Максимилиан Столпник

(Шиваиты откланиваются и бабка Анфиса уводит их за собой в дом. Кутергин удаляется тоже. Макс поднимается на ноги и принимает созерцательную позу. Появляется Лена.)

Л. Муженек!?

М. (отзываясь на голос жены) Здравствуй любимая. Как дома дела?

Л. Помаленьку. Получается что-нибудь?

М. Пока нет. Ты уж меня прости за эту блажь.

Л. Чего там. Пробуй раз приспичило. Долго еще?

М. Думаю лет двадцать, двадцать пять. А что?

Л. В общем ничего. Хорошо бы конечно к ребенку на день рождения приехать, но я понимаю, что ты не сможешь.

М. (грустно соглашаясь) Не смогу.

Л. (присаживаясь у подножия будки) Понятно. Я где-то примерно так и представляла нашу совместную жизнь, когда выходила за тебя замуж.

М. Я тоже предупреждал.

Л. (кивает) Помню. (цитирует) Лебедушка моя! Я лечу подобно метеориту, не по своей воле и очень быстро, для любопытных красиво, для родных несносно.

М. (подхватывает, тоже цитируя, но уже её) Но я возлюбленный мой - женщина, а женщине дороже всего то, что ей не принадлежит.

Л. (соглашаясь) Почти слово в слово. Расскажи хоть, как тебя умудрило на будку влезть? В прошлый раз из-за милиции, журналистов и врачей поговорить, толком не удалось.

М. Рассказывать нечего: Когда мы с Ипполитом из дома вышли, напала на меня тоска лютая, да еще мне участковый твое сообщение о смерти Сенкевича передал. В голове ураган. - Всё ведь могу - подумалось: Что не скажу - все правда, а захочу - так эту же правду могу с ног на голову перевернуть и это будет также правдой, и все поверят, потому что я и есть критерий истины! - тут меня и осенило: Уж не тот ли я предсказанный Иоанном Богословом и масоном Фаперным - Антихрист. Жутко милая! Не хочу быть Антихристом. Хочу быть простым обывателем - отцом семейства и максимум - мелкобуржуазным писателем. У меня есть чудесная тема - любовь в подростковом возрасте. От этих мыслей меня еще больше страх обуял. Я взял и, не долго думая, сюда, на будку и залез.

Л. (вздыхает) Доучился ты на свою голову!

М. (кивает) По самые «помидоры» доучился!

Л. Как выкрутишься?

М. Чего выкручиваться? Ты же меня знаешь. Я трудоголик запойный. Пока до конца дело не доведу спать не смогу. Придется стоять. (резко меняя тон и присаживаясь на корточки, чтобы максимально приблизиться к жене. Говорит шепотом.) Есть одна серьезная неувязочка.

Л. Какая?

М. Я хочу тебя! Ночами, во сне вижу твою крепкую попку! Помнишь, как мы на свалке, еще до свадьбы, голенькие прыгали?

Л. (смущенно) Дура была влюбленная. Другому бы ни в жизнь не дала в такой грязи.

М. А мне понравилось. Я даже новую помойку присмотрел, в районе Новослободской и назвал её - Малая Ойкумена. Вот только истина снизойдет, как тут же...

Л. (смешливо отмахиваясь) Сиди! Стой точнее! Куда тебе... святому угоднику.

М. (мрачнее) Это верно. Но мечты! Как от мечты убережешься?

Л. (ласково) Единственный!

М. Единственная!

Л. (резко меняя тон) Завтракал уже?

М. На прошлой неделе.

Л. Ошалел что ли?!

М. Нельзя, результата не будет.

Л. (достает из сумки бутерброд с сёмгой и сует его Максу наверх) Ешь я тебе говорю.

М. Ну не могу я!

Л. (твердо) Вот что шизофреник - стой хоть до посинения, но здоровье береги, у тебя ребенок! Подохнешь от голода - я сама тебе на гроб плюну, ребенка заберу и к маме уйду!

М. (оглядываясь по сторонам, берет бутерброд и засовывает его в рот) Ну что тут будешь делать. Ням, ням.

Л. Остальное я Ипполиту отдам. Он мужик толковый, авось от рахита убережёт.

М. Он не Ипполит.

Л. Какая разница! Главное, чтобы ты был в сохранности. Ладненько, я поеду, надо ещё человек семь уволить. Воруют сволочи! А ты смотри мне. (шутливо грозит ему кулаком)

М. Умоляю сделай, как я люблю!

(Лена хихикает и вертит задом, лукаво поглядывая исподлобья.)

М. (сладострастно облизываясь) Славно, славно!

Л. (проделывая разные волнующие телодвижения) Желанный мой! Мне хотелось бы остановить машину посреди шоссе и снять с себя нижнее бельё, что бы ты смог прикоснуться пальцами к моей шее, к моей груди, к моему животу....

М. (заворожено, перебивает её) Продолжай, я знаю к чему ещё можно прикоснуться.

Л. (продолжая телодвижения) Люди из соседних машин, смеялись и заглядывали бы к нам в окна, но я не обращая на них внимания, расстегнула бы на тебе рубашку и брюки. Я стала бы целовать твои губы, твою шею, твои руки, твою грудь, твой живот....

М. (раскачиваясь в ритм её голоса, перебивает) Не останавливайся, я знаю, что ещё можно поцеловать.

Л. (поглаживая себя ладонями) Я шептала бы тебе на ухо разные глупости, потом откинула сидение и ты возлег бы на меня и наше дыхание стало бы одним, наши руки сплелись бы в единое кружево, наши животы коснулись бы осторожно, как поцелуй подростка, наши..

М. (мотает головой, отгоняя навязчивое видение) Тормози! Я примерно подозреваю, что будет дальше. (усмехается) Научил на свою голову! Ишь как складно. До яичной боли заговорила! (сомнительно интересуется) Надеюсь о твоем даровании знаю только я?

Л. (раздраженно, оправляя одежду) Нет, ещё наш сантехник. Дурак ты бессовестный! Скажи спасибо природе, что у тебя такая жена прелестница, другие до старости лет пиписки на заборах рисуют. (сердито топает ногой) Слазь я тебе говорю!

М. (хватаясь за голову, закрывая ладонями глаза) Милая моя! Нельзя, нельзя!

Л. (успокаиваясь) Ладно, не мучайся так! Пошутила! Стой, пожалуйста, сколько хочешь, только на девок не смотри, много, небось, «праведниц» сладкоглазых шастает! (ещё мягче) Любимый!?

М. (отнимая ладони от лица) Ась!?

Л. Поеду, уволю человек семь, нет, восемь, или девять. Чего одной мучаться!? Не шали! (уходит, не оглядываясь.)

(Появляется Кутергин, на ходу считает деньги и прячет их в портмоне.)

К. Скандалила?

М. Мелко берёшь! Соблазняла! (вслед ушедшей) Любимая!

К. (показывая рукой на забор) Там баптисты, задери их черт! Все мозги проели. Ты поговорил бы.

М. Ещё кто-нибудь есть, кроме елейных?

К. Да как всегда: бандиты, старые девы и какие то партийцы.

М. Бабенок не надо, ворам место в тюрьме, партийцев - упаси Господи. Веди волооких. Но это последние. Почудим по-стариковски.

(Через минуту Кутергин приводит двух тщедушных молодых людей, похожих на студентов МФТИ.)

С. Спаси Вас Бог Максимилиан!

М. Не жалуюсь, а у Вас как дела!?

С. В смысле?

М. (воздевая руки в небеса) О исчадия ада! Порождения ехидны!

С. (изумленно) Это Вы к нам обращаетесь?

М. А разве ещё кто-то есть?

С. (указывая на стоящего в стороне Кутергина) Он.

М. Это Ваалов стержень, а не человек!

К. (брезгливо сплевывая) Мерзость какая.

С. (с ужасом поглядывая на Кутергина) Почему Вы нас называете исчадиями ада, ведь мы веруем в спасителя нашего - Иисуса Христа.

М. Разве Вы не из церкви Аум Синрекё?

С. Что Вы! Что Вы! Мы несем живое слово нашего Спасителя.

М. Принесли?

С. Чего?

М. Слово.

С. (смущенно переглядываясь) Вы наверное смеётесь над нами!?

М. Почему же? Другое дело: смущает объем информации. Ведь ни много, ни мало - сразу «слово Спасителя» принесли. А опыт подсказывает мне - ни очень то попьешь из Ниагарского водопада, вода, простите, до жопы провалится. Хотя, если у Вас всё-таки есть, что сказать, я готов Вас, по меньшей мере, выслушать. Если Вы пришли, что-то предложить, предлагайте. Я даже примерно знаю, что Вы мне можете предложить: рассказывай, мол, убогий, будто наша церковь - самая церковная церковь из всех церквей на свете, а мы за это будем тебе весьма благодарны, может быть даже материально.

С. Нельзя же так голословно обвинять незнакомых людей в корысти.

М. (садится) Простите зарвался. Я Вас слушаю?

С. (о чем-то долго перешептываются, потом одновременно показывают на часы) К сожалению мы должны срочно поговорить со старшинами нашей общины. (пятятся к забору)

М. (вслед) Говно вы ребята на палочке! И община ваша говно. Все торгаши. Из своего бога монету разменную начеканили. Вам, сволочам прыщавым в армию надо, а не псалмы гнусавить. На устах молитва, в глазах титьки девичьи! Извращенцы! Предатели! (разводит руками) И поспорить не с кем! Один я горемыка, духоборец. Паразит.

(Из-за дома выходит Степан Сухарев, быстрым шагом подходит к будке и падает на колени.)

С.С. Спаси.

М. (удивленно) Степа, ты пьяный что ли?

С.С. Помоги! Дочке операцию сегодня вечером делать будут на сердце. Врачи говорят: один процент из сотни, что выживет. Ей лет то всего двенадцать. Замолви за душу невинную перед Богом.

М. Степан! Приди в себя! Ты кого просишь то? Я ведь не Николай Угодник и не Серафим Саровский!

С.С. Не кого больше просить. Только ты и остался! Замолви и я всё свое хозяйство сожгу, дом спалю. Не жить мне без дочки! Сам знаешь: жена моя померла, когда её рожала. Одна она у меня.

М. Степушка, не умею я, не послушает меня Бог.

С.С. Послушает.

М. Не послушает.

С.С. (поднимаясь с коленей) Повешусь я. Авось Господь примет мою жертву и дочку помилует. За мои она грехи страдает. Ведь когда жена была на девятом месяце, я в городе с любовницей сожительствовал.

К. (растроганно Максу) Попроси за девочку!

М. (Кутергину) И ты туда же? (уходящему Сухареву) Степан!

С.С. (оборачиваясь) Да?

М. Я попробую.

С.С. (плачет) Спаси тебя Бог Максимилиан! (понуро уходит)

М. (сам себе) Впервые меня полным именем назвал. (Кутергину) Что будем делать провокатор?