Помоги проекту - поделись книгой:
Дебра Оливье
Найди в себе француженку. Искусство быть счастливой
Французские привычки и правила поведения уходят своими корнями в цивилизацию, настолько непохожую на нашу – гораздо более древнюю, богатую, более продуманную и четко оформленную, – что обычаи французов неизбежно отличаются от прочих сильнее, чем обычаи более примитивных народов; и мы должны докопаться до глубин веры и принципов, по которым каждый народ строит свою жизнь, чтобы понять, как много общего в самих основах у двух людей, чьи судьбы столь непохожи.
Debra Ollivier
ENTRE NOUS: A WOMAN'S GUIDE TO FINDING HER INNER FRENCH GIRL
Copyright © 2003 by Debra Ollivier and Lark Productions.
© Астапкова Е.А., перевод на русский язык, 2016
© Коломина С.Г., иллюстрации, 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
Предисловие
Как собрать в одной книге все особенности и неотъемлемые черты француженки? Она волшебна и таинственна, она неотразима и противоречива; она – часть великой истории, в которой были и воинственные девы-прорицательницы, и безжалостные королевы. В общем, она – звезда в пантеоне женской красоты и силы, но если вы скажете ей все это, она не поверит и рассмеется. «Как забавно!» – сказала мне одна подруга-француженка, узнав, как ее воспринимают за границами крошечного шестиугольника ее страны.
Француженка, разумеется, – это сочетание многих прекрасных парадоксов, и создать ее обобщенный портрет практически невозможно. Есть богемная девушка, разгуливающая по парижским блошиным рынкам, и есть интеллектуалка, живущая книгами. Есть вечная студентка, пропитанная атмосферой великих французских университетов, и есть бунтарка (о да, уж если мы об этом заговорили – воинствующая антиамериканка). Есть девчонка-сорванец и принцесса; классическая представительница буржуазии и уважаемая мать семейства; консервативная жена фермера, только раз или два за всю свою жизнь выбиравшаяся в Париж, ведь, в конце концов, это такая встряска, а жизнь в ее маленьком городке и так прекрасна, поэтому – merci beaucoup. И не забудем еще о француженках в первом поколении, чьи североафриканские и восточные корни вносят новые сложные краски в, пожалуй, чересчур устоявшиеся основы национальной культуры. И все эти типажи, конечно, имеют самые разные фигуры, размеры и внешность.
Наша собственная культура много позаимствовала у француженок: у нас есть все – от высокой моды, haute couture, до высокой кухни, haute cuisine. И даже непристойные словечки, заставлявшие нас краснеть во времена чопорного викторианского английского. И все же, когда дело доходит до собственно француженки, мы чаще представляем себе стереотип (вы его знаете: стройная богиня из Европы на высоких каблуках), а не архетип. Но именно в архетипе француженки – той, что отрицает стереотипы, той, чьи неотъемлемые качества наполняют ее этим особенно чарующим
Исконная француженка – не та женщина, которую вы видите на обложках модных журналов или на большом экране. И не та женщина, которую вы видите прогуливающейся по улице Сент-Оноре. Она – квинтэссенция сложных многовековых страстей своей культуры. Она – суть, поведение, склад ума, – и она есть во всех нас. Она – та часть нас, которая ведет себя свободно и не связана угрюмыми путами пуританской морали и чувством вины. Она – та часть нас, которая чувствует движение жизни, не спешит и ощущает свою сексуальность без явных причин. Она, по сути, та часть нас, которая не хочет жить согласно представлениям, которые имеют о ней окружающие. Она – хозяйка самой себе. Целиком и полностью.
Почти сто лет назад Эдит Уортон, жившая в Париже, написала заметки, в которых суть французов схвачена с такой ясностью, что они и сегодня звучат актуально. Благодаря ее нестареющей мудрости и наблюдениям за француженками мы могли бы помочь себе избавиться от груза привычных эмоций и наполниться чем-то более значительным; мы могли бы начать жить, а не зарабатывать на жизнь; и, наконец, мы могли бы продраться сквозь джунгли своих мыслей – не для того чтобы
Глава первая
Голова
Случилось так, что первой настоящей француженкой, с которой я познакомилась, стала Натали. В то время она жила на старой отреставрированной ферме, расположенной к югу от Парижа, где ее муж и группа амбициозных трюффо[1] снимали фильм о безответной любви и экзистенциализме. (Такое возможно только во Франции!) Натали была одета в обтягивающую черную юбку при уже очень беременном животе, футболку под прозрачной блузкой и обута в замшевые ботинки. Длинные волосы были зачесаны назад и заколоты черепаховым гребнем, но несколько непослушных прядей в беспорядке спадали на плечи. И на ней не было ни грамма косметики.
Она была абсолютно довольна собой и, несомненно, чувственна, а когда она начинала говорить, что было нечасто, вы понимали, что она обладает незаурядным умом. Это было именно то невероятное соединение красоты и ума, которое наполняет француженок и делает их лица такими привлекательными, благородными и сильными. Было бы просто предположить, что очарование Натали заключалось в ее внешности (волосах, одежде, общем облике). Слишком просто. Как у большинства француженок,
Это, увы, было невозможно.
Однако мне представился шанс достаточно долго прожить во Франции и изучить на довольно близком расстоянии те неотъемлемые качества, которые делают француженку такой французской. И постепенно начиная понимать главные принципы, которые формируют ее восприятие мира, я стала задавать себе вопрос: как мы, с нашим культурным багажом и традициями, можем интегрировать некоторые из этих качеств в свою жизнь и найти в себе свою внутреннюю француженку? Разумеется, нам нужно оставить в стороне миф о французском стиле, который так легко принять за определяющую черту француженки, и взглянуть гораздо глубже, на некоторые базовые принципы, на то, как она видит себя и ведет себя в мире.
ЖАННА Д’АРК
За то, что слышала голоса и следовала зову своего сердца. La Pucelle (Девственница) была честной, пылкой и бесстрашной – она была первой девушкой-партизаном. Мы считаем, что за свою короткую жизнь она достигла потрясающих высот, и, глядя на нее, хотим быть лучше, верить искренне и ничего не бояться. Посмотрите классический немой фильм 1928 года режиссера Карла Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» или современную кинокартину 1999 года «Жанна д’Арк» Люка Бессона. Прочтите книгу историка Режин Перну «Жанна д‘Арк» или немного неточную, но прекрасно написанную «Святую Жанну д’Арк» Виты Сэквилл-Уэст. Или же лучше ознакомьтесь с «Жанной д’Арк» Марка Твена (да, Марка Твена!), тщательно и любовно написанным биографическим романом. Писатель считал его своей самой важной и самой лучшей работой. Только не говорите об этом Тому и Геку.
Если убрать верхний слой, эти неотъемлемые качества начинают озарять, как лучи, каждую сторону жизни француженки: они влияют на то, как она ведет себя, какую одежду носит, каких мужчин впускает (или нет) в свою жизнь. Они формируют ее представление о себе, то, что она читает, как и что она ест. Они подчиняют и регулируют ее чувственный опыт, представление о времени и уклад семейной жизни.
Как гладкая поверхность речного камня, многие из этих качеств оттачивались на протяжении долгих веков культуры и цивилизации. И все же некоторые из них можно взрастить (в каждой женщине, в своем собственном саду), и в следующих главах мы расскажем, как это сделать. А сейчас – о том, что же это за неотъемлемые качества и как они формируют у француженки восприятие себя самой и всего мира.
Она сдержанна
Если убрать все стереотипы и несоответствия, имеющиеся в наших представлениях о француженке, то одним из главных качеств, с которым она ассоциируется, будет ее сдержанность. Она совершенно, недвусмысленно самодостаточна. Она сосредоточена на своей собственной жизни, следует своему расписанию и совершенствует свою истинную сущность, а не изобретает себя заново и не стремится стать кем-то еще. На протяжении всей жизни она вкладывается в учебу и опыт, но не для того, чтобы
Отсюда возникает прекрасный, фантастический парадокс француженки: хорошо зная себя, она способна дать волю своим чувствам; будучи сдержанной, она может быть ранимой, не выворачиваясь при этом наизнанку. Она, словно тонкой аурой, окутана этой смесью чувственности и sang froid (хладнокровия).
Любой выбор, который она делает, подчеркивает это ее фундаментальное отношение к самой себе. Француженка старательно ухаживает за своим личным садом. Заботясь о себе и в большом, и в малом, она может также заботиться и об окружающих, она может сосредоточиться на настоящей жизни и истинных ценностях, а не на суете и мелочах. Она понимает, что, помогая другим, помогает самой себе. В ее спокойствии нет ничего случайного; оно – результат знания себя и верности себе.
Она чувственна
Тут задействовано нечто более телесное – вдохновенная чувственность, благородная простота, которая так возбуждает нас, иностранцев, приезжающих во Францию. И это награда, которую француженка получает, испытывая удовольствие. Удовольствие от самых обычных вещей. Удовольствие от исключительных вещей. Она не путает коммерцию с культурой, и течение ее жизни не зависит от того, что она покупает или видит по телевизору; оно, скорее, питается чувственным наслаждением, текущим моментом, почти осязаемым ощущением удовольствия и пробуждающей воспоминания силой вещей, казалось бы, самых привычных. Помните Одри Тоту в «Амели»? Она погружает руки в мешки с зерном, просто чтобы получить удовольствие от ощущения. Она наслаждается хрустом, с которым чайная ложка ломает корочку на крем-брюле. И она успокаивает себя, бросая камешки в канал Сен-Мартен.
Чувственность настолько сильно пропитывает жизнь француженки, что она почти отчетливо видна. Она в привычном течении жизни, в патине веков, образующейся со временем. Она в хлебе, который пекут вручную, в зреющем вине. Она в цвете чернильницы или парчовых штор, в неуемной пышности архитектуры.
«Женщиной не рождаются, ею становятся».
А более всего – в идеализации неидеального – в сложности и подлинности, которые создают характер, глубину и шарм.
Приверженность этим ценностям придает француженке утонченную и сексуальную уверенность в себе, которая обеспечила ей место в Зале Славы Женственности и сделала знаковой фигурой во всем мире. Она так полно и недвусмысленно занимает свое собственное место, с таким только ей присущим вкусом, что кажется, будто еще с малых лет она знала о том, кто она есть и куда идет. Возможно, это так. Как заметила Эдит Уортон, «…она, почти во всех отношениях, насколько возможно, отличается от средней американки. Француженка –
«ДВОЙНАЯ ЖИЗНЬ ВЕРОНИКИ»
Посмотрите этот фильм ради блестящей, восхитительной игры звезды французского кино Ирен Жакоб в роли Вероники. Он напоминает нам, что если мы не живем, по-настоящему ощущая все, что нас окружает, то мы не живем вовсе.
Она благоразумна
Из ее самообладания вытекает еще одно важное качество, придающее четкую форму ее миру: благоразумие. Француженка надевает на себя благоразумие, как фильтр на экран, и пропускает через этот фильтр каждое решение, которое принимает в своей жизни: как одеваться, как проводить время, кого пускать в свою жизнь, что говорить (и о чем молчать). Благоразумие – постоянный акт самоконтроля.
Француженка понимает, что даже самое малейшее движение – это выбор, обдуманное предпочтение одного пути другому, одного результата другому, одного впечатления другому. Для нее не бывает случайностей.
Все, что с ней происходит, – ее личный выбор, и за каждым ее решением стоят тщательные, неспешные размышления:
Благоразумие француженки чаще проявляется в том, о чем она предпочитает
Найди свой стержень и живи в согласии с ним. Не поддавайся на попытки сделать из себя кого-то еще; вместо этого сконцентрируйся на том, как полностью развить свое «я». Не сбивайся с курса из-за господствующих ветров новых тенденций. Получай истинное удовольствие, а не просто бездумно развлекайся. Питай свой ум. Собирай впечатления и мнения. Знай, о чем думаешь.
История со всеми ее хитросплетениями научила француженку, что интимные детали ее жизни – состояние, которым не следует разбрасываться. По натуре не склонная к откровениям, француженка старается не попадать в ловушку слухов и сплетен и избегает переписки, пустой болтовни и игры на чувствах других. Она также понимает, что детали жизни, раскрытые другим, выходят из печи непропеченными, чтобы потом их заново употребили охотники за сенсациями и болтуны в общественной столовой. По большому счету, это превращает личную трагедию в заметку из таблоидов и опошляет важные жизненные моменты.
Француженка тоже может посплетничать (в конце концов, она же человек), но ее культура уважает личную жизнь в такой степени, что это изумляет иностранцев, и поэтому проявляет сдержанность. Она более склонна заниматься своими делами. Быть благоразумной. Думать, прежде чем говорить. И так как она не нуждается в одобрении других, чтобы существовать, часто кажется, что ей абсолютно все равно, что вы о ней думаете. На самом деле это не так.
«Сочетая свою свободу взглядов с чувственностью, они получают ощущение, которое называют «Le plaisir». Это нечто гораздо более определенное и запоминающееся, чем то, что имеем в виду мы, когда говорим об удовольствии. «Le plaisir» означает откровенно дозволенное, свободное наслаждение чувств, абсолютное удовольствие от сорванного с дерева золотого плода».
«ФРАНЦУЗСКИЕ ОБЫЧАИ И ИХ ЗНАЧЕНИЕ»
Эдит Уортон
Не секрет, что Эдит Уортон питала огромную страсть ко всему французскому. Она прожила во Франции несколько лет и имела возможность непосредственно соприкоснуться с французской культурой. Несмотря на некоторые устаревшие замечания, это малоизвестное собрание эссе – настоящее сокровище, проливающее свет на французов – и особенно на француженок, – которое мог создать только такой тонкий наблюдатель и проницательный литератор, как Эдит Уортон.
Французскую девочку учат быть вежливой, но при этом не обязательно хорошей. Ей повезло: наш англосаксонский императив непременно нравиться (и
Эта способность сказать «нет» любезно и с достоинством укрепляет ее природное благоразумие. То, что она в итоге впускает в свою жизнь, в большей степени является отражением ее самой – и, по умолчанию, подлинным. Даже в ее порывах есть определенная цель, и она не склонна присоединяться к любому повальному увлечению. Как художник, который достаточно хорошо знает правила, чтобы их нарушить (и создать шедевр), француженка понимает условности и может лавировать между ними. И это означает, что в конце концов ей удастся изготовить свою жизнь на заказ, и не по чужой мерке.
«В 60-е годы, когда я росла на окраине Парижа и пыталась понять, кем хочу стать, представление о том, какой должна быть француженка, было одновременно ясным и трудноуловимым. Это было что-то такое, чего нельзя достичь, купив пару туфель или сделав новую прическу – хотя все эти вещи определенно помогали. Оно имело отношение к уверенности в своей сексуальной привлекательности и к глубокому убеждению в том, что женщина во всех отношениях отличается от мужчины. Это было сразу заметно в некоторых женщинах, и не только парижанках или женщинах со страниц журналов Marie Claire и Elle, но даже в женщинах из маленьких провинциальных французских городков… Для меня суть французской женственности – это ум, сексуальность, уверенность в себе и ранимость, последняя всегда под контролем».
Быть благоразумной означает никогда не извиняться за свое «нет». Это способность с достоинством сказать «нет» без угрызений совести, вины и оправданий. Это способность не говорить «да», когда в действительности вы хотите сказать «нет» (а потом дать задний ход и сделать то, что вы на самом деле хотите, с помощью лжи во спасение и запутывания).
Француженка освоила искусство говорить «нет», отвергнув все «следует», сбивающие ее с намеченного пути и съедающие время. В том числе рекламные объявления, заманивающие ее на поле сомнений в себе, и друзей, вовлекающих в неудобные ситуации. (В первую очередь надо задуматься: а настоящие ли это друзья? Как однажды сказала Бетт Дэвис: «Да, сжигай мосты!») «Нет» («non») – одно из самых полезных слов в словаре француженки. Пользуйся моментом, иначе он наверняка воспользуется тобой.
Она не спешит
«Терпеть не могу электронные часы! – однажды воскликнула Шанталь, глядя на витрину. – Аналоговые часы гораздо человечнее, их стрелки вращаются вокруг циферблата, как Земля вокруг Солнца. А ты знала, что электронное время измеряется интервалами, равными 9 192 631 770 периодам излучения, соответствующего переходу между двумя сверхтонкими уровнями основного состояния атома цезия? – (Если честно, я не знала.) Она вздохнула и перевела миниатюрную стрелку своих аналоговых часов. – Кому нужен такой стресс?»
Думай, прежде чем говорить. Умалчивай о некоторых вещах. Уважай тайны. Относись к своей жизни как к личной твердой валюте – и инвестируй ее с умом. Удерживайся от желания покопаться в чужом грязном белье. Учись говорить «нет», не обижая. Принимай решения, исходя из собственных соображений. Будь осторожна с советами. Принимай все решения обдуманно. Держи свой курс, но оставь немного места для сочувствия. Открой свою жизнь мудрости, лишенной условностей. Будь осторожна, когда плывешь против течения.
Представление француженки о времени связано с понятием flâneur – праздношатающийся человек, который идет куда-то не с конкретной целью и не к определенному часу, а позволяет неспешному течению внезапных импульсов вести его к незапланированным встречам и особым нежданным удовольствиям. В мире француженки время – это не деньги. Время – это жизнь. Как когда-то написала Эдит Уортон, настоящая жизнь глубока и сложна, она разворачивается медленно и основывается на фундаментальных вещах. И невозможно познать эти фундаментальные вещи или ощутить истинное удовольствие от жизни, не имея достаточно времени.
Фундаментальные вещи, о которых говорит Уортон, – основа ритуала, а ритуалы по своей природе связаны с временем. Они ценят время. Они занимают время. И они существуют во времени (то есть на протяжении жизни). Мы говорим не о пышных церемониальных ритуалах (хотя их это тоже касается), а скорее о бесчисленных мелких ритуалах, наполняющих жизнь удовольствием и значением: семейный ужин, час не нарушаемого ничем одиночества, возвращение домой, ежемесячная встреча в тесном кругу друзей.
Каждый маленький ритуал требует времени, и нет лучшего возврата инвестиций, чем инвестиция в самого себя. Француженка понимает, что время не меняется, в отличие от нее самой. Посвящая себе достаточно времени, она может дарить его другим. И если она вкладывает время во что-то ценное и значимое, возврат ее инвестиций измеряется не деньгами или общественной пользой, но скорее ощущается в глубоком удовлетворении от радостей текущего момента.
Не выбирай кратчайший путь. Не делай несколько дел одновременно. В данный момент времени делай что-то одно и отдавайся этому полностью. Помни, что время – не деньги, оно – твоя жизнь. Избавься от желания сделать все за один день. Оставляй время для себя. Трать свое время на то, что относится лично к тебе и имеет смысл, потому что время в непреходящем устройстве нашего мира стремительно бежит. (Вспомни, как быстро ты росла, как быстро растут твои дети.) Для всего в твоей жизни должно быть свое место. Работа – в офисе, игра – дома. И выбрось электронные часы, заведи аналоговые.
ЖАННА МОРО
За то, что идеально сочетает в себе женственность и ум, изящество и чувственность, огонь и свет. Рок-музыкант Патти Смит однажды сказала о Моро: «Она такая сдержанная и закрытая, что могла бы устроить лесной пожар. Анна Маньяни была великолепна. Пиаф была великолепна. Но они были слишком эмоциональны. А у Жанны Моро есть мозги. Даже в том, как она двигается, чувствуется интеллект». Как точно. Если вы еще не видели фильмов с Жанной Моро, посмотрите «Любовников» Луи Малля, «Жюля и Джима» Франсуа Трюффо и «Мадмуазель» Тони Ричардсона.
Я не хочу сказать, что француженка смиренна, как монахиня. Это не так. Иногда она водит машину как сумасшедшая, готова припарковаться даже у вас на кухне, если найдет место, и влезает в середину очереди (это очень по-французски). Но что касается главного в жизни – важного и глубоко личного, – с этим она не спешит. Она не стремится сделать сегодня то, что может подождать до завтра. Время относительно: жизнь коротка, воспоминания долги. Всему свое время – без преувеличения.
Она ценит качество и подлинность
Моя подруга Фредерика воплощает в себе тот самый французский принцип преобладания качества над количеством. Она почти безупречна в одежде (в ее шкафу – только самые правильные вещи), в том, чем обладает (вещи со значением, вещи, пробуждающие воспоминания), и во всем, что населяет ее мир. Даже предметы, стоящие в углу или брошенные на пол ее загородного дома (видавшая виды мотыга и пара запачканных глиной поношенных ботинок), обладают чем-то особенным, как будто в них вдохнули душу. Меньше – и вправду может значить больше, если только оно качественное и подлинное. Она равнодушна к массовому, одноразовому, модному, фальшивому. Она знает, что слишком обширный выбор не всегда предоставляет ей больше возможностей выразить себя. Она предпочитает единственный полевой цветок собранному заранее букету. Маленькую машину – большой машине. Она неизменно покупает одно идеальное первоклассное платье, а не несколько не таких хороших, продающихся со скидкой. И она инстинктивно и с врожденным артистизмом знает, с чем его сочетать.
То, что француженка предпочитает качество количеству, напрямую связано с ее способностью говорить «нет». Нет – лишним людям, предметам или мыслям. Нет – тому, что не украшает ее мир. Качество превыше количества – это не только о материальных предметах. Кто живет в ее мире, кто питает ее разум, кому открыт вход в ее тайный сад? Француженка скорее проведет время в одиночестве, чем с людьми, которые просто заполняют собой пустоту. Как говорит Фредерика: «Лучше дайте мне Пруста или хороший рассказ вместо этой пустой болтовни».
Как ходить по магазинам по-французски
С Фредерикой невозможно ходить по магазинам в американском стиле, потому что мгновенное наслаждение – совсем не часть ее «гештальта». А также кредитные карты. Если она не может себе что-то позволить, она это не покупает. Если ей не подходит одежда (не дает ощущения удобства, не подчеркивает достоинства), она не станет ее надевать. Если она не может что-то отыскать, она не пойдет на компромисс. Если ей нравится какая-то вещь, она ни за что ее не выбросит. Она будет использовать ее снова, переделает, даст состариться.
Как и на Фредерику, на Анну влияют географические обстоятельства. «В основном я хожу по магазинам в центре Парижа, – говорит она, – рядом с работой или квартирой. Я ненавижу огромные торговые центры, и у меня нет машины: я делаю покупки на ходу, что ограничивает их количество, ведь мне самой приходится нести эти сумки! Если я иду на деловую встречу, то могу наткнуться на пару новых туфель, или прекрасное серебряное кольцо, или старинную хрустальную чашу. Париж полон редчайших возможностей, и чтобы увидеть их, вам нужно по-настоящему
Когда француженка идет за покупками, она не просто покупает что-то новое. Это часть непрерывного процесса редактирования своего окружения, добавления небольших, но значимых деталей или приспособлений к ее дому, платяному шкафу, жизни.
«Красота, обращенная к взорам, очаровывает лишь на мгновение; то, что видят наши глаза, – не всегда то, что видит душа».
Когда вы ходите по магазинам как француженка, вы покупаете только одну вещь, стараясь, чтобы она была самого лучшего качества, какое вы можете себе позволить. Вы знаете, чего хотите и где это найти (а если не знаете, учитесь: у вас должна быть записная книжка с детальным списком магазинов – где купить эти вельветовые брюки, это озорное летнее платье, эти невероятные туфли или венский цилиндр. Как попасть на проходящую два раза в год закрытую распродажу, как заключить сделку своей жизни на обходящихся без вывесок товарных складах в лофтах – там, где страсть француженки граничит с безумием). Вы дополняете вещи акцентами, одновременно оригинальными и всегда актуальными. Малиновые льняные салфетки или винтажный фарфор будет отлично сочетаться со старой, цвета слоновой кости, скатертью вашей бабушки. Характерные винтажные часы или озорной шарф придадут новый оттенок привычному образу. Итальянскую кожаную папку или сумку из Южной Америки можно взять на деловую встречу. Вы инвестируете в подлинные качественные вещи, которые проживут долго, и сосредоточиваете внимание на том, что вам просто необходимо. А если наконец
Даже если вы чувствительны к ветрам перемен, вы не должны становиться жертвой капризов и уговоров рекламы и чьих-то причуд. Это не так важно, как вы сами – ваша страсть и личный стиль.
Она создает свою историю
Однажды на улице я столкнулась со своей подругой Элен: она на высоких каблуках шла в марше протеста в защиту социального медицинского обслуживания. «Неудобно, но необходимо!» – кричала она, приветствуя меня по дороге к метро и размахивая написанным от руки плакатом.
Внутренняя сила и самообладание француженки заточены историей: не только ее личной историей со взлетами и падениями и личной географией, но также коллективной историей ее культуры. Прежде всего за порогом ее дома – двухтысячелетняя история, и почти по каждой булыжной мостовой ее города в годы кровавой революции против надменной знати буквально катились отрубленные головы. Такие ценности, как память и политическая сознательность, воспитываются с юного возраста, и француженка берет их с собой во взрослую жизнь.
Француженка понимает, что роскошь – это не гламур. Это красота в повседневной жизни. Это великая сила мелочей. У Пруста были его «мадленки». У Колетт – ее ручки. У нее также было еще великое множество других аксессуаров для письма, которые она любовно описывает:
«Блокнот с чистейшей промокательной бумагой; линейка из черного дерева; один, два, четыре, шесть карандашей, все разных цветов и заточены перочинным ножом; ручки со средними и тонкими перьями, ручки с очень широкими перьями, перья для рисования не толще пера черного дрозда; сургуч – красный, зеленый и фиолетовый; бумажная салфетка, банка жидкого клея, не говоря уже о прозрачных, янтарного цвета пластинках сухого клея; маленькие кусочки старой плащ-палатки с зазубренными краями, используемые для вытирания перьев; большая чернильница и пристроившаяся рядом с ней маленькая чернильница, обе из бронзы, и покрытая лаком чаша с золотым порошком для просушки чернил; еще одна чаша для сургучных печатей (белые я любила пожевать); и справа, и слева от стола: стопки бумаги – верже, линованной, с водяными знаками».
СИМОНА ДЕ БОВУАР
За то, что просветила нас своей книгой «Второй пол» и предоставила Жану Полю Сартру полную свободу за его деньги. Философ, романист, эссеист – Симона де Бовуар считается одной из самых интересных и значительных женщин ХХ века. В своих мемуарах она предстает независимой, самостоятельной дамой, которая делала сознательный (как экзистенциалист!) выбор в любви и работе, в направлениях интеллектуальных и писательских, а также в жизни, основанной на жестокой честности и полной свободе. Она была безоговорочно предана Сартру, который, по всеобщему мнению, не был подарком в роли спутника жизни, и даже распорядилась похоронить себя с ним в одной могиле. Мы любим такую любовь и любим пылкий индивидуализм этой женщины. Разумеется, прочтите «Второй пол», а также первый роман Симоны де Бовуар «Гостья» – рассказ об одном из ранних романов Сартра в литературном изложении. В нем у главных героев, прототипами которых являются Бовуар и Сартр, есть девиз: «Ты и я – просто одно целое. Ни одного из нас невозможно описать без другого».
Итак, француженка – политическое животное, в лучшем смысле этого словосочетания. Она помнит свою историю и ценит с трудом добытые привилегии, и она намерена их сохранить: свои права, права своих детей, права человека… У француженки есть свои убеждения и собственное мнение, и она открыто выражает их на улице, в туфлях на высоких каблуках и все такое. Вот что говорит Элен: «Самая немодная вещь – это равнодушие к политике».
Fin – Заключение
По иронии судьбы, Натали, эта сложная и умная женщина, на протяжении нескольких лет учила меня видеть правду за некоторыми общими фразами. Например, красота – это то, что внутри. Думай, прежде чем говорить. Не будь слишком откровенна. Будь честна с самой собой.
Часто я замечала, что Натали не придает никакого значения образам из модных журналов («Все это сказки!» – смеялась она, сама при этом выглядя как Белоснежка), жадно читает, позволяет себе посреди какого-нибудь мероприятия немного вздремнуть, «потому что мне это необходимо», и в течение трех дней носит одни и те же три вещи с таким шиком и в таких потрясающих сочетаниях. Я видела, как она ест – с каким-то чувственным невинным удовольствием, отказывается носить часы и страстно рассуждает о политике или просто об одиночестве. Я восторгалась тем, как она контролирует себя, когда пьет (а она может выпить очень много), ее способностью сделать великолепный киш из полчашки муки и одного яйца, и тем, что она говорит на латыни («Это же так красиво!»). Было бы неверно сказать, что Натали крайне сдержанна: она живет своенравно, но разумно, и как-то раз, даже не осознавая этого, она суммировала всю свою французскую суть в одной фразе: «Если ты будешь верна себе, то никогда не свернешь с дороги, даже если эта дорога уведет тебя с проторенного пути в те места, которые ты и вообразить себе не могла».
Глава вторая
Тело
Когда я впервые оказалась на Ривьере, в столице континентальной отпускной пляжной культуры, моя французская подруга Франсин совершенно импульсивно сделала то, что и все местные: скинула с себя верх бикини (а чего еще я могла от нее ждать?) и растянулась на ослепительном галечном пляже, салютуя солнцу своими грудями. У меня же в то время даже не было бикини – только практичный цельный купальник и немного громоздкого американского багажа. Пока моя французская топлес-подруга наслаждалась, не замечая вытаращивших на нее глаза англосаксонских туристов, я с завистью и восхищением задавалась вопросом: как ей удается с такой естественной простотой дать себе волю?
Ну, если бы мы все выглядели, как эта француженка, мы были бы такими же свободными, верно? Типичная француженка часто бывает вызывающе худа, непринужденно элегантна и модна, несмотря на простой гардероб. С макияжем или без, она всегда собранна и абсолютно уверена в себе, излучает природное изящество и легкую сдержанность, что особенно, безумно по-французски.
Но этот стереотип скрывает прелестные парадоксы, связанные с француженкой и ее телом. Да, у нее
«СЛИШКОМ КРАСИВАЯ ДЛЯ ТЕБЯ»
Этот фильм могли снять только французы. Бернар (Жерар Депардье), женатый на женщине, которая максимально олицетворяет собой французскую красоту (ее играет модель Кароль Буке), страстно влюбляется в свою секретаршу Колетт. Она – совершенная противоположность жены Бернара: заурядная, немного нелепая и полненькая. Но Бернара привлекает в Колетт что-то очень настоящее. Колетт произносит с уверенной гордостью: «Я знаю, что некрасива, но я всегда чувствовала себя свободной: в своем теле, в своих мыслях. Я женщина, которая чувствует себя живой».
Француженка понимает, что сексуальность – это состояние ума. Ее взаимоотношения с едой и собственным телом чувственны, а не деспотичны, и она получает удовольствие и от одного, и от другого. (Что объясняет, почему француженки чаще думают о еде и сексе, а англосаксонские девушки о работе и деньгах.) Она руководствуется одной универсальной истиной, которую моя пышная и соблазнительная подруга Надин формулирует так: «Мужчины любят плоть. У них это на уровне инстинкта. Француженки об этом знают и соглашаются на более округлый животик или ягодицы. Мы здесь не тренируемся, как сумасшедшие, мы наслаждаемся жизнью, как она есть».
В отличие от своих американских cousines, француженка не прячется под скрывающей бедра туникой. Она демонстрирует то, чем обладает: бедра, животик и все остальное. А если даже ей некомфортно в своем теле, скорее всего, она не будет садиться на драконовскую диету и сообщать всему миру о количестве потребляемых ею калорий и сброшенных килограммов. Она спокойно внесет поправки в свой рацион и будет работать над телом без лишнего шума. И хотя ее мир
Воспитание сексуальности
Только после рождения во Франции моего первого ребенка я начала осознавать почти неуловимые, всепроникающие влияния, которые оказывают воздействие на образ мыслей француженки. Например, то, что ее восприятие собственного тела не лепится и не обжигается в печах пуританизма (она же принадлежит к латинской культуре, помните об этом?). Или то, что она растет без единственного общепринятого стандарта красоты. Или то, что в ее стране Барби никогда не была королевой красоты.
Француженка растет в культуре почти восторженного восприятия человеческого тела – не только в стенах музеев, но и в повседневной жизни, везде, во всем многообразии мелких деталей – и на вполне прозаическом отношении к телу, формирующем ее представление о себе в самых главных аспектах. Она растет, играя с анатомически точными куклами. (Даже с анатомически точными куклами-мальчиками. Точная копия реальности! Почему бы и нет?) В некоторых французских общественных бассейнах общие раздевалки, и это никого не побуждает к публичной демонстрации наготы, лишь вызывает невозмутимое любопытство или безразличие. А тактильный физический контакт – это часть французского повседневного опыта на самом базовом уровне: привычные французские приветствия – это, конечно же, краткое мгновение физической близости в форме двух или иногда четырех поцелуев. (Что касается поцелуев: первоклассник Жан Мишель может поцеловать в губы свою одноклассницу Клодетту, и за это его не отчислят из школы. «Для детей это вполне естественно, – объясняет директор школы, в которой учится наш сын. – Если запрещать им делать то, что естественно, они займутся этим позже, но каким-нибудь неестественным, извращенным способом».)
Поделиться книгой: