в человеческой голове?

4. Признает ли референт правильным рассуждение Энгельса о превращении «вещей по себе» в «вещи для нас»?{3}

5. Признает ли референт правильным утверждение Энгельса, что «действительное единство мира заключается в его материальности»? (Anti-Dühring, 2 изд., 1886 г., стр. 28, 1 отдел. § IV о мировой схематике){4}.

6. Признает ли референт правильным утверждение Энгельса, что «материя без движения так же немыслима, как движение без материи» (Anti-Dühring, 1886, 2 изд., стр. 45, в § 6 о натурфилософии, космогонии, физике и химии){5}.

7. Признает ли референт, что идея причинности, необходимости, закономерности и т. д. является отражением в человеческой голове законов природы, действительного мира? Или Энгельс был неправ, утверждая это (Anti-Dühring, S. 20–21, в § III – об априоризме, и S. 103–104, в § XI – о свободе и необходимости){6}.

8. Известно ли референту, что Мах выражал свое согласие с главой имманентной школы, Шуппе, и даже посвятил ему свой последний и главный философский труд?{7} Как объясняет референт это присоединение Маха к явно идеалистической философии Шуппе, защитника поповщины и вообще явного реакционера в философии?

9. Почему референт умолчал о «приключении» с его вчерашним товарищем (по «Очеркам»), меньшевиком Юшкевичем, который сегодня объявил Богданова (вслед за Рахметовым) идеалистом?{8} Известно ли референту, что Петцольдт в своей последней книге{9} целый ряд учеников Маха отнес к идеалистам?

10. Подтверждает ли референт тот факт, что махизм не имеет ничего общего с большевизмом? что против махизма неоднократно протестовал Ленин?{10} что меньшевики Юшкевич и Валентинов «чистые» эмпириокритики?

Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии{11}

Написано о феврале – октябре 1908 г.; дополнение к § 1-му главы IV в марте 1909 г.

Напечатано в мае 1909 г. в Москве отдельной книгой издательством «Звено»

Печатается по тексту книги изд. 1909 г., сверенному с текстом книги изд. 1920 г.

Обложка первого издания книги В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». – 1909 г. (Уменьшено)

Предисловие к первому изданию

Целый ряд писателей, желающих быть марксистами, предприняли у нас в текущем году настоящий поход против философии марксизма. Менее чем за полгода вышло в свет четыре книги, посвященные главным образом и почти всецело нападкам на диалектический материализм. Сюда относятся прежде всего «Очерки по (? надо было сказать: против) философии марксизма», СПБ., 1908, сборник статей Базарова, Богданова, Луначарского, Бермана, Гельфонда, Юшкевича, Суворова; затем книги: Юшкевича – «Материализм и критический реализм», Бермана – «Диалектика в свете современной теории познания», Валентинова – «Философские построения марксизма».

Все эти лица не могут не знать, что Маркс и Энгельс десятки раз называли свои философские взгляды диалектическим материализмом. И все эти лица, объединенные – несмотря на резкие различия политических взглядов – враждой против диалектического материализма, претендуют в то же время на то, что они в философии марксисты! Энгельсовская диалектика есть «мистика», – говорит Берман. Взгляды Энгельса «устарели», – мимоходом, как нечто само собою разумеющееся, бросает Базаров, – материализм оказывается опровергнутым нашими смелыми воинами, которые гордо ссылаются на «современную теорию познания», на «новейшую философию» (или «новейший позитивизм»), на «философию современного естествознания» или даже «философию естествознания XX века». Опираясь на все эти якобы новейшие учения, наши истребители диалектического материализма безбоязненно договариваются до прямого фидеизма[1] (у Луначарского всего яснее, но вовсе не у него одного!{12}), но у них сразу пропадает всякая смелость, всякое уважение к своим собственным убеждениям, когда дело доходит до прямого определения своих отношений к Марксу и Энгельсу. На деле – полное отречение от диалектического материализма, т. е. от марксизма. На словах – бесконечные увертки, попытки обойти суть вопроса, прикрыть свое отступление, поставить на место материализма вообще кого-нибудь одного из материалистов, решительный отказ от прямого разбора бесчисленных материалистических заявлений Маркса и Энгельса. Это – настоящий «бунт на коленях», по справедливому выражению одного марксиста. Это – типичный философский ревизионизм, ибо только ревизионисты приобрели себе печальную славу своим отступлением от основных воззрений марксизма и своей боязнью или своей неспособностью открыто, прямо, решительно и ясно «рассчитаться» с покинутыми взглядами. Когда ортодоксам случалось выступать против устаревших воззрений Маркса (например, Мерингу против некоторых исторических положении{13}), – это делалось всегда с такой определенностью и обстоятельностью, что никто никогда не находил в подобных литературных выступлениях ничего двусмысленного.

Впрочем, в «Очерках «по» философии марксизма» есть одна фраза, похожая на правду. Это – фраза Луначарского: «может быть, мы» (т. е., очевидно, все сотрудники «Очерков») «заблуждаемся, но ищем» (стр. 161). Что первая половина этой фразы содержит абсолютную, а вторая – относительную истину, это я постараюсь со всей обстоятельностью показать в предлагаемой вниманию читателя книге. Теперь же замечу только, что если бы наши философы говорили не от имени марксизма, а от имени нескольких «ищущих» марксистов, то они проявили бы больше уважения и к себе самим и к марксизму.

Что касается до меня, то я тоже – «ищущий» в философии. Именно: в настоящих заметках я поставил себе задачей разыскать, на чем свихнулись люди, преподносящие под видом марксизма нечто невероятно сбивчивое, путаное и реакционное.

Сентябрь 1908 года.

Автор

Предисловие ко второму изданию

Настоящее издание, кроме отдельных исправлений текста, не отличается от предыдущего. Я надеюсь, что оно будет небесполезно, независимо от полемики с русскими «махистами», как пособие для ознакомления с философией марксизма, диалектическим материализмом, а равно с философскими выводами из новейших открытий естествознания. Что касается до последних произведений А. А. Богданова, с которыми я не имел возможности ознакомиться, то помещаемая ниже статья тов. В. И. Невского дает необходимые указания{14}. Тов. В. И. Невский, работая не только как пропагандист вообще, но и как деятель партийной школы в особенности, имел полную возможность убедиться в том, что под видом «пролетарской культуры»{15} проводятся А. А. Богдановым буржуазные и реакционные воззрения.

2 сентября 1920 года.

Н. Ленин

Вместо введения. Как некоторые «марксисты» опровергали материализм в 1908 году и некоторые идеалисты в 1710 году

Кто сколько-нибудь знаком с философской литературой, тот должен знать, что едва ли найдется хоть один современный профессор философии (а также теологии), который бы не занимался прямо или косвенно опровержением материализма. Сотни и тысячи раз объявляли материализм опровергнутым и в сто первый, в тысяча первый раз продолжают опровергать его поныне. Наши ревизионисты все занимаются опровержением материализма, делая при этом вид, что они собственно опровергают только материалиста Плеханова, а не материалиста Энгельса, не материалиста Фейербаха, не материалистические воззрения И. Дицгена, – и затем, что они опровергают материализм с точки зрения «новейшего» и «современного» позитивизма{16}, естествознания и т. п. Не приводя цитат, которые всякий желающий наберет сотнями в названных выше книгах, я напомню те доводы, которыми побивают материализм Базаров, Богданов, Юшкевич, Валентинов, Чернов[2] и другие махисты. Это последнее выражение, как более краткое и простое, притом получившее уже право гражданства в русской литературе, я буду употреблять везде наравне с выражением: «эмпириокритики». Что Эрнст Мах – самый популярный в настоящее время представитель эмпириокритицизма, это общепризнано в философской литературе[3], а отступления Богданова и Юшкевича от «чистого» махизма имеют совершенно второстепенное значение, как будет показано ниже.

Материалисты, говорят нам, признают нечто немыслимое и непознаваемое – «вещи в себе», материю «вне опыта», вне нашего познания. Они впадают в настоящий мистицизм, допуская нечто потустороннее, за пределами «опыта» и познания стоящее. Толкуя, будто материя, действуя на наши органы чувств, производит ощущения, материалисты берут за основу «неизвестное», ничто, ибо-де сами же они единственным источником познания объявляют наши чувства. Материалисты впадают в «кантианство» (Плеханов – допуская существование «вещей в себе», т. е. вещей вне нашего сознания), они «удвояют» мир, проповедуют «дуализм», ибо за явлениями у них есть еще вещь в себе, за непосредственными данными чувств – нечто другое, какой-то фетиш, «идол», абсолют, источник «метафизики», двойник религии («святая материя», как говорит Базаров).

Таковы доводы махистов против материализма, повторяемые и пересказываемые на разные лады вышеназванными писателями.

Чтобы проверить, новы ли эти доводы и действительно ли они направляются только против одного, «впавшего в кантианство», русского материалиста, мы приведем подробные цитаты из сочинения одного старого идеалиста, Джорджа Беркли. Эта историческая справка тем более необходима во введении к нашим заметкам, что на Беркли и на его направление в философии нам придется неоднократно ссылаться ниже, ибо махисты неверно представляют и отношение Маха к Беркли и сущность философской линии Беркли.

Сочинение епископа Джорджа Беркли, вышедшее в 1710 году под названием «Трактат об основах человеческого познания»[4], начинается следующим рассуждением: «Для всякого, кто обозревает объекты человеческого познания, очевидно, что они представляют из себя либо идеи (ideas), действительно воспринимаемые чувствами, либо такие, которые мы получаем, наблюдая эмоции и действия ума, либо, наконец, идеи, образуемые при помощи памяти и воображения… Посредством зрения я составляю идеи о свете и о цветах, об их различных степенях и видах. Посредством осязания я воспринимаю твердое и мягкое, теплое и холодное, движение и сопротивление… Обоняние дает мне запахи; вкус – ощущение вкуса; слух – звуки… Так как различные идеи наблюдаются вместе одна с другою, то их обозначают одним именем и считают какой-либо вещью. Например, наблюдают соединенными вместе (to go together) определенный цвет, вкус, запах, форму, консистенцию, – признают это за отдельную вещь и обозначают словом яблоко; другие собрания идей (collections of ideas) составляют камень, дерево, книгу и тому подобные чувственные вещи…» (§ 1).

Таково содержание первого параграфа сочинения Беркли. Нам надо запомнить, что в основу своей философии он кладет «твердое, мягкое, теплое, холодное, цвета, вкусы, запахи» и т. д. Для Беркли вещи суть «собрания идей», причем под этим последним словом он разумеет как раз вышеперечисленные, скажем, качества или ощущения, а не отвлеченные мысли.

Беркли говорит дальше, что помимо этих «идей или объектов познания» существует то, что воспринимает их, – «ум, дух, душа или я» (§ 2). Само собою разумеется, – заключает философ, – что «идеи» не могут существовать вне ума, воспринимающего их. Чтобы убедиться в этом, достаточно подумать о значении слова: существовать. «Когда я говорю, что стол, на котором я пишу, существует, то это значит, что я вижу и ощущаю его; и если б я вышел из своей комнаты, то сказал бы, что стол существует, понимая под этим, что, если бы я был в своей комнате, то я мог бы воспринимать его…». Так говорит Беркли в § 3 своего сочинения и здесь же начинает полемику с людьми, которых он называет материалистами (§§ 18, 19 и др.). Для меня совершенно непонятно, – говорит он, – как можно говорить об абсолютном существовании вещей без их отношения к тому, что их кто-либо воспринимает? Существовать – значит быть воспринимаемым (their, т. е. вещей esse ispercipi, § 3, – изречение Беркли, цитируемое в учебниках по истории философии). «Странным образом среди людей преобладает мнение, что дома, горы, реки, одним словом, чувственные вещи имеют существование, природное или реальное, отличное от того, что их воспринимает разум» (§ 4). Это мнение – «явное противоречие», – говорит Беркли. – «Ибо что же такое эти вышеупомянутые объекты, как не вещи, которые мы воспринимаем посредством чувств? а что же мы воспринимаем, как не свои собственные идеи или ощущения (ideas or sensations)? и разве же это прямо-таки не нелепо, что какие-либо идеи или ощущения, или комбинации их могут существовать, не будучи воспринимаемы?» (§ 4).

Коллекции идей Беркли заменяет теперь равнозначащим для него выражением: комбинации ощущений, обвиняя материалистов в «нелепом» стремлении идти еще дальше, искать какого-то источника для этого комплекса… то бишь, для этой комбинации ощущений. В § 5 материалисты обвиняются в возне с абстракцией, ибо отделять ощущение от объекта, по мнению Беркли, есть пустая абстракция. «На самом деле, – говорит он в конце § 5, опущенном во втором издании, – объект и ощущение одно и то же (are the same thing) и не могут поэтому быть абстрагируемы одно от другого». «Вы скажете, – пишет Беркли, – что идеи могут быть копиями или отражениями (resemblances) вещей, которые существуют вне ума в немыслящей субстанции. Я отвечаю, что идея не может походить ни на что иное, кроме идеи; цвет или фигура не могут походить ни на что, кроме другого цвета, другой фигуры… Я спрашиваю, можем ли мы воспринимать эти предполагаемые оригиналы или внешние вещи, с которых наши идеи являются будто бы снимками или представлениями, или не можем? Если да, то, значит, они суть идеи, и мы не двинулись ни шагу вперед; а если вы скажете, что нет, то я обращусь к кому угодно и спрошу его, есть ли смысл говорить, что цвет похож на нечто невидимое; твердое или мягкое похоже на нечто такое, что нельзя осязать, и т. п.» (§ 8).

«Доводы» Базарова против Плеханова по вопросу о том, могут ли вне нас существовать вещи помимо их действия на нас, – ни на волос не отличаются, как видит читатель, от доводов Беркли против не называемых им поименно материалистов. Беркли считает мысль о существовании «материи или телесной субстанции» (§ 9) таким «противоречием», таким «абсурдом», что нечего собственно тратить время на ее опровержение. «Но, – говорит он, – ввиду того, что учение (tenet) о существовании материи пустило, по-видимому, глубокие корни в умах философов и влечет за собой столь многочисленные вредные выводы, я предпочитаю показаться многоречивым и утомительным, лишь бы не опустить ничего для полного разоблачения и искоренения этого предрассудка» (§ 9).

Мы сейчас увидим, о каких вредных выводах говорит Беркли. Покончим сначала с его теоретическими доводами против материалистов. Отрицая «абсолютное» существование объектов, т. е. существование вещей вне человеческого познания, Беркли прямо излагает воззрения своих врагов таким образом, что они-де признают «вещь в себе». В § 24-м Беркли пишет курсивом, что это опровергаемое им мнение признает «абсолютное существование чувственных объектов в себе (objects in themselves) или вне ума» (стр. 167–168 цит. издания). Две основные линии философских воззрений намечены здесь с той прямотой, ясностью и отчетливостью, которая отличает философских классиков от сочинителей «новых» систем в наше время. Материализм – признание «объектов в себе» или вне ума; идеи и ощущения – копии или отражения этих объектов. Противоположное учение (идеализм): объекты не существуют «вне ума»; объекты суть «комбинации ощущений».

Это написано в 1710 году, т. е. за 14 лет до рождения Иммануила Канта, а наши махисты – на основании якобы «новейшей» философии – сделали открытие, что признание «вещей в себе» есть результат заражения или извращения материализма кантианством! «Новые» открытия махистов – результат поразительного невежества их в истории основных философских направлений.

Их следующая «новая» мысль состоит в том, что понятия «материи» или «субстанции» – остаток старых некритических воззрений. Мах и Авенариус, видите ли, двинули вперед философскую мысль, углубили анализ и устранили эти «абсолюты», «неизменные сущности» и т. п. Возьмите Беркли, чтобы проверить по первоисточнику подобные утверждения, и вы увидите, что они сводятся к претенциозной выдумке. Беркли вполне определенно говорит, что материя есть «nonentity» (несуществующая сущность, § 68), что материя есть ничто (§ 80). «Вы можете, – иронизирует Беркли над материалистами, – если это так уже вам хочется, употреблять слово «материя» в том смысле, в каком другие люди употребляют слово «ничто»» (р. 196–197 цит. изд.). Сначала, – говорит Беркли, – верили, что цвета, запахи и т. п. «действительно существуют», – потом отказались от этого воззрения и признали, что они существуют только в зависимости от наших ощущений. Но это устранение старых ошибочных понятий не доведено до конца: остаток есть понятие «субстанции» (§ 73) – такой же «предрассудок» (р. 195), окончательно разоблачаемый епископом Беркли в 1710 году! В 1908 году находятся у нас такие шутники, которые серьезно поверили Авенариусу, Петцольдту, Маху и К, что только «новейший позитивизм» и «новейшее естествознание» доработались до устранения этих «метафизических» понятий.

Эти же шутники (Богданов в том числе) уверяют читателей, что именно новая философия разъяснила ошибочность «удвоения мира» в учении вечно опровергаемых материалистов, которые говорят о каком-то «отражении» сознанием человека вещей, существующих вне его сознания. Об этом «удвоении» названными выше авторами написана бездна прочувствованных слов. По забывчивости или по невежеству они не добавили, что эти новые открытия были уже открыты в 1710 году.

«Наше познание их (идей или вещей), – пишет Беркли, – было чрезвычайно затемнено, запутано, направлено к самым опасным заблуждениям предположением о двойном (twofold) существовании чувственных объектов, именно: одно существование – интеллигибельное или существование в уме, другое – реальное, вне ума» (т. е. вне сознания). И Беркли потешается над этим «абсурдным» мнением, допускающим возможность мыслить немыслимое! Источник «абсурда», – конечно, различение «вещей» и «идей» (§ 87), «допущение внешних объектов». Тот же источник порождает, как открыл Беркли в 1710 году и вновь открыл Богданов в 1908 году, веру в фетиши и идолы. «Существование материи, – говорит Беркли, – или вещей, не воспринимаемых, было не только главной опорой атеистов и фаталистов, но на том же самом принципе держится идолопоклонничество во всех его разнообразных формах» (§ 94).

Тут мы подошли и к тем «вредным» выводам из «абсурдного» учения о существовании внешнего мира, которые заставили епископа Беркли не только теоретически опровергать это учение, но и страстно преследовать сторонников его, как врагов. «На основе учения о материи или о телесной субстанции, – говорит он, – воздвигнуты были все безбожные построения атеизма и отрицания религии… Нет надобности рассказывать о том, каким великим другом атеистов во все времена была материальная субстанция. Все их чудовищные системы до того очевидно, до того необходимо зависят от нее, что, раз будет удален этот краеугольный камень, – и все здание неминуемо развалится. Нам не к чему поэтому уделять особое внимание абсурдным учениям отдельных жалких сект атеистов» (§ 92, стр. 203–204 цит. изд.).

«Материя, раз она будет изгнана из природы, уносит с собой столько скептических и безбожных построений, такое невероятное количество споров и запутанных вопросов» («принцип экономии мысли», открытый Махом в 1870 годах! «философия, как мышление о мире по принципу наименьшей траты сил» – Авенариус в 1876 году!), «которые были бельмом в глазу для теологов и философов; материя причиняла столько бесплодного труда роду человеческому, что если бы даже те доводы, которые мы выдвинули против нее, были признаны недостаточно доказательными (что до меня, то я их считаю вполне очевидными), то все же я уверен, что все друзья истины, мира и религии имеют основание желать, чтобы эти доводы были признаны достаточными» (§ 96).

Откровенно рассуждал, простовато рассуждал епископ Беркли! В наше время те же мысли об «экономном» удалении «материи» из философии облекают в гораздо более хитрую и запутанную «новой» терминологией форму, чтобы эти мысли сочтены были наивными людьми за «новейшую» философию!

Но Беркли не только откровенничал насчет тенденций своей философии, а старался также прикрыть ее идеалистическую наготу, изобразить ее свободной от нелепостей и приемлемой для «здравого смысла». Нашей философией, – говорил он, инстинктивно защищаясь от обвинения в том, что теперь было бы названо субъективным идеализмом и солипсизмом, – нашей философией «мы не лишаемся никаких вещей в природе» (§ 34). Природа остается, остается и различие реальных вещей от химер, – только «и те и другие одинаково существуют в сознании». «Я вовсе не оспариваю существования какой бы то ни было вещи, которую мы можем познавать посредством чувства или размышления. Что те вещи, которые я вижу своими глазами, трогаю своими руками, существуют, – реально существуют, в этом я нисколько не сомневаюсь. Единственная вещь, существование которой мы отрицаем, есть то́, что философы (курсив Беркли) называют материей или телесной субстанцией. Отрицание ее не приносит никакого ущерба остальному роду человеческому, который, смею сказать, никогда не заметит ее отсутствия… Атеисту действительно нужен этот призрак пустого имени, чтобы обосновать свое безбожие…».

Еще яснее выражена эта мысль в § 37-м, где Беркли отвечает на обвинение в том, что его философия уничтожает телесные субстанции: «если слово субстанция понимать в житейском (vulgar) смысле, т. е. как комбинацию чувственных качеств, протяженности, прочности, веса и т. п., то меня нельзя обвинять в их уничтожении. Но если слово субстанция понимать в философском смысле – как основу акциденций или качеств (существующих) вне сознания, – то тогда действительно я признаю, что уничтожаю ее, если можно говорить об уничтожении того, что никогда не существовало, не существовало даже в воображении».

Английский философ Фрейзер, идеалист, сторонник берклианства, издавший сочинения Беркли и снабдивший их своими примечаниями, недаром называет учение Беркли «естественным реализмом» (р. X цит. изд.). Эта забавная терминология непременно должна быть отмечена, ибо она действительно выражает намерение Беркли подделаться под реализм. Мы много раз встретим в дальнейшем изложении «новейших» «позитивистов», которые в другой форме, в другой словесной оболочке повторяют эту же самую проделку или подделку. Беркли не отрицает существования реальных вещей! Беркли не разрывает с мнением всего человечества! Беркли отрицает «только» учение философов, т. е. теорию познания, которая серьезно и решительно берет в основу всех своих рассуждений признание внешнего мира и отражения его в сознании людей. Беркли не отрицает естествознания, которое всегда стояло и стоит (большей частью бессознательно) на этой, т. е. материалистической, теории познания. «Мы можем, – читаем в § 59, – из нашего опыта» (Беркли – философия «чистого опыта»)[5] «относительно сосуществования и последовательности идей в нашем сознании… делать правильные заключения о том, что испытали бы мы (или: увидали бы мы), если бы были помещены в условия, весьма значительно отличающиеся от тех, в которых мы находимся в настоящее время. В этом и состоит познание природы, которое» (слушайте!) «может сохранить свое значение и свою достоверность вполне последовательно в связи с тем, что выше было сказано».

Будем считать внешний мир, природу – «комбинацией ощущений», вызываемых в нашем уме божеством. Признайте это, откажитесь искать вне сознания, вне человека «основы» этих ощущений – и я признаю в рамках своей идеалистической теории познания все естествознание, все значение и достоверность его выводов. Мне нужна именно эта рамка и только эта рамка для моих выводов в пользу «мира и религии». Такова мысль Беркли. С этой мыслью, правильно выражающей сущность идеалистической философии и ее общественное значение, мы встретимся впоследствии, когда будем говорить об отношении махизма к естествознанию.

Теперь же отметим еще одно новейшее открытие, позаимствованное в XX веке новейшим позитивистом и критическим реалистом П. Юшкевичем у епископа Беркли. Это открытие – «эмпириосимволизм». «Излюбленная теория» Беркли, – говорит А. Фрейзер, – есть теория «универсального естественного символизма» (р. 190 цит. изд.) или «символизма природы» (Natural Symbolism). Если бы эти слова не стояли в издании, вышедшем в 1871 году, то можно было бы заподозрить английского философа фидеиста Фрейзера в плагиате у современного математика и физика Пуанкаре и русского «марксиста» Юшкевича!

Самая теория Беркли, вызвавшая восторг Фрейзера, изложена епископом в следующих словах: