Становление

Так вот, терминал действительно был уничтожен во время бунта, что произошёл чуть больше двух лет назад. Чуть позже сюда подогнали переделанный тяжёлый транспорт, и он выполнял те же функции транспортно-грузового узла. Отсюда конвои с продовольствием уходили на материнские планеты клана. Вот про них эти два не совсем понятных десантника выдали куда более интересную информацию. Оказалось, что есть несколько планет, это их республика, где есть армия, полиция и флот, то есть практически государство, копирующее те, что были в старом времени. Планеты, захваченные пиратами, называли колониями. То есть вроде как и из республики, но колонии. Им не выдавалась информация, что на этих планетах фактически полное рабство, именно поэтому они и бунтуют. Да и зачем им было знать? Живут более-менее хорошо, и ладно.

Стимулятор, позволяющий находиться на планете с двойным тяготением, и сыворотка правды были несовместимы. И я об этом знал, именно поэтому допрос старался вести как можно быстрее, так как не знал, сколько у меня времени. Оказалось, после введения – пять минут, пока те не начали хрипеть, биться в конвульсиях и у них изо рта не пошла пена.

– Тьфу! Даже допросить нормально не успел, – поморщился я. – Надо было по-очереди колоть и допрашивать.

Информацию кое-какую я, конечно, получил, но именно что мизерную. О том, что существует несколько кланов-государств, что осели на нескольких планетах, оба этих парня знали, их республика вела с теми торговые дела, также слух о том, что где-то сохранились старые государства, что существовали ещё до войны, они слышали, но и только. В общем, ни координат – ничего, только подтверждение ранее полученных сведений. Пилота надо брать, уж они-то наверняка в курсе всей политической обстановки в этом регионе вселенной.

Собирая оружие, я слышал близкое шуршание и метнулся, приготавливая оружие, в сторону. В одной руке у меня был бластер, во второй я за рукоятку держал трофейный АК-автомат, на рюкзаке, двигая стволом на турели, стояла пушка. Когда я в кустах рассмотрел две испуганные девичьи мордашки, мне всё стало ясно. Когда отряд Сопротивления освобождал девушек, то те стали разбегаться во все стороны, в Торжке никто не оставался, вот, похоже, парочка вышла ко мне, и теперь они с любопытством разглядывали место боя.

Когда прострекотал автомат – похоже, стреляли где-то рядом, иначе я бы не расслышал, стены ущелья бы заглушили, то поморщился и метнулся вперёд, ухватив обеих девчушек за шкирки. Те пискнули и обмякли в общем обмороке. Как я появился, они не заметили. Ещё бы, для них просто кустарник встал и схватил их двумя ветками. Хороший у меня бронекомбинезон.

– Блин, не рассчитал, – покаялся я самому себе.

Так держа девушек на весу в руках – их одежда трещала под массой, всё же тяготение приличное, я их донёс до тел мёртвых работорговцев вполне благополучно. Поставив аптечки на стандарт, я прижал их к шеям девушек и стал дожидаться конца процедуры, заодно разглядывал их. Обеим на вид было лет по пятнадцать. Босые, в простых домотканых платьях – видно, что самодельных, и совершенно без белья. Случайно рассмотрел. Когда укладывал одну, её и так короткое платье задралось, вот и получилось, ну и из любопытства и у второй проверил. Зря, женщин у меня до сих пор не было, вот такая беда. Трогать я их, конечно, не стал, у меня в прошлой жизни всегда по согласию было, так что лишь дожидался их пробуждения, любуясь двойной красотой. Похоже, не зря нордки так славились у бандитов, было отчего.

Когда щёки у девушек порозовели, я похлопал их по щекам, прислушиваясь к редкой перестрелке, а когда сперва одна, потом вторая открыли глаза, сказал:

– Так, слушаем меня внимательно. Сейчас собираете всё оружие, и топаете в ту сторону, – указал я, но продолжить не успел, одна снова в обморок ушла, вторая, закрыв глаза, что-то забормотала. Кажется, это был молитва.

Вспомнив, что мой "Хамелеон" всё ещё активен, я выругался и, отключив его, снял шлем. Теперь понятно, почему те так на меня среагировали. В суматохе я забыл отключить маскировку бронекостюма. Снова приведя их в сознание – теперь они своими голубыми глазищами с интересом меня разглядывали, сразу опознав во мне соотечественника, – я вернулся к разговору.

– Вы что, дурёхи, включенного бронекостюма не видели? – хмуро спросил я, стараясь скрыть смущение. – Значит, так, повторю. Сейчас берёте всю эту кучу оружия и вот эти свёртки, распределите поровну и пойдёте в ту сторону, тут метров триста – и будет расщелина со звериной тропкой. Спуститесь в каньон и пойдёте до родника, у меня там корабль спрятан. Спрячетесь и будете меня ждать. Всё ясно?!

Те закивали, как болванчики, продолжая меня разглядывать.

– Собирайтесь и идите, – хмыкнул я и, снова надев шлем, включил защиту, подошёл к краю и прыгнул вниз. Метров шестьдесят всего, думаю, не расшибусь. Спускаться мне было лень, поэтому из левой руки у меня выстрелили крючья, пробив стену каньона, и я, как человек-паук на паутине или Тарзан на лиане, набирая скорость, полетел вниз, у самого дна страховка сработала, и меня мягко, как на качелях, понесло на стену каньона, пришлось перебирать ногами, чтобы затормозить. Отсоединив нанотросы, я спустился на тропку, тут всего полтора метра, и побежал по следам только что прошедших тут людей. А камера на рюкзаке фиксировала уже знакомые мордашки наверху, что ну-у о-очень внимательно следили за всеми моими действиями. Какие любопытные, однако. О девчатах я быстро забыл, когда добрался до места боя.

Выяснилось, что стражники догнали группу на отдыхе. Завязался бой, перешедший в ленивую перестрелку. Все берегли боеприпасы. Партизанам повезло, место для отдыха они выбрали в удобном для обороны месте, так что потери у них были, но не такие серьёзные. Вот у стражников хуже, я засёк три лежавших тела.

Спокойно выйдя из-за скалы, за которой спрятался и наблюдал за перестрелкой, даже послушал попытки переговоров о сдаче, я начал разбег. Вот так вот просто на них не нападёшь, было видно – солдаты ушлые и тылы стерегли, меня, конечно, заметить трудно, но не хотелось этого. Нет, мне хотелось другого. В реальном бою я ещё не был и такой шанс упускать не хотел, опыт, знаете ли, дело наживное.

После разбега я взбежал на стену каньона и на трёх метрах, быстро двигаясь, открыл огонь по солдатам. Плазменные сгустки бластера и пушки пронзали их тела, послышались первые крики, и усилился огонь автоматов, некоторые стрелки подумали, что угроза шла от партизан. Насчёт сгустков плазмы, это я, конечно же, погорячился, и пушка и бластер, стреляли плазмой, но она находилась в некотором роде капсул, иначе края при полёте могут остыть, а так в капсулах ничего подобного. Подлетая к телу противника, да хоть к дереву, для примера, капсула разбивается о кору, дальше уже действует направленная плазма, прожигая себе путь. То есть такая плазма прожигает до пяти метров пенобетона. Но это пушка, бластер послабее был, пару метров, да и то с натягом возьмёт. Думаете, почему в бою человек с бластером побеждает человека в бронескафе? Там, конечно, пятьдесят на пятьдесят, боец в скафе просто быстрее и в состоянии увернуться от выстрела, но всё же шанс есть.

А вот у моих противников шансов не было вообще. Могу себе представить, что видели удивлённые партизаны в том месте, где я добивал остатки подразделения хиви. Как от стен, от тропы, от деревьев и даже от скал срываются огненные стрелы и пронзают их противников. Лишь какая-то смазанная тень носится вокруг банды хиви. Те первоначально, конечно, в укрытиях были, но потом начали разбегаться, а попадание в тело человека плазмы – это страшное дело, сгустки в брызгах мгновенно запёкшейся крови и плоти вылетали из их тел, распадались на части, буквально взрывались изнутри брызгами, и всё это с криками ужаса выживших. М-да, впечатляет, сам не ожидал. Поставил пушку и бластер на фугасный режим боеприпаса, те всё же без защиты, кожаные нагрудники не считаются, вот и получил результат. Аж самого впечатлило.

В живых остался только один солдат, тот самый, с рацией на поясе. Отключив режим маскировки бронекостюма, я спрыгнул с невысокой скалы на тропу. Нет, всё же прыгать даже с трёх метров – это излишне, как бы не поломаться при таком тяготении. Покосившись в сторону партизан, там, по-моему, даже раненые на ноги встали, чтобы на меня посмотреть, я подошёл к старшему и, ногой откинув его оружие в сторону, подхватил за шкирку и энергично направился в сторону, где оставил своё судно, волоча пленного по земле.

Рацию я у него изъял, никаких других средств связи у него не было, так что не докричится. А во время боя он помощь вызвать не смог, хотя постоянно пытался, комп "Хамелеона" это фиксировал, но я глушил радиоэфир. Зона покрытия, конечно, не велика, но на место боя её хватало.

Камера на рюкзаке постоянно фиксировала, что происходит позади меня, мало ли подстрелить пожелают, тогда у меня будет повод их уничтожить. Однако нет, когда я подходил к повороту и собрался свернуть за него – каньон постоянно извивался, то один из партизан, передав оружие своему напарнику, вроде как перекрестился, жест был похожий, и рванул за мной.

Догнал он меня метров через сто пятьдесят от поворота, я уже далеко успел уволочь хрипящего от недостатка воздуха солдата. Ворот куртки сдавил ему шею, и его лицо медленно багровело. Когда тот меня почти догнал, с интересом разглядывая – маскировка была включена и со стороны казалась, что солдат, держа себя за шею, сам себя волочит по тропе спиной вперёд, – я остановился и обернулся.

Тот быстро что-то затараторил на своём языке, но я остановил его жестом и с помощью внешних динамиков синтетическим голосом ответил:

– Говори на общем, я ваше обезьянье наречие не понимаю.

– Внешник? – спросил тот, напружинившись.

– Гость я на вашей планете, но к работорговцам отношения не имею, – буркнул я и тряхнул солдата, а то он что-то подозрительно затих. Нет, задышал, живой, оказывается.

Мне нужен был язык, думаю, партизаны тоже смогут мне многое рассказать, так что посылать лесом их пока не стоило. Заодно и тех девок передам, фиг его знает, смогут они выжить под открытым небом или нет. Как говорится, ты мне – я тебе.

– О-о-о, значит, о нас слышали? Вы поможете нам освободиться?

– С какой это радости? Таких планет, как ваша, у этой банды десятка два, освобождать всех пупок развяжется. Тем более к нордцам я добрых чувств не испытываю, подлые существа. Один раз получил от них, когда помогал, нож в спину, больше такого не допущу.

– Спиной не повернётесь? – уточнил партизан.

– Помогать не буду, так что на меня не рассчитывайте. Кстати, там у меня сложено оружие и боеприпасы группы, что шла по верху. Могу передать всё это вам, мне эта рухлядь ни к чему, в ответ вы заберёте двух девчонок, что мне повстречались, мне нахлебницы тоже не нужны, и расскажете об этом мире. Новых охотников можете не опасаться, их тут долго не будет, я слежу за округой.

Это было так. Пара дроидов-разведчиков висели метрах в трёхстах над нами, так что я видел всё на пять километров вокруг. Неожиданных встреч не будет.

– Хорошо, я принимаю твоё условие, воин с неба. Мы пойдём за тобой.

– Мой лагерь у родника, – сказал я и направился дальше.

Партизан убежал обратно, видимо за группой поддержки, а я, оттащив солдата в сторону, снова настроил аптечку и ввёл ему сыворотку правды. Допрашивал я его минут пять, мне этого вполне хватило, после чего чиркнул по горлу виброножом и направился к судну. Ничего нового мне этот солдат не рассказал, хоть и был полусотенным – это что-то вроде командира взвода. Так вот, похоже, местных хиви работорговцы к информации не допускают, он знал только то, что положено ему по должности, этим и поделился со мной. Ну, разве что ещё одним, но это был слух. На планете должна появиться дочь главы одного из направлений в клане. Причина прилёта неизвестна. Вот это уже интересно. А услышал он о прилёте за десять минут до нападения партизан от того самого погибшего офицера. Тот общался с представителем эскадры кораблей, что находилась на орбите. Он, кстати, тоже погиб.

Быстрым шагом двигаясь по тропинке, я прошёл мимо той расщелины, где должны были спуститься девчата, что-то их не было видно, и продолжил путь. Когда впереди стены каньона раздвинулись метров до шестидесяти, стало видно и родник, и зелёную поляну, ну и деревья. Я ещё на подходе с помощью дроидов рассмотрел у деревьев обе белобрысые головки. Похоже, девчата не сдёрнули, как я бы сам это сделал, а всё принесли, как я их просил. Видимо, сработал стереотип, светлые волосы – значит, нордец, побил плохих – значит, хороший нордец, убегать от такого не надо.

Трофеи были сложены в сторону, у родника, а сами девчата сидели у зелёного холмика, под которым было скрыто моё судно, и тряслись. Ничего себе, это что, их мой крохотный шаттл напугал?

Спустившись по тропе – тут был довольно сильный уклон, можно сказать впадина в два моих роста, – с помощью набранной скорости поднялся по противоположному склону и спокойно направился к судну. Чтобы снова не пугать девчат, я отключил маскировку, а то те больно нервно на неё реагировали. Выводить их из обмороков никаких аптечек не хватит.

Те меня быстро заметили и жутко обрадовались. Вскочили на ноги и стали рассматривать. Смотрели, как я на ходу снял шлем и подошёл к роднику, что бил из-под воды, достал из пояса какую-то хрустальную палочку и сунул её в воду, после чего с недоумением стал разглядывать, а та меняла цвета, показывая все цвета радуги.

– Ни хрена себе водичка, – пробормотал я. – Примеси тяжёлых металлов, химия… Это не родник, это сброс воды из коллектора. Что-то знакомое, где-то я такие показания видел… Точно, конвертер! Где-то рядом скрыт энергетический конвертер, и у него идёт промывка системы. Сколько она там длится? Если большой, то около года, не затрагивая другие системы, средний – месяцев шесть-семь, и малый – этот месяц излишки сбрасывает. Ну-ка.

Присев у берега родника, я замерил, сколько времени тут течёт этот родник. Показания меня удовлетворили, бить он тут начал около пяти месяцев назад. Значит, под землёй находится энергетический конвертер средней или большой мощности. Сейчас объясню, что это такое. Это прототип реактора, но созданный по другим принципам, не человеческим, вернее процесс изготовления был украден у них. Один такой малый конвертер – как пять больших реакторов на линкоре. Вот только производство их тяжело, и требования к ним несколько усложнены. В принципе конверторы – отличная идея, я бы сказал генеральная. Фактически это тот самый мифический вечный двигатель, который действительно может работать продолжительное время, и эти четыре с половиной века для него не срок. Обслуживания не требует, знай раз в десять лет промывай его. На корабли по этой причине их и не ставят, да и мало их было, в основном в бункеры и подземные убежища высшего класса ставились, нужно к нему подвести лишь источник воды, чтобы тот в нужное время сам мог промыть себя. Именно это я и наблюдал. Как раз и напор тот, что нужно при промывке. Не сильный.

Похмыкав, я обернулся. По тропе шли партизаны, причём все. Убрав анализатор в кармашек на поясе, я отошёл в сторону от ручья и, сняв с пояса флягу, попил. Из родника мне пить резко расхотелось, проблем со здоровьем мне было не нужно. Так продолжая стоять на валуне – шлем у меня был закреплён на плече, – я делал мелкие глотки, наблюдая за нордцами. Не забывая держать в поле зрения тех двух девушек.

Группа партизан наконец дошла до моего лагеря и начала устраиваться на отдых, многие были уставшими, некоторые ранеными. Вот оружия у них прибавилось, видать с солдат сняли.

– Не советую! – громко сказал я, когда две женщины с ёмкостями направились к роднику. – Плохая вода, пить её нельзя.

– Почему? – заинтересовался тот же партизан, что вёл со мной разговоры раньше. Он отделился от общей группы и шёл ко мне.

– Плохая вода. Много будете пить – умрёте, ваши внутренности сгниют. Это сброс с конвертора. Тут где-то рядом скрыт бункер, может штаб обороны, или ещё чего. Не знаю.

– А что такое конвертор?

– Что-то вроде реактора, но практически вечный, так как сделан из нестирающихся биоматериалов, ну и долговечный источник мощной энергии.

– Это единственный источник воды в этих местах, – вздохнул партизан. – Может быть обезвоживание.

Достав из бокового кармашка рюкзака фильтры очистки, я бросил их ему.

– Процеживайте воду через них, фильтры очистят воду до приемлемого уровня.

– Благодарю, – кивнул тот и, разорвав упаковку, достал один из фильтров, в упаковке их было десять.

– Это барахло тоже берите, – указал я на кучу сложенного оружия. – Там пара десантных "живых" комбезов, четыре АК-автомата, два игольника. Но там данные владельца удалять надо, ну и боеприпасы… Ах да, вот ещё две аптечки с комбезов, и вот тех двух белобрысых тоже забирайте, мне с детьми нянчиться некогда. Вроде всё передал, теперь давай поговорим.

Пока партизаны устраивались у родника, поглядывая на нас с интересом, мы отошли со знакомым мне теперь партизаном в сторону. Кстати, те две девчушки так и остались стоять на месте, не приближаясь к партизанам. Да и те их не подзывали, лишь с интересом поглядывали.

В одном месте было два валуна, прям как табуретки, вот, устроившись на них, мы и повели беседу. Я даже первый вопрос не задал, как тот меня огорошил:

– Ты будешь нас освобождать?

– Спасение утопающего – дело рук самого утопающего, – машинально буркнул я и, тряхнув головой, с возмущением спросил: – Это с какого перепугу я вас тут от кого-то освобождать должен?

– Ну, ты же уже помог…

– Мне вы не интересны, мне пленный для допроса нужен был. Попались бы вы, допросил бы единственного уцелевшего среди вас. Я не делаю разницы между работорговцами и нордцами. Для меня это одна стая – подлецы и подонки.

– Ты говоришь неправильные слова.

– К сожалению, кто такие нордцы, я понял на своей шкуре.

Коротко я рассказал свою историю, мужчина слушал меня внимательно, хмурясь всё больше и больше, пока я не закончил. Он молчал, смотрел мне под ноги и молчал, пока наконец не сказал:

– Они не могли так поступить, была веская причина для этого. Они хоть и потомки нордцев, но традиции им должны были передать. Они не могли так поступить.

– Могли – не могли, чего вы все заладили эту фразу повторять? Как попугаи, честное слово. Поймите, они жили, выживали и взрастали на другой планете с другими традициями. Они их просто переняли.

– Возможно, и так, отрицать не буду, но сравнивать их и нас – это по меньшей мере неправильно.

– Я своё мнение выложил, меня сейчас трудно переубедить. Тех я знаю, с вами познакомиться не успел, да и желания нет получать второй раз подлый удар в спину.

– Ты плохо знаешь нордцев, настоящих нордцев, – покачал головой светловолосый.

– А знаешь, – я даже замер на пару секунд от пришедшей мне мысли, – я дам вам шанс. Да, дам. Помогу сбросить ярмо рабства. Тем более это не такая и трудная задача, я бы сказал плёвая. Но помогать буду со стороны, предательства я не простил и прощать не собираюсь, поэтому и с вами буду издалека общаться.

– Мы не подведём, – кивнул партизан. – Почему ты изменил своё мнение?

– Да скучно тут у вас, а так хоть развлекусь, да ещё с вашей помощью пленных добуду. Информированных пленных. Значит, так, у меня есть три тысячи нейросетей пилотской специализации, а к ним импланты. Баз знаний вот немного, но я легко прохожу мнемоскопирование, осталось добыть нужное оборудование, у меня его нет.

– А что есть?

Посмотрев на мужика, я хмыкнул:

– Гипнограммы есть.

Объясняя партизану, что это такое, я очень быстро обдумывал несколько внезапный свой шаг. Это не было продуманным решением, просто меня пронзила молния-идея, и я как-то с ходу стал её реализовывать. Конечно же я сказал этот сопротивленцу не совсем правду, на планету я действительно спустился со скуки, но вот освобождать нордцев до этой минуты точно не собирался. Может, эти и другие, может, и не предадут, как их потомки отдельного клана с Зории, но рисковать не хотелось, я всё ещё был зол на всё это племя.

Так вот, пока партизан слушал о гипнограммах, я обдумывал своё внезапно принятое решение. В принципе идея была отличной. Да что отличной, просто великолепной. Зачем мне искать другие кланы, группировки или далёкие государства, с которыми я всё равно совместно существовать не смогу? План, конечно, найти союзников был неплох, но риск перекрывал возможные блага. К нам мог наведаться целый флот и попытаться отбить все собранные нами плюшки. Не смогут, конечно, оборону мы создали абсолютную, но попытаться наверняка захотят. И мы часть поясов обороны потеряем, и у бандитов потери будут. На бандитов мне было плевать, а вот оборону, столь кропотливо созданную, терять очень не хотелось. Теперь по самой идее. Зачем искать союзников в бандах, когда вот они. И я не имею в виду именно нордцев, на них я хотел отработать свою новую идею, наработать опыт, так сказать. Под этим бандитским кланом более двадцати планет-колоний, как они их называют. Мой план состоял в том, чтобы спускаться на планеты, искать что-то вроде Сопротивления, договариваться с ними о взаимопомощи, причём не от частного лица, а от королевства или княжества Росси. Потом оказывать помощь, и эти сопротивленцы встают во главе планеты, собирая силы. И куда они направят своих людей и просьбы о помощи? Конечно же, в королевство или княжество Росси – что будет, пока не решил. Так что если освободить эти планеты, это двадцать потенциальных союзников. Может часть и отсеяться, привыкли быть рабами, посмотрим по сути дела, нордцы какой век сопротивляются, но идея явно была стоящая.

– Хорошая штука, – сказал партизан, вырывая меня из раздумий.

– Мне нужно встретиться с главами сопротивления, с теми, кто возглавит власть на планете после освобождения, – принял я окончательное решение.

– Зачем? – насторожился тот, видимо, информация об их лидерах была особо важным секретом.

– Я тут не просто частное лицо, а как-никак глава небольшого государства, и оказывать вам помощь будет именно это государство. То есть нужно подписать договор о помощи и союзничестве с возможностью продления последнего. Без этого помогать я вам не буду. Зачем мне это? А вот согласно подписанному договору – обязан помочь. Мелкие договорённости вроде помощи по выходу в космос и по созданию своего оборонительного флота – это на месте обговорим.

Что мы будем обговаривать, я ещё не продумал, хотя наметки будущего союзного договора у меня уже были. Да и то, что из рабства их вытащит моё государство, о котором пока речи не шло, должно благоприятно повлиять на дальнейшее сотрудничество. Должно же у них быть чувство благодарности. Естественно, всё это пока в предварительных планах и расчётах, но пока мы доберёмся до нужного места, всё это уже будет чётко разработано и готовы черновики договоров.

– Решить могут только старейшины.

– А вот это нет, – остановил я партизана. – Со старейшинами я разговаривать не хочу. Именно по их воле произошло предательство. Общаться буду только с теми лидерами, которых всё уважают и знают, а также если они могут принимать такие решения.

– Такие только старейшины принимать могут.

– Ладно, переборю себя, но не скажу, что мне будет приятно с ними общаться, и сразу предупреждаю, я их могу послать куда подальше и отказаться от предварительных договорённостей. Как ты уже знаешь, ваш народ меня уже предавал. Мне проще покинуть вас и направиться на другую планету, освободить её от рабства и вести дела с ними. Вот так вот. Про родную кровь можешь не петь, для меня это теперь не имеет никакого значения.

– Похоже, нам нужно из-за каких-то бесчестных людей, выдававших себя за нордцев, восстановить свою порушенную репутацию. Мне кажется, это придётся делать очень долго.

– Ты прав, репутация ваша ниже поверхности земли упала, и поднять её будет ой как непросто. Ладно, иди, со своими посоветуйся, а я пока подумаю, правильное решение принимаю, или нет.

– Поверь, мы не подведём, и мы можем быть благодарны.

– Посмотрим-посмотрим, – задумчиво сказал я, с подозрением разглядывая тех двух девчушек, что стояли у холма, то есть у маскировочной ткани, под которой был скрыт мой шаттл. – Слушай, партизан, а чего эти двое к вам не присоединяются?

Тот тоже озадаченно пожал плечами, после чего направился к девчатам. О чём они разговаривали, я не понял, слышать слышал, что беседа шла на их тарабарском наречии. Разговаривали они недолго, минуты три, и чем больше проходило времени, тем шире становилась улыбка у партизана. Его имени я до сих пор не знал. Закончив разговор, он направился ко мне, а обе девушки сели на траву, пристально разглядывая как его, так и меня.

– Они выбрали тебя, – коротко сказал партизан.

– Не понял, – приподнял я правую бровь.

– Ритуал Выбора, – сказал тот таким тоном, как будто что-то напоминает.

– Совершенно незнакомое сочетание слов.

– Но ты же сын нордца?.. – не дождавшись от меня никакой реакции, партизан продолжил: – Это общеизвестная древняя традиция, которой больше трёх тысяч лет. Когда женщин было мало, они делали свой выбор. Тебя выбрали. Обе. Сейчас с количеством молодёжи обоих полов стало получше, но традиции священны.

– Ну и?..

– Они выбрали тебя своим мужем, – по слогам раздельно стал говорить тот. – Они не тронуты, их кровь ещё не пролилась, они могут это сделать, в отличие от других женщин нашего отряда. Думаете, почему наши женщины так смотрят на них и на вас – завидуют, что не им достался такой сильный и богатый воин. Ты нордец, они могут делать такой выбор, и они сделали.

– А отказаться от этой чести нельзя? – задумался я.

Быть племенным бычком, которого дамочки за изгородью выбирали себе в мужья, мне не хотелось. Предпочитал свободный выбор, хотя, конечно, обе красотки были в моём вкусе. Блин, да они во всём в моём вкусе, можно сказать идеал красоты. Хотя, конечно, в той ситуации, в которой я находился, то для меня все были красотки. Это как после бутылки водки.

– Бери не думай. Смотри, какие красотки, и дети у вас красивые будут, – услышал я знакомый голосок, которого тут просто не могло быть, ну совершенно не могло.

Резко обернувшись, я ошарашенно посмотрел на Лидию, что устроилась в трёх метрах от нас и пилочкой для ногтей из подаренного мной на день рождения косметического набора делала маникюр, хитро, с некоторой гордостью улыбаясь.