Звездный час иуд

Дивизионный комиссар сибиряк Никишев был душой всей армейской группировки. Он пользовался авторитетом и уважением командиров и рядовых. Михаил Семенович был из породы тех людей, кто только одним своим присутствием в самых тяжелых условиях воодушевлял бойцов, поднимал настроение. Постоянно бывал в окопах во время артиллерийских обстрелов вместе с бойцами Красной Армии. Во время Крымской войны, душой осажденного Севастополя были Нахимов, Истомин и Корнилов. При обороне Порт – Артура генерал Кондратенко. В нашей стране, в самые тяжелые времена, всегда находились те, кто на себя брал этот крест. Как бы сегодня не относились к политработникам той эпохи, но подавляющее большинство с честью и достоинством выполняли свой долг. Член Военного Совета Никишев погибнет в тяжелых боях 1941 года. Дивизионный комиссар медленно проходил вдоль строя, пристально всматривался в лица солдат и командиров. На первый взгляд, они ничем не отличались от таких же солдат армии. Но, эти бойцы все же выделялись. Смотрятся покрепче, потренированнее. А самое главное, в глазах уверенность, внутренняя сила.

Может и правду они особенные? Не зря из Москвы приказали подготовить развернутый доклад о действиях особой группы. Дивизионный комиссар не понимал, почему такое пристальное внимание этому подразделению. Он после небольшого смотра пообщался с командирами и солдатами. Отметил про себя весьма высокий уровень эрудиции. Рядовые отвечали спокойно, без малейшего волнения. Складывалось такое впечатление, что у каждого за плечами, как минимум высшее образование, а они сплошь медалисты. Вдруг со всех сторон заполошно закричали: – Во-о-о- зду-у- х!

Никишев отреагировал быстро. – Рассредоточится! Ложись!

Не успели бойцы маневренной группы разбежаться по сторонам, а над ними с каким – то звоном промелькнули японские самолеты. Бухнуло несколько взрывов. Авиационные пулеметы взбили высокие фонтаны пыли. Тут же со всех сторон зарокотали счетверенные зенитные пулеметы. Выцветшее от зноя небо расчертили бледные на фоне яркого солнца трассеры. Матвей перевернулся на спину и начал стрелять по истребителям. Стараясь брать опережение на три фигуры. С сильным чмоканьем рядом падали японские пули. Сверху свалились наши «ишаки» и «чайки». Японцы сразу потеряли интерес к земле, и быстро в воздухе образовалась собачья свалка. Солдаты первый раз видели массовый воздушный бой. И он на них произвел впечатление. Из самолетного месива выпал биплан, и дымя потянул к северу.

– Наш.- Вздохнул Стоявший рядом Лешка.- Зацепили гады.

– А вон японец! – Игорь ткнул пальцем в самолет, который бестолково крутился и падал на землю. К нашим истребителям подошло подкрепление, и японцы начали откатываться в свою сторону. Вражеский налет отбили.

Убитых и раненых не было. Никишев поздравил всех с первым боевым крещением, простился и сел в машину.

Как Ермолин не отбивался, а группу пришлось временно разделить. Вторая рота направилась на охрану переправы через реку Халхин Гол на левом фланге фронта. Понтонный мост длиной сто сорок метров был самым важным звеном. Через него на правый берег, на отбитые плацдармы, шли подкрепления, техника, боеприпасы. Обратно эвакуировали раненых и больных. Страшно представить, что будет, если агрессор разобьет переправу. Зенитчики с трудом отбивали воздушные налеты, Стало легче, когда наша истребительная авиация начала превосходить противника, количественно и качественно. Несколько раз японцы были близки к цели.

Пару раз диверсантам чуть ли не вплотную удалось подобраться по камышам к понтонам. Заметили случайно. Пехотная рота, собранная наспех, практически не обученная, не справлялась со своими обязанностями. Ко всем существующим проблемам теперь прибавилась эта. Первой роте предстояло наводить порядок с мигрирующими монголами. Они, не смотря на войну, продолжают спокойно кочевать по родной степи. Да и само понятие границы для них детский лепет. А под видом мирных племен из Маньчжоу – Го с каждым днем в возрастающем количестве проникают конные группы откровенных бандитов, диверсантов всех мастей и разведгрупп.

Редкие посты монгольских пограничников были просто не в состоянии перекрыть границу. Командующий армейской группировкой Жуков жестко поставил задачу, навести порядок с охраной тыловых частей, хотя бы на ближних подступах. На каждодневные стычки монгольских пограничников и красноармейских патрулей с неизвестными лицами почти не обращали внимания. Они стали одним общим фоном. Сил для противодействия требовалось немало, а взять было неоткуда.

Взвод лейтенанта Евдокимова получил задание провести дальнее патрулирование по течению реки. Три отделения на двух грузовиках, и бронеавтомобилем БА -10 составили мобильную группу. Бандиты были вооружены хорошо, имели ручные пулеметы, и минометы. С такими отрядами без бронемашин не справиться. Это уже были не мелкие стычки, а самые настоящие бои. Матвей ехал со своим отделением на первой машине.

Проводником был вымотанный до предела старшина пограничник и переводчик монгол Борис. У него было такое трудновыговариваемое имя, что красноармейцы его по первым буквам переименовали на свой лад. Тот вроде бы и не возражал. Лейтенант ехал с ними в кузове. Дорога была скверной.

Колеса глубоко зарывались в мелкий, словно пепел, песок. Да еще местность у реки была сильно пересеченной, и в зарослях низкорослого кустарника. Идеальное место для засады. Выручало то, что берега у реки были обрывистыми, и предполагаемому противнику не так легко преодолеть склоны. Хуже всего приходилось тяжелому броневику. Порой он закапывался в песок по самые оси. Через час радиаторы начали закипать.

– Там низина начинается. Болотистая местность. Вся в камышах. Три дня назад наш патруль атаковали. Половину отделения вмиг из пулемета скосили. Лучше объехать, – пограничник указал на зеленеющую впереди густую стену.

– Всем приготовится. Стрелять без команды, – лейтенант придвинул поближе кобуру с ТТ, и открыл клапан. Броневик развернул башню, а экипаж, сидевший сверху, спрятался под броню. Бойцы внимательно всматривались в заросли, держа наготове оружие. В этот раз обошлось. Через пять минут колонна остановилась. Из радиаторов вырывались струи пара. Пока моторы остывали, и водители добавляли воду, солдаты разминали ноги.

– Жарковато сегодня, – лейтенант смахнул пот, – хоть бы ветерок был.

– Пожалуй, за сорок будет, – согласился пограничник, отмахиваясь от комаров, – вот твари, совсем житья нет от них. Хуже японцев. Гляжу, вас и не кусают совсем. Порошком противокомариным пользуетесь?

– Нет. Просто думаю про себя, я для вас невкусный, и комары не подлетают. Создаю мыслями защиту,- пояснил лейтенант,- это просто.

Старшина сосредоточился, несколько минут что – то бубнил про себя, а потом махнул рукой. – Все равно не получается. Жрут, черти…

Мишка остановился, поднял руку.

– Стреляют, товарищ лейтенант.

– Точно стреляют,- бойцы прислушались, – от реки доносится.

Пограничник крутил головой, – ничего не слышу. А у меня слух острый.

Может, померещилось?

Монгол Боря тоже ничего не слышал.

– Там пост пограничный. Плохо. Напали на них.

– По машинам! – скомандовал Евдокимов и первым прыгнул в кузов. Через десять минут колонна на низкой передаче подползла к небольшому бархану.

Вокруг него лежало несколько убитых оседланных лошадей. За ними прятались монгольские пограничники. Заметив машины, на бархан выскочил человек и замахал над головой винтовкой. Бойцы залегли цепью, а лейтенант, переводчик и Матвей направились к пограничникам. За барханом лежали трое убитых цириков, и еще трое были наскоро перевязаны. У одного на перетянутом бинтом животе, расплывалось два кровавых пятна. Было видно – не жилец. Парень смотрел в небо и что – то шептал про себя, готовился к встрече с предками. К Евдокимову, морщась от боли в прострелянной руке подошел монгольский командир. Помощь переводчика не понадобилась. Пограничник неплохо говорил на русском языке.

– Лейтенант Цеденбал. К нам прорвалась большая группа боргутов. Не меньше семидесяти сабель. Остановить не смогли. В строю осталось четыре бойца.

– Куда направился отряд?

– Следы ведут к большому стойбищу у озера. Будут убивать, и забирать коней. Совсем плохо. Раньше мы с боргутами мирно жили. Пришли японцы, и к нам стали ходить банды. Много.

– Где их лучше перехватить?

– Не надо за ними гнаться. Все равно не успеете. Лучше встретить у дальней переправы. Там только хороший подход к воде, – пограничник достал одной рукой карту. – Вот сюда они пойдут. А мы здесь останемся.

Тут тоже спуск есть. Плохой спуск. Узкий. Но и сюда они тоже пойдут.

Только дайте нам патронов. Совсем кончились. В диск у пулемета пуля попала. Два осталось. Плохо.

Пограничникам оставили два цинка патронов, шесть гранат и снаряженный диск к ДП. Цирики обрадовались царскому подарку, хотя понимали, что шансов устоять у них в бою против большой группы, практически нет. К самой переправе подъезжать не стали. Машины оставили за небольшими холмами. Броневик с трудом разместили в небольшой низине. Насколько можно было замаскировали. Евдокимов с двумя отделениями, стараясь не оставлять следов направились на левый фланг. Матвей со своим отделением и броневиком должны были отсекать агрессоров от спуска к реке. Бойцы заняли позицию и принялись ждать гостей. Младший сержант, нагибаясь, подскочил к посеченной пулями и осколками бронемашине. Командир БА, старший сержант из- за борта рассматривал в бинокль горизонт.

– Колька, – представился он, – первый раз в бою? Вижу. А я брат, с мая тут колгочусь. Три раза мою машину подбивали. Видал, дырки? Из крупнокалиберного пулемета вдарили в бок. Навылет прошло. Мотор меняли.

Бронебойным вдребезги разнесло. Мне другую машину предлагали, а я отказался. Привык. Счастливая она. Экипаж до сих пор целехонький. А дружка моего Витьку, в первом бою сразу накрыло. Никто не спасся. До тла сгорели. В первое время нам худо было. Думали – хана пришла. Пер японец вовсю. Сейчас легче будет. Такая сила подходит.

– Как думаешь, если на нас пойдут, устоим?

– А то нет, – махнул рукой тот,- у нас два пулемета, лобовой да башенный, пушка. Вдарим так, что не обрадуются. Впервой что ли. Ты, ежели, совсем худо будет, своих ребят за броню прячь. На земле вас быстро достанут. Уж больно метко гады стреляют. А боргуты зло дерутся.

Так просто их не одолеть. На той неделе у нас броневик повредили.

Говорят, винтовки теперь есть у японцев особые. Броню пробивают. Если у них в отряде такая будет, достанут нас.

– Бандиты. С заводными лошадьми. Похоже, разведку вперед пустили, – Матвей кивнул головой на горизонт.

– Где? Ну и зрение у тебя, брат, – восхитился Николай, – я в бинокль еле разглядел.

Матвей занял свой люнет. Постарался успокоить биение своего сердца. Все таки, первый бой – не шутка. Теперь главное замаскироваться. Степняки следопыты прирожденные. «Я земля, я трава, я ветер, я земля, я трава…», принялся настраивать себя Матвей, «меня не видно, меня не слышно…».

Четверо всадников зигзагами ехали по степи. Часто останавливались, прислушивались, высматривали на поверхности следы. Сразу видно, опытные черти. Один всадник с заводной лошадью направился в сторону отделения.

Остановился в семидесяти метрах, пристал на стременах. Минуты две крутил головой во все стороны. Ничего подозрительного не заметил. Конные разведчики осмотрели спуск к воде. Немного посовещались, и один из них наметом полетел в степь. Через полчаса показались основные силы. Правду сказал монгольский лейтенант. Много их. И вооружены отменно. Без бронемашины с таким отрядом не справиться. За всадниками тянулся большой табун угнанных лошадей. Среди них шесть монголов, грубо перехваченных веревками – пленные. Бандиты уверенно держали путь к переправе. Матвей несколько раз вздохнул, и взял на мушку главаря. Его выдал богатый халат, большая коробка маузера, сабля с золоченым эфесом. Выцветшее от нестерпимого зноя небо расчертила ракета. Матвей выстрелил, и главарь свалился с коня. Сзади зарычал броневик, выполз из укрытия, и открыл сплошной огонь. Взрывы осколочных снарядов, пулеметные очереди сметали бандитов на раскаленный песок. С тыла их косили пулеметы лейтенанта. От грохота часть угнанных коней рванула в сторону. Прикрываясь ими, в степь потянулось с десяток наездников. Захлопали винтовки, пяток бандитов слетели на скаку. Через несколько минут стрелять было не в кого.

– Моть, а три гада, все таки, ушли, – возбужденный Лешка забил в винтовку новую обойму,- Здорово мы их причесали. Теперь сюда дорогу забудут.

Над местом побоища стоял запах взрывчатки, пороха, крови, растерзанных лошадиных и человеческих тел. Бойцы начали собирать оружие у убитых.

Раненых почти не было. Матвей осмотрел несколько тел убитых. У главаря снял маузер, шашку. Увидел на клинке клеймо Златоустовского завода. Судя по украшению, в свое время принадлежала русскому офицеру, награжденному золотым оружием за храбрость. Как она попала в монгольскую степь, можно только гадать. Одно из тел убитых его насторожило. В нем что – то было не так, хотя и лежал, как и положено лежать убитым. Он кивнул Мишке и пальцем ткнул в лежащего бандита. А сам специально забухал ногами по земле. Мертвец неожиданно ожил, выхватил пистолет, и Мишка ударом ноги выбил его в сторону. Бандит оказался необыкновенно шустрым.

Откатился в сторону, выдернул из – за пояса кинжал. Матвей, не целясь, выбил холодное оружие одним выстрелом. Бандит все равно не успокаивался, сжал кулаки, и, выкрикивая ругань, стал вызвать красноармейцев на рукопашный бой. Отчаянный попался. Настоящий герой. Такие лихие хлопцы всегда вызывают уважение.

– Он не бургут. Не хунхуз. Не маньчжур. Это японец. Чужой. – Сказал переводчик Боря. Игорь передал свою винтовку Матвею.

– На кулачки зовешь? Ну – ну. Ты, японская морда, сейчас за Порт – Артур ответишь. За батю.

Японец оскалился, начал делать руками непонятные пассы, топать ногами, визжать и шипеть по кошачьи. Игорь пожал плечами, резко выбросил кулак, и соперник мешком улетел в сторону. Наполовину закопался в песок.

– Никакой романтики, – буркнул Мишка, – ни звона шпаг и сабель.

Примитивно, Гоша. Пришел, увидел, дал в морду. А где красивая схватка?

Где бой? Выигрыш по очкам. Рев восторженных болельщиков. Тотализатор, в конце концов!

– Слышь, Моть, а чего самурай так шипел? – Поинтересовался Лешка.

– Очнется, сам и спроси. Кто разберет этих японцев. Может Игоря хотел напугать или сам сдрейфил. Одно слово – азиаты.

Пленного привели в чувство, связали, как следует, уложили в кузов.

Побросали оружие, в том числе два японских ручных пулемета с запасными рожками. Всех позабавило, что они вставляются сверху. Целится неудобно.

Уж лучше диск, как у «дегтяря». Освобожденные пленные монголы, а среди них было три молодых женщины, быстро собрали разбежавшихся по степи коней, прибавили к ним уцелевших бандитских скакунов. Однако, прибыток получился. Захотели еще и трофейными винтовочками разжиться. Да не положено гражданским боевым оружием баловаться. По дороге навестили монгольских пограничников. У тех тоже были новости. Перед узким спуском в реку лежал убитый бандит. Уцелевшие после разгрома бандиты пытались переправиться на другой берег, но попали в засаду. Двое были крепко связаны. На земле уже горел костерок. Перед ним поджав калачиком ноги, сидел раненый командир, и, прищурив глаза, отрешенно смотрел на связанного голого человека. Сбоку кучей лежали его халат, штаны, оружие.

Цирик периодически вынимал из костра шомпол от винтовки, проверял, как он раскалился, и деловито подкладывал ветки.

– Они, что пытать будут пленных? – Удивился Игорь.

– Боргуты пришли и убили цириков. – Спокойно ответил переводчик Борис. – Лейтенант – хороший командир. Храбрый. Он не боится смерти. Солдаты его любят. Будут умирать вместе с ним. Он должен отомстить за своих людей.

Иначе его уважать не будут, а удача отвернется от него. В степи свои законы. Их нельзя нарушать.

– Мы тоже не будем нарушать ваши традиции, – вздохнул лейтенант. – Я знаю, что боргуты боятся ваших пограничников. Их невозможно подкупить и напугать. А пленных цириков мучают до самой смерти.

– Да. Наши пограничники смелые люди. Месяц назад боргуты смогли взять в плен раненого пограничника. Его мучали целый день. Но он ничего не сказал. Из его черепа сделали чашу. И из нее могут пить только самые достойные люди.

– Это дикость!- Удивился Мишка.

– У нас только из голов настоящих батыров делают чаши. Это честь для воина. Это чаша потом будет передаваться из рода в род. – Спокойно ответил Борис. Монгольский лейтенант пограничник приветливо мотнул головой, улыбнулся, и опять превратился в изваяние Будды. Пленный японец от увиденной картины вздрогнул, и опустил глаза. Самурай был готов к смерти. Но не такой. В расположение роты вернулись поздно вечером без единой царапины.

Про реку Халхин Гол до мая 1939 года в нашей стране, императорской Японии, а тем более во всем мире, никто и не слышал. Редкий любитель географии обращал свое внимание на карте на эту коротенькую загогулину. Начинающую свой путь с горных склонов Хингана. Да и места, где она течет, довольно малонаселенные, пустынные. Лишь кочевые племена скотоводов, как и тысячу лет назад, переезжают со своими юртами с одного места на другое. Понятие государственной границы для них было темным лесом. С высоты сегодняшнего дня, многие исследователи, особенно либерального толка, обкатывают одну версию с разных сторон.

Точнее, с подачи западных и японских историков. Этот никому не нужный конфликт развязал, естественно, кровавый тиран Сталин. Видите ли, захотел показать всему цивилизованному миру мощь, эка хватил, Красной Армии. Мол, никакие репрессии высшего командного состава не снизили боеготовность воинства. И было бы из – за чего кровь проливать наших солдатиков и офицериков. Прихватила бы себе соседняя могучая держава Маньчжоу – Го при минимальной поддержке бескорыстных японских тружеников и шахтеров чуток монгольской землицы. Нам совсем не жалко! Подумаешь, Кемьска волость! И с такой дотошностью ведут подсчет наших потерь в живой силе и технике, что диву даешься. До радостного визга, до истерики доходят. Особенно интересно просматривать статьи западных комментаторов. Куда до них нашим талантливым ребятам, пишущим в жанре альтернативной истории. Даже слезу выдавливает, когда читаешь наполненные пороховой гарью страницы, о мужественных безвестных самураях (немцах, финнах, французах, моджахедах, чеченцах – нужную нацию подчеркнуть). Они с родовыми мечами, связками гранат, минами, бутылками с бензином, бамбуковыми шестами, с душераздирающим ревом: банзай, сарынь на кичку, аллах акбар, вашу мать! с недрогнувшими каменными лицами, смело бросаются наперерез русским варварам, несущихся во всю прыть на огромных лохматых медведях. С ржавой шашкой наголо в одной руке, четвертью мутной самогонки в другой, балалайкой и гармошкой за спиной, распущенными ушанками и стоптанными валенками. Разумеется, вдрызг пьяные, обкуренные ужасной махоркой, с тупыми красными мордами. А позади, как и положено, на тачанках и розвальнях, запряженных мамонтами, энкаведешные штрафные заградотряды, тоже в дупель пьяные, орущие – за Родину, за Сталина! Летчики – это отдельный долгоиграющий лазерный диск, с продолжением по электронной почте. Наши – полуграмотные необученные лапотники, японцы (можно заменить на летунов иной национальности) – сплошь асы и воздушные ниндзя. Одной очередью в лихом вираже сразу сбивают одного, нет двух, лучше – трех, даже четырех «рус биплан фанерус». Поразительно, какую войну не возьми, а почти одно и то же. Командиры тупые, солдаты трусливые и злые насильники, главкомы никчемные, власть коррумпированная, бюрократизированная. А все победы одержаны за счет заваливания противника свежеприготовленным человеческим парным мясом. А по другому, воевать не умеем! Хоть на Куликовом Поле, Чудском озере, Бородино, Курской Дуге и так далее. Даты только меняются, а клише, одно и то же. Поэтому и невдомек нашей молодежи, что разгром мощной и хорошо вооруженной японской армии на Халхин Голе спасло нашу страну через несколько лет от чудовищной катастрофы.

Задумали японские оккупанты в марионеточном государстве Маньчжоу – Го провести из центральной оккупированной части Китая еще одну железнодорожную ветку. Мало показалось КВЖД, которая досталась им от царской России. С дальним прицелом строили. Уж очень по «чугунке» воинские резервы подвозить удобно. Быстро, а главное, много. По замыслу обе ниточки должны сойтись на станции Маньчжурской. А от нее по железной дороге до Читы уже рукой подать. Немного подальше – Байкал. Перерезал ж\д путь, и все – Сибирь, считай твоя. Ни подкрепления не подвезти, ни грузы. Только вот оказия случилась. Дорогу японцам пришлось прокладывать впритирку с границей дружественной нам Монголии. И в сторону не отведешь. Горные кряжи хинганские начинаются. И осталась ровная долина шириной два километра. Со стороны монголов почти впритык группа холмов возвышается. Для степной полосы настоящий стратегический клад. Оборудуй наблюдательный пункт, сажай корректировщика, и через полчаса тяжелые батареи ни одной целой рельсы вместе со шпалами не оставят. В японском генштабе явно не дураки сидели. Задумали они угрожающий их планам монгольский аппендикс срезать. Отодвинуть сначала от дороги на двадцать – тридцать километров, за реку Халхин Гол. Главное – идея, а как реализовать ее, дело покажет. Государство Маньчжоу – Го японцы организовали сразу, как оккупировали Маньчжурию в 1932 году. Через три года начали оказывать давление на монголов. Провокации стали возрастать.

Естественно, те в 1936 году договор с СССР о взаимопомощи заключили.

Наши создали несколько гарнизонов. Самураи развернули классическую информационную войну. Сфабриковали фальшивые карты, где, якобы, была еще в древние времена указана граница по этой самой речке. На китайские, монгольские, и русские карты, они уже не глядели. Причина найдена, повод обнаружен, требования озвучены. Начиная с 1939 года, представители страны восходящего солнца совсем слетели с катушек. Взялись за монголов серьезно. Во – первых; армия у них была, если так можно назвать несколько кавалерийских бригад и пару дивизионов броневиков, совсем слабой. Для усиленной дивизии с воздушной поддержкой на один зуб. Во – вторых; основные гарнизоны Красной Армии находились в разных местах на расстоянии от точки воздействия на четыреста – пятьсот километров. По голой степи доставлять на машинах воинские подразделения одна из разновидностей мучительного самоубийства. В – третьих; а это самое главное. Ближайшая железнодорожная станция, для снабжения войск, у японцев находилась на расстоянии пятидесяти с гаком километров. А вот Красной Армии придется доставлять необходимые грузы на автомобилях за семьсот – восемьсот километров. Простейшие расчеты показывали. Для японцев оборачиваемость одного грузовика от ж\д станции до армейских пунктов снабжения и обратно составляла от двух часов десяти минут до трех часов. Для одного автомобиля Красной Армии на один рейс требовалось в оба конца пять суток. Если японский шофер за один световой день мог совершить три, а то четыре рейса, то нашему водителю на эти самые три рейса нужно было затратить три декады, то есть пятнадцать дней. Но нужно учитывать еще время на ремонт машины после такого длительного пробега, и на отдых человека. Общий пробег одной транспортной единицы в обе стороны доходил до 1400 километров. И это при жаре плюс сорок градусов, и выше. Даже по сегодняшним временам нагрузка на машины серьезная. В те времена основным средством передвижения были ЗиСы и полуторки. Если они выдерживали такие нагрузки, значит, были надежными машинами. А еще надежнее оказались наши шоферы. Соответственно, и автомобилей японской армии нужно для перевозок в десятки раз меньше.

Любая война, тем более с массовым использованием техники, это, в первых – снабжение. Во вторых – снабжение, в третьих – снабжение. А также в пятых, шестых и так далее. Здесь счет идет не на сотни тонн, а многие тысячи. Десятки тысяч. Сотни тысяч. И доставлять их надо много, быстро, в любую погоду. Живую силу, снаряды, патроны, бензин, масло, запчасти, медикаменты, обмундирование, продукты питания, воду, авиационные бомбы, двигатели к самолетам, пиломатериалы, даже дрова для приготовления пищи.

И многое другое, без чего невозможно воевать в пустынной и степной местности. Одна из причин, по которой Россия проиграла первую русско – японскую войну, была в сложности снабжения наших войск. Не смогли наладить подвоз всего необходимого. Растянулись во времени. Японцы продумали все верно. Они были уверены, что советское правительство для вида потрепыхается, закидает их посольство нотами протеста, и утрется.

Пока наши начнут подвозить войска, подтягивать тылы, много времени пройдет. А там осень, зима, а значит, любые военные действия в пронизываемой ураганными ветрами степи невозможны при температуре минус сорок градусов. План японцев состоял из двух частей. В первой фазе они разбивают и выталкивают монгольских цириков и красноармейцев за реку Халхин Гол. Во второй, гонят жалкие остатки дальше в безводную степь на мучительную смерть. Дальше огромный кусок территории Монголии автоматически присоединяется к могущественному соседнему государству. А это прямой выход к границе СССР, к весьма уязвимой железной дороге. А эта оккупация была лишь частью огромного плана военных действий против СССР. В 1938 году они утвердили стратегическую линию поведения по отношению к северному соседу, где огромная роль отводилась этому направлению. Сразу после оккупации Маньчжурии были отпечатаны карты, в которых Благовещенская область и другие территории СССР за Амуром, вплоть до Владивостока и Находки были означены уже составной частью этой сверхдержавы. Некоторые над этим могут посмеяться, дескать, рисовая водка сакэ (ох, и гадость, скажу я вам!) в большом количестве приводит к явным галлюцинациям, даже мухоморов не требуется. Но вот политбюро страны к этим географическим играм островного государства отнеслось очень и очень серьезно. Было понятно, что у самураев начисто свинтило крышу, до проявления явных признаков дебилизма, полной потери адекватности. Сначала победили царскую Россию, отхватили изрядный куш.

Легко завоевали Корею и не поморщились. Без особых усилий расколотили армию Китая, отрезали самые лакомые куски. В гражданскую войну практически оккупировали Российский Дальний Восток, часть Сибири. Вместе с «союзниками» грабили все подряд. Из нашей страны везли за бесценок богатства целыми пароходами. Минимум два раза в неделю из Владивостока отходили перегруженные сухогрузы. Про золотой эшелон Колчака и говорить нечего. А когда в 1922 году покидали нищую, ободранную до последней нитки страну, то напоследок во Владивостоке по приказу своего командования солдаты разбили во всех домах унитазы. Вот такая мелкая туалетная пакость соседям напоследок. Нам проблемы, а самураям приятно, как говорится – честь превыше всего. После себя японцы и прочие «союзники» белого движения оставили в России настоящую пустыню. В тридцатые годы японцы русских за серьезного врага не считали, в упор не замечали. Воображали, что пару раз их офицер покрутит над головой с гортанным выкриком катаной, и сдадутся «краснопузые» на милость микадо.

Не успели войти японцы в Монголию, как тут же дружно из – за горизонта выскочили англичане и американцы. В Монголию приехали десятки военных атташе из других стран и журналисты. Мгновенно заключили на выгодных для Японии условиях торговые договора на поставку техники, металла, снаряжения, грузовиков, современных станков, которые и в европейские страны не продавали, а в СССР тем более. Подготовили все условия для развязывания широкомасштабной войны. Обычно, подобные переговоры между странами ведутся месяцами. Дипломаты неспешно, за чашечкой кофе, с дорогими сигарами, марочным коньяком, в галстуках и без них, в окружении пресловутых гейш, обмусоливают каждую точку, запятую. Но вот в данном случае случилось невероятное. Все сложные переговорные процедуры прошли за считанные дни. За всю многовековую историю дипломатической службы подобных случаев можно пересчитать по пальцам одной руки. Но мы – то с вами в отличие от сегодняшних руководителей «демократической» России прекрасно уяснили на горьком практическом опыте. Там где англосаксы – жди беды. Нет более подлого врага, чем друзья – англичане. Начнутся вторжения, революции, бунты, бомбежки, войны, аннексии и контрибуции. Впрочем, буржуазная пресса в то время, особо не скрывала свою заинтересованность. В английских ведущих газетах и журналах в мае 1939 года тогдашние политики уже считали свершившимся фактом начало новой широкомасштабной русско – японской войны.

Расхождения были только в сроках. Одни считали, что японская армия начнет настоящую компанию в июне, другие полагали – с середины августа.

Выдвигались варианты, где остановит свое победоносное наступление доблестная армия микадо, на линии Чита – Улан – Удэ, или же за Байкалом.

Например, в «Нью – Йорк таймс» на полном серьезе полагали, что японцам для достижения целей достаточно от трех до шести месяцев. При этом Красная Армия будет разгромлена в пух и прах. Читать все это сегодня довольно забавно. В многочисленных статьях всячески превозносили боевые качества японских солдат, а красноармейцев показывали настоящим сбродом, тупой звероподобной анархической массой. Ну, правильно, а какие же мы еще? До сих пор исследователи подсчитывают, сколько немок пропустили через взводы, роты и штрафные батальоны русские в победном мае 1945 года. Отдельные «бухгалтера» полового фронта утверждают, что не меньше двух миллионов. Даже обидно, почему так мало? Я лично настаиваю на четырех миллионах нежных белокурых девственниц, даже пяти, а то и шести. Иначе мы перед прогрессивным мировым сообществом будем выглядеть явными импотентами. Обидно, понимаешь. Не исключено, что нашим войскам скоро отдельные деятели начнут приписывать массовые зверские изнасилования в 1939 году несчастных монголок, маньчжурок, японок, китаек, а также феминизированных западных журналисток, которые приехали освещать войну по заданию своих редакционных боссов. А какой душещипательный фильм можно снять! Закачаешься! Только представьте себе.

Прекрасная, с внешностью фотомодели, талантливая американка с фотокамерами на грудях, блокнотами на бедрах, печатной машинкой за спиной, во время войны полюбила японского самурая. Они, естественно, закрутили страстную лямур на фоне боев, звездного неба в сопровождении лирических треков. А здесь атакуют злобные красные сталинисты! Ужас!

Представительницу цивилизованного мира обезумевшая толпа идиотов – комиссаров собирается насиловать под ржавым танком с кривым дулом.

Камера показывает крупным планом прекрасное лицо американки. Большие синие глаза, капелька крови на прокушенной губе. Муки совести о напрасно прожитой жизни и нереализованных фантазиях садо – мазо. Треск разрываемого тончайшего нижнего фирменного кружевного белья с четкой биркой. Реклама, однако. Мерзкий гогот солдатни с неизменным – фак ю! отымей ее Иван! Порви сучку! Трахни! Самый главный волосатый комиссар с внешностью генетического олигофрена, глазами явного садиста, приготовился рушить невинность несчастной девы. Специально все делается замедленно. Создается драматический фон. Вот он расстегивает ширинку на своих грязных галифе красного революционного цвета. Раздвигает точеные нежные бедра жертвы. Злобно хрипит, с губ падает пена, далеко окрест разносится запах перегара, махорки, чеснока, гнилых зубов, не познавших вкус бубль – гума. Еще секунда, и начнется зверский коитус. Зрители от бессильной злобы сжимают кулаки, забыв про попкорн, пиво и жвачку.

Слезы на лицах, надрывный вой впечатлительных натур. Некоторые с грохотом падают в обморок. Санитары готовят для отдельных личностей смирительные рубашки. Мозг не выдерживает таких запредельных психических нагрузок. И здесь появляется он. Герой. Самурай. Японский Ромео и Рембо в одной фирменной упаковке. В мундире от самого модного кутюрье.

Боевое мастерство Брюса Ли, Сталлоне, Ван Дамма, Чака Нориса, Сигала, Терминатора ничто перед его подготовкой. Наступило неотвратимое возмездие. От ударов лопаются черепа. Выплескиваются сгустками мозги.

Выскакивают из орбит глаза. Вываливаются на землю внутренности. В мощной ладони сжимаются выдранные сердца советских изуверов. А потом они счастливые, на фоне горящей техники до горизонта, среди коченеющих гор трупов, целуются долго и взасос (звучит песня про любовь, обязательно!). Журналистка стыдливо прячет в лохмотья идеальную англосаксонкую грудь с аппетитным сосочком. Затем они, отстреливаясь из роторного «томпсона» с бесконечной лентой, отрываются от погони на белом скакуне. Нет, лучше пусть угонят танк. Да чего мелочиться – самолет! Иначе зритель не поймет. Не какой – то там полуразвалившийся ободранный вечно пьяными бортмехами бипланчик У -2. А огромный, четырехмоторный сверхсекретный ТБ-3 с самонаводящимися пулеметами, пушками и крылатыми ракетами. Летающий страх мировому прогрессивному буржуинству. На взлете сбивают кучу самолетов, превращают в пыль авиабазу, заодно с секретной атомной бомбой Сталина. А две уцелевшие русские тут же сбросили на Нагасаки с Хиросимой. Разумеется, на высоте в несколько тысяч футов произойдет долгожданное соитие двух влюбленных сердец. Понятно, что американка должна быть сверху по закону жанра.

Иначе феминистки не правильно поймут эту сцену. И приземляются они на последних галлонах спирта, прощу прощения, высокооктанового бензина, аккурат, на зеленой лужайке перед Белым Домом. Обязательно крупным планом показать растроганное лицо президента Рузвельта. Пара хрустальных слезинок катится по его гладко выбритым и щедро смазанным дорогим лосьоном, щекам. О-о, красавица Мэри или Сарра Коннор (это не важно), скажет он. Дочка, вся Америка от Аляски до Флориды, от западного побережья и до восточного, гордится тобой. Все афроамериканцы, индейцы, мулаты, метисы, геи и лесбиянки, пидоры и пидараски, масоны и атеисты, бледнолицые и мутанты, бизнесмены и хозяйки, бизнесвумен и шоу – бизнес, средний класс и бомжи, банкиры и менеджеры, мечтают о тебе. А ты сынок, обратится он к скромно и мульткорректно стоящему самураю, настоящий хороший парень! Йес, сэр! Мы сделали их! Поимели всех чертовых плохих иванов, через одного и скопом, без презерватива и смазки в извращенной форме! Бойко откозыряет тот на фоне развевающегося звездно – полосатого флага. Камера скользит по радостным лицам наших героев под бодрую музыку. Свадьба. Торт. Букет. Счастливый конец. Канны. Заветная ковровая дорожка. Оскары. Много. Пресса. Шум. Мировая слава. Здесь я совсем ничего особого не перевираю. Ничего личного. Однажды мне пришлось познакомиться с англосаксонским образчиком повести о похождениях одного ихнего шпиона в нашей стране. Поверьте, в своей репризе я особо ничего не придумывал. Откровенно содрал с того оригинала. Поэтому прошу прощения за подобный плагиат. Каюсь. Правда, события происходили в другой части света, но это не важно. Суть одна и та же, да и приключения похожи.

Удивительно, но тогда громче всех подняли восторженный крик поляки.

Казалось, еще немного, и они пойдут вместе с самураями в поход. Они совершали такие активные телодвижения, что лопались на трусах резинки и оголялись гениталии. В явной русофобской глупости не замечали, как лучший друг «речи посполитой» и потенциальный союзник героического польского народа, фюрер уже заносил над ними железную шипастую дубину.

Надо признать, что руководство СССР проморгало начало активной фазы.

Войны в отдаленной части Монголии они не желали. Вторжение застало врасплох все политбюро страны. Вначале думали, что погоняются друг за другом по бескрайней степи небольшие кавалерийские группы, постреляют, адреналин выгонят на ветру, успокоятся и разойдутся по разным углам ринга. Фактически один в один повторилась ситуация с нападением японского флота на Порт – Артур. Тогдашняя царская верхушка считала – авось, пронесет. Не пронесло. А войны не хотели, боялись спровоцировать противника, были не готовы.

Первые недели для Красной Армии в мае и июне были неудачными, не смотря на ряд отдельных успехов. Сказывалась малочисленность, несогласованность действий, нехватка снабжения. Японцы сразу захватили господство в воздухе, и устроили нам репетицию 1941 года. Ходили по головам, бомбили и обстреливали все, что ходит, бегает, прыгает, ползает и ездит. Наши солдаты были ошарашены, откровенно говорили, что нашей авиации больше нет – вся уничтожена. Нарастал хаос в управлении войсками. От беды спасало мужество бойцов и командиров низового звена. Воодушевленные первыми успехами японские войска, а также их союзники маньчжуры, и китайцы, которых также было немало, были настроены серьезно. Японские газеты захлебывались в восторге от первых успехов. Мировая пресса, разумеется, была на их стороне. Все как всегда. Наше поколение с этим хорошо знакомо. Но здесь руководство страны проявило волю. Железную.

Стальную. Несгибаемую. Да и народ за эти годы стал другим. Никто из граждан государства по гнилой практике либералов образца 1904 года, не посылал поздравительные телеграммы микадо за первые победы. Те, кто хотел бы это сделать, либо рубили сучки на поваленных столетних соснах, либо затаились. А вот из других стран, да, было. Посылали. Например, из той же Польши, Финляндии, Западных стран. Выражали свое восхищение. Так и писали; уверены – верные императору войска повторят подвиг солдат и офицеров начала века. Устроят русским второй Мукден, Ляоян, очередную Цусиму. А вот бывшие белогвардейцы в большинстве поддерживали своих.

Обида за поражение от «япошек» не проходила. Хотя часть белых в Маньчжурии поддерживала японцев. Но Бог им судья. Британцы, французы, американцы, немцы, испанцы были уверены, что удача опять будет на стороне страны восходящего солнца. Если смотреть правде в глаза, нам на реке Халхин Гол грозил кровавый сорок первый год, безо всяких натяжек.

Поражение в этой битве автоматически перерастало в большую войну на Востоке со всеми вытекающими последствиями. А до второго фронта остался бы совсем маленький шажок. Вся пресса СССР первое время про военные действия писало очень скупо. Несколько строчек, сухая информация. Не были уверены, чья сторона возьмет верх в разгорающейся войне. Все было шатко и неопределенно. Первое официальное объявление сделали лишь в конце июня, когда появилась первая уверенность в лучшем варианте развития событий. Сегодня, даже интересно сравнить, а как бы повела себя в похожей ситуации сегодняшняя верхушка страны? Грузино – Югоосетинская война показала все дно мерзости, и степень воздействия на власть со стороны. В отличие от них в 1939 году на Халхин Голе, правительство стало действовать без оглядки на мировое сообщество.

Зацепить западу министров и членов политбюро было нечем. Счетов в зарубежных банках нет. Дети в престижных дорогих западных университетах не учатся, недвижимости не имеется, фабрик и заводов не числится, офшоров не наблюдается. Да и пятой колонны с либеральной прессой не было видно в упор. Интересно, а сколько бы пробыла на воле в том случае, мадам Латынина с ее откровенной русофобской позицией, которую так ярко проявила при расстреле Цхинвала грузинами? Надо полагать, лет бы десять обеспечивала население рукавицами и ватниками. Ох, и брака бы гнала!

Положение начало улучшаться, когда за дело взялись командарм Штерн и комкор Жуков. В кратчайшие сроки для перевозки всех необходимых грузов задействовали четыре тысячи грузовиков, триста семьдесят автоцистерн, а также инженерную технику для подготовки дорог. Транспорт и водителей собирали по всей стране. На маршруте организовали пункты для отдыха, заправки и ремонта машин. Провели телефонные линии. В принципе эта трасса вполне достойна книги рекордов Гиннесса. Это настоящая дорога жизни во всех смыслах. Смотря трезвыми глазами на события того времени, ясно понимаешь, что слово приграничный конфликт, или как считают на западе «номонганский инцидент», здесь совсем не подходит. Это была настоящая война. В жестоких боях одновременно участвовали десятки тысяч солдат, сотни танков, орудий, самолетов. Площадь боев была небольшой.