Полное собрание стихотворений в одном томе (сборник)

Эдуард Асадов

Полное собрание стихотворений в одном томе

© Асадов Э. А., наследник, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Стихотворения

Я так хочу стихи свои писать…

Я так хочу стихи свои писать,Чтоб каждой строчкой двигать жизнь вперед.Такая песня будет побеждать,Такую песню примет мой народ!Пускай трудна порою крутизна,Но там, где люди солнце обретут,Быть может, песню и мою споют,И в чьем-то сердце задрожит струна.Я так хочу стихи свои писать,Чтоб, взяв их в новый, незнакомый век,Читатель мог уверенно сказать:«Недаром прожил в мире человек!»И там, у завершенья крутизны,Сквозь яркий день и сквозь ночную тьмуВплетая голос в гул моей страны,Я так скажу потомку своему:«Ты слышишь этот песенный прибой,Ты видишь счастьем залитую ширь –Храни же свято этот светлый мир,Что добыт был великою ценой!»Я так хочу стихи свои писать,Чтоб этот миг приблизить хоть на час.Они прекрасны, замыслы, у нас!И наши песни будут побеждать!1947

Армянская песня

Бодро иду я дорогой своей,В сердце моем ни тоски, ни тревоги.Девушка чистая, словно ручей,Мне пожелала счастливой дороги.Мы повстречались на самой горе,Сакля стоит у фруктового сада.Сладки и сочны плоды в сентябре,Гнется под гроздью лоза винограда.Девушка имени мне не сказала,Взгляд ее синим лучом пробежал.Счастья и друга в пути пожелала,Смех ее в сердце моем задрожал.Снова пошел я дорогой своей,Нет на душе ни тоски, ни тревоги.Девушка звонкая, словно ручей,Мне пожелала счастливой дороги.Только вдруг что-то случилось в пути:Руки вдоль тела повисли без силы,Стало мне жарко и трудно идти,Путь показался далеким, унылым…Нежно защелкал в кустах соловей,Солнце спускалось, в горах пламенея,Только у девушки голос нежней,Только у девушки губы краснее.Что же вы, сильные, крепкие ноги?!Надо шагать нам дорогой своей:Девушка быстрая, словно ручей,Нам пожелала счастливой дороги.Я постоял и обратно пошел.Сердце тревога неясная гложет.Что потерял я и что я нашел?Кто мне ответить на это поможет?Я воротник распахнул на груди,Душный, хмельной надвигается вечер.Белая сакля стоит впереди,Кто-то спускается быстро навстречу…Люди, прислушайтесь к песне моей –Лучше остаться сидеть на пороге,Если вам скажет «счастливой дороги»Девушка нежная, словно ручей!1946

«Люблю я с откоса весенней порой…»

Люблю я с откоса весенней порой,Раздевшись, в студеную воду нырнуть,Обдаст тебя сразу огонь ледяной,От холода трудно сначала вздохнуть.Потом ты плывешь, рассекая рукамиВоды и зари многоцветное пламя,Но так проберет леденящий поток,Что пробкой летишь на прибрежный песок.Мне холод такой не мешает ничуть,Он бодрость и радость вливает мне в грудь,Он утренней песнею в сердце звенит,Он сил прибавляет, он кровь горячит.Люблю я ядреный январский морозС холодным сверканьем синеющих льдов,С лыжней, по которой летишь под откос,Обрывками песен пугая клестов.Что холод и что мне лихая зима,Коль можно хрустальную свежесть вдохнуть?Не кровь в моих жилах, а юность сама,Рассвет загорелся, скорее же в путь!Но все же мороз и меня леденит,Едва лишь свидания час настает,Глаза твои – лед, и душа твоя – лед,И каждая фраза, как льдинка, звенит.Зачем же тогда я про нежность пою?Затем, чтоб помочь пробудиться весне,Разбить скорлупу ледяную твою,Согреться, а нет, так сгореть на огне.Когда б я не верил всем сердцем в твой пыл,Чудачка, неужто б тебя я любил?!Сказал и почувствовал: кажется, лгу.Пусть лед! Все равно разлюбить не смогу!1947

В тайге

В светлом инее березы.Злы в Сибири холода!Речка скрылась от морозаПод тяжелый панцирь льда.Кедры в белых рукавицахМолчаливо-высоки…Жадно нюхает лисицаДеревенские дымки.На сугробах птичий росчерк,Ель припудрена снежком,Дятел, греясь, как извозчик,О крыло стучит крылом.Завалил берлогу свежийСнег. Мороз трещит окрест…Спит в своей дохе медвежьейСам «хозяин» здешних мест.Только бе лк а-непос ед а,Глаз ореховый кося,Мчит по веткам, для обедаШишку крепкую неся.Ближний куст ударил громом…Оборвав свой быстрый бег,Белка светло-серым комомПолетела в рыхлый снег.Эхо в троекратной силеГулко ахнуло вокруг.Кедры, вздрогнув, уронилиРукавицы с длинных рук.Человек скользит на лыжах,Ручейками след бежит.Средь лисиц пунцово-рыжихБелка серая лежит.Сумрак в лес ползет сторожко,И на веточках осинЛьда стеклянные сережкиЗагорелись под рубин.Вновь от гула встрепенулсяЛес на целую версту,Только лучше бы вернулсяИли просто промахнулсяПарень в эту красоту!1947–1973

Белинский

Завидуем внукам и правнукам нашим.

В. БелинскийМокрыми пальцами дождь барабанит по крыше,Сумрак из комнаты свет вытесняет в окно,Ветер озябшие ветки деревьев колышет,В домике холодно, сыро, пустынно, темно…Восемь шагов от окошка до ручки дивана,Блеск лихорадочный из-под опущенных век…Ходит по комнате, кутаясь в плед беспрестанно,Нервной походкою бледный худой человек.Черные души, тупые жестокие людиРусь обирают, свободу зажали в тиски,Грабят и молятся, мучают, властвуют, судят,Пряча наживу под рясы, в ларцы, в кошельки.Да, он обязан бичующим гневом излиться.Да, он обязан, он верит в Россию, в народ!Мысли, надежды… Кто рядом с ним? С кем поделиться?Маша… жена? Не поймет, ничего не поймет!Надо работать, а сил остается немного,Недуг сжимает своею костлявой рукой,Злая нужда постоянно стоит у порога,Просит долги и стучит деревянной клюкой.Стекла заныли – промчалась лихая пролетка…Вновь подошло… Точно заживо падаешь в гроб:Кашель мучительный. Жуткая мерзость – чахотка,Кровь на платке и в холодной испарине лоб…Только неправда, не сдался он горю и бедам!Вот он поднялся и, сунув платок свой в карман,Резким движением вместе со скомканным пледомБросил усталость на ситцем обитый диван.Вот он склонился и что-то торопится, пишет…Свечка колеблется, ночь застилает окно…Мокрыми пальцами дождь барабанит по крыше,В домике холодно, сыро, пустынно, темно.Нет больше ночи, нет времени, нет расстоянья,В синих глазах его жаркий огонь отражен,Вот он сидит, позабывши про боль и страданья,Правый и гневный «неистовый Виссарион».Видит он Родину в дальнем, немеркнущем свете, –Нет, не бесправной, не темной, не рабской – иной.Видит он Родину ту, что, пройдя сквозь столетье,Знамя свободы победно взвила над собой!1948–1976

Летний поход

Ветер поет и звенит над рекой,Возле обрыва трещит камышами,Сосны зелеными машут платками,Небо надулось, как парус тугой.Мы уплываем все дальше и дальше…Шлюпки взлетают на зыбкой волне,Тянется нить журавлей в вышине,Справа темнеют еловые чащи.Летний поход: полевые дорожки,Яркого солнца и песен пора,Время рыбалок, печеной картошки,Время ночевок в лесу у костра.Крепче на весла, друзья, налегайте,Спят еще села в предутренний час,Хочется крикнуть: «Проснитесь, вставайте!Солнце над рощами брызнет сейчас!»Сильные руки, упругие взмахи,Волны кругами бегут к берегам.Вон и рассвет в кумачовой рубахе,Встав, по росистым шагает лугам.Выйдем на берег, товарищ, и встанемВозле обрыва над самой водой.Встретим горячий поток золотой,Руки друг другу в пожатье протянем.Взглядом ты смело округу обшаришь:Видишь, как речка под солнцем блестит?Слышишь, как весело ветер звенит?Вот она, молодость наша, товарищ!Нам по земле еще много шагать,Нам еще много учиться упорно,Нам еще много рассветов встречать,Много пропеть еще песен задорных.Нам еще много работать с тобою,Долгую жизнь надо славно прожить.Если дружить – так уж верно дружить!Если любить – так любить всей душою!Что ж, нам, пожалуй, пора и назад.Травы и листья росою сверкают.Едем, товарищ, уж день наступает!Вон и ребята из лодок кричат…1949

Трудная роль

В плетеной корзине живые цветы.Метель за морозным окном.Я нынче в гостях у актерской четыСижу за накрытым столом.Хозяин радушен: он поднял бокалИ весело смотрит на нас.Он горд, ведь сегодня он в тысячный разВ любимом спектакле сыграл.Ему шестьдесят. Он слегка грузноват,И сердце шалит иногда,Но, черт побери, шестьдесят не закат!И что для артиста года?Нет, сердце ему не плохое дано:Когда он на сцену вступает,Лишь вспыхнет от счастья иль гнева оноПять сотен сердец замирает!А радость не радость: она не полна,Коль дома лишь гости вокруг,Но рядом сидит молодая жена –Его ученица и друг.О, как же все жесты ее нежны.Ее красота как приказ!Он отдал бы все за улыбку жены,За серые омуты глаз.Все отдал бы, кладом кичась своим, –Прекрасное кто же не любит!Хоть возрастом, может, как дым, седым,Брюзжаньем и чадом, всегда хмельным,Он вечно в ней что-то губит…Сегодня хозяин в ударе: он встал,Дождался, чтоб стих говорок,И, жестом свободным пригубив бокал,Стал звучно читать монолог.Минута… И вот он – разгневанный мавр!Платок в его черной ладони.Гремит его голос то гулом литавр,То в тяжких рыданиях тонет…В неистовом взгляде страдальца – гроза!Такого и камни не вынесут стона!Я вижу, как вниз опуская глаза,Бледнеет красивая Дездемона.Но, слыша супруга ревнивые речи,Зачем без вины побледнела жена?Зачем? Ведь в трагедии не было встречи!Зачем? Это знаем лишь я да она.Я тоже участник! Я, кажется, нужен,Хоть роли мне старый Шекспир не отвел.Я был приглашен и усажен за стол,Но «роль» у меня – не придумаешь хуже!Ты хочешь игры? Я играю. Изволь!И славно играю, не выдал ведь злости.Но как тяжела мне нелепая рольПриятеля в доме и честного гостя!1949

Жар-птица

– Любовь? Ее нет между нами, –Мне строго сказала она. –Хотите, мы будем друзьями,Мне верная дружба нужна.Что спорить, она откровенна,Но только я хмуро молчу.Ведь я же солгу непременно,Когда ей скажу, что хочу.Что ж, дружба – хорошее дело!В ней силы не раз почерпнешь,Но дружба имеет пределы,А мне они – по сердцу нож!Как жил я, что в сердце вплеталось,Я все бы ей мог рассказать,Когда бы она попыталась,Когда б захотела понять.Идя сквозь невзгоды и вьюги,Не встретил я преданных глаз.Случайные лгали подруги,Я сам ошибался не раз.Но думал я: вспыхнут зарницы.Я знал: надо верить и ждать.Не может так быть, чтоб жар-птицыЯ в мире не смог отыскать!Когда же порой мне казалось,Что к цели приблизился я,Жар-птица, увы, превращаласьВ простого, как хвощ, воробья.Вспорхнув, воробьи улетали,И снова я верил и ждал.И все-таки вспыхнули дали!И все-таки мир засиял!И вот наконец золотыеЯ россыпи в сердце открыл.Наверное, в жизни впервыеЯ так горячо полюбил!Моя долгожданная, здравствуй!Ты чувств не найдешь горячей.Иди и в душе моей царствуй!Я весь тут – бери и владей!Жар-птица сверкнула глазами,И строго сказала она:– Любовь? Ее нет между нами.Хотите, мы будем друзьями,Мне верная дружба нужна.Что спорить, она откровенна,Но только я хмуро молчу.Ведь я же солгу непременно,Когда ей скажу, что хочу.1950

Ревность

Сдвинув брови, твердыми шагамиХодит парень возле перекрестка.В этот вечер под его ногамиСнег хрустит решительно и жестко.Час назад в просторном зале клубаПестрый вихрь кружился, бушевал,Пело сердце, рокотали трубы –Был в разгаре молодежный бал.Час назад он думал, что развеетПодозрений горьковатый дым,Час назад он верил, что владеетВсе еще сокровищем своим.Но когда любимую увиделС тем же длинным парнем в тюбетейке,В сердце злые шевельнулись змейки,Он смотрел, молчал и ненавидел.На площадке лестницы пустойВидел он, как обнял тот подругу.Вот они придвинулись друг к другу,Вот поцеловались раз, другой…Нет, им даром это не пройдет!Он отвергнут, только он не сдался.Он им все итоги подведет,Зря он, что ли, боксом занимался!Потому суровыми шагамиХодит парень возле перекрестка.И недаром под его ногамиСнег хрустит так твердо и так жестко.Только для чего готовить мщеньеИ катать на скулах желваки?Если сердце терпит поражение,Разве тут помогут кулаки?!1950

Весна в лесу

Дятлы морзянку стучат по стволам:«Слушайте, слушайте! Новость встречайте!С юга весна приближается к нам!Кто еще дремлет? Вставайте, вставайте!»Ветер тропинкой лесной пробежал,Почки дыханьем своим пробуждая,Снежные комья с деревьев сметая,К озеру вышел и тут заплясал.Лед затрещал, закачался упрямо,Скрежет и треск прозвучал в тишине.Ветер на озере, точно в окне,С грохотом выставил зимнюю раму.Солнце! Сегодня как будто их два.Сила такая и яркость такая!Скоро, проталины все заполняя,Щеткой зеленой полезет трава.Вот прилетели лесные питомцы,Свист и возню на деревьях подняв.Старые пни, шапки белые сняв,Желтые лысины греют на солнце.Сонный барсук из норы вылезает.Солнце так солнце, мы рады – изволь!Шубу тряхнул: не побила ли моль?Кучки грибов просушить вынимает.Близится время любви и разлук.Все подгоняется: перья и волос.Зяблик, лирически глядя вокруг,Мягко откашлявшись, пробует голос.Пеной черемух леса зацвели,Пахнет настоем смолы и цветений,А надо всем журавли, журавли…Синее небо и ветер весенний!1950

После дождя

Дождь весь день хлестал, бесилсяНад опушкой, над полями.К ночи вдруг устал, смирился,Мирно зазвенел ручьями.Ветерок промчал по сучьям,Месяц встал над перелеском,Рукавом широким тучаЗвезды вытерла до блеска.Тень легла от вербы гибкой,Над водой камыш согнулся,Через речку светлый, зыбкийЛунный мостик протянулся…Я не сплю, мне душно, жарко.Может, ветер слишком ласков?Может, звезды слишком ярки?Может, мир в особых красках?Я иду по мокрым травам,Запах клеверный вдыхая,Слева – месяц, речка – справа,Впереди – поля без края.Кто увидит – отшатнется:Человек ума лишился,Человек поет, смеется,Человек с дороги сбился.Ну и пусть себе гадает,Отчего я в поле вышел.Знаю я, а он не знает,Я слыхал, а он не слышал,Как совсем еще недавноВ блеске звезд она стояла.– Мой единственный, мой славный.Я люблю тебя!.. – сказала.1950

Лыжник

Лыжи звенят на упругом снегу,Птицы, поднявшись, над просекой вьются,Елки, дубы позади остаются…Ветер… Я следом за ветром бегу!Галка вспорхнет или заяц проскачет,Крикну я вслед им – и дальше, вперед!Дремлют в снегу подмосковные дачи,В небе озябшее солнце встает.Вниз, под уклон, только ветер в ушах!Холод и страх овладеть не сумеютТем, кто горячее сердце имеет,Крепкие нервы и силу в руках.Завтра учеба: конспекты, зачеты,Все подготовить в положенный срок.В будни поможет упорней работатьСлавный морозный воскресный денек!Поле, за полем заснеженный лес…Сколько тут солнца, простора и ветра!Гриву раскинув на полкилометра,Мимо со свистом промчался экспресс.Тени вокруг все длинней, все темнее,Вечер на сучьях развесил закат.Птицы смолкают. Пора и назад!Снег вдоль оврага слегка голубеет.Я не устал, я не мерзну в пути.Ветер, я мог бы с тобой потягаться!Мог бы еще хоть до полюса мчаться,Только мне завтра вставать к девяти.1951

Любовь

Известно всем: любовь не шутка,Любовь – весенний стук сердец,А жить, как ты, одним рассудкомНелепо, глупо наконец!Иначе для чего мечты?Зачем тропинки под луною?К чему лоточницы весноюВлюбленным продают цветы?!Когда бы не было любви,То и в садах бродить не надо.Пожалуй, даже соловьиУшли бы с горя на эстраду.Зачем прогулки, тишина,Коль не горит огонь во взгляде?А бесполезная лунаРжавела б на небесном складе.Представь: никто не смог влюбитьсяИ люди стали крепче спать,Плотнее кушать, реже бриться,Стихи забросили читать…Но нет, недаром есть лунаИ звучный перебор гитары,Не зря приходит к нам веснаИ по садам гуляют пары.Бросай сомнения свои!Люби и верь. Чего же проще?Не зря ночные соловьиДо хрипоты поют по рощам!1951

Прогулка

Мы шли по росистой тропинке вдвоемПод сосен приветственный шорох.А дачный поселок – за домиком дом –Сползал позади за пригорок.До почты проселком четыре версты,Там ждут меня письма, газеты.– Отправимся вместе, – сказала мне тыИ тоже проснулась с рассветом.Распластанный коршун кружил в вышине,Тропинка меж сосен петлялаИ, в речку сорвавшись, на той сторонеВползала в кусты краснотала.Смеялась ты, грустные мысли гоня.Умолкнув, тревожно смотрела.И, каюсь, я знал, что ты любишь меня,Ты чувства скрывать не умела.Цветущий шиповник заполнил овраг,Туман по-над лугом стелился.Любой убежденный ворчун-холостякВ такое бы утро влюбился!Я ж молод, и ты от меня в двух шагах –Сердечна, проста и красива.Ресницы такие, что тень на щеках.Коса с золотистым отливом.Трава клокотала в пьянящем соку,Шумела, качаясь, пшеница.«Любите!» – нам ветер шепнул на бегу.«Любите!» – кричали синицы.Да плохо ли вдруг, улыбнувшись, любя,За плечи обнять дорогую.И я полюбил бы, конечно, тебя,Когда не любил бы другую.Для чувств не годны никакие весы,К другой мое сердце стремится.Хоть нет у нее золотистой косыИ явно короче ресницы.Да что объяснять! И, прогулку кляня,Я пел, я шутил всю дорогу.И было смешно тебе слушать меняИ больно, пожалуй, немного.Тут все бесполезно: прогулка, весна,Кусты и овражки с ручьями.Прости, я другую любил, и она,Незримая, шла между нами.1954

Снежный вечер

Снег кружится пушистой каруселью,За окнами проулка не видать.Звонок в прихожей дрогнул резкой трелью,И мать пошла, вздыхая, открывать.Наверно, дочь пришла из института,Сегодня зимней сессии конец.Ведь знает, что волнуется отецИ мать считает каждую минуту.А не спешит… Да где уж там спешить!Завелся друг… Он всюду рядом с нею.– Мне, мама, Петя должен позвонить.Ты знаешь, папа, Петя был на Шпрее.У Пети превосходный реферат,Он лучший оформитель стенгазеты. –Дверь хлопнула. Ну вот они, стоят,Сияют, как две новые монеты.– Взгляни, отец, уж за окошком ночь,А им денек коротким показался. –Парнишка вдруг смущенно затоптался,И, вспыхнув, густо покраснела дочь.Летел от щеток веер снежной пыли,Но что случилось: радость иль беда?Дочь вдруг сказала: – Папа, мы решили. –А паренек добавил: – Навсегда!Но кто бы смог все угадать заране?Родители застыли у стола.Мать сливки на клеенку пролила,А папа стал мешать в пустом стакане.Они взглянули молча друг на дружку,И каждый был немало удивлен.Дремал лишь кот, свой скучный, длинный сонМотая на скрипучую катушку.А у двоих сегодня – кровь ключом.Кто сможет, кто заставит их расстаться?И глупо ждать цветения акаций,У них весна. И снег тут ни при чем!Встал старый врач, пуская кольца дыма,Взглянул на дочь пытливо сквозь очки.Потом сказал: – Болезнь неизлечима. –И улыбнулся: – Право, дурачки!Стоят и ждут родительских укоров,А оба и смешны и хороши.И толку нет от скучных разговоров.– Ну что же, мать, поздравим от души?!Мать край косынки поднесла к глазам,А парень молвил тихо, но упрямо:– Мы все навек решили пополам. –И в первый раз добавил: – Верьте, мама!Метель швыряла колкий снег в лицо,Под арками дворов стонала гулко,А двое снова вышли на крыльцоИ вновь пошли бродить по переулкам.Счастливые – им дома не сидится.Влюбленные – их тьмой не запугать.Идти им и дорог не разбирать,Им говорить и не наговориться!1955

«Рыжик»

У низенькой калиткиСудьба столкнула их.Блестели солнца слиткиНа травах молодых.Два паренька молчали.Ведь цель у них одна,Одни у них печали:Вот здесь живет она.Та, что смеется звонко,О ком их сердце мрет,Глазастая девчонка –Колхозный счетовод.Двоим хоть поругаться,И, право, как им быть:Кому из них остаться,Кому из них входить?Один не даст подругуОтбить. Высок, плечист.Краса на всю округу –Шофер и футболист.Другой пониже ростом,Но ладно, крепко сбит.Себя он держит просто,Да бойко говорит.Дежурный с полустанка,Фуражка – алый цвет.Проснувшись спозаранку,Он даже взял букет.Большой букет сирени.А может, зря и брал?Но, потеряв терпенье,Высокий вдруг сказал:– Довольно зря топтаться,Ждать больше нету сил!Идем, пора дознаться,Пусть скажет, кто ей мил.Все выясним без злобы,Без драки и без ссор. –Так порешили обаИ двинулись во двор.Горел закат над лугом…Без тропок, целиной«Краса на всю округу»Уныло брел домой.На сердце было тяжко:Другой остался с ней.В своей большой фуражкеГриб рыжик. Ей-же-ей!А покорил подругу.Но почему и как?«Краса на всю округу»С досадой сжал кулак.Он шел по первоцветам,Сердился и не знал,Что «рыжик» был поэтом,Он ей стихи читал.1956

Женщина сказала мне однажды…

Женщина сказала мне однажды:– Я тебя люблю за то, что тыНе такой, как многие, не каждый,А духовной полон красоты.Ты прошел суровый путь солдата,Не растратив вешнего огня.Все, что для тебя сегодня свято,То отныне свято для меня.В думах, в сердце только ты один.Не могу любить наполовину.Мир велик, но в нем один мужчина,Больше нету на земле мужчин.Мне с тобою не страшны тревоги,Дай мне руку! Я не подведу.Сквозь невзгоды, по любой дорогеХоть до звезд, счастливая, дойду!…Годы гасли, снова загоралисьВешними зарницами в реке.И слова хорошие осталисьЛегкой рябью где-то вдалеке.И теперь я должен был узнать,Что весь мир – курорты с магазинамиИ что свет наш заселен мужчинамиГуще, чем я мог предполагать.А потом та женщина, в погонеЗа улыбкой нового тепла,Выдернула руку из ладониИ до звезд со мною не дошла…Жизнь опять трудна, как у солдата.Годы, вьюги, версты впереди…Только верю все же, что когда-тоВстретится мне женщина в пути.Из таких, что верности не губит,Ни рубля не ищет, ни венца,Кто, коли полюбит, то полюбит,Только раз и только до конца.Будет звездным глаз ее сияние,И, невзгоды прошлого гоня,В синий вечер нашего свиданияМне она расскажет про меня.– Как же ты всю жизнь мою измерила?Ворожила? –Улыбнется: – Нет,Просто полюбила и поверила,А для сердца – сердце не секрет!И пойду я, тихий и торжественный,Сквозь застывший тополиный строй.Словно праздник, радостью расцвеченный,Не постылый вновь и не чужой.И, развеяв боль, как горький пепел,Так скажу я той, что разлюбила:– Нынче в мире женщину я встретил,Что меня для счастья воскресила!1958

Она была так хороша собой

Она была так хороша собой,Что все мужчины с жаром каждый разЛюбой каприз, любой ее приказБросались выполнять наперебой.А время шло… Тускнел пожар волос.Она ж не чтила никаких резонов.И как-то раз, капризно сморщив нос,Она сказала: – Я хочу пионов!И вдруг удар: никто не встрепенулся,На божество никто не поднял глаз.И только муж пробормотал: – Сейчас. –Пробормотал, а сам не шелохнулся…Тогда ей было впору зарыдать.Она была жалка в своих страданьях.Как важно в жизни, помня о желаньях,Возможностей своих не забывать!1958

Ручей

Ручеек протекал меж упругих корней,Над водою березы качали ветвями.Много славных девчат и веселых парнейИз поселка ходило сюда вечерами.Приходили, чтоб шорох берез услыхать,Чтоб сказать… Чтобы в самом заветном открыться.В роще можно вдвоем до рассвета гулять,А устав, у ручья посидеть и напиться.Далеко, над лугами звенела гармонь,Локон девичий в быстрой воде отражался.Под тугую струю подставлялась ладонь,А ручей все бежал по камням и смеялся…Люди, месяц, деревья – тут все заодно.У ручья все влюбленные пары встречались.Даже те, что женатыми были давно,Здесь как будто бы снова друг в друга влюблялись.Я любил. Но мечте черноглазой моейЯ, робея, сказать о любви не решался.Я, встречаясь, молчал. Я краснел до ушей.Но однажды, вдруг сам испугавшись, признался.Я сказал, что не знаю ни ночи, ни дня,Что брожу постоянно за нею по следуИ что, если она не полюбит меня,Я умру или к тетке в Воронеж уеду.– Взять плацкарт не забудь, – улыбнулась она.И ушла по тропинке, а сумрак сгущался.Я смотрел, как тоскливо вставала луна,А ручей все бежал по камням и смеялся…Но однажды я вновь на свиданье пришел,Я сказал ей: – Довольно шутить надо мною!Не затем я без сна эти ночи провел,Чтобы, сдавшись, опять примириться с судьбою.Не хочу больше в сердце носить мою грусть,Все ребята, наверно, смеются над нами. –Я нашел ее губы… Рассердится? Пусть!Но она обвила мою шею руками…Звезды вспыхнули ярко тогда надо мной,Я с любимой в ту ночь до рассвета прощался.Удивленно березы шумели листвой,А ручей все бежал по камням и смеялся…1960

Сердце

Милую полюбя,Я не играл с ней в прятки:И сердце свое, и себя –Все отдал ей без остатка.Но хоть смущена была,Недолго она колебалась:Сердце мое взяла,А от меня отказалась.Видимо, лестно ейБыло, гордясь красою,Сердце мое, как трофей,Всюду носить с собою.Пусть тешится! Ей невдомек,Что тем себя и погубит.Слишком опасен токВ сердце, которое любит.В холод груди ееТайный огонь пройдет,Сразит ее сердце мое,Всю, не щадя, сожжет.Кружите, ветры, смеясь!Твердите, что я чудак!Но верю я – грянет час.Но знаю я – будет так:С глазами, полными слез,Милую, всю в огне,Сердце мое, как пес,Назад приведет ко мне!1960

Стихи о гордой красоте

Как нежданного счастья вестник,Ты стоишь на пороге мая,Будто сотканная из песни,И загадочная, и простая.Я избалован счастьем мало.Вот стою и боюсь шевелиться:Вдруг мне все это только снится,Дунет ветер… и ты – пропала?!Ветер дунул, промчал над садом,Только образ твой не пропал.Ты шагнула, ты стала рядомИ чуть слышно спросила: «Ждал?»Ждал? Тебе ли в том сомневаться!Только ждал я не вечер, нет.Ждал я десять, а может статься,Все пятнадцать иль двадцать лет.Потому и стою, бледнея,И взволнованный и немой.Парк нас манит густой аллеей,Звезды кружат над головой…Можно скрыться, уйти от светаК соснам, к морю, в хмельную дрожь.Только ты не пойдешь на это,И я рад, что ты не пойдешь.Да и мне ни к чему такое,Хоть святым и не рвусь прослыть.Просто, встретив хоть раз большое,Сам не станешь его дробить.Чуть доносится шум прибоя,Млечный Путь, как прозрачный дым…Мы стоим на дороге двое,Улыбаемся и молчим…Пусть о грустном мы не сказали,Но для нас и так не секрет,Что для счастья мы опоздали,Может статься, на много лет.Можно все разгромить напасти.Ради счастья – преграды в прах!Только будет ли счастье – счастьем,Коль на детских взойдет слезах?Пусть иные сердца ракетойМчатся к цели сквозь боль и ложь.Только ты не пойдешь на это,И я горд, что ты не пойдешь!Слышу ясно в душе сегодняЗвон победных фанфарных труб,Хоть ни разу тебя не обнялИ твоих не коснулся губ.Пусть пошутят друзья порою.Пусть завидуют. В добрый час!Я от них торжества не скрою,Раз уж встретилось мне такое,Что встречается только раз!Ты не знаешь, какая силаВ этой гордой красе твоей!Ты пришла, зажгла, окрылила,Снова веру в меня вселила,Чище сделала и светлей.Ведь бывает, дорогой длинной,Утомленный, забыв про сон,Сквозь осоку и шум осинныйТы идешь под комарный звон.Но однажды ветви раздвинешь –И, в ободранных сапогах,На краю поляны застынешьВ солнце, в щебете и цветах.Пусть цветов ты не станешь рвать,А, до самых глубин взволнованный,Потрясенный и зачарованный,Долго так вот будешь стоять.И потянет к лугам, к широтам,Прямо к солнцу… И ты шагнешь!Но теперь не пойдешь болотом,Ни за что уже не пойдешь!1960

Доверчивый супруг

Лет с десяток замужем пробыв,Стали вы скучны и деловитыИ все чаще, ласку отстранив,Цедите, зевая нарочито:– Поцелуи? Ты прости, мой свет,Если я иронии не скрою.Только глупо в тридцать с лишним летНам влюбленным подражать порою.Может быть, я сердцем постарела,Только я прохладна на любовь.В тридцать уж не те душа и телоИ не та течет, пожалуй, кровь.А супруг? Бывают же на светеЧудаки, наивные, как дети!Выслушав жену, не оскорбился,А вздохнул, поверил и смирился.А ему хоть раз бы приглядеться,Как для большей нежности лицаУльтра косметические средстваПробуются в доме без конца.А ему бы взять да разобраться,Так ли в доме все благополучно,Если вы с ним, прежде неразлучны,Очень полюбили расставаться?А ему бы взять да усомниться,Надо ль вечно гладить по головке?А ему хоть раз бы возвратитьсяРаньше срока из командировки!И проверить: так ли уж прохладноБез него у милой сердце бьется?..И увидеть… Впрочем, хватит, ладно!Он и сам, быть может, разберется!1960

Песня-тост

Парень живет на шестом этаже.Парень с работы вернулся уже,Курит и книгу листает.А на четвертом – девчонка живет,Моет окошко и песни поет,Все понежней выбирает.Но парень один – это парень, и все.Девчонка одна – девчонка, и все.Обычные, неокрыленные.А стоит им встретиться – счастье в глазах,А вместе они – это радость и страх,А вместе они – влюбленные!«Влюбленный» не слово – фанфарный сигнал,Весеннего счастья воззвание!Поднимем же в праздник свой первый бокалЗа это красивое звание!Месяцы пестрой цепочкой бегут,Птицы поют, и метели метут,А встречи все так же сердечны.Но, как ни высок душевный накал,Какие слова бы он ей ни шептал,Влюбленный – ведь это не вечно!Влюбленный – это влюбленный, и все.Подруга его – подруга, и все.Немало влюбленных в округе.Когда же влюбленные рядом всегда,Когда пополам и успех, и беда,То это уже супруги!«Супруги» – тут все: и влюбленности пыл,И зрелость, и радость познания.Мой тост – за супругов! За тех, кто вступилНавек в это славное звание!Время идет. И супруги, любя,Тихо живут в основном для себя.Но вроде не те уже взоры.Ведь жить для себя – это годы терять,Жить для себя – пустоцветами стать,Все чаще вступая в раздоры.Муж – это муж, и не больше того.Жена есть жена, и не больше того.Не больше того и не краше.Но вдруг с появленьем смешного птенцаОни превращаются в мать и отца,В добрых родителей наших!И тост наш – за свет и тепло их сердец,С улыбкой и словом признания.За звание «мать»! И за званье «отец»!Два самые высшие звания!1960

Хорошие люди

Генерал-лейтенанту Ивану Семеновичу Стрельбицкому

Ветер, надув упругие губы,Гудит на заре в зеленые трубы.Он знает, что в городе и в селеХорошие люди живут на земле.Идут по планете хорошие люди.И может быть, тем уж они хороши,Что в труд свой, как в песню, им хочется всюдуВложить хоть частицу своей души.На свете есть счастье – люби, открывай.Но слышишь порой: «Разрешите заметить,Ведь хочется в жизни хорошего встретить,А где он, хороший! Поди угадай!»Как узнавать их? Рецептов не знаю.Но вспомните сами: капель, гололед…Кружили вокруг фонарей хороводСнежинки. А вы торопились к трамваю.И вдруг, поскользнувшись у поворота,Вы больно упали, задев водосток.Спешили прохожие мимо… Но кто-тоБросился к вам и подняться помог.Быстро вам что-то сказал, утешая,К свету подвел и пальто отряхнул,Подал вам сумку, довел до трамваяИ на прощанье рукою махнул.Случай пустячный, конечно, и позжеВ памяти вашей растаял, как снег,Обычный прохожий… А что, если, может,Вот это хороший и был человек?!А помните – было однажды собранье.То, где работника одногоСуровый докладчик подверг растерзанью,Тысячу бед свалив на него.И плохо б пришлось горемыке тому,Не выступи вдруг сослуживец один –Ни другом, ни сватом он не был ему,Просто обычнейший гражданин.Но встал и сказал он: – Неладно, друзья!Пусть многие в чем-то сейчас правы,Но не рубить же ему головы.Ведь он не чужой нам. И так нельзя!Его поддержали с разных сторон.Людей будто новый ветер коснулся.И вот уже был человек спасен,Подвергнут критике, но спасенИ даже робко вдруг улыбнулся.Такой «рядовой» эпизод подчасВ памяти тает, как вешний снег.Но разве тогда не прошел возле васТот самый – хорошей души человек?!А помните… Впрочем, не лишку ли будет?!И сами вы, если услышите вдруг:Мол, где они, эти хорошие люди? –Ответьте уверенно:Здесь они, друг!За ними не надо по свету бродить,Их можно увидеть, их можно открытьВ чужих или в тех, что знакомы нам с детства,Когда вдруг попристальней к ним приглядеться,Когда вдруг самим повнимательней быть.Живут на планете хорошие люди,Красивые в скромности строгой своей.Привет вам сердечный, хорошие люди!Большого вам счастья, хорошие люди!Я верю: в грядущем Земля наша будетПланетою только хороших людей.1961

Разрыв

Битвы словесной стихла гроза.Полные гнева, супруг и супругаМолча стояли друг против друга,Сузив от ненависти глаза.Все корабли за собою сожгли,Вспомнили все, что было плохого.Каждый поступок и каждое слово –Все, не щадя, на свет извлекли.Годы их дружбы, сердец их биенье –Все перечеркнуто без сожаленья.Часто на свете так получается:В ссоре хорошее забывается.Тихо. Обоим уже не до споров.Каждый умолк, губу закусив.Нынче не просто домашняя ссора,Нынче конец отношений. Разрыв.Все, что решить надлежало, решили.Все, что раздела ждало, разделили.Только в одном не смогли согласиться,Это одно не могло разделиться.Там, за стеною, в ребячьем углу,Сын их трудился, сопя, на полу.Кубик на кубик. Готово! Конец!Пестрый, как сказка, вырос дворец.– Милый! – подавленными голосамиМолвили оба. – Мы вот что хотим… –Сын повернулся к папе и мамеИ улыбнулся приветливо им.– Мы расстаемся… совсем… окончательно…Так нужно, так лучше… И надо решить.Ты не пугайся. Слушай внимательно:С мамой иль с папой будешь ты жить?Смотрит мальчишка на них встревоженно.Оба взволнованы… Шутят иль нет?Палец в рот положил настороженно.– И с мамой, и с папой, – сказал он в ответ.– Нет, ты не понял! – И сложный вопросКаждый ему втолковать спешит.Но сын уже морщит облупленный носИ подозрительно губы кривит…Упрямо сердце мальчишечье билось,Взрослых не в силах понять до конца.Не выбирало и не делилось.Никак не делилось на мать и отца!Мальчишка! Как ни внушали ему,Он мокрые щеки лишь тер кулаками,Никак не умея понять: почемуТак лучше ему, папе и маме?В любви излишен всегда совет.Трудно в чужих делах разбираться.Пусть каждый решает, любить или нет,И где сходиться, и где расставаться.И все же порой в сумятице дел,В ссоре иль в острой сердечной драмеПрошу только вспомнить, увидеть глазамиМальчишку, что драмы понять не сумелИ только щеки тер кулаками.1961

Попутчица

– Мой муж бухгалтер, скромный, тихий малый,Заботлив, добр, и мне неплохо с ним.Но все-таки когда-то я мечтала,Что мой избранник будет не таким.Он виделся мне рослым и плечистым,Уверенно идущим по земле.Поэтом, музыкантом иль артистом,С печатью вдохновенья на челе.Нет, вы не улыбайтесь! Я серьезно.Мне чудился громадный, светлый залИ шум оваций, яростно и грозноК его ногам катящийся, как вал.Или вот так: скворцы, веранда, лето.Я поливаю клумбу с резедой,А он творит. И сквозь окно поройНет-нет и спросит у меня совета.Вагон дремал под ровный стук колес…Соседка, чиркнув спичкой, закурила.Но пламени почти не видно былоПри пламенной косметике волос.Одета ярко и не слишком скромно,Хорошенькое круглое лицо,В ушах подвески, на руке кольцо,Вишневый рот и взгляд капризно-томный.Плывет закат вдоль скошенного луга,Чай проводник разносит не спеша,А дама все описывает друга,Которого ждала ее душа.Чего здесь только нет: талант, и верность,И гордый профиль, и пушистый ус,И мужество, и преданность, и нежность,И тонкий ум, и благородный вкус…Я промолчал. Слова нужны едва ли?!И все ж хотелось молвить ей сейчас:«Имей он все, о чем вы тут сказали,Он, может быть, и выбрал бы не вас».1961

Телефонный звонок

Резкий звон ворвался в полутьму,И она шагнула к телефону,К частому, настойчивому звону.Знала, кто звонит и почему.На мгновенье стала у стола,Быстро и взволнованно вздохнула,Но руки вперед не протянула,И ладонь на трубку не легла.А чего бы проще: взять и снятьИ, не мучась и не тратя силы,Вновь знакомый голос услыхатьИ опять оставить все, как было.Только разве тайна, что тогдаВозвратятся все ее сомненья.Снова и обман, и униженья –Все, с чем не смириться никогда!Звон кружил, дрожал, не умолкая,А она стояла у окна,Всей душою, может, понимая,Что менять решенья не должна.Все упрямей телефон звонил,Но в ответ – ни звука, ни движенья.Вечер этот необычным был,Этот вечер – смотр душевных сил,Аттестат на самоуваженье.Взвыл и смолк бессильно телефон.Стало тихо. Где-то пели стройно…Дверь раскрыла, вышла на балкон.В первый раз дышалось ей спокойно.1961

Апрель

Москва. Апрель. Воскресный день.Край облака рассветно-розов…Природе, видно, вновь не леньКонфузить Институт прогнозов.Грозы и ветра нет в помине,По скверам прыгают грачи,Ошибся институт… Но нынеЕму прощают москвичи.И мы прощаем: я и Вера.В пожатье рук – горячий ток…И нас несет людской потокВдоль набережной, мимо сквера.Весна зеленой веткой машет,Ручьем бежит, поет скворцом…Нам весело – ведь мы вдвоем!Все ближе, ближе губы наши.Минута – и они сольютсяДнем на глазах у всей Москвы…Стоп! Не теряйте головы –Ведь люди рядом засмеются.Вдруг, яркой мыслью озаренный,Увидев впереди вокзал,Я улыбнулся и сказал:– Хитер на выдумку влюбленный!Вдоль шумно-пестрого перронаСтоит экспресс «Москва – Чита».Смех, слезы, говор, теснота…Идет прощанье у вагонов.– Прощай, Степан, счастливый путь!– Марго, привет горячий Зине!– Андрюша, детка, не забудь,Тут сыр, а курочка в корзине.Я в девичьи глаза смотрю –Не рассказать, как их люблю я.– Пиши! – я громко говорюИ нежно милую целую.В толпе мы – как в глуши дубрав.До нас тут никому нет дела.Но вот свисток… Рванул состав –И вмиг платформа опустела.Как быть? Куда теперь идти?Нашел! И я шепчу подруге:– Бежим! К четвертому путиПодходит скорый из Калуги.

Дорожная встреча

Было нас трое в купе одном:Моряк, богатырски храпевший над нами,И мы – это я и волгарь-агроном,Плечистый, с застенчивыми глазами.Мы с ним толковали о ржи и о гречке.И я, немного в том смысля порой,Нет-нет да и важно вставлял словечко, –Знай наших, хоть я, мол, и городской!До книг, до стихов добрались мы потом.Но он не смотрел мне восторженно в рот,А стал вдруг цитировать стих за стихом, –Знай тоже, мол, наших, хоть я – полевод!Ложились мы в первом часу, вероятно.И тут, отвернувшись на миг, из блокнотаОн вынул потертое женское фото,Взглянул, улыбнулся и спрятал обратно.– Так, так! – прогудел вдруг раскатистый бас.Проснулся моряк, усмехнулся, зевая. –Красавицу прячете? Молодая?Женаты, конечно? По опыту знаю,Проведает женка – ох, перцу ж и даст!Слегка растерявшись, тот выключил свет.С минуту иль две была тишина.Потом он ответил: – А тайны и нет.Это жена. Вы не смейтесь, сосед.Честное слово, это жена.– Простите, – моряк пробасил смущенно.Понятно. Бывал в положенье таком.Счастливое время… Молодожены…– Да нет, мы двенадцатый год живем.И чувствуя, видно, как подняли бровиОба соседа, он в тишинеСтал говорить вдруг просто, с любовью,С любовью… о собственной о жене.Как встретил в клубе ее впервые,Как в первый раз сказал ей: «Жена…»,Какие глаза у нее озорныеИ как хорошо смеется она.– Немного капризная, правда, бедовая,Балую тоже и сам порой,Орехи очень любит кедровые,Чуть не мешок вот везу домой.Был на Урале в командировке,Две недели дано мне было.А я в полторы достал сортировки… –Моряк улыбнулся: – И снова к милой?Мы с флотским шутили, острили зубато,Но было нам вроде неловко немного.Ну так, словно были мы в чем виноватыПред теми, с кем нас разлучила дорога.Он вышел в Бекетовке. Снова мракГудел от вагонной дрожи.– Хороший парень, – сказал моряк, –Душевный парень, и все же…Таких, к сожаленью, жены поройНе очень-то любят и ценят не очень.Зря раньше срока он едет домой.Всякое может застать, между прочим…Он выкурил трубку и вновь – храпака.Бывалому всюду родная каюта!А мне не спалось. От слов морякаСтало грустно вдруг почему-то.И впрямь не слишком ли часто бывает,Что многие странно живут порой:На чувства холодом отвечают,На холод – нежностью и тоской?Не знаю, как будет попутчик наш встречен,Не ведаю, что у него за жена,Но мне захотелось вдруг в этот вечерСказать, чтоб смогла услышать она:– Послушайте, незнакомка далекая!Не знаю: хорошая вы или скверная,Сердечная, добрая или жестокая,Но то, что любимая, – знаю наверное!Поймите: в вагоне, соседям на часОбычно не лгут никогда. Зачем?Вас любят! А это один только разВстречается людям, и то не всем!Поэтому, если вы любите тоже,Привет вам сердечный!.. Но если вдругСосед мой недаром меня встревожилИ встретится с болью ваш лучший друг,Стойте тогда! Удержитесь от взгляда,От тайных улыбок и тайных встреч!Поймите: любовь не оплевывать надо,А либо отвергнуть, либо беречь!..Прислушался: ровно сосед мой дышит.Он рядом – и то услышать не мог.А до нее километры дорог…Все верно. И все-таки вдруг услышит?!1961

Твой подарок

День рожденья я с раннего детства любил.За сюрприз посредине стола,И за то, что я в школу в тот день не ходил,И за торт, что мне мама пекла.Были трудными годы, подарки – скромны,Но был счастлив я, шашку беря.И казалось на сутки возвратом весныМне седьмое число сентября.Шашка – радость. Воздушен кусок пирога.Только в этом ли главное было?!– Тут не дорог подарок – любовь дорога, –Мне с улыбкою мать говорила.Эту старую мудрость постиг я вполнеМного позже, когда подо МгоюДень рожденья, меня отыскав на войне,В блиндаже повстречался со мною.Мы сквозь ливень пришли после боя назад,Печь, треща, разливала жару,Пар клубился над мокрой одеждой солдат,Как туман над рекой поутру.И когда нам вино старшина отмерялСтрого – Боже спаси просчитаться! –Писарь, роясь в каких-то бумагах, сказал:– А у нас новорожденный, братцы!Пусть в далекие дали ушел этот день,Но и ныне он в памяти ярок.Все богатство солдата – шинель да ремень,Где солдат раз добудет подарок?Но сквозь дальние годы я вижу блиндажИ на ящике из-под снаряда –Десять кружек.– Бери, брат наводчик, уважь!Чем богаты, тем, значит, и рады!Кружки были под стать продубленным бойцам,В метках ссадин, просты, грубоваты,В каждой ровно сто грамм, фронтовые сто грамм,Что дают после боя солдату.Юбиляру же, как ни взволнован он был,Было все ж от чего растеряться,Если водки он в жизни почти и не пил,А сравнялось ему восемнадцать.После третьей – блиндаж покачнулся слегкаИ на песенных крыльях поплыл…– Тут, брат, суть не в подарках – любовь дорога!Улыбаясь, сержант пробасил.Годы шли… И недавно, когда листопадЗакружил среди дачных огней,День рожденья, как год и как десять назад,Вновь созвал в моем доме гостей.Нынче весело. Тосты смешны и бойки,Каждый быть бесшабашным готов,Хоть у многих уже посветлели вискиОт забот и студеных ветров.Я смеялся, а в сердце тревога росла.Ты ведь первой прийти обещала.– Вот приду и отвечу, – сказала.Стукнет дверь – стукнет сердце: пришла, не пришла?И когда вдруг вошла ты в веселом огнеСвоих солнечно-теплых волос,И когда подошла, улыбаясь, ко мне –Все смела: и укор, и вопрос.И сказала, как будто все беды рубя:– Все решила я. Дар принимаешь?Я дарю тебе душу свою и себя.Насовсем, навсегда! Понимаешь?«Я дарю тебе душу свою и себя!»То ли ветер гудит у реки?«Я дарю тебе душу свою и себя!»То ли сердце стучится в виски?Неужели я счастье схватил за рога?И впервые сказать не пришлось,Что не дорог подарок – любовь дорога,Если все воедино слилось!Только знаешь, сейчас говорить о любвиЯ не в силах простыми словами.Хочешь, чуть старомодным меня назовиИ блесни, улыбаясь, глазами.Но за дар, за надежды, что стали близки,За минуты высокие этиЯ, как в храме, касаюсь губами руки,Самой щедрой и нежной на свете!1961

Звезды служат влюбленным

Реки служат судам,Травы служат стадам,Рельсы – гулким колесам вагонным.Птицы служат садам,Маяки – морякам,Звезды служат влюбленным.Льют созвездья на землю таинственный свет,Но ни трасс, ни путей к ним космических нет,К ним, всегда добела раскаленным.Космодром для ракет –Лишь прохлада планет.Звезды ж светят одним влюбленным.Говорят, что влюбленный – это чудак.Внешне, может, и так, но по сути не так.Просто он изнутри озаренный.Не косись на него с недоверьем, профком,Кто рекорды дает и живет с огоньком?Да, конечно же, он, влюбленный!Кто влюблен – тот не ищет покойных путей,Рвется к ветру и к звездам с любимой своей,Всей земной красотой окрыленный.«Жить с романтикой!» – это влюбленных закон,Ну а кто не романтик, то попросту онВообще никакой не влюбленный.Майский вечер затих в синеве тополей,И гирлянды мигающих дальних огнейНад широким зажглись небосклоном.Это так хорошо, что составы бегут,Что на свете есть счастье, что птицы поютИ что звезды горят влюбленным!..1962

Обидная любовь

Пробило десять. В доме – тишина.Она сидит и напряженно ждет.Ей не до книг сейчас и не до сна:Вдруг позвонит любимый, вдруг придет?!Пусть вечер люстру звездную включил,Не так уж поздно, день еще не прожит.Не может быть, чтоб он не позвонил!Чтобы не вспомнил – быть того не может!«Конечно же, он рвался, и не раз,Но масса дел: то это, то другое…Зато он здесь и сердцем и душою».К чему она хитрит перед собоюИ для чего так лжет себе сейчас?Ведь жизнь ее уже немало днейТечет отнюдь не речкой Серебрянкой:Ее любимый постоянно с ней –Как хан Гирей с безвольной полонянкой.Случалось, он под рюмку умилялсяЕе душой: «Так преданна всегда!»Но что в душе той – радость иль беда?Об этом он не ведал никогда,Да и узнать ни разу не пытался.Хвастлив иль груб он, трезв или хмелен,В ответ – ни возражения, ни вздоха.Прав только он, и только он умен,Она же лишь «чудачка» и «дуреха».И ей ли уж не знать о том, что онНи в чем и никогда с ней не считался,Сто раз ее бросал и возвращался,Сто раз ей лгал и был всегда прощен.В часы невзгод твердили ей друзья:– Да с ним пора давным-давно расстаться.Будь гордою. Довольно унижаться!Сама пойми: ведь дальше так нельзя!Она кивала, плакала порой.И вдруг смотрела жалобно на всех:– Но я люблю… Ужасно… Как на грех!..И он уж все же не такой плохой!Тут было бесполезно препираться,И шла она в свой добровольный плен,Чтоб вновь служить, чтоб снова унижатьсяИ ничего не требовать взамен.Пробило полночь. В доме тишина…Она сидит и неотступно ждет.Ей не до книг сейчас и не до сна:Вдруг позвонит? А вдруг еще придет?Любовь приносит радость на порог.С ней легче верить, и мечтать, и жить.Но уж не дай, как говорится, БогВот так любить!1962

«Ты грустишь и, косу теребя…»

Ты грустишь и, косу теребя,Молча смотришь в сумрак за окном…Чем же мне порадовать тебя?Как зажечь глаза твои огнем?Ты романтик. Прямо на звездуПроложу я серебристый след.Для тебя я в летчики пойду.Ну скажи: ты рада или нет?Хочешь, смело в космос полечу?– Не хочу.Ты грустишь и, косу теребя,Молча смотришь в сумрак за окном…Чем же мне порадовать тебя?Как зажечь глаза твои огнем?Здесь дождя холодная стена.А на юге солнечный закат…В берег бьет зеленая волна,Расцветают персик и гранат.Хочешь, на Кавказ тебя умчу?– Не хочу!Ты грустишь и, косу теребя,Молча смотришь в сумрак за окном…Чем же мне порадовать тебя?Как зажечь глаза твои огнем?Не сердись, додумаюсь, пойму.Может, и отыщется струна.Может, в космос мчаться ни к чемуИ волна морская не нужна?Хочешь стать моею навсегда?– Да!..1962

Девушка

Девушка, вспыхнув, читает письмо.Девушка смотрит пытливо в трюмо.Хочет найти и увидеть самаТо, что увидел автор письма.Тонкие хвостики выцветших кос,Глаз небольших синева без огней.Где же «червонное пламя волос»?Где «две бездонные глуби морей»?Где же «классический профиль», когдаЗдесь лишь кокетливо вздернутый нос?«Белая кожа»… Но гляньте сюда:Если он прав, то куда же тогдаСпрятать веснушки? Вот в чем вопрос!Девушка снова читает письмо,Снова с надеждою смотрит в трюмо.Смотрит со скидками, смотрит пристрастно,Ищет старательно, но… напрасно!Ясно, он просто над ней подшутил.Милая шутка! Но кто разрешил?!Девушка сдвинула брови. СейчасГорькие слезы брызнут из глаз…Как объяснить ей, чудачке, что этоВовсе не шутка, что хитрости нету.Просто, где вспыхнул сердечный накал,Разом кончается правда зеркал!Просто весь мир озаряется тамРадужным, синим, зеленым…И лгут зеркала. Не верь зеркалам!А верь лишь глазам влюбленным!1962

Письмо любимой

Мы в дальней разлуке. Сейчас между намиУзоры созвездий и посвист ветров,Дороги с бегущими вдаль поездамиДа скучная цепь телеграфных столбов.Как будто бы чувствуя нашу разлуку,Раскидистый тополь, вздохнув горячо,К окну потянувшись, зеленую рукуПо-дружески мне положил на плечо.Душа хоть какой-нибудь весточки просит,Мы ждем, загораемся каждой строкой.Но вести не только в конвертах приносят,Они к нам сквозь стены проходят порой.Представь, что услышишь ты вести о том,Что был я обманут в пути подлецом,Что руку, как другу, врагу протянул,А он меня в спину с откоса толкнул…Все тело в ушибах, разбита губа…Что делать? Превратна порою судьба!И пусть тебе станет обидно, тревожно,Но верить ты можешь. Такое – возможно!А если вдруг весть, как метельная мгла,Ворвется и скажет словами глухими,Что смерть недопетую песнь прервалаИ черной каймой обвела мое имя.Веселые губы сомкнулись навек…Утрата, ее ни понять, ни измерить!Нелепо! И все-таки можешь поверить:Бессмертны лишь скалы, а я – человек!Но если услышишь, что вешней поройЗа новым, за призрачным счастьем в погонеЯ сердце свое не тебе, а другойВзволнованно вдруг протянул на ладони, –Пусть слезы не брызнут, не дрогнут ресницы,Колючею стужей не стиснет беда!Не верь! Вот такого не может случиться!Ты слышишь? Такому не быть никогда!1962

Одна

К ней всюду относились с уваженьем, –И труженик, и добрая жена.А жизнь вдруг обошлась без сожаленья:Был рядом муж – и вот она одна…Бежали будни ровной чередою.И те ж друзья, и уваженье то ж,Но что-то вдруг возникло и такое,Чего порой не сразу разберешь.Приятели, сердцами молодые,К ней заходя по дружбе иногда,Уже шутили так, как в дни былыеПри муже не решались никогда.И, говоря, что жизнь – почти ничто,Коль будет сердце лаской не согрето,Порою намекали ей на то,Порою намекали ей на это…А то при встрече предрекут ей скукуИ даже раздражатся сгоряча,Коль чью-то слишком ласковую рукуОна стряхнет с колена иль с плеча.Не верили: ломается, играет.Скажи, какую сберегает честь!Одно из двух: иль цену набивает,Или давно уж кто-нибудь да есть…И было непонятно никому,Что и одна – она верна ему!1962

Первый поцелуй

Мама дочь ругает строгоЗа ночное возвращенье.Дочь зарделась у порогаОт обиды и смущенья.А слова звучат такие,Что пощечин тяжелей.Оскорбительные, злые,Хуже яростных шмелей.Друг за другом мчат вдогонку,Жгут, пронзают, как свинец…Но за что клянут девчонку?!В чем же дело, наконец?Так ли страшно опозданье,Если в звоне вешних струйБыло первое свиданье,Первый в жизни поцелуй!Если счастье не из книжки,Если нынче где-то тамБродит он, ее парнишка,Улыбаясь звездным вспышкам,Людям, окнам, фонарям…Если нежность их созрела,Школьным догмам вопреки.Поцелуй – он был несмелым,По-мальчишьи неумелым,Но упрямым по-мужски.Шли то медленно, то быстро,Что-то пели без конца…И стучали чисто-чисто,Близко-близко их сердца.Так зачем худое слово?Для чего нападок гром?Разве вправду эти двоеЧто-то делают дурное?Где ж там грех? Откуда? В чем?И чем дочь громить словами,Распаляясь, как в бою,Лучше б просто вспомнить мамеСад с ночными соловьями,С песней, с робкими губами –Юность давнюю свою.Как была счастливой тоже,Как любила и ждала,И тогда отнюдь не строже,Даже чуточку моложеМама дочери была.А ведь вышло разве скверно?До сих пор не вянет цвет!Значит, суть не в том, наверно:Где была? Да сколько лет?Суть не в разных поколеньях,Деготь может быть везде.Суть здесь в чистых отношеньях,В настоящей красоте!Мама, добрая, послушай:Ну зачем сейчас гроза?!Ты взгляни девчонке в душу,Посмотри в ее глаза.Улы бн ись и в ерь зара неВ золотинки вешних струй,В это первое свиданье,В первый в жизни поцелуй!1962

Пылкая душа (Шутка)

Женщина в силоновой пижамеМедленно захлопнула роман.Хрустнула холеными рукамиИ завороженными глазамиПосмотрела в сумрачный туман.Муж чертил, сутулясь у стола,А она под тихий шум метелиВновь, листая том, произнесла:– Вот ведь люди как любить умели!Ради милых уходили в бой,Ревновали, мучились, рыдали,Шли на плаху, жертвуя собой,Даже разум от любви теряли.Скажешь, я не труженица? Пусть!Но хочу и я, чтоб жгучий бред,Чтобы муки, чтоб мольба и грусть!Женщина я все же или нет?!И не хмурь, пожалуйста, бровей!С каждым днем в тебе все больше прозы.Что ты знаешь про огонь страстей,Про мольбу, страдания и слезы?Что могу я вспомнить из прошедшего?Где тот яркий взрыв в моей судьбе?Что ты сделал в жизни сумасшедшего?– То, что я женился на тебе…1962

Стихи об одной любви

Он так любовь свою берег,Как берегут цветы.И так смущался, что не могСказать ей даже «ты».Он ей зимой коньки точил,Для книжек сделал полку,Все чертежи ее чертилИ тайно в паспорте хранилЗеленую заколку.Она смеялась – он светлел.Грустила – он темнел.И кто сказал, что будто нетЛюбви в шестнадцать лет?!К тому, что будет впереди,Навстречу всей вселеннойБежали рядом два пути,Сближаясь постепенно.Робея под лучами глаз,Не смея губ коснуться,Он не спешил: настанет час,Когда пути сольются.Когда придут взамен тревогСлова «люблю» и «да»И над скрещеньем двух дорогНе робкий вспыхнет огонек,А жаркая звезда.И жизнь была бы хороша,Презрей он ту «услугу».Но раз не вынесла душа,И он, волнуясь и спеша,Во всем открылся другу.Тот старше был и больше зналИ тем слегка гордился.– Ты просто баба, – он сказал, –Как маленький, влюбился!Любовь не стоит ни гроша,Коль сердце только тает.Запомни: женская душаНесмелых презирает!Она ж смеется над тобойПочти наверняка.Да где характер твой мужскойИ твердая рука?!Потребуй все. Не отступай!Смелей иди вперед!Она – твоя! Не трусь и знай:Кто любит – не уйдет!И чтоб в любви не знать обид,Запомни навсегда:Что грубость девушка простит,А глупость никогда!Весенний ветер ли подул,Коварен и лукав,Иль друга речь, иль крови гул,Но парень, выслушав, кивнул:– Возможно, ты и прав…Звенела ночь, луна плыла,Как ворон, мгла кружила,И хоть растеряна была,Она и вправду не ушла,Наверное, любила.Гремели зори у рекиКантатами скворцов,И мчались дни, как огоньки,Как стрелы поездов.Теперь волнениям конец!Победа и покой!Но почему же стук сердецПодавленный такой?Он так любимую берег,Как берегут цветы.И так смущался, что не могСказать ей даже «ты».Но друг явился и «помог».И он сумел, он вырвать смогРастерянное «да»…Так почему ж в конце пути,Куда он должен был прийти,Не вспыхнула звезда?!Тебе б смеяться поутру,А ты весь будто сварен.Зачем стоишь ты на ветру?О чем ты плачешь, парень?Эх, снять бы голову ему –Скотине, другу твоему!1962

Разговор с другом

Знакомя, друг сказал мне сокровенно:– Рекомендую: Коля. Пианист.Прекрасный парень и душою чист,И ты его полюбишь непременно!«Прекрасный парень» в меру был живой,Сел за рояль, Прокофьева сыграл,Смеялся шуткам, подымал бокал,Потом простился и ушел домой.Ушел и канул в темноту и снег…И я спросил у друга своего:– Вот ты прекрасным называл его.А чем прекрасен этот человек?С минуту друг растерянно молчал.Ходил, курил и молвил наконец:– Он никому вреда не причинял,Не лицемер, не склочник, не подлец…И вновь спросил я друга своего:– А доброго он людям сделал много? –Мой друг вздохнул: – Да вроде ничего.И все-таки он неплохой, ей-богу!И тут мелькнуло: а не так ли яХвалю порой того, кто не подлец?Но сколько рядом истинных сердец?И все ль друзья действительно друзья?Не прямодушен – ладно, ничего!Не сделал зла – приветствуем его.Мог утащить, а он не утащилИ чуть ли уж не подвиг совершил.Иль, скажем, парень в девушку влюбился,Жениться обещал. И под конецНе оскорбил, не бросил, а женился –И вот уже герой и молодец!А то вдруг вам как на голову снегСвалилось горе. Друг о том проведал.Он мог добить, предать, но он не предал.Нет, не помог ничем, а лишь не предал –И вот уж он «прекрасный человек».Смешно, но факт: мы, будто с ценной ношей,Со странной меркой носимся порой:«Прекрасный» – лишь за то, что не плохой,А не за то, что истинно хороший!Так не пора ль действительно начатьС других позиций доблести считать?1963

Таежный родник

Мчится родник среди гула таежного,Бойкий, серебряный и тугой.Бежит возле лагеря молодежногоИ все, что услышит, несет с собой.А слышит он всякое, разное слышит:И мошек, и травы, и птиц, и людей,И кто что поет, чем живет и чем дышит, –И все это пишет, и все это пишетНа тонких бороздках струи своей.Эх, если б хоть час мне в моей судьбеВолшебный! Такой, чтоб родник этот звонкийСкатать бы в рулон, как магнитную пленку,И бандеролью послать тебе.Послать, ничего не сказав заранее.И вот, когда в доме твоем – никого,Будешь ты слушать мое послание,Еще не ведая ничего.И вдруг – будто разом спадет завеса:Послышится шишки упавшей звук,Треща нье к у знеч ик а, говор лесаДа дятла-трудяги веселый стук.Вот шутки и громкие чьи-то споры,Вот грохот ведерка и треск костра,Вот звук поцелуя, вот песни хором,Вот посвист иволги до утра.Кружатся диски, бегут года.Но вот, где-то в самом конце рулона,Возникнут два голоса окрыленных,Где каждая фраза – то «нет», то «да».Ты встала, поправила нервно волосы,О дрогнувший стул оперлась рукой,Да, ты узнала два этих голоса,Два радостных голоса: твой и мой!Вот они рядом, звенят и льются,Они заполняют собой весь дом!И так они славно сейчас смеются,Как нам не смеяться уже потом…Но слушай, такого же не забудешь,Сейчас, после паузы, голос мойВдруг шепотом спросит: – Скажи, ты любишь?А твой засмеется: – Пусти, задушишь!Да я, хоть гони, навсегда с тобой!Где вы – хорошие те слова?И где таежная та дорожка?Я вижу сейчас, как твоя головаТихо прижалась к стеклу окошка.И стало в уютной твоей квартиреВдруг зябко и пусто, как никогда.А голоса, сквозь ветра и года,Звенят, как укор, все светлей и шире…Прости, если нынче в душе твоейВызвал я отзвук поры тревожной.Не плачь! Это только гремит ручейИз дальней-предальней глуши таежной.А юность, она и на полчаса –Зови не зови – не вернется снова.Лишь вечно звенят и звенят голосаВ немолчной воде родника лесного.1963

За счастьем!

У них в ушах горячий звон.У ног лежит луна.Парнишка по уши влюблен.По маковку она.Шуршит, кружа под фонарем,Осенний листопад.Он вдруг сказал: – Давай пойдем,Куда глаза глядят!И как огнем подожженаВолнением его:– Идем! – ответила она. –До счастья самого.И вот влюбленные в пути.Костром горит восход.Их где-то счастье впередиНеведомое ждет!И долго время их велоПо магистралям гулким.А счастье, просто как назло,Все время дома их ждало,В родимом переулке…1963

О брани

Это будут стихи не о том,Что взволнованно в душу просится.А совсем о другом, о таком,И писать-то о чем не хочется.Но молчанием зла не пресечь.И без длительных предисловийСкажем коротко: эта речь,Уж простите, о сквернословии.Существует оно давно,Злое, грубое, озорное.И отнюдь не секрет, что оноГде-то в древности рожденоГорем, пьянством и все такое.Почему же теперь, когдаЧеловек, оседлав надежды,Сел в могучие поезда,Взмыл на спутнике, как звезда,Сквернословье живет, как прежде?Да еще обрело сейчасИ такие, увы, тенденции:Отходя от народных масс,Зреет в сферах интеллигенции.Видно, ругань, ее того:От пропойцы услышать тошно,А с ученостью ничего,При высокой культуре – можно!В общем, чуть ли не высший шик:Как узор на дорожке скатертной,Как второй иностранный язык,Скажем, русский, французский и матерный!Вот друзья домой возвращаются,Обсуждая премьеру драмы.О, как звучно они выражаются!И всех чаще упоминаетсяНезабвенное имя мамы.Человек, даже очень важный,Верх учености и культуры,Так вдруг брякнет многоэтажно,Что такой в чертежах бумажныхНе бывало архитектуры…Раньше в семьях, смиряя плач,Говорили: – Пьет, как сапожник! –Скоро скажут: – Он пьет, как врач!Он ругается, как художник!Все найдешь в языке богатом:Юмор, нежность и гневный меч.Так зачем же чугунным матомУснащать человечью речь?Говорят, в технический векЧеловек – это мысль и дерзание.Значит, должен такому званиюСоответствовать человек!1963

Будьте счастливы, мечтатели

Мещанин и обывательПро него бубнит весь век:– Фантазер, пустой мечтатель,Несерьезный человек!Что ж, мечтам отнюдь не новоНатыкаться на вражду:С давних пор косятся совыНа сверкнувшую звезду.И еще до книжной грамотыУ пещеры, среди скал,Пращур наш, свежуя мамонта,На товарища ворчал:– До чего ведь люди странные,Есть жилье и сыт, так нет –Про пещеры деревянныеСтал выдумывать сосед.Чтоб в мороз не знать кручины –Посреди костер с трубойДа «нетающие льдины»Вставить в стены. Ну, герой!– Не свихни мозгов, приятель! –Так бурчал сосед один –Первый древний обывательИ пещерный мещанин.Шли века, старели горы,Высыхали сотни рек,Но, как встарь, глядит с укоромМещанин на фантазера:– Несерьезный человек!«Несерьезный»? А читаетПро луну и про сирень.«Несерьезный»? А включаетТелевизор каждый день.Эх вы, совы-порицатели!Души, спящие во мгле!Да когда бы не мечтатели,Что бы было на земле?!Вы бы вечно прозябалиБез морей и островов,В самолетах не летали,Не читали бы стихов.Не слыхали б, как роняетМай росинку в тишине,Не видали б, как сверкаетСпутник в темной вышине.Что б вы там ни говорили,Но, наверное, без нихВы бы до сих пор ходилиВ шкурах пращуров своих!А мечта, она крылата,А мечта, она живет!И пускай ее когда-тоКто-то хмурый не поймет!Пусть тот лондонский писатель,Встретив стужу да свечу,Произнес потом: «Мечтатель!»,Не поверив Ильичу.Пусть бормочут, пусть мрачнеют,Выдыхаясь от хулы.Все равно мечта умнее,Все равно мечта сильнее,Как огонь сильнее мглы!Но брюзги не умолкают:– Ведь не все горят огнем!Есть такие, что мечтаютИ о личном, о своем!О, назойливые судьи,Что за грех в такой мечте?!Ведь о чем мечтают люди?Не о горе, не о худе,А стремятся к красоте!Приглядитесь же внимательно:Сколько светлого подчасВ тех улыбках обаятельныхИ в мечтательности глаз!Сад с рекой перекликаются,Звезды кружатся во мгле,Песни в ветре зарождаются,Сказки бродят по земле…Мой привет вам, открывателиВсех сокровищниц планеты!Будьте счастливы, мечтатели,Беспокойные искатели,Фантазеры и поэты!1963

Строгие сторожа

В сто раз красноречивее речей,Пожалуй, были и сердца, и руки,Когда мы, сидя в комнате твоей,Старались грызть гранит сухой науки.Мигал тысячеглазый небосвод,Чернел рояль торжественно и хмуро,И маленький зеленый Дон КихотПо-дружески кивал нам с абажура…К плечу плечо… Мы чуть не пели даже!В груди у нас гремели соловьи!Но стерегли нас бдительные стражи –Неспящие родители твои.Сначала мать – улыбка и вниманье –Входила вдруг, как будто невзначай,То взять с окна забытое вязанье,То в сотый раз нам предлагая чай.Потом отец в пижаме из сатина,Прищурив хитроватые зрачки,Здесь, неизвестно по какой причине,Всегда искал то книгу, то очки.Следя за всем в четыре строгих глаза,В четыре уха слушали они,Чтоб не было какой ненужной фразыИль поцелуя, Боже сохрани!Так день за днем недремлющие судьиНас охраняли от возможных бед.Как будто мы не молодые люди,А малыши одиннадцати лет!Им верилось, что трепетное пламяПритушит ветер хитроумных мер,И что на всякий случай между намиПускай незримо высится барьер.Удар часов за стенкой возвещал,Что как-никак, а расставаться надо!И вот я вниз по лестнице бежалПод тем же строго неусыпным взглядом.И, заперев владение свое,Они, вздохнув, спокойно засыпали,Уверенные в том, что знают все,Хоть, между прочим, ничего не знали!1964

Ненужные споры

Двое ссорились, даже кричали,Потом устали в конце концов.Сердито затихли. И так молчали.Наверно, не меньше пяти часов.А где-то в это время смеялись,Ходили в кино и читали стихи,Работали, пели, мечтали, влюблялись,Смотрели спектакль, напряженно-тихи.Где-то дома к небесам возводили,Играли в теннис, ловили бычков –Короче, дышали! Короче, жили!А здесь будто склеп: ни улыбок, ни слов…И вряд ли обоим сейчас понятно,Что эти часы, как бессмысленный бег,Для них потеряны безвозвратно,Из жизни вычеркнуты навек!Наука на все ответы находит.Она утверждает: – Имейте в виду,Полчеловеческой жизни уходитНа сон, на транспорт и на еду.А чем порой эта жизнь полна?И много ль отпущено нам от века?Ведь если подумать, то жизнь человекаНе так уж и слишком, увы, длинна…Какой же статистик за нас учтетВремя, ушедшее на раздоры,На злые слова, на обиды, на споры?А жизнь ведь не поезд, она не ждет.Конечно, можно хитрить, улыбаться:«Подумаешь, важный какой разговор!»А если по совести разобраться,Сколько на свете ненужных ссор!Поссорились, вспыхнули, побледнели…Только б не сдаться! Не уступить!А это ведь дни, а это неделиИ, может быть, годы, коль все сложить.И хочется мне постучать, обратитьсяВ тысячи окон, в сотни квартир:– Кто в ссоре, прошу вас, идите мириться!Милые люди! Давайте учитьсяВ собственном доме бороться за мир!1964

Советчики