Люди и Цверги

В Овальный кабинет без стука и вполне по-хозяйски вошла няня американского президента. Старая негритянка считала, что имеет на это право – ведь ее мальчик по-прежнему не жалеет себя, и если его не покормить, то он и не вспомнит за этой своей работой.

– Ты должен перекусить, мой мальчик! – строго сказала служанка. – Я принесла тебе кофе и бутерброды.

– Няня! Сколько раз я просил тебя не мешать мне, когда я думаю! – В голосе президента явно слышались нотки детского каприза. – Стоит мне задуматься о чем-то важном, ты тут как тут со своей едой!

– Не перечь старухе! – в голосе служанки зазвучала строгость. – И о чем таком ты можешь задуматься, когда настало время перекусить?

Разумеется, это была игра, и весь этот ритуал никогда не нарушался. С периодичностью один раз в час служанка заходила в кабинет, чтобы покормить президента. Заодно она делала мониторинг обстановки на предмет обнаружения возможного присутствия посторонних потусторонних сил. Служанка принадлежала к династии колдунов Вуду – экзотической африканской разновидности магии, и потому ее подопечный, став президентом и сильным магом, не замечал в своей няне колдунью.

– Зачем ты достал из шкафа эту старую чашку? – удивленно спросила служанка. – Ты что, переливал в нее кофе и пил? Она же пыльная!

– Не знаю зачем, но мне почему-то захотелось выпить кофе из этой чашки, а не из бумажного стаканчика, – президент взял чашку в руки, повертел и поднес к глазам служанки. – Смотри, какой необычный узор получился! Ты не знаешь, что это означает?

Служанка внимательно посмотрела внутрь старой чашки и помрачнела – рисунок, образованный кофейной гущей, показался ей мрачным предвестником каких-то неприятных событий.

– У тебя все в порядке? – с заботой поинтересовалась служанка. – Проблемы?

– Нет проблем! – сверкнув белыми зубами, улыбнулся президент. – Правда, опять эти русские!.. Они всегда умеют испортить настроение.

– Сколько раз я говорила тебе – не связываться с русскими! – няня была встревожена. Однажды она познакомилась с одним русским…

Что-то было не так, и служанка это чувствовала. Почему– то ее взгляд все время сбегал к этой старой фарфоровой чашке. Президент доверял своей няне некоторые секреты, и она была более чем в курсе политической обстановки в стране и в мире.

Служанка президента имела еще одно весомое основание относиться к нему, как к малому ребенку. Ее не покидало чувство, что ее подопечный пошел на поводу у плохой компании, что эти нечестные люди помыкают им, а он продолжает верить их вранью и вынужден врать сам.

Няня жалела своего мальчика и желала ему помочь. Беда в том, что самые доходчивые доказательства – чувства – президент воспринимает плохо, а с логикой было плохо у самой няни. Вернее, ее логика подходила скорее для объяснений ребенку, почему нельзя играть с огнем, и «спички – не игрушка!»

– Пойми, мой мальчик! Война – плохое дело, а воюешь ты, потому что не с теми дружишь, – служанка встала у кресла президента и с нежностью гладила его стриженым курчавым волосам. – Помнишь? К нам приезжал твой друг из России. Положительный такой, основательный, надежный. У него есть чему поучиться. Водился бы ты лучше с ним, чем с этими…

Президент недовольно поморщился. Он и сам понимал, что зашел слишком далеко, пообещав слишком много, тем, кто помог ему победить на выборах. Когда он, став президентом, узнал, что стоит за деланной доброжелательностью, было уже поздно. Военная мафия армии его страны, нажившаяся продажей оружия и наркотиков, теперь держала его за горло. Русские сказали бы: «За яйца!»

– Знаешь, что означает кофейный узор в этой старинной чашке? – в голосе старой служанки задребезжали слезы. – Тебе недолго осталось!

Зарыдав в голос, няня президента, смешно семеня, выбежала из Овального кабинета.

* * *

Звигунов выпил вторую чашку кофе и снова для прикола вывалил кофейную гущу на блюдце.

* * *

– Разрешите войти?! – в резную, инкрустированную золотом дверь кремлевского кабинета российского премьера просунулась голова главы Администрации.

– Заходи! – премьер сидел за бумагами, разложенными на зеленом сукне рабочего стола.

Глава Администрации поспешил к приставному столу для совещаний и сел на ближайший к премьеру стул. Он знал, что, заходя без стука и садясь без спроса, поступает дерзко и рискует. Премьер никому никогда ничего не прощает, а замечает и запоминает – все. Никто не знает, как и когда отреагирует премьер на шальную выходку, ошибку или предательство, и от того сладкое чувство страха разливается по телу, вызывая психосоматические и вазомоторные реакции.

– Не хотите ли кофейку? Я распоряжусь! – и главный администратор заспешил было в приемную.

– Погоди! – остановил его бег премьер. – Ты же знаешь, что я ни кофе, ни чая, ни спиртного не пью.

– А я вот и чашку с блюдцем вам в подарок приготовил! – он ловким движением достал из портфеля чашку и блюдце, завернутые в газетные лоскуты. – И кофе с собой имеется! Из Бразилии…

– Где много диких обезьян? – пошутил премьер, перебивая гостя. – У меня сейчас важный разговор с заграницей. Ты подожди в приемной. Чашку с блюдцем оставь, а кофе возьми с собой и завари там в приемной. Я тебе потом тебе погадаю на кофейной гуще.

Руководитель Администрации вышел, пожимая плечами. Премьер вздохнул: «Еще один предатель! И что такое делается с людьми? Какой лукавый их прельщает? Ведь вместе учились, вместе спортом занимались… Грустно!»

Премьер развернул газетную обертку, достал чашку с блюдцем и собрал комплект, как должно быть. Он уже знал о гадании на кофейной гуще в Берлине и Вашингтоне. Знал и о результатах в обоих случаях. Неизвестным осталось лишь то, что там себе нагадал Звигунов.

* * *

Пить третью чашку кофе Звигунову не хотелось. Чашка и блюдце, купленные им на блошином рынке, успешно прошли испытания. Что означают узоры из остатков кофе, вываленные из чашки на блюдце в духе популярного гадания, он конечно, не понял. Да как тут поймешь какие-то кляксы – одна похожа на собаку, а другая на обезьяну. Ерунда какая– то.

Вот и политика – такое же непонятное дилетантам дело, как кофейные кляксы при гадании на кофейной гуще. Только политики очень высокого ранга разбираются в этом. Все они – сильные маги. Звигунов – не политик, хоть и маг.

Глава 8,

которая завершает повествование, но это единственный предсказуемый прогноз, потому что даже автор не знает, куда повернет сюжет, а он все время куда-то поворачивает

Молодой цверг Зигшпиль, имевший непосредственное отношение к появлению русского мага в Баварии и последующему развитию событий, похоже, выполнил свою миссию и может заняться чем-нибудь другим, хотя бы, например, продолжить свои наблюдения за людьми. Следует заметить, что подобные занятия стоят того – люди подобно картинкам, возникающим в старинном изобретении цвергов – калейдоскопе, неповторимы: и каждый из них, и каждый конкретный в каждую новую минуту своего существования. Законов, описывающих подобный феномен, не существует, это невероятность, выходящая за пределы теории вероятности, то есть абсолютная невероятность.

Люди любят поиграть с вероятностью, доказывая свою непостижимость, причем делают это в обе стороны от классического «пятьдесят на пятьдесят» в примере с монеткой. Старики-цверги вспоминают иногда за кружкой пива одну удивительную легенду. Во время очередной и, похоже, не последней войны, устроенной людьми, русские получали помощь от некоторых североевропейских стран и перевозили эту помощь северными морями на своих транспортных судах в сопровождении боевых кораблей. Немецкий флот успешно мешал этой помощи – топил транспорты торпедами своих подводных лодок. Немецкие акустики и артиллеристы достигли такого мастерства, что неизменно успешно попадали в цели, не видя их, но ориентируясь по шуму винтов. И чего только ни делали капитаны и штурманы транспортных судов – меняли курс в случайном порядке, сновали из стороны в сторону… и всякий раз нарывались на торпеду. И вот какой-то ученой голове пришла в голову дикая мысль, и это, похоже, был один из тех, кто основал новое течение магии – кибернетику. Маг предположил, что люди не способны порождать случайные ряды чисел, поэтому и не могут делать направление движения судов случайным, значит, в этом остается закономерность, которую каким-то образом вычисляли немецкие моряки, а может, и просто чувствовали.

Есть идея, найдется и способ воплотить ее. Однако эта идея была настолько необычной, что люди, принимающие решения, ни за что не хотели признавать ее, разве что для упреков и насмешек в адрес кибернетиков. И пришлось магам новой волны искать помощи со стороны. Обратились к цвергам, которые, как известно, были искусными механиками, но, разумеется, на условии строжайшей тайны, чтобы не было утечки к воюющим немцам. Цверги традиционно дистанцировались от людских разборок – платите золотом, сделаем машинку. И сделали. Первый в мире генератор случайных чисел на основе часового механизма. Он показывал в окошке числа от нуля до девяти в случайном порядке. Сделав партию машинок, их отдали штурманам северных караванов, которые, как только появлялось случайное число, прибавляли его к текущему курсу по специальной формуле и меняли направление движения судна. Получалось все то же шныряние судов из стороны в сторону, но торпеды перестали попадать в цель. Наводчики потеряли чутье и даже признавались в этом за рюмкой шнапса.

И все же Зигшпиля не отпускало чувство недосказанности, недопонятости, недостаточности, и это, возможно, тоже было как-то связано с людьми, а они, как известно, всегда отличались явной недоделанностью. Русский маг Звигунов – вот кто не отпускал внимание молодого цверга. Зигшпиль перебирал в памяти все случаи контактов с магом, и один случай вызывал явное недоумение. Цверг решил еще раз осмотреть это место. То самое место, где Зигшпиль увидел Звигунова в неожиданно открывшейся двери в конце выросших из воздуха ступенек.

* * *

А Звигунов тем временем приближался к месту своего временного проживания – к гостинице. Он уже поужинал в каком-то гаштете по дороге, и шел, не торопясь, к железнодорожному переезду, сразу за которым стоял дом Клауса – его частная гостиница и малый бизнес. Клаус, и это было странным чувством, похоже, чувствовал приближение мага, точно так же, как это удивительно делают кошки, приходя к двери встречать своего хозяина, когда тот еще только заходит в подъезд, нажимает на кнопку лифта и стоит внизу, дожидаясь его. Если у кошек это получается, то почему этого не может, хоть и слабый, но маг? Клаус пошел ко входной двери и встал в коридоре, чтобы видеть улицу.

Звигунов появился только через десять минут. Он не спеша поднялся по ступенькам, дверь перед ним отрылась настежь, впуская постояльца. Звигунов кивнул двери, увидел в коридоре Клауса, заулыбался, поздоровался и остановился поговорить. Клаус уже не так сильно удивился фокусам русского с дверями. Удивило другое, хотя этому могло быть и совершенно не магическое объяснение. Уловив намерение русского перекинуться парой слов, Клаус из вежливости поинтересовался у него, как прошел день. И русский довольно подробно рассказал ему о том, где побывал, что видел, и что его удивило. Удивительным было не то, что русский говорил по– немецки, а то, что он легко менял диалекты немецкого языка. С Клаусом он говорил так, будто вырос в Силезии, где родился и вырос сам Клаус. Пересказывая разговор со священником, перешел на баварский диалект. Упомянув случай в поезде, когда ему показалось, что его разыгрывает соотечественник, русский вдруг стал говорить с акцентом американца, а те, как известно, будто бы держат во рту горячую картошку. После этого постоялец, как ни в чем не бывало, пошел к себе в номер, словно исполнил долг вежливости.

Клаус вновь задумался, и было о чем. В молодости ему довелось работать учителем, и преподавал он иностранный язык – английский. С огромным старанием преодолевая лингвистические трудности, он выучил этот международный язык и стал преподавать в школе небольшого городка. Клаус любил детей и жалел их, видя муки постижения чужого языка. Поэтому ученики успевали по его предмету весьма посредственно, так же, как и он сам в университете. Клаус придерживался мнения психологов о том, что если не научить языку ребенка, то взрослый его уже не освоит. Профессора лингвистики в один голос твердили о предрасположенности к языкам и утверждали, что есть абсолютно для этого негодные, относя самого Клауса к малоталантливым лингвистам.

Однако Клауса терзали сомнения. Если каждый человек способен научиться своему родному языку, каким бы сложным он ни считался, то почему не удается легко выучить другой язык, и чем объяснить то, что кому-то освоение языков удается совершенно без каких-либо трудностей? Если бы способность усвоить первый язык общения сохранилась и для всех последующих языков, то все люди стали бы полиглотами.

Да, речь как особая статья человеческой природы всегда оставалась загадкой. Даже известное «В Начале Было Слово» трактуют, как кому взбредет в голову. Однако среди магов на этот счет есть ряд вполне здравых концепций. Например, считается, что именно речь заставила мозг человека установить такое большое число связей между его клеточками, в результате чего появилась личность. Это пороговый процесс – то есть личность выпрыгивает, как черт из табакерки, как только число связей достигает своего порогового уровня. В свою очередь это привело к тому, что личность, появившись, устремилась управлять всем, чем только ей удавалось, и это сдвинуло мир – с тех пор он стал населяться разумными существами.

А вот дальше научные мнения разделились. Одни считали, что существует механизм блокировки освоения других языков, кроме первого, что служит защитой от опасности возникновения еще одной личности на базе одного и того же мозга. Такие случаи бывают – например, алкогольная личность, которая ведет себя, как еще один человек, или редкие случаи шизофрении с раздвоением личности. Другие ученые поддерживают гипотезу о блокираторе, но настаивают на ином его назначении, считая, что личность будет путаться в словах, если знает несколько языков. В подтверждение обычно приводятся примеры того, что полиглоты всегда ведут себя, как идиоты. Третья группа ученых, и это кибернетики, придерживается мнения, что освоенный язык слагает необычайно мощную систему, которая, согласно Основному Закону Систем, активно сопротивляется попыткам построения параллельных языковых систем, то есть это обычная конкуренция. Что касается редких случаев знания многих языков без каких-либо проблем, то все единодушно сходятся во мнении, что развитая личность сама разбирается со всеми этими сложностями, но как именно, неизвестно.

И Клаус пошел к себе в комнату, чтобы почитать что– нибудь на языке Шекспира. Его он и любил почитать.

* * *

Звигунов с облегчением разоблачился в своем номере, избавившись от кальсон, переоделся в домашнее и решал, стоит ли пойти в душ. Сонливость была аргументом против этой идеи – Звигунов явно представил себе, как уснет под душем, упадет и чего-нибудь сломает в хозяйстве Клауса. Эта картинка решила вопрос в пользу сна.

Осторожно притронувшись к ушибу на груди, Звигунов с удивлением не почувствовал боли. Задрав рубашку, он смотрел и не видел никаких синяков у себя на груди. Боли тоже не было, даже если посильнее надавить на место ушиба. А был ли ушиб вообще?

Не особенно углубляясь в размышления об этом странном явлении, Звигунов лег на кровать поверх покрывала и задремал. И приснился Звигунову его дед. Звигунов как будто попал в самый разгар спора деда со своим извечным оппонентом – соседом. Дед что-то активно доказывал, возмущался и… матерился. Больше ничего конкретного в этом сне Звигунов не запомнил, потому что проснулся, испытывая жажду.

Решив, что в столовой Клауса может быть какая-нибудь газировка, Звигунов спустился в подвал. Газировки не было. Но было любопытство – как же это так хитро устроена дверь в погреб? Звигунов заглянул за холст, взялся за ручку и потянул на себя. Дверь открылась, обнажая кирпичную кладку за ней. Звигунов постучал по ней кулаком – монолит! Затем он закрыл дверь и толкнул ее от себя. Дверь снова открылась, и за ней он увидел ступеньки, идущие вниз. Не поборов искушения, но поддавшись ему с какой-то мальчишеской страстью, Звигунов стал спускаться по ступенькам, включив свой айфон в режим фонарика. Спустился и обалдел…

У самой нижней ступеньки, немного в стороне, в тени, потому и незаметно, стоял, разинув рот, тот самый малец, которого он видел на балконе своего номера прошлой ночью во сне. «Так это сон!..» – догадался Звигунов и немного расстроился. Однако решив потом исследовать подвал и наяву тоже, он настроил себя посмотреть, что будет в этом сне.

«Ну что, малец! Варежку-то закрой, а не то муха залетит!» – грубо пошутил Звигунов, решив не ограничивать себя приличиями – ведь это же сон. Зигшпиль – а это был он – закрыл рот, но был по-прежнему вне себя от неожиданной встречи с магом. «Ты чего здесь делаешь в такую поздноту и один?» – поинтересовался Звигунов с некоторыми нотками отеческой заботы в голосе.

Зигшпиль, ужасаясь тому, что с ним творится – он почувствовал себя глупым ребенком в свои сто двадцать три года, заговорил с магом в совершенно странном и неподобающем тоне: «Дяденька маг! Не ругайтесь! Пойдемте скорее к дяде ПеЦу! Он вас уже давно дожидается». Зигшпиль сопел носом и канючил абсолютно по-детски, как дети людей. Цверг с осторожностью взял мага за руку и потянул за собой. А поскольку это был всего лишь сон, как об этом думал Звигунов, он и не сопротивлялся, желая утолить любопытство: кто это ПеЦ, и почему он его ждет. Цверг же по дороге, удивляясь самому себе, играл странную роль – всхлипывал и просил: «Уж вы бы помогли нам, дяденька. Уж мы век помнить будем. Вы уж только расколдуйте золото.» Ничего не понимая, Звигунов шел за мальцом, а тот все что-то жалобно просил, вызывая жалость мага, и он давно бы уже помог – ведь во сне все возможно, но так и не стало понятным, что именно просит этот милый мальчуган.

Наконец путь сквозь сонные грезы привел к финишу – перед Звигуновым открылся весьма просторный зал, чем-то напоминающий тот, в котором он случайно оказался на экскурсии в замке. По крайней мере, трон был очень похож – весь в цветных стекляшках. Каково же было удивление Звигунова, когда он узнал смотрителя музея во все той же униформе. Он как будто ни на грамм не изменился, даже рот был все так же открыт, а самого его колотила старческая дрожь. Хотя что же может быть удивительного во сне? Было бы удивительно, если бы во сне не было ничего удивительного. Вспоминая и напоминая себе, что это сон, Звигунов отпустил себя на все четыре стороны и пустился во все тяжкие.

«Ну что, старик… Проблемы?» – что-то подсказывало Звигунову, что он сам имеет ко всему происходящему какое– то отношение.

Смотритель музея пришел в себя, закрыл рот и перестал трястись.

«Многоуважаемый маг, прибывший в наш мир с великой миссией, позволь мне коротко изложить нашу позицию по вопросу снятия заклятия с альпийского золота, наложенного более полувека назад одним из твоих соотечественников и коллег по магическому цеху. Мы заинтересованы в том, чтобы перемещение золота в мир людей, как только ты снимешь с него заклятие, не было слишком активным, быстрым, энергичным и бурным. Мы понимаем проблемы европейских правительств – кризис. Однако цверги не смогут поддерживать слишком высокий темп выдачи золота. Нас бы вполне устроил режим, при котором каждая страна, хранящая золото у нас, получала бы не более одного процента золота в месяц. Более того, мы хотели бы уделять внимание только одной стране на протяжении каждого такого месяца. Полагаю, что правительства смогут договориться, определить очередность и составить разумный график. Мы были бы не просто признательны тебе за такое решение проблемы, но достойно отблагодарили бы тебя лично. Думаю, что один процент от каждого транша будет тебе и приятен, и полезен».

Все это старик выпалил, словно боялся, что его перебьют.

«Нет! Так дело не пойдет!» – сказал Звигунов, продолжая свой внутренний разговор с самим с собой, в котором шла речь о том, что он ничего не понимает, и выдвигаемые им версии объяснений происходящего не подходили.

«Конечно, ты прав, высокочтимый маг! Разумеется, мы не должны обижать тебя одним процентом, словно подачкой. Два процента… – увидев отсутствующий взгляд Звигунова, ПеЦ на ходу переиграл ставку, – десять процентов с каждой выдачи золота каждой стране. Это очень большая сумма. И это ежемесячно».

Первый Цверг терпеливо ждал ответного хода русского мага, о котором даже во внутренней речи нужно говорить «великий маг» – настолько он был силен, даже в такой изощренной области магии, как переговоры. В голове ПеЦа нудной струной зазвенела тоскливая мысль, что эти переговоры он проиграет, и настолько ясной была эта мысль, что отбила всю охоту торговаться. А русский великий маг, подливая масла в огонь, продолжал молчать, заблокировав даже мимические мышцы и взгляд – ноль информации. Вот он – высший пилотаж магии переговоров. Об этом приеме знают только сведущие, и называется этот прием «молчание – золото!», и в самом прямом смысле этого слова.

На этом приеме следует остановиться особо, иначе люди будут по-прежнему натыкаться на этот незамысловатый, но мощный способ добиться своего – молчать. ПеЦу просто не повезло – Звигунов на своей прежней работе, которую правильнее все же называть службой, сначала просто устав от дел и невыносимой нагрузки, иногда замолкал или вообще не начинал разговор с теми, кого обещали разговорить психологи – эти вечные путаники. Звигунов сидел и молчал, думая о чем только угодно. А собеседники начинали говорить без остановки. Сейчас же Звигунов просто вырубился в попытке понять происходящее, но прием работал сам по себе не менее эффективно.

Все дело в том, что участник каких бы то ни было переговоров, если входил со своим предложением, но не получал в ответ предложений оппонента, через некоторое время создавал своеобразного клона, заменяющего настоящего соперника, и продолжал торговаться с ним – ведь нужно же поддерживать ритм переговорного обмена предложениями. А далее вступала в действие самая настоящая странность – споря с воображаемым партнером, человек, сам создавший его, неизменно проигрывал ему. Неразрешимый парадокс. К слову, тот, кто играет сам с собой в шахматы, всегда выигрывает. Это необъяснимо, но факт.

Звигунов ушел в себя, пытаясь догадаться, о чем идет речь, и это немедленно заставило ПеЦа создать виртуального собеседника, с которым он и продолжил свой разговор. Попробуйте как-нибудь сдержаться и помолчать в любом из диалогов, в которых мы все стали действующими лицами, и увидите, как ваше молчание провоцирует ваших собеседников открывать вам свои сокровенные тайны. Именно это и происходило с ПеЦем, несмотря на то, что он был магом очень большой силы.

Первый Цверг, не таясь, раскрыл русскому магу тайну отношений с нижними цвергами, а этого делать было никак нельзя, потому что ослабляло его переговорную позицию – нельзя рассказывать о проблемах, которые должны быть решены в результате переговоров. В противном случае придется заплатить гораздо дороже. Никогда не покупайте огурцов, рассказывая продавцу, как сильно вы их любите, не нахваливайте огурцы, не хвалите и самого продавца, действуйте наоборот – демонстрируйте пренебрежение и огурцам, и к их продавцам. Покажите, что колеблетесь – покупать или не покупать, у этого продавца или у другого, тратить деньги или сэкономить. Продавец, поддавшись торговой магии, заметно оживится, будет скидывать цену, а вы не торопитесь, ругайте огурцы и сомневайтесь. Если будете терпеливы и последовательны, обязательно купите огурцы в полцены или даже получите задаром. Вот она – переговорная магия!

Однако Первый Цверг на то он и первый, что самый лучший. Заметив, что проигрывает русскому магу, он сменил тактику – стал рисовать картину того, что будет, если Звигунов не разрешит проблему золота. ПеЦ раскрыл тайну золотого запаса и даже тайну золота в мире людей. И старик угадал – то, что узнал из его рассказа Звигунов, действительно было важным, и даже архиважным.

Когда-то очень давно люди нашли в себе силы и ум оторваться от натурального обмена, включив в обменные процессы особого рода посредника – золото. Этот замечательный металл стал эквивалентом товарам, услугам и вообще всему на свете. Так продолжалось долгие годы, пока кто-то злой не нашептал людям, что эквивалентом могут быть вещи попроще, чем золото. Так появились бумажные деньги, а бумага, как известно, ничего не стоит, и печатать бумажные деньги можно без ограничений. И так люди запутались в этом, что множили свои экономические проблемы, печатая деньги каждый раз, когда их не хватало. Говорят, что именно это и стало причиной европейского кризиса. Однако есть еще более существенная, но сокровенная причина финансовых неудач – виртуальные деньги. Виртуальное – значит несуществующее. Ежу понятно, что несуществующее не может быть эквивалентом обмена между людьми, но люди – а они престранные создания – верят в несуществующее и несут от этого огромные убытки.

Настрадавшись и намучившись, люди стали искать выход из сложившейся ситуации, чем они обычно и занимаются – понаделают себе проблем, чтобы потом их решать. И вот с подачи отдельных магов людям стали приходить в голову мысли о возвращении золота в качестве эквивалента обменных операций. Сначала Китай, а затем и Африка, поддались этому соблазну – вернуться к золотым отношениям. Однако не все были согласны с этой в целом замечательной идеей. Против выступили те, кто уже успел запутаться в виртуальных деньгах по самые уши и, похоже, не имел достаточно золота. Африканскую инициативу пришлось подавить весьма жестким образом, но с китайской поступать радикально было боязно – уж больно много их, китайцев, и много магов среди них. А кроме прочего, за тысячи лет своей цивилизации китайцы подружились и опираются на поддержку драконов – особых разумных существ одного из параллельных миров.

Короче говоря, если только альпийские золотые запасы станут вновь доступны европейским вкладчикам, это послужит своего рода критической массой и триггером для перехода на золотовалютные экономические отношения. Даже противники золота – американцы – не смогут уже с этим чего-либо поделать. Услышав от ПеЦа об американцах, Звигунов насторожился: что-то подсказывало ему, что эти в целом милые и веселые люди как-то причастны к событиям его собственной жизни. Первый Цверг был убедителен, и Звигунов решительно поддержал идею о золотом варианте решения проблем. Однако что он сам может сделать со всем этим, и зачем старик все это рассказал ему?

«Старик! Я-то чем могу помочь?» – прямо и без обиняков спросил об этом Звигунов.

«Как это чем? – искренне возмутился цверг. – Просто расколдуй золото, сними с него запрет на перемещение между мирами, и все!»

«Ничего себе! – в свою очередь возмутился Звигунов. – Вот так возьми и расколдуй. Вы здесь с ума, что ли, посходили? Я не колдун, чтобы колдовать и расколдовывать».

Сон стал протекать каким-то странным путем, в нем явно появился бред, и Звигунов решил поправить направление сна. Не дослушав старика и не давая ему продолжить свою бредовую речь, Звигунов махнул рукой, матернулся в сердцах и пошел прочь. За ним увязался малец, который не переставал канючить что-то вроде: «Спасибо за помощь, дяденька!»

ПеЦ позвонил в колокольчик, и в стеклянном шаре на ажурном столике появился, как в телевизоре, его помощник – Помощник Первого Цверга (произносится «ПоПеЦ»). И помощник доложил, радостно доложил, что отгрузка золота людям только что началась – вдруг ни с того ни с сего приготовленные мешки исчезли в мире цвергов и появились в мире людей. Люди тоже ликуют.

А Звигунов шел себе по коридорам в сопровождении мальца, причитающего свои благодарности, и собирался уже проснуться, чтобы по-настоящему дойти до кухни и утолить жажду. Он поднялся по ступенькам, прошел мимо Клауса, хлопнул его по плечу, заметив, что во сне он такой же чудной, как наяву, вошел в свой номер, лег на кровать, чтобы через несколько мгновений проснуться. Проснувшись, он передумал идти на кухню – лучше выпить кофе в каком-нибудь кафе. Время путешествия нашего пенсионера по Германии подходило к концу, за окном уже было утро – новое утро нового дня.

Поезд, самолет, метро, маршрутка – и вот он дома. Звигунов любил свой дом и не любил путешествовать. Он считал, что путешествуют те, кто еще не нашел своего места в жизни, поэтому и скитаются в поисках. По этому странному признаку – отсутствию интереса к путешествиям можно определять состоявшихся в жизни людей и отделять их от тех, кто не состоялся. Тем не менее, путешествие оставило в душе Звигунова приятный осадок – даже сны в путешествии были какими– то необычными, сказочными, что ли. А ведь начиналось путешествие с неприятности – разбитого Айфона. И словно ожив, как только о нем вспомнил хозяин, телефон вдруг затрезвонил. Номер не определился.

Мужской голос, который тоже не был узнан Звигуновым, представился помощником… И должность, которой этот помощник помогал была весьма высокой. Звигунова вызывали, назвав это приглашением, на его прежнюю работу, в самый центр Москвы. Прямо к директору этого ведомства. Неожиданно, неприятно и тревожно. Вот как воспринял этот звонок Звигунов, но отказываться не стал, тем более что помощник сообщил, что выслал за Звигуновым служебную «Волгу».

Директор молчал. Только поздоровался со Звигуновым и снова сел в свое кресло. Разговор вел другой человек, хорошо известный по своим телеизображениям и старинной фамилии – руководитель Администрации. Сославшись на то, что уполномочен провести эту беседу от имени Председателя Правительства, главный администратор, похоже, решил продолжить череду ахинеи, свалившейся на Звигунова еще в Германии, но там хотя бы это было во сне. Ничего не понимая, Звигунов молчал, а тон собеседника становился все более напряженным и даже слишком – в его голосе явно слышался упрек.

Ни много ни мало, Звигунова обвиняли в том, что он не должен был отдавать немцам сразу все золото. Дескать, нужно было потянуть резину, подинамить их, подержать в напряжении и ни в коем случае ничего не делать. Тем более Звигунов получил исчерпывающие инструкции об этом.

Оживившись и словно выйдя из сумрака, Звигунов поинтересовался этими самыми инструкциями, и с удивлением узнал о двух СМСках и одном письме по электронной почте. Высший класс! Государственные люди, руководители такого высокого ранга – и какие глупости в головах! Вот к чему приводит чрезмерное увлечение твиттерами. И эти туда же за своим продвинутым главнокомандующим. «Вы бы еще голубя послали – не менее экзотично и не менее надежно!» – Звигунов вспомнил эти СМС-сообщения и даже письмо, которое не стал открывать, признав спамом. СМСки, как ему казалось, прислал какой-то сумасшедший, перепутавший номер телефона такого же сумасшедшего с номером Звигунова. В сообщениях был явный бред о золоте и каких-то швейрах или цвендрах.

И вот теперь еще один сумасшедший нес очевидную околесицу, нисколько не смущаясь этим. Однако и директор, этот лысоватый и усталый человек, даже не подавал виду, что в его присутствии происходит явно ненормальное. Казалось даже, что директор в курсе и в теме. Правда, упрека во взгляде директора не было – он как бы говорил: «И что вы хотите от этого пенсионера?» Это было немного обидно, но Звигунов понимал директора – его проблемы, конечно же, были на порядок более значимыми, чем заботы самого Звигунова – валять дурака на пенсии и писать всякую ерунду в своих блогах.

Свою речь, похожую больше на монолог, высокий государственный чиновник завершил совсем уж неуважительно, сказав что-то вроде того, что на Звигунова надеялись, а он всех подвел. «Вот же ж…!» – подумал в сердцах пенсионер, и глава Администрации пошатнулся, как от удара в грудь. А ведь его предупреждали о необычайной магической мощи Звигунова, он и сам был магом почти что высшего разряда, но такое. Заподозрив с какой-то надеждой, что это так, и понадеявшись, что и это сон, Звигунов сформулировал свое отношение к происходящему крепким словом, повернулся и пошел на выход, не замечая при этом что оставленная им обстановка подернулась маревом перехода в новую реальность. Он вышел в приемную, остановился у стола помощника директора и спросил у него, узнав в нем одного из своих многочисленных учеников по ведомственной академии, где когда-то преподавал: «Ну что? Доволен?» – даже не подозревая, что стал не просто последней каплей, но водопадом в решении помощника уволиться со службы.

Поведение ученика-помощника стало последней каплей и для самого Звигунова, решительно не понимающего, что происходит. И вдруг совершенно независимо от него, в памяти Звигунова словно открылся файл – вспомнился сон про деда.

Дед рассказывал, обращаясь уже не столько к соседу– фронтовику, сколько к малолетнему внуку, о том, как, выполняя задание командования, преследовал автомобильную колонну вермахта, вывозящую из разрушенного Берлина золотой запас. Дед уверенно нагонял на полуторке последнюю машину немцев, подгоняя своего водителя привычными для обоих заклинаниями. Влетев, что называется, на плечах отступающего противника в какую-то пещеру, дед уже приготовился выкрикнуть сакраментальное «Хенде хох!», как что– то в пещере стало необъяснимо меняться, покрывая маревом грузовики с золотом. Еще мгновение, и немецкие машины исчезли, испарились, пропали, словно сквозь землю провалились. И вот он, «момент истины», о котором любят говорить в военной контрразведке «Смерш», в которой и служил дед, и в которой, по странному стечению обстоятельств, отслужил свой срок его внук и полковник в отставке. Дед просто– напросто крепко выматерился, что и стало непреодолимым заклятием, заморозившим золотые вклады всех альпийских вкладчиков.

«Запомни, Сергунёк!» – строго и наставительно изрек дед во сне Звигунова и повторил то, что сказал в конце войны в одной из альпийских пещер. Слова деда были словно написаны в воздухе огненным шрифтом. Звигунов силою своей мысли зачеркнул одно из слов заклинания и с чувством прочел получившуюся фразу. Помощник директора даже присел от такого мощного скачка атмосферного давления. А Звигунов же, удовлетворенно добавив от себя: «Вот так…!» – вышел из приемной, а затем и из здания на всем известной площади Москвы. Он даже не заметил, что прапорщик на проходной просто открыл шлюзовую дверь настежь вместо того, чтобы удостовериться, что пропуск Звигунова закрыт печатью дежурной службы.

А в это время Премьер, следивший за беседой по его поручению в режиме реального времени, удовлетворенно крякнул, если только не будет принято это сравнение буквально из-за его внешности. Звигунов поразил даже Премьер-министра – неожиданно, и в самую точку. Премьеру доложили, что бригада наружного наблюдения российской резидентуры в Германии потеряла Звигунова, а когда обнаружила, оказалось, что его приняли под наблюдение американцы. Он сначала рассердился, но потом, будучи магом необычайно высокой квалификации, посчитал происходящее знаком свыше. Однако развитие событий и убийство Звигунова американским снайпером почему-то расстроило Премьера. Ругнувшись, нарушив баланс международных отношений, он пригрозил своему чернокожему коллеге, что… А далее Премьер применил магию очень высокого разряда. И Звигунов остался жив.

А в это время ПеЦ – Первый Цверг верхних цвергов, этих странных жителей Баварских Альп, даже присел от неожиданности. Появившись в стеклянном шаре, помощник ПоПеЦ, радуясь, словно ребенок людей, доложил, что выдача золота приостановлена, а на скале напротив Замка появилась светящаяся надпись: «Одна страна в месяц. Не более одного процента от вклада в месяц. Составьте график. Ваш Звигунов. В память о дедушке:)».

А в это время разбитый Айфон Звигунова пиликал оповещениями о полученных сообщениях. Сразу несколько банков мира сообщали своему новому небедному клиенту о поступлениях на его счета. Но Звигунов ехал в это время в метро и не слышал сигналов. Его позабавило бы сообщение швейцарского банка о необычном вкладе на вновь открытый счет на имя Звигунова – десять ведер золота. Настоящего золота в самородках. В обычных железных ведрах… Нижние рулят:)

Все началось с разбитого телефона. На нем все и закончилось. Словно раненый, который должен дотянуть до своих, Айфон рухнул, обессилев, и окончательно сломался. Теперь его владелец не мог ни звонить, ни прочитать СМСки. А может, это американцы отомстили магу за его участие в глобальных мировых процессах?

Писалась же эта сказка исключительно для того, чтобы рассказать людям правду о том, что каждый и каждая из них являются самыми настоящими магами.

Эпилог,

в котором автор раскрывает тайну магии, признается в тайнах детства и дарит читателям тайну способа обретения магической силы