Помоги проекту - поделись книгой:
— Испытываю что-то похожее, но, чтобы действительно тронуть сердце, нужно еще много времени, — сообщила она и щелчком лихо швырнула окурок вниз.
— Не так много, как кажется, — уверил полковник, разряжая ей в грудь пистолет с глушителем.
Лицо Рощиной выражало некоторую растерянность, когда она полетела вслед за окурком.
Он дождался, пока ее визжащее тело достигло бетонного козырька на уровне второго этажа и нелепо распласталось там.
— Всегда хотел пережить подобное. Именно в таких обстоятельствах, — поднимая оброненный Настей перстенек с черепом, признался полковник подошедшему сзади Вениамину.
— Мы все уладим, ее водила уже в багажнике, — заверил начальник службы охраны. — Перенюхала красотка, в облако улететь хотела.
Вечером полковник нашел Лизу у стойки бара в ресторане с неизменной рюмкой финской водки в руке.
— Снимай заклятье, — решительно попросил он. — Мечты больше нет.
— Основательный ты мужик, Дмитрий Петрович, тогда — счастливого Рождества! — усмехнулась она и щелкнула визитницей.
Когда полковник вышел из ресторана на улицу и не обнаружил своего лимузина, он даже не удивился, поднял воротник и пошел пешком домой, где и спал до обеда.
На работу он пришел без опоздания, а ближе к полуночи принял плащ из рук подъехавшей в обычное время Насти.
Отчего-то, забирая свой номерок, женщина походя поинтересовалась:
— Мы с вами нигде раньше не встречались?
— Не в этой жизни, — заглянув в ее бездонные зеленые глаза, соврал полковник и предупредил: — Вы где-то свое колечко обронили.
— Все нормально, — махнула рукой она. — Оставила на память любимому человеку.
— Ему понравилось? — не сдержал любопытства полковник.
— Не знаю, я не оборачивалась, — пожала плечами она и прошла в зал.
Друзьям Империи
08 августа 2011
В детстве с моим другом Вовкой Карцевым, на краю обрыва перед плотиной, по колено в колючих лопухах, мы дали клятву служить Империи будущего. Дело происходило сразу после просмотра фантастического фильма в сельском клубе, и мы тогда поступили в первый класс. По окончании школы Вовка отравился одеколоном в подвале дома и умер, а выполнение миссии на какое-то время досталась одному мне.
Перво-наперво я понял, что тема клятвы Империи будущего — субстанция деликатная и обсуждать ее с дураками не стоит, хотя эти дураки сами всю жизнь в будущее клялись, потому что клянутся большей частью в будущее, если, конечно, соседа по пьяни не подрезал. Но у дураков сознание аквариумных рыбок: увиделись, раз, два, три — и опять здравствуйте. Не умеют мыслить масштабно, отчего у них с личной жизнью всегда лажа и лица злые. Короче, дураки не в счет.
Но вернемся к раннему периоду: с Вовкой Карцевым в поисках новых видов энергии мы подожгли трансформаторную будку и лишили на целый день электричества всю деревню. Хозяйки посетовали и разожгли печи, а чтобы даром кирпич не калить, решили испечь пироги с мясом и яйцом и маковые рулеты. Мужики от стресса похмелились у темного сельмага и принялись колоть дрова, а дядя Толя-киномеханик и борова заодно. Когда еще такой случай будет! Дядя Толя боялся колоть борова, а на шум Витька Дзюба с хутора пришел. Витька хохол был и лихо скотину резал.
В итоге гуляли всей деревней на площади у элеватора. Дядя Толя на гармошке играл, а потом главный бухгалтер Валентина Николаевна спела песню из кинофильма «Угрюм- река» «Гляжу в озера синие».
Это была первая большая победа Империи. Стоял сказочный зимний вечер.
Через год, как не стало Вовки, я привлек в ряды первых людей Империи Петьку Гордеева. Он тоже с нами это кино смотрел, но на овраг не пошел, потому что писать не хотел.
Ему было поручено стать летчиком-истребителем, дождаться, когда зарядят ядерные ракеты, и снести Эйфелеву башню вместе со всей Францией, чтобы французы не успели наших девок ничему плохому научить.
Но и Петька Гордеев пал жертвой неумолимого рока. С отличием он окончил школу и подобающие училища, стал одним из лучших летчиков России, получил все возможные медали, приехал к маме в отпуск перед назначением и замерз на лавке у дома, когда со свадьбы из соседней деревни добирался. Присел покурить перед сном.
Я вновь остался наедине с клятвой. Но теперь она стала еще и долгом перед павшими друзьями. Веру питает жертва. Кстати, о вере. Персонаж кинофильма сказал: «Верь в лучшее и заставь своими добрыми делами в это поверить остальных».
Сказал и полетел бомбить звездный линкор противника.
Такая у нас вера. И поэтому клятва должна быть исполнена.
Но как служить Империи, если Империи нет? Только построить Империю! Я ребятам обещал.
Причем построить в полном внутреннем соответствии с идеалами давно забытой киноленты про будущее. Но это по силам креативщику, оттюнингованному на заказ в звонкие девяностые, с ламповым бортовым компьютером и зеркалом заднего вида от Карла Цейса.
Я сделаю так. Поставлю на самом большом стадионе самой большой страны мира белую пирамиду, взойду под барабаны на нее и расскажу людям о нашей с ребятами клятве и беспокойстве, связанном с ее реализацией. По моему сценарию люди должны на входе тихо разобрать «русские арафатки» в виде черных башлыков с вышитой цифрой 77, перейти на тариф «Доктрина», подписаться на услугу «Империум» и каждый день получать духовный инструктаж в виде электронной открытки: «Не заблуждайся, правда — это не существительное, правда — это глагол». По истечении двух-трех месяцев люди смогут самостоятельно декларировать свои гражданские позиции под эгидой общей мечты, кто на что горазд. Одним из самых ранних воспоминаний детства их детей и внуков станет ежедневная электронная открытка, приходящая на телефон их родителей, и выражение лиц родителей при прочтении. Дети вырастут психически здоровее в семьях, где лица родителей будут излучать счастье. Иначе им придется бороться с сомнениями, а от этого нервы, а от нервов все остальное.
Что нужно? Да, собственно, ничего не нужно, кроме факта, что на самом большом стадионе самой большой страны в мире будут говорить об Империи — она состоится у нас как презентация бездонной ролевой игры, которая за десять лет сформирует у нас общество, которого по законам рыночной логики не может быть в принципе! Общество играющих в общую игру с нереально высокими сказочными задачами. Что может разочаровать это общество?
И поскольку при отечественном воровстве и безыдейности альтернатив тоже ноль, рано или поздно должна победить наша концепция будущего, потому что мы верим в лучшее и доказываем это своими хорошими делами. Когда-нибудь с упоением я повторю эту фразу представителям крупного промышленного капитала. Но это уже потом. Сейчас напугать можно. На ближайшие десять лет, кажется, в старом обществе волнения и поиски выхода. Поскольку сама игра очевидно интернациональна, общественная польза от игры в Империю станет столь же очевидной и мы шагнем в новый отсчет времени. Ведь я отлично помню сюжет фильма. Он хорошо заканчивается. Вовка с Петькой недаром сдохли.
Вот и все, что я могу сказать о сексе
31 августа 2011
Что ни тема, то абстракция. В живописи доступную мне меру условности я ограничил импрессионистами. Ни «Черный квадрат» Малевича, ни мосластые тетки Петрова-Водкина не ассоциируются у меня с прекрасным, не побуждают мою истерзанную противоречиями душу воспарить от «дольнего» к «горнему», а соответственно, не выполняют для меня первичной задачи искусства — вдохновлять. С музыкой такая же ерунда: мои пограничные столбы вкопаны на границе области раннего Шостаковича, далее — кошачьи концерты. Посему тщетно искать во мне благодарного собеседника в отвлеченных областях творческой самореализации, а уж тем паче в вопросах, в принципе не подразумевающих ответов. И когда редакция «Русского пионера» объявила темой номера секс, инструкция по личной гигиене — первое, что пришло мне в голову. Этот поистине бездонный океан беспрерывно совершенствующихся средств против перхоти, банных грибков и чудотворных антигеморроидальных бальзамов захлестнул мое сознание. Мне захотелось поделиться всем, что я знаю, помочь недугующим соотечественникам определиться с выбором лекарственных препаратов, оградить от сонма шарлатанов и просроченных молодильных пилюль, хоть и привезенных из Лондона. Однако здравый смысл подсказал мне, что совсем не за это редакция готова платить деньги. Скорее всего, ее больше интересуют правдивые рассказы о яростной беготне без трусов по городу, индивидуальном комплексе нелепых телодвижений и беспроигрышных обоснований для одноразовой случки. И я сник. По милости Божией я принадлежу к следующему звену эволюционной цепочки, мне абсолютно недоступно разделение причинно-следственной связи между сексом и деторождением. Мало того, меня искренне печалит судьба несчастных «лавлузеров», испытывающих наркотическую зависимость от зуда в пахово-мошоночной области. Большинство уважаемых мною людей диагностировало бы эту беду как следствие генетических нарушений и просто распущенности. Мною, в силу пастырских обязательств, эта истина принимается сложнее, поскольку предполагает созидательное действие. На данный момент я не вижу иного выхода, как посильный обмен опытом в пределах обозначенной темы.
Итак. В преддверии моего очередного дня рождения мой старый друг Егор, мужчина осанистый и при бороде, озадачился вопросом, чего бы мне подарить. Не сумев самостоятельно определиться, он обратился ко мне за консультацией. И для меня этот вопрос оказался непростым. В том, в чем действительно я нуждаюсь, — душевный покой, рождение еще одного ребенка и дополнительные жилплощади, — Егор мне был не помощник, все остальное я уже имею. После обстоятельных дискуссий за распитием тридцатилетнего «Пуэра» мы остановились на клюшке для гольфа с выгравированной дарственной надписью «Отцу Иоанну от благодарных прихожан». Сказано — сделано, и мы с Егором отправились на поиски подарка. Искомая торговая точка в районе Фрунзенской набережной, где можно было выбрать клюшку, оказалась закрытой по причине ремонта. Пришлось воспользоваться интернетом для обнаружения другого магазина. Всемирная паутина рекомендовала магазин на Октябрьской. Но в срок мы не поспели, а продавец с большими испуганными глазами из-за запертой стеклянной двери наотрез отказался продлить свой рабочий день на десять минут. Видимо, до нашего прихода тысячи возбужденных игроков в гольф смели с прилавков весь представленный ассортимент. Опечаленные своей очередной неудачей, мы с Егором спустились с мраморных ступеней магазина на теплый асфальт и стали размышлять: а собственно, зачем мне клюшка для гольфа, если я в гольф никогда не играл и вряд ли когда-нибудь буду? И тут, о чудо, я обратил внимание на распахнутые двери бутика справа от нас. Чем-то уютно притягательным повеяло изнутри. Зеленая ковровая дорожка, отзвуки музыки, романтического настроя, пряные запахи с вплетенной сандаловой ноткой непреодолимо манили вглубь торгового оазиса. Судьба — решили мы и шагнули навстречу чему-то гарантированно прекрасному. Уже на пороге нас окружили три очаровательные барышни с ласковыми лицами, в строгих черных костюмах. Внутренне славя Создателя, мы проследовали за ними, полные решимости купить все, что нам смогут предложить, начиная от переносных, дизельных электростанций и заканчивая туристическими путевками в молдавскую глубинку. Сразу мое внимание привлек искусно обустроенный стенд с разноцветными флаконами на нем. Решив, что имею дело с представительством элитной парфюмерной фирмы, я бросился обонять представленные экземпляры. Но первый раскрытый мною флакон пронзил мою носоглотку маслянистым зловонием, отдаленно напоминающим одеколон «Юнкерский» с примесью запаха детской опрелости. Поставленный в тупик таким несоответствием видимого и действительного, я смиренно решил, что произошла досадная ошибка, о которой эти милые, трижды милые барышни-продавцы даже не догадывались. Я открыл другой флакон, и мне в лицо ударило смрадом лежалого омуля. Совсем растерявшись, я обернулся к Егору и обнаружил его в полном оцепенении, с ужасом на лице наблюдающим за весело прыгающей перед ним на полке резиновой пипиской героических размеров.
— Это последняя коллекция, — восторженно проинформировала одна из барышень и преданно заглянула Егору в глаза.
Как человек интеллигентный и по роду деятельности занимающийся техникой, тот не нашел ничего лучшего, как надтреснутым от напряжения голосом поинтересоваться:
— А от сети работает? На такую батареек не напасешься.
— Знаете что, — пришел я на выручку товарищу, — нас больше ароматы привлекают. Единственно, меня немного смущает букет, хотя флаконы выше всяких похвал. Нельзя ли подобрать что-то классическое?
Девушка заговорщицки склонилась к моему левому уху и прошептала: «Зигмунд» есть. Номер три».
— Вот и хорошо, хотя «Зигмунд»-два мне больше по сердцу, — быстро согласился я, краем глаза наблюдая, как приходит в себя от пережитого шока бледный Егор.
— Номер два очень редкий, — отчего-то зарделась продавщица. — Но третий номер — для людей. И успех гарантированный.
— Что вы имеете в виду? — рефлекторно уточнил я, попутно соображая, о каком успехе может идти речь.
— Никто еще не жаловался, — клятвенно заверила другая барышня и спросила: — Бельем из латекса не интересуетесь?
— Все есть, — заверил я и кивнул на Егора. — У нас один размер. Разве что плеточку. Наша совсем растрепалась.
Егор в подтверждение моих слов ожесточенно затряс головой.
Только тогда я обратил внимание на висящие рядом с флаконами аннотации и внимательно ознакомился с их содержанием. Из текста следовало, что в пузырьках содержится отнюдь не парфюм, а диковинные эликсиры, способные вызывать как у лиц противоположного пола, так и у всей остальной фауны непреодолимое сексуальное влечение к обладателям вышеупомянутых эликсиров.
В этот момент к Егору вернулась речь и он, невесть к кому обращаясь, жалобно произнес:
— Как минимум пять литиевых аккумуляторов АА.
Опасаясь за рассудок друга, я схватил первый попавшийся флакон, расплатился с продавщицей за него немалыми деньгами и поволок Егора к выходу мимо ряда ранее не замеченных мною фиолетовых манекенов в латексном исподнем.
— А плеточка? Есть четыре вида! — крикнула мне вслед продавщица.
— Потом, в субботу, после вечерней забегу! — из последних сил удерживаясь от приступа хохота, прохрипел я.
— Как это исповедовать? — через полчаса после пережитого задумался в кафе Егор, прикладываясь к четвертой подряд рюмке водки.
— В подробностях, так, мол, и так: интересовался электропитанием резиновой пиписки, — посоветовал я, но вовремя спохватился. — Мне исповедуй. Не сформулируешь. А я в теме.
— Правильно, — облегченно вздохнул он и попросил пятую рюмку.
Через два дня, находясь на съемках фильма «Пуля-дура 2», где мне посчастливилось символизировать и олицетворять за деньги придурковатого супершпиона, я нашел в кармане куртки купленный в срамном бутике пузырек. Ведомый побуждениями полевого естествоиспытателя и жадностью, я обильно окропил себя «Зигмундом» и начал околачиваться в гримерном вагончике рядом с нашим гримером и моей старинной приятельницей Иринкой Давлетьяровой. Через час тоскливого шараханья по вагончику я не выдержал и спросил:
— Колбаса, ты ничего не чувствуешь?
— В смысле? — не поняла она.
— Ну, — замялся я, — каких-нибудь чувств дополнительных, порывов неудержимых?
Иринка еще раз подозрительно принюхалась и спросила:
— А что ты ел?
— Побойся Бога! — возмутился я. — Две с половиной тысячи как с куста, а ты мне такие мерзости!
Поскольку она так ничего и не поняла, мне пришлось рассказывать все с самого начала. Смешливая от природы, Иринка полчаса кряду заливалась смехом, потом переводила всех девчонок-костюмеров меня нюхать, потом отобрала у меня сексуальный сироп и тайком обмазала им голову режиссеру Чикову. Далее мы всем творческим коллективом пристально следили за режиссером, но наш эксперимент не увенчался успехом, если не считать обкаканое под конец смены случайной птицей плечо постановщика.
Вот, пожалуй, пока и все, что я могу сказать о сексе.
Поделиться книгой: