Помоги проекту - поделись книгой:
ХУАН ЭНРИКЕС
Управляющий компании
Все слышали о цифровом коде и информационных технологиях. Возможно, скоро все будут обсуждать код жизни.
Чтобы научиться читать этот код, потребовалось немало лет. Работы Менделя были в свое время почти полностью проигнорированы. Дарвин многое понял, но в течение нескольких десятилетий не хотел публиковать столь спорную теорию. Даже ДНК, которая сегодня упоминается в любой эффектной рекламе, идет ли речь о джинсах или популярных книгах по психологии, – была открыта еще в 1953 году, но на это открытие довольно долго обращали мало внимания. В течение почти десяти лет Уотсона и Крика мало цитировали, и на Нобелевскую премию их номинировали лишь после 1960 года, несмотря на то что они по сути дела расшифровали код жизни.
Пренебрежение и противоречия продолжили преследовать этот код и тогда, когда человечество перешло от его чтения к его копированию. Головастиков клонировали еще в 1952-м, но клонирование почти не привлекало внимания до 1997 года, когда было объявлено о клонировании овечки Долли, и это вызвало удивление, ужас и самые разнообразные опасения. То же самое касается экстракорпорального оплодотворения и Луизы Браун – первого «ребенка из пробирки» (1978). Этот революционный прорыв был отмечен Нобелевской премией в 2010 году, то есть только тридцать два года спустя. Копирование генов различных видов и получение сотен тысяч идентичных животных сегодня стало обычным делом. Вопрос о том, как относиться к клонам, забыт, всех волнует только одно – можно ли их есть.
Многое изменилось с тех пор, как мы научились читать и копировать код жизни, но последние исследования все еще не поняты до конца. Все же самое серьезное и важное сейчас – третья стадия, написание и исправление жизненного кода.
Мало кто осознает, что новые технологии, использующие этот код, уже распространяются в индустрии, экономике и культуре. Когда мы начнем «перезаписывать» жизнь, станут возможными очень странные вещи. Можно будет запрограммировать бактерию, чтобы она решала судоку, и научить вирусы создавать электронные схемы. Путем написания жизни с нуля Крейг Вентер и Хамилтон Смит совместно с корпорацией
Возникает все больше продуктов, полученных благодаря исследованиям жизненного кода. Это касается энергетики, текстильной и химической промышленности, информационных технологий, фармакологии, исследований космоса, сельского хозяйства, моды, финансов и недвижимости. Концепция жизненного кода, на запрос о которой в 2000 году
В прошлые десятилетия значительные изменения произошли в области цифрового кода, что привело к развитию таких компаний, как
Но это только начало. Настоящие изменения начнутся, когда мы сможем, переписывая жизненный код, изменять человека как вид. Мы уже превратились из гуманоидов, которые формируются под действием окружающей среды (в свою очередь формируя ее), в
Удовлетворение ограничений
СТИВЕН КОССЛИН
Директор Центра перспективных исследований поведенческих наук, Стэнфордский университет, автор книги
Концепция удовлетворения ограничений
Например, переехав в новый дом, мы с женой думали, как расставить мебель в спальне. Спинка нашей старой кровати была расшатана, так что ее необходимо было упереть в стену. Это условие и было ограничением вариантов расположения кровати. Расстановка всей остальной мебели тоже имела свои ограничивающие условия. У нас было два приставных столика, которые нужно было поставить с двух сторон кровати у изголовья; в комнату также нужно было уместить кресло, а рядом с ним поставить торшер для чтения плюс старый диван, у которого не было одной ножки, и вместо нее мы подкладывали стопку книг. При этом мы хотели поставить диван так, чтобы эти книги были не слишком заметны. И вот что интересно в этом нашем опыте дизайна интерьера: практически каждый раз, когда мы выбирали стену, в которую можно было бы упереть изголовье, – бац! – и конфигурация всей остальной мебели была определена. Оставалась еще только одна большая стена (для дивана) и место для кресла и торшера.
В общем, чем больше ограничений, тем меньше возможностей соблюсти их все одновременно. В особенности это касается ситуаций, когда много «сильных» ограничений. Сильное ограничение – это место для приставных столиков: их можно поставить лишь одним определенным образом. И наоборот, «слабые» ограничивающие условия (спинка кровати должна упираться в стену) можно соблюсти разными способами – ведь возможны различные положения у разных стен.
Но что будет, если одни ограничивающие условия несовместимы с другими? Например, вы живете далеко от заправки и поэтому хотели бы купить электрический автомобиль – но у вас не хватает на это денег. Однако не все ограничения одинаково важны, и если более или менее соблюсти самые важные из них, то вы вполне можете решить проблему. Хотя
Кроме того, процесс удовлетворения ограничивающих условий целесообразно начать с поиска дополнительных ограничений. Например, выбирая автомобиль, можно начать с ограничений, во-первых, по бюджету и, во-вторых, по расходу топлива. Вы можете ввести в качестве условий размер машины, продолжительность гарантии и дизайн автомобиля. Возможно, вы охотно пойдете на компромисс, чтобы как можно более полно соблюсти одни ограничивающие условия (расход топлива), зато лишь отчасти другие (внешний вид). Но даже в этом случае добавление дополнительных ограничений может сыграть решающую роль.
Ограничивающие условия имеются повсюду. Например:
• Именно с их помощью детективы – от Шерлока Холмса до Менталиста – раскрывают преступления: они считают каждую улику ограничением и ищут решения, которые удовлетворяли бы всем этим ограничениям одновременно.
• Именно так пытаются работать службы знакомств: они выясняют, какие ограничения выдвигает клиент, узнают, какие из них наиболее важны для него, и смотрят, кто из доступных кандидатов подходит лучше всего.
• Именно так вы ищете новое жилье, взвешивая относительную важность таких условий, как площадь, цена, расположение и район.
• Одеваясь утром, вы выбираете предметы одежды, которые хорошо сочетаются между собой по цвету и стилю.
Ограничивающие условия существуют повсеместно, но не требуют «идеального» решения. Вы сами решаете, что важнее всего и какие ограничивающие условия следует соблюсти (и в какой степени). Более того, соблюдение ограничивающих условий необязательно должно быть линейным. Вы можете одновременно оценить весь набор ограничений, позволив им «повариться» у вас в голове. И этот процесс необязательно должен быть полностью осознанным. Похоже, решения в значительной степени «вызревают» на подсознательном уровне.
Наконец, ограничивающие условия способствуют творчеству. Много новых рецептов появилось лишь потому, что у повара был ограниченный набор ингредиентов – и он был вынужден заменять их, чтобы в результате получить абсолютно новое блюдо. Креативность пробуждается и в тех случаях, когда вы решаете изменить, исключить или добавить ограничение. Эйнштейн сделал одно из своих важнейших открытий, когда понял, что время необязательно должно идти с постоянной скоростью. Может показаться странным, но добавление ограничений подстегивает творчество – если задание слишком свободное и неопределенное, то ограничений в нем может быть слишком мало, чтобы найти какое-либо решение.
Циклы
ДЭНИЕЛ ДЭННЕТ
Философ, профессор и директор Центра когнитивных исследований Университета Тафтса, автор книги
Все знают о больших природных циклах: день – ночь; лето – осень – зима – весна; круговорот воды в природе (испарение и выпадение осадков), который вновь и вновь наполняет озера, очищает реки и восстанавливает запасы влаги, необходимой для всего живого на планете. Но не все осознают, что циклы – пространственные и временные, на атомном и астрономическом уровне – это в буквальном смысле скрытые двигатели, управляющие всеми удивительными феноменами природы.
В 1861 году Николаус Отто сконструировал и продал первый двигатель внутреннего сгорания, а в 1897-м свой двигатель создал Рудольф Дизель. Эти два блестящих изобретения изменили наш мир. В каждом из них используется цикл – четырехтактный у Отто и двухтактный у Дизеля, – в ходе которого выполняется определенная работа, затем система возвращается в исходное состояние и снова готова выполнять ту же работу. Оригинальные детали этих циклов были усовершенствованы в ходе инновационного цикла «исследование – производство – внедрение».
В 1937 году Ханс Кребс открыл еще более элегантный микроскопический механизм, который появился миллионы лет назад, на заре возникновения жизни. Это восьмитактная химическая реакция, в ходе которой топливо превращается в энергию в результате метаболизма, неотъемлемого процесса любой жизни – от жизни бактерии до жизни секвойи.
Биохимические циклы, подобные циклу Кребса, отвечают за движения, рост, восстановление и воспроизводство живых существ. Это колесики, которые вращают колесики, вращающие другие колесики; часовой механизм с триллионами движущихся частей, каждая из которых должна «перематываться» назад, чтобы снова выполнить работу. Все это было оптимизировано в ходе дарвинского цикла воспроизводства – поколение за поколением в течение бесконечно долгого времени вносили в процесс случайные улучшения.
Переместимся на другой уровень. Наши предки осознали эффективность циклов, совершив величайшее открытие в предыстории человечества. Они поняли роль повторяющихся действий в процессе производства. Возьми палку и потри ее камнем – и ничего не произойдет, может, на ней появятся несколько царапин. Если даже потереть ее несколько сотен раз, особого результата все равно не будет. Но если тереть палку очень долго, сделав несколько тысяч одинаковых движений, она превратится в совершенно прямое древко стрелы. Путем накопления незначительных изменений циклический процесс создает что-то новое. Дальновидность и самоконтроль, необходимые для таких проектов, сами по себе были новшеством, большим шагом вперед по сравнению с той инстинктивной и неосознанной способностью строить убежища и создавать орудия, которой обладали другие животные. И это новшество было, конечно, само по себе продуктом дарвиновского цикла и было усовершенствовано со временем более быстрым циклом культурной эволюции, в которой методы передавались последующим поколениям уже не через гены: неродственные особи одного и того же вида учились, подражая друг другу.
Первый человек, превративший камень в красивый симметричный каменный топор, должно быть, выглядел за работой довольно глупо. Он сидел и часами бил камнем по камню без всякого заметного эффекта. Но в каждом бессмысленном на первый взгляд, повторяющемся ударе скрыт процесс постепенного улучшения, который почти незаметен невооруженному глазу, способному фиксировать лишь гораздо более быстрые изменения. Эта же кажущаяся тщетность временами вводит в заблуждение искушенных биологов. Деннис Брэй, специалист в области молекулярной и клеточной биологии, в своей замечательной книге
«В типичных нервных путях белки постоянно модифицируются и преобразуются. Киназы и фосфатазы работают неустанно, как муравьи в муравейнике, присоединяя к белкам фосфатные группы и затем удаляя их. Кажется, что это бессмысленный процесс, особенно если учесть, что каждый цикл добавления и удаления стоит клетке одной молекулы АТФ – единицы драгоценной энергии. Действительно, циклические реакции такого типа раньше называли футильными. Но такое определение вводит в заблуждение. Добавление фосфатной группы к белку – самая распространенная клеточная реакция, лежащая в основе большого количества разных проходящих в клетках вычислительных процессов. Эта ни в коей мере не бесполезная реакция обеспечивает клетку важным инструментом – гибким и быстро настраиваемым механизмом».
Слово «вычисления» здесь очень к месту, потому что все «волшебное» в познании, как и сама жизнь, зависит от циклов периодического повторения и переработки информации. Это и биохимические циклы в пределах нервной клетки, и циклы сна/бодрствования, и циклы церебральной активности и восстановления, хорошо заметные на ЭЭГ. Программисты изучают всевозможные алгоритмы уже почти сто лет, но лучшие плоды их изобретательной мысли включают миллионы замкнутых циклов внутри циклов внутри других циклов. Секретный ингредиент совершенствования всегда один: практика, практика и практика.
Полезно помнить, что дарвиновская эволюция – лишь один вид накопительного, оптимизирующего цикла, существует и много других. Проблема возникновения жизни может казаться неразрешимой (или непреодолимо сложной), если утверждать, подобно сторонникам разумного замысла, что «поскольку эволюция посредством естественного отбора зависит от воспроизводства», проблема возникновения
Если думать о добиологическом мире как о беспорядочном хаосе химических элементов (подобно компонентам знаменитого салата, который был правильно смешан в результате торнадо), проблема действительно будет казаться страшно сложной. Но если вспомнить, что ключевым процессом эволюции является циклическое повторение (репликация генов – лишь один пример в высшей степени оптимизированного процесса), то загадка начнет превращаться в вопрос: как все эти сезонные, водные, геологические и химические циклы, повторяющиеся миллионы лет, постепенно создали условия для зарождения биологических циклов? Вероятно, первые сто «попыток» были бесплодными, но, как поется в замечательно чувственной песне Гершвина и де Сильвы, посмотри, что будет, когда ты «сделаешь это снова» (и снова, и снова).
Это хорошее правило: если жизнь или разум подбрасывают вам нечто на первый взгляд магическое, присмотритесь, какие циклы взяли на себя всю грязную работу.
Основные потребители
ДЖЕННИФЕР ДЖЕКЕТ
Исследователь в области экологической экономики, Университет Британской Колумбии.
Когда речь заходит о каких-либо общественных ресурсах, неспособность к сотрудничеству означает неспособность контролировать потребление. В классической трагедии Гаррета Хардина все потребляют слишком много, в равной степени способствуя истощению общих запасов. Но лишить всех нас ресурсов может и небольшое количество индивидуумов.
Биологам хорошо известен термин «ключевые виды», который ввел в 1969 году Роберт Пейн, проводивший эксперименты в приливно-отливной зоне. Пэйн обнаружил, что, удалив с берега нескольких пятиконечных хищников – пурпурных морских звезд
Думаю, в экологии человека болезни и паразиты играют такую же роль, что и морские звезды в эксперименте Пэйна. Уберите болезни (и увеличьте количество пищи), и людей станет очень много. Люди неизбежно меняют окружающую среду. Но не все люди потребляют одинаково. Если ключевым видом называют вид, формирующий экосистему, то группу людей, формирующих рынок определенных ресурсов, можно назвать ключевыми потребителями. Интенсивный спрос нескольких индивидуумов может поставить флору и фауну на грань вымирания.
Ключевые потребители существуют на рынке икры, орхидей, тигриных пенисов, плутония, приматов (в качестве домашних животных), алмазов, антибиотиков, автомобилей
Каждый четвертый вид млекопитающих (1141 из 5487 всех видов, существующих на планете) находится под угрозой вымирания. С XVI века исчезло как минимум 76 видов млекопитающих, причем многие – например, сумчатый волк или стеллерова корова – в результате действий относительно небольшого числа охотников. Ускорить исчезновение целого вида – вполне посильная задача даже для не слишком многочисленной группы
Потребление неживых ресурсов тоже не сбалансировано. Пятнадцать процентов мирового населения – жители Северной Америки, Западной Европы, Японии и Австралии – потребляют в 32 раза больше ископаемого топлива и металлов (при этом загрязняя окружающую среду в 32 раза сильнее), чем развивающийся мир, где живут остальные 85 % человечества. Жители городов потребляют больше, чем жители сельской местности. В недавнем исследовании было показано, что экологический след среднего жителя Ванкувера (Британская Колумбия) в 13 раз больше, чем жителя пригорода или сельской местности.
Развитые страны, горожане, коллекционеры слоновой кости – все ключевые потребители зависят от потребляемых ресурсов. В США 80 % воды потребляет сельское хозяйство; ключевыми потребителями здесь выступают крупные фермы. Так почему все усилия по сохранению воды сосредоточены на жилых домах, а не на том, чтобы эффективнее использовать воду в фермерских хозяйствах? Концепция ключевого потребителя помогает сфокусироваться на защитных мероприятиях там, где они принесут максимальную отдачу.
Подобно ключевым видам живых существ, ключевые потребители тоже оказывают непропорционально сильное влияние на окружающую среду. Биологи считают охрану ключевых видов приоритетной задачей, потому что их исчезновение может пагубно сказаться на многих других видах. На рынке ключевые потребители тоже должны привлекать особое внимание, потому что их исчезновение поможет восстановить ресурсы. Следует защищать ключевые виды и сдерживать ключевых потребителей. От этого зависят жизни других.
Накапливающиеся ошибки
ДЖАРОН ЛАНИР
Музыкант, кибернетик, пионер виртуальной реальности, автор книги
Мы знаем это из детских игр. В игре «испорченный телефон» дети передают друг другу шепотом послание, которое последний ребенок в ряду проговаривает в полный голос. К всеобщему восторгу, сообщение обычно трансформируется во что-то новое и странное, как бы четко ни старались выговаривать дети.
Юмор – вот к чему прибегает мозг, чтобы мотивировать себя и замечать расхождения и несоответствия в собственном восприятии мира. Игра в испорченный телефон веселит нарушением ожиданий; то, что мы считаем постоянным, оказывается изменчивым.
Если мозг настолько часто получает неверные сведения, что этот факт даже стал основой для детской игры, ясно, что в наших когнитивных функциях существует изъян, который не стоит игнорировать. Мы почему-то думаем, что информация не подвержена внешним воздействиям и всегда верна оригиналу, независимо от истории ее передачи и от искажений, которые могли возникнуть в ходе этой истории.
Иллюзия идеальной информации сбивает нас с толку и легко подавляет наши врожденные скептические импульсы. Если какой-нибудь девочке в процессе игры покажется, что сообщение звучит слишком странно и что оно, вероятно, отличается от первоначального, она может спросить у ближайшего соседа, какое сообщение он получил, прежде чем передать ей. Возможно, небольшие вариации и обнаружатся, но в целом информация вроде бы выглядит достоверной, иными словами, ребенок получает кажущееся подтверждение истинности информации, которая на самом деле ложна.
Другое приятное времяпровождение – перевод какого-нибудь текста с языка на язык с помощью онлайн-переводчика. Вы думали, что онлайн-переводчик – полезная штука (конечно, если им не злоупотреблять), но тут он вдруг выдает что-то весьма странное. Попробуйте перевести фразу несколько раз с одного языка на другой, а потом снова на язык оригинала и посмотрите, что получится. Например, если английскую фразу «Передовые знания стимулируют интересные онлайн-дискуссии»
Информационные технологии могут и раскрывать правду, и способствовать укреплению иллюзий. Например, датчики, расположенные в различных регионах мира и объединенные «облачной» системой вычислений, могут немедленно информировать нас о важных климатических изменениях. Однако бесконечная цепь пересказа этих сообщений в Интернете формирует у общественности иллюзию, что исходные данные недостоверны.
Иллюзия идеальной, не подверженной изменениям информации угрожает финансовой сфере. Финансовые инструменты становятся многоуровневыми производными происходящего в реальной экономике, которую финансы в конечном счете должны мотивировать и оптимизировать. Целью финансирования покупки дома, хотя бы отчасти, должна быть покупка дома. Однако целая армия экспертов и непрерывное развитие «облачных» сервисов ведет к тому, что на пути к Великой рецессии финансовые инструменты могут полностью утратить связь со своей основной задачей.
В случае со сложными финансовыми инструментами роль детей, играющих в «испорченный телефон», берет на себя не горизонтальная сеть, передающая сообщение, а вертикальная серия трансформаций, ничуть не более надежная. Транзакции громоздятся одна на другую. Каждая из них опирается на формулу, которая трансформирует данные предыдущей транзакции. Одна из транзакций может быть основана на том, что предсказание предсказания в какой-то момент было предсказано неверно.
Иллюзия идеальной информации проявляется в убеждении, что чем выше уровень, на котором презентуется транзакция, тем лучше. Каждый раз, когда оценка транзакции производится с учетом рискованности другой транзакции, даже в вертикальной структуре возможны ошибки. Когда информация пройдет через несколько уровней этой структуры, она может стать неузнаваемой.
К сожалению, цепь обратной связи, определяющей, успешна ли транзакция, основана лишь на взаимодействии соседних транзакций на нашей фантасмагорической и абстрактной финансовой площадке. Поэтому транзакция может приносить деньги просто в результате прямого взаимодействия с другими транзакциями, без всякого отношения к событиям в реальном мире, откуда все транзакции и берут начало. Это очень похоже на ребенка, который хочет проверить, правильно ли полученное им сообщение, однако спрашивает об этом только у своих непосредственных соседей.
В принципе, Интернет может напрямую соединять людей с источниками информации, чтобы избежать иллюзий «испорченного телефона». И действительно, так происходит. Например, миллионы людей имели возможность в реальном времени наблюдать за работой марсоходов.
Однако экономика Интернета в том виде, в котором она сложилась, поощряет и агрегаторы данных. И тут мы снова втягиваемся в игру в испорченный телефон: вы что-то сообщаете некоему блогеру, тот передает сообщение в агрегатор блогов, оттуда информация поступает в социальную сеть, затем рекламодателю, который соответствующим образом информирует комитет политических действий, поддерживающий того или иного кандидата на выборах, и т. д. На каждом этапе нам кажется, что сообщение имеет смысл, потому что возможности каждой отдельной девочки-скептика в этой цепи ограниченны. В результате во всю систему привнесена изрядная доля бессмыслицы.
Шутка перестает быть шуткой, если ее слишком часто повторяют. Необходимо признать, что существование «идеальной» информации – это иллюзия, и требовать от новых информационных систем лишь снижения количества накапливающихся ошибок.
Культурные аттракторы
ДЭН СПЕРБЕР
Философ и профессор когнитивистики, Центрально-Европейский университет, Будапешт
В 1967 году Ричард Докинз ввел в научный оборот понятие мема – единицы культурной информации, которая способна к воспроизводству и проходит естественный отбор. Это понятие стало весьма полезным добавлением к познавательному инструментарию каждого человека. Но я думаю, что сегодня концепцию мема следует дополнить (если не заменить) концепцией культурного аттрактора.
Может казаться, что успех слова «мем» иллюстрирует саму идею мема: это слово использовали уже миллиарды раз. Но действительно ли идея мема воспроизводится каждый раз, когда используется слово «мем»? По всей видимости, нет. Во-первых, у приверженцев этой концепции много разных определений мема, во-вторых (и это еще важнее), большинство из тех, кто использует термин, не имеет четкого представления, что именно он обозначает. Термин применяется с неопределенным смыслом, в зависимости от ситуации. Хотя разные значения слова частично перекрываются, они не являются репликами друг друга. Концепция мема, в противоположность термину, похоже, не такой уж удачный мем!
Этот случай демонстрирует главную загадку. Культура действительно содержит элементы – идеи, нормы, сюжеты, рецепты, танцы, ритуалы, инструменты, практики, которые воспроизводятся снова и снова. Они остаются теми же. Несмотря на вариации, ирландское рагу остается ирландским рагу, Красная Шапочка остается Красной Шапочкой, а самба – самбой. Очевидный способ объяснить такое постоянство на макроуровне (на уровне культуры в целом) – предположить, что традиции надежно передаются на микроуровне (от человека к человеку). Люди должны рассказывать сказки достаточно близко к изначальному варианту, чтобы спустя несколько веков устной передачи они оставались бы узнаваемыми. Иначе фабула постоянно изменялась бы самым немыслимым образом, а изначальный сюжет начисто исчез бы, как вода в песке.
Итак, стабильность на макроуровне подразумевает точность на микроуровне, правильно? Нет, неправильно. Когда мы изучаем процессы передачи информации на микроуровне (мы не берем сейчас техники прямой репликации, такие как печать или когда мы «делимся» чем-то в Интернете), то обнаруживаем одновременно и
Дело в том, что мемы (если вы хотите «размыть» понятие и называть их так) остаются постоянными не потому, что снова и снова репродуцируются, а потому, что вариации, происходящие почти при каждой их передаче, не происходят хаотически в разных направлениях, а тяготеют к культурным аттракторам. Сказку про Красную Шапочку, где девочку в конце съедают, легче запомнить, однако счастливый конец – гораздо более мощный культурный аттрактор. Если кто-то услышал эту историю в трагической версии (в финале – волчий обед), то он либо не будет ее пересказывать вообще (это отбор), или изменит ее, придумав счастливый конец (а это аттрактор). Сказка про Красную Шапочку остается узнаваемой не потому, что ее все время очень точно репродуцировали, а потому, что множество существующих вариаций вытесняют одна другую.
Но почему вообще возникают культурные аттракторы? Потому что у нас в мозгу, в нашем теле и в окружающей среде присутствуют предрасполагающие факторы, влияющие на нашу интерпретацию и «воспроизведение» идей и поведения («воспроизведение» написано в кавычках, потому что, как правило, мы создаем новую репрезентацию истории, а не передаем ее слово в слово, как услышали). Если эти предрасполагающие факторы влияют на все общество, возникают культурные аттракторы. Вот несколько простых примеров.
Культурными аттракторами являются круглые числа: их проще запомнить, и они служат хорошими символами для различных величин. Поэтому мы отмечаем двадцатилетие свадьбы, выход сотого номера журнала, продажу миллионной копии записи и т. д. Это, в свою очередь, создает культурные аттракторы для цен несколько меньше круглого числа, например, $ 9,99 или $9,990 – эти ценники привлекательны именно тем, что вытесняют круглое (большее) число.
В смешанной области технологий и артефактов мощным культурным аттрактором является эффективность. Охотники эпохи палеолита, учась у старших изготовлению и использованию лука и стрел, не столько стремились копировать учителей, сколько максимально хорошо освоить навык стрельбы. Здесь культурная стабильность (и исторические трансформации) традиций объясняются не точной репродукцией, а стремлением к эффективности в условиях, когда способов ее достичь не слишком много.
В принципе, человек может придумать неограниченное количество разнообразных сверхъестественных существ. Однако, как отмечает антрополог Паскаль Буайе, на самом деле в различных религиях задействован очень ограниченный их ассортимент. Привидения, боги, духи предков, драконы и т. д. – все они имеют две общие черты:
1. Каждый из них нарушает какие-то основные интуитивные ожидания, касающиеся живых существ: смертность, принадлежность к какому-то одному (и всегда именно этому) виду, ограниченность в доступе к информации и т. д.
2. Все эти существа удовлетворяют всем остальным интуитивным ожиданиям и поэтому, несмотря на свою сверхъестественную природу, остаются довольно предсказуемыми.
Почему это так? Потому что лишь существо, которое «контринтуитивно в минимальной степени» (определение Буайе), может стать «адекватной загадкой» (мое определение) и культурным аттрактором. Сверхъестественные существа, которые оказывались недостаточно или слишком контритуитивными, были со временем забыты или трансформированы в нечто, более близкое к аттрактору.
А к какому аттрактору тяготеет само понятие «мем»? Идея мема – вернее, совокупность ее упрощенных версий – стала столь успешной в современной культуре не потому, что ее точно передавали друг другу, а потому, что мы действительно очень часто обсуждаем особо успешные элементы культуры (это и есть культурный аттрактор), которые при современном развитии СМИ и Интернета появляются в поле нашего зрения все чаще и действительно способствуют лучшему пониманию мира. Они привлекают наше внимание даже (или особенно) тогда, когда мы не очень хорошо понимаем, что они означают и откуда взялись. Концепция мема пришла из конкретной научной идеи Докинза и превратилась в удобный способ описания таких удивительных и непонятных вещей.
Это и был мой ответ. Позвольте, в свою очередь, задать вопрос (на который ответит время): является ли идея о культурном аттракторе сама по себе достаточным культурным аттрактором, чтобы превратиться в «мем»?
Масштабный анализ
ДЖУЛИО БОККАЛЕТТИ
Физик, специалист в области атмосферных и океанических процессов, эксперт
Как говорится, делить Вселенную на линейные и нелинейные процессы – все равно что делить Вселенную на бананы и не бананы. Да, многие вещи – не бананы.
Нелинейность характерна для реального мира. Она присуща всем процессам, результат которых не может быть описан суммой исходных элементов, умноженных на простую константу, – редкость такого явления заложена в природе вещей. Нелинейность необязательно подразумевает сложность, так же как линейность ее не исключает. Но большинство реальных систем действительно имеют нелинейные свойства, ведущие к сложному поведению. В некоторых случаях (например, турбулентные потоки воды из крана) нелинейность скрыта под бытовой простотой, в других (например, изменения погоды) нелинейность очевидна даже самым неискушенным наблюдателям. Сложная нелинейная динамика окружает нас повсеместно: непредсказуемое многообразие, переломные моменты, неожиданные изменения в поведении, гистерезис – все это частые симптомы нелинейного мира.
Нелинейностью, к сожалению, сложно управлять, несмотря на возможности быстрых расчетов, потому что в ней нет универсальности линейных решений.
В результате мы склонны видеть мир в терминах линейных моделей – по той же причине, по которой люди ищут потерянные ключи под фонарем, там, где светло. Как кажется, понимание требует максимального упрощения, сохраняется лишь самая суть проблемы.
Один из удобных и надежных мостов между линейным и нелинейным (простым и сложным) – масштабный анализ, анализ размерностей физических систем. Он позволяет понять нелинейный феномен в терминах упрощенных моделей. В его основе лежат два вопроса. Первый вопрос – какие величины имеют наибольшую важность для рассматриваемой проблемы (ответ не так очевиден, как хотелось бы). Второй вопрос – каковы значение и размерность этих величин. Второй вопрос особенно важен, потому что отражает простую, но фундаментальную истину, а именно – физическое поведение должно быть инвариантным относительно единиц, которые мы используем для количественных измерений. Возможно, это звучит слишком абстрактно, но, если не прибегать к профессиональному жаргону, дело вот в чем: масштабный анализ подразумевает фокусировку лишь на том, что имеет наибольшее значение в данное время в данном месте.
Некоторые нюансы превращают масштабный анализ в гораздо более мощный инструмент, чем простое сравнение порядков величин. Самый впечатляющий пример: масштабный анализ можно применять даже тогда, когда неизвестны точные уравнения, описывающие динамику системы. Этот обманчиво простой подход продемонстрировал великий физик Джеффри Ингрэм Тейлор, богатое наследие которого не дает покоя ни одному честолюбивому ученому. В 1950-х, когда мощность ядерного оружия тщательно скрывалась, правительство США по неосмотрительности опубликовало несколько фотографий ядерного взрыва, которые не считались секретными. Тейлор понял, что, хотя детали процесса сложны, его основные принципы определяются несколькими параметрами. Опираясь на аргументы анализа размерностей, он понял, что радиус взрыва, время с момента детонации, высвобождаемая энергия и плотность воздуха рядом со взрывом связаны определенным соотношением. С помощью фотографий он смог оценить радиус и время взрыва и сделать весьма точные заключения относительно его энергии, которые стали достоянием общественности.
Проницательность Тейлора была, несомненно, весьма необычной: масштабный анализ редко дает такие элегантные результаты. Тем не менее он имеет очень много применений и славную историю использования в прикладных науках – от проектирования сооружений до теории турбулентности.
Поделиться книгой: